CC BY
22
Варданян Акоп Вараздатович Vardanyan Akop Varazdatovich
начальник кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России доктор юридических наук, профессор.
Head of the Department of Criminalistics and Operational-Search Activity of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russia, Doctor of Law, Professor. E-mail: avardanyan@yandex.ru
ФЕНОМЕН АГРЕССИН В СТРУКТУРЕ СОВРЕМЕННОЙ НАСИЛЬСТВЕННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
The phenomenon of aggression in the structure of contemporary violent crime
УДК 343.97 ББК 67.51
Анализируя современные тенденции насильственной преступности, автор обращает внимание на трансформацию криминалистически значимых особенностей типичных субъектов данных деяний, на появление в структуре насильственной преступности такой специфической разновидности, как представители золотой молодежи, и иных, на первый взгляд социально благополучных категорий. В статье отмечается, что высокая латент-ность причастности к насильственным деяниям указанной социальной группы, прежде всего, вследствие активно осуществляемого сокрытия преступления, наряду с прочими негативными последствиями, усиливает деструктивные состояния названных субъектов, постепенно формируя у них потребности к дальнейшему более масштабному выражению агрессии как проецированию собственных внутриличностныхрасстройств, что, по мнению автора, требует кардинального пересмотра системы мер превентивного воздействия.
Ключевые слова: преступность, насилие, агрессия, субъект преступления, молодежь, криминалистически значимые особенности, расследование.
Analyzing the current trends of violent crime, the author draws attention to the transformation of foren-sically significant features of the typical subjects of these acts, the appearance in the structure of violent crime such specific varieties as representatives of the golden youth. The high latency of involvement in violent acts of this social group, primarily due to the active concealment of the crime, along with other negative consequences, increases the destructive state of these entities, gradually forming their needs for further more extensive expression of aggression as a projection of their own intrapersonal disorders, which requires a radical revision of the system ofpreventive measures.
Keywords: crime, violence, aggression,the subject of crime, youth, criminally significant features, investigation.
Современные условия функционирования общества позволяют с сожалением констатировать, что насильственные посягательства на жизнь и здоровье, свободу, честь и достоинство личности продолжают сохранять довольно высокий удельный вес в структуре преступности, даже несмотря на некоторые колебания в показателях ее динамики в течение последних нескольких лет. Это свидетельствует о том, что наличие множества научных работ, посвященных феномену насильственной преступности, тем не менее не исчерпывает проблем дальнейшей борьбы с данным социальным явлением. Несомненно,
криминалистической наукой выявлен механизм совершения насильственных преступлений различных категорий, а также раскрыты его отдельные закономерности и их специфические проявления применительно к определенным пространственно-временным особенностям, индивидуально-психологическим или социально-демографическим качествам субъектов преступлений и пострадавших, иных лиц, оказавшихся вовлеченными в событие преступления (наряду с многочисленными исследователями рассмотрению этой проблемы нами также уделено определенное внимание). Однако с течением времени все настойчивее
заявляют о себе новые, ранее не известные, либо недостаточно изученные аспекты, даже казалось бы в рамках хорошо известных явлений. Преступность, являясь неотъемлемой частью социума, всегда весьма чувствительна к его эволюционным процессам, выступая в качестве побочной тенденции по отношению к изначально позитивным идеям, нововведениям, изобретениям и пр. Так, общеизвестно, что по мере дальнейшего научно-технического прогресса видоизменяются способы и приемы совершения преступлений, субъектами активно принимаются на вооружение новые средства техники, компьютерные технологии и иные ресурсы.
Однако современные условия свидетельствуют о трансформации не только экономической преступности [1, с. 45-49; 2, с. 250-258], но и такой, казалось бы наиболее ее классической составляющей, как насильственная преступность. Современный период развития государства и общества олицетворяет последствия проведения крупномасштабных политических, экономических, судебных, социальных и иных реформ, в свое время сопровождавшихся расцветом криминалитета, повсеместным функционированием организованной преступности и коррупции. Именно на этот период пришелся не только бурный рост насильственных преступлений, но их коммерционализация и профессионализация, что ознаменовалось массовыми и серийными похищениями людей, убийствами по найму, торговлей людьми и использованием рабского труда [3, с. 106-109; 4; 5, с. 97-101].
Итак, давно миновали лихие 90-е с присущим им «беспределом» в нарушениях прав и законных интересов личности, разгулом организованной преступности, резким расслоением населения и маргинализацией значительной его части. Завершились и противоречивые (псевдостабильные) «нулевые». Однако восстановление экономической и социальной инфраструктуры, в определенной степени способствовав улучшению качества жизни населения, тем не менее не привело к кардинальной минимизации насильственной преступности.
На фоне повышения уровня жизни, создания более комфортных бытовых условий, компьютеризации, технизации и информатизации общества люди все чаще стали испытывать чувства социальной неприязни и социопатии, социофобии и иных расстройств личности, включая депрессивные панические атаки, пси-
хопатии и т. п. Причем наблюдается тенденция увеличения числа лиц, страдающих различными психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, привлекаемых к уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья личности [6, с. 63-69].
Закономерно, что на новом постреформенном витке истории российского общества насильственная преступность качественно трансформировалась. Об этом свидетельствует заметно усилившаяся активность молодежных экстремистских группировок [7, с. 216-222], организующих серийные нападения на представителей различных этнических или иных социальных групп, чаще всего представителей некоренного населения. Помимо ксенофобских акций, даже так называемые бытовые тяжкие насильственные преступления гораздо чаще стали проявлять черты эпатажности, демонстративности, совершаясь с особой жестокостью, о чем свидетельствуют многочисленные резонансные уголовные дела об убийствах и причинениях тяжкого вреда здоровью членам семьи и иным лицам, входящим в круг общения субъектов преступлений.
Достаточно заметны изменения в характеристике криминалистически значимых особенностей типичных субъектов насильственных преступлений. Если ранее было принято считать, что данные деяния чаще всего совершаются маргиналами, рецидивистами, иными лицами, имеющими низкий социальный статус, нестабильный доход, не работающими или занятыми неквалифицированными видами труда, злоупотребляющими алкоголем, обладающими низким интеллектом и примитивной системой морально-культурных ценностей, то ныне наряду с обладателями названных черт стала стабильно выявляться и кардинально иная категория субъектов.
Помимо лиц, ведущих маргинальный или приближенный к нему образ жизни, в последнее время нередко к насильственным деяниям оказываются также причастны представители так называемой золотой молодежи - потомки различного уровня (в служебной иерархии) должностных лиц правоохранительных и иных государственных органов, других категорий влиятельных лиц. Материальная обеспеченность при отсутствии подлинных душевных и теплых отношений между членами семьи, определенность жизненных перспектив
и карьеры, не требующие приложения каких-либо серьезных усилий для личностного и профессионального роста, пребывание в социально значимых связях с различными влиятельными людьми зачастую оказывают на них дезорганизующее влияние. При отказе от дальнейшего внутреннего развития, утрате позитивных жизненных ориентиров нередко запускаются деградационные процессы, которые дают ощущение пустоты и безысходности. Ситуация усугубляется потаканием со стороны родителей, их стремлением разрешить проблемы, создаваемые детьми, за счет личных связей и, разумеется, исключительно в их пользу, даже если это сопровождается грубым нарушением законных интересов других лиц (в частности, пострадавших от насильственных действий) и игнорированием установленного законом порядка реагирования на информацию о преступлении. Данная тенденция выступает новым витком для развития чувства вседозволенности, восприятия родителей как некоего всесильного ресурса, способного разрешить любые трудности, включая проблемы с законом, в сочетании со снижением критичности собственных действий.
Своеобразна позиция самих родителей, которые зачастую являются сотрудниками правоохранительных или иных государственных органов, специально призванных реализовы-вать публичные интересы при обеспечении прав и законных интересов каждой личности. Стремясь предотвратить дальнейшее развитие инцидента и руководствуясь соображениями не только «спасти» и «прикрыть» своего родственника, но и избежать собственной дискредитации на службе в случае уголовно-процессуального реагирования на преступление в установленном законом порядке и высокой вероятности общественного резонанса, они предпринимают различные контрмеры: от попыток уговорить пострадавшего отказаться от официального обращения в правоохранительные органы в сочетании с возмещением причиненного вреда здоровью либо без такового до разработки собственной версии произошедшего, нередко отражающей случившееся словно в кривом зеркале.
В последнем случае характерным проявлением являются весьма опасные формы противодействия расследованию: симуляция причинения вреда здоровью якобы в результате на-
падения самого пострадавшего с внесением подложных данных в соответствующую медицинскую документацию; фальсификация медицинских документов, отражающих факт обращения пострадавшего в лечебное учреждение и проведенное лечение; воздействие на очевидцев события, входящих в круг общения участников конфликта либо случайных очевидцев, с целью склонения к изменению позиции по существу события, дачи «нужных» пояснений или показаний в отношении действий каждого участника конфликта; угрозы наступления различных неблагоприятных последствий для лиц, отказавшихся принять поставленные условия; создание ситуации волокиты, включая «утрату» необходимых документов.
В подобных ситуациях у лица, реально пострадавшего от нападения, нередко фактически отсутствуют какие-либо действенные ресурсы для восстановления справедливости, по крайней мере на уровне местных структурных подразделений правоохранительных органов и (или) средств массовой информации. Обращение в вышестоящие инстанции нередко приводит к тому, что данная информация переадресуется по вертикали снова на уровень местных властных структур. Не всегда работают уголовно-процессуальные правила об отводах.
При этом зачастую подобных организаторов противодействия расследованию нельзя однозначно охарактеризовать отрицательно, хотя их способность к объективной и критической оценке действий своих потомков заметно снижена. В некоторых случаях они с сожалением осознают, что, отдавая долгие годы, а то и десятилетия службе в правоохранительных органах, начиная с рядовых должностей, имея ненормированный график трудовой деятельности с минимальным временем для отдыха, в определенной мере упустили становление личности собственных детей, допустили ошибки и просчеты в воспитании и социализации. Действительно, нынешнее поколение молодежи в возрастной категории от 18 до 28 лет как раз появилось на свет и росло в ранний постсоветский период лихих 90-х, характеризующихся целым комплексом общеизвестных негативных процессов, различных трудностей и лишений, в условиях которых приходилось работать их родителям, что вполне закономерно могло способствовать профессио-
нальному выгоранию и профессиональной деформации. Поэтому обозначенная тенденция является проявлением большой, многогранной и до конца не изученной проблемы, нуждающейся в углубленном познании.
Известному российскому философу Н. А. Бердяеву принадлежит глубокий и бессмертный афоризм о парадоксальности борьбы со злом: борьба со злом порождает новое зло - нетерпимость, фанатизм, насилие, жестокость, злобные чувства. Поистине универсальный характер данного суждения заставляет задуматься о том, что, несмотря на некоторые успехи в раскрытии и расследовании различных преступлений, в том числе носящих серийный и организованный характер, все еще на низком и не отвечающем современным реалиям уровне осуществляется профилактическая деятельность. В цивилизованном обществе правоохранительные и иные государственные органы должны быть укомплектованы должностными лицами, не только способными быстро и высокопрофессионально реагировать на информацию о преступлении или об ином юридически значимом событии, не подверженными коррупционному риску и другому конфликту интересов, а также профессиональному выгоранию и профессиональной деформации личности. В этой связи целесообразно дальнейшее совершенствование критериев, прежде всего психологического характера, при трудоустройстве кандидатов на должности сотрудников правоохранительных и других государственных органов, а также их дальнейшем карьерном движении. Постоянное восприятие сотрудниками правоохранительных органов различных психотравмирующих ситуаций, предопределенных реагированием на преступление в пределах предоставленных полномочий, помимо развития стрессоустойчивости, также целесообразно нейтрализовывать соразмерными мероприятиями реабилитационного характера, которые в настоящее время проводятся скорее формально. Не вызывают они полного доверия и у самих сотрудников правоохранительных органов.
Кроме того, в криминалистической литературе (И. И. Иванов) отмечается, что своевременное раскрытие и расследование преступлений выступает специфической разновидностью криминалистической превенции. Применительно к насильственным преступлениям,
характеризующимся выраженностью специального рецидива, очевидно, что своевременное разоблачение субъектов этих деяний минимизирует вероятность дальнейшего проявления агрессии, что наиболее заметно на примере насилия в семье.
Насилие в семье или иное бытовое насилие зачастую начинается с побоев либо телесных повреждений, повлекших легкий вред здоровью. На первый взгляд эти деяния не представляют серьезной общественной опасности. Не случайно они отнесены к категории дел, расследуемых в частном и частно-публичном порядке.
Не уделяется должного внимания им и со стороны правоохранительных органов в силу нестабильной судебной перспективы, высокой вероятности примирения сторон, очень часто находящихся между собой в родственных связях, кажущейся малозначительности события. Расследование в форме дознания изначально опирается на результаты первичной проверки сообщения о преступлении, которая часто поручается участковым уполномоченным полиции. В лучшем случае они собирают объяснения со всех участников инцидента, тщательно, с участием специалиста-криминалиста, проводят осмотр места происшествия, получают необходимые медицинские документы, в том числе акт судебно-медицинского освидетельствования судебным медиком. Однако даже такой объем информации имеется на указанном этапе не всегда.
Казалось бы, исходя из механизма совершения насильственных преступлений, требуется немедленное проведение освидетельствования пострадавшего и правонарушителя (как следственного действия в соответствии со ст. 179 УПК РФ, целью которого может являться не только обнаружение телесных повреждений, но и иных следов преступления, а также состояния алкогольного или иного опьянения), безотлагательное назначение судебно-медицинской экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела (минуя судебно-медицинское освидетельствование, дублирующее экспертизу). Но на практике оформление медицинской документации из бюро СМЭ (как правило, акта СМЭ) занимает продолжительное время. Одной из причин этого (помимо ограниченности человеческих ресурсов) является традиция завершения судебно-медицинского освидетельствования после окон-
чания лечения, что в свою очередь связано с определением степени тяжести вреда, причиненного здоровью, в зависимости от продолжительности расстройства здоровья. Невключенность дознавателя на этапе сбора первичного материала не позволяет вынести постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы, провести иные безотлагательные следственные действия на стадии возбуждения уголовного дела, а также принять решение о немедленном возбуждении дела, если этого требует ситуация и интересы расследования. В результате к моменту поступления материала в подразделение дознания постепенно утратятся различные следы преступления, как материальные, так и идеальные. С течением времени заживают раны, восстанавливается обстановка места, где было совершено нападение, меняется психическое отношение к происшествию у очевидцев и пострадавших, забываются отдельные детали случившегося, также не проходит бесследно воздействие заинтересованных лиц, побуждающих пострадавшего заявить о примирении.
Однако, как уже отмечалось, насильственным деяниям свойственен серийный характер, особенно, если не меняются неблагоприятные условия внешней среды, способствующие совершению преступления, не производится соразмерная психологическая коррекция. Причем вновь совершаемые посягательства часто влекут более масштабные последствия, что объясняется дальнейшей деформацией индивидуумов, особенно при наличии прогрессирующих психических расстройств, в частности органических поражений головного мозга, психопатий, склонности к садистическим проявлениям и так далее, которые, не исключая вменяемости, вместе с тем влияют на выбор лицом насильственных методов реализации собственных целей.
Таким образом, резюмируя изложенное, отметим, что стабильно высокий удельный вес
бытового насилия в структуре преступности с прогрессированием лиц, склонных к деструктивно-агрессивным поведенческим проявлениям вследствие наличия специфических психических расстройств, в числе которых все чаще оказываются лица из относительно благоприятных социальных групп, требуют кардинального изменения подхода к мерам превентивного характера. Недопустимы как игнорирование совершения внешне малозначительного насильственного деяния лицами, склонными к серийным садистическим и иным деструктивно-агрессивным проявлениям, так и односторонне карательное воздействие. Разумеется, должны функционировать институты примирения, деятельного раскаяния, в том числе на досудебном этапе. Но независимо от принимаемого процессуального решения о дальнейшем движении дела индивидуумы, в отношении которых объективно установлена склонность к серийному бытовому насилию, требуют психолого-психиатрических обследований, причем не в карательных, а прежде всего в реабилитационных целях. Лицам, обладающим проанализированными деструктивными индивидуальными свойствами, необходимо своевременно назначать психокоррекци-онные мероприятия с учетом современного уровня развития современной психологии и психиатрии, факт успешного и добросовестного прохождения которых не должен влиять на репутацию данного лица, его дальнейшую социализацию и трудоустройство (за исключением отдельных видов профессиональной деятельности, выдвигающих особые требования к индивидуально-психологическим особенностям личности). Также необходимо преодолеть сложившееся в обществе под влиянием стереотипов скептическое отношение к психолого-психиатрическим возможностям реабилитации личности, не соответствующее современному уровню развития данных наук.
Литература
1. Айвазова О. В., Варданян Г. А. Преступления в сфере производства и оборота фальсифицированных лекарственных средств: социально-правовой и криминалистический аспекты // Юристъ-Правоведъ. 2015. № 1 (68).
2. Варданян Г. А. Преступления в сфере теневого фармацевтического рынка как объект
Bibliography
1. Aivazova O. V., Vardanyan G. A. Crimes in the sphere of production and turnover of counterfeit medicines: socio-legal and forensic aspects // The lawyer. 2015. № 1 (68).
2. Vardanyan G. A. Crimes in the sphere of shadow pharmaceutical market as an object of forensic scientific analysis // Izvestia of the Tula
криминалистического научного анализа // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. № 1-2.
3. Варданян А. А. Преступления, связанные с торговлей людьми, в контексте тенденции глобализации противоправных посягательств на свободу, честь и достоинство личности // Философия права. 2011. № 3 (46).
4. Варданян А. А. Особенности расследования преступлений, связанных с торговлей людьми: уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2012.
5. Варданян А. А. Исходные следственные ситуации, формирующиеся при расследовании преступлений, связанных с торговлей людьми // Юристъ-Правоведъ. 2010. № 5.
6. Айвазова О. В., Гнетнев И. Г. Особенности формирования показаний подозреваемых, обвиняемых, имеющих психические расстройства, не исключающие вменяемости // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2013. № 2-2.
7. Варданян Г. А. Общие положения допроса несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых как теоретико-методологический ориентир для повышения результативности расследования преступлений экстремистской направленности // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. № 1-2.
State University. Economic and legal sciences. 2016. № 1-2.
3. Vardanyan A. A. Crimes related to trafficking in human beings in the context of the trend of globalization of illegal encroachments on freedom, honor and dignity of the person // Philosophy of law. 2011. № 3 (46).
4. Vardanyan A. A. Features of investigation of crimes related to trafficking in human beings: criminal procedure and criminalistics aspects: abstract of dis. ... PhD in Law. Rostov-on-Don, 2012.
5. Vardanyan A. A. The initial investigation of the situation, emerging in the investigation of crimes related to trafficking in persons // The lawyer. 2010. № 5.
6. Aivazova O. V., Gnetnev I. G. Peculiarities of formation of the testimony of suspects, accused persons with mental disorder not excluding sanity // Izvestia of the Tula State University. Economic and legal sciences. 2013. № 2-2.
7. Vardanyan G. A. General provisions of interrogation of juvenile suspects accused as a theoretical and methodological reference point for increasing the effectiveness of investigation of extremist crimes // Izvestia of the Tula State University. Economic and legal sciences. 2016. № 1-2.
