CC BY
47
УДК 343.985.7 : 343.34 ББК 67.52
© 2018 г. А. В. Варданян,
начальник кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России доктор юридических наук, профессор. E-mail: avardanyan@yandex.ru.
ФЕНОМЕН АГРЕССИИ В СТРУКТУРЕ СОВРЕМЕННОЙ НАСИЛЬСТВЕННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
На основе анализа современных тенденций насильственной преступности автор обращает внимание на трансформацию криминалистически значимых особенностей типичных субъектов данных деяний, появление в структуре насильственной преступности такой специфической разновидности, как представители «золотой молодежи», и иных, на первый взгляд, социально благополучных категорий. Автор приходит к выводу, что высокая латентность причастности к насильственным деяниям указанной «социальной группы», прежде всего вследствие активно осуществляемого сокрытия преступления, наряду с прочими негативными последствиями усиливает деструктивные состояния названных субъектов, постепенно формируя у них потребности к дальнейшему более масштабному выражению агрессии как проецированию собственных внутриличностныхрасстройств, что требует кардинального пересмотра системы мер превентивного воздействия.
Ключевые слова: преступления, преступность, насилие, агрессия, преступления, жизнь и здоровье, субъект преступления, молодежь, криминалистически значимые особенности, расследование.
A. V. Vardanyan - Head of the Department of Criminalistics and Operative-Search Activities of Rostov Law Institute
of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor.
AN AGGRESSION PHENOMENON IN A MODERN VIOLENT CRIME STRUCTURE
Analyzing the current trends of violent crime, the author draws attention to the transformation offorensically significant features of the typical subjects of these acts, the appearance in the structure of violent crime such specific varieties as representatives of the «Golden youth». The high latency of involvement in violent acts of this «social group», primarily due to the active concealment of the crime, along with other negative consequences, increases the destructive state of these entities, gradually forming their needs for further more extensive expression ofaggression as a projection of their own intrapersonal disorders, which requires a radical revision of the system of preventive measures.
Keywords: crime, crime, violence, aggression, crime, life and health, the subject of crime, youth, criminally significant features, investigation.
Современные условия функционирования нашего общества позволяют с сожалением констатировать, что насильственные посягательства на жизнь и здоровье, свободу, честь и достоинство личности продолжают сохранять довольно высокий удельный вес в структуре преступности, даже несмотря на некоторые колебания в показателях ее динамики в течение последних нескольких лет. Это свидетельствует о том, что наличие множества научных работ, посвященных феномену насильственной преступности, тем не менее не позволяет говорить о том, что проблемы дальнейшей борьбы с данным социальным явлением решены полностью. Несомненно, криминалистической наукой выявлен механизм совершения насильственных преступлений различных категорий, а также раскрыты его отдельные закономерности и их специфиче-
ские проявления применительно к определенным пространственно-временным особенностям, индивидуально-психологическим или социально-демографическим качествам субъектов преступлений и пострадавших, иных лиц, оказавшихся вовлеченными в событие преступления (наряду с многочисленными исследователями рассмотрению этой проблемы мы также уделили определенное внимание). Однако всегда с течением времени все настойчивее заявляют о себе новые, ранее неизвестные либо недостаточно изученные аспекты даже, казалось бы, в рамках хорошо известных явлений. Преступность, выступая неотъемлемой частью социума, всегда весьма чувствительна к его эволюционным процессам, выступая в качестве побочной тенденции по отношению к изначально позитивным идеям, нововведениям, изо-
бретениям и так далее. Так, общеизвестно, что по мере дальнейшего научно-технического прогресса видоизменяются способы и приемы совершения преступлений, субъектами активно принимаются на вооружение новые средства техники, компьютерные технологии и иные ресурсы.
Однако современные условия свидетельствуют о трансформации не только экономической преступности [1, с. 45-49; 2, с. 250-258], но и такой наиболее ее «классической» составляющей, как насильственная преступность. Переживаемый ныне период развития нашего государства и общества олицетворяет последствия проведения крупномасштабных политических, экономических, судебных, социальных и иных реформ, в свое время сопровождавшихся «расцветом» криминалитета, повсеместным функционированием организованной преступности и коррупции. Именно на этот же период пришелся не только бурный рост насильственных преступлений, но их ком-мерционализация и профессионализация, что ознаменовалось массовыми и серийными похищениями людей, убийствами по найму, торговлей людьми и использованием рабского труда [3, с. 106-109; 4; 5, с. 97-101].
Итак, давно миновали «лихие девяностые» с присущим им «беспределом» в нарушениях прав и законных интересов личности, разгулом организованной преступности, резким расслоением населения и маргинализацией значительной ее части. Завершились и противоречивые («псевдостабильные») «нулевые». Однако восстановление экономической и социальной инфраструктуры, в определенной степени способствовавшее улучшению качества жизни населения, тем не менее не привело к кардинальной минимизации насильственной преступности.
На фоне повышения уровня жизни, создания более комфортных бытовых условий, компьютеризации, технизации и информатизации общества люди все чаще стали испытывать чувства социальной неприязни и социо-патии, социофобии и иных расстройств личности, включая депрессивные расстройства, панические атаки, психопатии и т. п. Причем наблюдается тенденция роста лиц, страдающих различными психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, привлекаемых к уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья личности [6, с. 63-69].
Закономерно, что на новом, постреформенном, витке истории российского общества насильственная преступность качественно трансформировалась. Об этом свидетельствует заметно усилившаяся активность молодежных экстремистских группировок [7, с. 216-222], устраивающих серийные нападения на представителей различных этнических или иных социальных групп, чаще всего некоренное население. Помимо ксенофобских акций, даже так называемые бытовые тяжкие насильственные преступления гораздо чаще стали проявлять черты эпатаж-ности, демонстративности, совершаться с особой жестокостью, на что указывают многочисленные резонансные уголовные дела об убийствах и причинениях тяжкого вреда здоровью членам семьи и иным лицам, входящим в круг общения субъектов преступлений.
Достаточно существенные изменения произошли в характеристике криминалистически значимых особенностей типичных субъектов насильственных преступлений. Если ранее было принято считать, что данные деяния чаще всего совершаются маргиналами, рецидивистами, иными лицами с низким социальным статусом, не работающими, имеющими нестабильный доход или занятыми неквалифицированными видами труда, злоупотребляющими алкоголем, обладающими низким интеллектом и примитивной системой морально-культурных ценностей, то ныне, наряду с обладателями названных черт, стала стабильно выявляться и кардинально другая категория субъектов.
Помимо лиц, ведущих маргинальный или приближенный к нему образ жизни, в последнее время нередко к насильственным деяниям оказываются также причастны представители так называемой «золотой молодежи» - потомки различного уровня (в служебной иерархии) должностных лиц правоохранительных и иных государственных органов, других категорий влиятельных лиц. Материальная обеспеченность при отсутствии подлинных душевных и теплых отношений между членами семьи, определенность жизненных перспектив и карьеры, не требующие приложения каких-либо серьезных усилий для личностного и профессионального роста, наличие социально значимых связей с различными влиятельными людьми зачастую оказывают на них дезорганизующее влияние. При отказе от дальнейшего внутреннего развития, ут-
рате позитивных жизненных ориентиров нередко запускаются деградационные процессы, которые дают ощущение пустоты и безысходности. Ситуация усугубляется гиперопекой со стороны родителей, их стремлением разрешить проблемы, создаваемые их детьми, за счет личных связей и, разумеется, исключительно в их пользу, даже если это сопровождается грубым нарушением законных интересов других лиц (в частности, пострадавших от насильственных действий) и игнорированием установленного законом порядка реагирования на информацию о преступлении. Это обусловливает развитие ощущения вседозволенности, восприятия родителей как некоего «всесильного ресурса», способного избавить их от любых неприятностей, включая проблемы с законом, в сочетании со снижением критичности собственных действий. Своеобразна позиция самих родителей, которые зачастую являются сотрудниками правоохранительных или иных государственных органов, специально призванных реализовывать публичный интерес при обеспечении прав и законных интересов каждой личности. Стремясь предотвратить дальнейшее развитие инцидента и руководствуясь желанием не только спасти и «прикрыть» своего родственника, но и избежать собственной дискредитации в случае уголовно-процессуального реагирования на преступление в установленном законом порядке и высокой вероятности общественного резонанса, они предпринимают различные контрмеры: от попыток уговорить пострадавшего отказаться от официального обращения в правоохранительные органы, согласиться на компенсацию причиненного вреда здоровью либо без такового до разработки собственной версии происшедшего, нередко отражающей случившееся, словно в кривом зеркале.
В последнем случае проявляются весьма опасные формы противодействия расследованию: симуляция причинения вреда здоровью якобы в результате нападения самого пострадавшего с внесением подложных данных в соответствующую медицинскую документацию; фальсификация медицинских документов, отражающих факт обращения пострадавшего в лечебное учреждение и проведения лечения; воздействие на очевидцев события, входящих в круг общения участников конфликта, либо случайных очевидцев с це-
лью склонения их к изменению позиции по существу события, даче «нужных» пояснений или показаний в отношении действий каждого участника конфликта; угрозы наступления различных неблагоприятных последствий для лиц, отказавшихся принять их условия; создание ситуации волокиты, включая «утрату» необходимых документов.
В подобных ситуациях у лица, реально пострадавшего от нападения, нередко фактически отсутствуют какие-либо действенные ресурсы для восстановления справедливости, по крайней мере на уровне местных структурных подразделений правоохранительных органов и (или) средств массовой информации. Обращение же в вышестоящие инстанции нередко приводит к переадресации данного дела по «вертикали» снова на уровень местных властных структур. Не всегда работают уголовно-процессуальные правила об отводах.
При этом зачастую подобных организаторов противодействия расследованию нельзя однозначно охарактеризовать отрицательно, хотя их способность к объективной и критической оценке действий своих потомков заметно снижена. В некоторых случаях они осознают, что, полностью посвящая себя службе в правоохранительных органах, начиная с рядовых должностей, имея ненормированный график трудовой деятельности с минимальным временем для отдыха, они в должной мере не уделяли внимание становлению личности собственных детей, допускали ошибки и просчеты в их воспитании и социализации. Причем действительно современная молодежь в возрастной категории от 18 до 28 лет росла в ранний постсоветский период «лихих девяностых», характеризующихся целым комплексом общеизвестных негативных процессов, различных трудностей и лишений, в условиях которых приходилось работать их родителям, что вполне закономерно могло способствовать их профессиональному «выгоранию» и профессиональной деформации. Поэтому обозначенная тенденция есть проявление большой, многогранной и до конца не изученной проблемы, нуждающейся в углубленном познании.
Известному российскому философу Н. А. Бердяеву принадлежит известный афоризм о парадоксальности борьбы со злом: борьба со злом порождает новое зло: нетерпимость,
фанатизм, насилие, жестокость, злобные чувства. Поистине универсальный характер данного суждения заставляет задуматься о том, что, несмотря на некоторые успехи в раскрытии и расследовании различных преступлений, в том числе носящих серийный и организованный характер, все еще на низком и не отвечающем современным реалиям уровне осуществляется профилактическая деятельность. В цивилизованном обществе правоохранительные и иные государственные органы должны быть укомплектованы должностными лицами, не только способными быстро и высокопрофессионально реагировать на информацию о преступлении или ином юридически значимом событии, не подверженными коррупционному риску и другому конфликту интересов, а также профессиональному выгоранию и профессиональной деформации личности. В этой связи целесообразно дальнейшее совершенствование критериев, прежде всего психологического характера, к кандидатам на должности сотрудников правоохранительных и других государственных органов, а также их дальнейшему карьерному движению. Постоянное восприятие сотрудниками правоохранительных органов различных психотравмирующих ситуаций, предопределенных реагированием на преступление в пределах предоставленных полномочий, помимо развития чувства стрессоустойчиво-сти, также целесообразно нейтрализовывать соразмерными мероприятиями реабилитационного характера, которые в настоящее время проводятся, скорее, формально. Не вызывают они полного доверия и у самих сотрудников правоохранительных органов.
Кроме того, в криминалистической литературе (например, И. И. Ивановым) отмечается, что своевременное раскрытие и расследование преступлений выступает специфической разновидностью криминалистической превенции. Применительно к насильственным преступлениям, характеризующимся выраженностью специального рецидива, очевидно, что своевременное разоблачение субъектов этих деяний минимизирует вероятность дальнейшего проявления агрессии, что наиболее заметно на примере насилия в семье (бытового насилия).
Насилие в семье или иное бытовое насилие зачастую начинается с побоев либо телесных повреждений, причинивших легкий вред здоровью. На первый взгляд, эти деяния
не представляют серьезной общественной опасности. Неслучайно они отнесены к категории дел, расследуемых в частном и частно-публичном порядке.
Не уделяется должного внимания им и со стороны правоохранительных органов в силу нестабильной судебной перспективы, высокой вероятности примирения сторон, очень часто находящихся между собой в родственных связях, самой по себе кажущейся малозначительности события. Расследование в форме дознания изначально опирается на результаты первичной проверки сообщения о преступлении, которая часто поручается участковым уполномоченным полиции. В лучшем случае ими получены объяснения от всех участников инцидента, тщательно, с участием специалиста-криминалиста проведен осмотр места происшествия, получены необходимые медицинские документы, в том числе акт судебно-медицинского освидетельствования специалистом - судебным медиком. Однако даже такой объем информации имеется на указанном этапе не всегда.
Казалось бы, исходя из механизма совершения насильственных преступлений, требуется немедленное проведение освидетельствования пострадавшего и правонарушителя (как следственного действия в соответствии со ст. 179 УПК РФ, целью которого может являться не только обнаружение телесных повреждений, но и иных следов преступления, а также состояния алкогольного или иного опьянения), безотлагательное назначение судебно-медицинской экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела (минуя судебно-медицинское освидетельствование, дублирующее экспертизу). Но на практике оформление медицинской документации из бюро СМЭ (как правило, акта СМЭ) занимает продолжительное время. Одной из причин этого (помимо ограниченности человеческих ресурсов) является традиция завершения судебно-медицинского освидетельствования после окончания лечения, что в свою очередь связано с определением степени тяжести вреда, причиненного здоровью, в зависимости от продолжительности расстройства здоровью. Невключенность дознавателя на этапе сбора первичного материала не позволяет вынести постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы, провести иные безотлагательные следственные действия в стадии возбуждения уголовного дела, а так-
же принять решение о немедленном возбуждении дела, если этого требует ситуация и интересы расследования. В результате к моменту, когда материал поступит в подразделение дознания, постепенно могут утрачиваться различные следы преступления, как материальные, так и идеальные. С течением времени заживают раны, восстанавливается обстановка места, где было совершено нападение, меняется психическое отношение к происшествию у очевидцев и пострадавших, забываются отдельные детали произошедшего, также не проходит бесследно воздействие заинтересованных лиц, побуждающих пострадавшего заявить о примирении.
Однако, как уже отмечалось, насильственным деяниям свойственен серийный характер, особенно если не меняются условия внешней среды, способствующие совершению преступления, не производится соразмерная психологическая коррекция. Причем вновь совершаемые посягательства часто влекут более масштабные последствия, что объясняется дальнейшей деформацией индивидуумов, особенно при наличии прогрессирующих психических расстройств, в частности, органических поражений головного мозга, психопатий, склонности к садистическим проявлениям и так далее, которые, не исключая вменяемости, вместе с тем влияют на выбор лицом насильственных методов реализации собственных целей.
Таким образом, резюмируя вышеизложенное, отметим, что стабильно высокий удельный вес бытового насилия в структуре преступности с прогрессированием лиц, склонных к деструктивно-агрессивным поведенческим проявлениям вследствие наличия специфических психических расстройств, в числе которых все чаще оказываются даже лица, принадлежащие к относительно благополучным социальным группам, требуют карди-
нального изменения подхода к мерам превентивного характера. Так, недопустимы как игнорирование совершения внешне малозначительного насильственного деяния лицами, склонными к серийным садистическим и иным деструктивно-агрессивным проявлениям, так и односторонне карательное воздействие. Мы не призываем добиваться осуждения каждого индивидуума, причинившего легкий вред здоровью, побои либо допустившего иное проявление насилия внешне в малозначительной форме. Разумеется, должны функционировать институты примирения, деятельного раскаяния, в том числе на досудебном этапе. Но независимо от принимаемого процессуального решения о дальнейшем движении дела индивидуумы, в отношении которых объективно установлена склонность к серийному бытовому насилию, требуют психолого-психиатрических обследований, причем не в карательных, а прежде всего в реабилитационных целях. Лицам, обладающим проанализированными деструктивными индивидуальными свойствами, необходимо своевременно назначать психо-коррекционные мероприятия с учетом современного уровня развития психологии и психиатрии, факт успешного и добросовестного прохождения которых не должен влиять на репутацию данного лица, его дальнейшую социализацию и трудоустройство (за исключением отдельных видов профессиональной деятельности, выдвигающих особые требования к индивидуально-психологическим особенностям личности). Также необходимо преодолеть сложившееся в обществе под влиянием стереотипов скептическое отношение к психолого-психиатрическим возможностям реабилитации личности, не соответствующее современному уровню развития данных наук.
Литература
1. Айвазова О. В., Варданян Г. А. Преступления в сфере производства и оборота фальсифицированных лекарственных средств: социально-правовой и криминалистический аспекты // Юристъ-Правоведъ. 2015. № 1 (68).
2. Варданян Г. А. Преступления в сфере теневого фармацевтического рынка как объект криминалистического научного анализа // Известия Тульского государственного универси-
Bibliography
1. Aivazova O. V., Vardanyan G. A. Crimes in the sphere of production and turnover of counterfeit medicines: socio-legal and forensic aspects // Yurist-Pravoved. 2015. № 1 (68).
2. Vardanyan G. A. Crimes in the sphere of shadow pharmaceutical market as an object of forensic scientific analysis // Izvestia of the Tula state university. Economic and legal sciences. 2016. № 1-2.
3. Vardanyan A. A. Crimes related to trafficking
тета. Экономические и юридические науки. 2016. № 1-2.
3. Варданян А. А. Преступления, связанные с торговлей людьми, в контексте тенденции глобализации противоправных посягательств на свободу, честь и достоинство личности // Философия права. 2011. № 3 (46).
4. Варданян А. А. Особенности расследования преступлений, связанных с торговлей людьми: уголовно-процессуальные и криминалистические аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2012.
5. Варданян А. А. Исходные следственные ситуации, формирующиеся при расследовании преступлений, связанных с торговлей людьми // Юристъ-Правоведъ. 2010. № 5.
6. Айвазова О. В., Гнетнев И. Г. Особенности формирования показаний подозреваемых, обвиняемых, имеющих психические расстройства, не исключающие вменяемости // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2013. № 2-2.
7. Варданян Г. А. Общие положения допроса несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых как теоретико-методологический ориентир для повышения результативности расследования преступлений экстремистской направленности // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. № 1-2.
in human beings in the context of the trend of globalization of illegal encroachments on freedom, honor and dignity of the person // Philosophy of law. 2011. № 3 (46).
4. Vardanyan A. A. Features of investigation of crimes related to trafficking in human beings: criminal procedure and criminalistics aspects: abstract of dis. ... PhD in law. Rostov-on-Don, 2012.
5. Vardanyan A. A. Initial investigation of the situation, emerging in the investigation of crimes related to trafficking in persons // Yurist-Pravoved. 2010. № 5.
6. Aivazova O. V., Gnetnev I. G. Peculiarities of formation of the testimony of suspects, accused persons with mental disorder not excluding sanity // Iz-vestia of the Tula state university. Economic and legal sciences. 2013. N° 2-2.
7. Vardanyan G. A. General provisions of interrogation ofjuvenile suspects accused as a theoretical and methodological reference point for increasing the effectiveness of investigation of extremist crimes // Izvestia of the Tula state university. Economic and legal sciences. 2016. № 1-2.
