CC BY
79
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 82.091 ББК 83.3
Волокитина Наталья Ивановна
аспирант
кафедра теории и методики преподавания литературы Челябинский государственный педагогический университет
г. Челябинск Volokitina Natalia Ivanovna Post-graduate
Department of Theory and Methods of Teaching Literature Chelyabinsk State Pedagogical University Chelyabinsk [email protected]
«Фауст» Гёте и «Человек из зеркала» Ф. Верфеля: опыт сравнительного анализа "Faust" by Goethe and "Mirror man” by F. Werfel: Experience of Comparative Analysis
Сравнительный метод помогает найти точки соприкосновения в литературе разных эпох и разных национальностей. Ф. Верфель в пьесе «Человек из зеркала» соединяет фаустовские мотивы с собственным духовным поиском, находя выход из мировоззренческого кризиса в обретении внутренней гармонии, вере и избавлении от греха.
The comparative method helps to find common ground in the literature of different ages and nationalities. F. Werfel in the play "The Man in the mirror” Faustian theme connects with their own spiritual search, finding a way out of the ideological crisis in finding inner piece, faith and deliverance from sin.
Ключевые слова: компаративистика, диалог культур, «фаустовский человек», религия, фаустовские мотивы.
Key words: comparative studies, the dialogue of cultures, Faustian man, religion, Faustian theme.
Компаративистика как научный метод распространяется в европейском литературоведении с XIX века и занимается не просто сравнением частных случаев и схождений в истории литературы, но выявлением закономерностей ее исторического развития, построением типологических систем, которые позволили бы судить о направлении культурного развития общества. Основываясь на
классических работах А.Н. Веселовского, Ф. Гундольфа, В.М. Жирмунского, современные компаративисты (Тюпа, Шайтанов и др.) активно изучают как «горизонтальные» связи между национальными литературами и отдельными их фактами, так и связи «вертикальные» - между произведениями различных эпох и периодов, явно продолжающих традиции друг друга. Компаративистика, базирующаяся на гетевской идее «всемирной литературы», изучает, как факторы культуры «преодолевают границы». Бахтин писал: «Внутренней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят повсюду, <...>, систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни» [13]. Позже немецкий компаративист Г.Кайзер, автор труда «Введение в сравнительное литературоведение» утверждал, что все национальные литературы в настоящее время ни что иное как сегменты мировой литературы и культуры. Межкультурными границами можно считать социальные, исторические и национальные - все они непосредственно влияют на переосмысление литературного произведения. А.Н. Веселовский прародитель исторической поэтики и сравнительного метода, говорил, что условием для всякого культурного обмена является «встречное течение» [13], т.е. восприятие только актуального для сознания материала.
Для немецкоязычной литературы начала ХХ века актуальным материалом стала пьеса И. Гёте «Фауст». Ситуация духовного выбора, поиска истины, образы нашли своё отражение в произведениях Л. Перуца, Т. Манна, Майринка. На фоне Первой мировой войны и духовного кризиса поколения душевные метания человека, ищущего идеал, стали особенно востребованы. Веселовский считал, что «История литературы в широком смысле этого слова - это история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом» [13]. История Германии и Австрии выразилась в философии Ф. Ницше и О. Шпенглера, которые указали на распад прежнего образа духовно целостного человека. Появляется «фаустовский человек», человек, находящийся в вечном поиске истины и вечном тще-
славном желании управлять, властвовать над миром. «Мания к покорению бесконечного пространства» [14] делает образ Фауста актуальным в сознании писателей ХХ века. «Гетевской идее о деятельности исключительной личности на благо человечества и во имя установления мировой гармонии Ницше противопоставляет свою - о сверхчеловеке, обретающем власть над ослепленной толпой недочеловеков» [6].Однако вместе с тем в идее сверхчеловека Ницше его последователи видят причину духовного кризиса и пробуют найти пути перерождения человека.
«Фауст» Гёте нашел своё отражение и в творчестве Ф. Верфеля, австрийского писателя-экспрессиониста, драматурга ХХ века. Духовные поиски Вер-феля приводили его Фауста то в сон из прошлого («Парк аттракционов»), то в индийский храм («Человек из зеркала»), то всумасшедший дом («Кощунство безумия»), везде оставляя вопросы о месте человека в мироздании. «Есть ли для подлинно деятельной души иное чудо, иная, более ошеломляющая тайна, чем тайна существования?» - спрашивает рассказчик «Чёрной мессе» [3] и тут же спешит на встречу с дьяволом.
Известный сюжет договора человека с дьяволом в пьесе «Человек из зеркала» Верфель реализует по-своему. На фоне переживаний на службе в армии в годы Первой мировой войны, участия в венской революции (1918), смерти сына от возлюбленной Альмы Малер он пишет пьесу «Человек из зеркала» («8р1е-§е1тешсЬ»,1920). Кроме того в пьесе отразились не только личные факты биографии писателя, но и те философские вопросы, на которые пытается найти ответ Верфель на протяжении всего своего творчества. «Фауст» Гёте сыграл в духовных поисках австрийского писателя не последнюю роль. «“Зеркальный человек”, - пишет В.Н. Никифоров, - самая “фаустовская” пьеса Верфеля, в которой он пытается обозреть то, что влияло на его духовное становление» [9]. Фаустовские мотивы мы находим не только в сюжете, но и в образах главных и второстепенных героев, в интерпретации мотива «слова и дела», категорий жизни и смерти, а также в религиозно-философском содержании пьесы.
Главный герой пьесы Верфеля, Тамал, как и Фауст, находится в поиске и пытается убежать от мирской жизни. Тамал вынужден сделать выбор между отшельничеством и владением человеческими судьбами - в начале пьесы, и между жизнью в грехе или самоотречением - в конце. Выбор предлагает сделать дьявол. Но если Гёте для сделки с дьяволом выбирает целью познание, то Верфель делает главной целью Тамала - удовлетворение личного тщеславия. Исход этого договора тоже различен. Тамал, пользуясь званием мессии, совершает ряд преступлений, что приводит к покаянию героя и смертному приговору, который он выносит себе сам, восклицая: «О, сладость
добровольной жертвы.» [2]. Кроме того, Верфель в пьесе меняет и пункты договора с дьяволом. Фауст заключает сделку с дьяволом при условии, что черт поможет познать весь мир, пока Фауст не воскликнет: «Мгновение,
повремени!» [5]. Герой Гёте подписывает договор с Мефистофелем кровью. Тамал, в отличие от Фауста, соглашается на сделку, чтобы обрести имя мессии, спасителя, но договор не подписан. «Ни крови, ни ран - как не бывало!» [2], сделка - лишь иллюзия. Образ искусителя также претерпевает изменения в пьесе Верфеля. Мефистофель может менять свое обличие, становится то пуделем, то вельможей. Тогда как Фауст - символ трагического постоянства человека. Сделка происходит с подачи самого черта. «Найдёшь ты пользу в обществе моём» [5]. Тамал в отличие от Фауста открывает зеркало, разбивает его, пытаясь избавиться от ненавистного отражения, и тем освобождает своего темного двойника. «Путем греха насилья, темных дел / Я сам вступил в его предел» [2]. Дьявол у Верфеля - не отдельный образ, а часть образа Тамала «Мой спаситель! С тобой - одно мы, ведь так!» [2]. Это отражается и в степени могущества героев. Когда Тамал совершает грех, его темная сущность, человек из зеркала, становится сильнее до тех пор, пока, наконец, Тамал вовсе сброшен с пьедестала своим двойником. Таким образом, тщеславие, желание стать Богом для Верфеля является внутренним дьяволом каждого человека и только сам человек оказывается способен преодолеть это
искушение, сделать правильный выбор в пользу искупления своих грехов и самонаказания.
Структурно «Человек из зеркала» очень близок гетевской трагедии: и там и там кольцевая композиция и две части внутри. Функции внешней рамки «Фауста» - спора Мефистофеля с Богом о природе человека - выполняет у Верфеля история с монахами. Бог, как и Гёте, уверен в своей победе, человек достоин рая. «Он служит мне, и это налицо, / И выбьется из мрака мне в угоду» [5]. Верфель же не дает читателю подсказок, а готовит от лица монахов испытания, проверку готовности героя к отречению от мирского. Ответы мы узнаем только в финале. Поэтому монахи специально искушают Тамала оставленным зеркалом. Герой не может побороть желания взглянуть на таинственный предмет и освобождает зеркального человека. Тем не менее, монахи не оставляют Тамала, а отправляют одного из них тайно, в разных обличьях сопровождать героя. Бог у Гёте и монах у Верфеля - образы, олицетворяющие добро, мудрость в мире духовном. Кроме того, разделение двух частей пути героя, эксплицитно выраженное у Гете в двучастности поэмы, когда в первой части Фауст «собирает» впечатления от мира и впитывает в себя его радости, а во второй «отдает» человечеству свои силы и талант, в пьесе Верфеля тоже очевидно, хотя и не зафиксировано формально: первая половина трагедии - путь Тамала к триумфу (Человек из зеркала все незаметней, грехи и преступления легко прощаются, освобождение народов, ради которого Тамал бежал из монастыря уже близко), вторая половина - низвержение с пьедестала (победа над Анантасом мнима, совершенные ошибки «возвращаются к герою, двойник торжествует).
Для текстов обоих авторов характерно стирание границ между смертью и жизнью, сном и действительностью. Фауст и Тамал равнодушны к загробной жизни. Однако Верфель переосмысляет мотив сна/смерти/жизни. Монахи -символ вечности - постоянно сравниваются с мертвыми, не имеют отражения в зеркале. Жизнь и смерть трактуются в духе поэтов-метафизиков XVII века: жизнь - спектакль, сон, тень, инобытие, связанное со смертью, - истинное, про-
светленное бытие. Смерть становится лучшей формой бытования, свободной от мирской суеты, греха, символ которого в пьесе - зеркало. Кроме того, упоминания сна настойчиво повторяется в репликах героя, ремарках автора. «Сплю я сейчас? Или сном было то?»; «Я не умер разве?»; «Карабкается ловко, как во сне» [2]. Но читатель так и не получает ответа, какая из форм жизни истинная. Тамал достигает в итоге иной реальности, которая необходима для духовного перерождения. Только тот, кто желает стать частью этого бытия, обретает и свою индивидуальность, в отличие от поклонников Тамала, которые не имеют даже имён.
Важное место в пьесе «Человек из зеркала» занимает и мотив триединства дела, слова и мысли. Фауст размышляет о приоритете этих категорий: «Ведь я так высоко не ставлю слова, / Чтоб думать, что оно всему основа» [5]. В свою
т о
очередь 1амал вначале противопоставлявший дело слову, пройдя испытания, приходит к идее их единства. Средневековая догма равенства мысли, слова и дела - основа гармонии жизни для монахов в пьесе Верфеля. Но дляТамала дело - символ подвига и возможность добиться признания. Тщеславие Тамала стирает границы между добром и злом. Мысли героя убивают отца Тамала, слова прогоняют возлюбленную, а реальное дело, спасение жителей Холчам-бры от злого бога, оборачивается обманом. Лишь, когда Тамал осознает равенство этих понятий, душой и телом, мыслью, словом и делом приговаривает себя к смерти, он находит спасение и побеждает своего темного двойника.
Религиозным и философским вопросам из «Фауста» Верфель также находит новое прочтение.
Католичка Альма Малер не могла принять иудаизма Верфеля, что заставило его попытаться найти компромисс в противоречии религий. Изучение восточной философии в 1913-1915 гг. отразилось в топосах пьесы: гималайская гора Парвата, на которой правит бог Аймар (Ишвар в индуизме) (Аутаг), страна Холчамбра (СИокЬашЬа) [выделено нами - Н.В.] (в индуизме - Шамбала). Шамбала для индусов - это место, где должен родиться, появиться мессия, спа-
о /• гп
ситель, чей духовный подвиг приведет к победе разума над невежеством. 1а-мал, отгадав загадку злого бога Анантаса, должен стать мессией, но мысли его обращены лишь к собственной славе, а потому зло возвращается. Индуизм позволяет создать то «инобытие», в котором приходится существовать герою для нравственного преображения. Однако Верфель обращается и к другим религиям, использует ветхозаветные цитаты, католические и мусульманские обряды.
гр и
Так автор приводит читателя к идее равенства религий, находя сходство притч и сюжетов, которыми они пользуются, как, например, легенда о приходе мессии.
Таким образом, Верфель убеждает читателя в гармонии, равенстве всех религий. Бог един, и понятия добра и зла универсальны. Выбор всегда остается за человеком. Так и покаяние, духовное перерождение есть сфера личного выбора каждого. Сюжет «Фауста», таким образом, находит у Верфеля свое новое прочтение, подчиняясь идеям автора, оставляет для читателя новые темы для размышления.
Библиографический список
1. Вагнер, Х. Понимание Ф. Верфеля [Текст] / Х. Вагнер. - Каролина: Университет Юж. Каролины, 1993. - 191с.
2. Верфель, Ф. Человек из зеркала [Текст] / Ф. Верфель; пер. с нем. В. А. Зоргенфрея. - Пг.; М. : Гос. из-во, 1920. - 226 с.
3. Верфель, Ф. Черная месса [Текст] / Ф. Верфель; пер. с нем. А. Кантора. -М. : Эксмо, 2005. - С. 9-71.
4. Гауптман, Г. Приключения моей юности [Текст] / Г. Гауптман. - Верлаг, 1962. - 1059 с.
5. Гёте, И. В. Фауст; пер. с нем. Б. Пастернака [Текст] / И.В. Гёте // Собрание сочинений в 10 тт. - Т. 2. - М. : Художественная литература, 1986. - 510 с.
6. Ишимбаева, Г.Г. Фаустианская тема в немецкой литературе [Текст]: авто-реф. дисс. ... докт. филол. н. [Текст] / Г.Г. Ишимбаева. - М. , 1999. - 444 с.
7. Манн, Т. «Доктор Фаустус» Роман одного романа [Текст] / Т. Манн // Манн Т. Собр. Соч. в 10тт. М. ,1960. т.9. с.224
8. Мельшиор-Бонне, Сабин. История зеркала [Текст] / Предисл. Жана Делю-мо; пер. с франц. Ю. М. Розенберг. - М. : Новое литературное обозрение, 2005. - 456 с.
9. Никифоров, В.Н. Франц Верфель [Текст] / В.Н. Никифоров // История австрийской литературы ХХ века в 2 тт. - Т. 1. - М. : ИМЛИ РАН, 2009. - С. 335
10. Пестова, Н.В. Экспрессионизм [Текст] / Н.В. Пестова // Авангард в культуре ХХ века (1900-1930): Теория. История. Поэтик: В 2 кн. / под ред. Ю.Н. Гирина. - М. : Имли РАН, 2001. - Кн. 1. - С. 309
11. Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий [Текст] / гл. науч. ред.
Н.Д. Тамарченко. - М. : Интрада, 2008. - 360 с.
12. Фрэзер, Дж. Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. в 2 тт. Т. 1 [Текст] / Дж. Дж. Фрэзер / пер. с англ. М. Рыклина. - М. : Терра - Книжный клуб, 2001. - 260 с.
13. Шайтанов, И.О. Компаративистика и/или поэтика: Английские сюжеты глазами исторической поэтики [Текст] / И.О. Шайтанов. - М. : РГГУ, 2010. - 656 с.
14. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т.т. Т. 2.: Всемирно исторические перспективы [Текст] / пер. с нем. и примеч. И. И. Маханькова / О. Шпенглер.-М. : АйрисПресс, 2004. - 612 с.
Bibliography
1. Frazer, J.G. The Golden Bough: A study of magic and religion. In 2 vols. Volume 1 [Text] / JG Frazer / Per. from English. M. Ryklin. - M. : Terra - BookClub, 2001. - 260 p.
2. Goethe, I. Faust IV, trans. with it. Pasternak [Text] / I. Goethe // Collected Works in 10 volumes. - T. 2. - M. : Fiction, 1986. - 510 p.
3. Hauptmann, G. Abenteuermeiner Jugend [Text] / G. Hauptman. - Verlag, 1962.
- 1059 p.
4. Ishimbaeva, G.G. Faustian theme in German literature [Text]: Synopsis of Thesis, Candidate of Filology / G.G.Ishimbaeva .- M. , 1999. - 444 p.
5. Mann, T. "Doctor Faustus" Roman one novel [Text] / Mann // Mann T. Coll. Op. 10 vols. M., 1960 .t.9. p.224
6. Melchior -Bonnet, Sabine. History is a mirror [Text] / Pre. Jean Delumeau Math. Translated from French. M. Rosenberg. -M. : NewLiteraryReview, 2005.
- 456 p.
7. Nikiforov, V.N. Franz Werfel [Text] / V. Nikiforov // History of Austrian literature of the twentieth century, in 2 vols. - T.1. - M. : Russian Academy of Sciences Institute of World Literature, 2009. - P. 335
8. Pestova, N.V. Expressionism [Text] / N.V. Pestova // Avant-garde culture in the twentieth century (1900-1930): A Theory . History. Poetic: In 2 books. / Ed. Y.N. Kirin. - M. : Russian Academy of Sciences Institute of World Literature, 2001. - Pr. 1. - P. 309
9. Poetics. Glossary of terms and concepts relevant [Text] / Ch. Scientific. Ed. N.D. Tamarchenko. - M. : Intrada, 2008. - 360p
10. Shaitanov, I.O. Comparative Studies and/or Poetics. English Literature through the Eyes of Historical Poetics [Теxt] / I.O. Shaitanov. - M. : RGGU, 2010. -6З6 p.
11. Spengler, O. Decline of the West, in 2 vols 2.: The world- historical perspective [Text] / trans. from German. and comment. I.I. Mahankova / O. Spengler. -M. : IrisPress, 2004. - 612.
12. Wagener, H. Understanding Franz Werfel [Теxt] / H. Wagener. - Carolina: Univ of South Carolina Press, 1993. - 191 p.
13. Werfel, F. Black Mass [Text] / F. Werfel, trans. with it. A. Cantor. - M. : Pen-
guin Books, 200З. - S. 9-71.
14. Werfel, F. Man in the mirror [Text] / F. Werfel, trans. with it. V.A. Sorgenfrey.
- Pg.; Gos. Out of 1920 . - 226.
