CC BY
5А.А. Денискин ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РЕАЛИСТ. ЯКОВ САМУИЛОВИЧ ИОРИШ
Яков Самуилович Иориш пришел в Институт научной информации, когда тот еще назывался Фундаментальной библиотекой общественных наук, в Сектор философии.
Философскую науку он осваивал не только в Московском государственном университете. Предрасположенность к любомудрию проявлялась в нем с ранних лет. На фотографиях семейного альбома (других свидетельств, увы, не осталось) мы видим сначала дитя, потом отрока и мужа: меланхолическое лицо, остановившееся на полпути к улыбке, глаза обращены в сторону объектива, но взгляд неуловим, ибо направление его интроспективно.
Этот человек с меланхолическим темпераментом и склонностью к умозрению с 18 до 22 лет проходил жестокую школу Великой Отечественной войны. Ее он закончил с победой в 1945 г., философский факультет университета - с отличием в 1951.
На его беду как раз в эту пору в партии ВКП (б) - «уме и совести советского народа» - усилилось недоверие к инородцам, их подозревали в космополитизме. И вот фронтовик (переводчик на передовой) с красным дипломом был направлен преподавать марксистскую философию кочевникам, осевшим в Кзыл-Орде.
Это - Южный Казахстан, на правом берегу Сырдарьи. Здесь осели не только степняки-скотоводы, но и ссыльные граждане Центральной России, попавшие в немилость к властям. В здешнем педагогическом институте он преподавал марксистскую философию и преподавал так, что она обретала черты просветительной науки, а не идеологического ярма. Студенты полюбили Я. С. и старались успевать по его предмету. В 1954 г. он вернулся в Моск-
ву, где мыкался почти десять лет на случайных работах до поступления в Фундаментальную библиотеку в 1964 г.
Могло ли быть в то время лучшее место для философа!? Умозрение, воспитанное опытом войны и теорией диалектического материализма, требовало совершенствования, а должность библиографа богатой фондами академической библиотеки давала ему беспрепятственный доступ к книгам, названия которых до этого он мог видеть только в библиографических ссылках.
Составление ежемесячного аннотированного библиографического бюллетеня предполагало кроме знания иностранных языков умение понимать прочитанное и, главное, лаконично формулировать его суть. Я. С. довел это умение до совершенства.
Нужно заметить, что в то время в советских идеологических и особенно академических заведениях повсюду культивировалось искусство изощренной формулировки, состоявшее в том, чтобы изобразить крамольную с точки зрения марксизма мысль, не вызывая в то же время протестов у бдительных охранителей. Иностранная философская, социологическая и религиоведческая литература, которая аннотировалась в текущих библиографических указателях Отдела философии, была преимущественно крамольной. То же касалось и ретроспективных историко-философских библиографий. Формулировки и дефиниции в аннотациях часто вызывали горячие споры внутри отдела, и в результате росло мастерство нарратива, которым вообще прославилась советская философия той поры. Общим памятником этому искусству, пожалуй, можно считать голубую 5-томную «Философскую энциклопедию» (издательство «Советская энциклопедия»). Некоторые из ее создателей впоследствии были радушно приняты под кров Фунда-менталки как свои.
Я.С. достиг виртуозности в аннотировании - он вообще был скорее человеком письма, чем речи, но все же афористический жанр аннотаций был ему тесен. Его сильному и пытливому уму одних только диалектических экзерсисов и беззаботного плавания в океане информации было мало. Его любомудрие искало чего-то большего. Мысль, следуя своим законам, приходила к извечной проблеме бытия, его начала и конца, то бишь к метафизике, и требовала своего разрешения. Да и в умственной атмосфере тогдашнего времени явно чувствовалось «метафизическое беспокойство». «Дух науки» был чреват информатикой, и еще до возникновения
Института научной информации в недрах библиотеки Я. С. вынашивал свою философию панинформизма.
«Духом науки» мы здесь называем ту совокупность интеллектуальных и культурных энергий, из которых складываются человеческие институции и содержание наших библиотек. Смысловые структуры этого духа тогда развивались от «лирики к физике» и далее к информатике. Из этого возникло то, что назвали Информационной Базой Данных. Образование ИНИОНа было своеобразной инсталляцией этого «духа науки», библиографы из вольных странников ноосферы превратились в данников Информационной Базы. ИНИОН обретал многозначность символа, внедряясь в различные пласты информационной деятельности: от популяризации немарксистской гуманитарной мысли (спецхран) до освоения метафизических глубин человеческого знания (теория информации). Умственно активные данники Информационной Базы строили проекты, преобразуя автохтонные мифы в сциентистские утопии.
Вспоминается характерный, но безвестный пример частного проявления «метафизического беспокойства». Это романтическая реставрация идей Раймунда Луллия. «Озаренный доктор» («doctor illuminatissimus») в свое время предлагал рассматривать сотворенный мир как систему, организованную по законам постепенного нисхождения и переплетения в различных комбинациях общих понятий (универсалий). Мир являлся полем манифестации божества, отражающегося в каждой вещи. Человеческий разум, следуя за логическим порядком понятий, открывает действительную связь вещей, постигает изначальный божественный план творения, и даже саму божественную природу. Истины веры при таком взгляде приходили в согласие с истинами разума.
Логика разрабатывала комбинаторное искусство, и Раймун-дом Луллием была изобретена механическая логическая машина, с помощью которой любой человек без предварительной подготовки бог бы открывать неизвестные ему прежде истины.
Очень актуальная инициатива и в наше время. Ведь электронно-вычислительная техника ХХ в. усовершенствовала логическую машину средневекового схоласта и обещала идеального робота.
Я. С. также преклонялся перед роботом. Он полагал, что только добровольное подчинение роботу может спасти человека от самого себя. Робот, в отличие от человека, абсолютно надежен. В каждом из нас сидит подпольный человек Достоевского. Робот усмирит наше дикарство. С помощью робота человек приручит
себя и научится правильно думать. Даже юстиция, по соображениям Я.С., выросшего на правовом поле классового правосудия, должна была непременно перейти в руки робота. Нельзя человеку доверять суд и наказание другого человека, судить и карать человека должен робот. Доверие к мудрости электронно-вычислительных машин Я. С. простирал не только в сферу юстиции, но и на все науки в целом.
И он был не одинок в своих чаяниях. Его коллегам также казалось, что науки, порождение человеческого разума, рисуют лишь фрагментарную картину мира. Они намеревались с помощью роботов объединить фрагменты и создать как бы голографическую (объемную) информационную картину мира. Работа института в утопических мечтах обрела имя - «Интегральная Автоматизированная Информационная Система по Общественным Наукам». Многим она представлялась тогда как сотворение «Универсального тезауруса», который своим электронным интеллектом терминологически охватывал бы школы и направления, предметы и методы исследований, теории и их специфику, а главное, связал бы все это в стройную иерархическую систему связей (логических, ассоциативных и проч.). Чаемый в будущем как результат деятельности ИНИОНа Универсальный тезаурус был бы средоточием информации и наглядной (осязаемой) моделью идеального (человеческого) знания, «знания мудреца». Благодаря стройной иерархической систематизации, такой тезаурус все расставил бы по своим местам и мог бы продемонстрировать даже немудрым и невежественным состояние человеческого гнозиса и реальное (сущностное, онтологическое) значение проблем, циркулирующих в пределах не только научного, но и обыденного сознания. Словом, средневековый луллизм преобразовался в «панинформизм».
Я.С. без тени иронии утверждал: «Я - панинформист!», ибо в размышлениях своих пришел к тому, что все есть информация, и нет ничего кроме информации. Если вещество есть концентрированная энергия, то энергия есть концентрированная информация, а, следовательно, вещество есть сверхконцентрированная информация. Информация есть интеграл всех различий, всех нетождеств, она основа будущей философии.
Современной философией Я.С. был удручен. Нынешние мыслители уходят от великих проблем под разными предлогами типа «прежде чем»: прежде чем решать проблему бытия нужно решить проблему познания, но прежде нужно решить проблему
языка; и тут возникает проблема знака и его значения и т.д. Всё это делается ради превращения философии в строгую науку. Философия становится все более скрупулезной, дотошной, педантичной и постепенно теряет свое величие. На удивление коллегам Я.С. сохранял мироощущение докартезианского натурфилософа, у которого мыслящее, мыслимое и слово, выражающее этот акт, находятся в нераздельном единстве. Он полагал, что философия должна бросить возню с психологией, лингвистикой и гносеологией; отбросить старые метафизические и онтологические категории типа материи и формы, бытия и ничто, потенции и акта. Достаточно будет положить в основу философии новые понятия «системы», «структуры», «информации», чтобы решить две великие проблемы: проблемы первоначала и проблемы конца, т.е. смерти.
Предметом философии панинформизма в версии Я. С. как раз и были эти две великие проблемы. Учение о Первоначале он назвал «архософия», учение о конце, смерти и воскресении - «ресур-рексология». Оба учения были подробно разработаны и описаны, т.е. создан текст. Следует заметить, что текст для философа, как золото для алхимика, есть побочный продукт, эпифеномен Великого Делания, главная цель которого преобразование самого адепта - изменение его сознания, а значит, и модуса его бытия. Философский текст также производит в некотором смысле трансмутацию своего субъекта и переводит его в другой план бытия. Создание философского текста - судьба, приключение, в нем порой заключен смысл жизненного призвания философа. Вся драма его жизни разыгрывается в его рукописях. В ту пору вряд ли кто-нибудь решился их опубликовать, ибо публикации такого рода не соответствовали умственному режиму развитого социализма. В память о Я. С. попробуем воскресить их содержание.
В своей философии он, конечно, рассматривал варианты решения проблемы Первоначала, испробованные до него.
Религиозно-спиритуалистические теории настаивали на духовной природе Первоначала, на «Всемогущем и Всеблагом Боге», но существование зла в мире не позволяло Я. С. с ними согласиться. Вообще идея теодицеи была чужда Я. С. Рациональное оправдание благости и разумности Господа вряд ли когда-нибудь приходило ему в голову. Война, на которую он попал 18-летним юношей, не давала поводов для веры в милосердие Божие, судьба ближайших родственников была плохим доказательством Его справедливости. Мать Я. С., техник-интендант санитарного поезда,
погибла во время бомбовой атаки в 1943 г., ее сестра - во время артиллерийского налета в 1942 г.
Материалистические и атеистические учения, предполагавшие, что сложность и гармония мира могут быть результатом чисто стихийного, бессознательного развития, казались Я. С. убедительней, но вызывали сомнения, ибо достижения науки слишком ограничены, чтобы делать окончательный вывод о природе Первоначала.
Рационалистический агностицизм всего лишь обосновывал ограниченность человеческого разума и бессильно останавливался перед тайной.
Свою архософию Я.С. основывал на четкой пропозиции: Первоначало теоретически должно существовать; оно должно быть достаточным основанием (генетическим и логическим) всего ряда форм феноменального мира, и оно должно быть достаточным основанием Самому Себе.
Концепция Первоначала у Я. С. не такова, чтобы Его можно было назвать Богом, хотя понятие «Бог» и предполагает смысл «Первоначала». Понятие «Бог» казалось ему слишком антропо-морфичным, эмоциональным и порождало целую систему ассоциаций, конкретизируя нечто духовное, личностное, человекоподобное, «слишком человеческое». Но главная претензия к этому понятию была в том, что оно религиозно.
Я. С. в ту пору еще не был заражен традиционализмом и его лексикой. Но смысл его неприятия религии именно традиционалистский. Религия - экзотерична и обращена к страждущей массе. Поиск знания, первоначал эзотеричен - это удел немногих.
Основную ценность религии он видел в признании Бога тайной. Но даже религиозно-спиритуалистические учения, говорящие о непостижимой тайне Бога и неисповедимости его путей, отказывающиеся от всяких положительных предикатов в его описании, и тем более от антропоморфизмов, сознательно или бессознательно, прямо или скрыто объявляют Первоначало духовной субстанцией, а этого архософия Я. С. не допускает. Духовное в его представлении - антропоморфизм, катафатический термин (положительный предикат), который не вмещает запредельный смысл того, что вкладывают в понятие Бога.
Духовное в понимании Я. С. - это некая конкретная вещная сущность (субстанция), обладающая основными атрибутами, аналогичными описанию человеческой психики (сознание, самосознание, знание, понимание, воля, эмоции, желания и т.п.).
Термин «Первоначало» кажется ему строже, определеннее, рациональнее и выше понятия духовного. «Первоначало» в его понимании - глубочайшая мистерия (Тайна). Поиск истины должен держаться подальше от эмоций.
Конечно, Я. С. не настаивает на абсолютной правоте своего умозрения, во всех его рассуждениях более вероятное противопоставляется менее вероятному. Гипотеза о духовности Первоначала представляется ему наименее вероятной из всех возможных.
Природа Первоначала должна объяснять его необходимость, самообоснованность, самодостаточность. В природе духовности Я.С. не усматривает самообоснованности ее существования. О существовании Первоначала и Его Тайны мы знаем, и точность этого знания не уступает точности научного, логико-математического знания. О духовной природе Первоначала твердого знания нет, и мы в это должны только верить.
Тем не менее духовность не противоречит миру и существование всех духовных и недуховных форм может быть в принципе выведено из духовности. Первоначало - духовность одна из многочисленных акциденций Первоначала, но это не его самодостаточная субстанция. Самодостаточностью во всем нашем интеллектуальном опыте обладают только логико-математические абстракции. Равенство суммы углов треугольника двум прямым в евклидовой геометрии необходимо существует и не может не существовать, равно как и другие бесчисленные установленные логикой и математикой соотношения. (Я. С. подобно Боэцию считал, что никому не постичь божественной науки, теологической метафизики, если он лишен навыков в математике). Но Первоначало, которое, по-видимому, включает в себя некую систему логико-математических соотношений, к этой системе сведено быть не может, ибо любая такая система может породить только другую абстрактно-логическую систему, но не конкретный мир.
Тайное тайных Первоначала составляет не его логико-математический «каркас», а та конкретная реальность, «каркасом» которой является некая первичная логико-математическая система. Эта конкретная реальность является поистине Чудом. Ибо она непостижимым (пока) для нашего ума образом совмещает самообоснованность абстрактного и способность абстрактного порождать конкретное.
Суть Первоначала не в том, что это дух или материя или нечто иное, не в том, что это Абсолют, Бесконечное, Благое и т.п., а в том, что ЭТО - ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ. И из этой первоначальности
как раз и вытекает, что она не дух и не материя, не бесконечное и не благое. Первоначало - Сверхсистема, Сверхорганизм, столь совершенный, что Он не может не быть. В Нем нет того, чего бы Ему недоставало, и нет ничего лишнего. Это - максимум и минимум. Следовательно, раз есть мир, он вытекает из Первоначала по необходимости. Как нет мира без Первоначала, так нет Первоначала без мира. Мир не творение из ничего, мир - творение из всего. Мир - часть целого (Первоначала).
Технология миротворения в теории Я. С. такова: вначале Первоначало упрощается до физического, затем усложняется до психического. Это предполагает существование иерархии сфер бытия: низшая (наиболее простая) сфера включена в более высокую (более сложную) как ее фундамент (основание), а более высокая сфера, вырастая из более низкой, представляет собой ее дальнейшую структуризацию, дифференциацию, усложнение.
Отношение между каждой высшей и каждой низшей сферой есть отношение между формой и материей, целым и частью, системой и элементом. Всякая низшая сфера есть материя для высшей как формы, целостности, системы. Никакая высшая сфера не существует без низшей, без своей материи, формой (структурой), которой она является. Каждая высшая сфера материальна, т.е. предполагает материю низшей сферы. Высшее развивается из низшего, являясь его формой (структурой).
В конечном счете первоматерией всех сфер, материей материй, является физическое. Но это не означает, что материя изначальна. В основе физического может и должно оказаться нечто принципиально не-физическое, трансфизическое. Я. С. исповедует особого рода материализм, который он называет «редуктивным». В его представлении Первоначало не может принципиально не отличаться не только от духовной сферы (как было указано раньше), но и от физической. Как и в случае с духовной сферой, в трансфизическом Первоначала может обнаруживаться известное сходство с физическим, но как целостные системы физическое и трансфизическое - это разные миры. Увы, термин «материя» так же непригоден для обозначения Первоначала, как термин «Бог».
Я. С. никогда не отрекался от материалистического происхождения своих теорий и считал весьма продуктивным диалектическое учение о качественной неповторимости каждого звена в цепи развития. Именно это позволило ему предположить, что качественная неповторимость (как следствие структурной неповторимости) присуща
каждой из основных сфер бытия, т.е. специфических атрибутов одной сферы не может быть в другой: специфических атрибутов биологического - в физическом, химического - в психическом, психического -в биологическом и т.д. Поэтому и психического (духовного, антропоморфного, человеческого) не может быть как в известных нам сферах бытия, так и в неизвестных, т.е. в Трансфизическом Первоначале. Оно должно обладать не духовностью, а своей, особой, только ей присущей качественной неповторимостью.
В общем, архософия (концепция Первоначала) у Я. С. выглядит как своеобразная версия онтологического аргумента (доказательство бытия Божия).
1. Мир имеет Первоначало, Первооснование, Первосущ-ность. Число звеньев цепи, связывающей человека и Первоначало, не может быть бесконечным.
2. Природа Первоначала нам неизвестна: Оно существует и не может не существовать, содержа основание своего существования в Самом Себе; Оно порождает весь мир, как известный нам, так пока и неизвестный; Природа Его должна принципиально отличаться от всего нам известного.
3. Первоначало не дух (Бог) и не материя (физическое). Природа его должна быть неизбежно иной, некой «третьей».
4. Неизвестно, познаваемо ли Первоначало или непознаваемо. Я.С. предпочитает верить в Его познаваемость и следовать трудному пути познания, не смущаясь неудачами.
5. Обнаруженная Я. С. не-духовность Первоначала не исключает возможности иной формы духовности (нечеловеческой формы).
6. Поскольку ни одна из известных нам сфер бытия (психическое, биологическое, химическое, физическое) не может объять Первоначала, неизбежен вывод о существовании сферы трансфизического.
7. Основной путь движения к Первоначалу - путь науки, естествознания, объединенных усилий математики и естественно-научного эксперимента. Роль религии и философии к познанию Первоначала пропедевтически-пролегоменная, т.е. подготовительная.
8. Первоначало есть Тайна и Чудо. Чудо этой Тайны в том, что Первоначало необходимо существует и необходимо не не существует, содержа основание своего существования в Самом Себе. Оно напоминает логико-математические сущности, но в отличие от их абстрактного модуса пребывания, имеет способность порождать конкретно-реальные сущности. Это непостижимое соедине-
ние в Первоначале абстрактноподобного и конкретноподобного и есть Его главная Тайна и Его главное Чудо.
Как видим, Я. С. не принимал радикально-материалистического учения о Первоначале, он обнаружил бездонную глубину и чудо Первоначала и изумился этому.
Это изумление некоторым образом подготовило его сознание к спонтанному прозрению. Он сам признавался, что неожиданно для себя пришел к идее о возможности воскрешения мертвых средствами науки будущего. Подобно тому, как неожиданный удар палки учителя приводит сознание дзен-буддийского монаха к озарению, Я. С. озарило сообщение одного радиофизика, прочитанное в газете. Тот, что-то рассказывая о чувствительности современных приборов, улавливающих информацию из космоса, сравнил их с гипотетическим прибором, который способен обнаружить увеличение температуры в Тихом океане после того, как в него вольют стакан кипятка. Это сравнение потрясло Я.С. и одарило гипотезой: наука (пусть не сегодня, а в далеком будущем) сможет извлечь необходимую информацию о давно умерших, с тем чтобы воскресить их.
Умозрительный опыт Н.Ф. Фёдорова с его «Философией общего дела» укрепил веру в необходимость воскрешения мертвых и вдохновил на создание собственной версии философской ресуррексологии. Это вторая часть философии панинформизма Я. С., разрешающая вторую великую проблему, проблему смерти.
Ресуррексология Фёдорова была вдохновлена православной верой и ее догматами. Ресуррексология Я. С. - почти религиозной любовью к погибшей матери и недогматическим материализмом, который внушал ему веру в то, что человек может победить смерть путем воскрешения мертвых; что воскрешение мертвых возможно на основе научного познания мира; что мир и его Первоначало содержит в себе основания для воскрешения мертвых людьми живыми; что если воскрешение мертвых возможно, то оно необходимо.
Философская ресуррексология в представлениях Я. С. была промежуточной фазой в Великом Делании воскрешения. Она пришла на смену религиозной ресуррексологии, опиравшейся на веру и авторитет Откровения, и готовила научную ресуррексоло-гию, которой в отдаленном будущем предстояло практическое осуществление воскрешения. Хотя философская ресуррексология по версии Я. С. не отрицает воскрешения мертвых силами божест-
венного вмешательства, он стремится доказать, что человек может сделать это сам.
Чаемое философской ресуррексологией воскрешение должно восстановить абсолютно полное психофизиологическое тождество воскресшего умершему, подобное воскресению, которое обещает христианская религия.
Доказывая возможность воскрешения, Я. С. исходит из идеи генетической редукции психического к биологическому, и далее -к физическому. Однако несмотря ни на какую редукцию, превосходство духовного над физическим он не отрицал. Духовное остается системой высшего порядка, но не мыслится как независимое от всего низшего, вплоть до физического, а рассматривается как высшая ступень структуризации этого низшего. Воскрешение предполагает восстановление всей системы структур человеческого бытия.
Трудности для философской ресуррексологии представляет решение проблемы обретения информации, необходимой для воскрешения мертвых.
Идею души как некой неразрушимой субстанции, которая и является залогом бессмертия, философская ресуррексология Я.С. не приемлет. Системно информационный метод, который он исповедует, вместо души как вещной целостности определяет душу как некую сложную структуру, простирающую свою иерархическую конструкцию от физического (и даже трансфизического) основания в психические сферы. Душа - структура структур тела (физических, химических, биологических и психических). Она - закон тела, его алгоритм.
Смерть, в представлении Я. С. есть прежде всего смерть души, прекращение алгоритма. Сначала умирает душа, а потом тело. Она начинается с распада высшей структуры, а затем постепенно охватывает все низшие ступени иерархии.
Быть человеком - это значит представлять собою иерархическое единство шести структур (секстет): психической, биологической, химической, физической, трансфизической и «первоначальной». «Элементарному» в высшей структуре соответствует сложное в низшей, но любая низшая структура в этой иерархии содержит информацию о следующей высшей. Если, к примеру, нам известно информативное содержание физического уровня человека, то нам доступна в принципе информация о его химической, биологической и психической структуре. Полная информация о предыдущей структуре является полной и даже избыточной для последующей, более высокой.
Для наглядности Я. С. делил секстет человеческой структуры на две группы: первая - условно психический человек, биологический человек, химический человек; вторая - физический, трансфизический и «первоначальный». Первым гибнет психический человек, умирают психические структуры. Смерть последовательно переходит от высших структур к низшим. Но это не значит, что от погибших структур не остается никакого следа. В системно-структурном образовании малейшее изменение в любом элементе одного уровня приводит к изменениям системы на другом. Поэтому если данная система распалась, она может быть в принципе реконструирована на основе той информации о ней, которая содержится в системах на другом уровне сохранившейся структуры. Психический человек умер, оставшись в биологическом. Этот тоже не долговечен и, распадаясь, переходит в химический модус бытия. Химический модус полностью сохраняет информационный образ индивида как предмета воскресения, но его феноменальный облик распадается.
Первое трио секстета (химический, биологический и психический человек) является последовательными ступенями структуризации физического, т.е. химическое есть физическое второй степени, биологическое - физическое третьей степени, психическое - физическое четвертой степени. По соображениям Я. С., нет такого химического, биологического или психического образования, которое не было бы в то же время определенным физическим образованием.
Каждая элементарная мысль, чувство, волевое усилие и складывающаяся из них система психической жизни, образующая психического человека, есть в то же время определенная физическая система.
Физическое в принципе объективно содержит всю информацию о соответствующем ему в данном объекте (человеке) химическом, биологическом и психологическом, оно информационно избыточно (потенциально содержит больше актуализированного) в отношении их. Поэтому знание определенного минимума физического достаточно для полного знания соответствующего ему химического, биологического и психического. Это, так сказать, дискретная характеристика физического человека. Но у физического человека есть и константа. Физический человек как целое есть структурное образование внутри физических полей (электромагнитного, гравитационного и т. п.). Он есть часть этих структур и
элемент Вселенной. Погибнуть совсем, не оставив следа, человек не может и живет «вечно», как сигнал, посланный в космическую бездну. Судьба информации этого сигнала уже не зависит от судьбы источника, он ведет самостоятельную жизнь. Когда человек умирает, волны колебаний физических полей уносят в бесконечность его последний информационный образ, который неопределенно долго будет совершать свой путь в Космосе. Именно этот образ и может послужить основанием для воскресения мертвых. Итак, душа как форма тела, как ее алгоритм действительно отделима от тела и бессмертна, но только не как особая субстанция, а как информационный образ тела.
Этот информационный образ - основа воскрешения. Важно убедиться в разумности и достоверности гипотезы о сохранении информационного образа в бездонной сокровищнице Космоса, и тогда извлечение его и материализация станут делом времени. Рано или поздно, не через 1000, так через 100 000 лет наука сумеет решить эту задачу. Я. С. неколебимо верил в разумное всемогущество науки.
Но вернемся к нашему секстету. Физическое - это последнее, с чем мы имеем дело в чувственном опыте. Остается трансфизическое и первоначальное.
Переход к трансфизическому, переход в заопытный мир - это переход, который мы должны совершить в силу логической необходимости. Ибо ФИЗИЧЕСКОЕ, ЯВЛЯЯСЬ ОСНОВАНИЕМ ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО, не обладает самообоснованностью. Основанием физического, следовательно, является нечто иное, нефизическое, по определению Я.С., - трансфизическое. Что это такое? Если физическое мы можем определить как некую относительно первичную энергию, распределенную в пространстве, структурирующую пространство, то трансфизическое можно определить как еще более первичную апространственную энергию, способную порождать физическую энергию. А пространственность - важное условие более глубокого единства трансфизического по сравнению с миром физическим. В силу пространственности физический мир раздроблен на бесконечное множество отдельностей, связь между которыми все более ослабевает с увеличением расстояния между ними. В силу пространственности рассеивается и информация. Однако то, что разделено в пространстве физического мира, едино в апростран-ственном трансфизическом мире, едино энергетически и информационно. Трансфизический человек живет иной жизнью и умирает иной смертью, чем физический человек. Вероятность сохранения
информации для воскрешения человека здесь несравнимо больше. Она ведь вся «тут» в едином информационном клубке трансфизического. Ее нужно «просто» вычленить из общей массы трансфизической информации. Напомним, что в теории Я.С. трансфизическое многослойно и ему предшествует Первоначало, которое является исходным слоем бытия. Первоначало обладает наибольшей «ресур-рексабельностью» в этой иерархической онтологии. Первоначало есть основание не только мира Вселенной как целого, но и каждой «отдельной» вещи этого мира. Первоначало есть «центр», куда сходятся все «нити-корни» всех вещей, в том числе каждого человека. В Первоначале все едино и все едины. Порождая мир, Первоначало не отделяет его от себя, а вечно остается его основанием, неотделимым от него. Первоначало - первый, исходный слой всякого бытия - атома и звезды, цветка и человека.
Здесь спекулятивный ум Я.С. неосознанно следует путем предков и проникается архетипическими интуициями. В его понятиях «Первоначало», «трансфизическое», «апространственность» проявляются смыслы, содержащиеся в вербальных символах каббалы. Первоначало - Неведомый Бог, сокровеннейшая и тайная сущность Божества, не обладающая ни качествами, ни атрибутами. Ее каббалисты обозначали как Эйн соф, т.е. Бесконечность. Но поскольку эта скрытая сущность действует во всей Вселенной, она тоже имеет определенные атрибуты, представляющие, в свою очередь, определенные аспекты Божественной природы. Они составляют стадии Божественной сущности и Божественного проявления Его сокрытой жизни. Каббалисты проводили различие между двумя мирами, один из которых первичный, сокровенный, остающийся недоступным для чувственного или умственного восприятия, мир Эйн соф; и второй, примыкающий к первому, дающий возможность познать Бога, через Его атрибуты. Смысл, который Я.С. вкладывал в метафоры «Клубок трансфизического», «центр Первоначала», напоминает учение о цимцуме. Это пункт предвечного пространства, откуда Бог каббалистов начал акт творения и откровения, погружаясь в глубины Своего собственного Бытия, сосредотачивался в Самое Себя.
В ресуррексологии Я.С. символические образы древней мудрости преобразуются, являясь нам в новых символах современных научных теорий. Итак, в его Первоначале единство всего со всем максимально, и эта максимальная интеграция обеспечивает абсолютное сохранение информации о каждом моменте жизни любой
сущности, в том числе человека. Смерть человека - психического, биологического, химического, физического (вспомним о секстете) -это лишь переход «первоначальной» информации из одной формы в другую. Первоначало по своей природе вечно. Его вечность - основа вечности первоматерии всех вещей. Первоматерия мира не субстанция, а информационная система. И в сфере Первоначала действует закон абсолютного сохранения информации.
Первоначало - абсолютная память, которая не забывает ничего. В этой памяти навечно запечатлена жизнь каждого человека. Так ресуррексология Я.С. завершает его философию Панинфор-мизма аргументом доказательства бытия того, что является Абсолютной Информацией - Первоначало есть последний и абсолютный залог сохранения знания и абсолютного воскрешения.
Однако субъектом (т.е. исполнителем) воскресительной деятельности будет человек, пусть очень далекого будущего. Встреча человека с Первоначалом и познание Его произойдет на пути философской и научной ресуррексологии. Я. С. верил в неизбежность этой встречи. Его вера предполагала, что когда-нибудь Homo sapiens окажется способным вызвать к существованию из недр трансфизического некий особый вид сверхчеловека.
Аналогов этому сверхчеловеку нет в монотеистическом иу-деохристианско-исламском мифе. Свою главную надежду на преображение и воскресение Я. С. связывал не с чудом, а с многовековым и многотрудным напряжением собственно человеческих сил, воли и интеллекта.
Но зачем воскрешать мертвых, даже если это станет возможным? В этике Я. С. воскрешение - категорический императив, он пытался доказать, что это необходимо и является священным долгом грядущих поколений. Ход мысли его таков. Человек в деле воскресения заменит Бога (на каких-то поворотах мысли Я. С. все-таки употребляет это наименование, имея в виду то ли модус, то ли ипостась Первоначала). Рано или поздно встреча человека с Богом должна произойти. От этой встречи зависит глобальная судьба человечества. Не будучи уверены в существовании Бога и не зная Его природы, мы не можем испытывать к нему ничего кроме жгучего любопытства. Ни страха, ни почтения, ни благоговения, ни покорности, ни уважения, ни любви. Бог еще должен заслужить это. Время слепых чувств прошло. Человеку нужно знать, за что он любит и ненавидит. Не зная божественных целей, человечество может надеяться только на себя. И людская самодеятельность, направленная на благо, не будет кощунственна и оскор-
бительна для Бога, который по определению есть средоточие добра, истины и красоты. Такой Бог будет только приветствовать вос-кресительную самодеятельность человечества.
Вопрос в том, кого воскрешать? Ответ на этот вопрос, к большому сожалению Я. С., был неизбежно обусловлен пока еще очень низким уровнем человеческого разумения. Было ясно лишь то, что бессмысленным принципиально не могло быть ничье рождение. Поэтому Я.С. решает проблему в демократическом духе последних и самых передовых достижений социальной мысли (включая теорию коммунистической этики) и создает своеобразную Конституцию Воскресения, где право на воскресение имеют все мертвые всех времен и народов. Воскресение должно быть всеобщим, ибо это вытекает из принципа равенства всех людей. Всеобщее воскресение - высший этап тысячелетних битв за равенство прав всех людей. Это вытекает из постулата бесконечной ценности каждой человеческой личности.
Без этого постулата невозможно ни осчастливить жизнь, ни победить смерть, ни воскреснуть. Быть может, когда-нибудь, через сотни или тысячи лет наступит другая эпоха - эпоха осчастливленной жизни и уничтоженной смерти, эпоха всеобщего воскресения. И тогда, на каком-то этапе своего движения к Первоначалу или после встречи с Ним миллиарды далеких потомков вместе с миллиардами воскрешенных, придут к выводу (Истине), что их дискретное, раздробленное на отдельные личности существование стало бессмысленным, что для встречи с Первоначалом необходимо слияние миллиардов личностей в Единую Сверхличность божественного ранга.
Но пока до этого открытия далеко, Я. С. принял бесконечную ценность и вечное существование бесчисленных когда-либо рожденных личностей как неоспоримый постулат. Отсюда - воскрешение должно быть всеобщим, независимо от видимой ограниченности, ущербности, посредственности, ничтожности большинства воскрешаемых.
Я. С. верил, что воскрешение лишь в первый свой миг будет воспроизведением старого скудного бытия, но этот первый миг будет началом новой, бесконечно более высокой формы существования и только в качестве таковой оно имеет смысл. Независимо от того, какими они были до воскрешения, все в одинаковой мере будут наслаждаться красотой жизни, достигнут физического и психического совершенства, станут участниками общечеловече-
ского творчества и в едином порыве достигнут Апофеоза - встречи с Первоначалом.
Воистину воскрешение призвано восстановить высший смысл человеческого существования. Но прежде чем воскрешать, надо перестать убивать; надо перестать болеть; надо устранить все уродства жизни, социальные и биологические; надо перестать умирать. Только счастливые и бессмертные имеют право стать воскресителями.
«Воскреси!» - должно стать такой же заповедью, как «не убий».
Очевидно, что наши потомки получат нравственное право на воскрешение каждой личности лишь тогда, когда они смогут обеспечить ей условия для жизни счастливой и бессмертной. И только тогда произойдет великий синтеза неба и земли, религии и науки; и только тогда религия станет научной, а наука религиозной.
Итак, единственный путь превращения религиозной мечты в действительность - это путь научного знания и научного управления миром. Человек обретет бессмертие не в силу божественной заботы о нем, а благодаря своей самодеятельности. Будущие поколения человечества добудут бессмертие для себя, а затем с помощью воскрешения и для всех живших ранее; человек будет воскрешен не богом, а Человеком.
Философская ресуррексология Я. С., как видим, зиждется на энтузиазме любви и вере в человека, который в его представлении являет собой неиссякаемый источник благих намерений и способен разумно управлять миром. Я. С. был искренне убежден в необходимости сделать наш мир царством Истины, Добра и Красоты, царством Вечной Жизни. Чтобы принять его ресуррексологию, также нужна вера, более того - подвиг веры, ибо приходится уповать на невероятное. Сам Я. С. исповедовал кредо Тертуллиана: «Верую потому, что абсурдно».
Конечно же не с такой преамбулой он писал в журнал «Вопросы философии» статью «Научно-техническая утопия в России Х1Х века (Н.Ф. Фёдоров)». Тот, как мы видели, подал Я. С. идею самодеятельного, без участия Бога, воскрешения мертвых и пробудил в нем творческий инстинкт. Поскольку эта идея облагораживала смысл человеческой деятельности и бытия, Я.С. решил попробовать предать ее огласке. Но помня о жестких правилах главного идеологического журнала, репрезентовал Фёдорова как мирного пропагандиста союза науки и религии. Опасения Румян-цевского библиотекаря в том, что религия бессильна воплотить в жизнь провозглашаемые ею цели (воскресения в частности), как
мы видели, разделял и библиограф Фундаментальной библиотеки. Он рассчитывал, что скептическое отношение к религии и автора, и героя историко-философского этюда вызовет благосклонность редакционной коллегии атеистического журнала, в которую входили тогдашние корифеи советской философии.
Увы, надежды на такие пробивные тезы, как «наука и труд вместо поста и молитвы», «только в естествознании сила человечества», «практика единственный критерий истины» - не оправдались. Призыва к великому деланию воскрешения ни В.Ж. Келле, ни Т.М. Ойзерман не услышали. Л.Н. Митрохин, который рецензировал статью на редколлегии, естественно, возмутился: «Есть определенная техника анализа различных социальных утопий, которой мы придерживаемся. Наука не может быть источником создания социальных утопий. Достижения науки отражают социальные движения, определенный тип социальной мифологии, тема воскрешения в статье непомерно растянута». И. Т. Фролов (главный редактор) решил отклонить статью.
Чтобы обрести единомышленников и привить вкус к идее воскрешения у читающей публики, Я.С. находил случай (публичные дискуссии, хоть краем касающиеся его архософии и ресуррек-сологии) и посылал свои прожекты в газеты и научно-популярные журналы. Но получал ответы подобные тому, что ему прислали из «Недели», воскресного приложения газеты «Известия Совета депутатов трудящихся СССР»: «Уважаемый тов. Иориш! Благодарим за отклик. Но давайте все же, обсудим вашу гипотезу несколько позже. До встречи в ХХХ веке!»
Писатели-фантасты отнеслись к его идеям более доброжелательно. Насколько нам известно, он написал письма А. Кларку (американский фантаст) и И.А. Ефремову. Первый из них был обрадован появлению своей книги «Черты будущего» в СССР, но из-за незнания русского языка не мог понять, что думает о будущем его далекий читатель. Автор «Туманности Андромеды» получил от Я.С. 30-страничный реферат с изложением мыслей о проблемах научно-фантастической литературы. Ефремов нашел его интересным, но слишком смелым в части ожидания скорой биологической революции и позитивных надежд на ее результаты. Заметим, что биологическая революция - это тоже предмет размышлений Я. С., так сказать, идеологический эпифеномен его философской ресуррексологии. Он трактовал ее как коренное преобразование физической и психической природы человека и энергично настаивал на искусном и искусствен-
ном преображении homo sapiens с помощью науки и техники. Писатель-фантаст идею искусственного осуществления биологического равенства счел вообще несбыточной, зато его восхитила «фантастическая истовость» доказательств.
К парадоксальным результатам привела переписка с университетом в Монпелье (факультет биохимии). Профессор Эрнест Каане (Е. Kahane), к тому же генеральный секретарь Союза рационалистов Франции, чутко уловил тональность философских спекуляций Я. С. и остроумно определил его место в симфонии современного умозрения. Он отнес философскую ресуррексологию к течению «фантастического реализма», которое впервые номинировало себя в 1959 г. в книге Л. Повеля и Ж. Бержье «Утро магов. Посвящение в фантастический реализм». Для предводителя рационалистов идеи фантастических реалистов были неприемлемы, ибо верифицировались хоть и вблизи, но все же вне круга реальности, в то время как верификация его собственных идей располагалась внутри этого круга, удовлетворяясь пределами допустимого.
Я.С. конечно же почитал строгие правила рационалистов, но не мог и отказаться от свободы фантазии, которая расширяла границы реальности. Он, как и Повель «со товарищи», зная, что фантастическое обыкновенно определяют как нарушение естественных законов и проявление невозможного, стремился доказать, что это не так, что фантастическое - это лишь наглядная демонстрация естественных законов, непосредственный контакт с действительностью, не искаженной интеллектуальным оцепенением и не стерилизованной привычками, предрассудками, конформизмом.
Я.С. пытался преодолеть мнимое противоречие между материализмом и спиритуализмом. Для него всякое представление о судьбе разума, о смысле человеческого бытия могло иметь ценность только в той мере, в какой оно не противоречило движению современного знания.
Как и Повелю, ему важно было понять, как Предание (интеллектуальный опыт древности) связано с движением современной мысли. Физика, биология, математика в их крайней точке смыкаются с некоторыми данными эзотеризма, приближаются к гностическому видению Космоса и отношений энергии и материи. На уровне сверхчувственных медитаций он знал, что современные науки ведут диалог с древними магами, алхимиками, чудотворцами и видел, что на наших глазах происходит революционный синтез высших достижений разума с духовной интуицией.
Книгу Повеля и Бержье Я. С. не прочитал, и посвящения в фантастический реализм так и не получил, и только размышления о Первоначале приводили его сознание в состояние безмолвного удивления и возвышали до того уровня, где живут Идеи и где их можно безо всяких слов воспринять во всей присущей им свежести и силе.
