CC BY
140
Г.Д. Левин
Факты в междисциплинарных исследованиях
Проанализированы трактовки вещи и факта, предложенные Г.Фреге, Б.Расселом и Л.Витгенштейном. Обосновано определение факта как положения вещей, отраженного в эмпирическом знании. Показано значение этого определения для междисциплинарных исследований.
Ключевые слова. Вещь, свойство, отношение, факт, фактуальное знание, теоретическое знание, теоретическая нагруженность фактов
Постановка проблемы. В каждой научной дисциплине факты имеют свою специфику. И когда представители нескольких дисциплин, например, нано-, био-, инфо- и когнонаук, объединяются для совместного исследования общих проблем, им, чтобы понимать друг друга и признавать аргументы друг друга, нужно согласовать, наряду с прочим, и свое понимание факта. Моя цель - продвинуться в решении философского аспекта этой задачи.
Слово «факт» (от лат. factum - сделанное, совершившееся) используется в обыденном и научном языке со времен античности. Но «признание его философской категорией получило распространение лишь в начале XX в., прежде всего в Кембридже, причем первоначально не среди аналитиков типа Б.Рассела и Дж. Э.Мура, а среди гегельянцев типа Ф.Г.Брэдли Дж. Э.Мак-Таггарта»1. За прошедший век на этот термин напластовалось около полудюжины смыслов. Вот их довольно полный перечень: «Факт... - синоним понятий "истина", "событие", "результат"; нечто реальное в противоположность вымышленному; конкретное, единичное в отличие от абстрактного и общего; в философии науки - реальное положение дел, чувственный образ или
особого рода предложения, фиксирующие эмпирическое знание. Как форма эмпирического знания факт противопоставляется теории или гипотезе»2.
Я рассмотрю лишь три из перечисленных здесь значений термина «факт». Одно из них принадлежит Б.Расселу, другое -Г.Фреге, третье - Л.Витгенштейну. Их соотношение удобно рассмотреть на следующей схеме:
Схема 1
Согласно Расселу, «факты принадлежат к первому, объективному миру»3, они «есть то, что делает утверждения истинными или ложными»4. Факт - это truthmaker - создатель истины5.
Согласно Фреге факт - это не то, что делает мысль истинной, не truthmaker, а сама эта истинная мысль: «Что такое факт? Факт -это такая мысль, которая истинна»6. Так понимаемый факт принадлежит ко второму миру, миру нашего знания. Это понимание факта выражают еще формулой «to be a fact is to be a true proposition»7 -«быть фактом - значит быть истинным предложением».
Схема 1 позволяет разглядеть и третью логическую возможность понимания факта: как идеального объекта, задаваемого содержанием истинного знания и входящего в онтологию знания, в третий мир. Эта точка зрения не встречается в литературе в чистом виде по той причине, что третий мир обычно отождествляется, с одной стороны, со вторым, с задающим его знанием, а с другой стороны, - с первым, с самой объективной реальностью. Именно на этих двух отождествлениях зиждется и презентацио-низм, и солипсизм. Я рассмотрю сначала фрегевское и расселов-ское понимание факта.
Фреге и Рассел о факте. Сказав, что факт это «мысль, которая истинна», Фреге, по существу, отождествил учение о факте с учением об истине. В том же можно упрекнуть и Рассела, который определяет истину как отношение «между верой и одним или бо-
лее фактами, иными, чем сама вера»8. Дело в том, что исследование вер, соответствующих фактам, отличается от исследования фактов, которым соответствуют веры, лишь аспектом рассмотрения. Предмет у этих двух рассмотрений один. В итоге расселов-ские рассуждения о фактах в значительной степени дублирует его же рассуждения об истине. Например, он очень интересно анализирует необходимые и случайные, эмпирические и теоретические, единичные и общие, конъюнктивные и дизъюнктивные, утвердительные и отрицательные истины, а затем точно так же классифицирует и факты9. В итоге истина анализируется им сразу на двух языках, а факт остается без анализа. В философии такая гносеологическая аберрация довольно обычна. Например, в терминах учения о единичном и общем анализируется проблема абстрактного и конкретного, в терминах учения об истинности - проблема достоверности, в терминах учения об эмпирическом и теоретическом -проблема чувственного и рационального и т. д.
Но это не значит, что фрегевскую и расселовскую трактовки факта нужно отбросить. Чтобы привести их в соответствие с интуитивным пониманием факта, реально работающим в повседневном и научном мышлении, их достаточно просто сузить: фрегев-ское - до определения факта как эмпирического истинного знания, а расселовское - до определения факта как предмета эмпирического истинного знания.
Второй, чисто технический недостаток анализируемых определений заключается в том, что в них одним и тем же термином «факт» обозначаются качественно разные сущности: знание и его предмет. Условимся фактом называть только предмет истинного эмпирического знания, а само это знание - фактуальным знанием.
Отличив факт от фактуального знания и условившись называть фактом только предмет последнего, мы оказываемся перед очень трудным вопросом: что представляет собой факт сам по себе, в абстракции от его отношения к отражающему его истинному эмпирическому знанию? Вот как отвечает на этот вопрос Б.Рассел: «Все, что имеется во вселенной, я называю фактом. Солнце - факт, переход Цезаря через Рубикон был фактом»10. Итак, на объективное содержание факта Рассел не накладывает никаких ограничений. Факт - это любой предмет любого истинного знания. Это и вещь, и признак вещи, и положение вещей, и процесс. Нет ничего,
что нельзя было бы назвать фактом. Получается, что из всех философских терминов «факт» - самый общий. Позднее Рассел под влиянием Витгенштейна отказался от этой трактовки факта, Но нам она важна как начальный этап исследования проблемы.
Витгенштейн о факте. Следующий этап исследования проблемы осуществил Витгенштейн, который определил факт так: «Der Sachverhalt ist eine Verbindung von Gegenstenden (Sachen, Dingen». И.Добронравов и Д.Лахути переводят это определение так: «Атомарный факт есть соединение объектов (вещей, предметов)»11.
Но термина «атомарный факт» в немецком оригинале трактата нет. Он появляется в английском переводе, с которым Витгенштейн первоначально соглашался12. Поэтому я буду им пользоваться. Итак, атомарные факты состоят из вещей, комплексные факты - из атомарных, мир в целом - из атомарных и комплексных фактов. Следовательно, «мир есть совокупность фактов, а не вещей»13. Картина мира детски проста. Но для ее завершения необходим еще один термин, родовой по отношению и к «вещи», и к «атомарному факту», и к «комплексному факту» и «миру».
На эту роль существует множество претендентов, я выбираю термин «объект». Класс всех объектов дихотомически делится на два подкласса. Первый состоит из объектов, способных самостоятельно существовать в пространстве-времени. Их называют предметами или вещами. Примеры - планеты, дома, электроны. Второй подкласс образуют объекты, существующие лишь в составе вещи (предмета). Их называют признаками. Примеры - цвет, форма, движение вещей. Признаки делятся на свойства и отношения. Признак, нераздельно принадлежащий одной вещи (например, ее квадратная форма), называют ее свойством, признак, сопринад-лежащий нескольким вещам (например, сходство форм двух вещей) - отношением. Схематически:
Объекты
Предметы - признаки
свойства - отношения
Схема 2
Рассмотрим с этой точки зрения витгенштейновское предложение «Der Sachverhalt ist eine Verbindung von Gegenstanden (Sachen, Dingen». На мой взгляд, Витгенштейн употребляет здесь термины «Gegenstand», «Sache» и «Dinge» как синонимы, хотя есть исследователи, например, М.С.Козлова14, которые стремятся различить их. Точно так же, на мой взгляд, он игнорирует в этом предложении и разницу между термином «Verbindung» («взаимосвязь») и лежащим в основе термина «Sachverhalt» термином «Verhaltnis» («отношение»).
Если к тому же «Sachverhalt» переводить не как «атомарный факт», а как «факт», т. е. как синоним «Tatsache», то анализируемое определение можно перевезти так: факт (Sachverhalt) - это взаимосвязь (Verbindung) предметов (Gegenstenden).
Здесь возникает терминологическая трудность. Из утверждения, что атомарный факт - это взаимосвязь предметов (eine Verbindung von Gegenstanden) можно сделать вывод, что предмет (Gegenstand) - это составная часть только атомарного факта, т.е. строго говоря, Gegenstand - это атомарный предмет. Но примеров атомарного предмета и атомарного факта Витгенштейн не приводит. Да это и невозможно сделать, если трактовать атомарный предмет как предел разложения на части мира в целом. Его искали еще древние, но так и не нашли. Тем не менее «атомарная вещь» и «атомарный факт» - полезные идеализации. Поэтому я предлагаю различать атомарную вещь и комплексную вещь, соответственно, атомарный факт и комплексный факт.
Это поднимает вопрос о соотношении вещи (предмета) и факта. Я предлагаю решить его так. Любой предмет, за исключением гипотетического атомарного, можно представить как взаимосвязь предметов (eine Verbindung von Gegenstanden) т. е. как факт. И любой факт, за исключением мира в целом, можно представить как составную часть факта, т. е. как предмет. Например, атом водорода можно представить как вещь, если рассматривать его как составную часть молекулы воды, и как факт, если глядеть на него как на «связь предметов» - электрона и протона.
Но это лишь онтологическое различение предмета и факта. Чтобы завершить дело, нужно связать факт со знанием, вспомнить, что факт - это создатель истины, truthmaker. Факт - это не любая связь предметов, а только такая, которая является предме-
том истинного знания. Но понятия обычно не делят на истинные и ложные. Эту дихотомию относят только к суждениям и их комплексам - теориям. Следовательно, факт — это такая связь предметов, eine Verbindung von Gegenstanden, которая отражена в истинном суждении. Витгенштейн считает, что деление знаний на понятия и суждения первично, а деление объектов на предметы и факты вторично.
Но на этом трудности витгенштейновской трактовки вещи и факта не заканчиваются. Если вещи (предметы) понимать в смысле схемы 2, т. е. как объекты, способные самостоятельно существовать в пространстве-времени, то под витгенштейновское определение факта как связи предметов подойдет далеко не все, что мы называем фактами в повседневном и научном познании, Например, вчера восход Солнца сменился закатом. Это факт. Но это соотношение не вещей, а процессов, которые вещами обычно не называют. В немецком языке эта трудность преодолевается за счет амбивалентности слова «Sache»: оно обозначает и вещь, и дело, т. е. процесс. В русском языке вещами тоже иногда называют процессы, например, когда про хороший спектакль говорят: «это вещь!». Можно воспользоваться этой амбивалентностью термина «вещь» и распространить определение факта как взаимосвязи вещей на взаимосвязь процессов. Но этой уловкой, видимо, нельзя воспользоваться в английском языке. Поэтому когда Д.Амстронг переводит витгенштейновский «Sachverhalt» как «state of affairs»15, он эксплицирует лишь одно из значений этого амбивалентного термина.
Но даже если мы условимся называть фактами соотношение и вещей, и процессов, мы не охватим всего того, что называют фактами в реальной практике познания. Предложение «Земля круглая» констатирует факт, т. е. отношение, но не между вещами и не между процессами, а между вещью и ее признаком, который мы условились отличать от вещи. Можно, очевидно, охватить определением факта и этот контрпример, но мы не можем быть уверены в том, что не появится новый. Выход я вижу в том, чтобы обозначить носители того отношения, которое образует из них факт, термином, обозначающим любое реально существующее нечто. На схеме 2 эту роль выполняет термин «объект». Получается: факт — это отраженное в истинном знании целое, которое отношение образует из объектов.
Пренебрегая точностью ради благозвучия, термин «объект» в этом определении заменяют термином «вещь», а термин «отношение» термином «положение. Получается: факт - это положение вещей, Sachverhalt. Там, где это не приведет к путанице, я буду пользоваться этим сокращением.
Существуют ли теоретические факты? Быть положением вещей - онтологический признак факта. Его гносеологический признак - быть предметом истинного суждения, но не любого, как считает Рассел, а только эмпирического. Отсюда чисто логически следует, что деление фактов на теоретические и эмпирические противоречит определению факта. Но эта дихотомия не соответствует и традициям, сложившимся в науке. Например, когда Леве-рье на основе чисто математических вычислений сформулировал суждение: «В Солнечной системе существует девятая планета», объективное положение вещей, о котором говорило это истинное суждение, еще не было фактом. Фактом оно стало только когда Галле обнаружил вычисленную Леверье планету именно там, где указал Леверье.
Итак, я предлагаю отличать положение вещей, отраженное в истинном эмпирическом знании, от положения вещей, отраженного в истинном теоретическом знании и фактом называть только первое. Термин для второго нужно еще подыскать. Итак, «эмпирический факт» - это плеоназм, а «теоретический факт» - оксюморон. Корректным является термин «научный факт».
Существовали ли факты до человека? Итак, положения вещей, например, вращение Земли вокруг Солнца, первичны, истинные эмпирические знания о них вторичны, а факты третичны. Получается, что «факт» - это не чисто онтологическое, а, если так можно выразиться, онто-гносеологическое понятие. Отсюда следует, что фактов до человека не существовало. Так думает С.В.Илларионов16, и я с ним согласен.
Существуют ли общие факты? Б.Рассел отвечает на этот вопрос утвердительно: «Есть единичные факты, такие как «Это является белым» и есть общие факты, такие как «Все люди смер-тны»»17. Чтобы согласиться или не согласиться с ним, нужно сказать, что такое общий факт. Это факт, состоящий из общих вещей, соединенных общим отношением. А что такое общая вещь?
В логике этот вопрос решен давно. Общая вещь, например, человек вообще, образуется из класса индивидуальных вещей, локализованных в ретальном пространстве-времени, например, из класса конкретных людей, за счет того, что сначала абстрагируются от всех различий между ними, в результате чего возникает класс неразличимо сходных вещей, а затем эти неразличимо сходные вещи «склеивают» в одну общую вещь, например, в человека вообще.
Общие вещи ненаблюдаемы. Именно это вынудило Платона поместить человека вообще в «надмировое пространство», т. е. попросту, в область, недоступную наблюдению. Но если каждая общая вещь ненаблюдаема, то ненаблюдаемо и положение общих вещей, т. е. общее положение вещей. Но наблюдаемость - дефинитивный признак факта. Следовательно, общее положение вещей, например, то, которое зафиксировано в суждении «Человек смертен», не факт по определению. Что касается суждения «Все люди смертны», то зафиксированное им положение вещей наблюдаемо, но оно представляет собой не не общий факт, а класс индивидуальных фактов.
Необходимые и случайные факты. Необходимым называют положение вещей, однозначно детерминированное предшествующей ему историей универсума, а случайным - положение вещей, никак не детерминированное ею. Для большинства исследователей, и для Рассела в частности, деление фактов на необходимые и случайные является аксиомой. Но существовали и существуют и мыслители, убежденные в том, что любое событие в мире однозначно детерминировано предшествующей ему историей универсума, и, следовательно, случайных, т. е. ничем не детерминированных, фактов не бывает. Я называю эту точку зрения последовательным детерминизмом.
Согласно этой позиции положения вещей, в том числе и факты, делятся не на случайные и необходимые, а на те, существование которых уже установлено эмпирическим наблюдением, а необходимость еще предстоит установить, и те, относительно которых установлены и существование, и необходимость. Восход и заход Солнца сначала фиксируются эмпирическим, наблюдательным знанием, т. е. как факты, и лишь затем описываются как необходимые события, т. е. теоретически.
Но это не значит, что непоследовательный детерминизм, согласно которому факты делятся на необходимые и случайные, нужно просто отбросить. Он описывает положения вещей, задаваемые содержанием наших теоретических и эмпирических знаний. Эти положения вещей существуют в онтологии нашего знания, т. е. в третьем мире. (см. Схему 1). Эти положения вещей делятся на необходимые и случайные, Но их следует отличать как от задающих их знаний так и отраженных в них объективных положений вещей. Это не факты. Факты существуют лишь в первом, объективном мире. Следовательно, говорить о случайных фактах так же некорректно, как и об общих.
Спутывание факта с фактуальным знанием. Итак, факт существует объективно, «вне черепа», фактуальное знание -субъективно, «в черепе». Так что их спутывание можно было бы объявить совершенно невероятным, если бы его не допускал даже Б.Рассел, который, с одной стороны, утверждает, что «факты принадлежат к объективному миру»18, а с другой, заявляет, что «величайшей ошибкой было бы предполагать, что можно описать мир полностью посредством одних единичных фактов»19, явно трактуя факт как знание о мире. Аналогичную ошибку совершает и Р.Карнап, который пишет: «Когда мы будем пользоваться термином «факт», мы будем понимать его в смысле единичного утверждения»20. а буквально рядом заявляет: «Факты являются единичными событиями»21.
В отечественной литературе это спутывание является чуть ли не нормой, его допускают даже незаурядные исследователи. Например, в очень информативной статье «Теория и факт в космологии» В.В.Казютинский сначала пишет: «рассмотрим некоторые факты (или эмпирические знания, считаемые фактами)», явно трактуя факт как знание, а несколькими строками ниже говорит об «открытии» и «предсказании» фактов красного смещения и реликтового излучения, явно понимая под фактами объективное положение дел22. Но рекорд здесь принадлежит С.В.Илларионову, который в одном предложении трактует факт одновременно и как элемент реальности и как знание о нем: «факт - это элемент реальности, ставший достоянием нашего знания, или иначе: факт -это знание настолько достоверное, что мы можем отнести его к
" 23
самой реальности»23.
Столь нелепую и столь массовую ошибку нельзя объяснить простым недосмотром. На мой взгляд, это форма проявления объективных трудностей, с которыми сталкивается исследование проблемы факта и фактуального знания.
Первую я уже отметил: сначала, ради краткости, термин «фак-туальное знание» сокращают до термина «факт», затем забывают об этом и называют фактом и объективное положение вещей, и знание о нем, в результате чего они сливаются в нечто неопределенное. В естественных науках, имеющих дело с материальными объектами, эта ошибка невозможна. В гносеологии, исследующей абстрактные сущности, она нередка. Например, «опытное знание» сокращают до «опыта», а затем называют опытом и опытное знание, и сам опыт.
Вторая причина спутывания факта и фактуального знания -отмеченная выше онто-гносеологическая природа факта, то обстоятельство, что факт - это не просто положение вещей, а положение вещей, отраженное в фактуальном знании. В итоге связь факта с фактуальным знанием воспринимается как их тождество.
Третья причина заключается в том, что субъективно, в сознании человека и высших животных чувственный образ предмета слит с самим этим предметом. Именно по этой причине кошка вцепляется в мышь, а не в свои глаза, где находится образ мыши. И именно по этой причине презентационисты отказываются от «удвоения мира», от деления его на объективный и субъективный, а солипсисты отрицают само существование объективного мира.
С другой стороны, положения вещей, входящие в онтологию эмпирического знания, нередко отождествляются с самим этим знанием. Отсюда по транзитивности и фактуальное знание отождествляется с фактом: если В равно и А, и С. то А равно С.
Проблема теоретической нагруженности фактов. Тезис о нагруженности фактов теорией меняет смысл в зависимости от того, как понимаются факт, нагруженность и теория.
Если полагать, что факт существует в объективном мире, а теория - в субъективном, то утверждение о нагруженности фактов теорией бессмысленно. Оно приобретает некий смысл, только если объявить деление мира на объективный и субъективный бессмысленным.
Если же факт понимать как эмпирическое знание об объективном положении вещей, то тезис о нагруженности факта теорией уже нельзя назвать бессмысленным, но его конкретный смысл зависит от смысла терминов «нагруженность» и «теория». Начнем с первого.
В профессиональной эпистемологии этого термина нет. Он внесен в нее представителями конкретных наук, не удовлетворенными тем решением проблемы теоретического и эмпирического, которое предлагают профессиональные философы, и разрабатывающими собственное ее решение. При этом они предлагают и собственный язык для описания такого решения. Вообще-то в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но философия давно уже напоминает мне не монастырь со строгим уставом, а территорию, занятую «иммигрантами», наводящими на ней свои порядки. Попытаюсь, тем не менее, «перевести» технический термин «нагру-женность» на философский язык.
Его не следует, очевидно, понимать по аналогии с нагружен-ностью самосвала песком. Речь, видимо, идет просто о том, что фактуальное (опытное, эмпирическое, наблюдательное) знание так же не существует в чистом виде, как и его противоположность -теоретическое знание. Но если так, то перед нами не новое слово в эпистемологии, а просто экстравагантно выраженная банальность: в единстве со своей противоположностью существуют все явления и объективного, и субъективного мира: золото «нагружено» атомами не-золота, механическое движение - трением, прямая линия - кривой, истина - заблуждением, эмпирическое знание -теоретическим, теоретическое - эмпирическим. Это понимал еще Гераклит. Поэтому выдвигать учение о теоретической нагружен-ности фактов на роль научного результата можно лишь в научном сообществе, члены которого лишь приступили к осмыслению тысячелетних философских проблем.
Можно возразить, что главное в этом учении не само положение о теоретической нагруженности фактов, а практический вывод из него: поскольку теоретическое и фактуальное знание неразделимы, постольку не имеет смысла как исследование их в абстракции друг от друга, так и описание перехода чистого эмпирического знания в чистое теоретическое и обратно.
К сожалению, и это возражение не ново. С ним сталкивался еще Евклид при попытке выделить в чистом виде геометрические фигуры. А.Койре сформулировал его с исчерпывающей ясностью: «В самой природе нет ни кругов, ни треугольников, ни прямых линий. Следовательно, бесполезно изучать язык математических фигур: последние по своей сути не являются ... теми знаками, которыми написана книга природы»24. Логика знакомая: поскольку противоположности нераздельны, постольку и описывать их в чистом виде бессмысленно.
Ничего не изменилось и для Галилея. Вот какие слова он вкладывает в уста своего антипода Симпличио: «Все эти математические тонкости истинны лишь абстрактно. Но, будучи приложенными к чувственной и физической материи, они не функционируют»25.
Все повторилось при создании науки об обществе: Марксу объясняли, что поскольку ни один товар не продается по стоимости, постольку и его трудовая теория стоимости никакого отношения к реальной экономике не имеет.
Из сказанного следует, что учение о теоретической нагружен-ности фактов - лишь вершина этой пирамиды недомыслия. Оно порождено конкретными трудностями, возникающими при исследовании взаимосвязи теоретического и фактуального знания, и устранить его можно лишь разрешив эти трудности. В литературе применяются три способа их разрешения.
Первый я уже описал. Он заключается в признании самого факта «нагруженности» фактуального знания теоретическим и отрицании на этом основании права рассматривать теоретическое и эмпирическое знание в абстракции дуг от друга, в чистом виде.
Второй, противоположный способ состоит в отрицании самого факта теоретической нагруженности фактов и выводе, что рассуждения о чистом фактуальном и чистом теоретическом знании описывают реальное положение дел. Но отрицание фактов, на которых базируется концепция оппонента, редко приводит к победе в полемике с ним. Достаточно вспомнить, например, отрицание диалектическим материализмом факта совпадения в нашем сознании чувственного образа предмета с самим предметом.
Третий способ разрешения этой трудности исходит из реальности самого факта теоретической нагруженности фактуального знания и, соответственно, эмпирической нагруженности теоре-
тического знания, т. е. из факта их диалектического единства. Он состоит в попытке описать это единство, начав с рассмотрения в чистом виде сначала эмпирического, затем теоретического знании и, наконец, их взаимосвязи - перехода эмпирического знания в теоретическое и теоретического в эмпирическое. В данной статье я попытался продвинуться в решении первой из этих трех задач.
il
Примечания
1 Simons P. Tatsache // Ritter I. ed. Historisches Worterbuch der Philosophie. Bd. 10. Basel, 1998. S. 914.
2 Никифоров А.Л. Факт // Новая философская энциклопедия. Т. IV. М., 2001. С. 157.
3 Рассел Б. Философия логического атомизма // Он же. Избр. тр. Новосибирск, 2007. С. 127.
4 Рассел Б. Человеческое познание. М., 1957. С. 177.
5 http://plato.stanford.edu/entries/facts.
6 Фреге Г. Мысль: логическое исследование Owww.philosophy.ru/library/ frege/01.html).
7 http://plato.stanford.edu/entries/facts.
8 Рассел Б. Человеческое познание. С. 182.
9 Там же. С. 154-163.
10 Рассел Б. Человеческое познание. С. 177. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / Пер. И.Добронравова и Д.Лахути. М., 1958. 2.01. Я беру именно этот перевод, а не более точный перевод М.С.Козловой с ее филигранным анализом текста Витгенштейна (Logisch-philosophische Untersuchngen. Логико-философский трактат // Людвиг Витгенштейн. Философские работы (ч. I) М., 1994) просто потому, что для моих целей он вполне достаточен.
Козлова М.С. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы (ч. I). С. 497.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат / Пер. И.Добронравова и Д.Лахути. 1.11.
Козлова М.С. Логико-философский трактат. С. 497. Armstrong, D. M. A World of States of Affairs. Cambridge. 1997. Илларионов С.В. Теория познания и философия науки. М., 2007. С. 61. Рассел Б. Философия логического атомизма. С. 127.
18 Там же.
19 Там же.
20 Там же.
21 Карнап Р. Философские основания физики. М., 2007. С. 24.
22 Казютинский В.В. Теория и факт в космологии // Современная космология: философские горизонты. М., 2011. С. 63.
23 Илларионов С.В. Теория познания и философия науки. С. 61.
24 Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985. С. 144.
25 Галилей Г. Избр. тр.: В 2 т. Т. 1. М., 1964. С. 302.
References (transliteration)
Simons P. Tatsache // Ritter I., ed. Historisches Worterbuch der Philosophie. Bd. 10. Basel, 1998. S. 914.
NikiforovA.L. Fakt // Novaja filosofskaja jenciklopedija. T. IV M., 2001. Rassel B. Filosofija logicheskogo atomizma // On zhe. Izbrannye trudy. Novosibirsk, 2007.
Rassel B. Chelovecheskoe poznanie. M., 1957.
Vitgenshtejn L. Logiko-filosofskij traktat / Perevod I.Dobronravova i D.Lahuti. M., 1958.
Armstrong D.M. A World of States of Affairs. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1997.
Illarionov S.V. Teorija poznanija i filosofija nauki. M., 2007. Kojre A. Ocherki istorii filosofskoj mysli. M., 1985.
