CC BY
53
Суицидология и аддиктология
Литература:
1. Епанчинцева Г.А., Козловская Т.Н. Методологические, теоретические, методические основания скрининговых исследований суицидальных намерений подростков // Фундаментальные исследования. - 2013. - № 10-9. - С. 2085-2089.
2. Ерзин А.И. Агрессия как форма проактивного поведения. // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2013.
- № 2 (151). - С. 77-81.
3. Ерзин А.И. Гендерные различия в реактивной и проактивной агрессии у студентов // NB: Психология и психотехника. - 2013.
- № 3. - С. 326-337.
4. Определение склонности к отклоняющемуся поведению (А.Н. Орел) / Клейберг Ю.А. Социальная психология девиантного поведения: учебное пособие для ВУЗов. - М., 2004. - С. 141-154.
5. Разуваева Т.Н. Диагностика личности. - Шадринск, 1993. - 26 с.
6. Bushman B.J., Anderson C. A. Is it time to pull the plug on hostile versus instrumental aggression dichotomy? // Psychological Review.
- 2001. - Vol. 108. - P. 273-279.
7. Card N. A., Little T. D. Proactive and reactive aggression in childhood and adolescence: A meta-analysis of differential relations with psychosocial adjustment // International journal of behavioral development. - 2006. - Vol. 30. - P. 466-480.
8. Conner K. R., Meldrum S., Wieczorek W. F., Duberstein P. R., Welte J. W. The association of irritability and impulsivity with suicidal ideation among 15- to 20-year-old males // Suicide and life-threatening behavior. - 2004. - Vol. 34. - P. 363-373.
9. Dodge K.A., Coie J.D. Social-information-processing factors in reactive and proactive aggression in children's peer groups // Journal of personality and social psychology. - 1987. - Vol. 53. - P. 11461158.
10. Fite P., Stoppelbein L., Greening L. Proactive and reactive aggression in a child psychiatric inpatient population // Journal of clinical child and adolescent psychology. - 2009. - Vol. 38. - P. 199-205.
11. Greening L., Stoppelbein L., Fite P. et al. Pathways to suicidal behaviors in childhood // Suicide and life-threatening behavior. - 2008.
- Vol. 38. - P. 35-45.
12. Moffitt T.E., Caspi A., Rutter М., Silva P.A. Sex differences in antisocial behavior: Conduct disorder, delinquency, and violence in the Dunedin longitudinal study. - Cambridge: Cambridge University, 2001.
13. Murrie D.C., Cornell D.G., Kaplan S. et al. Psychopathy scores and violence among juvenile offenders: A multi-measure study // Behavioral Sciences and the Law. - 2004. - Vol. 22. - P. 49-67.
14. Raine A., Dodge K., Loeber R. et al. The Reactive-Proactive Aggression Questionnaire: Differential correlates of reactive and proactive aggression in adolescent boys // Aggressive behavior. - 2006. - Vol. 32. - P. 159-171.
15. Reinherz H.Z., Giaconia R.M., Silverman А.В. et al. Early psychosocial risks for adolescent suicidal ideation and attempts // Journal of the American academy of child and adolescent psychiatry. - 1995. -Vol. 34. - P. 599-611.
16. Swahn M.H., Bossarte R.M. Gender, early alcohol use, and suicide ideation and attempts // Journal of adolescent health. - 2007. - Vol. 41. - P. 175-181.
17. Vitacco M.J., Neumann C.S., Caldwell M.F. et al. Testing factor models of the psychopathy checklist: youth version and their association with instrumental aggression // Journal of personality assessment. - 2006. - Vol. 87. - P. 74-83.
18. Vitaro F., Brendgen M., Tremblay R.E. Reactively and proactively aggressive children: Antecedent and subsequent characteristics // Journal of child psychology and psychiatry. - 2002. - Vol. 43. - P. 495-505.
19. Wannan G., Fombonne E. Gender differences in rates and correlates of suicidal behaviour amongst child psychiatric outpatients // Journal of adolescence. - 1998. - Vol. 21. - P. 371-381.
THE ASSOCIATION OF REACTIVE AND PROACTIVE AGGRESSION WITH RISK FACTORS FOR SUICIDAL BEHAVIOR IN DEVIANT ADOLESCENTS
G.A. Epanchintseva, A.I. Erzin, E. Yu. Alistratova
Suicidal ideations and tendencies occur in children and adolescents in several times more often than suicide at-
tempts. The problem of diagnosis and identification of the factors that can increase the risk of suicidal activity is urgent. In this article we analyzed the dichotomy of "reac-tive/proactive aggression" in relation to suicidal risk. 48 adolescents aged 12-17 years (22 males and 26 females) with deviant behavior undergoing rehabilitation in drug treatment clinic, were questioned. The prevalence of reactive aggression on proactive was revealed. Demonstrativeness, affectivity, low self-esteem, social pessimism, purposelessness, relationships disturbance, social maladjustment were revealed as personality predictors of selfdestructive behavior. Reactive aggression is positively correlated to demonstrativeness, affectivity, uniqueness, purposelessness, addictive and criminal behavior, as well as poor health. Proactive aggression is positively correlated to affectivity, violation of cultural norms, addictive behavior and violence, and disturbed relationship. The negative association of proactive aggression with suicide risk factors and self-destructive behavior was revealed. In general, reactive aggression is significantly correlated with suicidal risk, while proactive aggression is significantly correlated with antisocial behavior.
Keywords: suicide, suicidal ideations, risk factors for suicidal behavior, reactive aggression, proactive aggression, adolescents, drug and alcohol abuse, deviant behavior.
ФАКТОРЫ АНТИСУИЦИДАЛЬНОГО БАРЬЕРА У БОЛЬНЫХ РАССЕЯННЫМ СКЛЕРОЗОМ, ПРОЯВЛЯЮЩИХ СУИЦИДАЛЬНУЮ АКТИВНОСТЬ
Н.И. Куценко
Тюменская ОКПБ, г. Тюмень
Анализ и оценка суицидального риска является важным условием оказания помощи и дифференцированной профилактики завершенных самоубийств [1, 5, 12]. На этапе диагностики большое значение имеют: выявление депрессии в общесоматической практике, анализ клинических форм, факторов риска и сдерживающих антисуицидальных компонентов [3, 7, 9]. Так же важно отношение общества и медицинских работников к этим состояниям [6, 8].
В большинстве случаев суицидальные риски оцениваются в группах психически больных, хотя в соматической клинике частота аутоагрессивных проявлений весьма высока [10]. Данные литературы свидетельствуют о том, что соматические детерминанты (боль, одышка, способность самообслуживания и др.) являются значимыми факторами, потенцирующими суицидальную активность [2]. Социальные составляющие, психологический климат в семье и отношение ближайшего окружения в этих условиях могут оказывать, как просуицидальное, так и превентивное влияние [9].
18
Тюменский медицинский журнал Том 16, № 3, 2014
Суицидология и аддиктология
В этом отношении одними из наиболее уязвимых являются больные рассеянным склерозом. Про-гредиентно развивающееся заболевание, сопровождающееся органическим поражением нервной системы, в большинстве случаев ведет не только к соматической, но и профессиональной, социальной и психологической дезадаптации. Для индивидуального планирования комплекса лечебно - реабилитационных мероприятий важной задачей является изучение факторов антисуицидального барьера, знание которых позволяет воздействовать на субъективно значимые психологические ценности личности больного.
Цель исследования: изучить ведущие факторы антисуицидального барьера у больных рассеянным склерозом, проявляющих суицидальную активность.
Материал и методы: обследовано 154 больных рассеянным склерозом (женщины - 64,9%; мужчины - 35,1%; возраст от 16 до 65 лет; средний - 38,2+4,9 лет), у которых при психопатологическом обследовании различные формы суицидальной активности [4].
Состав группы сравнения - 60 больных рассеянным склерозом, не имеющих суицидальных тенденций, подбирался по полу и возрасту в соответствие с составом основной группы.
Методы исследования: клинический, клиникопсихопатологический, анамнестический.
Результаты и обсуждение:
Как показали исследования у больных с суицидальным поведением отмечалось достоверное снижение (P<0,05) частоты такого важного показателя как надежда на выздоровление или значительного улучшения состояния (41,6%). В группе сравнения он выявлялся у 58,3% человек. При сопоставлении этого показателя с мотивами суицидальной активности, выявлялась тесная отрицательная корреляция (р= -0,8626) с чувством утраты на изменения к лучшему. Второй по частоте показатель - «страх смерти» - так же достоверно чаще (30,6%; P<0,05), регистрировался среди больных основной группы. Меньшая представленность этого признака в группе сравнения (10,0%) свидетельствует не в пользу уменьшения значимости страха смерти для данных больных, а отражает более пристальное внимание к этой проблеме пациентов основной группы. Активные размышления о возможности и целесообразности добровольного ухода из жизни, непременно включают в сферу внимания и интеллектуальной переработки вопросов смерти, результатом чего является актуализация данного фактора антисуицидального барьера.
Достаточно важным защитным элементом, на который указали 17,5% лиц основной группы, явля-
лась забота о семье, пожилых родителях или детях. Возможность причинения дополнительных страданий этим людям являлось достаточно сильным фактором, ограничивающим аутоагрессивную активность больных. В группе сравнения этот фактор регистрировался достоверно реже (3,4%; P<0,05).
На религиозные воззрения как ведущий фактор антисуицидального барьера активно указывали 7,8% больных основной и 5,0% группы сравнения.
Несмотря на сравнимые показатели, полученные в группах, при более внимательном расспросе было установлено, что отношение к религии изменялось в процессе развития заболевания. И эта динамика имела значительные различия в сравниваемых группах. Так, среди больных с суицидальным поведением, число лиц, отрицавших религиозные воззрения, составило лишь 9,1%, что было почти в три раза меньше, чем в группе сравнения (25,0%; P<0,05). При этом 37,7% больных с суицидальными тенденциями отмечали, что именно тяжелая болезнь явилась основой обращения к религии, а в 20,1% случаев она способствовала усилению веры. В группе сравнения эти показатели были значительно ниже (26,7% и 13,3% соответственно). С другой стороны, наряду с ростом числа религиозных воззрений 20,1% больных основной группы исследования указывали на разочарование в вере, вплоть до полного отрицания Бога и религии. Обращение к религии в условиях заболевания не способствовало улучшению из самочувствия, душевного покоя. Как правило, эти больные неоправданно завышали уровень своих надежд: полное выздоровление, восстановление социального и материального уровня. Неуклонное прогрессирование заболевания разрушало их надежды и вело в деструкции самого фактора антисуициданого барьера. Подробный опрос этих больных показал, что снижение защитной роли религиозного фактора ассоциируется с более тяжелыми проявлениями суицидальной активности -замыслами, намерениями и попытками.
Другие факторы, называемые больными в качестве ведущих причин, ограничивающих их суицидальную активность, были представлены в единичных случаях.
Таким образом, приведенные выше данные позволяют определить приоритетные направления работы с пациентами, индивидуализировать весь процесс психотерапевтической коррекции суицидального поведения.
Литература:
1. Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Суицид как феномен социально-психологической дезадаптации личности // Актуальные вопросы суицидологи. - М., 1978. - С. 6-28.
2. Зотов П.Б., Уманский С.М. Суицидальные действия больных злокачественными новообразованиями // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2005. - Том 35, № 1. - С. 99-101.
Том 16, № 3, 2014 Тюменский медицинский журнал
19
Суицидология и аддиктология
3. Зотов П.Б., Уманский М.С. «Внешний ключ» - как элемент суицидальной динамики и объект психотерапии // Медицинская наука и образование Урала. - 2013. - № 3. - С. 160-161.
4. Зотов П.Б. Вопросы идентификации клинических форм и классификации суицидального поведения // Академический журнал Западной Сибири. - 2010. - № 3. - С. 35-37.
5. Кожевникова Т.А., Кожевников В.Н. Методы оптимизации профилактики суицидального поведения // Суицидология. -2010. - № 1. - С. 69-71.
6. Любов Е.Б., Куликов А.Н. Отношение работников психиатрических больниц к суицидальному поведению пациентов: первичные результаты // Тюменский медицинский журнал. - 2013. -Том 15, № 1. - С. 14.
7. Мидько А.А. Розанов В.А. Гнев и другие личностные предикторы тяжести суицидальной попытки в связи с переживаним безнадёжности // Медицинская психология. - 2011. - № 1. - С. 70-77..
8. Поляков И.В., Чернов В.Н. Роль медицинских сестер в оказании психиатрической помощи // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. - 2001. - № 3. - С. 45-50.
9. Положий Б.С. Суицидальное поведение (клинико - эпидемиологические и этнокультуральные аспекты). - М.: РИО «ФГУ ГНЦ ССП им. В.П. Сербского», 2010. - 232 с.
10. Распопова Н.И. Механизмы формирования, клинические особенности и профилактика суицидального поведения у больных с психическими расстройствами: Автореф. дисс... докт. мед. наук. - Москва, 2012. - 48 с.
11. Розанов В.А., Моховиков А.Н., Вассерман Д. Нейробиология суицидальности // Украинский медицинский журнал - 1999. -Том 6, № 14. - С. 5-12.
12. Спадерова Н.Н., Горохова О.В., Зотов П.Б. Суицидальное поведение лиц, совершивших преступления против жизни и здоровья, находящихся на амбулаторной судебно - психиатрической экспертизе в ТОКПБ в 2012 году // Медицинская наука и образование Урала. - 2013. - № 1. - С. 117-119.
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ КЛИНИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ РОДИТЕЛЕЙ ПОДРОСТКОВ, СОВЕРШИВШИХ СУИЦИДАЛЬНУЮ ПОПЫТКУ
А.В. Лукашук, А.В. Меринов
Рязанский ГМУ им. акад. И.П. Павлова, г. Рязань
E-mail авторов: lukashuk-alex62@yandex.ru
Всемирная организация здравоохранения под понятием суицид подразумевает «результат действия, преднамеренно начатого и совершенного человеком с полным знанием или ожиданием фатального исхода» [2].
Исходя из данных этой же организации, ежегодно совершается около 800 тысяч суицидов. В диапазоне от 15 до 44 лет суицид является четвертой причиной смерти в мире. Согласно статистическим данным, в нашей стране происходит 50 самоубийств на 100 тысяч населения в течение года, что является критическим показателем, который к тому же имеет тенденцию к росту. С начала 90-х годов почти вдвое увеличился коэффициент самоубийств среди подростков. По мнению некоторых исследователей, с 1960 по 2000 год частота суицидов среди подростков в возрасте от 15 до 22 лет увеличилась на 265%. По уровню подростковых самоубийств
Россия занимает первое место в мире, так как средний показатель суицидальной активности среди подростков более чем в три раза превышает средний показатель в мире.
Нужно учитывать тот факт, что на один завершенный суицид в среднем приходится до 150-200 суицидальных попыток, а вероятность повторной попытки суицида у подростка возрастает в 5-20 раз.
На фоне этих удручающих данных, в нашей стране суицидологическая служба только начинает развиваться, а так же не существует четкого определения кризисных стационаров. Не существует конкретных алгоритмов работы с подростками, совершившими суицидальную попытку, их родителями. Не разработаны или только разрабатываются меры превентивной диагностики самоубийств.
Анализ материалов уголовных дел и проверок обстоятельств причин самоубийств несовершеннолетних, проведенный Генеральной Прокуратурой РФ, обнаруживает, что 62% подростковых суицидов связано с семейными конфликтами, семейным неблагополучием, боязнью насилия со стороны взрослых, бестактным поведением отдельных педагогов, конфликтами с учителями, одноклассниками, друзьями, черствостью и безразличием окружающих [1].
Из немногочисленных работ зарубежных и отечественных авторов, известно, что подростки, воспитывающиеся в неблагополучных по наркологическим показателям семьях, имеют повышенный риск суицидальной активности. Выявляется следующая тенденция - подростки, совершившие попытку суицида, достоверно чаще проживают в неполной семье, имеют неудовлетворительные материальные и/или бытовые условия. Склонность к аддиктивно-му поведению у них так же выше [3]. Исследования так же доказывают, что у подростков из семей, где родитель был зависимым от алкоголя, достоверно выше встречаемость аутоагрессивных паттернов, как суицидальных, так и несуицидальных. Кроме того, у таких подростков чаще встречается «аддик-тивный» личностно-психологический профиль.
Имеющиеся исследования носят констатирующий характер и более глубоких исследований не проводилось.
Все эти данные наталкивают на мысль, что не только общество, социум, СМИ, круг общения способны подтолкнуть подростка в решении своих проблем найти выход - расстаться с жизнью. Можно предположить, что в «деструктивной» семье не происходит научение детей позитивным паттернам поведения, родительские фигуры, по тем или иным причинам, не смогли заложить в психику ребенка возможные варианты позитивного отреагирования на макро- и микросоциальные конфликты, варианты их решения. Или же атмосфера, в которой происходит воспитание ребенка, подростка изначально не-
20
Тюменский медицинский журнал Том 16, № 3, 2014
