CC BY
41Список литературы
1. Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации: федер. конституц. закон от 26.02.1997 г. № 1-ФКЗ (ред. от 31.01.2016 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 9, ст. 1011.
2. Анисимов П.В., Медведицкова Л.В. Теоретико-правовые и организационные основы правозащитной системы в Российской Федерации // Юридический мир. 2015. № 7. С. 32-33.
3. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2016 год / Т.Н. Мос-калькова // Рос. газ. 2017. 17 мая.
4. Калашников С.В. Применение общепризнанных принципов и норм в сфере защиты прав человека в России: вопросы теории и практики / под ред. Д.С. Велиевой. М.: ДМК Пресс, 2016. 162 с.
5. Лукин В.П. Роль и значение института ом-будсмена в деле защиты прав человека (на примере Российской Федерации) // История государства и права. 2014. № 22. С. 2-5.
6. Чуксина В.В. Несудебная защита прав человека в системе национальной правозащитной деятельности Российской Федерации и зарубежных государств // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 6.
КУДРЯШОВА Александра Михайловна - магистрант. Межрегиональный открытый социальный институт. Россия. Йошкар-Ола. E-mail: [email protected].
ПЕТРЕНКО Николай Иванович - доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: [email protected].
KUDRYASHOVA, Ale\andra Mikhaelovna - Undergraduate. Interregional Open Social Institute. Russia. Yoshkar-Ola. E-mail: [email protected].
PETRENKO, Nikolay Ivanovich - Doctor of Legal Sciences, Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected].
УДК 347.1
ФАКТИЧЕСКИЙ СОСТАВ В МЕХАНИЗМЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ПЕРЕХОДА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА НЕДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО: ПРОБЛЕМЫ ЕДИНСТВА ПОНЯТИЙНОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ
М.С. Огородников
В статье рассматриваются дискуссионные вопросы определения фактического состава в общей теории права и науке гражданского права, теоретические проблемы определения правовой связи между элементами фактического состава, спорные моменты установления права собственности на недвижимое имущество и его гражданско-правовой динамики.
Ключевые слова: недвижимое имущество; право собственности; правоотношение; переход права.
M.S. Ogorodnikov. THE ACTUAL STRUCTURE IN THE MECHANISM OF EMERGENCE AND TRANSITION OF THE PROPERTY RIGHT TO IMMOVABLE PROPERTY: PROBLEMS OF UNITY OF CONCEPTUAL TERMINOLOGY
Debatable questions of determination of the actual structure in the general theory of the right and science of civil law, theoretical problems of definition of legal communication between elements of the actual structure, debatable questions of establishment of the property right to real estate and its civil dynamics are considered.
Keywords: real estate; property right; legal relationship; right transition.
Термин, определяющий некую совокупность юридических фактов, вызывающих юридические последствия, дискуссионен в юридической науке. Связано данное обстоятельство с
тем, что ни в общей теории права, ни в доктрине гражданского права не сформировалось единообразное устойчивое употребление указанного понятия. Термин «фактический состав»
(некоторые ученые предпочитают использовать термин «юридический состав») относительно недавно введен в понятийный аппарат юридической науки.
Дореволюционные ученые-цивилисты, как правило, не рассматривали основания возникновения правоотношений с позиции фактического (юридического) состава. Существовали лишь отдельные положения, авторы которых исходили из того, что не один, а несколько юридических фактов могут вызывать правовые последствия [14; 16]. Однако указанные ученые так и не разработали какой-либо концепции фактических (юридических) составов, способной объяснить возникновение правоотношений из совокупности юридических фактов, а равно юридические связи, соединяющие юридические факты в соответствующий состав.
Научное изучение указанной проблемы последовало в советское время. В юридической науке сразу возникла дискуссия, каким термином называть указанный состав - фактическим, юридическим либо возможно использовать указанные понятия как синонимы. Наименование термина является важным, поскольку определяет правовую природу указанной совокупности юридических фактов.
Позиции, согласно которой соответствующий состав следует именовать юридическим, придерживался О.А. Красавчиков. Ученый отмечал, что под юридическим составом обычно понимается совокупность юридических фактов, необходимых для наступления определенных последствий [10]. Он выступал против наименования совокупности юридических фактов как фактического состава. Так, ученый писал, что под фактическим понимается то, что не имеет значения для права, а под юридическим же понимается сама сущность, исходя из которой на основе закона должен быть разрешен спор о гражданском праве.
По мнению О.А. Красавчикова, когда говорят, что факт юридический, а состав фактический, то создается неправильное представление, якобы значение имеет только отдельный юридический факт, а совокупность юридически безразлична, она носит фактический характер. В действительности факт обретает свою юридическую оценку (поскольку он не является самостоятельным), находясь в определенном составе, который и порождает юридические последствия, т.е. в юридическом составе [10].
Иной точки зрения придерживается В.Б. Исаков. Использование термина «фактический состав» он считает обоснованным. Под фактическим составом ученый понимает систему
юридических фактов, предусмотренных нормами права в качестве основания для наступления правовых последствий (возникновения, изменения, прекращения правоотношения) [8]. И.Б. Новицкий подверг критике термин «юридический состав». Так, ученый писал, что изменение терминологии с «фактический состав» на «юридический состав» представляется необоснованным, поскольку в данном случае имеет место совокупность фактов (хотя бы и юридических) [12].
В науке сформировалась и компромиссная точка зрения. Так, С.С. Алексеев писал, что при использовании термина «фактический состав» либо «юридический состав» имеет место терминологическое разногласие, которое не имеет принципиального значения. Термин «фактический состав» и термин «юридический состав» условны, и если предпослать каждому из упомянутых терминов необходимые объяснения, то можно использовать любой из них [4]. Сам же автор предпочел придерживаться термина «фактический состав» [4].
Полагаем, что в дискуссии о терминах, обозначающих совокупность юридических фактов, вызывающих правовые последствия, обоснованной следует признать позицию авторов, обозначающих указанное правовое явление как «фактический состав», по следующим причинам.
Во-первых, в фактический состав входит совокупность юридических фактов. Каждый из юридических фактов вызывает правовые последствия, в противном случае следовало бы признать фактический состав совокупностью реальных жизненных обстоятельств, не вызывающих правовых последствий, а потому не признаваемых правом.
Во-вторых, термин «фактический состав» является более удачным по сравнению с термином «юридический состав», поскольку акцентирует внимание на его элементах - юридических фактах. При использовании термина «юридический состав» основной акцент сделан на правовых последствиях, вызываемых соответствующим составом, ввиду чего в рамках указанного подхода возможен отказ от признания элементов юридического состава самостоятельными юридическими фактами.
В-третьих, подход к юридическим фактам как к самостоятельным элементам фактического состава, вызывающим правовые последствия, позволяет объяснить существование соответствующих юридических последствий у незавершенного фактического состава. Так, например, с позиции О.А. Красавчикова о совокупности фактов, не являющихся юридиче-
скими до момента завершения юридического состава, нельзя объяснить такое правовое явление, как, например, предусмотренное п. 3 ст. 551 ГК РФ [2] право на обращение в суд с требованием о государственной регистрации перехода права собственности. Совершенно очевидно, что до момента государственной регистрации перехода права собственности указанный состав является незавершенным. Указанные требования нельзя признать обязательственными, обращенными к контрагенту по договору, поскольку они направлены не на понуждение стороны к исполнению соответствующего договора, а на возникновение вещно-правовых последствий в виде возникновения права собственности.
Неоднозначность выводов относительно элементов юридического состава прослеживается в монографии О.А. Красавчикова. По ходу соответствующего рассуждения ученый несколько изменил свою точку зрения. Так, О.А. Красавчиков писал, что факты незавершенного состава могут быть названы потенциально юридическими, что может быть реализовано лишь при замкнутой цепи совокупности. До указанного момента они не могут быть рассматриваемы в качестве юридических фактов в узком смысле этого слова [10]. Получается, что автор монографии «Юридические факты в советском гражданском праве» по существу признает, что, как минимум, в широком смысле слова элементы, входящие в юридический состав, являются юридическими фактами. Далее по тексту О.А. Красавчиков выделяет такую категорию, как «потенциально-юридические факты», являющиеся правоподготавливающи-ми; факты, замыкающие цепь незавершенного юридического состава, будут фактами правоустанавливающими [10]. Получается, что ученый все-таки признает некие правовые последствия за фактами, входящими в юридический состав.
Таким образом, правильное наименование состава юридических фактов позволяет верно определить его правовую природу.
Тесно примыкающим к вопросу о правовой природе фактических составов и не менее дискуссионным вопросом в науке является вопрос о соотношении фактических составов и норм права. По указанному вопросу существуют различные точки зрения.
Так, С.Ф. Кечекьян полагал, что фактические обстоятельства, фактический состав, юридически значимый, влекущий предусмотренные в норме права последствия, указаны, как правило, в гипотезе нормы [9]. К сожалению, ученый не указывает, где еще, помимо
гипотез норм права, может быть предусмотрен фактический состав. Сходную позицию занимает и Ю.К. Толстой. Он пишет, что юридический состав - это совокупность юридических фактов, с наличием которых норма права связывает возникновение, изменение или прекращение правоотношения [15]. Ученый также не поясняет, в какой структурной единице нормы права должно находиться упоминание о юридическом факте.
Позиции, что в гипотезе нормы права содержатся сведения о юридическом факте, придерживался и О.А. Красавчиков. Ученый писал, что норма права содержит совокупность юридических фактов. Проблема заключается лишь в правильном определении нормы права, которая указанную совокупность юридических фактов содержит [10]. Схожей позиции придерживается и М.А. Рожкова. Так, она пишет, что норма права, предусматривающая абстрактную модель совокупности обстоятельств, связывает с наступлением всей этой совокупности определенные последствия [13].
Обобщая вышеуказанные позиции, можно сделать вывод о том, что, по мнению вышеуказанных ученых, в одной норме права содержатся сведения о совокупности юридических фактов, составляющих фактический (юридический) состав. Развивая далее положения данной концепции, следует отметить, что правовой связью между юридическими фактами, объединяющей их в единый фактический состав, является нахождение в одной норме права. Таким образом, единство фактического состава основано на соответствующей формулировке нормы права.
Несколько иначе оценивают соотношение фактического состава и нормы права другие ученые. Так, в уже процитированном выше определении фактического состава В.Б. Исаков исходит из того, что фактические составы устанавливаются нормами права [8]. Похожей позиции придерживался и С.С. Алексеев. Ученый исходил из того, что во многих случаях наступление юридических последствий связывается юридическими нормами не с одним, обособленным фактом, а с их комплексом, системой. Эта система фактов и называется «фактическим (или юридическим) составом» [4].
Указанный подход предполагает, что сведения о каждом юридическом факте изложены в соответствующей норме права. В таком случае правовая связь между юридическими фактами, составляющими фактический состав, невозможна в рамках одной нормы права. Однако, развивая идеи, изложенные в данной концепции, следует отметить, что в рамках гражданского
права юридическая связь возможна в рамках субъективного права. Юридический факт, содержащийся в гипотезе нормы гражданского права, порождает возможность вступления соответствующего субъекта права в отношения, предусмотренные диспозицией нормы права. В результате совершенных действий образуется новый юридический факт, который, через посредство диспозиции, является связанным с предыдущим юридическим фактом. В свою очередь, указанный новый юридический факт, если он предусмотрен гипотезой какой-либо нормы права, может также позволить для субъекта права создать своими собственными действиями новые правовые последствия.
В рамках гражданского права наиболее предпочтительной, по нашему мнению, является концепция, согласно которой сведения о юридических фактах, в том числе их правовые модели, содержатся в разных нормах права. Действительно, в гражданском законодательстве возможно выделение множества норм права. Например, различные договорные формы, закрепленные в гражданском законодательстве, оперируют разнообразными юридическими фактами. Так, в рамках продажи недвижимого имущества нормами гражданского права предусмотрена совокупность одних юридических фактов, посредством которых осуществляется переход права собственности на недвижимое имущество, в рамках продажи предприятия - других, совокупность иных юридических фактов служит основанием для перехода права собственности в рамках договора дарения и пожизненного содержания с иждивением. Общим элементом для всех вышеуказанных фактических составов выступает акт государственной регистрации прав на недвижимое имущество, нормативной основой которого выступает в том числе ст. 8.1 Гражданского кодекса Российской Федерации [1]. Как мы видим, элементы фактического состава, опосредующего переход права собственности на недвижимость, регулируются разными нормами гражданского законодательства.
Рассмотрим более подробно особенности возникновения и изменения права собственности на недвижимое имущество.
В доктрине гражданского права выделяют первоначальные и производные способы возникновения права собственности. Отнесение того или иного способа возникновения права собственности к первоначальным или производным дискуссионно: некоторые авторы руководствуются волевым критерием, некоторые - критерием правопреемства. В своем анализе указанных способов мы будем исходить из критерия правопреемства.
Одной из цивилистических проблем, затрагивающих как первоначальные, так и производные способы возникновения права собственности, является отсутствие необходимых элементов фактического состава. Указанная проблема касается не только производных способов возникновения права собственности, но и первоначальных. В качестве примера можно привести институт приобретательной давности. Абзац первый п. 1 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации [1] формулирует условия, при которых лицо может стать собственником по приобретательной давности. Это следующие условия:
а) добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом;
б) срок указанного владения должен составлять 15 лет.
Пунктом 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.04.2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» [3] истолкованы вышеуказанные критерии владения имуществом:
- давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности;
- давностное владение признается открытым, если лицо не скрывает факта нахождения имущества в его владении. Принятие обычных мер по обеспечению сохранности имущества не свидетельствует о сокрытии этого имущества;
- давностное владение признается непрерывным, если оно не прекращалось в течение всего срока приобретательной давности. Передача давностным владельцем имущества во временное владение другого лица не прерывает давностного владения. Не наступает перерыв давностного владения также в том случае, если новый владелец имущества является сингулярным или универсальным правопреемником предыдущего владельца (п. 3 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации);
- владение имуществом как своим собственным означает владение не по договору. По этой причине ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежит применению в случаях, когда владение имуществом осуществляется на основании договорных обязательств (аренды, хранения, безвозмездного пользования и т.п.).
Абзац второй п. 2 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что право собственности на недвижимое и иное имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает у лица, приобретшего это имущество в силу приобретательной давности, с момента такой регистрации. Хотя ни Гражданский кодекс Российской Федерации, ни судебная практика однозначно не говорят о том, что необходимо обращаться в суд в случае необходимости регистрации права собственности на недвижимое имущество, полученное в рамках приобретательной давности, тем не менее, исходя из вышеобозначенных требований Гражданского кодекса Российской Федерации, следует сделать вывод именно об этом. Регистрирующий орган имеет дело с документами, представленными на государственную регистрацию, и, соответственно, не обладает возможностью получать от граждан, представителей юридических лиц свидетельские показания. Возможно, это недоработка законодателя.
По нашему мнению, представляется излишним закрепление подобных полномочий регистрирующего органа. Очевидно, что введение указанной процедуры повлечет немало проблем, связанных, например, с обеспечением доказательственной силы представляемым объяснениям указанных лиц, а также свидетелей, необходимостью введения института ответственности за дачу заведомо ложных пояснений регистратору прав. К тому же система регистрации прав, очевидно, функционирует более эффективно, когда ее деятельность связана исключительно с анализом представленных на государственную регистрацию документов.
В целях исключения вышеизложенной неопределенности логичнее будет включить в ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации положение о необходимости обращения в суд для признания права собственности на недвижимое имущество, возникающее вследствие приобретательной давности. Соответственно, имеет место двухэлементный фактический состав, состоящий из судебного решения о признании права собственности на недвижимое имущество и акта государственной регистрации права на недвижимое имущество.
Аналогичным образом, непроработанным в гражданском законодательстве является вопрос о договоре дарения недвижимого имущества, имеющего консенсуальный характер. Так, положения гл. 32 Гражданского кодекса Российской Федерации [2] посвящены в основном договору дарения, определяемому как реальный договор, в то время как п. 2 ст. 572 и 574 Гражданского кодекса Российской Федерации
регламентируют правовое регулирование договора дарения как консенсуального договора. Вместе с тем законодатель не назвал юридический факт, который при осуществлении государственным регистратором правовой экспертизы может выполнять доказательственную функцию - подтвердить факт передачи недвижимого имущества в рамках исполнения кон-сенсуального договора дарения недвижимого имущества. Очевидно также, что лишь отдельные положения п. 1 ст. 574 Гражданского кодекса Российской Федерации [2] применимы к передаче недвижимости в рамках реального договора дарения:
- передать недвижимую вещь посредством ее вручения невозможно в силу физической невозможности подобного действия;
- символическая передача (вручение ключей и т.п.) не имеет документальной фиксации;
- вручение правоустанавливающих документов, в данном случае договора дарения с учетом отмены свидетельств о государственной регистрации прав на недвижимое имущество, применимо лишь для договора дарения недвижимого имущества как реального договора.
Вместе с тем отсутствие в Гражданском кодексе Российской Федерации юридического факта, определяющего момент передачи недвижимого имущества в случае заключения сторонами консенсуального договора дарения недвижимого имущества, влечет за собой правовую неопределенность - недвижимое имущество может остаться у дарителя на момент регистрации права собственности за новым собственником, т.е. у прежнего правообладателя в данном случае остаются правомочия владения и пользования недвижимым имуществом, в связи с чем затруднительно говорить о полноценном переходе права собственности к новому правообладателю. Либо иной вариант - прежний правообладатель освободил недвижимое имущество, а новый правообладатель по каким-то причинам не получил фактически правомочия владения и пользования указанным недвижимым имуществом.
Таким образом, целесообразно закрепить в Гражданском кодексе Российской Федерации положение о юридическом факте, фиксирующем передачу недвижимого имущества в рамках консенсуального договора дарения недвижимого имущества.
В рамках производных способов приобретения права собственности, рассматриваемых на основе критерия правопреемства, дискуссионным представляется вопрос о переходе права собственности на имущество, в том числе на недвижимое имущество. Наиболее часто
анализу подвергаются сделки об отчуждении имущества, однако полагаем, что подобные дискуссионные вопросы могут быть применимы и к иным способам приобретения права собственности на имущество.
В науке присутствует точка зрения, согласно которой не существует такого понятия, как переход права собственности, т.е. право возникает и прекращается, а такого правового явления, как изменение права собственности (переход права собственности), не существует. В дореволюционной цивилистике противником теории преемства в правах был С.А. Муромцев. Согласно его точке зрения, преемство в правах есть абсурд, так как отношение как таковое не есть какой-либо конкретный предмет, который мог бы переноситься свободно [11].
Похожей точки зрения придерживался В.П. Грибанов. Так, ученый писал, что от воли продавца в известной степени зависит создание тех фактических обстоятельств, с которыми закон связывает прекращение права собственности продавца и возникновение права собственности покупателя на приобретенное имущество [6]. Таким образом, ученый отрицал возможность перехода права собственности от продавца к покупателю, а рассматривал куплю-продажу как прекращение права собственности у продавца и возникновение указанного права у покупателя.
С позицией В.П. Грибанова согласна И.А. Емелькина. Она пишет, что суждение об отрицании перехода права собственности наиболее верное, поскольку, несмотря на то что в настоящее время закон провозглашает равную правоспособность для всех субъектов права, содержание и объем субъективных прав и обязанностей у приобретателей права собственности может быть иным, нежели у отчуж-дателей права. Например, физические лица, имеющие в собственности жилые помещения, вправе распоряжаться ими, передав по договору пожизненного содержания с иждивением. Государство и юридические лица лишены такого правомочия [7].
В цивилистике высказывались и противоположные суждения. Сторонником выделения такого правового явления, как переход права, являлся Б.Б. Черепахин, который писал, что при переходе субъективного права от право-дателя к правопреемнику происходит замена активного субъекта в изменяемом правоотношении. При переходе гражданско-правовой обязанности от первоначального должника к его преемнику имеет место смена пассивного субъекта в правоотношении. В том и другом случаях основная юридическая характеристи-
ка переходящего права или переходящей обязанности остается без изменения. Таким образом, подводил итог Б.Б. Черепахин, правопреемство является производным приобретением субъективного права или гражданско-правовой обязанности. Характеризующим признаком такого правоприобретения в отличие от первоначального приобретения является связь между приобретенным правом или обязанностью и первоначальным правоотношением [17].
Концепции перехода права придерживался также И.Л. Брауде. Аанализируя связь права на строение с правом пользования земельным участком, ученый приходит к выводу, что при переходе права собственности на строение в городах и приравненных к ним поселках к новому собственнику строения одновременно переходит и право пользования земельным участком, обслуживающим строение [5]. Далее по тексту монографии ученый отмечал, что фактическая передача строения покупателю не влияет на момент перехода права собственности - она может предшествовать регистрации, может и следовать за ней (немедленно или спустя некоторый промежуток времени) [5]. Юридически значимым моментом, по мнению И.Л. Брауде, является государственная регистрация перехода права собственности - переход права собственности на строение не может быть отделен от регистрации его перехода, которая должна следовать непосредственно за заключением договора и быть безоговорочной. Она не может быть предварительной, временной или условной [5].
Представляется, что обозначенные выше подходы, отрицающие возможность изменения прав и переход прав, не совсем верны. Существующий в гражданском законодательстве термин «переход права собственности» является обоснованным, поскольку с точки зрения юридической техники было бы невозможно обозначать динамику права собственности через термины «возникновение права собственности» и «прекращение права собственности». Переход права собственности иными словами можно обозначить как изменение права собственности.
Важно также отметить, что право собственности переходит к новому собственнику в одном и том же объеме правомочий, т.е. владение, пользование и распоряжение. Правомочия, в свою очередь, содержат в себе отдельные правовые возможности, которые субъект права, их получивший, вправе реализовывать в соответствии со своей правоспособностью.
Представляется также, что принятие как истинной концепции возникновения и прекра-
щения права собственности на недвижимое имущество будет противоречить закрепленным в Гражданском кодексе Российской Федерации правовым возможностям субъектов права. В частности, бывшим собственником недвижимости возможно предъявление винди-кационного иска при наличии условий, предусмотренных ст. 302 Гражданского кодекса Российской Федерации [1]. Получается, что пока существуют некие правовые возможности у субъектов права, например в сфере защиты нарушенных прав, не представляется возможным говорить о прекращении фактического состава. В противном случае получалось бы, что право на защиту возникает вне его фактического основания. Даже если абсолютное правоотношение, субъектом которого выступал прежний собственник недвижимости, бесследно исчезает, то у прежнего собственника не исчезает право на защиту, вытекающее из правоизменяющего фактического состава. Таким образом, имеет место правопреемство, зависимость субъективных прав нового собственника от субъективных прав прежнего собственника. Кроме того, концепция, рассматривающая гражданский оборот недвижимости исключительно с позиций возникновения права и прекращения права, не объясняет, почему при прекращении права у прежнего собственника не требуется проведение повторных регистрационных действий, совершаемых при введении недвижимости в гражданский оборот (т.е. регистрации недвижимости как вновь созданной вещи).
Итак, подводя итог вышеизложенному, следует сделать следующие выводы. Представляется наиболее правильным использование термина «фактический состав», поскольку он отражает существо составляющих его элементов - юридических фактов, с которыми нормы права связывают соответствующие правовые последствия. Юридические факты, выступающие элементами фактического состава, могут быть закреплены в разных нормах права. В рамках гражданского права юридическая связь между ними устанавливается на основании реализации субъективного права. Важно также отметить, что недостатком юридической техники Гражданского кодекса Российской Федерации является незакрепленность соответствующих юридических фактов в нормах гражданского права (приобретательная давность и кон-сенсуальный договор дарения недвижимого имущества). Термин «переход права» научно обоснован, а потому не следует отказываться от него в действующем гражданском законодательстве.
Список литературы
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (ч. 1): федер. закон от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 05.12.2017 г.). Доступ из справ.-право-вой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 16.12.2017).
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (ч. 2): федер. закон от 26.01.1996 г. № 14-ФЗ (в ред. от 28.03.2017 г.). Доступ из справ.-право-вой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12.11.2017).
3. О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.04.2010 г. № 10/22 // Рос. газ. 2010. № 109.
4. Алексеев С.С. Собрание сочинений: в 10 т. М.: Статут, 2010. Т. 3.
5. Брауде И.Л. Право на строение и сделки по строениям по советскому праву. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1950. 168 с.
6. Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2000. С. 383-398.
7. Емелькина И.А. Вещные права на жилые и нежилые помещения: приобретение и защита: учеб. пособие. М.: Юристъ, 2003. 128 с.
8. Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1980. 128 с.
9. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 186 с.
10. Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958. 183 с.
11. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. СПб.: ИД С.-Петерб. гос. унта, 2004. 224 с.
12. Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М.: Гос. изд-во юрид. литературы, 1954. 248 с.
13. Рожкова М.А. Теории юридических фактов гражданского и процессуального права: понятия, классификация, основы взаимодействия:
дис.....д-ра юрид. наук / Исследовательский центр
частного права при Президенте Российской Федерации. М., 2010. 418 с.
14. Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1. Киев: Прогресс, 1917. 258 с.
15. Толстой Ю.К. К теории правоотношения. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1959. 87 с.
16. Тютрюмов И.М. Гражданское право. Юрьев: Типография Маттисена, 1922. 543 с.
17. Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. 479 с.
ОГОРОДНИКОВ Михаил Сергеевич - соискатель. Санкт-Петербургский государственный экономический университет. Россия. Санкт-Петербург. E-mail: [email protected].
OGORODNIKOV, Mikhail Sergeyevich - Applicant. Saint-Petersburg State Economic University. Russia. Saint Petersburg. -mail: [email protected].
УДК 342.55
РЕШЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННЫХ (УСТАВНЫХ) СУДОВ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСАМ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В ИНТЕРЕСАХ НАСЕЛЕНИЯ КАК ИСТОЧНИК МУНИЦИПАЛЬНОГО ПРАВА
Н.И. Петренко, С.В. Москвина, С.В. Маслова
В статье рассматривается процесс создания в субъектах Российской Федерации института конституционных (уставных) судов, которые обеспечивают конституционную законность в региональном и муниципальном нормотворчестве, защиту основных прав и свобод местного населения, а также судебная практика решений конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации по вопросам местного самоуправления в интересах населения как источник муниципального права, конституционный принцип равного права граждан на судебную защиту.
Ключевые слова: Конституционный (уставной) суд; интересы населения; местное самоуправление; муниципальное право; субъекты РФ.
N.I. Petrenko, S.V. Moskvina, S.V. Maslova. VIOLATIONS OF THE CONSTITUTIONAL (CHARTER) COURTS OF CONSTITUENT ENTITIES OF THE RUSSIAN FEDERATION ON ISSUES OF LOCAL SELF-GOVERNMENT IN THE PUBLIC INTEREST AS A SOURCE OF MUNICIPAL LAW
The article examines the creation process in the constituent entities of the Russian Federation of Institute of the constitutional (Charter) courts, which provide constitutional legitimacy in regional and municipal law-making, the protection of fundamental rights and freedoms of the local population, as well as the judicial practice of the constitutional (Charter) courts of constituent entities of the Russian Federation on issues of local self-government in the public interest as a source of municipal law, the constitutional principle of equal rights of citizens to judicial protection.
Keywords: constitutional (Charter) court; the public interest; local self-government; municipal law; territorial subjects of the Russian Federation.
Государственно-правовые реформы, проводимые в последние годы в Российской Федерации, прежде всего направлены на дальнейшее становление демократического, правового государства, в котором права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью, признаются и защищаются государством и обеспечиваются правосудием. Одно из основных мест в указанном процессе занимают органы конституционной юстиции - Конституционный Суд Российской Федерации и конституционные (уставные) суды субъектов.
Как показывает практика, процесс создания в субъектах Российской Федерации института конституционных (уставных) судов, обеспечивающих конституционную законность в региональном и муниципальном нормотворчестве и защиту основных прав и свобод человека и
гражданина, сложный и продолжительный. Одной из наиболее острых проблем здесь является отсутствие органов конституционной юстиции в подавляющем большинстве регионов Российской Федерации.
Федеральным конституционным законом от 31.12.1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» субъектам Федерации предоставлено право самостоятельного решения вопросов о целесообразности создания и упразднения конституционных (уставных) судов.
Это создает предпосылки для нарушения конституционного принципа равного права граждан на судебную защиту, ставя в зависимость уровень правовой защищенности граждан от региона их проживания, т.е. от наличия в данном регионе органов конституционной
