CC BY
268
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. 13 (151).
Филология. Искусствоведение. Вып. 31. С. 72-74.
А. А. Лаврентьева
ФАБУЛА НЕРАВНОЙ ЛЮБВИ В ПЬЕСЕ А. Н. ОСТРОВСКОГО «СНЕГУРОЧКА»
В статье рассматривается вариант фабулы неравной любви в пьесе А. Н. Островского «Снегурочка» как реализация антиутопического смысла произведения.
Ключевые слова: фабула, мотив, фабульный вариант, фабульная ситуация, утопия, антиутопия.
Самое оригинальное драматическое творение А. Н. Островского «Снегурочка», написанное в 1873 году, интерпретировалось в критике и литературоведении по-разному, в том числе оно рассматривалось как экзистенциальное произведение о кратковременности счастья любви, передавшее непреходящий драматизм человеческого существования. Приоритетным аспектом изучения стала также связь пьесы с народнопоэтической традицией. Однако, по справедливому мнению А. И. Журавлевой, не менее значим для адекватной оценки произведения Островского и общественный контекст, поскольку «... литература для Островского - парламент, политическая публицистика» [2. С. 209]. С этой точки зрения «Снегурочку» следует рассматривать как «весеннюю сказку» с ярко выраженным утопическим началом [1. С. 137].
Автора «Снегурочки» волновал вопрос о возможности человеческого счастья и о причинах его призрачности. Островский с этой целью обратился к народнопоэтическому прошлому, к славянской мифологии, сохранившей вековечную человеческую мечту о всеобщем счастье, равенстве, братстве. Так, источником художественной образности в его пьесе стала народная сказка о Снегурочке, сильно модернизированная и трансформированная.
Как известно, с 1857 года А. Н. Островский сотрудничал с журналом «Современник». Мировоззрение революционеров-демократов отличалось идеализацией общинного устройства крестьянского быта. Руссоистские идеи о счастье «природного» человека вновь овладели тогда умами многих русских просветителей, в их числе был и Островский.
Он изучал верования и религиозные представления древних славян доклассового периода по исследованиям А. Н. Афанасьева («Поэтические воззрения славян на приро-
ду», 1865-1869). Драматург стремился в новой пьесе вернуть читателя к тому времени, когда еще сильным было родовое сознание, определявшее возможность общинной жизни, о возвращении к которой мечтали многие русские утописты.
В 1863 году Н. Г. Чернышевский написал роман «Что делать?», в котором создал модель нового бесклассового общества, предполагающего общую жизнь и счастье людей. А.
Н. Островский в свою очередь через прошлое попытался предвосхитить будущее. Создавая сказку «о весне народной жизни» [3. С. 463-464], он предугадал, может быть, и сам того не сознавая, те страшные последствия, которые были порождены идеями революционных демократов об общечеловеческом счастье. Примечательно, что ремаркой «Начало весны» будут впоследствии открывать свои пьесы и М. Горький («На дне», 1902), и А. П. Чехов («Вишневый сад», 1904).
«В этом произведении выхожу на новую дорогу», - писал А. Н. Островский Н. А. Некрасову. Мы рассмотрим ее как пример реализации одного из самых оригинальных вариантов фабулы неравной любви, сквозной в русской классической словесности. Уже в афише пьесы «Снегурочка» заявлен мотив неравенства, центральный в данной фабуле. Девушка Снегурочка, дочь Весны и Деда Мороза, противопоставлена Берендеям «обоего пола и всякого возраста». Она порождение амбивалентной природы. Ее уникальная двойственность - от родителей: матери Весны и отца Мороза. К тому же она покинула свой «лесной» локус и оказалась в «чужом», берендеевском. Граница между ними - река и посад.
Другой мотив - мотив предсказания, предопределения, также характерный для фабулы неравной любви, - звучит в диалоге Весны и Мороза, когда они обсуждают судьбу Снегу-
рочки. Оказывается, «.палящий бог ленивых берендеев, в угоду им, поклялся страшной клятвой убить» Мороза [3. С. 13]. И его дочери грозит смерть; но пока она «младенчески чиста душой», Ярило-солнце не властно ее погубить [3. С. 13]. Думается, что выражение «чиста душой» в данном контексте надо понимать как «целомудренная». Испытанием для нее становится плотская любовь, которую приветствуют берендеи и охраняет Ярило-солнце, поскольку она обеспечивает продолжение человеческого рода.
Из разговора Берендея с Бермятой становится понятно, что не все благополучно в их царстве. На смену «взоров, увлажненных чарующей страстью», приходит «тщеславие, к чужим нарядам зависть.» [3. С. 59]. И в этом причина, по которой Ярило уже пятнадцать лет плохо греет землю, гневаясь на людей. Но Берендею нужно найти иных виновных, поскольку сила родовых связей не позволяет обвинить своих соплеменников в постигших бедах. И тогда Бермята подсказывает, что в жертву Яриле можно принести Снегурочку, которая неизвестно откуда объявилась и стала причиной раздоров между парнями из-за своей небывалой красоты.
Островский не идеализирует «сказочноутопическое Берендеево царство», оно не устроено «на началах правды и любви» [5. С. 464]. Берендеев вместе с их царем трудно назвать праведными, если в угоду утопическому счастью они готовы принести в жертву богам чужака.
Но и Весна, и Снегурочка считают людей, живущих в царстве Берендея, достойными. Снегурочка мечтает «с людьми пожить» [3. С. 15] и, несмотря на запрет отца, поселяется в семье Бобыля Бакулы. Пожалуй, в этом «весенняя сказка» особенно близка мифу. Ситуация «недостачи» (термин В. Я. Проппа) заставила Снегурочку покинуть свой лес и поселиться в чужом, изначально смертельно опасном для нее мире.
Налицо мифологическая фабульная декорация - лес, гора, река. Традиционен для произведений с фабулой неравной любви и сам образ Снегурочки. Героиня исключительно красива, чиста душой и абсолютно беззащитна перед людьми. Как только она попадает к Бобылю и Бобылихе, ее красота становится для них товаром, который можно дорого продать. «Богатства нет, за ум возьмись <.> приваживай, ласкай ребят <.> <проводятся>
с тобой, а нам барыш» [3. С. 28], - поучает Снегурочку Бобыль. Но наивная и чистая героиня не понимает, как возможна ласка без любви? Попав к людям, она вынуждена подчиняться их законам - гибельным для нее.
В данном фабульном варианте героиня впервые подчиняется не воле богов или судьбе, но воле родового сообщества берендеев, выполняющего по отношению к Снегурочке функцию активного «искателя» (по
В. Я. Проппу). Оно заставляет своих членов следовать определенным ритуалам. В этом смысле программным является диалог Купавы, брошенной Мизгирем, с Берендеем. Девушка расспрашивает царя, правильно ли она вела себя с «возлюбленным», не нарушила ли родовую мораль.
А. Н. Островский использует фабулу неравной любви для раскрытия глубинного противостояния между понятием счастья, принятом в берендеевском обществе, и личным началом в любви [5. С. 464]. Вначале это раскрывается на примере отношений Купавы и Мизгиря. Купава связана с сообществом берендеев родовыми корнями, Мизгирь - «торговый гость из царского посада» [3. С. 39], чужак. Красота помогла Купаве найти богатого жениха. «На всем виду, богатою хозяйкою забарствую», - говорит она Снегурочке [3. С. 39] и простодушно соотносит свои желания и образ жизни с принятыми в данном сообществе правилами. Мизгирь же легко отрекается от правил берендеев и бросает Купаву. Фабульная ситуация находит здесь мнимое разрешение. Героиня бежит к реке, желая утопиться, но ее отговаривает Лель, готовый назвать Купаву своей подругой. Такая связь не противоречит законам «язычески безразличных» к личному началу в любви берендеев [5. С. 464].
По-другому разрешаются аналогичные отношения Леля и Снегурочки. Лель выступает как носитель идеологии берендеевского мира. Он жесток и циничен со Снегурочкой, что обусловлено разницей между ним, представителем рода берендеев, и чужой лесной красавицей. Обреченная искать суженого среди берендеев, Снегурочка отдает предпочтение Лелю, который увлек ее прекрасными песнями и игрой на рожке. Но Лелю не нужна ее «детская» любовь [3. С. 95]. Отвергнутая Снегурочка совершает поступок, равнозначный самоубийству. Она просит у Весны любви, сознавая, что погибнет. Так реализуется
74
А. А. Лаврентьева
мотив самоубийства, характерный для фабулы неравной любви. Вполне возможно, что кратковременное обретение «человеческой» способности к жаркой любви, гибельной для героини, может интерпретироваться как метафора невозможности вечной любви вообще - это метафора обреченности человека на мгновенное душевное «выгорание» и последующую «жизнь без любви», равнозначную смерти. Однако для нас принципиально, что Островский подчеркивает закрытость «идеального общества», в котором невозможно разрешение проблем личностных, индивидуальных. Этот момент реализации фабулы неравной любви позволяет рассматривать просьбу Снегурочки как «слом» личности под натиском общественных требований и правил. Межличностный конфликт, в котором обычно воплощалась фабула неравной любви, оказывается перенесен в сферу конфликта общественного; героиня просит от Весны любви не только потому, что хочет добиться желанного человека, но и в силу стремления «стать как все», стереть свое индивидуальное начало, свою «чуждость», раствориться (растаять) в «мире».
Самый интересный вариант фабулы представлен в отношениях Мизгиря и Снегурочки. Оба они чужды берендеевскому миру и не свободны от его законов, однако пришли в него по своей воле. А «идеальный» социум, в котором «дети природы-берендеи живут в счастливом согласии, радостно повинуясь закону любви» [5. С. 464], не хочет принимать чужаков и готов принести их в жертву своим богам. Берендеевское сообщество жестоко, оно живет уже не по природным, а человеческим законам, прикрывая свое несовершенство желаниями Ярилы-солнца. Настоящая природная любовь дается Весною Снегурочке. По незнанию жизни «бедняжка». «дикарка» Снегурочка не догадывается, что горячая берендеевская любовь на самом деле не духовная, а плотская. В царстве Берендея положено молодых девушек «отдавать парням». Девушки, в свою очередь, обязаны выбрать себе супруга. Когда Снегурочка робко пытается возражать, сообщество настаивает и дает понять, что может и отвернуться от непокорной девушки. Повинуясь законам чуждого ей племени, Снегурочка вступает в конфликт со своими убеждениями. Желание со-
ответствовать законам мира толкает героиню на гибельный поступок. Драматизм сюжета позволяет говорить о мнимости утопического начала в пьесе, по сути, оборачивающейся антиутопией.
В «весенней сказке» А. Н. Островский выступил как трезвый провидец далекого будущего, которое казалось революционным демократам светлым. Опережая Е. Замятина, А. Платонова, В. Войновича, драматург XIX века показал невозможность личного счастья в царстве общественном. Мизгирь, привыкший к требованиям берендеевского мира, увидев, что Снегурочка готова подарить ему любовь, тут же становится истинным представителем изгнавшего его социума. Когда девушка объясняет, что ее любовь необходимо прятать от Солнца и ей нужно находиться в тени, герой провозглашает: «.и любить, и приказать умею: оставайся!» [3. С. 102].
На наш взгляд, это выражение мотива «покидания» героем героини также характерного для фабулы неравной любви. Горячая любовь Снегурочки не смогла изменить эгоиста Мизгиря. Чуждый берендеям, но впитавший их обычаи и законы, он не смог по-настоящему оценить Снегурочку. Ее гибель закономерна: социум, ориентированный на всеобщее, родовое счастье, не принял природное существо, не испорченное человеческой «моралью».
Таким образом, мифологизированная пьеса А. Н. Островского, прочитанная с точки зрения фабулы неравной любви, неожиданно раскрывается как антиутопическое произведение.
Список литературы
1. Егоров, Б. Ф. Российские утопии : исторический путеводитель. СПб., 2007.
2. Журавлева, А. И. А. Н. Островский - комедиограф. М., 1981.
3. Островский, А. Н. Сочинения : в 3 т. Т. 3. Пьесы. 1873-1883 / сост. и коммент. В. Лакшина. М., 1987.
4. Черных, Л. В. А. Н. Островский // Русская литература и фольклор. Вторая половина XIX века. Л. : Наука, 1982.
5. Энциклопедия литературных произведений. М., 1998.
