CC BY
232
ЛИТЕРАТУРА
1. Pratchett T. Soul Music. 1997. 360 p.
2. Барт Р. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. 615 с.
3. Вербицкая М. В. Теория вторичных текстов. М.: Издательство Московского университета, 2000. 219 с.
4. Гришаева Л. И. Культурная адаптация текста как способ достижения комплексной эквивалентности при переводе // Проблемы культурной адаптации текста. Воронеж, 1999. 192 с.
5. Пратчетт Т. Роковая музыка. М.: Эксмо, 2006. 452 с.
6. Пратчетт Т. Музыка души. М., 2001. 187 с.
7. Тюленев С. В. Теория перевода. М.: Гардарики, 2004. 334 с.
8. Шабес В. Я.. Событие и текст. М., 1989. 175 с.
9. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. 468 с.
УДК 882
ББК Ш 5(2 = Р)5
И. Н. Исакова
антропонимы и другие виды номинаций персонажей в пьесе а. н. островского «снегурочка»
В статье рассматриваются различные функции имен собственных в художественном произведении. Имена персонажей включаются в развернутую систему их номинаций, которые раскрывают характер героя, при этом важны как номинации самого персонажа, так и те, которые он сам употребляет.
ключевые слова: функции имен собственных, сказка, антропоним, номинация.
I. N. Isakova
anthroponyms and other types of character nomination in a. n. ostrovskys play «the snow maiden»
The article deals with various functions of proper nouns in a fiction book. The names of the characters are included into a detailed system of their nominations revealing the character's nature.
Key words: functions of proper names, a fairy tale, anthroponym, nomination.
Собственные имена в художественном произведении выполняют разные функции. Во-первых, назывную: обозначают персонаж, место действия, создают исторический или местный колорит. Собственные имена делятся на стилистически нейтральные и экспрессивнооценочные, которые обычно выполняют характерологическую функцию. Лингвистический комментарий позволяет судить о степени соответствия имен персонажей реальной антропо-
нимической норме. В своих социально-бытовых пьесах Островский, выбирая имена своим персонажам, учитывал, несколько фактов: семантику антропонима, соответствие его реальной антропонимической норме (отсюда тяготение драматурга к необычным фамилиям, «оживление семантики» распространенного имени). Все имена героев, их прозвища в исторических пьесах реальные. Создавая вымышленных персонажей, Островский стремился, чтобы зритель воспринимал их как лиц, которые могли существовать в действительности1 .
В пьесе-сказке «Снегурочка» Островский обращается к жизни древних славян, а также к русскому фольклору, отражающему мировосприятие людей той эпохи. Интерес к жизни племени берендеев, вероятно, возник у писателя в 1848 году во время поездки в Щелыково с родственниками. «Вероятно, уже тогда узнал Островский поэтическое народное предание о берендеевом царстве, бытовавшее среди жителей Переяславля-Залесского, где путешественники останавливались на отдых. Невдалеке от городка находилось знаменитое Берендеево болото. В центре этого болота, бывшего когда-то озером, на острове сохранились остатки древнего поселения — городища. В народной легенде рассказывалось о том, что в далекие доисторические времена здесь жило счастливое племя берендеев, которыми правил добрый и умный царь» [3, с. 24]. Действие пьесы «Снегурочка» происходит в окрестностях Щелыкова: названы Ярилина долина, Берендеев посад-погост. Рассказы о племени берендеев, жившем когда-то в этих местах, содержится и в работах А.Н. Афанасьева, с которыми драматург был знаком [1].
1 Например, Николая Редрикова («Тушино») не удалось найти в документах, но известно, что семья Редриковых была многочисленной. В частности, в Троицком монастыре сражались Юрий, Константин, Лев, Афанасий Редриковы, в документах Смутного времени упоминаются также Таир, Максим и Дмитрий. Нейтральное, довольно распространенное имя Николай вполне вписывается в этот ряд.
Берендеи — древнее племя, упоминающееся в русских летописях до конца XII века, есть предположение, что особую роль в их жизни играл огонь. Места, где язычники приносили жертвы своим богам, часто назвались по имени главного бога — отсюда топоним Ярилина долина, где происходят самые важные события пьесы Островского.
Имя царя Берендей и название народа совпадают. В истории известны случаи, когда народ получает оним по имени выдающегося князя-предводителя [4; с. 37]. Герой пьесы — великий царь, вернувший берендеям расположение Яри-лы, приняв несколько неожиданное решение. Он не стал наказывать ни Мизгиря, ни Снегурочку, ему хотелось, чтобы Снегурочка, как все берендейки, узнала любовь, а Купава нашла любимого человека. Тем самым он невольно подтолкнул Снегурочку и Мизгиря к гибели и тем самым снова восстановил гармонию в природе и жизни людей. Царь как бы воплощает народный дух, является истинным берендеем, думает он только о счастье своего народа. Вряд ли случайно, что в пьесе не показана семья, близкие люди Берендея. Остальные герои больше погружены в повседневные заботы. Берендея прославляет хор: обращение великий царь является обычным, нейтральным. Вообще слово великий по отношению к царю звучит в пьесе 18 раз, это очень частотная номинация. С одной стороны, это особенность сознания древнего человека, когда были приняты величанья: «Да здравствует премудрый, / Великий Берендей, / Владыка среброкудрый, /Отец земли своей! / Для счастия народа / Богами ты храним, / И царствует свобода / Под скипетром твоим!» С другой — Берендей полностью заслуживает этих номинаций. А величие царя заключается в его мудрости: неслучайно слово премудрый часто соседствует со словом великий. Для русского фольклора не характерна номинация премудрый по отношению к мужчине (премудрости ведомы женщинам). Мудрыми обычно называются старики, дающие ценные советы, а также цари, хорошо знающие людей, успешно правящие государством. Таков Берендей, неслучайно в пьесе подчеркивается, что у него седая борода — характерный признак мудрого старца в фольклоре. Однако он знает и «высшую мудрость, согласующую плотскую жизнь человека с бытием духовным». [1;
3, с. 393] Поэтому его с полным правом прославляет народ премудрым: премудрый, великий Берендей — устойчивое именование царя в хоровых песнях. Именно к нему обращаются за советом в трудных жизненных ситуациях. Мудрость царя, тщательно обдумывающего свои решения, противопоставлена ограниченности Бер-
мяты, сразу предлагающего издать указ, «чтоб жены были верны, / Мужья нежней на их красу глядели, / Ребята все чтоб были поголовно / В невест своих безумно влюблены, / А девушки задумчивы и томны... / Ну, словом, как хотят, а только б были / Любовники». Герой понимает, что указ ничего не изменит, но считает необходимым сделать хоть что-нибудь, тогда как царь делает только то, что действительно поможет людям. Глубокое уважение народа подчеркивается номинациями: он 8 раз назван премудрым и один раз просто мудрым1 . Никакой другой герой в пьесе не называется ни мудрым, ни умным.
В весенней сказке Островского действуют персонажи русской мифологии, сказок, народных песен: Снегурочка, Весна-Красна, Ярило. Сюда же примыкает и Дед-Мороз, однако в фольклоре этот персонаж назван Морозом. Это суровый, подчас жестокий, но нередко справедливый персонаж, изображаемый как старый человек с седыми волосами и бородой, герои сказок нередко называют его дедом. Антропоним Дед-Мороз появляется в XVIII — XIX вв., когда складывается традиция отмечать Новый год. И характер героя становится иным: это добрый дедушка-волшебник, дарящий детям подарки. В дальнейшем эти герои сливаются в единый образ, что можно наблюдать в пьесе Островского. Суровый, грубый, властный Мороз олицетворяет силы, враждебные людям, но в списке действующих лиц он назван Дедом-Морозом. Берендеи называют его просто Морозом (в соответствии с традициями далекой эпохи); для Снегурочки он Отец-Мороз. Весна называет его один раз Стариком Морозом и Дедом-Морозом. Антропоним подчеркивает противоположность в характерах родителей Снегурочки: Весна молодая, веселая, красная, Мороз старый, угрюмый. Мороз считает себя умным, предусмотрительным; Весна, по его мнению, вертушка, которой нельзя «доверить дочь». Однако и в этой номинации есть оттенок противопоставления по возрасту: вертушкой обычно называют девушку, а не взрослую женщину. Опасения Мороза, что Снегурочка погибнет у берендеев полностью оправдываются, а страшный дар любви она получает именно у Весны.
Весна-Красна — традиционный персонаж масленичных песен, так к ней обращаются берендеи (в ремарках просто Весна). Характер героини полностью соответствует фольклорной традиции, поэтому, вероятно, драматург сохраняет народную форму имени. Даже Снегурочка использует номинацию Весна-Красна 3 раза и только 1 раз Мать-Весна. Особенно показа-
1 Так к Берендею обращается Бермята, но важно, что в этом разговоре он уже назвал его премудрым.
тельна ее фраза: «Отец-Мороз и ты, Весна-Красна»,
где номинация Мать-Весна представляется более логичной. Фактически Снегурочка усваивает антропоним, который употребляют берендеи. Также он отражает ее отношение к Весне, с которой связываются представления о радости, счастье. Снегурочка использует нежное обращение мама, употреблявшееся в народе в XIX веке в древнем, исконном значении, «матушка, родительница» [1;
2, с. 296], дворяне так называли нянек. Ласковые номинации-обращения к Морозу отсутствуют в речи Снегурочки: он не является по-настоящему близким для нее человеком, не понимает ее стремлений, отношения к миру и людям.
Из народных сказок взято и имя Снегурочка. В пьесе Островского, как и в фольклоре, показана двойственность героини. С одной стороны, она обычная девочка / девушка, но огонь / любовь гибельна для нее; она не может жить полноценной человеческой жизнью. В списке действующих лиц (перед прологом и первым действием) она названа Девушкой-Снегурочкой. Номинация подчеркивает противоречивость героини: она девушка, поэтому тянется к людям, но любовь, без которой не могут жить берендеи, приводит ее к гибели. Героиня холодна и ровна со всеми, и даже с Лелем, который ей нравится, она не может быть нежна и ласкова — такое поведение нетипично для берендеевских девушек. К любви она приходит иным путем: сначала испытывает ревность, которая и заставляет ее просить у Весны любви. Однако в ее общении с Весной не чувствуется холодности: героине легко и просто с матерью, но очень сложно разговаривать с чужими ей берендеями. В «холодном» имени Снегурочка берендеи могут увидеть отрицательную семантику, они поклоняются Яриле, богу солнца. И хотя берендеи принимают ее, они настороженно относятся к ней, ее кончина не опечалила их. Имя героини с самого начала вводит в пьесу трагическое начало. Слово холод очень частотно в речах берендеев, в его употреблении проявляется синкретизм мышления древнего человека. Главная тема пьесы — «остуда» в сердцах людей и гнев Ярилы, который лишает их солнечного тепла и света. А причиной этого является рождение Снегурочки, доброй и нравственной, но совершенно лишенной душевного тепла. Рождение холодного существа спровоцировало охлаждение отношений между людьми. Говоря о ее гибели, Берендей использует тавтологичную номинацию холодная Снегурочка, желая подчеркнуть ее чуждость берендеям, благотворность ее смерти. Восхищаясь необычной красотой девушки, Берендей сравнивает ее с ландышем, являющимся символом нежной и чистой любви, которую, по мнению царя, не мо-
жет не испытывать такая красивая девушка. Но ландыш растет в тени, у него белые цветки, т.е. косвенно звучит мотив холода.
Холодность Снегурочки проявляется в номинациях-обращениях к Лелю (хорошенький, пригоженький). Почти все они звучат в конце, когда Снегурочка уже привыкла к ухаживаниям Леля, а он неожиданно выбирает Купаву. Ласковые обращения свидетельствуют об уязвленном самолюбии девушки, стремлении заставить его во что бы то ни стало быть рядом с ней, неслучайно себя она называет сироткой, бедненькой Снегурочкой. Обращение хорошенький-пригоженький не придумано Снегурочкой: все называют Леля пригожим, нередко звучит и слово хороший. Номинация-характеристика становится фактически индексом, а уменьшительноласкательные суффиксы указывают на идущее от «головы», а не от «сердца» стремлении героини показать свою любовь к Лелю. Так номинации оказываются «детскими»: они уместнее в общении с детьми, чем с любимым человеком. Поэтому Лель и говорит Снегурочке, что ему не нужна ее «детская» любовь, Купава называет ее глупым ребенком, радующимся новым нарядам. В речи Купавы номинации иные. Во-первых, есть «свои», которые, кроме нее, в пьесе никто не произносит: желанный, сердечный друг, голубчик сизокрылый, причем следуют они друг за другом, образуя ряд контекстуальных синонимов, подчеркивают глубокую, искреннюю привязанность Купавы к Лелю. Сердечным другом Купава в основном называла Мизгиря, которого не любила по-настоящему. Героиня только в самом начале использует это обращение, пока не нашла такое, которое полностью отражает ее глубокую привязанность к Лелю. Номинация голубчик сизокрылый соединяет в себе два понятия. Сизокрылый — постоянный эпитет к слову голубь. С ним в фольклоре часто сравнивали возлюбленного. Например, в сборнике песен В.П. Киреевского есть песня: «Ох ты голубь, голу-бочик, сизокрылый воркунок...» Слово голубчик употребляется как нежное обращение. Таким образом, Купава, исполненная глубокой и искренней любви к Лелю, выражает свои чувства, объединяя две ласковые номинации: песенную и речевую — в одну. Номинация употребляется 4 раза в одном диалоге, что свидетельствует о глубине и силе чувств героини. Автономинации Купавы совсем иные, чем у Снегурочки. Она себя считает не подружкой его, а собачкой: «Мани меня, когда ласкать захочешь, / Гони и бей, коль ласка надоест. / Без жалобы отстану, только взглядом / Слезящимся скажу тебе, что я, мол, / Приду опять, когда поманишь». Когда Снегурочка полюбила Мизгиря, ей как и Купа-
ве, сами пришли нежные слова любви. Она неоднократно называет его милым. Это слово, как и обращение сердечный друг, уже было известно героине, но смысла его она не понимала, поэтому ни разу не назвала так Леля (даже когда хотела его удержать!). Полюбив Мизгиря, она выбирает не народное, а литературное слово — в этом также проявляется ее отличие от берендеев.
Имена других героев: Лель, Купава (жена Ку-палы, бога плодородия) взяты из славянской мифологии. Любовь едва не довела Купаву до гибели, она хотела утопиться, как и богиня Купава, но Лель спасает ее. Лель у Островского похож на бога любви: он веселый, способный сильно любить, однако он недолго страдает и терпит холодность Снегурочки, в конце концов он влюбляется в страстную и преданную Купаву. Лель в мифологии играл на дудочке и волшебной свирели, под звуки которой танцевали даже звери и птицы. Герой пьесы не играет, зато чудесно поет. Снегурочке его песни кажутся милее пения всех птиц, она готова «и дни и ночи слушать» их. Они во многом побуждают ее уйти к людям. В Древней Руси обычно изображали Леля в виде пастуха, с кнутом и дудочкой в руке. Лель в пьесе Островского пасет стадо, но традиционные атрибуты ни разу не упоминаются. Таким образом, драматург подчеркивает, что это люди, а не божества. В древности считалось, что имя человека определяет его характер и судьбу, что и видно на примере Леля и Купавы. Известны в Древней Руси имена Лель, Купава, в наши дни сохранилась фамилия Лель, имя Купава созвучно фамилии Купавин. Имена героев перекликаются: они оба связываются с понятиями о любви, радости, счастье. Поэтому соединение героев в конце пьесы не только гармонично, но и как бы заранее предопределено.
В пьесе «Снегурочка» используются и другие древнерусские собственные имена: Мизгирь, Ра-душка, Брусило, Курилка, Мураш и др. Все антропонимы в той или иной форме сохранились в русском языке. Имя Бакула стало фамилией во многих славянских языках, Мураш — русская фамилия; от многих других образовались фамилии (Курилов, Брусилов) или они впоследствии стали довольно распространенными прозвищами (Радушка).
Имя Бермята, вероятно, имеет литературный источник. В документах имя, которое впоследствии переходит в фамилию, зафиксировано только в формах Бернята, Берната, а в сборнике Кирши Данилова есть былина «Чурила Плен-кович», где упоминается Бермята Васильевич, старый муж Чурилиной любовницы (вероятно, искаженное Бернята). Мотив супружеской измены есть и в пьесе Островского: Бермята привык к постоянным изменам своей жены.
Слово мизгирь сохранилось в современном языке, оно во многих северных диалектах обозначает паука. В древнерусском языке слово имело отрицательную коннотацию: мзга
— «гниль, цвиль, тля; трухлявость, дряблости; затхлость, промозглость» «мзгнуть — загнить, портиться изнутри, затхлеть; || о погоде, мо-креть», [1; 2, с. 324], мизгать — плакать. [1; 2, с. 325] Существует старорусское имя Мизгирь (ныне фамилия), считающееся «охранным» (многие народы давали детям имена с отрицательной семантикой, с целью уберечь от злых духов). Однако для персонажей пьесы Островского не характерны охранные имена, что, вероятно, объясняется традицией использовать в драме говорящие антропонимы. Мизгирь, в отличие от берендеев, не думает о нравственности своих поступков. Для него ничего не стоит бросить девушку накануне свадьбы, потому что ему приглянулась ее подруга. Дальнейшая судьба бывшей невесты его абсолютно не волнует. Он настаивает, чтобы Снегурочка вышла к берендеям, сказала, что полюбила его, ведь только это спасет его от гнева царя. Уверения героини, что она растает под лучами солнца, кажутся ему неразумным страхом, стыдливостью, которую она должна преодолеть. Стремление настоять на своем, потешить самолюбие также объединяют их: но если Снегурочка меняется, испытав любовь, то Мизгирь не способен жить иначе. Древнее представление — подобное притягивается к подобному — полностью реализуется в пьесе. И Снегурочка, и Мизгирь они приносят только зло и страдания берендеям, да и свою любовь они тоже не в состоянии сохранить.
Отрицательная семантика ощутима в именах-прозвищах Бобыль, Бобылиха. Сложно однозначно сказать, являются ли эти антропонимы именами или прозвищами. В древности в функции имен и прозвищ часто использовались одни и те же слова. Но странно, что у героев оказываются парные имена, скорее всего, это прозвища. Они сохранились и в наши дни, зафиксированы в словаре Даля: «бобыль — крестьянин, не владеющий землею, не потому чтобы занимался промыслами или торговлей, а по бедности, калечеству, одиночеству, небрежению; бестягольный, нетяглый; одинокий, без-домок, бесприютный; бобыль живет в людях захребетником или в батраках, сторожах, пастухах; || бобылем зовут и такого крестьянина, у которого нет сына, хотя бы и были дочери» [1;
1, с.101]. Прозвище очень подходит персонажу Островского: это беднейший мужик, старающийся жить за счет других, детей у него нет. Есть в языке и прозвище бобылиха, жена бобыля [1; 1, с.101]. Но у Островского семантика слова
шире: характер Бобылихи точно такой же, как и у ее мужа. На Руси подозрительно относились к одиноким людям, предполагали в них какой-то изъян, мешающий завести семью, жить в коллективе. Герои Островского живут обособленно: они алчные, ленивые, жестокие, они пытаются извлечь выгоду от приемной дочери. Отрицательные номинации в фольклоре часто встречаются у мачехи, которая стремится погубить падчерицу или заставить ее много работать. Этот мотив также прослеживается в сказке Островского, но здесь оба героя тиранят ее: увидев богатство Мизгиря, приемные родители заставляют Снегурочку любезничать с ним хотя бы и через силу. Их, как и Мизгиря, не волнует, что Снегурочка будет совершать безнравственный поступок, что ей самой это противно, что их счастье и «счастье» Снегурочки строится на глубоких страданиях Купавы.
Имя Елена Прекрасная, видимо, имеет «двойную семантику», с одной стороны, это персонаж русских сказок1 . Также Елена Прекрасная
— героиня эпопеи Гомера «Илиада», с которой связывается, в частности, мотив супружеской измены, причиной чего стала необычайная красота героини. Мотив не характерен для русских сказок, отрицательная героиня вряд ли будет названа прекрасной. Характеристика прекрасная также отсылает читателя к былине, вошедшей в сборник Криши Данилова, «Чурила Пленко-вич», где жену Бермяты звали Катерина Прекрасная. Именно ее красота пленяет Чурилу, подтал-
1 Номинация Елены прекрасная и Берендея премудрый являются как бы парными, подчеркивают близость пьесы к фольклору.
кивает ее к измене: ей веселее с Чурилой, чем со старым мужем. Героиня Островского знает, насколько она красива, поэтому уверена, что невозможно устоять перед ее чарами. Заигрывая с Лелем, оскорбляется его равнодушию. Однако сложно предполагать, что зрители смогут в таких подробностях вспомнить малоизвестную былину, поэтому Островский «помогает» им: «Илиаду» Гомера знают почти все.
Таким образом, и в пьесе-сказке «Снегурочка», относящейся к позднему периоду творчества, имена героев даются по сходным принципам с социально-бытовыми пьесами. Здесь нет ни одного вымышленного имени, подавляющее большинство имен часто встречались в Древней Руси, сохранились в современных фамилиях, многие из них так или иначе знакомы зрителям / читателям, хотя и сохраняют элемент экзотичности. Имя характеризует героя и даже в какой-то мере предопределяет его судьбу, что соответствует требованиям фольклора, с одной стороны, и драмы, с другой. Все персонажи, характеры, образ жизни которых отличаются от берендеев, которые причиняют им страдания, носят имена с отрицательной семантикой. Это одна из характерных особенностей русского фольклора, в котором может быть представлена только одна точка зрения. [5, с. 23-24]. Имена персонажей включаются в развернутую систему их номинаций, которые раскрывают характер героя, а также проясняют смысл антропонимов, при этом важны как номинации самого персонажа, так и те, которые он сам употребляет.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. М., 1994.
2. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. СПб., 1996.
3. Л. Ю. Малоземова «Снегурочка», «весенняя сказка» А.Н. Островского // Литература в школе. 1994. № 5.
4. Рыбаков Б. А. Античный мир и ранние славяне // Литература в школе. 1993. № 1.
5. Успенский Б. А. Поэтика композиции. М., 1970. 348 с.
УДК 894.3 ББК Ш 5(2 = Тат)
Р. Б. Камаева
поэтический синтаксис произведений А. ЕНики
Автором статьи анализируются средства поэтического синтаксиса: анафора, эпифора, градация и др. Материал исслдеования — произведения татарского писателя Амирхана Еники.
ключевые слова: поэтический синтаксис, анафора, эпифора, градация, риторический вопрос.
R. B. Kamaeva
poetic syntax of a. eniki's works
The author of the article analyzes poetic syntax devices: anaphora, epiphora, gradation and others. The research is based on the works of the Tartar writer Amirhan Enika.
