CC BY
12Любовь Алексеевна Кирилина
Ф.Л. Тума и его газета «Югославия»
Газета «Югославия» стала первым словенским периодическим изданием в России. Выпускал ее в Петрограде в 1916—1917 гг. словенский патриот Фердинанд Лев Тума. Он, пожалуй, являлся самой значительной фигурой среди словенцев, волею судеб оказавшихся в России в годы Первой мировой войны. Несмотря на неблагоприятные для его начинаний обстоятельства, Тума сделал в это переломное время все, чтобы помочь своим соотечественникам и оказать посильное влияние на определение дальнейшей судьбы своего маленького народа, в течение многих веков входившего в состав империи Габсбургов и вставшего лицом к лицу с проблемой выживания, сохранения своей национальной идентичности при вероятном будущем переделе государственных границ.
Национально-патриотическая деятельность этого человека не привлекла еще, к сожалению, серьезного внимания словенских историков. Пожалуй, до сих пор наиболее полно она освещена в статье Д. Кермавнера в «Словенском биографическом лексиконе»1. Почти не изучен и важнейший период жизни Тумы в России в годы Первой мировой войны. В начале 1920-х гг. очень кратко упомянули о деятельности Ф.Л. Тумы (главным образом, в связи с изданием его газеты «Югославия») словенский историк Д. Лончар2, а также чешская исследовательница М. Паулова3. Из российских историков первым обратился к деятельности Ф.Л. Тумы в России Е.Ф. Фирсов, осветивший в своих статьях ряд ее аспектов4.
Ф. Л. Тума (1883—1961 гг.) был племянником Хенрика Тумы, одного из крупнейших теоретиков социал-демократического движения в словенских землях. Отец его был сапожником. Родился Тума в Любляне, закончил Академию внешней торговли в Вене, затем изучал экономику и страховое дело в университетах Геттингена и Лондона. Страховым делом он, кстати, решил заняться во многом под впечатлением от блестящей финансовой карьеры одного из лидеров словенских либералов, русофила И. Хрибара. Ф.Л. Тума
был широко образованным человеком, знал 8 иностранных языков. Параллельно с работой по профессии он занимался литературным творчеством, публицистикой, общественно-политической деятельностью. В 1905 г. он начал издавать журнал «Нови эссеи» (Novi Esseji), в 1905—1906 гг. являлся главным редактором газеты младолибералов «Наш лист» (Nas List), в 1907 г. стал корреспондентом либеральной газеты «Словенски Народ» (Slovenski Narod). На протяжении многих лет Тума поддерживал сотрудничество со словенскими как социал-демократическими («Наши Записки» Nasi Zapiski, «Делавски лист» Delavski List), так и либеральными: («Единост» Edinost, «Словенски народ») изданиями. Во время Первой мировой войны он продолжал присылать свои корреспонденции в «Единост», «Глас свободы» (Glas Svobode, орган югосла-вянских эмигрантов в Чикаго) и др.
По политическим убеждениям Тума был сначала младолибе-ралом, но уже в 1907 г. вступил в Триесте в ряды Югославянской социал-демократической партии. Его югославянские симпатии ярко проявились во время Балканских войн. В начале Первой Балканской войны, воодушевленный первыми победами балканских славян, Тума совершил поездку в Белград и Софию, а вернувшись, 20 ноября 1912 г. прочитал лекцию на собрании политического общества «Напрей» (Naprej) в Целье, в которой рассказал «об истории балканских югославян и о впечатлениях, полученных во время посещения Сербии и Болгарии»5.
Как и многие словенские интеллигенты того времени, Ф.Л. Тума проявлял большой интерес к России как к великой славянской державе, потенциальной «защитнице» славян в их борьбе против немецкого ига. В 1903 г. он впервые побывал в России (доехал до Одессы), о чем оставил незаконченную статью «Как я ездил в Россию». В период российской революции 1905 г. Тума подчеркивал необходимость перехода от прежнего русофильства к ориентации на новую, революционную Россию, которая, став современным парламентским государством, сможет лучше понимать и защищать интересы австрийских славян.
В 1910—1913 гг. Ф.Л. Тума работал в Триесте в Союзе страховых обществ Адриатики, а весной 1914 г. он отправился в Петербург в качестве представителя датской фирмы «Саламандра». Все время Первой мировой войны он провел в Петрограде, где активно
включился в общественно-политическую жизнь югославян в России. Сблизился Тума прежде всего с кругом хорватского эмигранта К. Геруца, хорватского сепаратиста, придерживавшегося антисербских позиций. М. Паулова, на наш взгляд, справедливо охарактеризовала его идеологию как «смесь славянофильства и франков-ских идей»6.
Благодаря связям Геруца в российском МИДе Тума имел возможность напрямую обращаться к властям. Уже в августе 1914 г. он послал на имя министра иностранных дел С.Д. Сазонова «Записку о Триесте», в которой доказывал, что Триест должен принадлежать словенцам7. Остальные записки, посланные Тумой в МИД, датированы 1916 г. Это рукописный очерк «О словенцах в Америке» (май), «Очерк словенской политики с древних времен до войны
1914 года» (июнь), характеристика словенского либерала, члена Югославянского комитета Б. Вошняка (ноябрь).
Активное участие он принимал в деятельности созданного в
1915 г. по инициативе К. Геруца хорватско-русского Общества памяти Ю. Крижанича, хотя формально и не являлся его членом8. Это общество ставило своей задачей политическое, экономическое и культурное объединение славянства, главная роль в осуществлении этого отводилась России9. Его членами велась большая культурно-просветительская работа, устраивались публичные лекции по истории, культуре и литературе славян. Отдельное заседание общества было посвящено теме «Словенцы, их история и литература»10.
Общество памяти Ю. Крижанича выдвинуло инициативу оказания поддержки находящимся в России военнопленным славянам. Оно включилось в формирование добровольческих отрядов из южных славян, прежде всего Сербского добровольческого корпу-са11. Сербский добровольческий корпус был создан летом 1916 г. в Одессе, и среди 19 тыс. вошедших в него добровольцев оказалось немало словенцев.
Познакомившись еще весной 1915 г. с приехавшим в Петроград членом Югославянского комитета хорватом Ф. Супило, Тума предложил организовать издание газеты для военнопленных югославян. Эту идею Югославянский комитет поддержал и даже выслал своему представителю в Петрограде А. Мандичу 100 фунтов стерлингов на первые расходы. Однако из-за разногласий между Мандичем и кругом Геруца, к которому был близок Тума, издание газеты тог-
да не было осуществлено12. И не только из-за них. Следует учитывать и политические обстоятельства. В серии очерков «Россия в 1914—1918 гг.», опубликованной в триестской газете «Единост» в 1919 г., Тума справедливо отмечал: «Ситуация была такова, что в России о словенцах вообще ничего не знали, и стремления словенцев ни у кого не находили поддержки», и открытию словенской газеты «русское правительство создавало большие препятствия»13. Еще в феврале 1914 г. И. Хрибар во время встречи с С.Д. Сазоновым рассказал российскому министру иностранных дел, ничего не знавшему о словенцах, о своем народе, но у словенского русофила сложилось впечатление, что Сазонов счел, что словенцы из-за своей малочисленности и небольших размеров территории являются слишком незначительным фактором, чтобы русская политика принимала его во внимание14. Весной 1915 г. Ф. Супило из бесед с Сазоновым также вынес впечатление, что тот не знает ни того, кто такие словенцы, ни того, что они вообще существуют15.
К тому же российский министр, будучи человеком глубоко верующим, в целом негативно относился к идее создания югосла-вянского государства, считая, что присоединение к православным сербам католиков — хорватов (словенцев он, разумеется, вообще в расчет не принимал) ослабит влияние России в Сербии16. Пока он занимал пост министра иностранных дел, даже выпуск газеты под названием «Югославия» был невозможен. Так, издававшейся с начала 1916 г. в Одессе газете для югославянских военнопленных пришлось дать название «Славянский юг»17.
В сентябре 1915 г. по инициативе Ф.Л. Тумы было создано словенское общество «Югославия». Той же осенью словенцы, проживавшие в Петрограде, приняли решение о немедленном установлении печатного органа для словенских военнопленных, однако осуществить его удалось только через год.
Словенский исследователь У. Липушчек в опубликованной в 2012 г. монографии отмечает, что «русская политика оставалась по отношению к словенцам совершенно жесткой, равнодушной и беспощадной вплоть до развала царской России»18. Это утверждение кажется слишком категоричным. В июле 1916 г., с назначением на должность министра иностранных дел близкого ко двору Б.В. Штюрмера, а затем сменившего его на этом посту Н.Н. Покровского (30 ноября 1916 г. — 2 марта 1917 г.) ситуация несколько изме-
нилась. Штюрмер не желал усиления Сербии и, в противовес ей, поддерживал национальные движения католических славян — словаков, хорватов и словенцев19. Позиции Геруца, считавшегося «человеком Штюрмера», и Тумы укрепились. По мнению Ф.Л. Тумы, осенью 1916 г., после ряда военных поражений, российское правительство «стало намного больше интересоваться вопросом австрийских славян, поскольку считалось с вероятностью того, что одной богатырской силой невозможно будет раздробить Австрию, и что решить эту задачу следует путем расширения революционного движения среди славянских народов Австро-Венгрии»20. С этой целью в Министерстве иностранных дел был создан департамент по особым политическим делам, возглавил который бывший российский генеральный консул в Будапеште Михаил Григорьевич Приклонский, в чьем ведении находилась Австро-Венгрия. «Лишь тогда, — писал Тума, — русское правительство начало изучать и югославянский вопрос и собирать материалы, и позвало в министерство также одного словенца в качестве профессионала-консультанта»21.
Судя по всему, этим консультантом стал сам Тума, к тому времени отправивший в Министерство иностранных дел уже довольно много материалов (см. выше). К тому же, еще весной 1916 г., когда Тума выразил желание получить работу в одном из русских страховых обществ, для чего ему было необходимо подтвердить право на проживание в Петрограде, за его благонадежность поручился А.Ю. Геровский, являвшийся в то время экспертом по австро-венгерским и балканским делам при Министерстве иностранных дел. Он дал краткие биографические сведения о Туме, подчеркнув его сотрудничество в органах печати «либеральной (т. е. антикатолической, русофильской) партии»22, и подытожил: «Его (Тумы. — Л. К.) политические воззрения мне хорошо известны: он убежденный русофил, желающий возможно более тесного единения славян под главенством России»23.
В пользу того, что словенским консультантом МИДа стал именно Тума, говорит и тот факт, что, когда члены Югославянского комитета И. де Джиули, И. Баньянин, Д. Тринайстич и Б. Вошняк в ноябре 1916 г. хлопотали о разрешении приехать в Россию с целью пропаганды идеи объединения всех югославянских земель24, министерство обратилось к Туме и к хорвату В. Мандичу с просьбой
охарактеризовать этих югославянских деятелей (на предмет благонадежности).
Так что, призывая в первом номере газеты «Югославия» своих соотечественников присылать ему подробные известия обо всем, что происходит на родине, о настроениях словенцев, Ф.Л. Тума не без оснований утверждал, что является единственным словенцем, «которому открыт путь к русскому правительству», и что только он «имеет возможность информировать властные круги о настоящих желаниях и стремлениях словенцев»25.
8 октября 1916 г. 1—2 номер газеты «Югославия» наконец увидел свет. Газета выходила как «орган словенцев» и лишь в последнем ее номере была переименована в «независимый югославянс-кий орган». Сначала редакция собиралась распространять газету среди американских словенцев и получать от них материальную поддержку (Тума имел хорошие связи с органом югославянских эмигрантов в Чикаго «Глас свободы» и часто посылал туда свои публикации). Однако, как упоминал в № 7—8 сам Тума, «почти одновременно с началом выхода газеты старое русское правительство запретило посылать из России все газеты. Для «Югославии» это был очень тяжелый удар», поскольку выпуск ее стал зависеть исключительно от добровольных пожертвований, надежды на которые не оправдались26. Поэтому Тума издавал газету, в основном, на личные средства (отдавал в типографию «свои последние рубли»). Цена годовой подписки была 5 рублей, военнопленным, не имевшим средств, газета посылалась бесплатно. Тираж газеты сначала составлял 1200 экземпляров, позже увеличился до 300027.
Всего с октября 1916 г. по сентябрь 1917 г. вышло 9 номеров «Югославии», все, кроме последнего, сдвоенные. Официальным редактором издания сначала значился преподаватель гимназии чех Антон Микш. В первых номерах газеты печатались статьи на русском и словенском языках. Летом 1917 г. «Югославия» стала официальным органом, по словам Тумы, также «тех сербов и хорватов, которые встали на югославянскую позицию». Функции ее редактора взял на себя выпускник Загребского университета, юрист, хорват Звонимир Шврлюга. Членами редакции являлись Тума и словенец из г. Ипавы Цирил Кобал. В 7—8 и 9 номерах газеты все материалы уже печатались на словенском и сербо-хорватском языках. Расходы на газету стремительно росли и, когда для выпуска одного ее но-
мера потребовалось уже 800 рублей, «Югославия» прекратила свое существование28. Октябрьская революция в России окончательно поставила точку на этом предприятии.
Единственная полная подшивка газеты находится в Рукописном отделе Национальной и университетской библиотеки в Любляне. Его подарил библиотеке в 1919 г. сам Тума, к тому времени вернувшийся на родину.
Очевидно, что Тума ставил перед своим изданием двоякую задачу. С одной стороны, это первое в России словенское издание осуществлялось с целью продолжить борьбу за национальное существование словенцев, по словам Тумы, «пополнить нашу (словенскую. — Л. К.) национальную организацию за пределами своей родины»29. В составленном Тумой списке соотечественников значилось более 700 словенцев, но это «лишь малая часть». В статье «Сколько нас в России?» Тума обратился ко всем «сознательным словенцам» с просьбой откликнуться, сплотиться в единую словенскую организацию для борьбы за свои права и для «облегчения нашего будущего положения»30. Он объявил об открытии им учреждения для помощи нуждающимся, предлагая бесплатно следующие услуги: советы и посредничество при подаче прошений, помощь в ведении переписки, посылка книг и газет, помощь специалистам в трудоустройстве и т.д. Отметив, что в России для словенцев нет никаких фондов поддержки, он призвал всех соотечественников по возможности помогать нуждающимся.
С другой стороны, изначально газета была адресована не только словенскому, но и русскому читателю. В первых шести ее номерах печатались обширные статьи на русском языке. Наиболее значительными из них являются вводная статья «От редакции и издательства» (№ 1—2), «Борьба словенцев за свою свободу» (№ 3—4), «Югославян-ская идея в прошлом и настоящем» (№ 5—6). Во всех этих публикациях Тума старался ознакомить российскую общественность с историей и культурой словенцев, их надеждами и чаяниями, подчеркивал тесную взаимосвязь и общность задач словенского, хорватского и сербского народов и необходимость их объединения. Очевидно, что издатель «Югославии» стремился пробудить интерес и сочувствие к судьбе своего народа в широких кругах российской интеллигенции, используя для этого не только обращения к правительству (записки в МИД), публичные выступления, но и свою газету.
Тума, по-видимому, сам писавший большую часть статей, выдвинул независимую политическую программу, которая, по его словам, была посвящена «исключительно словенской национальной, а не партийной политике» (тем самым он отмежевался от всех словенских политических партий). Программа его действительно не походила на все остальные словенские партийные программы, хотя и включала в себя многие положения, характерные, впрочем, скорее для либералов-русофилов, чем для социал-демократов:
Итак, основные пункты программы, представленной Тумой в статье «Чего мы хотим?»:
1. Создание Объединенной Словении, т. е. объединение всех словенских земель в автономную во внутренних вопросах «Словению».
2. Объединение с хорватами и сербами в государство «Югославия», построенное на федеративной основе, а также установление его непосредственной территориальной связи с будущим свободным чешско-словацким государством.
3. Союз всех славянских государств под эгидой России «для полной победы над немцами» и тесное сближение славян с русской национальной культурой и русским образом мысли31.
Эти основные тезисы, варьируясь, развивались и обосновывались в разных статьях в каждом номере газеты. Главным для Тумы было объединение словенцев как гарантия их дальнейшего существования и свободного развития. В ряде статей подчеркивается, что хотя словенцы являются «самой меньшей ветвью славянского племени», «в отношении развития и культурности народных масс» они занимают среди южных славян первое место, а из австрийских славян уступают в этом отношении только чехам. Немцы веками угнетали словенцев, а словенцы боролись за свое национальное существование. Мировую войну Тума рассматривал (вполне в духе других словенских политиков) как «борьбу не на жизнь, а на смерть между немцами и славянами». Если бы Австрия победила, для словенцев наступили бы тяжелейшие времена. «Прошло бы менее ста лет, и от нас осталось бы только воспоминание». Поэтому у словенцев только один путь — прочь от Австрии!32
Малочисленность словенцев издавна побуждала их искать союзников среди родственных им славянских народов — хорватов и сербов. Каждый из югославянских народов сам по себе мал и слаб,
но, объединившись, они станут «великой силой»33. Именно словенцы, по мнению Тумы, явились «пионерами» югославянского объединения и «дали этой идее ее глубокое культурное содержание»34. Только словенцы «никогда не проявляли национальной нетерпимости» и не имели конфликтов ни с сербами, ни с хорватами, ни с болгарами. Объединение должно основываться на полном равноправии «Великой Сербии», «Великой Хорватии» и «Великой Словении». Если в начале Первой мировой войны Тума выступал за образование Югославии только при условии, что в нее войдут и болгары, то после вступления Болгарии в войну против России его симпатии к болгарам сошли на нет. В статье «Югославянская идея в прошлом и настоящем» он писал: «Болгары сейчас как будто больше не существуют для нас», и включить их в состав Югославии не предполагается35.
Границей между будущими дружественными чехословацким и югославянским государствами должен был, по мнению Тумы, стать «коридор к морю», т. е. непосредственная связь западных славян с Адриатическим морем через словенские земли к Триесту (по штирийско-венгерской границе)36.
Славянские народы, по глубокому убеждению Тумы, должны опираться на «своего старшего брата — Россию». Тума подробно развивает эту мысль в статье «Что значит для нас Россия». В сближении с русской культурой он видит «единственную возможность бороться за сохранение нашей национальности против немецкого гнета». Поэтому «борьба России и ее союзников против Австрии, — утверждает Тума, — это тоже и наша борьба»37. Русофильство для него — путь спасения, поскольку именно с Россией, выказавшей себя защитницей югославян, связаны все надежды славян. Чтобы русские, мало знающие о словенцах, поняли, что они с ними «одно и то же», словенцы должны «показать не на словах, а на деле», что они — за Россию. Русский язык должен стать для словенцев «вторым родным языком». Вернувшись из России домой, — писал Тума, — «и дома мы будем учить русскому своих друзей, своих детей». Знание языка «станет ключом к культуре самого могущественного из славянских народов», преградой «немецкому морю», связующим звеном между всеми славянами. Культурное сближение славян приведет к сближению политическому и экономическому, а также проложит путь «к окончательному объединению всех
славян в одно великое и могучее всеславянское государство под руководством России»38.
Таковы вкратце основные идеи, пропагандировавшиеся Тумой в газете «Югославия». Очевидно, что в этот период своей жизни в России он проявил себя как убежденный словенский патриот, сторонник равноправной федеративной Югославии и русофил с панславистским уклоном. Вполне вероятно, впрочем, что многие из его высказываний о России были продиктованы политической необходимостью (учитывая, что он находился в России и связывал с ее поддержкой свои планы) и стремлением привлечь внимание и симпатии русской общественности к словенцам.
В газете «Югославия» освещались самые разнообразные темы — российская и европейская политика, в том числе и политические акции разных славянских народов, положение словенцев в России, ситуация в словенских и других югославянских землях и т.д. Например, в 1—2 номерах газеты была помещена статья «Югославян-ский комитет в Лондоне», в которой давалась подробная характеристика задач комитета и его деятельности, напечатан манифест Югославянского комитета «Британскому народу и парламенту» (15 мая 1915 г.)39.
В 3—4 номерах подробно освещалось одно из крупнейших событий в словенской национально-политической жизни — раскол в клерикальной Всесловенской народной партии, являвшейся безусловным политическим лидером в словенских землях. После начала войны разногласия, давно уже существовавшие между ее консервативным течением, возглавлявшимся лидером партии И. Шуштершичем, и христианскими социалистами во главе с Я.Е. Креком обозначились еще резче, а в 1916 г. дело дошло до раскола в ее рядах. И. Шуштершич и его единомышленники были настроены проавстрийски и антисербски. Я.Е. Крек, А. Корошец и их приверженцы придерживались югославянских взглядов (в рамках австрославизма) и ориентировалось на государства Антанты. Открытый конфликт произошел весной 1916 г., когда Шуштершич самовольно исключил Крека из партии40. В «Югославии» давалась подробная характеристика двух лидеров католиков — И. Шуштер-шича и Я. Крека, причем симпатии автора явно были на стороне Крека — он дал высокую оценку деятельности лидера христианских социалистов и даже назвал его «маленьким словенским Клемансо».
Редакция «Югославии» выразила свое отрицательное отношение к расколу, произошедшему тогда, когда народу «нужно собрать все свои силы вокруг общей программы защиты своих границ»41.
В разделе «Домашние известия» публиковались последние новости о том, что происходило в Крайне, Штирии, Каринтии, Го-рице, Триесте, Истрии, а также в Хорватии. В рубрике «Разное» помещались разнообразные интересные сведения о жизни словенцев в словенских землях и за рубежом, в том числе — о судьбах словенских национальных деятелей, о преследованиях их со стороны австрийских властей. Поскольку Тума энергично занимался проблемой облегчения участи словенских (и вообще югославянских) военнопленных и защиты их национальных прав, особое внимание в этой рубрике уделялось судьбе словенских воинов. Указывалось, кто ранен или погиб, кто вступил в сербский корпус и т. д. В разделе «Помощь словенцам» приводились сведения о добровольных пожертвованиях на различные нужды словенцев.
В 1916 г. в Сербском добровольческом корпусе разгорелся конфликт, причиной которого был шовинизм сербских офицеров, не желавших считаться с национальными правами хорватов и словенцев. Общество памяти Крижанича резко осудило действия сербского командования корпуса и выдвинуло ряд требований с целью обеспечить в нем равноправие словенцев и хорватов: переименовать Сербский корпус в югославский, уравнять в правах использование латиницы и кириллицы, организовать отдельные хорватские и словенские полки, не смешивать католиков с православными. Сербское военное руководство корпуса воспротивилось этим инициативам. Возглавлявший сербский корпус генерал М. Живкович и представитель Югославянского комитета в России Ф. Поточняк при посредничестве сербского посла Мирослава Спалайковича обратились к российскому правительству, настаивая на закрытии Общества памяти Крижанича и запрещении выпуска газеты «Югославия». Правительство на их пожелания не отреагировало, а в декабре 1916 г. генерал Живкович уже пересмотрел свою позицию и обратился к сербскому правительству с просьбой заменить название корпуса на «югославянский»42. После Февральской революции хорваты и словенцы выступили с осуждением сербского шовинизма и заявили, что воюют за создание равноправной Югославянской федерации. Реакция сербского командования на эти выступления
была резко отрицательной, после чего многие хорваты и словенцы вышли из состава корпуса и вступили в ряды русской армии. В этих условиях сербское командование пошло на уступки, переименовав Сербский добровольческий корпус в Добровольческий корпус сербов, хорватов и словенцев.
Странно, что Югославянский комитет в Лондоне, по утверждению М. Пауловой, усмотрел в публикациях газеты «Югославия» тенденцию «пробудить антипатию к сербам и расколоть сербский отряд»43. Первые статьи, сообщавшие о расколе в Сербском добровольческом корпусе, были напечатаны в № 7—8 газеты, в том же самом номере, в начале которого Тума упомянул о «травле» газеты. Он поведал о безуспешных попытках, предпринимавшихся окружением М. Спалайковича, «уничтожить «Югославию», а ее издателя отправить «на сибирскую каторгу или даже на виселицу, и с этой целью обвинить газету в том, что она якобы выходит на средства австрийского правительства, а издателя в том, что он состоит на тайной австрийской службе». Слухи о проведении в его квартире обыска Тума решительно опроверг44. И лишь начиная с этого номера (в 7—9 номерах «Югославии») стала печататься статья на сербо-хорватском языке «Сербский добровольческий корпус» (незавершенная публикация)45, в которой подробно описывались причины конфликта в корпусе и его развитие, злоупотребления сербского руководства корпуса, притеснения сербами словенских и хорватских солдат и офицеров. В первых шести номерах газеты не было публикаций, имеющих антисербский характер. Скорее всего, причиной требования запретить наряду с Обществом памяти Кри-жанича и газету «Югославия» стали не столько предшествовавшие публикации газеты, сколько активное сотрудничество Тумы с Обществом памяти Крижанича и его близость к К. Геруцу, выступавшему с антисербских позиций.
В статье «Югославянский революционный отряд» выражалось удовлетворение по поводу образования югославянского корпуса, к хорватам и словенцам был обращен призыв вступать в его ряды46.
Октябрьская революция, полностью изменившая все политические декорации в России, свела на нет и планы Тумы. Газета «Югославия» прекратила свое существование. Ее редакторы хорват Шврлюга и словенец Ц. Кобал бежали из Петрограда в марте 1918 г. В том же году и сам Тума был отозван руководством фирмы
в Копенгаген и уехал из большевистской России вместе с семьей. В письме к своей тете Марии (от 24 мая 1918 г.), посланном еще из России, Тума писал: «Этих Содома и Гоморры не может представить себе никто, кто их не видел своими глазами и не слышал своими ушами». Он не принял новую власть и установленные ею порядки. «Я в будущность большевизма не верю, тем более в России», — писал он тете в 1919 г.47 Тот год он провел в Любляне и Загребе, в 1920 г. ненадолго вернулся в Россию. С 1923 г. по 1946 г. (до пенсии) Тума являлся директором Первого чешского страхового банка в Праге. С 1947 г. и до смерти жил в г. Мальме (Швеция).
Издание газеты «Югославия» стало одной из важных вех политической и культурно-просветительской деятельности Ф.Л. Тумы в России. В этой газете поднимались важнейшие вопросы, касающиеся дальнейшей судьбы словенского народа, велась широкая просветительская и пропагандистская работа. Ее публикации способствовали сплочению словенцев, волею судеб оказавшихся в России в переломные годы Первой мировой войны, а также оформлению у них югославянской политической ориентации, развитию идей славянского единства. Для многих из них она стала единственным звеном, связывавшим их с родиной.
В то же время газета «Югославия» выполняла и другую немаловажную задачу — знакомила российских читателей со словенцами, их историей, культурой и национальными чаяниями. В ней, как и в докладных записках, адресованных российскому Министерству иностранных дел, Тума стремился как можно подробнее ознакомить правительственные круги и общественность России с экономической, политической и культурной жизнью словенцев, с их нуждами и желаниями — в надежде, что Россия обратит внимание на тяготы маленького славянского народа и при осуществлении своей внешней политики будет учитывать и его интересы. Убежденность Тумы в особой роли России как опоры славян оставалась незыблемой вплоть до Октябрьской революции. Позже он утверждал, что у русского правительства сложилось благоприятное мнение о словенском народе — что он «надежен и заслуживает доверия» и является «среди всех славянских народностей в России наименее склочным». Особенно же импонировал российским правительственным кругам, по мнению Тумы, высокий уровень культурного развития словенцев по сравнению с другими славянами (за исклю-
чением чехов)48. Сложно судить, насколько соответствовали действительности эти утверждения словенского патриота, не вызывает сомнений одно: он сделал все возможное для того, чтобы привлечь внимание России к судьбе своего народа и помочь соплеменникам, оказавшимся в трудные военные годы на чужбине.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Slovenski biografski leksikon 1925-1991. Elektronska izdaja. Ljubljana, 2009. / http://www. slovenska-biografija.si/oseba/sbi732523/
2 LoncarD. Politicno zivljenje slovencev. Ljubljana, 1923. S. 96-97, 173-174.
3 Paulova M. Jugoslavenski odbor. Zagreb, 1925.
4 Фирсов Е.Ф. Югославяне К. Геруц и Л. Тума - создатели и меценаты славянских культурных обществ в прежней России / Югославянская история в новое и новейшее время. М., 2002; Firsov E. Lev Tuma in Rrunislav Heruc: Ustanovitelja in meceni jugoslovanskih kulturnih drustev v carski Rusiji. // Anthropos. Ljubljana, 2005.
5 Slovenski narod. Ljubljana, 1912. № 270. S. 4.
6 Paulova M. Op. cit. S. 44. Франковцы - представители хорватской «чистой» Партии права, выступавшие за решение хорватских проблем в рамках Австро-Венгрии и занимавшие антисербские позиции.
7 Подробнее см.: Кирилина Л.А. Триест - словенцам. Записка Ф.Л. Тумы о Триесте // «Родина». М., 2012. № 2.
8 Firsov E. Lev Tuma in Krunislav Heruc: Ustanovitelja in meceni jugoslovanskih kulturnih drustev v carski Rusiji. // Anthropos. Ljubljana, 2005. 1/4. S. 469.
9 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 579. Оп. 1. Д. 1578.
10 Фирсов Е.Ф. Югославяне К. Геруц и Л. Тума... С. 180.
11 OcakI. Hrvatsko-ruske veze. Zagreb, 1993. S. 122-123.
12 Paulova M. Op. cit. S. 171.
13 Edinost. Trst, 07.08.1919. № 213.
14 HribarI. Moji spomini. II. Del. Ljubljana. 1984. S. 74-75.
15 Lipuscek U. Sacro egoismo. Slovenci v krempljih tajnega Londonskega pakta. Ljubljana, 2012. S. 163.
16 Paulova M. Op. cit. S. 143.
17 Ibid. S. 171.
18 Lipuscek U. Op. cit. S. 148.
19 Paulova M. Op. cit. S. 43.
20 Edinost. 07.08.1919. № 213.
21 Ibid.
22 По всей видимости, такую характеристику словенского либерализма дал Геровскому сам Тума. К тому же, в представлениях русской интеллигенции той поры понятие словенского либерализма прочно связывалось с деятельностью И. Хрибара - пожалуй, единственного тогда хорошо известного в России словенского либерала и русофила. И хотя для словенского либерализма начала XX в. в целом русофильство не было характерным явлением, на его позициях стояли совсем немногие политики, а против католицизма и из этих немногих русофилов выступали единицы, российской общественностью русофильство и антикатоличество воспринимались как характерные черты словенского либерализма.
23 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. «Особый политический отдел». Оп. 474. Д. 208. Л. 15.
24 АВПРИ. Ф. «Особый политический отдел». Оп. 474. Д. 208. Л. 23.
25 Jugoslavija. Petrograd. № 1-2. 8.10.1916. S. 12.
26 Ibid. № 7-8. 09.07.1917. S. 37.
27 Edinost. № 213. 07.08.1919.
28 Ibid.
29 Jugoslavija. № 1-2. 8.10.1916. S. 2.
30 Ibid. S. 11-12.
31 Jugoslavija. № 1-2. 8.10.1916.
32 Ibid. S. 1-3.
33 Ibid. № 5-6. 27.03.1917. S. 26.
34 Ibid. № 3-4. 20.12.1916. S. 15.
35 Ibid. S. 27-28.
36 Ibid. № 1-2. S. 4.
37 Ibid. S. 2.
38 Ibid. № 3-4. S. 16-17.
39 Ibid. № 1-2. S. 3-4.
40 Rahten A. Zadnji slovenski avstrijakant: Prispevek k politicni biografiji dr. Ivana Sustersica // Zgodovinski casopis 53. Ljubljana, 1999. N 2. S.198-200.
41 Jugoslavija. № 3-4. S. 19-20.
42 Paulova M. Op. cit. S. 254-255.
43 Ibid. S. 254.
44 Jugoslavija. № 7-8.09.07.1917. S. 37.
45 Jugoslavija. № 7-8. S. 40-43; № 9. 01.09.1917. S. 55-56.
46 Ibid. № 9. S. 49-50.
47 http://www.tuma.si/Strani/FerdinandLevTuma.html
48 Edinost. 07.08.1919. № 213.
♦ ♦ ♦
