CC BY
34Катерина Владимировна Мальшина
Идея государственного строительства у словенских политиков накануне и в годы Первой мировой войны
До 1918 г. большая часть словенских этнических земель входила в состав Австро-Венгерской империи, они были разделены между Австрией (Крайна, Каринтия, Штирия и Австрийское Приморье) и Королевством Венгрией (округа Ваш и Зала); отдельная провинция Венецианская Словения (Фриулия) вошла в Королевство Ломбардия-Венеция, созданное в рамках Австрийской империи в 1815 г., а в 1867 г., после войны, отошла к Королевству Италия.
Впервые словенцы выступили с политическим протестом против существующего государственно-административного устройства во время революции 1848 г. Тогда в Вене, Граце и Любляне словенская городская интеллигенция создает первые общественные объединения. Наиболее четко сформулированные взгляды высказало венское общество «Словения» в программе «Объединенная Словения». В ней впервые было выдвинуто требование территориально-административного объединения словенских земель Край-ны, Штирии, Приморья и Каринтии в одну провинцию со своим местным собранием. Кроме того предусматривалось равноправие словенского языка и введение его в школах и делопроизводстве1.
Эта программа была либеральной, она содержала в себе насущные национальные требования охраны словенского языка и воссоединения словенских земель. Все это отражало страх словенцев перед возможным объединением немецких земель (включая Австрию) в единую Германскую империю, что грозило полным «растворением» славянских народов Австрийской империи в «море германства». Заметим, что дальше идеи парламентской автономии словенцы не пошли. Эта программа на многие десятилетия стала основой для развития идеи государственного строительства в словенской политике.
В Словении сформировались три основных политических лагеря — консервативный, либеральный и социал-демократический, которые оформились в партии в середине 1890-х гг. Консервативный лагерь составляли клерикалы, Словенская народная партия (СНП) (созд. в 1895 г., с 1907 г. — Всесловенская народная партия (ВНП)), имевшая свои организации по всей Словении, с центром в Крайне. Позиции СНП были слабы в Приморье с г.Триестом и Истрии, где преобладали социалисты. В Горице сильнее были либералы. С 1902 г. партию возглавлял И. Шуштершич2. С 1910 г. к ним примыкал Югославянский профессиональный союз, образованный христианскими социалистами под руководством Я.Е. Крека.
Национально-прогрессивная партия (НПП) (созд. в 1894 г.) во главе с И. Тавчаром и И. Хрибаром и национальная либеральная партия Штирии во главе с В. Куковцем составляли либеральный лагерь. Ориентируясь на защиту национальной культуры, они базировались на поддержке словенцев в городах со смешанным населением, в основном в Каринтии и Штирии, пытаясь приостановить этническую ассимиляцию и борясь с так называемым «немшкутарством» — германофильством. К ним в 1912 г. присоединились национальные радикалы, большей частью студенты — венское общество «Словения» во главе с Г. Жерьявом и В. Равни-харом, которые создали в НПП «младолиберальное» крыло. Также с 1907 г. действовала «Национальная рабочая организация Приморья, Крайны, Каринтии и Штирии» либерального толка.
Социал-демократический лагерь составляла Югославянская социал-демократическая партия (ЮСДП), созданная в 1896 г., возглавлял ее до своей эмиграции в 1914 г. Э. Кристан. Партия объединяла словенских, а также хорватских и сербских рабочих Истрии и Далмации и тесно сотрудничала с итальянскими и австрийскими социал-демократами. Центрами рабочего движения, возглавляемого социалистами, были города Любляна, Триест (там шло сотрудничество с итальянскими социал-демократами) и Марибор (здесь в основном преобладало влияние австрийских социал-демократов).
Немалое воздействие на развитие словенской государственной мысли оказала хорватская политика. В конце 1880-х годов в Далмации из Хорватской партии права выделились «младоправаши», либеральное крыло, которое отошло от твердого клерикализма и перешло на «новый курс», признавая государственную границу
между австрийской и венгерской частями империи и поддерживая идею триализма. Наиболее известными среди них были политик Ф. Супило и адвокат А. Трумбич, авторы новой партийной стратегии: объединить Боснию и Герцеговину с Далмацией и Хорватией на основе хорватского национального и государственного права и открыть дверь воеводинским сербам в деле реализации идеи юго-славянского единства3.
Не менее важным фактором были династические трансформации. В это время политические круги всей Австро-Венгрии жили в ожидании перехода императорского жезла в руки эрцгерцога Франца Фердинанда, австрийского «серого кардинала», сторонника реформ, официально объявленного наследником престола в 1896 г. Аннексия Боснии и Герцеговины в 1908 г. и Балканские войны 1912—1913 гг. обострили дебаты о грядущих реформах и изменении государственного устройства всей империи.
На развитие югославянской политической мысли оказал влияние и государственный переворот в Сербии в 1903 г. К власти пришел Петр I Карагеоргиевич. В нем балканские народы видели освободителя, «обожаемого рыцаря своей родины, надежду и опору всех югославян»4. Превращение Сербии в конституционную монархию с новым, пророссийским, курсом внешней политики ускорило формирование национальной радикальной идеологии у молодежи, отвергавшей традиционный австрославизм. Югосла-вянский молодежный конгресс в Белграде и участие в коронационных торжествах в 1904 г., а также другие молодежные акции5, способствовали развитию идеи о необходимости опереться на Сербию при решении словенского национального вопроса6.
В начале ХХ в. большинство словенских политиков возлагали надежды на идею триализма, главными проводниками которой в словенском обществе стали клерикалы и социал-демократы. Клерикалы видели будущее словенской государственности в составе Триединого Королевства — Австрии — Венгрии — Югославии, где третью часть представляли бы объединенные габсбургские югос-лавяне; аннексию Боснии в 1908 г. они восприняли с воодушевлением, полагая, что это усилит славянский элемент в империи и позволит реализовать их государственную программу. Залогом осуществления своих чаяний они считали вступление на престол Франца Фердинанда.
Франц Фердинанд слыл сторонником «Великой Австрии» на началах «централизованного федерализма»7. Известен план государственных преобразований, предложенный в 1904 г. румынским публицистом и политиком Аурелом Поповичи, под названием «Соединённые Штаты Великой Австрии»8, по которому Австро-Венгрия была бы поделена на 15 федеральных «штатов». С планом Поповичи престолонаследник был знаком и одобрял его. По этому плану этнические словенские земли остались бы разделенными. Словенцам отводился «штат» Крайна (Крайна, южная Каринтия, южная Штирия), «штат» Триест (г. Триест, Горица, западная часть Истрии) должен был стать итальянским, а северная Каринтия и северная Штирия должны были войти в Немецкую Австрию9. Я. Пле-терский считает этот план иллюзорным10, а П. Водопивец полагает, что эти намерения оставались под вопросом11.
Однако при общей ориентации клерикалов на католическую политическую доктрину, которая включает принцип династической лояльности, они не представляли будущее Словении вне пределов империи, которая одна, как они считали, могла защитить словенские земли от территориальных притязаний Италии.
Еще в 1898 г. клерикалы вступили в контакты с Хорватской Партией права (правашами) и ее лидером Миле Старчевичем. Однако когда была образована хорватско-сербская коалиция, эти контакты несколько сократились. Причинами этому, как считает Я. Плетер-ский, были: либеральная ориентация коалиции, тенденция к соглашению с итальянцами по адриатическому вопросу, что означало некоторую направленность против словенцев, и антимонархический пакт с венгерской оппозицией, противоречивший основам словенского клерикализма12. Тем не менее, накануне Балканского кризиса 1912—1913 гг. триалистическая концепция, а также национально-демократические принципы и политико-экономические взгляды С. Радича окончательно привлекли И.Шуштершича к более тесному сотрудничеству с хорватами, и в октябре 1912 г. на общем съезде в Любляне было провозглашено хорватско-словенское национальное единство и объединение обеих партий.
С другой стороны, при обсуждении состава будущей Югославии нельзя было обойти положение сербов Воеводины, входившей в состав Королевства Венгрия. В этом члены партии расходились, что позже, уже во время войны, повлекло за собой серьезные последствия
для руководства партии. Демократическая часть ВНП — христианские социалисты во главе с Я.Е. Креком — позитивно относились к включению сербов в будущее объединение. Словенцы должны были бы пойти на союз не только с хорватами и православными сербами, но и с мусульманами в Боснии и Герцеговине. Однако консервативная часть во главе с И. Шуштершичем негативно смотрела на это, простирая свое отношение к Сербии и на сербов империи. Весной 1914 г., накануне войны, расхождения по программным вопросам государственного устройства и союза с сербами привели к вынужденной отставке И. Шуштершича с поста президента парламентского клуба и выборам на его место А. Корошеца, единомышленника Я.Е. Крека. Важность этого успеха затем наглядно продемонстрировало создание Югославянского клуба в рейхсрате в 1917 г.13
Внутри социал-демократии, оформившейся в Югославянскую социал-демократическую партию в 1896 г., также шли дискуссии по поводу дальнейшего государственного устройства Словении. Единой была позиция относительно возможности национального развития только в условиях социализма и о праве наций на самоопределение. Требуя права на самоопределение, социал-демократы не требовали государственного отделения и полной независимости. Вопрос языка и в целом национальной культуры ставился тоже, но при этом социал-демократы разделяли понятие национальной идеи и государственной идеи: национальный язык и культура, как они считали, могли свободно развиваться в будущей социалистической федерации, для их защиты не требовалось создания независимого государства.
Касательно будущего административного устройства в партии единого мнения не было. В то же время подробной разработки государственно-административных проектов не велось, поскольку на повестке дня стояли революционные вопросы. Поэтому основным отличием всех проектов было количество революционных союзников, которые потом вошли бы в будущее единое государство. Э. Кристан, глава партии, выступал за создание культурно-национальной автономии и считал, что единственным решением национального вопроса будет «естественное объединение южных славян» в рамках социалистической Австро-Венгрии14. Д. Густинчич выступал за «Судобу» — широкую Судетско-Дунайско-Балканскую федерацию, включавшую, кроме всех габсбургских народов, также
Сербию, Македонию и Болгарию15. Х. Тума не включал в свой проект Подунайско-Балканской федерации чехов и словаков16. В свою очередь, хорватский политик Ю. Деметрович полагал, что решение национального вопроса должно касаться в целом всей Австро-Венгрии, а не только югославянской ее части17.
Либеральный лагерь сам не составил какой-либо точной программы государственного строительства18. Основной государственной идеей либералов до 1906 г. оставалась избирательная реформа Австрии. Либералы выступали за всеобщее, но не равное избирательное право: упразднение куриальной избирательной системы и всеобщее равное право обеспечило бы пропорциональное представительство словенцев в государственных органах и вместе с тем политическое преобладание политического католицизма в Словении. Либеральная партия из своих меркантильных партийных интересов выступила против равного избирательного права и таким образом прослыла «более реакционной, чем клерикальная»19. Кроме того, либералы боролись за экономические интересы словенской буржуазии и против германизации, за защиту словенского языка, и в этом их поддерживала национально-радикально настроенная студенческая молодежь. Либералы также приняли идею триализма. В 1909 г. они поддержали предложение клерикалов в провинциальном собрании Крайны рассматривать аннексию Боснии и Герцеговины как «первый шаг к объединению всех югославян в нашей монархии в одном государственном независимом организме под скипетром династии Габсбургов»20.
В том же 1909 г. в рейхсрате либералы поддержали предложение словенских клерикалов о создании объединения всех славянских депутатов — Югославянского клуба, который защищал бы югославянские идеи. Первый же голос подал Г. Жерьяв, глава клуба с 1911 г., выступивший в 1912 г. со своей самостоятельной «малоюгославистской» программой. Свое видение триализма он показал в статье «Югославянское королевство в составе Габсбургской монархии»21, посвященной аннексии Боснии и Герцеговины. Югославянское королевство он видел как федеральный союз трех земель (словенской, хорватской и сербской), причем в сербский регион он включал Воеводину и Боснию и Герцеговину. Идея была, очевидно, направлена против великохорватской концепции, которая включала Боснию и Герцеговину в состав Хорватии. В
1913 г. исполнительный комитет НПП выступил за культурное и политическое объединение габсбургских славян в рамках империи и более тесное сближение с южными славянами22.
Таким образом, накануне Первой мировой войны все словенские политики склонялись к федеративно-автономистской идее государственного устройства в союзе с другими славянскими народами Габсбургской империи. Клерикалы продолжали сотрудничество с консервативной фракцией правашей, особенно в Хорватско-словенском клубе в рейхсрате, при этом укрепляя свои позиции во всех слоях словенского общества. Накануне и в период войны под влиянием ВНП находилось «по меньшей мере 80% всех словенцев»23. Либералы, наоборот, стремились к хорватско-сербской коалиции, имевшей абсолютное большинство в хорватском саборе. Социал-демократы же рассматривали сотрудничество с южными собратьями в широком смысле, оставаясь на позициях культурной автономии в рамках политической федерации с различным этническим набором.
Важно при этом указать на отношение хорватов к словенским политикам. Хорватско-сербская коалиция в Саборе была либеральной. Когда в 1913 г. из Хорватской партии права вышли «чистые», прогабсбургские праваши во главе с Й. Франком, со словенскими клерикалами продолжала сотрудничать только оставшаяся часть под руководством М. Старчевича. Казалось бы, успеха в сотрудничестве с хорватами могли бы достичь словенские либералы. Но хорваты, с одной стороны, склонялись к сотрудничеству с итальянскими ирредентистами и соглашались отдать Италии города Триест24 и Горицу с их округами, на которые претендовали словенцы, с другой — видели важнейших союзников в сербах. Они считали сербов Воеводины самостоятельным народом и принимали во внимание силу Королевства Сербия, поэтому и связывали свои надежды прежде всего с сербами, а не со словенцами. Для социал-демократов проблема взаимного сотрудничества тоже упиралась в сербов. Не имея внутрипартийных расхождений по национальному вопросу, вообще не считая его политическим, ЮСДП вела внутренние дебаты относительно будущего административного устройства. Словенские социал-демократы сильно расходились в своих югославистских взглядах. Только Х. Тума и И. Цанкар выступали с идеями широкой балканской федерации,
расходясь в вопросе включения в нее болгар, большинство же не выходило за рамки Объединенной Словении или Австро-Венгрии в целом, находясь под влиянием идей австромарксизма. В свою очередь, сербские социал-демократы (в частности их лидер Д. Ту-цович), для которых избавление славян от турецкого господства на Балканах было первоочередной задачей, следовали за своей национальной буржуазией, поддерживая союз с хорватами, и для них идея югославизма в форме сохранения Австро-Венгрии в любом виде не была интересной25.
♦ ♦ ♦
Начало Первой мировой войны переменило многое в расстановке политических сил в Словении. Уже осенью 1914 г. положение словенцев начали определять два особых условия: внешнее — территориальные притязания Италии и внутреннее — политические преследования инакомыслящих словенцев.
Словенское Приморье стало ареной военных действий итальянско-австрийского Сочанского фронта, и в 1915 г. часть Горицы была оккупирована итальянцами (населенные пункты Баньшице, Солкан, Горица, Опатье-село, Добердоб)26.
Со смертью Франца Фердинанда рухнули надежды на реформы. Было введено военное положение, экономику начали переводить на военные рельсы, начались политические репрессии: роспуск рейхсрата, введение жесткой цензуры, запрет любого проявления югославизма, высылки и аресты, суды над словенскими национальными деятелями. Австрия использовала войну как возможность порвать все югославянские связи словенских партий (как видно из заявления графа К. фон Штюргка)27. В словенских землях, особенно в этнически наиболее уязвимых провинциях — Штирии и Каринтии — усилился немецкий национализм.
В феврале 1915 г. приморские словенцы и младолибералы из Крайны, вместе с хорватскими политиками, уполномочили круг югославянских эмигрантов в Риме содействовать установлению контактов со странами Антанты по вопросу создания Югославии. Также на двух секретных конференциях в апреле 1915 г. в Триесте они обсудили возможные действия против притязаний Италии на Приморье и Далмацию и отправили двоих бывших депутатов рейхсрата в качестве своих представителей в Югославянский комитет, возглавляемый хорватским политиком А. Трумбичем.
СНП вновь возродила хорватско-словенскую программу государственного объединения. Крек присутствовал на тайной конференции хорватских священников в марте 1915 г. в Риеке, где они составили меморандум, адресованный Папе Римскому, с просьбой о создании неделимого сообщества хорватов и словенцев. Участники конференции также выразили готовность создать союзное государство с Сербией во главе с династией Карагеоргиевичей, как главное средство в борьбе против итальянских притязаний. Сообщение об этом было тайно передано русским представителям в Риме и Трумбичу. Но добиться содействия Антанты не удалось.
26 апреля 1915 г. страны Антанты заключили с Италией тайный Лондонский договор, определивший условия вступления Италии в войну. Италия обязалась не позднее чем через месяц объявить войну Австро-Венгрии, а также выступить (без указания точного срока) против «всех врагов» Антанты. В качестве «платы за кровь» Италии были обещаны Трентино (Цизальпийский Тироль), вся Юлийская Крайна (с Горицей и Градишкой), вся Истрия, почти вся Далмация с островами и английский заем в 50 млн. фунтов стерлингов28.
Как мы видим, в плату за итальянское участие входило разделение словенских земель. Из-за Сочанского фронта апатичное отношение к войне словенского населения прошло, словенцы были готовы сражаться за свою землю, но в то же время круги, которые сочувствовали Антанте, особенно младолибералы, были политически парализованы.
Политическую инициативу ВНП подавлял раскол в ее рядах — между христианским социалистом Я.Е. Креком и руководителем партии, консерватором и австрофилом И. Шуштершичем, который призывал к борьбе против Сербии и настаивал, чтобы партия во время войны оставалась политически бездеятельной29.
Новый австрийский премьер-министр граф К. Штюргк, как и сам император, не имел программы для оздоровления монархии. Штюргк понимал войну не просто как продолжение внешней политики иными средствами, а прежде всего как возможность реализации внутренней политики иными средствами. Его государственной идеей было разрушение связей между славянскими партиями, уничтожение любого вида югославизма — даже весьма лояльного триализма. Штюргк был твердо настроен не созывать парламент до конца войны и внести поправки в конституцию
Австрии в соответствии с пожеланиями крупной австрийской буржуазии. Эти пожелания были выражены в известной программе «Немецкие интересы» («Die Deutsche Belange»), опубликованной весной 1916 г. В ней предусматривалось передать Далмацию Венгрии (тогда бы она имела все хорватские земли), в отношении словенцев — закрепить немецкий язык в качестве государственного и консолидировать немецкое господство в словенских землях. Единственная работа словенцев заключалась бы в обслуживании германского пути в «южный немецкий порт» Триест; а их будущим являлась германизация30.
Убийство премьер-министра Штюргка социал-демократами 21 октября 1916 г., смерть старого императора Франца-Иосифа 21 ноября 1916 г. и приход к власти нового императора Карла I возобновили надежды на перемену политики в отношении парламента. Однако вскоре стало ясно, что смена личностей на высших постах в империи никак не изменила ситуации. Новый император не разделял идеи бывшего наследника престола принца Франца Фердинанда, который планировал отложить принятие присяги венгерской и австрийской конституциям для того, чтобы «освободить руки» для общегосударственной реформы. Карл намеревался присягнуть венгерской конституции и тем самым подтвердить дуалистическую систему, но при этом отложить присягу конституции Австрии и таким образом получить возможность внесения конституционных изменений в пользу австрийцев.
Если проследить факторы влияния на развитие идеи словенского государственного строительства за весь период с самого начала войны вплоть до февральских событий 1917 г. в России, очевидно, что на политическую мысль влияли больше внутриимперские причины, чем внешние.
В последующий военный период, начиная с марта 1917 г., главным фактором стали события за рубежом и ход военных действий. Под влиянием Февральской революции в России и вступления США 6 апреля 1917 г. в войну с Германией опасность внешнего, военного поражения заставила императора Карла возобновить работу рейхсрата, но при этом опасения из-за внутриполитической нестабильности привели к тому, что в середине апреля 1917 г. император и правительство Г.К. Клам-Мартиница отказались от мысли о возможности конституционной реформы в Австрии: император
вообще отказался от присяги австрийской конституции, получив возможность отложить реформу на неопределенный срок. Идея пересмотра конституции, таким образом, перестала быть актуальной.
В этих условиях публикация и последующее обсуждение в обществе «Немецких интересов», возобновление работы рейхсрата способствовали консолидации словенских партий, ускорили подготовку собственной политической программы и объединение всех югославянских депутатов в единый Югославянский клуб в рейхсрате, который увидел единственный путь выхода из сложившейся ситуации в активной борьбе за триализм.
30 мая 1917 г. на заседании рейхсрата глава ВНП и председатель Югославянского клуба А. Корошец от имени всех его членов зачитал «Майскую декларацию». В ней выдвигалось требование государственного объединения всех словенцев, хорватов и сербов империи, что шло вразрез с австро-венгерским дуализмом, но в одном пункте совпадало с политикой двора и правительства: за домом Габсбургов-Лотарингов признавалось право на императорский скипетр. Двор и правительство удовлетворились основным фактом, что Югославянский клуб признал югославянский вопрос внутренним делом империи, рассчитывая продолжать вести прежнюю политику.
Еще до середины июля 1917 г. были сильны надежды на то, что новый правитель стремится к скорейшему заключению империей мирного соглашения и к немедленным фундаментальным внутриполитическим реформам как неотъемлемой части своей мирной политики.
В словенских землях началось так называемое «декларационное движение», в поддержку программы Югославянского клуба были собраны сотни тысяч подписей31.
Югославянский клуб перешел к оппозиционной политике и заявил, что Майская декларация является минимальной программой, которую любое правительство, рассчитывающее на поддержку Югославянского клуба, должно принять полностью как свою собственную программу. Такой радикализации способствовало сотрудничество с чехами, деятельность югославянской эмиграции (работа Югославянского комитета и принятие Корфской декларации в июле 1917 г., словенские добровольцы в сербской армии)32, а затем и Октябрьская революция в России.
К весне 1918 г. декларационное движение стало всесловенским, превратилось в мощную социальную силу. В нем отражалось общее желание закончить войну, оно защищало идею югославянского государственного единства и независимости «до последнего горного гнезда»33. После определенных колебаний, частично обусловленных опасениями левых социалистов, к этому движению присоединилась ЮСДП. В то же время ВНП преодолела свой внутренний раскол, постепенно политически изолировав И. Шуштерчича. Эта партия под руководством А. Корошеца успешно руководила растущим движением.
Заявление премьер-министра Э. Зайдлера 3 мая 1918 г. о том, что словенские земли должны остаться немецкими провинциями, запрет декларационного движения — все это указывало на необоснованность ожидания реформ. Последним разочарованием для всех тех, кто еще доверял Габсбургам, стало обещание императора немцам, живущим на словенских землях, никоим образом не допустить отделения этих территорий от немецко-австрийских земель34. В середине мая 1918 г. произошли три восстания словенских солдат в долине реки Мура, в которых ведущую роль сыграли солдаты, вернувшиеся из русского плена35.
27 мая 1918 г. последовало заявление всех словенских партий о том, что словенский народ настаивает на своем праве на самоопределение.
Началом падения империи Габсбургов на словенских землях стало создание первого элемента собственной государственности, Национального совета в Любляне (16 августа 1918 г.) и его региональных комитетов в Мариборе, Целовце (Клагенфурте), Го-рице и Триесте, а также местных комитетов. Национальный совет в Любляне сразу же объявил себя частью будущего едного Народного Веча в Загребе36. Создание Национального Совета частично осуществило программу Объединенной Словении: словенские земли были объединены, имели собственное руководство. Но под итальянской оккупацией осталось Приморье; два прекомурских округа находились в Венгрии; Каринтия и Штирия, провинции с преобладанием словенского населения в сельских местностях на юге и немецкого на севере и в городах, находились в сложном этническом положении, их последующий раздел представлял немало проблем.
Народное Вече в Загребе было сформировано только 6 октября 1918 г., его председателем стал словенец, глава ВНП А. Корощец. 29 октября 1918 г. в Загребе было провозглашено создание «Государства словенцев, хорватов и сербов». В тот же день в Любляне, на большом народном собрании, было объявлено об отделении словенских земель от Габсбургской империи и об их вхождении в состав нового государства, а также о создании Национального правительства в Любляне, в котором были объединены все ключевые ветви исполнительной власти. Национальное правительство 31 октября 1918 г. провозгласило загребское Народное Вече «высшим органом Государства словенцев, хорватов и сербов». Внутреннее устройство Государства СХС было конфедеративным, и словенцы впервые в своей национальной истории стали суверенной нацией. Правительство стало коалиционным, и в бурное время распада империи и фронтовой неразберихи ему пришлось решать насущнейшие внутриполитические задачи и пограничные проблемы. Как доказывает Ю. Перовшек, правительство действовало согласованно и слаженно в решении всех вопросов37.
♦ ♦ ♦
Главным внешним фактором развития событий с самого начала войны стало то, что словенские земли рассматривались обеими воюющими сторонами как разменная монета. Внутренние факторы были многочисленны: смерть престолонаследника, мобилизация, введение военного положения, перестройка экономики на военный лад, роспуск имперского рейхсрата, введение жесткой цензуры, запрет оппозиционных обществ и печати, политические репрессии против словенских национальных деятелей в виде высылки, арестов и судов, а также широкая волна немецкого национализма в словенских землях. Все это оказало исключительно сильное влияние на развитие словенской государственно-политической мысли и привело колеблющихся словенских политиков к мысли о собственной слабости и острой необходимости югосла-вянской коалиции; политические репрессии против югославистов любой этнической принадлежности, в том числе и хорватов, сплотили их в эмиграции в Югославянском комитете.
Если до Первой мировой войны словенская политическая мысль следовала за политической практикой, находя теоретические обоснования политическим действиям, то во время войны
она развивалась гораздо быстрее практической политики, которой приходилось лавировать под давлением военного положения, разделившись на внутреннюю и эмигрантскую. Только в конце войны, под действием также и внешних факторов, особенно обеих революций в России, словенская политическая мысль, еще ориентированная на югославизм, начала приходить в соответствие с политическими действиями, требующими государственного строительства на национальной основе — создания своих национальных органов законодательной и исполнительной власти.
Тот факт, что Национальный Совет в Любляне был созван очень рано, еще в августе, за полтора месяца до созыва Народного Веча в Загребе (6 октября), говорит о том, что словенская национальная идея была уже достаточно крепкой и ее поддерживали широчайшие слои населения. Однако тот факт, что Совет сразу же объявил себя частью будущего Веча в Загребе, показывает слабость словенских политиков, прежде всего, преобладающей в нем силы — политического католицизма. Само название государственных органов — Национальный совет в Любляне, Национальное правительство в Любляне — не содержало четкого определения «словенское», что подтверждает мысль о том, что словенские политики были неуверенны в необходимости создания самостоятельного, словенского национального совета и правительства. В конце войны у них не было детально разработанной программы государственного строительства. Они оказались не готовы к стремительным изменениям во внешней, внутренней политической ситуации и к полному захвату государственных полномочий, ограничив себя только функциями защиты своей автономии.
Национальная идея — основной постулат которой — объединение народа, разделенного какими-либо границами, или факторами, учитывает, прежде всего, главный этнический признак — язык. Кроме того, национальная идея характеризует народ с точки зрения его национальной истории, исторической миссии и смысла существования. Государственная идея, главным образом, призвана защищать национальную идею и формировать политические, юридические, социально-экономические условия для ее осуществления; а политика призвана воплощать национальную идею на практике. В целом можно сделать вывод, что в рассматриваемый период для словенцев эти три понятия были разделены; краткий
период существования Государства СХС дал возможность объединить эти три начала, но скорое объединение с Королевством Сербия не позволило процессу развиться.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodovina od konca 18. stoletja do 1918. Ljubljana, 1966. S. 102.
2 Кирилина Л.А., Пилько Н.С., Чуркина И.В. История Словении. Спб., 2011. С.251-284.
3 Podgorsek N. Hrvaska Stranka prava in njen odnos do Slovencev v devetdesetih letih 19. stoletja // Zgodovinski casopis. 2005. № 3 / 4. S. 430.
4 Marusic D. Jugoslovanski mladini! // Zvoncek. № 2. 18.10.1934. S. 40.
5 Первый Югославянский молодежный съезд состоялся 20 сентября 1904 г. в Белграде. Приглашающая сербская сторона организовала бесплатный проезд и ночлег в Белграде для словенских участников. Словенские делегаты намеревались принять участие в торжествах 21 сентября по случаю коронации короля Петра I. См.: Jugoslovanski dijaski kongres v Belgradu // Slovenski narod. 23.07.1904. S. 4; Pisma iz Srbije // Slovenec. 14.09.1904. S. 2.) На съезд приехало 77 словенских депутатов. Председателем съезда был словенец Г. Жерьяв. (Slovenci v Belemgradu // Slovenec. 19.09.1904. S. 2.) В сентябре 1905 г. в Триесте прошел съезд словенского национально-радикального студенчества, где также председательствовал Г. Жерьяв, который затем редактировал брошюру по материалам этой акции «Из народа за народ!», автором которой был участник съезда И. Приятель (PrijateljI. Iz naroda za narod!; I. shod narodno-radikalnega dijaslva od 5. do 8. kimavca 1905. Trst, Ljubljanа, 1905).
6 Pleterski J. Politika „novog kursa", jadranski kompromis i Slovenci // Jugoslovenski istorij-ski casopis. 1975. № 3 / 4. S. 49.
7 Rahten А. Trialisticne zamisli slovenskih in hrvaskih politikov v letih pred prvo svetovno vojno // Prispevki za novejso zgodovino. 1999. St. 2. S. 66.
8 PopoviciA.C. Die Vereinigten Staaten von Groß-Österreich. Politische Studien zur Lösung der nationalen Fragen und staatrechtlichen Krisen in Österreich-Ungarn. Leipzig, 1906. 308 f.; Нестеров А.Г. Австро-Венгрия как интеграционный проект: опыт для Центрально-Восточной Европы XXI в. // Европа в меняющемся мире: Материалы IV Международной научной конференции (21 апреля 2012 г., Екатеринбург). Екатеринбург, 2013. С. 70.
9 Isac I.-N. The United States of Greater Austria - a step towards European Union? // Europe as viewed from the margins. An East-Central European perspective during the long 19th Century. Targovijte, 2007. P. 184 - 185.
10 Pleterski J. Trializem pri Slovencih in jugoslovansko zedinjenje // Zgodovinski casopis. 1968. St. 3 / 4. S. 172.
11 Vodopivec P. Od Pohlinove slovnice do samostojne drzave: slovenska zgodovina od konca 18. stoletja do konca 20. stoletja. Ljubljana, 2006. S. 149.
12 Pleterski J. Trializem pri Slovencih. S.172.
13 Ibid. S. 172-173.
14 Kristan Е. Narodno vprasanje in Slovenci // Knijiznica Cas. «Naprej» v Ljubljani. St. 11. Ljubljanа, 1908. S.47.
15 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. Maribor, 1981. S.115; Klopcic F. Slovenska socialna demokracija in makedonsko vprasanje pred prvo svetovno vojno // Prispevki za zgodovino delavskega gibanja. 1971. St. 1-2. S. 289.
16 Tuma Н. Jugoslovanska ideja in Slovenci. Gor^, 1907. S. 48.
17 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. S. 114-115.
18 Ibid. S. 259.
19 Gestrin F., Melik V. Op. cit. S. 273, 289.
20 Loncar D. Politicno zivljenje Slovencev: (od 4. januarja 1797. do 6. januarja 1919. leta). Ljubljana, 1921. S. 80.
21 Zerjav G. Jugoslovansko kraljestvo v okviru habsburske monarhije // Nas list. Kamnik, 1908. St. 50-51. 12. in 19. december. S. 49-50; Prunk J. Zerjav, Gregor (1882-1929) // Slovenski biografski leksikon 1925-1991. Elektronska izdaja. Ljubljana, 2009 // http://www.slovenska-biografija.si/oseba/sbi898500/
22 Dolinar F. Odsotnost slovenske drzavne misli v prevratu 1918 // Zrenja in uvidi: Zbirka. II. Buenos Aires, 1971. S. 11.
23 Густинчич Д. Национальное движение словенцев накануне и в период войны 1914-1918 гг. // Историк-марксист. 1941. № 5. С. 86.
24 Если в XVIII в. словенцы составляли большинство населения Триеста, то в начале XIX в. - уже только 31 %. Возраставший поток итальянских колонистов усугублял эту тенденцию. Однако славянский характер Триеста не вызывал сомнений. Об этом говорил в парламенте в 1886 г. премьер-министр Италии А. Ламармор, писал британский историк А. Тойн-би в главе «Триест и Италия». См.: Toynbee A.J. Nationality and the War CH. London, 1915. Позже данный факт активно использовался советской и югославской дипломатией. См.: Сальков А.П. Проблема Юлийской Крайны (Венеции-Джулии) в советской международной политике (1918-1945 гг.) // Российские и славянские исследования. М., 2009. Вып. 4. С. 10.
25 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. S. 115-116.
26 Pleterski J. Ibid. S. 228-229; Slovenci skozi cas: Kronika slovenske zgodovine. Ljubljana, 1998. S. 213-216.
27 Valiani L. The end of Austria-Hungary. London, 1973. P. 127.
28 Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878-1917 гг. Серия III: 1914-1917. Т. VII, Ч. II. М.-Л., 1936. С. 253-258.; Сборник договоров России с другими государствами. 1856 - 1917. М., 1952. С. 436-441.
29 Pleterski J. Prva odlocitev slovencev za Jugoslavijo: politika na domacih tleh med vojno 1914-1918. Ljubljana, 1971. S.11-12, 33, 49, 56.
30 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. S. 231.
31 Stavbar V. Deklaracijsko gibanje / Slovenija 1848-1998: iskanje lastne poti. Ljubljana, 1998. S. 257-261.
32 Jankovic D. Srbija i jugoslovensko pitanje 1914-1915. godine. Beograd, 1973. S. 574.
33 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. S. 263.
34 Pleterski J. Slovenci v politiki dunajske vlade in dvora med prvo svetovno vojno // Zgo-dovinski casopis... 1970. Letnik 24. S. 177.; Rumpler H., Hussarek M. Nationalitäten und Nationalitätenpolitik in Österreich im Sommer des Jahres 1918. Graz, Köln, 1965. S. 87.
35 Pichlik K. Iz ruskega ujetnistva v boj proti vojni. Ljubljana, 1968. S. 189; Ude L. Upori slovenskega vojastva v avstro-ogrski armadi // Zgodovinski casopis. 1968. St. 3/4. S. 185.
36 Pleterski J. Studije o slovenski zgodovini in narodnem vprasanju. S. 264.
37 Perovsek J. V zazeljeni dezeli: slovenska izkusnja s Kraljevino SHS / Jugoslavijo: 1918-1941. Ljubljana, 2009. S. 24-25.
♦ ♦ ♦
