CC BY
57
Ä
ББК 83.3(2Рос=Рус)5-8Тургенев И.С.+83.3(2Рос=Рус)5-8 Тютчев Ф.И. YAK 82.09
И.А. КАЛАШНИКОВА
Ф.И. ТЮТЧЕВ И И.С. ТУРГЕНЕВ О СОВРЕМЕННОМ СОСТОЯНИИ РОССИИ
I.A. KALASHNIKOVA
F.I. TYUTCHEV AND I.S. TURGENEV ABOUT PRESENT-DAY RUSSIA
В статье рассматривается один из аспектов проблемы творческого диалога между двумя виднейшими классиками русской литературы: типологические связи историософских и политических воззрений Ф.И. Тютчева и И.С. Тургенева, представленными в художественном и эпистолярном наследии писателей.
The article touches upon one of the aspects of the problem of the creative dialogue between the most outstanding classics of Russian literature: the typological relations of F.I. Tyutchev's and I.S. Turgenev's historiosophical and political views represented in their art and epistolary works.
Ключевые слова: историософия, творческий диалог, Ф.И. Тютчев, И.С. Тургенев.
Key words: historiosophy, a creative dialogue, F.I. Tyutchev, I.S. Turgenev.
Середина XIX столетия в отечественной духовной жизни была ознаменована повсеместным стремлением к философскому осмыслению действительности. Доминантным направлением культурного поиска в данный период становится обращение на новом этапе к проблеме отношений России и Европы, имевшей многовековую историю. Идея «Москвы - третьего Рима» преломляется в многочисленных попытках современных событиям Крымской войны и Французской революции мыслителей и художников определить степень самобытности России и её причастности к всемирному историческому процессу. В.О. Ключевский, подчёркивая промежуточное геополитическое положение России, отмечал её переходный характер, роль посредницы между двумя мирами, выражающуюся в культурных связях с Европой и природном влечении к Азии [1, с. 65]. Проблема выбора между этими мирами, национальной и исторической самоидентификации России становится одной из центральных в философском и художественном поиске эпохи. Общечеловеческое и национальное осмысляются как взаимообусловленные и необходимо дополняющие друг друга компоненты парадигмы развития человечества.
Наиболее полновесное выражение эти процессы нашли в полемике западников и славянофилов, основным предметом которой стали исторические судьбы России и Европы и траектории их взаимного развития. Идеализируя историческое прошлое страны, славянофилы отстаивали убеждение в принципиальной самобытности России, необходимости возвращения её к национальным истокам. Западники, утверждавшие причастность России к общеевропейской истории, внутреннее и внешнее единство России и Европы, культивировали идею прогресса и настаивали на важности достижения своей страной цивилизационного уровня европейских государств. А.С. Хомяков, братья И.В. и П.В. Киреевские, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин с одной стороны и Н.В. Станкевич, В.Г. Белинский, К.Д. Кавелин, Т.Н. Грановский, В.П. Боткин, П.В. Анненков, Н.П. Огарёв, А.И. Герцен - с другой, расходясь в понимании способов и путей развития России, были едины в главном -
вере в лучшее будущее своей страны и глубоком патриотическом чувстве. Однако этот спор, охвативший всё русское общество 40-60-х гг. XIX в. и отразивший многообразие вариантов реализации культурного и социально-политического поиска эпохи, вместе с тем выявлял внутренние противоречия, определявшие характер взаимоотношений между сторонниками различных общественных групп, и демонстрировал зачастую непримиримость их позиций. Ф.И. Тютчев и И.С. Тургенев как крупнейшие представители русской культуры указанного периода были в полной мере вовлечены в это напряжённое противостояние.
Тютчевская и тургеневская концепции русской истории были в одинаковой степени обусловлены сильным гражданским чувством, присущим каждому из художников. О любви к России, глубокой связи с ней поэт неоднократно высказывался в своих художественных сочинениях, публицистических выступлениях, личной переписке: «Я русский <...> русский сердцем и душой, глубоко преданный своему отечеству» («Россия и Германия» [11, с. 111]), «Невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что до неё относится» (письмо к И.Н. и Е.Л. Тютчевым от 18/30 марта 1843 г. [12, с. 226]) и т.п.
Ему вторит и Тургенев: «Душа моя, все мысли мои в России» (письмо к Д.Я. и Е.Я. Колбасиным от 27 марта/8 апреля 1858 [3, с. 207]). Причём невозможность обойтись без России - убеждение не только тургеневского Лежнева, но и самого автора, а также многих других его героев. Необходимость ходить по родной земле, дышать воздухом своего Отечества, погружённость в стихию национальной жизни не раз отмечались писателем как единственный путь оставаться истинно русским человеком и русским художником. Коренная связь со своей землёй виделась Тургеневу источником цельности человеческой натуры, обеспечивающим силу его характера. Утрата этой связи представлялась писателю потерей внутренней идентичности со своим народом, что неизменно оборачивается, по мысли Тургенева, духовной опустошённостью и обессиленностью личности. В то же время писатель был не склонен видеть подтверждение любви к отечеству, проявление сути русского самосознания в стремлении во что бы то ни стало возвеличить Россию. Напротив, бездумные громкие восторги, самохвальство кажутся Тургеневу искажением настоящего патриотизма1. Критичный, строгий взгляд на прошлое и настоящее России, вдумчивая оценка их, по мысли художника, в большей мере способны стать воплощением глубокой привязанности к Родине.
Это критическое и противоречивое отношение Тургенева к России нашло отражение в созданном им художественном образе родины. Если в юношеской оде «Сей памятник огромный горделивый.», посвящённой открытию Александровской колонны на Дворцовой площади в Петербурге, писатель воспроизводит в классицистическом стиле со свойственной жанру интонацией восхваления традиционный образ величавой, славной России, преданной Богу и царю [7, с. 322], то позднее тургеневское восприятие родной страны значительно трансформируется. Мучительные попытки художника постичь и выразить сущность русской жизни нашли воплощение в образе России-сфинкса. Наиболее полно и ёмко он был представлен писателем в позднем цикле «Senilia». Широко распространённый в русской литературе и культуре первой половины XIX века, этот образ античной мифологии становится ключевым в лирической миниатюре Тургенева «Сфинкс». Композиционная структура стихотворения в прозе определяется в данном случае стремлением писателя к художественному воплощению мысли о подобии русской жизни загадочному сфинксу, чьи слова не дано понять герою текста. Но если у сфинкса есть Эдип, способный «разрешить загадку» и понять его «безмолвную речь» [9, с. 182], то для «всероссийского сфинкса» свой Эдип ещё не найден, и все попытки стать им кажутся герою призрачными и лишёнными смысла.
1См.: «Воспоминания о Белинском» [ИТ С. XIV, 38].
Чрезвычайно ярко художественную манеру Тургенева характеризует тот факт, что первые подступы к уподоблению России сфинксу встречаются гораздо раньше в его переписке. Так, в тургеневском письме к П. Виар-до от 4/16 мая 1850 г. Россия предстаёт в символическом образе огромной и мрачной фигуры, неподвижной и загадочной, наделённой тяжёлым, внимательным и безжизненным взглядом, чью загадку Тургенев должен разгадать: «Будь спокоен сфинкс, я вернусь к тебе, и тогда ты можешь пожрать меня в своё удовольствие, если я не разгадаю твоей загадки! Но оставь меня в покое на несколько времени! Я возвращусь к твоим степям!» [2, с. 497]. Тот же образ таинственного сфинкса с пустыми неподвижными глазами возникает в письме Тургенева к В. Делессер от 16/28 июля 1864 г., но в данном случае к мотиву невозможности разгадать его загадку присоединяется мысль о её вероятном отсутствии, что придаёт размышлениям писателя особенно мрачный характер: «Мучительно не знать разгадки; ещё мучительнее, быть может, признаться себе в том, что её вообще нет, ибо и самой загадки не существует вовсе» [5, с. 457].
Примечательно, что образ сфинкса в том же семантическом контексте возникает и в лирике Тютчева, но в связи с реализацией натурфилософской проблематики - в стихотворении «Природа - Сфинкс. И тем она верней.». Тютчевский лирический субъект, так же, как и Тургенев в указанных письмах, ставит под сомнение само наличие загадки - в природе и русской жизни. Но в этом сомнении выражается, прежде всего, не отрицание их тайны, но напряжённый поиск истины, попытка постичь их смысл. Таким образом, человек, в представлении Тютчева и Тургенева, находится в постоянной жажде определить своё положение в ключевых для его существования системах координат природы и национальной истории, но признаётся в собственной неспособности сделать это, что обусловливает трагизм человеческой жизни в её коренных связях с основами бытия.
Судьбы и Тютчева, и Тургенева сложились таким образом, что оба писателя были вынуждены по разным причинам долгие годы жить за границей. Однако пространственная отдалённость от России не порывала их внутренней связи с ней. Напротив, помимо пронзительной тоски по родине, пребывание вдали от России способствовало выработке особого взгляда художников на свою страну, когда «большое» в её судьбе воспринималось не «лицом к лицу», а «на расстоянии». Это позволяло обоим писателям по-иному взглянуть и на общественно-политическое настоящее России, и на её историческое прошедшее, глубже оценить перспективы её развития.
Россия настоящего, находящаяся на современном Тютчеву и Тургеневу этапе социально-политического, экономического и духовного развития, вызывала у обоих художников чувство искренней тревоги и озабоченности. В стихотворениях «Наш век», «Куда сомнителен мне твой.», «Хотя б она сошла с лица земного.» русская современность характеризуется Тютчевым как эпоха войны и крови, бездушия и озлобленности, растления плоти и духа [10, с. 169]. Человек николаевской эпохи, по мысли поэта, внутренне жаждет веры, испытывает глубокую потребность в ней, но вместе с тем он охвачен гордыней ума и неспособен к неподдельному раскаянию и искренней мольбе о приобщении к Божественной благодати [10, с. 40]. Духовный уровень современной России порой рождает в тютчевском лирическом субъекте сомнение в перспективности и позитивном характере социальных перемен в её жизни, в «прогрессе житейском»:
Была крестьянской ты избой -
Теперь ты сделалась лакейской [10, с. 99].
Абсолютное незнание и непонимание насущных исторических потребностей России, постоянное отклонение от предпосланного ей Провидением пути развития отличает, по мысли Тютчева, современных отечественных властителей. В личной переписке 1850-1860-х гг. поэт неоднократно с горечью
и гневом говорит о неспособности нравственно и духовно бессильной власти постичь истинное значение и смысл происходящих в стране и мире событий, а потому и сформировать верное представление о необходимой траектории дальнейшего развития России. Всё это приведёт, считает Тютчев, к неизбежной политической катастрофе: «Нельзя не предощутить близкого и неминуемого конца этой ужасной бессмыслицы, ужасной и шутовской вместе, этого заставляющего то смеяться, то скрежетать зубами противоречия между людьми и делом, между тем, что есть и что должно бы быть, - одним словом, невозможно не предощутить переворота, который, как метлой, сметёт всю эту ветошь и всё это бесчестие» (письмо к Эрн.Ф. Тютчевой от 20 июня 1855 г. [13, с. 216]). Современное государство видится поэту лишь призрачной тенью «живой, настоящей» России, а то, что официальной властью выдаётся за социальное развитие страны, в своей сущностной основе представляется ему «брыком» - бессмысленной беготнёй скота, который «в знойное оводное время, задравши хвост, мятётся туда и сюда и ревёт» (письмо к И.С. Аксакову от 23 октября 1861 г. [14, с. 14]). В статье «Письмо о цензуре в России» Тютчев сравнивает судьбу России с севшим на мель кораблём, который невозможно сдвинуть с места никакими усилиями команды (то есть власти). Лишь «приливная волна народной жизни» способна вновь пустить его вплавь [11, с. 208]. Вместе с тем народ представляется поэту непробуждённой «тёмной толпой», чья жизнь объята сном и туманом («Над этой тёмною толпой...» [10, с. 83]).
Метафорой долгого и глубокого сна, «мертвенного, бессмысленного» духовного застоя характеризует сущность современной ему русской жизни и Тургенев. В созвучном тютчевским представлениям о России настоящего стихотворении «Сон», включённом писателем в роман «Новь» в качестве одного из поэтических опусов Нежданова, находят выражение не только историософские взгляды героя, но и авторские мысли и ощущения1. Россия предстаёт в лирическом тексте объятой всепроникающей, вездесущей дремотой: Всё спит кругом: везде, в деревнях, в городах, В телегах, на санях, днём, ночью, сидя, стоя. [8, с. 230].
Но в этом дремотном состоянии человек не получает отдохновения. Напротив, сон России не направлен на восполнение жизненных сил, а носит характер мертвенности, обескровленности.
Оценки современного состояния России Тургенева во многом сходны с тютчевскими. Автор «Дыма» в личной переписке не раз замечает беспорядочность социально-политических изменений в стране, их бесцельность, а потому и бесперспективность. Бессмысленно и бессвязно сменяющие друг друга в исторической перспективе кадры русской жизни писатель называет «кутерьмой» (письмо к А.И. Герцену от 30 января/11 февраля 1862 г. [4, с. 334]), кипением каши и «макабрской пляской»2, то есть пляской смерти, танцем мертвецов (письмо к П.В. Анненкову от 25 марта/6 апреля 1862 г. [4, с. 366]), безумием и хаосом (письмо к П.В. Анненкову от 8/20 июня 1862 г. [5, с. 11]) и т.д. На фоне происходящих в европейском мире перемен сущность жизни в России, убеждён Тургенев, ещё долгое время будет оставаться прежней.
Размышляя в письме к Е.Е. Ламберт от 21 мая/2 июня 1861 г. о современном состоянии России и его причинах, художник склонен находить ему объяснение в историческом пути страны и национальном менталитете. Писатель с горечью замечает: «Всеобщая газообразность России меня смущает - и заставляет меня думать, что мы ещё далеки от планетарного состояния. Нигде ничего крепкого, твёрдого - нигде никакого зерна» (курсив автора. - И.К.) [4, с. 238].
1См. письмо Тургенева к брату от 16(28) июля 1868 г.: «Только и видишь людей, спящих на брюхе плашмя врастяжку, - бессилие, вялость и невылазная грязь и бедность везде. Картина невесёлая - но верная» [ИТ С. XII, 195].
2От франц. «macabre» - похоронный, погребальный, мрачный.
Сходство, единообразие тютчевской и тургеневской картин современного социально-политического и духовно-нравственного состояния русской жизни очевидны. Вместе с тем поэт был более склонен замечать в ней мельчайшие позитивные изменения. Источником пробуждения России, её возрождения и обращения к истинной судьбе видится Тютчеву постепенное формирование и развитие национального самосознания. Россия, по его словам, -это мир, который только начинает «осознавать основополагающее начало собственного бытия» («<Записка>» [11, с. 130]), и на это осознание поэт возлагает большие надежды. Самоуглубление и постижение обществом основ национального бытия способны, по Тютчеву, вывести Россию из глубокого нравственного кризиса и обеспечить ей условия для дальнейшего развития. Поэт не только улавливает зачатки пробуждения национального самосознания, но и со вниманием наблюдает за самим процессом его, пристально вглядываясь в тончайшую динамику русской жизни: «Это <.> всё более и более созревающая сознательность русского начала, которая и обличается тем, что это начало из области мысли переходит в факты, овладевает факты» (письмо к А.И. Георгиевскому от 2/14 января 1865 г. [14, с. 90]).
Следует заметить, что и Тургенев не был склонен к абсолютно пессимистическому видению современного состояния России. В его художественных текстах и эпистолярии встречаются отдельные наблюдения за «всеобщим, хотя подчас и неуловимым изменением нравов, состояний, всех классов общества» (письмо к В. Делессер от 5/17 июня 1865 г. [6, с. 357]), которое положительно оценивается писателем. Однако Тургеневу эти изменения видятся скорее временным, неустойчивым улучшением, а в представлениях Тютчева они приобретают характер общей тенденции динамики русской жизни и предопределяют дальнейшую траекторию её развития. Основанная на вере в великую историческую миссию своей страны, убеждённость поэта утверждала «особенную стать» России, её неподвластность расхожим меркам и представлениям. По мысли Тютчева, постигнуть суть русской жизни можно не при помощи безжизненного инструмента рассудочного анализа, но путём духовного проникновения в неё, причащения к тайнам русской мен-тальности.
Литература
1. Ключевский, В.О. Курс русской истории [Текст] / В.О. Ключевский // Ключевский В.О. Соч. : в 9 т. - М. : Мысль, 1987. - Т. 1. - 430 с.
2. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 1 : Письма [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука, 1961. - 712 с.
3. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 3 : Письма [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука,
1961. - 732 с.
4. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 4 : Письма [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука,
1962. - 736 с.
5. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 5 : Письма [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука,
1963. - 776 с.
6. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 6 : Письма [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука,
1964. - 640 с.
7. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 1 : Сочинения [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука, 1960. - 640 с.
8. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 12 : Сочинения [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука, 1966. - 584 с.
9. Тургенев, И.С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 13 : Сочинения [Текст] / И.С. Тургенев ; гл. ред. М.П. Алексеев. - М. ; Л. : Изд-во АН СССР ; Наука, 1967. - 736 с.
10. Тютчев, Ф.И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. [Текст] / Ф.И. Тютчев ; гл. ред. Н.Н. Скатов. - М. : Классика, 2003. - Т. 2. - 640 с.
11. Тютчев, Ф.И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. [Текст] / Ф.И. Тютчев ; гл. ред. Н.Н. Скатов. - М. : Классика, 2003. - Т. 3. - 528 с.
12. Тютчев, Ф.И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. [Текст] / Ф.И. Тютчев ; гл. ред. Н.Н. Скатов. - М. : Классика, 2004. - Т. 4. - 624 с.
13. Тютчев, Ф И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. [Текст] / Ф.И. Тютчев ; гл. ред. Н.Н. Скатов. - М. : Классика, 2005. - Т. 5. - 496 с.
14. Тютчев, Ф.И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. [Текст] / Ф.И. Тютчев ; гл. ред. Н.Н. Скатов. - М. : Классика, 2004. - Т. 6. - 592 с.
