CC BY
115
значимых произведениях XVII в. Большинство авторов уже в то далекое время воспринимали данную категорию как многоаспектную, имеющую достаточно сложную структуру. В тот период времени наиболее значимыми аспектами исследуемого явления, безусловно, являлись религиозная и физическая свободы. Однако в раннеамериканских текстах можно отметить появление трактовки свободы как свободы гражданской, а следовательно, возможно говорить и об истоках этого аспекта изучаемой категории уже в XVII в.
5. American Literature Survey. Vol. 1. Colonial and Federal to 1800 ed. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 19.
6. American Literature. The Makers and the Making. Book A. Beginnings to 1826 / ed. by C. Brooks, R.W.B. Lewis, Robert Penn Warren. N. Y., 1974. P. 3.
7. Bradford W. History Of Plymouth Plantation: 1606-1646. S. L., 2001. P. 1.
8. The Harper Single Volume American Literature. N. Y., 1999. P. 57.
9. История литературы США: в 9 т. М., 1997. Т. 1. С. 163.
Поступила в редакцию 20.07.2009 г.
1. Даль В. В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1982. Т. 4. С. 151.
2. Декларация о независимости США. Archiving Early America. URL: www.earlyamerica.com/ earlyamerica/freedom/doi (дата обращения:
20.06.2009).
3. Билль о правах человека США. Archiving Ear-
ly America. URL: www.earlyamerica.com/ earlyamerica/freedom/bill (дата обращения:
20.06.2009).
4. Webster’s New World Dictionary of the American Language. Second Concise Edition. N. Y., 1982. P. 299.
Baranova K.M. Sources of the “freedom” leitmotif in the American literature of colonial period. The article deals with one of the leading constituent parts of the American national self-consciousness - liberty - during the period of its formation in the XVII century. Freedom is regarded as a complex phenomenon which different aspects are treated differently in various literary works of colonial period. The article is based on the analysis of texts that belong to such early American authors as W. Bradford, J. Wintrop, and J. Smith.
Key words: liberty; independence; aspect; structure; religious freedom.
УДК 821.161.1 Тютчев.06 + 821.161.1 Тургенев.06
Ф.И. ТЮТЧЕВ И И.С. ТУРГЕНЕВ: К ВОПРОСУ О ЛИЧНЫХ И ТВОРЧЕСКИХ КОНТАКТАХ
© И.А. Калашникова
Несмотря на очевидный интерес Ф. Тютчева и И. Тургенева к личности и творчеству друг друга, проблема их взаимоотношений до сих пор не получила масштабного освещения в отечественном литературоведении. Их личная дружба стала прочной основой для плодотворного творческого диалога, продолжавшегося многие годы и проявившегося на разных уровнях: взаимоцитирование, литературно-критические оценки и др.
Ключевые слова: Тютчев; Тургенев; диалог; личные отношения; творческие контакты.
Ф.И. Тютчев и И.С. Тургенев - два имени в ряду крупнейших художников слова XIX столетия. Их творческие пути связаны общей литературной и культурно-исторической эпохой, ориентацией на единую классическую литературную традицию и мн. др. Специального изучения заслуживают их личные и профессиональные контакты, к сожалению, до сих не получившие в отечественном литературоведении масштабного ос-
вещения. К числу работ, посвященных данной проблеме, следует отнести: Лаврецкий А. Тургенев и Тютчев // Творческий путь Тургенева: сб. ст. / под ред. Н.Л. Бродского. Пг.. 1923; Благой Д. Тургенев - редактор Тютчева // Тургенев и его время: сборник / под ред. Н.Л. Бродского. М.; Пг., 1923; Аринина Л.М. «Стихотворения в прозе» И.С. Тургенева и лирика Ф.И. Тютчева последнего периода // Вопросы романтического миропонимания,
метода, жанра и стиля: Межвуз. тематич. сб. науч. тр. / под ред. Н.А. Гуляева. Калинин, 1986; Трухина З.Г., Зименкова А.В. Философский параллелизм как эстетический принцип в художественной системе Ф.И. Тютчева и И.С. Тургенева // Тютчевский сборник: сб. науч. тр. / под ред. П.Н. Толстогузова. Биробиджан, 1998; Непомнящий И.Б. Повесть И.С. Тургенева «Поездка в Полесье» и контекст тютчевской лирики // Ф.И. Тютчев и тютчеведение в начале третьего тысячелетия: материалы науч.-практ. конф. / под ред.
В.П. Алексеева, И.Б. Непомнящего. Брянск,
2003 и др.
Точная дата их знакомства не установлена, но произошло оно, по-видимому, в начале 1850-х гг. Такое предположение, в частности, высказывает А. Лаврецкий [1], аргументируя его цитатой из письма Тютчева к Эрнестине Федоровне от 10 декабря 1852 г., в котором поэт просит жену передать Тургеневу при встрече «душевный привет» [2]. К началу 1850-х гг. относятся и первые свидетельства современников, фиксирующие факт их личного общения.
Однако заочное знакомство Тютчева и Тургенева произошло, судя по всему, двумя десятилетиями ранее. Известно, что в мае 1838 г. молодой Тургенев был одним из пассажиров парохода «Николай I», следовавшего из Петербурга в Германию. Это была первая заграничная поездка будущего писателя, связанная с драматическими событиями в жизни Тургенева и едва не стоившая ему жизни: в ночь с 18 (30) на 19 (31) мая в открытом море на пароходе произошел пожар.
События той ночи были ярко изображены Тургеневым спустя 45 лет в автобиографическом рассказе «Пожар на море». Автор психологически точно описывает внутреннее состояние и поведение пассажиров судна и свое собственное. Особое внимание его привлекает некая «г-жа Т..., очень хорошенькая и милая, но связанная своими четырьмя дочками и их нянюшками». Очевидно, писатель говорит о первой жене Тютчева - Элеоноре Федоровне, поскольку в «Мемориале» - автобиографической конспективной погодной записи важнейших событий - под датой 1838 г. Тургенев отмечает: «В мае в 1-й раз за границу. Пожар “Николая”. Елеонора Тютчева» [3, т. 15, с. 200]. Подтверждением присутствия на корабле жены Тютчева может служить
письмо поэта к родителям от 17 (29) июня 1838 г. [2, т. 4, с. 102].
Первое документально подтвержденное свидетельство личных контактов писателей относится, как уже отмечалось, к 1852 г. Так, 16 апреля 1852 г. Тургенев был арестован за опубликованный в газете «Московские ведомости» некролог Н.В. Гоголю, запрещенный петербургской цензурой. По свидетельству кн. С.И. Мещерской, которая была в числе друзей Тургенева и принимала активное участие в хлопотах о его освобождении, через несколько дней после ареста (не позднее 21 апреля (3 мая)), не зная о запрете навещать писателя, Тютчев приходит к нему на съезжую с визитом. В своем письме автору «Записок охотника» княгиня сообщает: «В тот самый день, когда вашу дверь для всех закрыли, - он (Тютчев. - И. К) был у вас с намерением вас повидать» [4]. Следует
предположить, что к этому моменту писатели не только уже были знакомы, но и находились в достаточно близких отношениях, которые могли позволить Тютчеву без предупреждения явиться к арестованному литератору.
Во время ссылки Тургенева в с. Спас-ское-Лутовиново Тютчев и его семья - в частности, дочери Дарья и Екатерина - проявляют участие в судьбе писателя, за что он им очень признателен и обещает в письме к той же кн. Мещерской прочесть им написанную во время ареста повесть «Муму». В ответ княгиня пишет, как трогательно относятся к нему в семье поэта: «Я сказала Тют<чевым>, что вы чувствуете к ним симпатию, - вы не можете себе представить, как они гордятся этим, - а отец бросает на вас дружеский взгляд всякий раз, как входит ко мне» [4, с. 205-206] (речь идет о портрете Тургенева, висевшем в кабинете С.И. Мещерской).
С. Спасское-Лутовиново, куда был сослан Тургенев, и с. Овстуг, где жили в 18521853 гг. Эрн. Тютчева с дочерьми, находились в пределах Орловской губернии, и потому автор «Записок охотника» мог без специального разрешения посетить семью поэта. Возможность этой встречи не раз становится предметом обсуждения в переписке Тютчева с женой [2, т. 5, с. 136-137].
23 ноября (9 декабря) 1853 г. Тургенев возвращается в столицу. В это время частые встречи писателя с Тютчевым приводят к воз-
никновению между ними уже по-настоящему дружеских отношений. Так, 19 (31) декабря 1853 г. Тютчев пишет жене: «Говорил ли я тебе, киска, что изгнанник Тургенев вернулся в Петербург и живет по соседству со мной? Я часто и с удовольствием вижусь с ним. Он усиленно меня просил передать тебе от него поклон» [2, т. 5, с. 156]. Дочь поэта Анна в письме к сестре Екатерине от 28 декабря 1853 г. (9 января 1854 г.) замечает, что в их отца Тургенев «положительно влюблен». Она ярко характеризует отношения приятелей, указывая черты сходства в их натурах: «Папа и он (Тургенев. - И. К) - лучшие друзья; встретившись, они проводят целые вечера один на один. Они так хорошо соответствуют друг другу - оба остроумны, добродушны, вялы и неряшливы» [2, т. 5, с. 408].
Личное общение Тютчева и Тургенева было вполне плодотворно, поскольку во многом именно благодаря последнему творчество первого стало известно читающей публике. В декабре 1853 - январе 1854 гг. Тургенев как сотрудник журнала «Современник» активно убеждает Тютчева издать собрание его стихотворений и в середине января получает согласие поэта [3, т. 2, с. 216-217].
В феврале 1854 г. Тургенев совместно с
Н.А. Некрасовым и И.И. Панаевым занимается подготовкой стихотворений Тютчева к публикации. В мартовской и майской книжках «Современника» печатается в общей сложности 111 стихотворений Тютчева, отредактированных Тургеневым, а в апрельской книжке этого же журнала появляется статья писателя «Несколько слов о стихотворениях Ф.И. Тютчева».
Почти сразу же, в мае 1854 г., выходит в свет сборник «Стихотворения Ф.И. Тютчева», включивший 110 лирических миниатюр. Инициатором его вновь выступил Тургенев. Сборнику было предпослано анонимное предисловие Тургенева, выступившего от имени редакции «Современника».
Указанные статьи не являются единственным результатом литературно-критической оценки Тургеневым тютчевского творчества. Еще ранее в рецензии на «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С.Т. Аксакова, над которой писатель работал в октябре - первой половине декабря 1852 г., он впервые дает развернутую характеристику творческой личности Тютчева.
Еще одним свидетельством пристального внимания Тургенева к тютчевской лирике является многократное цитирование автором «Отцов и детей» поэтических строк своего современника в текстах художественных произведений, критических статьях, личной переписке. Так, фрагмент стихотворения Тютчева «День вечереет, ночь близка.» (1851) включен Тургеневым в повесть «Фауст» (1856). В качестве эпиграфа к очерку «Живые мощи» (1874) автор использует строфу тютчевской лирической миниатюры «Эти бедные селенья.» (1857).
К этому стихотворению Тургенев испытывал особый интерес, о чем свидетельствует еще одно обращение к нему - на этот раз в эпистолярии. Автор «Отцов и детей» по памяти записывает этот тютчевский текст в письме к М.Н. Зубовой от 6 (18) марта 1862 г. В письмах Тургенев часто цитирует и другие тютческие строки. Так, рассказывая Л.Н. Толстому 25 ноября (7 декабря) 1857 г. о своем пребывании в Риме, писатель перефразирует стих из «Итальянской уШ’ы» (1837): «Разъезжая с Боткиным по окрестностям, по развалинам, под этим “благосклонным” небом, мы беспрестанно вспоминаем о Вас» [3, т. 3, с. 169] (Ср.: у Тютчева: «А небо здесь к земле так благосклонно.» [2, т. 1, с. 180]). В письмах А.А. Фету Тургенев многократно цитирует тютческие стихотворения: «По-
минки» (конец 1850 - начало 1851 г.) в письме от 18 (30) июня 1859 г.: «Вы не поверите, как мне хотелось бы теперь быть с Вами: все земное йдет мимо (курсив мой. - И. К), все прах и суета, кроме охоты.» [3, т. 3, с. 312]; «Осенний вечер» (1830) - от 3 (15) октября 1860 г.: «.воспользуйтесь последними днями осени, в которых таится особенная
“Умильная, таинственная прелесть” -и попробуйте настроить струны Вашей лиры.» [3, т. 4, с. 140-141] и др. Следует отметить, что Тургенев, обращаясь к тютчевским строкам, всегда специально обозначает цитату, выделяя ее на фоне собственной речи, даже когда приводит цитату однословную. С этой целью писатель применяет несколько способов: использование кавычек, сохранение ритмического рисунка строки, графическое выделение стиха.
Есть среди стихотворений Тютчева такие, которые Тургенев, воспринимая их как некий философский афоризм, воплощенный
в поэтическую форму, цитирует многократно, придавая им значение квинтэссенции житейской мудрости. Так, к различным стихам лирической миниатюры «Не рассуждай, не хлопочи.» (1850) в личной переписке автор «Записок охотника» обращается как минимум трижды: в письмах к А.А. Фету от
16 (28) июля 1860 г., Я.П. Полонскому от
24 января (5 февраля) 1862 г. и 2 (14) декабря 1882 г. При этом писатель постоянно указывает источник цитаты, упоминая имя поэта, например: «Живу я здесь довольно тихо и глухо, почти ничего не делаю, - но не скучаю. “День пережит - и слава богу!” - говорю я с Тютчевым» [3, т. 4, с. 332]. Очевидно, что сам факт отсылки к имени Тютчева важен для Тургенева не столько для того, чтобы напомнить адресатам источник приведенной строки (безусловно, им он прекрасно известен). Тургенев здесь как бы подчеркивает общность своего и тютчевского слова, близость мыслей «мудреца Тютчева», как называет его писатель в другом случае обращения к «Не рассуждай, не хлопочи.» [3, т. 4, с. 109], своему восприятию и пониманию действительности. Он как бы апеллирует ко всей жизненной философии поэта, воплощенной в поэтическом тексте.
Предметом особых раздумий Тургенева становится и стихотворение «8і1епйит!» (1829). В письме к И.П. Борисову от 15 (27) марта 1870 г. писатель, характеризуя свои взаимоотношения с А.А. Фетом, не только цитирует тютчевскую строку, воспроизводя ее в качестве афористичного изречения, но и размышляет над ее внутренним смыслом и даже продолжает мысли поэта, вступая с ним в отношения сотворчества: «Глубже и глубже проникаюсь я истиной тютчевского стиха:
“Мысль изреченная - есть ложь”;
во всяком случае - такая мысль, к которой собеседник не хочет идти благодушно навстречу, не хочет помочь Вам самим понять ее.» [3, т. 8, с. 200].
Характерно, что не только Тургенев стремился осмыслить лирику Тютчева, проникнуть в ее суть, но и сам поэт не без интереса следил за творчеством своего младшего современника и друга. Как свидетельствует дневник дочери поэта Марии, в их семье с интересом читали повести и романы Тургенева: в 1859 г. - «Дворянское гнездо» [5], в
1860 г. - «Накануне» [6], в 1863 г. - «Два приятеля», «О соловьях», «Затишье», «Первая любовь», «Рудин», «Андрей Колосов» [6, с. 639-640]. В 1865 г. Тютчев дарит дочери Марии на день ангела только что вышедшее пятитомное собрание сочинений Тургенева [7]. Я.П. Полонский в своем письме к Тургеневу от 26 апреля (9 мая) 1872 г. называет Тютчева в ряду поклонников повести «Вешние воды» тех, кто, говоря о ней, «глаза свои закатывают от восторга» [3, т. 9, с. 555].
Существуют и более определенные и развернутые тютчевские характеристики произведений Тургенева. Первая из них относится к 1849 г. и передает отзыв Тютчева о пьесе «Нахлебник»; запечатлена она в письме Э.Ф. Тютчевой к П.А. Вяземскому: «Мой муж находит это произведение поразительно правдивым и чрезвычайно трагичным» [2, т.
5, с. 374]. Позже, в сентябре 1852 г., Тютчев знакомится с книгой «Записки охотника» и неоднократно дает ей высокие оценки в письмах к жене. Поэт отмечает «мощь таланта» молодого писателя, его тонкое и глубокое понимание природы, гармоничное сочетание в его творческой личности «чувства глубокой человечности» и «чувства художественного» [2, т. 5, с. 121]. Тютчев предлагает жене почитать «Записки» вместе, а позже высылает ей эту книгу в Овстуг. То, что оценка «Записок охотника» появляется не на страницах писем к собратьям по перу или светским знакомым Тютчева, а в его переписке с женой, свидетельствует о вхождении творчества Тургенева, размышлений о нем в самую сокровенную и личную жизнь поэта, в интимное пространство его души.
Однако не все произведения Тургенева находили одобрительную оценку Тютчева. Неоднозначно был воспринят им роман «Дым», с которым поэт знакомится весной 1867 г. В письме В.П. Боткина к Тургеневу от 23 апреля 1867 г. содержится характеристика тютчевского впечатления от романа: «Он только что прочел - и очень недоволен. Признавая все мастерство, с каким нарисована главная фигура - он горько жалуется на нравственное настроение, проникающее повесть, и на всякое отсутствие национального чувства» [8]. Противоречивые оценки «Дыма» приводятся в письмах самого Тютчева -к В.И. Ламанскому [2, т. 6, с. 213], А.М. Горчакову [2, т. 6, с. 222]. Кроме того, Тютчев
публикует и поэтические отклики на «Дым» -стихотворение с одноименным названием и эпиграмму «“И дым отечества нам сладок и приятен!”.» (1867). В ней поэт противопоставляет два «века» - эпоху декабристов и современных ему западников. Современников он упрекает в утрате патриотического чувства, в мелочном критиканстве по отношению к России [2, т. 6, с. 173]. В стихотворении «Дым» (1867) Тютчев в метафорической форме дает собственную оценку творческого пути Тургенева. Первая часть лирической миниатюры отражает восторженное отношение поэта к художественной работе романиста периода «Записок охотника», которое сравнивается с прекрасным лесом. Тургеневский пессимизм, воплотившийся в романе 1867 г., представлен поэтом в образе «безотрадного, бесконечного дыма», окутавшего этот лес. В финале стихотворения отражена надежда Ф.И. Тютчева на возрождение патриотического чувства писателя, на возвращение мощи и красоты «волшебного и родного» леса - его таланта [2, т. 2, с. 174].
Издательской и литературно-критической деятельностью не исчерпывалось творческое и деловое сотрудничество писателей. Так, с
17 апреля 1858 г. Тютчев находился в должности Председателя Комитета цензуры иностранной. Надеясь на добрые приятельские и деловые отношения с ним, Тургенев просит поэта о предоставлении должности цензора своему другу Я.П. Полонскому. 3 (15) декабря 1859 г. Тургенев пишет Полонскому, что «уже принял свои меры», чтобы довести до поэта его просьбу [3, т. 3, с. 379], а вскоре, 27 декабря 1859 г. (8 января 1860 г.), уже сообщает ему о полученном ответе Тютчева [3, т. 3, с. 395]. Хлопоты автора «Записок охотника» увенчались успехом: в марте 1860 г. Полонский поступил на службу в Комитет иностранной цензуры [3, т. 3, с. 636].
Почти полтора десятилетия спустя, в сентябре 1872 г., Тургенев вновь ходатайствует перед Тютчевым о помощи Полонскому в его семейных и материальных трудностях. Как и прежде, писатель надеется в данном случае на дружеское расположение к себе поэта. Уже через Полонского Тургенев благодарит Тютчева за оказанное содействие: «Передай мое спасибо и поклон Ф.И. Тютчеву» [3, т. 10, с. 9]. Примечательно письмо Тургенева к Полонскому, в котором он про-
водит грань между своими деловыми и личными отношениями с Тютчевым: «Прилагаю официальное (курсив И.С. Тургенева. - И. К.] письмо к Ф.И. Тютчеву; неофициально скажи ему, что я его люблю по-прежнему и жму ему крепко руку» [3, т. 9, с. 335]. Само упомянутое «официальное письмо» не сохранилось, однако есть в тургеневском эпистолярии иное послание подобного типа. Речь идет о единственном ныне известном письме Тургенева к Тютчеву - его ходатайстве 17 (29) сентября 1867 г. перед поэтом о содействии переводчику романа «Отцы и дети» на английский язык Е. Скайлеру: «Податель этого письма, г-н Юджин Скайлер из Нью-Йорка, отправляется в Москву, где он только что назначен в американское консульство. Он владеет нашим языком, изучил нашу литературу и желает лично познакомиться с нашими наиболее выдающимися людьми. Вполне естественно, что я подумал о вас, и я не сомневаюсь в том, что вы примете его со свойственной вам сердечной благожелательностью. Искренне благодарю вас заранее и прошу принять уверение в чувстве моего глубочайшего уважения» [3, т. 6, с. 429].
Интерес Тютчева и Тургенева друг к другу усиливался год от года. Особого эмоционального накала личное общение писате-лей-современников достигает в конце августа - начале сентября 1864 г.: встречаясь с Тургеневым в Париже и Баден-Бадене, поэт доверяет ему свои чувства и переживания в связи с кончиной возлюбленной, Е.А. Де-нисьевой. Писатель становится свидетелем глубокого и сильного потрясения, которое произвело в душе Тютчева это событие, о чем неоднократно делится со своими близкими друзьями, понимающими сложность положения поэта. Так, в письме к Е.Е. Ламберт от 3 (15) сентября 1864 г. Тургенев рассказывает о встрече с Тютчевым в Баден-Бадене и характеризует состояние друга как «весьма тягостное и печальное», тактично не называя причины этого [3, т. 5, с. 282]. Позднее автор «Записок охотника» рассказывал
А.А. Фету о встрече с Тютчевым в Париже, произошедшей, вероятно, в ноябре-декабре 1864 г. Этот рассказ, запечатленный в «Моих воспоминаниях» Фета, является свидетельством глубокого доверия Тютчева к Тургеневу: «Когда Тютчев вернулся из Ниццы, где написал свое известное: «О этот юг, о эта Ниц-
ца!..» - мы, чтобы переговорить, зашли в кафе на бульваре и, спросив себе из приличия мороженого, сели под трельяжем из плюща. Я молчал все время, а Тютчев болезненным голосом говорил, и грудь его сорочки под конец рассказа оказалась промокшею от падавших на нее слез.» [9].
Глубоки были переживания Тургенева и в связи с ухудшением здоровья Тютчева и его болезнью в 1873 г. Предчувствуя скорую кончину поэта, в письмах к П.В. Анненкову, Я.П. Полонскому, А.А. Фету он с чувством искренней боли говорит об этом: «Очень мне жаль Ф.И. Тютчева <.> Одним светлым и чутким умом, одним хорошим человеком на свете меньше» [3, т. 9, с. 75]. С глубокой скорбью пишет Тургенев Фету и о смерти Тютчева, навсегда прощаясь с ним: «Милый, умный, как день умный, Федор Иванович! Прости прощай!» [3, т. 10, с. 143].
Тургеневский интерес к личности, творчеству и имени Тютчева и всему, что с ним связано, не угасает и после кончины поэта. Так, в октябре 1874 г. Тургенев внимательно знакомится с биографическим трудом И. С. Аксакова «Федор Иванович Тютчев», опубликованным в «Русском архиве», но сразу же после выхода конфискованным цензурой [3, т. 10, с. 653]. В первой части книги Аксаков подробно излагает биографию поэта, а во второй стремится сблизить славянофильские воззрения с тютчевскими взглядами на историю и будущее России. В письмах к Я.П. Полонскому, П.В. Анненкову, И. И. Маслову в октябре-ноябре 1874 г. Тургенев лаконично, но глубоко и точно характеризует книгу, и в оценках его сказываются расхождения в историософских воззрениях с ее автором: «Первая половина (книги. - И. К) очень хороша и тонка; вторая, где пошла славянофильская политика, плоха и сбивчива» [3, т. 10, с. 312].
Своеобразный итог личным отношениям с поэтом Тургенев подводит в августе 1879 г. в статье «Предисловие к романам», где вспоминает о полемичных откликах Тютчева на свой роман «Дым» и отмечает в связи с этим: дружбой его «всегда гордился и горжусь доныне» [3, т. 12, с. 308].
Определяя характер взаимоотношений Тютчева и Тургенева, следует выделить несколько их вариантов. В сфере частной жизни они были близкими приятелями, питали друг к другу теплые, искренне дружеские
чувства. Схожесть характеров и темперамента, общая устремленность к художественному способу познания мира создавали прочную основу для этих отношений. Оба писателя проявляли постоянный, неугасающий на протяжении всего жизненного пути интерес к литературной деятельности друг друга, выступая в роли ее ценителей, комментаторов, критиков. Будучи художниками различного типа сознания (Тургенев - эпик-реалист, Тютчев - лирик-романтик), они вместе с тем адекватны не только по масштабу творческой одаренности, но и кругу вопросов, определивших магистральные направления развития их творческой мысли: концепция мироздания, природа и место в ней человека; мировая и отечественная история, прошлое и настоящее в их взаимообусловленности. Как мыслители, публицисты Тютчев и Тургенев далеко не всегда были солидарны в своих убеждениях; в особенности противоречия в их позициях стали очевидны к концу 1860-х гг. Однако даже расхождения во взглядах на ключевые вопросы истории, философии, эстетики и самой сути русской жизни не разводили писателей по разные стороны баррикад, а лишь ставили их в отношения плодотворного творческого диалога, продолжавшегося многие годы и проявившегося на разных уровнях.
1. Лаврецкий А. Тургенев и Тютчев // Творческий путь Тургенева: сб. ст. / под ред. Н.Л. Бродского. Пг., 1923. С. 244.
2. Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. Письма: в 6 т. М., 2002-2004. Т. 5. С. 127.
3. Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: в 28 т. М.; Л., 1960-1968. Т. 14. С. 201.
4. Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева (1818-1858) / сост. Н.С. Никитина. СПб., 1995. С. 201.
5. Летопись жизни и творчества Ф.И. Тютчева. Кн. 2 (1844-1860) / сост. Т.Г. Динесман. М., 2003. С. 310.
6. Белевцева Н.П. Книги, принадлежавшие Тютчеву // Ф.И. Тютчев / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького; Гос. лит. музей-усадьба «Мураново» им. Ф.И. Тютчева. М., 1989. Кн. II. (Лит. наследство; Т. 97). С. 639.
7. Тютчев в письмах и дневниках современников // Ф.И. Тютчев / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; Гос. лит. музей-усадьба «Мураново» им. Ф.И. Тютчева. М., 1989. Кн. II. (Лит. наследство; Т. 97). С. 377.
8. В.П. Боткин и И.С. Тургенев. Неизданная переписка. 1851-1869. М.; Л., 1930. С. 264.
9. Фет А.А. Мои воспоминания // Фет А.А. Воспоминания. М., 1983. С. 385.
Поступила в редакцию 20.07.2009 г.
Kalashnikova I.A. F.I. Tyutchev and I.S. Turgenev: the question of personal and creative communications. In
spite of F. Tyutchev’s and I. Turgenev’s obvious interest in the personality and creativity of each other, the problem of their relationship hasn’t got an extensive interpretation in the native study of literature so far. Their personal friendship became a sound foundation for a fruitful creative dialog lasted long years and appeared at different levels: interquoting, literary estimations etc.
Key words: Tyutchev; Turgenev; dialog; personal relations; creative communications.
УДК 784.69
АВТОРСКАЯ ПЕСНЯ КАК ОСОБЫЙ ТИП ТЕКСТА
© Е.Б. Патракеева
Авторская песня является особым типом текста, имеющим трехчастную структуру: музыкальную сторону, вербальную выраженность и «интонационную» оформленность, под которой понимается совокупность интонации как признака речи, текстовой интонации, музыкального рисунка и индивидуально-авторского исполнения. Специфика данного текста отражается отдельными признаками именно в вербальной части и, прежде всего, в роли ключевых лексем, их подборе и концентрации.
Ключевые слова: слово; текст; авторская песня; ключевые лексемы; интонация; автор-исполнитель.
Тексты авторской песни, являющиеся предметом нашего исследования, по их совокупным свойствам можно с полным правом отнести к поэтическому типу текста. В 5060-е гг. ХХ в. данное культурное явление имело множество названий, т. к. трудно было дать единое определение направлению, где человек выступает одновременно как автор стихов, музыки, исполнитель и аккомпаниатор. Исполнителей именовали «поющими поэтами», «авторами-исполнителями», «бардами», «менестрелями». Песню называли «туристской», «костерной», «балладной»,
«студенческой», «гитарной», «бардовской», «самодеятельной», «авторской». Некоторые из данных терминов соответствовали названиям отдельных направлений в авторской песне, но ни один не раскрывал суть явления в целом. Самыми распространенными стали определения «самодеятельная» и «авторская» (песня), поэтому они представляют для нас наибольший интерес.
Термин «самодеятельная песня» возник в связи с тем, что большинство авторов-исполнителей имели профессии, далекие от искусства. Данное определение приветствовалось властями и профессиональными деятелями культуры, которые пытались регламентировать работу клубов самодеятельной
песни - КСП. С ним не соглашались многие авторы, считавшие себя не любителями, а профессионалами. Однако аббревиатура КСП сохранилась до сегодняшних дней - так и сейчас именуют клубы и объединения любителей авторской песни.
Термин «авторская песня» предположительно был употреблен журналисткой А. Гербер в 1968 г. и оказался наиболее подходящим к данному явлению, хотя и содержал в себе противоречие: всякое произведение является авторским. Однако, как справедливо заметил исследователь авторской песни
В. Новиков, «. любой термин несет в себе ту или иную степень условности, соглашения между теми, кто им пользуется» [1].
Среди самих представителей жанра присутствует речевое ситуативное понимание авторской песни как «разговора». Данная мысль выражена и в текстах. Ср.: «Чужак решит - поет нестройный хор. // Простим ему, ведь он не понимает, // Что мы ведем душевный разговор, // Душевней разговора не бывает.» (Л. Кузмичев). Такое общение предполагает не только узкий круг едино -мышленников, но и разговор с любым человеком: «Давай с тобой поговорим, // Прости, не знаю, как зовут. // Но открывается другим // Все то, что близким берегут.»
