CC BY
69
М. М. Евтушенко
Ф.Г. СОЛНЦЕВ - РУКОВОДИТЕЛЬ ИКОНОПИСНОГО КЛАССА ПРИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ
История государственной политики в области религиозного искусства Синодального периода (1700-1917) - предмет, привлекающий пристальное внимание историков, особенно в последнее десятилетие. Однако в научной литературе существует еще ряд лакун, заполнение которых позволит ученым ответить на ключевые вопросы, связанные с этой темой, в частности с реформами иконного дела в России в середине XIX в. Среди «белых пятен» - открытие иконописного класса при Санкт-Петербургской православной духовной семинарии и руководство этим классом Ф.Г. Солнцевым (1801-1892). Сам факт такого руководства зафиксирован в нескольких источниках: в справочных изданиях, а также в воспоминаниях мастера1. Однако в вышеперечисленных изданиях опубликованы лишь сведения общего характера.
Цель данной статьи - восстановить все этапы, предшествовавшие открытию этого класса, определить роль академика Ф.Г. Солнцева в его создании, обозначить, какие задачи ставились перед учащимися и, наконец, каковы были итоги этого начинания. При работе автором были использованы преимущественно материалы из фонда Святейшего Синода, а также дневники мастера.
Напомним, что иконопись занимала в России с момента принятия христианства самое почетное место среди искусств. На рубеже ХУШ-Х1Х вв. господствующее положение в православной живописи стало занимать новое религиозное искусство, формировавшееся под влиянием западной культуры2. С принципиально новой концепцией иконописи в XVII в. выступили мастера Оружейной палаты во главе с С. Ушаковым. Верные и целенаправленные последователи западноевропейской живописи, они считали, что образ как таковой основан на том же принципе, что и отражение в зеркале. Творить, по мнению С. Ушакова, - значит подражать зеркалу, т.е. быть отражением того, что доступно человеческому зрению, чувству и разуму3. Начали появляться первые «трактаты» по теории искусства, в которых богословский критерий в отношении к образу еще превалировал, но уже лишь в области иконографии. Эстетический же критерий, отделяясь от вероучебного, приобрел самостоятельное значение. Появились первые критические высказывания в адрес массового производства икон и их ремесленного качества. Со 2-й половины XVIII в. на религиозном искусстве сказалась постепенная секуляризация общественной жизни. В иконописи появилась и стала со временем усугубляться разница между произведениями, созданными в специальных мастерских по иконописным подлинникам, и написанными художниками-академистами, не знающими четких правил иконописания. В обществе считалось хорошим тоном заказать «икону» известному и модному живописцу, который, по словам Ф.И. Буслаева, даже не знает, как писать священные сюжеты, а к иконописцам обращаться не желает'.
О М.М. Евтушенко, 2007
С начала XIX в. особым вниманием стало пользоваться древнерусское искусство. Интерес к иконе приобрел противоречивый характер. Для одних любителей иконописи наибольшую важность представлял сакральная ее сторона, для других - главным критерием оценки иконы стала ее эстетика вне вероучебного контекста. Со временем эти два направления в живописи начали конфликтовать. Иконопись стала тогда предметом споров не только историков искусства, но и представителей официальной церкви, так как влияние на нее «латинства», особенно после Польского мятежа 1830-1831 гг., рассматривалась уже как экспансия Ватикана.
Св.Синод к тому времени все чаще стал заказывать иконы профессиональным художникам, однако не полностью доверяя тем, кто не был связан официальной государственной службой. Необходим был исполнитель, имеющий академическое образование, но четко знающий канон. Академик исторической живописи Федор Григорьевич Солнцев (1801-1892) оказался именно таким человеком. В реестре работ мастера есть немало произведений, изготовленных им по заказу императорской семьи или Синода. В них Солнцев применил свой талант религиозного живописца и глубокие знания древней православной иконописи, почерпнутые им в командировках по древнерусским городам в период 1830-1850-х годов, когда он изготовил около 3000 рисунков, фиксируя образцы древних памятников, в основном культового зодчества.
Как известно, руководящим органом Русской православной церкви с 1721 по 1917 г. был Святейший Синод. Во главе его с 1836 г. стоял граф Николай Александрович Протасов (1799-1855). Он в должности обер-прокурора Св. Синода провел ряд преобразований, в том числе и духовно-учебных заведений. Реформы коснулись и Алек-сандро-Невской Лавры, которая в то время стала называться «протасовской»5, а духовная семинария стала считаться образцовой. Именно в это время были введены в программу семинарии новые предметы, в том числе и иконописание.
Необходимо отметить и тот факт, что в середине XIX в. в продажу все чаще стали поступать иконы не соответствующего качества, которые массово тиражировались, часто без соблюдения основных правил их изготовления. Особенно бедствовали церкви в отдаленных епархиях, разбросанных по всем уголкам России. Из-за недостатка материальных средств там не могли самостоятельно ремонтировать или строить храмы, а также снабжать их высококачественными иконами. Бывали случаи, когда иконописцы отдаленных губерний пользовались не иконописными подлинниками, а лубочными картинами, писали с литографий и рисунков, вырванных из старых книг и журналов6. Старообрядцы также воспринимались официальными церковными кругами как язычники или в ряде случаев как сатанисты. «Чаще всего запреты Синода дополнялись не богословскими обоснованиями, а официальными конфискациями и уничтожением старообрядческих икон...»7.
Вышеперечисленные обстоятельства вызывали резкое неприятие существующего положения со стороны православного духовенства. В Св. Синод часто направлялись жалобы епархиальных архиереев, в которых настоятельно рекомендовалось, наконец, на государственном уровне, рассмотреть вопрос о недопустимости неканонических вкраплений в православные иконы, которые поступали в продажу, о несоответствии технологии их изготовления существующим правилам и т.д., что требовало безотлагательного решения. В частности, в рапорте Синоду епископа Вятского и Слободского от 1845 г. было сказано, что «прихожане как собора, так и градских и сельских церквей ... в собственных домах своих снабжаются иконами через торгующих ... которые сами, не зная правильности в живописи, несоответственно удовлетворяют в такой христианской по-
требности и прихожан ... привозимые ими иконы пишутся на досках красками не на масле, а на клею или даже на одном белке, отчего в немногие дни все изображения в крестьянских избах меняются и изглаждаются тараканами, и в противность указов 1722 мая 31 дня пункта 24 и 1723 г. февраля 19 пишутся без всякого искусства и правильности, с перстосложением по раскольническому мудрованию, или отлитые из меди»8.
Таким образом, регламентировать обучение иконописанию, сделать его централизованным и поставить под контроль Св. Синода, чтобы следить и за технологией изготовления, и за каноничностью, стало насущной необходимостью. Все вышеперечисленные проблемы и должен был решить иконописный класс. К тому же Митрополит Антоний (Рафаэльский), возглавлявший епархию в 1840-е годы, считал, что «на священнике, как на хозяине церкви, лежит прямая обязанность починять ее, а следовательно, и понимать иконописание»9.
В отчете обер-прокурора Св.Синода за 1843 г. было сказано: «... При недостатке в искусных и твердо знающих древний стиль иконописцах, многие православные храмы в нашем обширном отечестве наполнены такими иконами, которые или носят на себе отпечаток иноземного влияния, или, писанные неискусною рукою и без знания правил, представляют священные изображения в неблаголепном виде. Чтобы устранить сии неудобства, сколько то может зависеть от духовных училищ (чтобы дать начало основанию у нас православной школы иконного письма), признано полезным постепенно вводить при них обучение Иконописанию, которое для будущих служителей церкви в часы отдохновения могло бы служить самым благочестивым и приличным их сану занятием, и на первый раз положено открыть при здешней семинарии, в виде опыта, класс рисования для воспитанников, имеющих к тому особенную охоту и способности»10.
Именно на основании этого Отчета в семинарии в апреле 1844 г. было введено иконописание. При создании класса предполагалось также, что выпускники, прошедшие курс обучения и ставшие священниками, будут иметь возможность поновлять иконы во вверенных им храмах или писать их заново. В предписании академического правления от 7 апреля 1844 г. значилось: «Для занятия должности наставника по сему классу Высочайше разрешено пригласить академика Солнцева, как известного в иконописа-нии и изучившего стиль древней русской иконописи»11. В помощники назначен был, по рекомендации самого Ф.Г. Солнцева, художник Заболотский12. «Желая быть полезным Духовному начальству в искусстве иконописания, требующем трудов и потерю времени от имеющихся занятий, Солнцев просит назначить ему жалование 573 руб. 86 коп. серебром себе и 286 руб. помощнику в год».13 Руководитель имел занятия 1-2 раза в неделю, за исключением времени командировок, а помощник - 3 урока (по 6 часов) в неделю14. Уроки начались с 13 апреля того же 1844 г.
Еще будучи учащимся Академии художеств, Ф.Г. Солцнев начал писать по заказу Церкви. В рапорте на имя Правления Императорской академии художеств сказано, что в марте 1822 г. Солнцевым и Пниным, учениками 4-го возраста по части портретной живописи, были написаны два образа - «Благовещение» и «Богоявление»15. Участие воспитанников Академии в выполнении церковных заказов в то время широко практиковалось, но, как правило, такие работы возглавлялись опытными мастерами.
Федор Григорьевич, став руководителем класса, сам составил Программу обучения. Из письма обер-прокурора Синода от 1845 г. следует, что Солнцев внес в Духовноучебное управление записку о том, что «для приготовления учащихся к иконописанию красками необходимы подлинные изображения ликов святых, их одежд и принадлежностей, коих придерживались старинные иконописцы и которые не в полном составе
хранятся доселе в некоторых русских монастырях. Имея намерение составить полный сборник таковых подлинников, нарисовать их верно и тщательно и раскрасить в древнем греческом вкусе, Солнцев просит о дозволении ... и свидетельстве, по которому он мог бы брать из известных ему монастырей ... старинные книги и святцы, с возвращением оных по миновении надобности»16. Сам художник предполагал на основании этих материалов предпринять полное издание ликов Святых угодников Божиих для сборника руководства к классу иконописания при семинарии и просил семинарское начальство использовать этот труд на правах издателя. Ему разрешили составить сборник 14 мая 1845 г.17, как «весьма полезный в отношении открытому в здешней семинарии классу рисовального искусства», но с одобрения Духовной цензуры. Кроме того, мастеру вменили в обязанность всякий раз обращаться в Духовно-учебное управление для того, чтобы получить такие Святцы, поскольку они являлись памятниками древности. Одна из авторских копий подобных рукописных святцев, взятых из Тихвинского монастыря Новгородской епархии, была написана Ф.Г. Солнцевым и пожертвована им в 1880 г. в музей Санкт-Петербургской духовной академии18.
Как писал Федор Григорьевич в своих мемуарах, «обучение состояло в том, что воспитанники начинали прежде всего чертить карандашом, а потом, когда кто-нибудь из них оказывал в этом удовлетворительные успехи, то начинал писать акварельными красками. Далее, ученики должны были рисовать с фигур; предварительно я чертил мелом на доске как самую фигуру, так и пропорции частей человеческого тела»19. Программа со временем усложнялось, и по мере усложнения ученики отсеивались. При начале курса «поступало человек 70 и больше, а к выпуску оставалось не более 15, так как многим советовал не заниматься живописью по их неспособности к тому»20.
Во 2-й половине 1849 г. Программа, составленная Ф.Г. Солнцевым, была опубликована Св. Синодом отдельным изданием в качестве учебного пособия. В Программу стало входить не только знание иконографии, но и основ реставрации. Учащимся также разъяснялось отличие фряжской живописи от греческой, Великоросской от Малоросской21.
С самого начала существовала практика командировать семинаристов из других епархий в Санкт-Петербург для усовершенствования в иконописи. Например, «определением Св.Синода от 13 (20) июня 1845 г. разрешено вызвать в здешнюю семинарию для обучения иконописанию ... воспитанника Саратовской семинарии Льва Игорева»22. У тех студентов, которые были взяты из других епархий на обучение, брали подписку, что они обязуются по выходе из семинарии или по поступлении в священники своих епархий прослужить 6 лет в качестве учителей в семинарии23.
Наиболее успевающие ученики по ходатайству руководителя позже стали посещать занятия в Академии художеств. Некоторые из них, «полюбив художество, вышли из духовного звания и впоследствии сделались свободными художниками или даже академиками; другие же, поступив в священники, продолжают и до сих пор заниматься живописью», - писал Федор Григорьевич24.
Имели место случаи, когда из отдаленных епархий священников командировали специально в Академию. В частности, архиепископ Тобольский Георгий, осматривая церкви своей епархии, пришел к выводу, что «живопись во многих местах найдена весьма грубой». Потому он просил некоторых представителей духовенства, имеющих способности к рисованию, о помещении их в Императорскую академию художеств для обучения рисованию25.
Духовно-учебное управление также взяло на себя все заботы по оборудованию иконописного класса. Например, были приобретены краски, листовое золото, кисти и другие принадлежности, а также шкафы и столы. Для этих целей Семинарскому правлению была отпущена сумма до 300 руб. серебром на счет остаточных семинарских средств26.
В предложении Св. Синоду, датированном 1849 г., было сказано, что «для усовершенствования воспитанников собственно в иконописи, с изучением разных производств образного и стенного писания, необходимо более практических по сей части занятий и для сего, согласно мнению Солнцева, полезно было бы пригласить для обучения семинаристов, хорошо знающего свое дело и опытного иконописца, который мог бы заниматься с ними техническим образом сколь можно чаще и преподать им все нужные по сему предметы наставления»27.
К началу 1850-х годов было принято решение пригласить А.И. Короткова28 для преподавания технической стороны изготовления икон. Он, судя по многочисленным работам, «произведенным им в разных церквях Москвы и других городов (в удостоверении чего представлены и свидетельства), так равно по представленным им образцам своего искусства и по одобрительному о нем отзыву известного знатока Русского иконопи-сания и древностей Н.П. Сахарова, составившего прилагаемую программу технического обучения иконописанию, имеет достаточные познания для того, чтобы ознакомить воспитанников с правилами и приемами Русской церковной живописи, как иконной, так и стенной29.
А.И. Коротков приступил к исполнению обязанностей в апреле 1852 г. Он должен был преподавать уроки ежедневно, кроме выходных, и получать в виде платы 50 руб. серебром в месяц на счет остаточных сумм семинарии. В случае же недостатка средств -на счет Духовно-учебных капиталов. Для руководства он был снабжен программой технического учения иконописанию30. Коротков преподавал: 1) левкасное дело; 2) золочение; 3) составы красок и их приложение к иконописанию; 4) стенопись; 5) возобновление икон, а также учил главным правилам всех приемов иконописного рисования: «Ликов Господних, Богородичных и разных чинов Св. Угодников Божиих, прославляемых нашей Православной Церковью, и раскрашивания священных их облачений, согласно с Церковной Археологией и с текстом подлинника и историей иконописания Византийского и Российского, и вместе предварительного понятия об основных началах художественного иконописания»31. Однако вскоре Короткова уволили, так как он не понравился Солнцеву из-за неудовлетворительных успехов семинаристов. Тогда же по просьбе Солнцева стали приглашать по найму разных иконописцев, позолотчиков и столяров, которые были опытны в той или иной части иконного дела. Постоянно в них не было нужды, потому они работали временно. Для найма им была необходима рекомендация самого Ф.Г. Солнцева; они вели занятия под его непосредственным руководством. Платили им по предварительной с ними договоренности (с каждым отдельно) и по условию Семинарского правления из сумм, предназначенных ранее Короткову32. Среди приглашенных были: Богданов, Токарев, Любавин и Васильев33. Воспитанников, занимавшихся техническим учением, было обыкновенно от 10 до 15 чел.
С целью снятия копий с икон некоторые из воспитанников назначались в командировки в другие города. Например, «в 1852 г. в Новгородский Софийский Собор для копирования образов Софии Премудрости Божией и апостолов Петра и Павла; в 1857 г. одного из окончивших курс воспитанников прикомандировали к отправлявшемуся на Восток с набожною и ученою целью бывшему настоятелю нашей миссии в Иерусалиме,
архимандриту Порфирию, с зачислением ему таковой командировки в духовную училищную службу ... и с выдачею на путевые издержки 750 руб. серебром из духовных училищных капиталов».34
Справедливо предполагалось, что образцом для средневековых русских иконописцев служила древняя церковная византийская живопись. После падения Константинополя она уцелела преимущественно на Афоне. Остатки религиозной живописи остались там не в одних только иконах, но и во фресках. Чтобы сохранить и усвоить эти образцы, в 1853 г. Св. Синод предполагал отправить на Афон по указанию акад. Солнцева двух воспитанников Санкт-Петербургской духовной семинарии с поручением им «сделать точные и верные рисунки образцов древней живописи»35. Этому начинанию воспрепятствовали Крымская война 18853-1856 гг.36
По примеру Санкт-Петербургской семинарии, ввиду успешного обучения будущих пастырей, классы иконописания стали открываться повсеместно. В 1857 г. на запрос ректора Архангельской семинарии архимандрита Нила об условиях открытия класса иконописи Правление Санкт-Петербургской семинарии ответило, что: 1) принимаются только способные; 2) от общих занятий они не освобождаются; 3) определенного срока обучения иконописи и живописи не полагается, но большею частью ученик прекращает занятия по окончании курса богословских наук. Срок обучения в семинарии 6 лет37. На протяжении всех 1850-х годов в Санкт-Петербургскую духовную семинарию продолжали поступать сведения об открытии иконописных классов в других городах38. К 1 сентября 1859 г. классы иконописи существовали во многих епархиях России39.
В январе 1856 г. в Академии художеств по инициативе ее президента вел.кн. Марии Николаевны и ректора князя Г.Г. Гагарина также был создан класс иконописания с целью обучить художников «православной живописи согласно преданиям Церкви». Он просуществовал недолго ввиду того, что создатели класса и его учащиеся имели все же склонность к живописи западноевропейских образцов.
Таким образом, единственной попыткой в середине XIX столетия решить проблему обучения истинно православному иконописанию на государственном уровне стало создание в 1844 г. иконописного класса при Санкт-Петербургской духовной семинарии. В 1867г. там был введен новый устав, и класс иконописи закрыли. Однако ввиду очевидных успехов, оказанных учениками, семинарское правление нашло нужным ходатайствовать снова об открытии класса с января 1870 г. Занятия теперь велись во внеклассное время. Ф.Г. Солнцев уже не преподавал.
Деятельность Ф.Г. Солнцева была высоко отмечена правительством. В личном деле художника сохранилась запись, что «в награду отличной усердной службы по преподаванию иконописания в Санкт-Петербургской духовной семинарии Ф.Г. Солнцев Всемилостивейше пожалован кавалером ордена Св. Анны 2-й степени», а в 1861 г. - ордена Св. Владимира 3-й степени40.
Ф.Г. Солнцев всегда считал свою работу на Св. Синод одним из видов богослужения. Он был близок церковному клиру и, посещая храмы, часто молился в алтаре. От него не ускользало ничего, что касалось благоустройства церкви. Например, в одной из дневниковых записей, есть такие строки: «Храм хорошо расположен. Иконостас великолепен. Царские двери изящны, иконы расположены сообразно уставу Церкви, пение располагает к умилению»41.
К сожалению, с точностью определить судьбу икон, вышедших из иконописного класса семинарии с 1844 по 1867 г., не представляется возможным. Иконы не подписывались, так как выполнялись учениками, к тому же не было документации об их переда-
че в храмы. По этой же причине невозможно дать им искусствоведческий анализ. Но исходя из того, что они получали высокую оценку светских и духовных властей, можно с уверенностью предположить, что они были выполнены на высоком художественном уровне и отвечали всем канонам православной церкви.
Слишком короткий срок существования иконописного класса не позволял решить проблему унификации иконного дела полностью, о чем говорит то обстоятельство, что факт проникновения в православную икону иноверческих элементов волновал богословов не только в XIX в., но волнует и в наши дни. Однако изначально поставленная задача - воспитать иконописцев грамотных не только в живописи, но и в богословии - была частично выполнена и вклад акад. Ф.Г. Солнцева в ее разрешение был значительным.
1 История Санкт-Петербургской православной духовной семинарии (с обзором общих узаконений и мероприятий по части семинарского устройства (1809-1884 гг.) / Сост. А. Надеждин (Александр). СПб., 1895. С. 405-409; Очерки истории Санкт-Петербургской епархии / Ред.-сост. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычсв). СПб., 1994. С.113; Андреев А.Н. Живопись и живописцы главнейших европейских школ. СПб., 1857. С. 157-158; Сб. материалов по истории СПб. ими. Акад. художеств / Под ред. П.Н. Петрова, II (1865). С. 132, 167, 172; Булгаков Ф.И. Наши художники. СПб., 1890. Т. II. С. 176-180; Собко Н.П. Словарь русских художников, ваятелей, живописцев, зодчих, рисовальщиков. СПб., 1893-1899. Т. И; Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. СПб., 1900. Т. 30. С. 778-779; Русский биографический словарь / Изд-во А.А. Половцова. СПб., 1909. С. 70-80; Солнцев Ф.Г. Моя жизнь и художественно-археологические труды // «Русская старина». СПб., 1876. Т. XVI.
2 В церковной живописи стала постепенно стираться грань между мирским и богословским. Для
этого периода вообще было характерно сильное влияние европейских веяний. Широкой волной хлынули тогда на Русь произведения католического и протестантского искусства. Русские мастера стали широко использовать при росписи храмов копии, прориси и гравюры с западных оригиналов, заимствуя целые композиции (Успенский Л.А. Богословие иконы православной церкви. М., 1989. С. 278).
3 Филимонов Г. Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи // Сб. Об-ва древне-
русского искусства. 1873. С. 3-104.
4 Буслаев Ф.И. Общее понятие о русской иконописи // Соч. СПб., 1908. Т. I. С. 406.
5 Очерки истории Санкт-Петербургской епархии / Ред.-сост. Митр. Иоанн (Снычев). С. 113.
6 Тарасов О.Ю. Икона и благочестие // Очерки иконного дела в Императорской России. М., 1995. С. 258.
7 Там же. С. 147.
8 РГИА. Ф. 796. Оп. 126. Д. 1260. Л. 1, 1 об. (1845) - фонд Св.Синода.
9 Солнцев Ф.Г. Указ. соч. С. 299.
10 Извлечение из Отчета обер-прокурора Св. Синода за 1843 г. С. 63, 113 // История Санкт-Петербургской духовной семинарии.
"Там же. С. 405-406.
12 Возможно, П.П. Заболотский. В архивных документах и справочниках дана только фамилия.
13 РГИА. Ф. 796. Оп. 124. Д. 1829. Л. 3 об.
м Там же. Д. 1628. Л. 3,3 об.
15 Там же. Ф.789. Оп. 20. Д. 58. Л. 1 (1822), фонд А.Н. Оленина.
16 Там же. Оп. 126. Д. 403. Л. 1 (1845 г.).
17 Там же.
18 ГРМ, Отдел древнерусского искусства. Святцы (Ф.Г. Солнцев). Акварель, 21x18 см. 24 листа.
19 Солнцев Ф.Г. Указ. соч. С. 298.
20 Там же.
21 РГИА. Ф. 796. Оп. 130. Д.5 11. Л. 21.
22 Там же. Оп. 131. Д. 586. Л.1 об., 2.
23 Там же. Л. 4.
и Солнцев Ф.Г. Указ. соч. С. 299.
25 РГИА. Ф. 796. Оп. 131. Д. 586. Л. 10 об.', 11.
26 Там же. Оп. 124. Д. 1628. Л. 6, 6 об.
27 Там же. Оп. 130. Д. 51. Л. 1, 1 об., 3 (1849 г.).
28 Александр Иванович Коротков происходил из государственных крестьян Олонецкой губернии Петрозаводского уезда.
29 РГИА. Ф. 796. Оп. 130. Д. 511. Л. 2.
30 Там же. Л. 3 об.
31 Там же. Л. 8, 8 об.
32 Там же. Л. 31 ,32.
33 В документах фамилии даны без инициалов.
34 История ... С. 407, 408.
35 Постановления и распоряжения Св. Синода о сохранении и изучении памятников древностей (1885-1890) // Вестник археологии и истории. СПб., 1886. Вып. VI. С. 51.
36 Позже, в 1857 г., экспедиция все же состоялась. Ее возглавил архимандрит Порфирий Успенский, впоследствии преосвященный и член Московской синодальной конторы, а в помощниках у него были два ученика Санкт-Петербургской духовной семинарии. Часть издержек по экспедиции взяла на себя Академия художеств, а вторую часть - Св. Синод.
37 РГИА. Ф. 796. Оп. 138. Д. 1666. Л. 8.
38 Там же. Оп. 131. Д. 963. Л. 2; Ф. 796. Оп. 133. Д. 833. Л. 2 об.; Оп. 135. Д. 1161. Л. 3 об., 4; Оп. 138. Д. 1666. Л. 8 об.
39 Кроме Санкт-Петербургской, классы были открыты и в Могилевской, Кавказской, Харьковской, Киевской, Орловской, Пермской, Вятской, Тифлисской, Тамбовской, Архангельской Полтавской семинариях. Жалование, которое зависело от финансовых возможностей прихода, назначалось разное: от 124 до 572 руб. серебром в год (РГИА. Ф. 796. Оп. 140. Д. 1252. Л. 2).
40 Там же. Ф. 789. Оп. 14. Д. 10008-с, б/н. от 31.XII.1847.
41 ОР ГРАМ. Ф. 14. Д. 143. Л. 23-24.
Статья принята к печати 28 сентября 2006 г.
