CC BY
131Ю.А. БОРКО
ЕВРОСОЮЗ В XXI ВЕКЕ: ПРОШЛЫЕ УСПЕХИ - НЕ ГАРАНТИРУЮТ БУДУЩЕГО
Аннотация. В статье проанализированы исторические и современные тенденции развития Европейского союза. Изучена природа и последствия внутренних кризисов, которые ЕС пришлось преодолевать в течение последнего десятилетия. Внимание также уделено проблемам и перспективам расширения Европейского союза. Автором представлены возможные пути будущего развития ЕС.
Abstract. The article analyses historical and modern tendencies of the European Union development. It is also studied nature and consequences of internal crises, through which the EU was forced to overcome. The attention is also paid the problems and perspectives of the European Union enlargement. The author presented the possible ways of the future development of the EU.
Ключевые слова: Европейский союз, европейская интеграция, внутренние кризисы, расширение ЕС, безопасность, Украина.
Keywords: European Union, European integration, internal crises, the enlargement of the EU, security, Ukraine.
Что происходит с Европейским союзом или в Европейском союзе (кому как предпочтительнее)? Вопрос этот периодически возникает на телеэкранах, газетных и журнальных страницах. Шок, вызванный летом 2005 г. неожиданным провалом Договора о Конституции для Евросоюза на референдумах во Франции и Нидерландах [см.: Кавешников, 2004, с. 39-49], давно забыт и к перманентному кризисному состоянию ЕС уже успели привыкнуть. За рубежом и в России опубликовано множество статей и книг, в которых проанализированы причины и
последствия целой серии миновавших кризисов; с некоторыми их негативными последствиями Евросоюз не может справиться до сих пор. И все же остается впечатление недосказанности и даже недоумения, вызванного контрастом между динамичным развитием европейской интеграции во второй половине XX в. и нынешним состоянием ЕС, которое выглядит как аномалия по отношению к прошлому. Между тем сам собой рождается вопрос: что рассматривать как норму и что - как аномалию?
Опыт и уроки прошлого
Дело в том, что, чем дальше мы отдаляемся от рубежа, разделяющего минувший и нынешний века, тем больше у нас резонов утверждать, что это также граница между двумя эпохами в истории европейской интеграции. Закончилась эпоха западноевропейской интеграции, вершившейся в условиях холодной войны и биполярной системы. Началась эпоха действительно европейской интеграции в кардинально изменившемся глобальном и региональном (общеевропейском) пространстве. Если оценивать историю Европейского сообщества/союза в контексте более длительной исторической ретроспективы, то скорее аномалией выглядит первая эпоха. Многовековая история Европы как конгломерата национальных государств, постоянно враждовавших между собой, континента нескончаемых войн и перекраиваемых границ внезапно сменилась историей преобразования Западной Европы в зону мира, сотрудничества и интеграции. Возможно, применительно к этой новой Европе слово «аномалия» режет слух, но во всяком случае опыт и достижения ЕС с начала 1950-х годов и до конца столетия могут быть названы уникальным явлением не только в европейском, но и глобальном измерении: уникальным по факту своего рождения, по факторам своего успеха и результатам.
Конкретный проект интеграции родился в экстремальной ситуации, возникшей после окончания Второй мировой войны. Позади остался катастрофический опыт Европы, сотворенный ее ведущими государствами в первой половине XX столетия. Вся восточная и почти вся центральная ее части находились в тот
момент за «железным занавесом». Перед странами Западной Европы маячила перспектива стать объектом соперничества и потенциальным театром военных действий между США и СССР. На кону стояла судьба Европы как самостоятельного центра экономического и политического влияния в мире, судьба самой европейской цивилизации. Поистине гамлетовский вопрос: «Быть или не быть» Европе? Этим и был вызван взрыв европейского патриотизма в политических, интеллектуальных и даже деловых кругах этих стран. В этих условиях идея «единой Европы», прописанная в письменных источниках еще в начале XIV в., пришлась как нельзя кстати. Идея была интернациональной, в числе ее пламенных адептов были французы и итальянцы, немцы и англичане, голландцы и чехи, имена которых вписаны в историю их отечеств и Европы.
Критическая ситуация требовала решительных и неординарных действий, а сочетание нескольких благоприятных факторов способствовало успеху этих действий. Одним из важнейших факторов была холодная война. С одной стороны, она подвигла США на принятие дополнительных мер с целью укрепления европейского форпоста западного мира («план Маршалла», НАТО и американский «ядерный щит»). С другой стороны, она создавала дополнительный импульс к сплочению западноевропейских стран, в том числе к развитию интеграционных процессов «вширь» и «вглубь».
Не менее важным по своему значению фактором было то, что судьба этой идеи оказалась в руках нескольких выдающихся политических деятелей, осознававших критичность ситуации, в которой оказалась Западная Европа, сумевших выбрать практически реализуемый проект интеграции, а затем проявивших недюжинную политическую волю, необходимую для его выполнения. Все они родились в последней четверти XIX в.; все были свидетелями и участниками трагедий в Европе первой половины XX столетия; все были убеждены в том, что это никогда не должно повториться. Решающую роль среди них сыграли три человека: французский политический деятель, экономист и менеджер Ж. Монне, разработавший новаторский проект создания
Европейского сообщества угля и стали, а равно министр иностранных дел и бывший премьер-министр Франции Р. Шуман и канцлер только что созданной Федеративной Республики Германии К. Аденауэр. Ознакомившись с этим проектом и одобрив его еще до того, как он был обнародован, они обеспечили его принятие правительствами, парламентами и большей частью общественности обоих государств. Наконец, благоприятствовало успеху и то, что первоначально в проекте приняла участие компактная группа в составе шести государств, в наибольшей степени, хотя и по разным конкретным мотивам, заинтересованная в объединении как решающем условии превращения Западной Европы в зону мира и безопасности. Это была относительно однородная группа промышленно развитых стран, имевших много общего в историческом прошлом и входивших в ядро европейской цивилизации.
История триединого Европейского сообщества (ЕОУС - ЕЭС -Евратом) хорошо известна. Коротко, его участникам предстояло решить три императивные исторические задачи:
- покончить с националистическими распрями и войнами в Европе и превратить ее в зону устойчивого мира, безопасности и сотрудничества;
- укрепить и консолидировать европейские демократии, которым угрожал извне и изнутри уже не «призрак коммунизма», а реальный коммунизм в виде Советского Союза и коммунистического движения в самой Западной Европе;
- модернизировать западноевропейскую экономику и восстановить ее позиции на мировых рынках, используя выгоды интернационализации хозяйственных связей в западноевропейском регионе.
За 40 лет своего существования, с начала 1950-х до начала 1990-х годов, оно решило все три задачи. Достижения Сообщества были поистине революционными. Извечные враги, Франция и Германия (ФРГ), стали главной движущей силой интеграции, ее спаренным локомотивом. В 1963 г. они заключили первый в истории их взаимоотношений договор о дружбе и сотрудничестве [French-German, 1963]. Позже это событие было увенчано
символическим актом: недалеко от крепости Верден, у стен которой в Первую мировую войну полегло с обеих сторон более миллиона солдат и офицеров, было сооружено воинское кладбище, где были перезахоронены останки павших тогда, а также во Второй мировой войне немцев и французов1.
В те же десятилетия в большинстве стран Западной Европы были проведены фундаментальные реформы, по сути, преобразовавшие европейский капитализм времен Ч. Диккенса, В. Гюго и К. Маркса в новую, в каком-то смысле гибридную, общественную систему с регулируемой рыночной экономикой, договорными отношениями между организациями труда и капитала в рамках социального партнерства, активной социальной политикой государства, приоритетом закона и прав личности. Формально эти реформы не были частью интеграционного проекта, но они были органически связаны с ним, способствовали его реализации, укрепляя внутреннюю стабильность в странах-участницах и их взаимное доверие.
Растянувшийся на четыре десятилетия процесс создания таможенного союза, общего рынка товаров и, наконец, единого внутреннего рынка сыграл роль стимулятора модернизации экономики и ее роста. Сообщество к 1990-м годам вышло на первое место по объему внешней торговли и догнало США по величине ВВП, хотя продолжало отставать в уровне производительности труда, качестве и темпах научно-технического прогресса.
Самым уникальным в опыте Сообщества является то, что его участникам удалось выработать принципы и создать соответствующие механизмы, посредством которых они обеспечивали равновесие между общими и сепаратными интересами, находили и осуществляли практические решения, позволявшие сделать очередной шаг на длинном и не гладком пути интеграции. Решая свои императивные задачи, страны Западной Европы создали новую культуру межгосударственных и общественных отношений, главными элементами которой
1 Мне довелось посетить его в памятный день - 1 сентября 1989 г. и это осталось одним из самых сильных эмоциональных потрясений в моей жизни. - Прим. авт.
являются постоянный диалог, толерантность и готовность к конструктивным компромиссам. Это самый важный итог западноевропейской интеграции, сохраняющий свою концептуальную и практическую ценность в нынешний очень непростой период жизни Евросоюза. Другим ее важнейшим итогом является созданная за полвека система институтов, правовых норм, правил и процедур, благодаря которым функционировало Сообщество, осуществляли свою деятельность и взаимодействовали его многочисленные и разнообразные участники - от государств-членов до отдельных физических лиц. Эта система и накопленный ею практический опыт также унаследованы ЕС. Они изучаются и воспроизводятся в модифицированном виде в разных регионах современного мира.
Глубокие проблемы последнего десятилетия
За минувшие десять лет Европейский союз прошел через серию кризисов:
- институциональный (2005-2009);
- финансовый и экономический (2008-2009);
- внешних государственных долгов и нестабильности еврозоны (начался в 2010 г. и не преодолен по сей день);
- экономическую рецессию (2012-2013).
Конкретные причины и природа этих кризисов различны. Но у них есть общий знаменатель - инерция мышления, сформировавшегося в эпоху динамичного развития интеграции. В 1990-е годы и почти все следующее десятилетие ему были присущи два изъяна: с одной стороны, переоценка собственных сил, своей способности решать поставленные задачи и преодолевать возникшие трудности, с другой - недооценка масштаба перемен внутри ЕС и особенно в окружающем мире.
В ходе институционального кризиса «верхи» ЕС впервые на практике столкнулись с тем, что расширенный Союз преобразовался в разнородное объединение. Его участники различаются по всем основным параметрам - размерам, уровням экономического и социального развития, особенностям политических систем, географическому положению, историческим
судьбам, культуре. Резко возросли различия в национальных интересах. К тому же после окончания холодной войны явно ослабли дисциплинирующие узы блоковой солидарности.
Финансово-экономический кризис пришел из США в ЕС, но здесь он был усугублен внутренними диспропорциями Союза -асимметричностью единого экономического пространства, в котором сосуществуют страны с высоко- и среднеразвитыми хозяйствами, а также дисгармонией между валютным союзом и автономной экономической политикой участников еврозоны. Отдадим должное руководству государств-членов, особенно его высшим органам - Европейскому совету и Еврокомиссии. В критические моменты, когда возникала угроза финансового банкротства ряда государств и их выхода из еврозоны или даже из ЕС, им была оказана экстренная помощь. В итоге такая опасность сведена к минимуму. В столкновении двух тенденций - сплочения на основе принципа солидарности и конкуренции «национальных эгоизмов» - возобладала первая. Тем не менее ЕС пока не решил ни одну из главных проблем, порожденных экономическим кризисом: сокращения чрезмерной внешней задолженности большой группы стран; восстановления экономической стабильности; возобновления устойчивого роста экономики; заметного снижения уровня безработицы.
В сущности, Евросоюз пребывает в перманентном кризисном состоянии. Эта формула нуждается в расшифровке. Кризис, по определению, не может быть перманентным. Так что, по сути, имеется в виду одна из двух ситуаций - или предкризисная, или после выхода из кризиса, когда негативные последствия преодолеть не удается. Но в нынешнем состоянии ЕС присутствуют обе эти ситуации. Он шестой год пытается справиться с негативными последствиями минувшего кризиса и пока в этом не преуспел. В то же время он перегружен проблемами фундаментального характера, которые еще недавно отсутствовали или находились в латентной стадии. Все они порождены или обострены глобальными процессами, вызванными, с одной стороны, стремительным научно-техническим прогрессом, а с другой -коренными переменами в мире по сравнению с началом 1990-х
годов. В какой бы сфере жизнедеятельности ни действовали эти процессы, их следствием стала резко возросшая зависимость и уязвимость Евросоюза от внешнего мира. В его «верхах» впервые в полной мере это осознали, пожалуй, лишь после финансово-экономического кризиса.
Текущие заботы и фундаментальные проблемы
Фундаментальные проблемы, от решения которых зависит будущее Евросоюза, Европы в целом и даже европейской цивилизации, сконцентрированы в трех сферах - экономике, безопасности (в широком смысле этого понятия), межэтнических и межконфессиональных отношениях. Порядок, в котором они расставлены, не определяет их относительную важность в развитии ЕС. Здесь возможны разные точки зрения, и реальный их вес выяснится позже.
Блок экономических проблем включает не только то, что перечислено выше - «больная» Греция, внешние долги, стабилизация, возобновление устойчивого роста экономики, - но и ключевую для Евросоюза проблему: как противостоять тенденции к сокращению доли и роли Европы в мировой экономике? Ответом на этот вопрос была программа строительства новой конкурентоспособной и динамичной экономики, «основанной на знаниях» (Лиссабонская стратегия, 2000 г.) [^Ьоп.., 2000]. Но за минувшие 15 лет ЕС мало преуспел в ее выполнении, как и сменившей ее программы «Европа 2020» [Europe 2020.., 2015]. Корни неудач следует искать в реальных экономических, социальных и политических обстоятельствах. Европа по-прежнему значительно отстает от США в расходах на науку и внедрение новых технологий, в немалой степени из-за того, что европейский бизнес в целом менее мобилен и более осторожен в выборе инновационных проектов, чреватых риском. Для существенного повышения конкурентоспособности экономики стран - участниц ЕС надо решиться на проведение ряда непопулярных реформ, в том числе на пересмотр социальных стандартов, сокращение доли социальных расходов в государственных бюджетах и т.п. В некоторых странах Европейского союза такие попытки
предпринимались. Население отвечало на них массовыми акциями, за которыми следовали правительственные кризисы и досрочные выборы парламентов. Возвращаться к временам хронической социально-политической нестабильности не желают ни политические «верхи», ни деловые круги, ни население. Тормозит реализацию экономической стратегии ЕС и сохранившийся большой разрыв в национальных уровнях развития. Процесс экономической конвергенции, наблюдавшийся в 1990-е годы и в начале 2000-х годов, с наступлением кризиса застопорился. Возобновится ли он, когда и с какой интенсивностью, - мы не знаем. Так что решение этой фундаментальной задачи - отстоять место Европы в мировой экономике - надолго вошло в число важнейших направлений деятельности ЕС. Успех ему не гарантирован.
С точки зрения актуальности характеристику фундаментальных проблем ЕС в сфере безопасности следовало бы начать с анализа ситуации в Украине и противостояния между Россией и Евро-Атлантическим альянсом. Но в рамках данной статьи более логично рассмотреть эту ситуацию в общем контексте политики Евросоюза в сфере европейской и глобальной безопасности. Тенденция к расширению его компетенции в этой области проявилась в начале 1990-х годов и была инициирована названными выше коренными переменами в мире. В соответствии с Маастрихтским (1992) и Амстердамским (1997) договорами были учреждены два новых направления его деятельности - Общая внешняя политика и политика безопасности (ОВПБ) и Европейская политика безопасности и обороны (ЕПБО). В 2011 г. была создана Европейская служба внешнеполитической деятельности как механизм осуществления ОВПБ, функционально аналогичная министерству иностранных дел. Эти решения можно интерпретировать и как стремление устранить контраст между двумя ипостасями ЕС - «экономического гиганта», но «политического карлика». Следует упомянуть и другие проявления этой тенденции (включение Шенгенской системы в общее законодательство ЕС, все более активное участие
Еврокомиссии в решении задач энергетической безопасности и т.д.).
Активность и роль ЕС как субъекта мировой политики, несомненно, возросла. Это, в частности, отразилось и на статусе его миссий в более чем 130 государствах - членах ООН; они именуются теперь представительствами не Комиссии ЕС, а Евросоюза как такового. Но ЕС не вышел на тот уровень престижа и влияния, который он имеет в международных экономических отношениях. Во-первых, его участники ревностно оберегают свой суверенитет в области внешней политики и обороны. Это особенно относится к Франции, Великобритании и Германии, воспринимающих себя прежде всего как самостоятельных субъектов мировой политики и лишь во вторую очередь - как участников ОВПБ и ЕПБО. Активную и самостоятельную внешнюю политику проводят и другие государства - Италия, Испания, Польша, Швеция и т.д. Во-вторых, внешнеполитические приоритеты стран ЕС не идентичны, в своем подходе к конкретным событиям на мировой арене они подчас расходятся и даже занимают полярные позиции. Так было в 2003 г., когда одни государства-члены поддержали вторжение американской армии в Ирак, а другие - эту акцию осудили, и в 2011 г., когда официальные Лондон и Париж решили начать военно-воздушную операцию против режима Каддафи в Ливии, а власти ФРГ отмежевались от участия в ней [Арзаманова, 2011, с. 1113]. В таких случаях Евросоюз вообще не может осуществлять общую внешнюю политику из-за отсутствия консенсуса.
Среди конкретных инициатив в рамках ОВПБ, призванных укрепить безопасность Европы, пожалуй, самой неудачной была идея создания «пояса добрососедства» на его внешней периферии. Ее воплощением стали две программы: «Евро-Средиземноморского партнерства» (ЕАП), участниками которых были 10-12 стран Северной Африки и Ближнего Востока, и «Восточного партнерства» (ВП) с участием шести постсоветских государств. Оба проекта предусматривали помощь Евросоюза, в том числе экономическую и финансовую, при условии осуществления партнерами системных реформ на основе европейских ценностей демократии, законности и приоритета прав человека. В цели
партнерства входило заключение двусторонних соглашений об ассоциации с перспективой введения безвизового режима и создания зоны свободной торговли. В 1993 г. такие условия партнерства - помощь в обмен на реформы - была предложена странам Центральной и Восточной Европы.
В качестве «призов» им была обещана значительная экономическая помощь, а на финише - вступление в ЕС, что полностью соответствовало их собственным устремлениям. В 20042007 гг. они стали членами ЕС. В 2000-е годы тот же принцип -помощь в обмен на реформы - был предложен в рамках программ ЕАП и ВП. Но это страны либо иной цивилизации, как в случае ЕАП, либо с иной, отличной от Западной Европы исторической судьбой и обусловленными ею традициями, как во втором случае. К тому же в обоих случаях ЕС предложил единую программу государствам, различавшимся по важнейшим параметрам, а также историей своих отношений с ним. Так что шансы на успех обеих программ партнерства были изначально невысокими.
Ныне общепризнано, что обе программы провалились. Детонатором в обоих случаях явились события в государствах-партнерах. В ряде стран Южного Средиземноморья запредельного уровня достигла социальная и политическая нестабильность, повлекшая за собой их фактический распад и гражданские войны, инициатором которых стали организации исламских фундаменталистов. Свой вклад в дестабилизацию внесли также военные действия США против неугодных им политических режимов (Ирак, Ливия, Сирия), предпринятые при поддержке и участии ряда государств - членов Евросоюза, несмотря на оппозицию других его членов. В итоге ЕС получил в регионе ЕАП зону высочайшей нестабильности, откуда исходит угроза его собственной безопасности.
Корни провала ВП уходят в острейший кризис в Украине, вызванный банкротством экономической политики государства и длительным расколом ее политических и деловых кругов на проевропейски и пророссийски ориентированные группы. А роль детонатора сыграли драматические события, начиная с попытки ЕС во что бы то ни стало подписать на саммите ВП в Вильнюсе
(ноябрь 2013 г.) соглашение об ассоциации с Украиной и кончая открытым противостоянием России и альянса США-ЕС, последовавшим за известными событиями в Крыму и на востоке Украины. Эти события поставили крест на программе «Восточного партнерства».
Евросоюз не намерен отказываться от обеих программ. Это не в его правилах. Решение об их реформе принято. Сумеет ли официальный Брюссель разработать реалистичные и приемлемые для всех государств-партнеров программы партнерства - вопрос открытый. В лучшем случае это будут исключения, а не общее правило, и это займет уйму времени.
Между тем ситуацию в странах Северной Африки, Ближнего Востока и в Восточной Украине иначе как катастрофической не назовешь. Ее определяют автоматные очереди и орудийные залпы. События в Украине вернули Европу в, казалось бы, забытое состояние конфронтации между Западом и Россией. ЕС и Россия ввели взаимные экономические санкции, приносящие им огромные потери, свертываются торговля, взаимные инвестиции и кооперационные связи в промышленности, заблокированы механизмы взаимодействия в рамках Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Действовавшая 40 лет система европейской безопасности лежит в руинах, и ее воссоздание в новых условиях и на новой основе становится первейшей задачей для всех ее участников, прежде всего - России и Евросоюза. Одновременно перед ним встала задача укрепления своей безопасности от угрозы, исходящей также из Северной Африки и Ближнего Востока.
В этой связи перед ЕС заново встал вопрос о состоянии и роли ЕПБО. С момента учреждения этого механизма прошло четверть века, но самостоятельной военной силой Евросоюз так и не стал. Ничего не сделано и для того, чтобы увеличить его вес и влияние в НАТО. Теперь в ответ на последние события в Европе вспомнили о давней и надолго забытой идее создания европейской армии. Европейцам, давно привыкшим жить под прикрытием американского «ядерного щита», предстоит резко увеличить военные расходы, а их политическим лидерам придется затратить немало усилий, чтобы убедить своих избирателей в необходимости
такой жертвы. Но главной, фундаментальной для ЕС проблемой является создание новой общеевропейской системы безопасности при непременном участии России, и первым шагом на пути к решению этой задачи должно стать возобновление регулярного политического диалога между официальными Брюсселем и Москвой. Это стратегическая задача Евросоюза на ближнюю и дальнюю перспективу. И от того, когда и как она будет решена, в немалой степени зависит его собственная судьба.
В число императивных стратегических задач ЕС входит борьба с международным терроризмом, противодействие росту влияния исламского фундаментализма и миротворческая миссия на Ближнем и Среднем Востоке. Эти три задачи взаимоувязаны. Несмотря на все усилия, а они действительно предпринимались Евросоюзом, заметных успехов на этом поприще он не добился. Это не вина его, а беда. За последние 15 лет влияние исламского фундаментализма и масштабы его террористической деятельности резко выросли. Борьба с этим злом, ставшим главной угрозой всему человечеству, требует консолидации всех государств, независимо от того, какова система их ценностей и каков их общественный строй. Для Европы эта угроза крайне чувствительна, потому что в ряде европейских стран метастазы исламского фундаментализма дают знать о себе уже сейчас. Они проникают вместе с потоком эмигрантов из мусульманских стран. Так возникла еще одна связка фундаментальных проблем - международная миграция и ее воздействие на межэтнические и межконфессиональные отношения в ЕС и Большой Европе.
С миграцией Европа знакома испокон веков. Нынешняя глава в ее истории началась в 1950-е годы, когда западноевропейские страны, вступив в период экономического роста, столкнулись с острым дефицитом рабочей силы, особенно неквалифицированной. За прошедшие 60 лет в этой сфере жизни изменилось все. Расчет на то, что политика «открытых дверей» для иностранных гастарбайтеров носит временный характер, не оправдался, и международная миграция стала постоянным фактором развития этих стран и ЕС в целом. Изменились его концепция иммиграционной политики и, соответственно, его
законодательство, регулирующее условия труда и жизни иммигрантов, а также их гражданский статус. Наконец, радикально изменился их этнический и конфессиональный состав; основной поток иммигрантов идет из Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока. Эта тенденция обозначилась в 1990-е и усиливалась из года в год. В последнее время поток иммигрантов превратился в лавину людей, главным образом из стран, охваченных войной и стоящих перед дилеммой: либо бегство, либо гибель от бомб и снарядов, насилия и голода. В 2014 г. в Европу прибыло более 600 тыс. иммигрантов, в 2015 г. - столько же за январь-август [С начала.., 2015]. По оценкам экспертов, их число может увеличиться до 1 млн ежегодно. Ситуация вышла из-под контроля, и Евросоюз, а также не входящие в него европейские страны предпринимают экстренные меры, призванные восстановить действовавшую систему регулирования легальной иммиграции и остановить поток нелегалов, определить местожительство мигрантов и помочь в их обустройстве.
Международная миграция в Европу превратилась в острейшую и долговременную проблему, и суть ее состоит в том, что подавляющая часть иммигрантов будет прибывать из мусульманских стран. По официальным данным, в настоящее время мусульманская диаспора в странах ЕС насчитывает 20 млн человек, а с учетом нелегальной иммиграции ее численность оценивается в 30-35 млн, или 7% населения Евросоюза. При нынешних показателях рождаемости в мусульманском населении, а также темпах его прироста за счет иммигрантов численность мусульманской диаспоры может возрасти до 70-75 млн, а ее доля в населении Европы - до 12-12,5%. В Европе к середине 2010-х годов насчитывалось приблизительно 7 тыс. мусульманских организаций [Хенкин, Кудряшова, 2015, с. 145]. Это вроде бы немного, если не принимать во внимание главную особенность ее расселения. В отличие от других диаспор, возникших в Западной Европе (греческой, польской, русской и т.д.), первое поколение иммигрантов-мусульман с самого начала расселялось компактно, образуя в предместьях крупных городов своего рода «резервации», в которых они воссоздали порядки, обычаи и культуру своей
родины. То, что было ими создано, унаследовали их дети и внуки, родившиеся и выросшие уже в Европе, но сохранившие верность традициям прародины. Поэтому здесь не «сработали» ни концепция социальной и культурной интеграции иммигрантов, ни заменившая ее концепция мультикультурализма, которая была провозглашена 25-30 лет назад, а ныне почти единодушно объявлена провалившейся. Такая оценка представляется слишком категоричной. Преобразование Европы в многорасовое сообщество, где будут мирно сосуществовать две мировые религии и основанные на них культуры, требует длительного времени. Политике, основанной на концепции мультикультурализма, противопоказана поспешность, и первые значительные успехи в ее реализации, возможно, проявились бы через несколько десятилетий, если не к концу нынешнего века.
Но до этого надо дожить. А пока что в Европе обозначились две тревожные тенденции. С одной стороны, экспансия исламского фундаментализма, заявившего о себе серией террористических акций в европейских столицах. Его цель - господство в мусульманской диаспоре и вербовка молодежи для организации массового террора в Европе. О том, как это будет выглядеть, европейцы теперь знают, глядя на экраны телевизоров, где одна за другой возникают картины зверств, творимых боевиками так называемого «Исламского государства». С другой стороны, рост национализма, правого и левого радикализма в среде коренного население европейских стран. Истоки развития этой тенденции различны. Отчасти она является следствием минувших кризисов, сложных отношений между государствами - членами ЕС и его институтами, между различными группами государств; следствием растущего недоверия населения к брюссельской евробюрократии, навязывающей, по его мнению, национальным правительствам чересчур жесткую экономическую и социальную политику. Но основным стимулятором этой тенденции является возросший приток иммигрантов из мусульманских стран. Они воспринимаются большинством коренных европейских жителей как «чужаки». Контакты с ними устанавливаются с трудом из-за языковых, ментальных и психологических барьеров. После
террористических акций в Европе и ретранслированных европейскими СМИ призывов исламских фундаменталистов к «джихаду» против всех «неверных», типичный рядовой европеец склонен видеть в каждом иммигранте-мусульманине скрытого террориста. В силу этих обстоятельств растущая поддержка национализма и радикализма автохтонным населением европейских стран представляется пока неизбежной и потенциально взрывоопасной.
Сравнение трех сфер жизнедеятельности Евросоюза, в которых возникли или обострились проблемы фундаментального характера, делает очевидной еще одну асимметрию, присущую его нынешнему состоянию. И степень интегрированности ЕС в этих сферах, и степень его готовности к решению фундаментальных проблем далеко не одинаковы. Он и сегодня остается прежде всего экономическим объединением, поднявшимся на высшую ступень экономической интеграции. Здесь есть стратегия, есть институты и проверенные методы, посредством которых она осуществляется. Иная ситуация - в двух других сферах.
Решению стратегических задач ЕС в области внешней политики и безопасности воспрепятствовали, как было отмечено выше, с одной стороны, кардинальные перемены в международной обстановке, с другой - ошибочность самой стратегии. Она требует полного обновления. Но этого недостаточно. Коренная слабость ЕС в этой сфере обусловлена стагнацией процесса политической интеграции. Он так и не преобразовался в Европейскую федерацию или конфедерацию, с последующим перераспределением полномочий в ОВПБ-ЕПБО между Евросоюзом и его государствами-членами в пользу первого. Лишь при этом условии он станет полноценным субъектом мировой политики и будет воспринят в этом качестве другими ее важнейшими участниками.
Что касается процессов в сфере межэтнических и межконфессиональных отношений, то они имеют собственную логику развития, и их связи с интеграционными процессами носят более сложный характер. Взаимосвязи в ЕС на политическом, общественном и личном уровнях растут из года в год, но
признаков срастания национальных обществ в европейскую общность пока не видно. В Европе национальные общества формировались веками, они очень устойчивы и разительно отличаются друг от друга. Если тенденция к их интеграции обозначится, то очень нескоро. Но проблемы, возникшие в области международной миграции, в отношениях между мусульманской диаспорой и коренным населением, как и его поворот в сторону национализма и радикализма, решать надо безотлагательно. Они стали главной внутренней угрозой стабильности и развитию Евросоюза. Его высшим органам и правительствам входящих в него государств предстоит разработать комплексную стратегию решения этих проблем, адресованную всем политическим партиям и общественным организациям, выражающим интересы коренного населения и этнических меньшинств, и определить, какие инструменты и методы необходимы для ее осуществления.
Перспективы: быть ли Европейскому союзу?
История ЕС представляет собой двуединый процесс углубления и расширения интеграции. Что касается первого, то развитие экономической интеграции как ее эволюции от первичной к высшей стадии - завершилось. Высшая стадия -экономический и валютный союз - достигнута. Главным содержанием процесса дальнейшего углубления экономической интеграция являются теперь совершенствование и повышение эффективности функционирования ЭВС, его адаптация к научно-техническому прогрессу и тенденциям развития мирового хозяйства, а также расширение еврозоны вплоть до слияния или максимального сближения с границами Евросоюза. Перспектива углубления политической интеграции очень неопределенна. Более того, после провала договора о Конституции и расширения полномочий ЕС в сфере экономики, вызванного минувшим кризисом, вероятность дальнейшего развития политической интеграции снизилась до минимума. Сопротивляются этому и «верхи», и «низы» многих, если не большинства, государств -членов Европейского союза. Главное внимание будет уделено усилению координаций их действий во внутренней и внешней
политике, включая и сферу безопасности. Перспективы дальнейшего расширения европейской интеграции более ясны. Из семи признанных кандидатов на вступление в ЕС шансы пяти государств - Албании, Сербии, Македонии, Черногории и Боснии и Герцеговины - выглядят благоприятными, но вступить они смогут только после 2020 г. На этом расширение Европейского союза, вероятно, и закончится. Включенное в список Косово не будет принято до тех пор, пока его не признают как суверенное государство все участники ЕС, а некоторые из них упорно не желают сделать это. Турция, которая является самым давним претендентом на вступление, не будет принята в ЕС никогда. Перспектива увеличения численности мусульманской диаспоры сразу на 80 млн человек представляется большинству коренных европейцев ужасающей. На членство в ЕС претендуют также Украина и Молдова, но недавно официальным Брюсселем было объявлено, что в качестве потенциальных кандидатов на вступление они не рассматриваются. Из трех европейских стран, остающихся вне Евросоюза, Исландия недавно объявила, что она пересмотрела свою позицию и вступать в него не намерена. Норвегия и Швейцария интегрированы в европейское экономическое пространство, вступили в Шенгенскую систему, и это их вполне устраивает.
Евросоюз обладает большим запасом прочности, но его будущее не гарантировано. Внешними обстоятельствами с летальным для него исходом могут быть катастрофические события глобального масштаба - глубочайший кризис мирового хозяйства, многократно превосходящий кризис 2008-2009 гг., или третья мировая война. Пока их вероятность, похоже, невелика. Тем не менее в его составе и конфигурации не исключены перемены. Греция может выйти по крайней мере из еврозоны, а Великобритания - из Евросоюза. При определенных условиях возросшая дифференциация между государствами-членами может привести к фрагментации ЕС, когда одни государства, решившие форсировать интеграционный процесс и не добившиеся согласия других, учредят предусмотренную в Лиссабонском договоре группу «продвинутого сотрудничества» в какой-нибудь из
важнейших областей интеграции. Это не будет расколом, но определенно трещиной в конструкции ЕС. Тревожным симптомом является также резко изменившееся восприятие Евросоюза населением. По данным опросов общественного мнения, проведенных службой Евробарометр в 27 государствах - членах ЕС, весной 2007 г. доверяли ему как организации 57% опрошенных, не доверяли - 15%. Весной 2013 г. эти показатели почти сравнялись, соответственно - 31 и 29%. В первые месяцы 2015 г. доля доверяющих увеличилась до 40%, недоверяющих - снизилась до 19% [Standard, 2015, с. 6-7]. Возросшее доверие к высшим институтам ЕС в большой мере вызвано возобновлением экономического роста, но к докризисным временам этот показатель так и не вернулся. Как повлияет на эти показатели поток нелегальных иммигрантов, обрушившийся на страны Евросоюза в 2014-2015 гг., покажут ближайшие опросы. Еврооптимизма обществу эти события явно не добавят, так что следует ожидать, скорее, нового всплеска европессимистических настроений. Образ «единой Европы» тускнеет и расплывается.
В отдаленной перспективе, видимо, к середине или во второй половине XXI в., самой серьезной угрозой существованию Евросоюза может стать существенный сдвиг в соотношении численности между коренными европейскими народами и мусульманской диаспорой. Последняя, как уже отмечено выше, растет гораздо быстрее. С недавних пор в Европе заговорили о «втором нашествии варваров», которые могут разрушить нынешнюю «единую Европу», а вместе с ней и европейскую цивилизацию, как когда-то первое нашествие разрушило Римскую империю и похоронило античную культуру. Оставим в стороне тему цивилизации, но судьба ЕС в огромной, может быть, решающей степени будет зависеть от того, окажутся ли его руководители, национальные правительства и общественные силы состоятельными в их противодействии рвущемуся в Европу исламскому фундаментализму. И у него есть здесь неисчерпаемый потенциальный ресурс - мусульманская молодежь, особенно юноши и молодые мужчины, не получившие должного образования, не обученные профессии и не приученные к труду.
Они не знают, на что употребить свою энергию, и восприимчивы к радикальным лозунгам фундаменталистов, призывающих разрушить «до основания» чужой европейский мир. Отстоять и сохранить этот мир европейские власти и общество смогут только вместе с противниками фундаменталистов в мусульманской диаспоре. И это противостояние, скорее всего, будет сопровождаться коллизиями и трагедиями. Словом, европейским государствам предстоит выдержать самое тяжелое испытание за всю историю их интеграции.
Всё сказанное - не реквием по Евросоюзу. В пользу его существования и, если сложатся более благоприятные условия, возобновления его динамики действуют три важнейших фактора. Во-первых, за свою 60-летнюю историю ЕС выдержал не одно испытание на прочность и накопил бесценный опыт. Во-вторых, входящие в него страны находятся в состоянии глубочайшей взаимозависимости. В-третьих, отстоять свою самостоятельность, сохранить достойное место в мировой экономике и обеспечить свою внутреннюю и внешнюю безопасность они могут только сообща. Как будут соотноситься эти факторы с политикой Евросоюза, с его способностью решать рассмотренные выше фундаментальные проблемы, предсказать невозможно. Слишком много переменных факторов и неопределенностей.
Сегодня и завтра Евросоюза: Что это означает для России?
За минувший год, с марта 2014 г. до марта 2015 г., отношения между ЕС и Россией радикально изменились. 20-летний период партнерства сменился противостоянием. Даже при благополучном исходе нынешнего кризиса и конфликта в Украине к прежним отношениям они не вернутся. Кроме конкретных разногласий препятствуют этому полная утрата взаимного доверия в «верхах» и негативное восприятие друг друга в «низах», рост антироссийских настроений - там, антиевропейских - здесь. В России внешнюю политику руководства страны критикует проевропейски настроенная либерально-демократическая оппозиция, но шансов выиграть грядущие парламентские и президентские выборы у нее
нет. Так что первый принципиально важный итог минувшего года состоит в том, что отныне и надолго ЕС и Россия будут воспринимать друг друга прежде всего как противники и лишь во вторую очередь - как партнеры. С этим связан и второй итог -пересмотр места ЕС и России в списках их приоритетных партнеров. Практически обе стороны стремятся к уменьшению экономической взаимозависимости; раньше она рассматривалась как основа стратегического партнерства. Президент Путин несколько лет назад объявил о перемещении центра экономических и политических интересов России в Азиатско-Тихоокеанский регион. В свою очередь, ЕС предпринимает меры к тому, чтобы снизить энергетическую зависимость от России. Теперь оба процесса будут ускорены.
Соответственно, радикально меняется подход к взаимоотношениям. В силу вступает правило: чем хуже противнику, тем лучше для нас. Брюссель ввел экономические санкции против России, она ответила введением эмбарго на экспорт из стран ЕС продовольствия. Обе стороны несут потери, исчисляемые десятками миллиардов евро, теперь приходится раздумывать над тем, как выйти из этого положения. Анализ вариантов выхода остается за рамками статьи. Но ситуация вынуждает сделать важный вывод: действия, предпринятые в расчете на короткий срок и быстрый результат, становятся бумерангом, как только выясняется, что расчет был ошибочным. Очевидно, этот вывод следует иметь в виду, когда речь идет о будущем.
Если говорить о среднесрочной перспективе, в пределах 1520 лет, ЕС и Россия останутся важнейшими экономическими партнерами, а также важными политическими партнерами, заинтересованными в обеспечении европейской безопасности и сотрудничестве в сфере глобальной безопасности. Концепция партнерства, положенная в основу Соглашения, принятого в 2004 г., как и Концепция стратегического партнерства, декларированного в документах саммитов ЕС-Россия в 2001-2003 гг., перечеркнуты недавними событиями. Так что обеим сторонам придется разработать новую стратегию взаимоотношений. В
Брюсселе уже заявили о таком намерении, предстоит это сделать и официальной Москве. Что касается более отдаленной перспективы, скажем, к середине XXI в., то строить какие-либо прогнозы, касающиеся отношений между Россией и ЕС - занятие бессмысленное. В каком состоянии будут находиться они и какова будет глобальная ситуация, мы не знаем. Но вряд ли можно усомниться в том, что упомянутые выше деструктивные процессы, которые поставят под угрозу стабильность и даже само существование Евросоюза, негативным образом скажутся и на России. И обратно, дестабилизация и угроза целостности России окажет самое негативное воздействие на Европу. Иными словами, стабильность и устойчивое развитие одной части Европы является непременным внешним условием стабильности и устойчивого развития другой ее части. Расчет на то, что интеграция России в структуры Азиатско-Тихоокеанского региона (ШОС, АТЭС и т.д.) сделает ее независимой от того, что происходит к западу от нее, несостоятелен. 90% ее населения проживают в европейской части и прилегающей к ней Западной Сибири. Их первейший интерес заключается в поддержании добрососедских и взаимовыгодных отношений с Европой во всех сферах жизни, а равно - в обеспечении безопасности. Оптимальным для России остается, как в прошлом, многовекторное и сбалансированное сотрудничество с главными партнерами в Европе и Азии.
Список литературы
Арзаманова Т.В. Позиция Германии во время ливийского кризиса-2011: Новая внешнеполитическая стратегия или предвыборный маневр? / / Европейская безопасность: События, оценки, прогнозы. - 2011. - № 26 (42). -С. 11-15.
Кавешников Н.Ю. Конституция Европейского союза: Неопознанный политический объект приближается / / Космополис. - 2004. - № 4 (10). -С. 33-52.
С начала года в Европу прибыло почти 600 тысяч беженцев. - 2015. -13 октября. - Режим доступа: http://novostimira.com/novosti_mira_ 161665.html (Дата обращения - 01.10.2015.)
Хенкин С.М., Кудряшова И.В. Интеграция мусульман в Европе: Политический аспект / / Полис. - 2015. - № 2. - С. 137-155.
Europe 2020 (Strategy). - 2015. - 23 June. - Mode of access: http://ec. europa.eu/europe2020/index_en.htm (Дата обращения - 15.09.2015.)
French-German treaty of 22 January 1963. - Mode of access: http://www.fransamaltingvongeusau.com/ documents/dl2/h6/2.6.3.pdf (Дата обращения - 15.09.2015.)
Lisbon European Council, 23 and 24 March 2000. Presidency conclusion. -Mode of access: http://www.europarl.europa.eu/summits/lis1_en.htm (Дата обращения - 15.09.2015.)
Standard Eurobarometer 83. Spring 2015. Public opinion in the European Union: First Results. - 42 p.
