CC BY
330
УДК 327 Юрий БОРКО
ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ В XXI ВЕКЕ: ТЕКУЩИЕ ДЕЛА И ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ1
Десять лет существования Евросоюза, прошедших с момента его последнего масштабного расширения, позволяют сделать вывод о том, что в 2004 г. завершилась эпоха стремительного развития и беспрецедентных успехов европейской интеграции, и началась новая эпоха её развития. Когда и как она завершится, мы не знаем, но есть много оснований утверждать, что она выглядит контрастом в сравнении с первой эпохой.
Учитывая опыт последних десяти лет и нынешнее состояние ЕС, мы вправе сделать ещё один вывод, а именно: европейская интеграция состоялась благодаря уникальному совпадению нескольких стимулировавших и благоприятствовавших ей факторов. Первый из них - фактор негативного свойства: катастрофический для Европы итог первой половины XX века не оставил для ведущих западноевропейских демократий иного выбора, кроме как попытаться воплотить в жизнь многовековую идею единой мирной и солидарной Европы ("европейской идеи"). К важнейшим стимулирующим факторам следует отнести холодную войну, активное участие США в европейских делах и их поддержку интеграции и реформ в Западной Европе (план Маршалла, НАТО и американский "ядерный щит"), глубокие реформы, позволившие обновить и укрепить западноевропейский капитализм. Наконец, следует упомянуть ещё один уникальный фактор - солидарность группы выдающихся государственных деятелей в ведущих и малых странах Западной Европы, сыгравших решающую роль в разработке и осуществлении интеграционной стратегии.
Не буду задерживаться на всех этапах развития Европейского сообщества. Отмечу лишь, что к началу 1990-х годов было завершено строительство Таможенного союза и выполнена программа создания единого внутреннего рынка. Число участников Сообщества удвоилось - с "шестёрки" до 12. Не будь итоги его 40-летней истории столь впечатляющими, возможно, оно и не решилось бы на принятие новой, весьма амбициозной стратегии развития. Но к этому его руководителей в не
1 Данный материал сделан на основе выступлений на Учёном совете в ИЕ РАН 1.10.2014 г.
© Борко Юрий Антонович - д.э.н., профессор, руководитель Центра европейской документации/информационного центра ЕС ИЕ РАН. Адрес: 125993, Москва, Моховая ул., 11/3. E-mail: [email protected] Ключевые слова: Европейский Союз (Евросоюз ЕС), интеграция, фундаментальные проблемы, экономика, безопасность, международная миграция, межэтнические отношения. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope320150716
меньшей мере побудили и фундаментальные перемены в мире, происшедшие на рубеже 1980-1990-х годов - окончание холодной войны, крах коммунизма в Восточной Европе и Советском Союзе и его распад. Они были восприняты в ЕС как открытие нового пространства возможностей для продвижения по пути углубления и расширения интеграции, её трансформации из de facto западноевропейской в реально европейскую. В 1992 г. была принята программа строительства экономического и валютного союза (ЭВС), в 1993 г. - программа подготовки к вступлению в Европейский Союз десяти государств Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). В истории ЕС начался период триумфального шествия к поставленным целям. В 2002 г. была завершена программа создания ЕВС, в 2004 г. членами ЕС стали сразу десять государств - восемь из региона ЦВЕ плюс Кипр и Мальта. Кульминацией шествия должна была стать ратификация уже подписанного Договора о Конституции для Европы, который должен был заменить все подписанные ранее базовые договоры и стать прелюдией к грядущему преобразованию ЕС в Европейскую федерацию. Провальные результаты референдумов во Франции и Нидерландах (май - июнь 2005 г.) вызвали шок в Евросоюзе. Сегодня они выглядят как рубеж между двумя его эпохами.
Муки последнего десятилетия
За минувшие десять лет ЕС прошёл через серию кризисов: институциональный (2005-2009), финансовый и экономический (2008-2010), государственных долгов и нестабильности еврозоны (начался в 2010 г. и не преодолен по сей день), экономическая рецессия (2012). Конкретные причины и природа этих кризисов различны. Но у них есть общий знаменатель - инерция мышления, сформировавшаяся в эпоху динамичного развития интеграции. В 1990-е годы и почти всё следующее десятилетие ЕС были присущи два изъяна: с одной стороны, переоценка собственных сил, своей способности успешно решать поставленные задачи и преодолевать возникшие трудности, с другой - недооценка масштаба перемен как внутри ЕС, так и в окружающем мире.
В ходе институционального кризиса "верхи" ЕС впервые на практике столкнулись с тем, что расширенный Союз преобразовался в разнородное объединение. Его участники различаются буквально по всем параметрам - размерам, уровням экономического и социального развития, особенностям политических систем, географическому положению, историческим судьбам, культуре. Соответственно, возросли различия в национальных интересах. К тому же после окончания холодной войны явно ослабли дисциплинирующие узы блоковой солидарности.
Финансово-экономический кризис пришел в ЕС из США, но здесь он был усугублен внутренними диспропорциями Союза - асимметричностью единого экономического пространства, в котором сосуществуют страны с высоко- и среднеразвитыми хозяйствами, а также дисгармонией между валютным союзом и автономной экономической политикой участников еврозоны. Отдадим должное руководству государств-членов, особенно его высшим органам - Евросовету и Комиссии. В критические моменты, когда возникала угроза финансового банкротства ряда государств с последующим их выходом из еврозоны и даже из ЕС, им была оказана экстренная помощь. В итоге такая опасность сведена к минимуму. В столкновении двух тенденций - сплочение на основе принципа солидарности и конкуренция национальных эгоизмов - возобладала первая. Тем не менее ЕС пока не решил ни одну из главных проблем, порожденных экономическим кризисом, - сокращение чрезмерной внешней задолженности большой группы стран, восстановление экономической стабильности, возобновление устойчивого роста экономики и существенное снижение уровня безработицы.
В сущности, Евросоюз пребывает в перманентном кризисном состоянии. Эта формула нуждается в расшифровке. Кризис, по определению, не может быть перманентным. Так что, по сути, имеется в виду одна из двух ситуаций: или предкризисная, или после выхода из кризиса, когда негативные последствия преодолеть не удаётся. Но в нынешнем состоянии ЕС присутствуют обе эти ситуации. Он шестой год пытается справиться с негативными последствиями минувшего кризиса, и пока он в этом не преуспел. В то же время Евросоюз перегружен сегодня проблемами фундаментального характера, которые в предшествующую эпоху отсутствовали или находились в латентной стадии. Их объединяет то, что все они порождены или обострены глобальными процессами, которые вызваны, с одной стороны, стремительным научно-техническим прогрессом, а с другой - коренными переменами в мире по сравнению с началом 1990-х годов. В какой бы сфере жизнедеятельности не действовали эти процессы, их следствием стала резко возросшая зависимость и уязвимость Евросоюза от внешнего мира. В его "верхах" впервые в полной мере это осознали, пожалуй, лишь после финансово-экономического кризиса.
Текущие заботы и фундаментальные проблемы
Фундаментальные проблемы, от решения которых зависит будущее ЕС, Европы в целом и даже европейской цивилизации, сконцентрированы в трёх сферах - экономике, безопасности (в широком смысле этого понятия), межэтнических и межконфессиональных отношениях. Порядок, в котором они расставлены, не определяет их относительную важность в развитии ЕС. Здесь возможны разные точки зрения, и реальный их вес выяснится позже.
Блок экономических проблем включает не только то, что перечислено выше -"больная" Греция, внешние долги, возобновление устойчивого роста экономики, - но и ключевую для Евросоюза проблему: как противостоять тенденции к сокращению доли и роли Европы в мировой экономике? Ответом на этот вопрос была программа строительства новой конкурентоспособной и динамичной экономики, основанной на знаниях ("Лиссабонская стратегия", 2000 г.). Но за минувшие 15 лет Евросоюз мало преуспел в её выполнении, как и сменившей её программы "Европа 2020". Корни неудач следует искать в реальных экономических, социальных и политических обстоятельствах. Европа по-прежнему значительно отстаёт от США в расходах на науку и внедрении новых технологий, в немалой степени из-за того, что европейский бизнес в целом менее мобилен и более осторожен в реализации инновационных проектов, чреватых риском. Для существенного повышения конкурентоспособности европейской экономики надо решиться на проведение ряда непопулярных реформ, в том числе на пересмотр социальных стандартов, сокращение доли социальных расходов в государственных бюджетах и т.п. В ряде стран ЕС такие попытки уже предпринимались. Население отвечало на них массовыми акциями, за которыми следовали правительственные кризисы и досрочные выборы. Возвращаться к временам хронической социально-политической нестабильности не желают ни политические, ни деловые круги, ни население. Тормозит реализацию экономической стратегии ЕС и сохраняющийся чрезмерный разрыв в национальных уровнях развития. Процесс экономической конвергенции, наблюдавшийся в 1990-е годы и в начале 2000-х, с наступлением кризиса замер. Возобновится ли он, когда и с какой интенсивностью, мы не знаем. Так что решение этой фундаментальной задачи - отстоять место Европы в мировой экономике - надолго вошло в число важнейших направлений деятельности ЕС. Успех ему не гарантирован.
Исходя из критерия актуальности, характеристику фундаментальных проблем ЕС в сфере безопасности надо начинать с анализа нынешней ситуации в Украине и
противостояния между Россией и Евроатлантическим альянсом. Но в рамках данной статьи кажется логичным рассмотреть эту ситуацию в общем контексте политики Евросоюза в сфере европейской и глобальной безопасности. Тенденция к расширению его компетенции в сфере международных отношений обозначилась в начале 1990-х годов и была инициирована отмеченными выше коренными переменами в мире. В соответствии с Маастрихтским (1992) и Амстердамским (1997) договорами, были учреждены два новых направления его деятельности - Общая внешняя политика и политика безопасности и Европейская политика безопасности и обороны (соответственно ОВПБ и ЕПБО). В 2011 г. начала функционировать европейская служба внешнеполитической деятельности как механизм осуществления ОВПБ, функционально аналогичный министерству иностранных дел. Между прочим, эти решения можно интерпретировать и как стремление устранить контраст между двумя образами ЕС - как "экономического гиганта", но "политического карлика". Можно назвать и другие проявления упомянутой тенденции (включение шенгенской системы в общее законодательство ЕС, всё более активная роль Евро-комиссии в решении задач энергетической безопасности и т. д.).
Активность и роль ЕС как субъекта мировой политики, несомненно, возросла. Это, в частности, отразилось и на статусе его миссий в более чем 130 государствах-членах ООН; они именуются теперь представительствами не Комиссии ЕС, а Евросоюза как такового. Но ЕС не вышел на тот уровень престижа и влияния, который он имеет в международных экономических отношениях. Во-первых, его участники ревниво оберегают свой суверенитет в области внешней политики и обороны. Это особенно относится к Франции, Великобритании и Германии, воспринимающих себя прежде всего как самостоятельных субъектов мировой политики, и лишь во вторую очередь - как участников ОВПБ и ЕПБО. Активную и самостоятельную внешнюю политику проводят и другие государства - Италия, Испания, Польша и т.д. Во-вторых, внешнеполитические приоритеты стран ЕС не одинаковы, а в своём подходе к конкретным событиям на мировой политической арене они подчас расходятся и даже занимают полярные позиции. Так было в 2003 г., когда одни государства-члены поддержали вторжение американской армии в Ирак, а другие - осудили эту акцию, и в 2011 г., когда Лондон и Париж решили начать военно-воздушные операции против режима Каддафи в Ливии, а в Берлине отказались участвовать в них. В таких случаях ЕС вообще не может осуществлять общую внешнюю политику из-за отсутствия консенсуса.
Среди конкретных инициатив в рамках ОВПБ, призванных укрепить безопасность Европы, пожалуй, самой неудачной была идея создания "пояса добрососедства" на его внешней периферии. Её конкретным воплощением стали две программы: Евро-Средиземноморского партнёрства (ЕАП), участниками которых были 1012 стран Северной Африки и Ближнего Востока, и Восточного партнёрства (ВП) с участием шести постсоветских государств. Оба проекта предусматривали помощь Евросоюза, в том числе экономическую и финансовую, при условии осуществления партнёрами системных реформ на основе европейских ценностей демократии, законности и приоритета прав человека. В цели партнёрства входило заключение соглашений об ассоциации с перспективой введения безвизового режима и создания зоны свободной торговли. Впервые такие условия партнёрства - помощи в обмен на реформы - были предложены странам Центральной и Восточной Европы. В качестве "призов" им была обещана значительная экономическая помощь, а на финише -вступление в ЕС, что и было их главной целью. Теперь такие же условия были предложены странам либо иной цивилизации, либо с иной политической судьбой и обусловленными ею традициями. К тому же в обоих случаях Евросоюз имел дело с
группами государств, различавшихся по важнейшим параметрам, и фактически ему пришлось проводить дифференцированную политику двусторонних отношений с каждым партнёром.
Ныне общепризнано, что обе программы провалились. Детонатором в обоих случаях явились события в государствах-партнёрах. В ряде стран Южного Средиземноморья запредельного уровня достигла социальная и политическая нестабильность, повлекшая за собой их фактический распад и гражданские войны, инициатором которых стали организации исламских фундаменталистов. Свой вклад в дестабилизацию внесло также военное вмешательство США и НАТО, при поддержке и участии ряда государств-членов Евросоюза, несмотря на оппозицию других его членов. В итоге ЕС получил в регионе ЕАП зону высокой нестабильности, откуда исходит угроза его собственной безопасности.
Корни провала ВП уходят в острейший кризис в Украине, вызванный банкротством экономической политики государства и длительным расколом её политических и деловых кругов на проевропейски и пророссийски ориентированные группы. А детонатором послужили драматические события, начиная с попытки ЕС во что бы то ни стало подписать на саммите ВП в Вильнюсе (ноябрь 2013 г.) соглашение об ассоциации с Украиной и кончая открытым противостоянием России и альянса США-ЕС. Эти события поставили крест на программе Восточного партнёрства. Евросоюз не намерен отказываться от обеих программ. Это не в его правилах. Решение об их реформе принято, но сумеют ли их участники разработать реалистичные и устраивающие всех программы партнёрства - вопрос открытый.
Впрочем, это уже второстепенная тема. События в Украине и вокруг неё вернули Европу в, казалось бы, забытое состояние конфронтации между Западом и Россией. Пока она не выходит за рамки взаимных экономических санкций, свёртывания политических контактов и отказа от большинства программ сотрудничества. ЕС и Россия несут огромные экономические потерн, но дальнейшее ухудшение ситуации чревато войной между Россией и Украиной с ужасающими последствиями. Действовавшая 40 лет система европейской безопасности лежит в руинах, и её воссоздание в новых условиях и на новой основе становится первейшей задачей для всех её участников и прежде всего Евросоюза и России. Перед ЕС одновременно встала задача укрепления собственной безопасности, угроза которой вызвана не только кризисом и военным конфликтом в Украине, но исходит также из охваченных беспорядками и войнами стран Северной Африки и Ближнего Востока.
В этой связи перед ЕС заново стал вопрос о состоянии и роли ЕПБО. С момента учреждения этого механизма прошло четверть века, но самостоятельной военной силой Евросоюз так и не стал. Ничего не сделано и для того, чтобы увеличить его вес и влияние в НАТО. Теперь в ответ на последние события в Европе вспомнили о давней и надолго забытой идее создания "Европейской армии". Европейцам, давно привыкшим жить под прикрытием американского ядерного щита, предстоит резко увеличить военные расходы, а их политическим лидерам придётся затратить немало усилий, чтобы убедить своих избирателей в необходимости такой жертвы. Но главной, фундаментальной для ЕС проблемой является создание новой общеевропейской системы безопасности при непременном участии России, и первым шагом на пути к решению этой задачи должно стать возобновление регулярного политического диалога между Брюсселем и Москвой. Это стратегическая задача Евросоюза на ближнюю и дальнюю перспективу. И от того, когда и как она будет решена, в немалой степени будет зависеть его собственная судьба.
В число императивных стратегических задач Евросоюза входит борьба с международным терроризмом, противодействие росту влияния исламского фундаментализма и миротворческая миссия на Ближнем и Среднем Востоке. Эти три задачи
взаимоувязаны. Несмотря на все усилия, а они действительно предпринимались Евросоюзом, заметных успехов на этом поприще он не добился. Это не вина его, а беда. За последние 15 лет влияние исламского фундаментализма и масштабы его террористической деятельности резко выросли. Борьба с этим злом, ставшим главной угрозой всему человечеству, требует консолидации всех государств, независимо от того, какова система их ценностей и каков их общественный строй. Для Европы эта угроза крайне чувствительна, потому что метастазы исламского фундаментализма дают знать о себе во многих европейских странах. Они проникают вместе с потоком эмигрантов из мусульманских стран. Так возникла ещё одна связка глубинных проблем - международная миграция и её влияние на межэтнические и межконфессиональные отношения в ЕС и Большой Европе.
С миграцией Европа знакома испокон веков. Нынешняя глава в её истории началась в 1950-е годы, когда развитые западноевропейские страны, вступив в период экономического роста, столкнулись с острым дефицитом рабочей силы, особенно неквалифицированной. За минувшие 60 лет в этой сфере жизни изменилось всё. Расчёт на то, что политика "открытых дверей" для иностранных гастарбайте-ров носит временный характер, не оправдался, и международная миграция стала постоянным фактором развития этих стран и ЕЭС/ЕС в целом. Изменились его концепция иммиграционной политики и его законодательство, регулирующее условия труда и жизни иммигрантов, а также их гражданский статус. Наконец, радикально изменился их этнический и конфессиональный состав; основной поток иммигрантов идёт из стран Северной Африки и Ближнего Востока. Эта тенденция обозначилась в 1990-е и нарастает по сей день. В итоге сейчас ЕС стоит перед фактом существования мусульманской диаспоры, насчитывающей, по официальным данным, 20 млн человек, а с учётом нелегальной иммиграции - 30-35 миллионов.
Международная миграция и её будущее в Европе превратилась в острейшую и долговременную проблему, в решении которой Евросоюзу предстоит сыграть первую роль. Конкретным импульсом к её обострению стал быстрый рост нелегальной иммиграции, угрожающий подорвать налаженную систему регулирования легальной иммиграции в страны ЕС. В основном это жители некоторых стран Африки и Ближнего Востока, оказавшиеся перед выбором: бегство или смерть. В Евросоюзе на разных уровнях были предприняты усилия к тому, чтобы остановить поток нелегалов и одновременно как-то устроить их жизнь. Но как совместить несовместимое, пока непонятно. Главная же причина коренится в мусульманской диаспоре. В отличие от других возникших в Западной Европе диаспор (греческой, польской, русской и т. д.), первое поколение иммигрантов-мусульман с самого начала расселялось компактно, образуя в предместьях крупных городов своего рода "резервации", в которых они воссоздали порядки, обычаи и культуру своей родины. То, что было ими создано, унаследовали их дети и внуки, родившиеся и выросшие уже здесь, но сохранившие верность традициям прародины. Концепция социальной и культурной интеграции иммигрантов в данном случае не "сработала", а заменившая её концепция "муль-тикультурализма" теперь, по истечении 20-25 лет, почти единодушно объявлена в Европе провалившейся. Такая оценка слишком категорична. Преобразование Европы в многорасовое сообщество, где будут мирно сосуществовать мировые религии и основанные на них культуры, требует длительного времени. Политике, в основе которой лежит концепция "мультикультурализма", противопоказана поспешность, и первые значительные успехи в её реализации проявятся, вероятно, через несколько десятилетий, если не к концу нынешнего века.
Но это может и не случиться. В Европе обозначились две тревожные тенденции. С одной стороны, экспансия исламского фундаментализма, заявившего о себе
серией террористических акций в европейских столицах. Его цель - господство в мусульманской диаспоре и вербовка молодёжи для организации массового террора в Европе. О том, как это будет выглядеть, европейцы теперь знают, глядя на экраны телевизоров, где одна за другой возникают картины зверств, творимых боевиками Исламского государства. С другой стороны, рост национализма, правого и левого радикализма в среде коренного население европейских стран. Истоки развития этой тенденции различны. Отчасти она является следствием минувших кризисов, сложных отношений между государствами - членами ЕС и его институтами, между различными группами государств; следствием растущего недоверия населения к брюссельской евробюрократии, навязывающей, по его мнению, национальным правительствам чересчур жесткую экономическую и социальную политику. Но основным стимулятором этой тенденции является возросший приток легальных и нелегальных иммигрантов из мусульманских стран. Они воспринимаются большинством коренных европейских жителей как "чужаки". Контакты с ними устанавливаются с трудом из-за языковых, ментальных и психологических барьеров. После террористических акций в Европе и ретранслированных европейскими СМИ призывов исламских фундаменталистов к джихаду против всех "неверных" типичный рядовой европеец склонен видеть в каждом иммигранте-мусульманине скрытого террориста. В силу этих обстоятельств растущая поддержка национализма и радикализма автохтонным населением европейских стран представляется пока неизбежной и потенциально взрывоопасной.
Сравнение трёх сфер жизнедеятельности Евросоюза, в которых возникли или обострились проблемы фундаментального характера, делает очевидной еще одну асимметрию, присущую его нынешнему состоянию. И степень интегрированности ЕС в этих сферах, и степень его готовности к решению фундаментальных проблем далеко не одинакова. Он и сегодня остаётся прежде всего экономическим объединением, поднявшимся на высшую ступень экономической интеграции. Здесь есть стратегия, есть институты и проверенные методы, посредством которых она осуществляется. Иная ситуация в двух других сферах.
Решению стратегических задач Евросоюза в области внешней политики и безопасности воспрепятствовали, как было отмечено выше, с одной стороны, кардинальные перемены в международной обстановке, с другой - ошибочность самой стратегии. Она требует полного обновления. Но этого недостаточно. Коренная слабость ЕС в сфере внешней политики и безопасности обусловлена стагнацией процесса политической интеграции. Он так и не стал политическим союзом ни в виде Европейской федерации, ни в конфедеральной форме, с последующим перераспределением полномочий в данной сфере между ЕС и государствами-членами в пользу первого. Только при этом условии ЕС станет полноценным субъектом мировой политики, и в этом качестве будет воспринят другими её важнейшими участниками.
Что касается процессов, происходящих в сфере межэтнических и межконфессиональных отношений, они имеют собственную логику развития, и их связи с интеграционными процессами носят более сложный характер. Взаимосвязи в ЕС на политическом, общественном и личном уровнях растут из года в год, но признаков срастания национальных обществ в европейскую общность пока не видно. В Европе национальные общества формировались веками, они очень устойчивы и разительно отличаются друг от друга. Если тенденция к их интеграции обозначится, то очень нескоро. Но проблемы, возникшие в области международной миграции, в отношениях между мусульманской диаспорой и коренным населением, как и его поворот в сторону национализма и радикализма, решать надо безотлагательно. Они стали главной внутренней угрозой стабильности и развитию Евросоюза. Его высшим органам и правительствам входящих в него государств предстоит разработать
комплексную стратегию решения этих проблем, адресованную всем политическим партиям и общественным организациям, выражающим интересы коренного населения и этнических меньшинств, и определить, какие инструменты и методы необходимы для её осуществления.
Перспективы: быть ли Европейскому Союзу?
История ЕС представляет собой двуединый процесс углубления и расширения интеграции. Что касается первого, то развитие экономической интеграции как её эволюции от первичной к высшей стадии - завершилось. Высшая стадия, ЭВС, достигнута. Содержанием процесса дальнейшего углубления экономической интеграции является теперь совершенствование и повышение эффективности функционирования ЭВС, его адаптация к научно-техническому прогрессу и тенденциям развития мирового хозяйства, а также расширение еврозоны вплоть до слияния или максимального сближения с границами Евросоюза. Перспектива углубления политической интеграции очень неопределенна. Более того, после провала Договора о Конституции и расширения полномочий ЕС в сфере экономики, вызванного минувшим кризисом, вероятность дальнейшего развития политической интеграции снизилась до минимума. Сопротивляются этому и "верхи", и "низы" многих, если не большинства государств-членов. Главное внимание будет уделено усилению координации их действий во внутренней и внешней политике, включая и сферу безопасности.
Перспективы дальнейшего расширения европейской интеграции более ясны. Из семи признанных кандидатов на вступление в ЕС шансы пяти государств - Албании, Сербии, Македонии, Черногории и Боснии-Герцеговины - выглядят благоприятными, но вступить они смогут только после 2020 г. На этом расширение Евросоюза, вероятно и закончится. Включенное в список Косово не будет принято до тех, пока его не признают как суверенное государство все участники ЕС, а некоторые из них упорно не желают сделать это. Турция, которая является самым давним претендентом на вступление, не будет принята в ЕС никогда. Перспектива увеличения численности мусульманской диаспоры сразу на 80 млн человек представляется большинству коренных европейцев ужасающей. На членство в ЕС претендуют также Украина и Молдавия, но недавно в Брюсселе было объявлено, что в качестве потенциальных кандидатов на вступление они не рассматриваются. Из трёх европейских стран, остающихся вне Евросоюза, Исландия недавно объявила, что она пересмотрела свою позицию и вступать в него не намерена. Норвегия и Швейцария интегрированы в европейское экономическое пространство, вступили в шенген-скую систему, и это их вполне устраивает.
Евросоюз обладает большим запасом прочности, но его будущее не безоблачно. Внешними обстоятельствами с летальным для него исходом могут быть катастрофические события глобального масштаба - глубочайший кризис мирового хозяйства, многократно превосходящий кризис 2008-2009 годов, или третья мировая война. Пока их вероятность, похоже, невелика. Но в его составе и конфигурации не исключены перемены. Греция может выйти, по крайней мере, из еврозоны, а Великобритания - из Евросоюза. При определённых условиях возросшая дифференциация между государствами-членами может привести к фрагментации ЕС, когда одни страны, решившие форсировать интеграционный процесс и не добившиеся согласия других, учредят предусмотренную в Лиссабонском договоре группу "продвинутого сотрудничества" в какой-нибудь из важнейших областей интеграции. Это не будет расколом, но определенно трещиной в конструкции ЕС. Тревожным симптомом является также резко изменившееся восприятие Евросоюза населением. За период 2007-2013 гг., по данным опросов общественного мнения, доля евро-оптимистов среди опрошенных в ЕС-27 снизилась с 69 до 49%, доля евро-
пессимистов выросла с 32 до 46%, доля респондентов, не испытывающих доверия к ЕС, - с 32 до 60%. Образ "единой Европы" потускнел и расплылся. Звёздная идея Европейской федерации с горизонта исчезла, а другой зажигательной идеи нет. И политических лидеров, равных по масштабу, целеустремлённости и энергии творцам европейской интеграции, тоже пока нет.
В отдалённой перспективе, видимо, к середине или во второй половине XXI века, самой серьёзной угрозой существованию Евросоюза может стать существенный сдвиг в соотношении численности между автохтонными европейскими народами и мусульманской диаспорой. Последняя растёт гораздо быстрее не только благодаря непрерывному притоку иммигрантов, но и большей фертильности женщин в мусульманских семьях. В настоящее время доля мусульман в населении ЕС равна 7%, к середине столетия она может увеличиться до 15%. С недавних пор в Европе заговорили о "втором нашествии варваров", которые могут разрушить европейскую цивилизацию, как когда-то первое нашествие разрушило Римскую империю. Оставим в стороне тему цивилизации, но судьба ЕС в огромной, может быть, решающей степени будет зависеть от того, окажутся ли его руководители, национальные правительства и общественные силы состоятельными в их противодействии рвущемуся в Европу исламскому фундаментализму. Сделать это они смогут только вместе с противниками фундаменталистов в самой мусульманской диаспоре. Словом, европейским государствам предстоит выдержать самое тяжёлое испытание за всю историю их интеграции.
Всё сказанное не реквием по Евросоюзу. В пользу его существования и, если сложатся более благоприятные условия, возобновления его динамики действуют три важнейших фактора. Во-первых, за свою 60-летнюю историю ЕС выдержал не одно испытание на прочность и накопил бесценный опыт. Во-вторых, входящие в него страны находятся в состоянии глубочайшей взаимозависимости. В-третьих, отстоять свою самостоятельность, сохранить достойное место в мировой экономике и обеспечить свою внутреннюю и внешнюю безопасность они могут только сообща. Как будут соотноситься эти факторы с политикой ЕС, его способностью решать рассмотренные выше фундаментальные проблемы, предсказать невозможно. Слишком много неопределённостей.
Сегодня и завтра Евросоюза: что это означает для России?
За прошедший год, с марта 2014-го, отношения между ЕС и Россией радикально изменились. 20-летний период партнёрства сменился противостоянием. Даже при благополучном исходе нынешнего кризиса и конфликта в Украине, к прежним отношениям Россия и ЕС не вернутся. Кроме конкретных разногласий, препятствуют этому полная утрата взаимного доверия в "верхах" и негативное восприятие друг друга в "низах", рост антироссийских настроений - там, антиевропейских - здесь. В России внешнюю политику руководства страны критикует проевропейски настроенная либерально-демократическая оппозиция, но шансов выиграть грядущие парламентские и президентские выборы у неё нет. Так что первый принципиально важный итог минувшего года состоит в том, что отныне и надолго ЕС и Россия будут воспринимать друг друга прежде всего как противники, и лишь во вторую очередь - как партнёры. С этим связан и второй итог - пересмотр места ЕС и России в списках их приоритетных партнёров. Практически это выразилось в том, что обе стороны стремятся к уменьшению экономической взаимозависимости, которая рассматривалась раньше как основа стратегического партнёрства. Президент Путин несколько лет назад объявил о перемещении центра экономических и политических интересов России в Азиатско-Тихоокеанский регион. В свою очередь, ЕС в последние годы предпринимает меры к тому, чтобы снизить энергетическую зависимость от России. Теперь оба процесса будут ускорены.
Соответственно радикально меняется подход к взаимоотношениям. В силу вступает известное правило: чем хуже противнику, тем лучше для нас. В нынешней кризисной ситуации ЕС ввёл торгово-экономические санкции против России, она ответила на них введением эмбарго на экспортируемое из стран ЕС продовольствие. Обе стороны несут огромные потери, исчисляемые десятками миллиардов евро, и теперь раздумывают над тем, как выйти из этого положения. Анализ вариантов выхода остаётся за рамками тезисов. Но сама эта ситуация позволяет сделать важный вывод: действия, предпринятые в расчёте на короткий срок и быстрый результат, становятся бумерангом, как только выясняется, что расчёт был ошибочным. Этот вывод сделан на основе анализа текущей ситуации. Тем более его следует принять во внимание, когда речь идёт о будущем.
Если говорить о среднесрочной перспективе, в пределах 15-20 лет, ЕС и Россия останутся важнейшими экономическими партнёрами, а также важными политическими партнёрами, заинтересованными в обеспечении европейской безопасности и сотрудничестве в сфере глобальной безопасности. Концепция партнёрства, положенная в основу Соглашения, принятого в 2004 г., как и концепция стратегического партнёрства, декларированного в документах саммитов ЕС-Россия в 2001-2003 гг., перечёркнуты недавними событиями. Так что обеим сторонам придётся разработать новую стратегию взаимоотношений. В Брюсселе уже заявили о таком намерении, предстоит это сделать и Москве. Что касается более отдалённой перспективы, скажем, к середине XXI века, то строить какие-либо прогнозы, касающиеся отношений между Россией и ЕС, - занятие бессмысленное. В каком состоянии будут находиться они и какова будет глобальная ситуация - мы не знаем. Но вряд ли можно усомниться в том, что упомянутые выше деструктивные процессы, которые поставят под угрозу стабильность и само существование Евросоюза, самым негативным образом скажутся и на России. И обратно, дестабилизация и угроза целостности России окажет самое негативное воздействие на Европу. Иными словами, стабильность и устойчивое развитие одной части Европы является непременным внешним условием стабильности и устойчивого развития другой её части. Расчёт на то, что расширяющееся участие России в структурах Азиатско-Тихоокеанского региона (ШОС, АТЭС и т. д.) сделает её независимой от того, что происходит к западу от неё, несостоятелен. 90% её населения проживают в европейской части и прилегающей к ней Западной Сибири. Их первейший интерес заключается в поддержании добрососедских и взаимовыгодных отношений с Европой во всех сферах жизни, и равно в обеспечении безопасности. Поэтому оптимальным для России остаётся, как в прошлом, многовекторное и сбалансированное сотрудничество, в первую очередь, с главными партнёрами в Европе и Азии.
The European Union in the XXI century: current affairs and fundamental problems
Author. Borko Y.A. Senior researcher, Institute of Europe Russian Academy of Sciences. Address: 11/3, Mokhovaya street, Institute of Europe, Moscow, Russia, 125993. E-mail: [email protected].
Аннотация. Автор анализирует нынешнее состояние ЕС и фундаментальные проблемы в трёх сферах - экономике, безопасности, межэтнических и межконфессиональных отношениях, от решения которых зависит его будущее в XXI веке. Рассмотрены также нынешние отношения ЕС-Россия и их перспективы.
Abstract. The article is dedicated to the current state of the EU and its fundamental problems in three fields - economy, security, interethnic and interconfessional relations. In XXI century, the EU future depends on its ability to cope with these problems. Within this context, the author also analyses current EU-Russia relations and their prospects.
Key words: Europe, European Union (EU), Russia, integration, economy, security, international migration, interethnic relations.
