CC BY
63
Ю.А. Гусаров
Евросоюз и Средиземноморье: Барселонский процесс. (Обзор)
Средиземноморский регион является ближайшим соседом Европейского союза, его южные государства - члены ЕС входят в состав этого региона. Страны Средиземноморья связывают друг с другом исторические и культурные традиции, а также заинтересованность европейцев в поставках сырья и нефтепродуктов, в надежных и безопасных морских коммуникациях.
Сообщество начало свои отношения со странами Средиземноморья еще в 1962 г. С тех пор было заключено множество соглашений, главным образом касавшихся вопросов торговли, которые носили в целом хаотичный характер, ибо подписывались от случая к случаю. Некоторые из них предполагали последующее вступление в ЕС (для европейских стран), другие носили преференциальный характер в вопросах торговых обменов.
Однако такое положение не устраивало государства -члены Сообщества и противоречило логике мирового экономического развития. На Парижском саммите ЕС в октябре 1972 г. было объявлено о необходимости выработки «глобального и сбалансированного» подхода к Средиземноморью. Теперь новые соглашения охватывали вопросы не только торговли, но и экономики, финансов, социальной жизни, миграции, культурного сотрудничества, окружающей среды и т.п. Параллельно в 1975 г. был начат евро-арабский диалог между ЕС и Советом сотрудничества арабских государств Персидского
101
залива, который, впрочем, продолжался недолго и не дал сколько-нибудь ощутимых результатов.
В 1989 г. Европейский совет вновь объявил о переориентации средиземноморской политики, которая предполагала увеличение финансовой помощи партнерам из Южного Средиземноморья и новые преференции. Отношения теперь оформлялись в виде двусторонних соглашений об ассоциации. Все области сотрудничества были значительно расширены, появились признаки региональной интеграции.
Тем не менее так называемый «глобальный подход» к Средиземноморью, как и все остальные попытки наладить более прочные контакты, которые носили бы системный, региональный характер, не принесли ожидаемых результатов. Стало очевидно, что необходима новая стратегия, которая была бы способна исправить существующие экономические дисбалансы.
В итоге Евросовет на своей сессии, проходившей в 1994 г. на о. Корфу, в очередной раз заявил о пересмотре подхода к странам Южного и Восточного Средиземноморья. В заявлениях Комиссии от октября 1994 г. и от марта 1995 г. содержалось предложение о создании Евросредиземноморского партнерства (ЕСП). Это предложение затем было одобрено Советом.
В результате 27-28 ноября 1995 г. состоялась Барселонская конференция, в которой приняли участие представители 15 государств ЕС и 12 средиземноморских стран. По завершении работы конференции была принята Барселонская декларация, в которой излагались основные принципы и цели партнерства. Речь шла о создании «зоны мира, стабильности и процветания» в Средиземноморье, достижении взаимопонимания между различными культурами; развитии партнерства между гражданскими обществами; необходимости уважения демократии и соблюдения прав человека и основных свобод; политическом диалоге и экономической либерализации; финансовой и технической помощи партнерам; сотрудничестве в борьбе с терроризмом и торговлей наркотиками; решении проблем нелегальной миграции; контроле над вооружениями, особенно над распространением ОМУ, а также о создании к 2010 г. зоны свободной торговли (11, с. 39; 13, с. 85)
Таким образом, в Барселонской декларации в известной степени была принята Хельсинкская схема Заключительного акта 102
СБСЕ 1975 г.: политика, экономическое сотрудничество, социальные вопросы, диалог культур. Следует отметить, что данная декларация, как и большинство подобных документов, не являлась международным договором и, следовательно, не носила обязательного характера.
Политолог А. Юнеманн подчеркивает, что из евросредизем-номорского диалога военные аспекты были исключены с самого начала. Это было связано с широким толкованием понятия «безопасность», согласно которому основные причины нестабильности имеют прямое отношение к политическим и социально-экономическим проблемам, к межрегиональному разделению (особенно на Ближнем Востоке), что позволяло не включать столь важные вопросы в повестку дня в начальный период партнерства (8, с. 39). Однако в любом случае было необходимо трансформировать торжественные декларации в реальные дела, проявить гибкость, маневренность и неформальный подход.
В этой связи весьма актуальным был вопрос об использовании опыта, накопленного в ходе других форумов, в частности СБСЕ/ОБСЕ. Такого мнения придерживаются Ш. Пардо из университета Бен Гуриона (Израиль) и английский исследователь Л.Земер (11). Очевидно, что нельзя механически переносить какую-либо модель сотрудничества в другой регион, ибо каждый из них обладает собственной спецификой. Но авторы исследования убеждены, что именно институциализация может придать Барселонскому процессу непрерывность и результативность.
Итак, в системе ОБСЕ имеется ряд институтов, которые в несколько измененном виде можно было бы использовать в рамках Евросредиземноморского партнерства:
- действующий председатель, который мог бы заниматься координацией и проверкой деятельности функционирующих в рамках партнерства институтов, а также выполнять представительские функции;
- комитет, который мог бы разрабатывать и контролировать различные проекты и следить за выполнением соглашений;
- секретариат, который мог бы помогать председателю и комитету в их работе, контактировать с другими международными и неправительственными организациями. До сих пор функции секретариата выполняла Еврокомиссия, что свидетельствует о крайне
103
евроцентричном характере партнерства, мешающем равноправному положению участников процесса (11, с. 50). На «засилье» бюрократических структур Брюсселя часто жаловались арабские страны. Однако трудно себе представить, как можно достичь равенства в отношениях на практике, учитывая разрыв в экономическом развитии, уровнях демократии, состоянии гражданского общества в северной и южной частях региона.
Ш. Пардо и Л. Земер упоминают и о ряде других предложений по институциализации ЕСП. В частности, речь идет о создании органа по правам человека и офиса по этническим конфликтам. Последний мог бы стимулировать возникновение механизмов «превентивной дипломатии» для предупреждения конфликтов, дестабилизирующих обстановку в регионе, и для защиты общих демократических ценностей, а также учреждение суда по примирению и арбитражу (11, с. 50-54). Однако все эти пожелания нужно еще воплотить в жизнь.
После конференции в Барселоне было проведено несколько важных совещаний на разных уровнях в рамках ЕСП. Одним из наиболее заметных начинаний Евросоюза стало принятие Евросо-ветом в июне 2000 г. в Санта-Мария-да-Фейра (Португалия) документа «Совместная стратегия Европейского союза для Средиземноморского региона» (его действие было продлено до 2004, а затем до 2006 г.). Это документ концептуального плана, в целом сходный с Барселонской декларацией, но в нем намечены более конкретные задачи и цели. В частности, указывается на жизненно важную значимость региона для ЕС, на необходимость повысить эффективность и активность Союза в Средиземноморье, особенно в процессе мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Этот стратегический план одновременно является инструментом проведения Общей внешней политики и политики безопасности ЕС (ОВПБ).
«Совместная стратегия» открывает новые перспективы для развития отношений по линии ЕС - Средиземноморье. В тексте отмечается, что необходимо придать большую действенность Барселонскому процессу и строго координировать действия государств - членов стратегического партнерства и органами Евросоюза - Советом, Комиссией, Верховным представительством по ОВПБ и специальным представителем по ближневосточному мирному
104
процессу. Предполагается также, что ежегодно будет подготавливаться отчет о выполнении поставленных задач.
Как отмечено в «Совместной стратегии», в Средиземноморском регионе существует ряд вызовов, требующих социально-экономических, политических и институциональных реформ, цели которых многообразны: от создания зоны, свободной от оружия массового уничтожения, до укрепления стабильности и управления миграционными потоками. Документ предполагает как многосторонний, так и двусторонний подход к государствам Средиземноморья (2, с. 11).
Несмотря на значительное число инициатив и принятых документов, уже в 2000 г. многие политики и исследователи заговорили о необходимости оживления Барселонского процесса. В целом, пишет Р. Гиллеспи (заведующий отделом Европы в Международном центре Ливерпульского университета), Евросредиземно-морское партнерство находилось в стагнации по всем направлениям деятельности (7, с. 105). Главной причиной такого состояния дел большинство обозревателей считают нарушение хода мирного процесса на Ближнем Востоке. Тем не менее Барселонский процесс было еще рано хоронить.
В апреле 2002 г. в Валенсии состоялась очередная конференция министров иностранных дел государств - участников Евросре-диземноморского партнерства. По мнению Р. Гиллеспи, эта конференция оказалась наиболее конструктивной после встречи в Барселоне (7, с. 114). На конференции был разработал очередной план действий по всем трем «корзинам» отношений.
В области внешней политики и безопасности речь шла об углублении диалога ЕС и партнеров в рамках проектов ОВПБ и Европейской политики в области безопасности и обороны (ЕПБО). Также признавалась возможность - в отдаленной перспективе - использования сил быстрого реагирования ЕС в отдельных операциях на Средиземном море.
В экономической сфере была достигнута договоренность о том, что Европейский инвестиционный банк (ЕИБ) предоставит средиземноморским партнерам кредиты на сумму 1,8 млрд. евро до 2006 г. (7, с. 110). Участники конференции приветствовали инициативу четырех арабских стран (Марокко, Египта, Иордании и Туниса) (май 2001 г.) о создании субрегиональной зоны свободной тор-
105
говли. Была также выдвинута идея учреждения Евросредиземно-морского банка развития, который помогал бы становлению частного сектора и финансированию инфраструктуры в странах-партнерах. Банк должен работать в тесном сотрудничестве с ЕИБ.
Наиболее значительной была третья группа вопросов, относящихся к социально-культурным аспектам сотрудничества. Особенно важной участники считали тему «правосудие и внутренние дела», которая впоследствии стала частью Барселонского процесса. Здесь также был представлен своеобразный план действий по развитию «диалога культур и цивилизаций». В основном речь шла о проблемах молодежи, обменах студентами и т.п. Было принято и конкретное решение о создании Евросредиземноморского фонда по развитию диалога между культурами, интеллектуальному обмену и развитию связей между гражданским сообществом, народами и странами. Этот фонд, созданный в 2004 г., носит имя погибшего министра иностранных дел Швеции Анны Линд. Фонд, штаб-квартира которого находится в Александрии (Египет), в определенной мере является независимой организацией, тем не менее он пользуется и поддержкой официальных структур - Евроко-миссия выделила на его организацию 5 млн. евро, часть средств поступила от стран-партнеров (11, с. 67).
Однако на конференции в Валенсии многие проблемы остались нерешенными. Так, вопросы о создании Евросредиземноморского банка развития, Фонда по развитию диалога между культурами, Евросредиземноморской парламентской ассамблеи были оставлены «для дальнейшего рассмотрения». Эта тактика, по словам Р. Гиллеспи, широко использовалась в рамках Евросредиземноморского партнерства (7, с. 112). Тем не менее конференция в Валенсии способствовала дальнейшему продвижению сотрудничества в самых разных сферах.
Интересной представляется оценка участниками Евросредиземноморского партнерства проекта ЕПБО, поскольку она важна для понимания архитектуры ЕСП. Как отмечает политолог А. Юнеманн (8), партнеры отнеслись к ней неоднозначно. После создания в середине 1990-х годов Еврофор и Евромарфор (сухопутные и военно-морские подразделения сил быстрого реагирования ЕС) они стали проявлять беспокойство, считая себя не столько субъектами партнерства (в единой архитектуре безопасности), 106
сколько потенциальными театрами военных действий при проведении европейцами возможных операций в Средиземном море. Хотя эти опасения явно преувеличены, все же существуют некоторые факторы, вызывающие их (8, с. 45).
Прежде всего, арабские страны мало что знают об этой программе и считают, что ЕС займет пропалестинскую позицию в конфликте на Ближнем Востоке. А поскольку Евросоюз придерживался до последнего времени выжидательной позиции, то исламские фундаменталисты вполне резонно могут использовать это для подтверждения своего негативного отношения к Европе и Западу в целом. Отсутствие четкой стратегической концепции ЕПБО создает неверное представление о намерениях ЕС, поэтому Союз должен более четко разъяснять свою политику.
Необходимо также гарантировать сохранение «духа Барселоны», оказывать партнерам поддержку в борьбе с терроризмом и фундаментализмом, как и финансовую помощь при проведении экономических реформ. Видимо, Евросоюзу следует и активно включиться в ближневосточный мирный процесс. Но он не должен однозначно принимать сторону палестинцев или израильтян, ибо «без Израиля ни для ближневосточного мирного процесса, ни для Евросредиземноморского партнерства будущего не существует» (8, с. 49).
Евросоюзу следовало бы также подключить партнеров к своим программам в области политики безопасности, обеспечить их участие в своих проектах, добиться прозрачности политики безопасности ЕС через информацию и консультации, способствовать развитию мер доверия в регионе и т.д.
Необходимо особо отметить, что параллельно с политикой партнерства ЕС использовал еще одно направление в отношениях со средиземноморскими странами - Европейскую политику соседства (ЕПС). ЕПС начала действовать в 2002 г. По своей сути она предполагает нечто большее, чем партнерство, но меньшее, чем членство в ЕС. Говоря о политике соседства, бывший председатель Еврокомиссии Р. Проди заявлял: «Мы нуждаемся в новых проектах, которые служили бы катализаторами и помощниками в совместном создании нами контуров нашего общего будущего. Поэтому нам необходимо развивать новые формы политической и институциональной интеграции, которая шла бы гораздо дальше соглаше-
107
ний об ассоциации» (цит. по: 11, с. 40). Здесь имеется в виду создание Евросредиземноморского пространства соседства, которое могло бы укрепить партнерство сторон, а также определить их общие интересы.
От средиземноморских партнеров в рамках политики соседства, по сути, требуется выполнение «копенгагенских критериев», которые обычно относятся к странам, претендующим на вступление в ЕС. Действительно, целями ЕПС являются: дальнейшая интеграция стран региона в европейский рынок, достижение общих целей сотрудничества, так называемое «предвступление» в ЕС, т.е. определение перспектив политики соседства. В будущем может быть подписан региональный пакт о соседстве в целях расширения сотрудничества.
Политика соседства представляет собой вариант интеграции (выработка правил и укрепление институтов) в отличие от простой либерализации торговли. Она предполагает участие партнеров в проектах ЕС, общих программах и акциях.
Тем не менее, отмечает А. Маджуб, профессор экономики в университете Эль-Манар (Тунис), для политики соседства характерна некоторая неопределенность. Безусловно, партнеры из Южного Средиземноморья заинтересованы в присоединении к европейскому экономическому пространству и стратегическим проектам ЕС. Однако в большей мере для них важны проблемы экспорта сельскохозяйственной продукции и свободного перемещения людей, что могло бы стать побудительным мотивом для проведения серьезных реформ в политической и экономической жизни этих стран (9, с. 543-544).
Еще одной характерной чертой Европейской политики соседства является то, что она распространяется как на страны Центральной и Восточной Европы, так и на государства Средиземноморского бассейна. В последние годы средиземноморские партнеры неоднократно выказывали озабоченность по поводу того, что ЕС уделяет гораздо большее внимание странам ЦВЕ, выделяя им гораздо больше финансовых средств для проведения реформ. И эти упреки не лишены основания. В Евросоюзе, несмотря на целый комплекс программ, касающихся Средиземноморья, нет единства мнений относительно будущности этого региона. А страны ЦВЕ уже стали членами ЕС и проходят период адаптации. Поэтому 108
очевидна необходимость ликвидировать, насколько это возможно, дисбалансы в отношениях Союза с его средиземноморскими партнерами. Причем не следует забывать, что Соединенные Штаты также заинтересованы в укреплении своих позиций в регионе.
Традиционно США рассматривали Средиземноморье как «южный фланг» НАТО, необходимый для борьбы с СССР. Американцы преследовали три основные цели: установление контроля над черноморскими проливами, оказание помощи Израилю и обеспечение стабильности в зонах нефтедобычи. Однако во второй половине 1990-х годов отношение США к региону изменилось, появились новое геостратегическое видение Средиземноморья, а также два основных приоритета: борьба с терроризмом и обеспечение энергетической безопасности.
Исходя из этого, США в июне 2004 г. внесли в повестку дня «большой восьмерки» проект создания «Большого Ближнего Востока», который простирался бы от Мавритании до Афганистана. Очевидно, что Средиземноморью в нем отводилось центральное место. Проект предполагает заключение двусторонних договоров о свободной торговле со странами региона, помощь в социальном и «экополитическом» развитии, а также в становлении демократии на всем средиземноморском пространстве.
Американский проект провозглашает философию равноправного социального, экономического и политического развития. Свобода и демократия стали основными лозунгами, которые США выдвинули по проблематике регионального развития, подчеркивает Д.Шмид, сотрудница Франкфуртского института международных отношений (12, с. 548). При этом не исключалось и использование силы, как, например, в Ираке, хотя иракская война в значительной мере подорвала имидж США в глазах арабских стран. Многие из них стали расценивать американские действия как попытку навязать им демократию извне, что вряд ли осуществимо на практике.
Тем не менее Вашингтон продолжает проводить в регионе политику, которая ставит поддержку демократии в зависимость от американского внешнеполитического курса; не исключает возможности смены режимов с использованием «наступательной» стратегии и связывает предоставление экономической помощи с выдвижением жестких условий, допускающих применение экономиче-
109
ских, политических и даже военных санкций (12, с. 549). В соответствии с этими положениями США оказывают поддержку и другим странам Юга в проведении выборов, реформировании государственных институтов и внутриполитической жизни.
Все политологи подчеркивают, что США хотели бы сотрудничать с Евросоюзом как в деле демократизации арабского мира, так и в поддержании стабильности в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Однако европейцы, соглашаясь в принципе с американским проектом, отнюдь не собираются сдавать своих позиций и уступать Вашингтону пальму первенства в сотрудничестве со странами Южного и Восточного Средиземноморья.
2005 г. был объявлен Евросоюзом «годом Средиземноморья». В рамках Барселонского процесса были достигнуты реальные успехи. В марте 2004 г. в Афинах начала работу Евросредиземномор-ская парламентская ассамблея, заменившая существовавший до этого парламентский форум; она активизировала диалог по кооперации и демократизации, фактически превратила межгосударственные отношения в межпарламентские. В сентябре того же года было объявлено об открытии Центра сотрудничества в области спутниковой навигации, расположенного в Каире.
Кроме того, в рамках Барселонского процесса был «реанимирован» диалог по проблеме «политика и безопасность», проходящий в формате «5+5» (Алжир, Ливия, Мавритания, Марокко, Тунис, Испания, Франция, Италия, Мальта и Португалия). Начать диалог в подобном формате со странами Западного Средиземноморья Франция предложила еще в 1983 г. Однако по ряду причин (последствия войны в Персидском заливе, события в Алжире, конфликт на Ближнем Востоке и т.п.) он был прерван и возобновился лишь в 2001 г.
Этот диалог был задуман для того, чтобы добиться координации действий десяти стран в области безопасности, укрепить сотрудничество на принципах партнерства и совместной ответственности, а также чтобы наладить отношения доверия и придать реальную динамику взаимодействию в Западном Средиземноморье. Первое совещание руководящего комитета в рамках проекта состоялось в Алжире в марте 2005 г. и принесло положительные результаты, послужив своеобразным примером для выработки со-
110
тасованных подходов и поддержания безопасности другими участниками Барселонского процесса.
Кульминацией «года Средиземноморья» стала прошедшая в Барселоне 27-28 ноября 2005 г. юбилейная конференция, в которой приняли участие главы государств и правительств 25 членов ЕС и десяти стран-партнеров. Большинство арабских лидеров практически игнорировало конференцию (кроме Турции и Палестины), прислав на нее министров иностранных дел. Тем не менее премьер-министр Испании Х. Сапатеро заявил, что уже сам факт созыва столь представительного форума является «большим шагом вперед» (1, с. 2). На Барселонском саммите были приняты три основных документа - Президентское заявление, Кодекс поведения в отношении терроризма и Программа действий на пять лет.
В Президентском заявлении участники подтвердили основную задачу процесса - создание единого пространства мира, стабильности и процветания в Средиземноморском регионе путем диалога и сотрудничества. Выполнение этой задачи, говорится в документе, потребует всестороннего подхода к вопросам безопасности, справедливого урегулирования конфликтов, укрепления демократии, стабильного социально-экономического развития, обеспечения взаимопонимания между представителями разных культур. Иными словами, участники вновь повторили все те задачи и принципы, которые содержались в Барселонской декларации 1995 г. и которые остаются основой Евросредиземноморского партнерства.
Была отмечена и необходимость мирного урегулирования палестино-израильского конфликта посредством диалога и инициатив, заложенных в плане «дорожная карта».
Важным документом в борьбе против терроризма в рамках партнерства ЕС и стран Средиземноморья (на основе международного и национального права) стал Кодекс поведения в отношении терроризма. Наблюдатели отметили, что впервые в истории подобный документ был подписан совместно Израилем и арабскими странами. Причем упор в документе был сделан на устранение основных причин терроризма (1, с. 4).
Программа действий предусматривала развитие сотрудничества в четырех основных областях. Ими стали политика и безопасность; социально-экономическое развитие и реформы; образование и культурные обмены; миграция, социальная интеграция, право-
111
судие и безопасность. В документе было уделено внимание и вопросу финансирования. По проблеме нелегальной миграции арабские страны подвергли критике европейские государства, поскольку, с их точки зрения, меры пограничного контроля, практикуемые европейцами, противоречат принципам Берселонской декларации.
В адрес Барселонского процесса высказано немало критических замечаний. Многие считают, что динамика Евросредиземно-морского партнерства в плане развития диалога очень слабая. Если учесть уровень развития арабских стран, то маловероятно, что к 2010 г. здесь будет создана зона свободной торговли. Созданию зоны мира и стабильности в регионах по-прежнему мешает израильско-арабский конфликт.
И тем не менее Барселонский процесс нельзя недооценивать. Средиземноморские арабские страны - ближайшие соседи Евросоюза, и европейцы не собираются забывать о них, поскольку от взаимоотношений в регионе зависит и собственная судьба ЕС. Многомиллионные программы, предложенные ЕС, - от «глобальной средиземноморской политики» до совместной стратегии в отношении Средиземноморья - свидетельствуют о стремлении Союза наладить партнерские связи с арабскими странами в области политики и безопасности, социально-экономического развития, диалога культур и цивилизаций.
Негативным моментом является то, что Евросоюзу далеко не всегда удается достигать единства в собственных рядах в отношении своего внешнеполитического курса, правильно освещать свои стратегические планы, в частности, в рамках Европейской политики безопасности и обороны, учитывать отсутствие опыта у средиземноморских партнеров по некоторым жизненно важным проблемам.
Тем не менее уже созданная инфраструктура, действующие совместные институты сотрудничества, новые инициативы позволяют надеяться на то, что Евросредиземноморское партнерство станет долгосрочным проектом, который при надлежащей корректировке даст положительные результаты как для государств - участников процесса, так и для всего Средиземноморского региона.
112
Список литературы
1. Волович А.А. Евросредиземноморское партнерство: 10 лет спустя. -С. 1-6. - Mode of access: http://www.iimes.ru/rus/
2. Ландабасо Ангуло А. И. Проблема взаимоотношений Южного Средиземноморья с ЕС // Европа в мировой политике. - М.: ИНИОН, 2003. -С. 124-139. - (Актуал. пробл. Европы; 2003, № 4).
3. Уткин С. ЕС пойдет на Юг. - С. 1-3. - Mode of access: http://dialogs. org.ua/ru/
4. Benchenane M. Malaise et enfusion en Méditerranée // Défense nat. - P., 2005. - A. 61, N 8-9. - P. 113-124.
5. Coustillière J.-F. Méditerranée: «5+5» et initiative de sécurité // Ibid. - N 5. -P. 76-82.
6. David D., Tanzarella G., Fabre Th. La Méditerranée: Un espace conflictuel ou communautaire? // Ibid. - 2006. - A. 62, N 8/9. - P. 133-150.
7. Gillespie R. The Valencia conference: Reinvigorating the Barcelone process? / / Mediterranean politics. - L., 2002. - Vol. 7, N 2. - P. 105-114.
8. Junemann A. Repercussions of the European security and defense policy on the civil charter of the Euro-Mediterranean partnership / / Ibid. - 2003. -Vol. 8, N 2/3. - P. 37-53.
9. Mahjoub A. Lе politique europeénne de voisinage: Un dépassement du partenariat euro-méditerranean // Politique étrangère. - P., 2005. - A. 70, N 3. - P. 535-544.
10. Moration M.A. Barcelone, entre biban et relance // Ibid. - P. 525-534.
11. Pardo Sh., Zemer L. Towards a new Euro-Mediterranean neighbourhood space // Europ. foreign affairs rev. - The Hague, 2005. - Vol. 10, N 1. -P. 39-77.
12. Schmid D. Le partenariat, une méthode européenne de démocratisation en Méditerranée? // Politique étrangère. - P., 2005. - A. 70, N 3. - P. 545-557.
13. Xenakis D.K. Order and change in the Euro-Mediterranean system // Mediterranean quart. - Durnham, 2000. - Vol. 11, N 1. - P. 75-90.
