CC BY
145
Ю. А. ГУСАРОВ ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ БЕЗОПАСНОСТИ И ОБОРОНЫ
Одной из основных задач Европейского Союза является в настоящее время разработка эффективной политики в области безопасности и обороны, которая вписывается в более общую стратегическую концепцию — создание совместной внешней политики и политики безопасности — зафиксированную в Маастрихтском и Амстердамском договорах. В условиях глобализации основных международных процессов, без концептуального переосмысления подходов к ним, в первую очередь к проблемам укрепления стабильности, создания новой культуры безопасности и модернизации структур обороны, Евросоюз рискует оказаться в положении экономического гиганта, неспособного играть собственную, адекватную его экономическому потенциалу роль в мировых делах.
Как известно, идея создания системы европейской обороны была предложена в самом начале 50-х годов ХХ в., однако по многим причинам она не была реализована. На разных этапах становления ЕС эта идея неоднократно поднималась вновь, но чаще всего оставалась на декларативном уровне, поскольку на первый план выдвигались более конкретные задачи европейской интеграции. Тем не менее предпринимались попытки реанимировать деятельность ЗЕС, велись дебаты о переосмыслении роли и задач НАТО в Европе и мире, о дальнейших взаимоотношениях между союзниками, о перераспределении финансовых и военных расходов внутри Альянса, о значении военного вмешательства в зоны, не подпадающие под юрисдикцию Атлантического союза.
Но, пожалуй, наиболее значимым импульсом для тщательной разработки концепции европейской обороны стали события на Балканах: военные операции в Боснии и Герцеговине, война в Союзной Республике Югославии, кризис в Косово. Стало совершенно очевидно, как подчеркивает министр обороны Франции Ален Ришар (8), что возможности совместных действий европейцев при урегулировании кризисных ситуаций даже на Европейском континенте довольно ограничены. НАТО остается по сути единственной организацией, способной решать военные проблемы Европы, вопросы ее безопасности.
Эти и другие причины привели к активизации усилий Евросоюза по созданию системы совместной европейской безопасности и обороны. Основными вехами этого процесса являются франко-британская встреча в Сан-Мало в декабре 1998 г., саммиты ЕС в
Кёльне (июнь 1999 г.), Хельсинки (декабрь 1999 г.), да-Фейра (Португалия, июнь 2000 г.) и в Ницце (декабрь 2000 г.). Принятые на этих форумах важные документы будут рассмотрены несколько ниже.
Следует отметить, что ранее НАТО в принципе не возражала против большей самостоятельности европейских союзников в рамках Альянса. Так, на саммите, проводившемся в январе 1994 г. в Брюсселе, теоретически была признана необходимость адаптации Альянса, которая позволила бы европейцам проводить военные акции, используя натовские структуры, если США откажутся от участия в той или иной операции. Эта "подсистема" в рамках НАТО и была названа "европейской идентичностью в области безопасности и обороны". На Берлинской встрече министров иностранных дел (июнь 1996 г.) была достигнута договоренность о том, что ЗЕС может осуществлять политический контроль и определять стратегические задачи операций, проводимых с использованием натовской инфраструктуры и войск; было решено фактически одобрить создание
европейской оборонной "идентичности". Тем не менее практические возможности европейцев были ограничены: европейские участники Альянса находились в военном плане под контролем НАТО, и прежде всего США, которые стремились к тому, чтобы эта "идентичность" была по сути только потенциальной.
Обратимся к содержанию документов, выработанных на двусторонних и многосторонних встречах 1998-2000 гг. В декларации Сан-Мало Великобритания впервые согласилась с тем, что Европейский Союз будет являться основой европейской обороны, получит все необходимые полномочия для принятия решений, а также будет обладать средствами разведки, стратегического анализа и планирования и т.д. В концептуальном плане документ отражает существующие стратегические реалии: ЕС становится единственным европейским органом, имеющим право определять политику в области обороны; ЗЕС должен быть инкорпорирован в ЕС; речь не идет о создании "европейской армии", но о многонациональных структурах типа "Еврокорпуса" или об использовании национальных сил, которые находятся в ведении НАТО; основной задачей будет не коллективная оборона, а в первую очередь миротворческие миссии, преодоление кризисов, что является частью "петерсбергских" задач (напомним, что под этими задачами подразумеваются гуманитарные акции, эвакуация соотечественников из зон конфликтов, боевые действия с
целью урегулирования кризисов, в том числе миссии по восстановлению мира). Европа не стремится ни подменять НАТО, ни конкурировать с ней; в любом случае будет продолжено тесное сотрудничество с США. Таким образом, имеется в виду создание межгосударственной, а не коммунитарной структуры. Следует отметить, что на юбилейной встрече НАТО в апреле 1999 г. в Вашингтоне идеи, выдвинутые во франко-британской декларации, были одобрены, поскольку они не противоречили целям Альянса.
На Кёльнском саммите Евросоюза концепция создания европейской обороны получила дальнейшее развитие. Кёльнскую декларацию иногда называют "настоящим уставом" в области европейской обороны. В документе закреплены новые задачи и обязанности ЕС по еврообороне в рамках совместной внешней политики и политики безопасности. Главная роль в разработке решений должна принадлежать Совету министров ЕС, в который при необходимости могут войти министры обороны. Выдвигаются конкретные цели для выполнения новых обязательств. В декларации говорится о необходимости иметь собственные вооруженные силы и достаточные средства, о разработке соответствующих методов и новых подходов к проблемам обороны, исходя из существующих возможностей национального, двустороннего и многостороннего характера. В докладе Президиума встречи перечислены новые структуры, необходимые для принятия решений: Комитет по политике и безопасности; Военный комитет, состоящий из представителей начальников штабов; штаб; спутниковый центр; орган, отвечающий за проблемы безопасности. Подчеркивалась важность продолжения сотрудничества с НАТО, а также развития отношений с союзниками и партнерами, не входящими в Евросоюз.
В декабре 1999 г. на встрече в Хельсинки все эти направления были конкретизированы. В документах встречи были более полно определены роль и задачи вновь создаваемых органов — Комитета по политике и безопасности, Военного комитета и штаба; к созданию этих учреждений следовало приступить с марта 2000 г. Европейский совет уточнил цели обороны и способы их осуществления. До 2003 г. ЕС должен будет на добровольной основе создать вооруженные силы, по численности сравнимые с корпусом, т.е. 50-60 тыс. солдат. Эти силы должны будут иметь все надлежащие структуры командования, контроля, разведки, инженерного обеспечения, а также других вспомогательных частей, необходимых для ведения боевых действий, в том числе, если это потребуется, ВВС и ВМС. По инициативе Франции, Великобритании и Германии "Еврокорпус" трансформируется в корпус быстрого реагирования, что должно придать многонациональный характер действиям национальных штабов.
Саммит ЕС в Ницце в декабре 2000 г. охватывал очень широкий круг проблем: структурные изменения институтов Евросоюза, возможности его дальнейшего функционирования в расширенном
составе (до 27 членов), создание "Конституции для Европы" и т.д. Однако не были забыты и проблемы европейской политики в области безопасности и обороны. На саммите были одобрены и дополнены достигнутые ранее договоренности. Стоит отметить, что решения Хельсинкской встречи 1999 г. стали претворяться в жизнь, в частности, были созданы и
начали действовать три временные политические и военные структуры. Европейский совет констатировал, что выделяемые странами-членами средства могут быть достаточными для выполнения задачи создания сил быстрого реагирования, хотя их оперативные возможности еще нуждаются в улучшении. Что касается совместных стратегических сил, следует продолжать совершенствование командования и контроля, разведки, воздушной и морской поддержки, хотя эти меры не были конкретизированы.
Европейский совет высказался также за окончательное установление компетенций политико-военных структур, т.е. созданных на постоянной основе органов, призванных определять и проводить совместную внешнюю политику и политику безопасности (три новых органа, о которых уже шла речь). Так, Комитет по политике и безопасности (КПБ), состоящий из представителей стран-членов, должен следить за международной ситуацией, способствовать выработке внешней политики ЕС, передавая соответствующие предложения в Совет, следить за выполнением избранного курса, осуществлять политический контроль и проводить стратегическую линию во время операций по урегулированию кризисов. Военный комитет (ВК) Евросоюза, в который входят постоянные представители начальников штабов родов войск, делает предложения в военной области, а также дает рекомендации КПБ. Штаб ЕС получает директивы от ВК и способствует проведению европейской политики в области безопасности и обороны; в его обязанности входит также быстрое объявление боевой готовности (тревоги), оценка различных ситуаций, как и стратегического планирования для выполнения "петерсбергских" задач. В связи с этой последней задачей Совет решил учредить механизм "оценки военных возможностей", который должен обеспечивать последовательность и координацию необходимых усилий для достижения поставленных целей.
Наконец, во время саммита в Ницце Совет выступил с более широкими предложениями, касающимися участия европейских государств, не входящих в ЕС, в операциях по урегулированию кризисов, проводящихся под эгидой Евросоюза; консультаций и сотрудничества между ЕС и НАТО; передачи Европейскому совету некоторых функций ЗЕС. Были приняты и другие решения.
Нетрудно заметить, что все эти важные шаги были предприняты практически в течение двух лет. В чем же причина подобной поспешности? Ответ на этот вопрос отчасти дает оценка позиций различных стран, в той или иной мере принимавших участие в процессе.
Как подчеркивает автор, пишущий под псевдонимом Франсуа Горан (5), Соединенные Штаты вначале высказывали серьезную озабоченность по поводу "европейской оборонной инициативы", указывая на риск дублирования военных структур, отдаления атлантических союзников друг от друга, конкуренцию с НАТО, разбазаривание средств. Однако, как справедливо указывает Горан, речь шла в первую очередь о возможности потери американцами лидерства в НАТО, об уменьшении их влияния на стратегию Альянса, о более узких рамках для маневра. В последнем случае, как заявляли французы, большая самостоятельность европейцев дает США дополнительные возможности для выбора в кризисных положениях: если раньше американцы могли либо принять участие в урегулировании конфликта, либо отказаться, то теперь появлялась возможность кризисного регулирования только с участием европейцев (правда, трудно представить себе ситуацию, когда США остались бы в стороне, предоставив действовать только европейцам.) К тому же нельзя забывать, что в Хельсинки Европейский совет дал американцам многочисленные заверения в своем стремлении найти необходимые формы сотрудничества между ЕС и НАТО, причем при сохранении ведущей роли последней в сфере безопасности и обороны.
Научный сотрудник Центра исследований европейской интеграции Боннского университета Франц-Йозеф Майерс (1) также считает, что США поддерживают инициативы европейцев только в том случае, когда последние признают основополагающую роль НАТО в деле обеспечения безопасности и принцип атлантической солидарности. Американцы одобряют устранение недостатков в европейском оборонном потенциале, но весьма недовольны постоянным сокращением военных бюджетов европейских членов Альянса, что, в частности, может подорвать планы модернизации, намеченные в рамках европейских оборонных усилий. Вашингтон также стремился к включению в европейское военное планирование шести стран НАТО, не входящих в ЕС, — Исландии, Норвегии, Турции, Польши, Венгрии и Чехии; по этому
поводу была достигнута специальная договоренность (1, с.53-54). К тому же автор убежден, что после вступления в силу Амстердамского договора "ЕС становится новым политическим партнером НАТО" (1, с.56). По его мнению, возникающие вызовы можно преодолеть только в рамках евроатлантического партнерства; добиться ведущего, сравнимого с американским, положения в мире европейцы смогут только вместе с США; реализовать свою будущую дееспособность в сфере политики безопасности ЕС способен только вместе с НАТО.
С критикой американской позиции и присутствия войск США в Европе выступает генерал Бернар де Бресси (2). По его словам, американские войска находятся на континенте не для его защиты от какой-либо угрозы, но используют Европу как пункт передового базирования для вмешательства на Ближнем Востоке и защиты своих собственных интересов, заключающихся в бесперебойном снабжении нефтью и обороне Израиля в случае необходимости. Отчасти такое рассуждение верно, но очевидно также, что у США имеются очень серьезные интересы в самой Европе, в частности, в области распространения своего влияния на новые восточноевропейские демократии.
Позиция Франции в отношении европейской инициативы по созданию новых оборонных структур в целом соответствует голлистским представлениям, хотя с корректировкой, необходимой в нынешней ситуации. Французы считают, что США стремятся "американизировать" усилия европейцев, поставить Европу в положение своего протектората, во всяком случае держать ее в зависимости от своей стратегии и планов. Франция не выступает против НАТО, но делает основной акцент на четком разграничении полномочий с США, стремится "освободить" Европу от зависимости, сделать ее способной конкурировать с американцами в многополярном мире. В предложенном Парижем "плане действий" речь идет о том, чтобы предоставить Европе — в качестве одного из "полюсов силы" — возможность самой принимать решения и проводить их в жизнь за счет собственных ресурсов и структур. Таким образом, Франция выступает за перераспределение властных полномочий. При этом Евросоюзу следует выработать совместную внешнюю политику, а также создать современные и достаточно мощные вооруженные силы.
Что касается Великобритании, то ее позиция по еврообороне объясняется не только и не столько стремлением Т.Блэра к имиджу "убежденного сторонника европеизма", сколько желанием избежать возможности маргинализации страны в рамках ЕС. Однако новый подход британского правительства к проблемам обороны имеет более глубокие причины. Абсолютное лидерство США в военных и миротворческих операциях на Балканах свидетельствует о нежелательности слишком большой зависимости Европы от Вашингтона. Как пишет Ф.Горан, был необходим европейский выбор, который в долгосрочном плане дополнял бы натовский (а, следовательно, американский, который мог бы быть использован в случае кризиса). При этом отношения между двумя берегами Атлантики оказались бы более сбалансированными. Это вовсе не означает "охлаждения" связей между двумя давними союзниками — США и Великобританией. Вполне возможно, что неопределенность политического влияния Евросоюза на международной арене и стала основным мотивом европейской инициативы в области обороны и безопасности.
Одной из основных трудностей реализации "европейской оборонной инициативы" является большая сложность и медлительность бюрократических процедур в рамках ЕС, а также неодинаковый подход государств-членов к проблемам обороны и безопасности, в частности, к вопросу достижения консенсуса. Как считает профессор оборонных исследований Лондонского Королевского колледжа Майкл Кларк (3), английское правительство полностью пересмотрело позицию консерваторов, как и свою первоначальную, согласно которой ЕС не следует заниматься "обороной", — он должен решать общие
вопросы "безопасности". Франция в Хельсинки признала, что существует целый ряд проблем обороны, где наблюдается отставание, которое необходимо преодолеть. Автор, однако, считает гораздо более важным тот факт, что культуры безопасности Франции и Великобритании (и не только их) слишком различны, поэтому они по-разному оценивают одни и те же проблемы. У обеих стран нет единого мнения даже о документе, подписанном ими в Сан-Мало, как и о динамике процесса выработки политики в области безопасности и обороны (3, с.734-735). Всем участникам данного процесса следовало бы прежде всего переосмыслить свое отношение к вопросам обороны с учетом происходящих в мире
существенных изменений, пересмотреть свои подходы к урегулированию конфликтов, поддержанию стабильности и т.п.
Эти замечания можно отнести и к Германии, которая находится в довольно сложной ситуации. ФРГ всегда рассматривала Атлантический союз в качестве основы безопасности на Европейском континенте, считая присутствие американских сил совершенно необходимым. Увеличение военного потенциала Европы министр обороны ФРГ Р.Шарпинг рассматривает как разумное дополнение сил НАТО, а не как конкуренцию с последней. Позиция же Франции ставит Германию в трудное положение - необходимо сохранять приверженность атлантической солидарности и одновременно проводить эффективную европейскую политику в области обороны (1, с.55-56). Тем не менее Германия поддержала англо-французскую инициативу, что вынуждает ее начать модернизацию своей армии.
Здесь вновь возникает проблема концептуальных разногласий между союзниками. Большинство членов НАТО, и среди них Германия, выступают за проведение миссий, аналогичных классической коллективной обороне, другие считают операции по урегулированию кризисов наиболее перспективными задачами будущего. ФРГ, несмотря на существенные изменения в международной ситуации, продолжает оценивать в качестве основополагающих целей защиту своей территории и государств Альянса.
Если Франция, Великобритания, Нидерланды уже предприняли важные шаги по модернизации своих вооруженных сил (мобильность, гибкость, быстрота развертывания), то для Бундесвера это очень непростая задача ввиду хронического дефицита бюджетных ассигнований на оборону. Тем не менее Ф.-Й.Майерс в другой своей статье (7) настаивает на неизбежности реформы германской армии, если ФРГ не хочет остаться "на обочине" происходящих в Европе процессов. Он подчеркивает необходимость выработки нового типа стратегического мышления, в основе которого было бы "функциональное", а не географическое определение безопасности. Вооруженные силы Германии должны по численности равняться 200-220 тыс. солдат (примерное соответствие силам Франции и Великобритании — 250 тыс. военнослужащих) (7, с.63). Эти силы по своим количественным и качественным параметрам должны отвечать вызовам ХХ1 в., следовательно, необходимо увеличение бюджетного финансирования. Наконец, Бундесвер должен быть готов к выполнению новых задач, особенно по урегулированию кризисов. Силы кризисного реагирования должны составлять примерно 75 тыс. солдат (7, с.64). В дальнейшем встанет вопрос о реструктуризации Бундесвера по примеру основных европейских членов НАТО. Все это необходимо, чтобы Германия могла выполнять свои обязательства по поддержанию мира и стабильности в Европе, одновременно сохраняя сбалансированное евроатлантическое партнерство. Отметим, что планы, выдвигаемые Майерсом, теоретически соответствуют развитию европейской инициативы в сфере безопасности и обороны, однако, учитывая нынешнюю позицию Берлина, в частности, сокращение ассигнований на военные нужды, не совсем понятно, откуда Германия возьмет необходимые ей финансовые средства для проведения модернизации и реструктуризации Бундесвера.
В настоящее время Франция, Великобритания и Германия стали основными участниками процесса создания "европейской идентичности в области безопасности и обороны". Данный процесс уже получил определенную динамику. Эти государства вместе с Италией, Испанией, Бельгией, а также Грецией и Португалией способны создать основу будущей структуры. Однако существует проблема "неприсоединившихся" государств — Австрии, Ирландии, Финляндии и Швеции — население которых по политическим и историческим причинам с недоверием и недовольством относится к "милитаризации" ЕС; эта идея была в указанных странах крайне непопулярна. Как отмечал министр обороны Франции А.Ришар (8), общественность и ряд политических сил могут не сразу понять всю политическую важность усилий в области создания более мощной европейской обороны, поэтому необходимо принять меры, чтобы убедить их в необходимости развития начатого проекта (7, с .160).
Существует еще одна проблема, которую затрагивают в своих размышлениях по поводу "европейской оборонной идентичности" западные ученые и политики, — это вопрос о будущем ядерной составляющей нового европейского проекта. Так, генерал Б. де Бресси (2) считает, что пока ЕС не введет в свою оборону ядерную составляющую, он никогда не станет "великой державой" в классическом понимании этого термина. Генерал
предлагает создать европейский аналог Группы ядерного планирования НАТО — комитет, в который вошли бы на добровольной основе министры обороны стран ЕС. Этот комитет получал бы всю необходимую информацию от двух ядерных европейских держав — Франции и Великобритании, определял бы политику Евросоюза в ядерной области и анализировал возможные случаи применения этого оружия (2, с.10-11).
Однако возможности подобного применения ядерных средств крайне ограничены, считает Андре Дюмулэн (4), исследователь
Центра политического анализа международных отношений Льежского университета, справедливо отмечая, что значение ядерного оружия в Европе в последнее время во многом снизилось, поскольку с исчезновением "потенциального" противника не совсем ясно, против кого его можно было бы использовать. В теоретическом плане ядерная составляющая могла бы способствовать усилению институтов ЕС, но французские и британские ядерные силы в их нынешнем виде не вписываются в концепцию совместной обороны; необходимо хотя бы минимальное одобрение странами — членами Евросоюза возможности использования подобного оружия. Однако дискуссию о функциях ядерного сдерживания можно было бы начать уже сейчас. Возможен гипотетический вариант вывода всего американского оружия из Европы и отказа США от ядерных гарантий союзникам (что само по себе весьма проблематично). Парадоксальным образом подобная ситуация может заставить ЕС заняться вопросом о расширении ядерного сдерживания для защиты государств-членов, но это было бы ответом на совершенно новое стратегическое положение.
В настоящее время перед ЕС стоят более срочные задачи — совершенствование обычных вооружений, действия за пределами территории Европы, урегулирование кризисной ситуации на Балканах, предотвращение возможных конфликтов на континенте, стабилизация энергоснабжения и т.д. Нельзя также забывать о том, что ЕС много работал над такими проблемами, как нераспространение оружия массового уничтожения, контроль за продажей продукции двойного назначения, меры против торговли ядерными составляющими и т.п. Поэтому сейчас "нуклеаризация" оборонной политики ЕС была бы встречена весьма отрицательно населением стран-членов Союза. Дюмулэн приходит к выводу, что пока еще большинство государств ЕС не готовы или не хотят обсуждать ядерную проблематику — этот вопрос представляется преждевременным. Необходимо вначале создать политические и военные основы европейской обороны классического типа, ответить на различные вызовы и опасности, возможно, издать Европейскую Белую книгу по безопасности и обороне — и уже потом заниматься вопросами ядерного оружия.
Что же практически предстоит сделать Евросоюзу для реализации его инициативы? Прежде всего, выполнить свои обязательства по модернизации армий и изменению процесса принятия решений. Необходимо более рациональное использование средств, выделяемых на военные нужды, что могло бы избавить страны Евросоюза от увеличения оборонных бюджетов. Урегулирование кризисных ситуаций в настоящее время имеет приоритетную роль, поэтому реорганизация вооруженных сил должна идти в этом направлении — придание им мобильности, гибкости, быстроты развертывания и т.п.
ЕС предстоит также подумать над изменением стратегической культуры, пересмотреть приоритеты в военной области, чтобы уменьшить свое отставание от США. Здесь очень важным является сотрудничество министров обороны, создание многонациональных сил, стандартизация в производстве вооружений. Хорошими примерами в этом плане являются договоренности о сближении французских и немецких фирм — "Аэроспасьяль-Матра" и "Даса". В июле 1998 г. был подписан документ о намерениях по стандартизации вооружений между правительствами Франции, Германии, Великобритании, Испании, Италии и Швеции (6, с.11-12).
Необходимы и институциональные изменения, действительно совместная внешняя политика и политика безопасности стран ЕС. Введения поста Верховного представителя по этим вопросам, видимо, недостаточно. Следует добиваться реального единства мнений путем диалога и достижения компромиссов по основным внешнеполитическим вопросам, в большей мере использовать имеющиеся экономические и торговые рычаги воздействия, четко координировать свои действия в "горячих точках" Европы (Балканы), а также в близлежащих регионах (Средиземноморье, Ближний Восток). Новый Комитет по политике и безопасности должен будет вырабатывать общие линии поведения во всех областях внешней политики и безопасности, а не только обороны.
Необходимо наладить механизм подлинного партнерства между НАТО и ЕС, который должен быть очень гибким, чтобы не вызывать у сторон чувства превосходства или неудовлетворенности. Как считает Ф.-Й.Майерс, можно было бы создать Евроатлантический консультативно-координационный комитет со следующими задачами: рассмотрение кризисов в Европе и за ее пределами в рамках регулярного диалога; выработка совместных процедур планирования для предотвращения и урегулирования кризисов; определение условий использования Евросоюзом сил и средств НАТО для проведения собственных операций; рассмотрение вопроса об участии стран, не входящих в ЕС, в операциях, проводимых под эгидой Евросоюза; согласование укрепления военного потенциала ЕС с потенциалом НАТО (1, с.56). Таким образом, речь будет идти об упрочении трансатлантических связей, о плодотворных консультациях и диалоге.
Еще один вопрос, который предстоит решать — это вопрос об отношении общественности к европейской инициативе в области обороны. Европейские граждане должны понять, что основной целью этой инициативы является реальная возможность предотвращения и урегулирования кризисов на континенте и в близлежащих регионах, что в конечном итоге отвечает их собственным интересам.
Мир стал совершенно иным, чем он был 30 лет назад. В связи с этим важно не упускать из виду основные тенденции развития, характерные для ХХ1 в., пересмотреть представления о своих собственных государствах и о природе международной системы, которая их окружает.
Список литературы
1. Майерс Ф.-Й. Опора европейской безопасности: Камень преткновения для США // Intern. Politik (русск. изд.). — М., 2000. — № 3. — С.52-59.
2. Bressy D. de. Défense ou intervention: Le paradoxe europ. // Défense nat. — P., 2000. — A.56, N 4. - P.5-11.
3. Clarke M. French and British security: Mirror images in a globalized world // Intern. affairs. — L., 2000. - Vol. 76, N 4. - P.725-739.
4. Dumoulin A. L'identité européenne de sécurité et de défense et la dissuasion nucléaire // Défense nat. - P., 2000. — A. 56, N 8/9. — P.20-37.
5. Gorand F. La défense européenne après Helsinki // Commentaire. — P., 2000. — A. 23, N 89. - P. 5-13.
6. Jospin L. La politique de défense de la France // Défense nat. - P., 1999. — A. 55, N 12. -P. 5-17.
7. Meiers F.-J. La politique allemande de sécurité et défense à la croisée des chemins // Politique étrangère. - P., 2000. -A.65, N 1. - P.47-65.
8. Richard A. Défense européenne: L'ardente obligation // Politique intern. - P., 1999. — N 85. - P.151-160.
