CC BY
31
Ю.А. ГУСАРОВ
ОТНОШЕНИЕ США К ПРОБЛЕМЕ СОЗДАНИЯ СОВМЕСТНОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ СИСТЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ И ОБОРОНЫ
Идея создания системы обороны стран Западной Европы появилась давно. В особенности бурно она обсуждалась в послевоенные годы, однако по целому ряду причин — различные подходы европейских держав к проблеме, нехватка денежных средств, необходимость уладить более спешные вопросы, противодействие США этому процессу и т.д. — она начала реально воплощаться в жизнь лишь в конце ХХ в. Помимо перечисленных, есть еще большое количество причин, в результате действия которых процесс создания совместной европейской обороны продвигается не так быстро, как хотели бы разработчики, прежде всего из-за необходимости решения конкретных задач европейской интеграции.
У Европейского союза пока еще нет полностью скоординированной единой внешней политики и политики в области безопасности, в рамки которой вписывается европейская политика в сфере обороны и безопасности, хотя решения о них зафиксированы в Маастрихтском (1992) и Амстердамском (1997) договорах. С 1998 г. вопрос о европейской политике обороны (ЕПО) постоянно стоит в повестке дня встреч ЕС, регулярно проводящихся два раза в год, и других, специальных форумов.
Что касается истории отношения США к рассматриваемой проблеме, то в послевоенное время они были, как известно, абсолютным лидером в сфере поддержания европейской безопасности и решали все связанные с ней вопросы, что и неудивительно для того периода. Однако, как пишут ответственный сотрудник Европейской комиссии (под псевдонимом Сириус) и редактор журнала «Defensa» Филипп Грассе (10), американцы всегда проявляли колебания по поводу возможного участия в европейском конфликте. Ни в один из периодов 50—80-х годов прошлого века США не выполняли полностью своих обязательств перед европейцами по разным причинам. Эйзенхауэр стремился вывести большую часть войск США из Европы начиная с 1960 г.; поправка Менсфилда (начало 70-х годов) предполагала немедленную переброску с континента 150 тыс. американских военных; предвиделось значительное сокращение американского воинского контингента в Европе в 1983—1984 гг. В США велись бурные дебаты о сокращении их военного присутствия. Основным аргументом, который выдвигала американская сторона, был тезис о том, что европейцы должны сами обеспечивать свою безопасность с помощью ВВС, ВМС и ядерного арсенала США. В то время американцы не боялись потери своего превосходства, поскольку их гарантии были необходимы Западной Европе для защиты от общего врага — Советского Союза. США часто изменяли свои намерения о выводе войск в каждом конкретном случае (Берлинский кризис, Вьетнам, Уотергейт, разрядка при Горбачеве и т.д.), но все это не было непосредственно связано с обороной Западной Европы (10, с. 22—23).
Затем последовал распад СССР, и американские войска вроде бы стали ненужными на континенте. Можно было бы предположить, что США в тот момент изменили свою позицию «в силу обстоятельств» — от аргументации уменьшения своих обязательств до поддержания одностороннего присутствия в целях защиты своих интересов, оставляя при этом за собой контроль над европейской безопасностью. Фактически США действительно снизили свое присутствие до 100 тыс. солдат, однако структуры командования НАТО оставались неизменными (а в Альянсе американцы контролировали практически все важные вопросы). При этом следует отметить, что с начала 90-х годов американцы менее всего склонны к уменьшению своих обязательств перед Европой, в то время как доказать их присутствие стало еще труднее, чем ранее.
В середине 90-х годов НАТО в принципе уже не очень возражала против большей самостоятельности своих союзников в рамках Альянса. На саммите в январе 1994 г., проходившем в Брюсселе, теоретически была признана необходимость адаптации НАТО, которая позволила бы европейцам проводить военные акции, используя имеющиеся структуры союза, если США по какой-либо причине откажутся от участия в той или иной операции. Эта «подсистема» в рамках НАТО и получила название «европейской идентичности в сфере безопасности и обороны» (IESD). На встрече министров иностранных дел в Берлине в июне 1996 г. было решено. что Западноевропейский союз может осуществлять политический контроль и определять стратегические задачи
операций, проводимых с использованием натовской инфраструктуры и войск, — это было фактическим одобрением 1Б8Б. Но проблема в тот период была еще далека от своего решения.
В хорошо аргументированном исследовании, проведенном под руководством известного политолога Ф.Эйсбура, в котором приняли участие ученые из многих стран (работа вышла в свет в 2000 г. — см.: 8), подчеркиваются как положительные, так и отрицательные факторы, связанные с созданием европейской оборонной политики. Как пишут основные авторы главы о европейско-американском взаимодействии директор Института ЗЕС по изучению проблем безопасности Николь Гнесотто и директор Исследовательского института Германского общества по изучению внешней политики (Берлин) Карл Кайзер, теоретически существовали две крайние точки зрения — европейская оборона вне рамок трансатлантических отношений и альтернативное направление — ультраатлантическая перспектива, когда европейцы в большей мере содействуют акциям Альянса, практически не имея в нем права голоса. Первый подход означал бы разъединение союзников, поэтому он отвергается по обе стороны Атлантики: ни одно из правительств западных стран не принимает подобный сценарий. При втором подходе в Альянсе остался бы единственный игрок — США, которые, как и раньше, осуществляют защиту Западной Европы, которая покупает американские вооружения и следует стратегическому курсу США. Такой подход, разумеется, отвергается европейцами.
Но существует целый ряд не столь экстремистских сценариев. Так, согласно мнению европейцев, отношения между США и ЕС/ЗЕС могли бы строиться по следующим параметрам: европейская политика в области обороны (ЕПО) в качестве политического курса при возможном отказе от вмешательства США в кризисную ситуацию; как часть усилий Европы с целью располагать большей ответственностью в принятии решений в рамках Альянса; ЕПО в качестве более широкого подхода ЕС, имеющего целью сбалансировать первенство американской сверхдержавы; стремление к более справедливому «разделению труда» в рамках Альянса и т.п. Все эти мнения находят свое подтверждение в официальных документах ЕС. Более того, при внимательном изучении можно констатировать, что в этих документах практически нет противоречий между политическими курсами НАТО и ЕС/ЗЕС.
Тем не менее американцы проявляли озабоченность по поводу возможного подрыва их лидерства в блоке, политического и, что более важно, стратегического разъединения между союзниками, увеличения дисбаланса в технологиях, дублирования систем вооружений.
Однако под воздействием изменяющейся ситуации в мире и появления новых угроз безопасности, которые со временем стали более ощутимыми, отношение США к европейской оборонной политике стало меняться. Если ранее основными проблемами считались «дублирование, дискриминация и разъединение», то в ноябре 1999 г. лорд Робинсон, выражая мнение Альянса, предложил изменить их на прямо противоположные — «улучшение, взаимозависимость, неразрывность» (цит. по: 8, с. 27). При этом подразумевалось, что если США стремятся быть и в дальнейшем участниками европейского политического процесса, они должны продолжать, с военной точки зрения, свое систематическое присутствие в случае необходимости урегулирования серьезных кризисов в Европе.
Для американцев стала также очевидной необходимость в сложившейся ситуации пересмотра самой природы НАТО и ее трансформации. Следовало установить новые, кооперативные отношения союзов — НАТО и ЕС/ЗЕС, от чего во многом зависит их дееспособность в будущем.
Дебаты по поводу европейской обороны продолжаются. При этом наблюдаются различия в целях сторон — если европейцы фокусируют свое внимание на новом подходе к существующим в Альянсе процедурам и на изменении его учреждений, то США настаивают на предварительном улучшении европейцами их военных возможностей и увеличении средств, выделяемых на оборону (а они в последнее время не растут, но сокращаются).
Безусловно, европейцам придется провести масштабную реорганизацию своих вооруженных сил (что они уже и делают), но для них также важно создание европейских структур с единым процессом принятия решений. «Более сильная Европа является предпосылкой более сильного Альянса, если не условием его долгосрочного выживания»
(8, с. 30). Идеальными в этих условиях были бы действия США в двух направлениях: принятие во внимание предложений ЕС в институциональной сфере и помощь в развитии европейского военного потенциала.
У союзников по обе стороны Атлантики есть и другие проблемы, вызывающие разногласия в военной сфере. Прежде всего, это создание американской системы противоракетной обороны. Когда была выдвинута доктрина НПРО, отмечает французский дивизионный генерал Ален Фопэн, США, по их словам, стремились: создать новые отношения с Россией путем переговоров; защитить своих союзников в Европе и Азии; придерживаться только стратегических императивов; направлять систему ПРО лишь против «государств-изгоев»; признать, что стратегическая оборона не снимает задач нераспространения ОМУ (6, с. 133). Европейцы, хотя и согласились в конечном счете с развертыванием американской ПРО, не очень верили в ее действенность по защите Европейского континента.
Что касается инициатив самих европейцев по созданию оборонной политики, то они стали наиболее четко проявляться с 1998 г. На франко-британской встрече в Сан-Мало Великобритания впервые признала необходимость совместной европейской обороны. При этом Т. Блэр руководствовался стремлением не остаться в стороне от происходящих в Европе процессов, а единственным его козырем было выдвижение проблемы обороны. США вначале не приняли всерьез как саму эту встречу, так и изменение в позиции Великобритании. Пересматривая свою стратегию, Вашингтон (после юбилейного саммита в апреле 1999 г. и кризиса в Косово в марте) все-таки продолжал подчеркивать неспособность европейцев действовать без поддержки США в кризисных ситуациях, учитывая их технологическую слабость.
Однако руководство ЕС отчетливо осознавало, что без изменений в оборонительной системе Альянса, без принятия Европейским союзом на себя большей ответственности за безопасность Европы и урегулирование кризисных ситуаций на своем собственном континенте страны Евросоюза не смогут стать полноправными партнерами в рамках НАТО и весомыми действующими лицами в сфере европейской и международной политики; в противном случае может замедлиться процесс европейской интеграции и расширения ЕС за счет государств ЦВЕ.
В серии проведенных в 1999—2001 гг. встреч в рамках Евросоюза особое внимание привлекают к себе саммиты в Кёльне (июнь 1999 г.), Хельсинки (декабрь 1999 г.), Ницце (декабрь 2000 г.), хотя их решения оцениваются различными исследователями неоднозначно. Прежде всего, было признано, что ЕС становится единственным европейским органом, призванным определять в стратегическом плане политику в области обороны; ЗЕС со временем станет неотъемлемой частью ЕС; Союз не имеет целью создание европейской армии — его воинские подразделения будут состоять из многонациональных структур или национальных сил стран-членов (т.е. имеется в виду создание межгосударственной, а не коммунитарной структуры). На этом, в частности, делает акцент министр иностранных дел Финляндии, подчеркивающий, что ЕС ни в коем случае не должен быть соперником НАТО, которая будет сохранять ведущую роль в сфере безопасности; общая европейская политика в сфере безопасности и обороны призвана усилить роль ЕС на международной арене, способствовать поддержанию стабильности в Европе (11, с. 10—11). Во всяком случае, из Европейского союза не стоит делать еще один механизм применения военной силы. Цель проводимых изменений состоит в усилении практических средств преодоления кризисов силами Союза, оказании гуманитарной помощи, защите гражданского населения, восстановлении мира, проведении гуманитарных миссий, т.е. это все то, что называется «петерсбегскими задачами». Это высказывание приведено в качестве примера; перечень подобных оценок можно продолжать. Новый подход к урегулированию кризисов потребует и новых передовых технологий, которыми американцы не всегда охотно делятся, что связано с промышленной конкуренцией. Европейская политика в области обороны не только способна служить укреплению диалога между союзниками, в особенности странами ЕС и США. Она способствовала бы укреплению безопасности на основе взаимности (11, с. 17).
Во всех документах Евросоюза подчеркивается, что ЕС будет действовать при взаимной координации своих действий с НАТО. Сейчас оперативные силы ЕС/ЗЕС еще недостаточны для проведения военных миссий. У Альянса же имеются подобные оперативные возможности, но все они в основном американского происхождения.
Поэтому Евросоюзу следовало бы предпринимать необходимые шаги для усиления своих военных средств и возможностей, что начало претворяться в жизни уже в 1999—2000 гг. Речь идет прежде всего о модернизации армий европейских стран; исключением является Германия, которая все еще продолжает придерживаться принципа призыва, а не перехода к профессиональной армии, рассчитывая в необходимых случаях на резервистов.
Силы НАТО, далее, имеют сейчас высокую степень взаимозависимости и взаимодополняемости, чего пока недостает членам ЕС/ЗЕС. Поэтому Альянс сконцентрировал свое внимание на программе модернизации обычных сил европейских союзников, что предполагает множество усовершенствований. В дальнейшем больше внимания будет уделено улучшению структур разведки, командования, контроля и т.д. в войсках союзников, что позволит в будущем перейти к самостоятельным действиям ЕС/ЗЕС с использованием ряда объектов натовской инфраструктуры. Именно здесь очень важным является взаимодействие структур НАТО и ЕС/ЗЕС.
Существовала также проблема включения стран ЕС, не являющихся членами НАТО, в европейское планирование, но она была успешно разрешена.
Что же касается действий европейцев в плане институционализации своих оборонных усилий, то они являются впечатляющими. В 2001 г. приступили к работе три новых постоянных органа, которые ранее были временными. Это Комитет по политике и безопасности (КПБ), который занимается всеми внешнеполитическими вопросами, включая военные. Был сформирован Военный комитет ЕС (ВКЕС), являющийся высшим военным органом на уровне Евросоюза и состоящий из начальников генеральных штабов стран-членов; в его задачу входят консультации КПБ по всем военным вопросам. Наконец, начал свою работу Военный штаб ЕС (ВШЕС), основная цель которого — контроль за проведением военных операций под эгидой ЕС при урегулировании конфликтов и координация военных аспектов европейской оборонной политики, а также совместной внешней политики и политики безопасности в плане текущей работы. Все эти органы действуют в тесном сотрудничестве. Западноевропейский союз практически слился с Евросоюзом, за исключением ряда символических функций.
Что касается европейских вооруженных сил, то, как известно, к 2003 г. должен быть создан Европейский корпус кризисного реагирования, который должен быть в состоянии перебрасывать вооруженные силы до 60 тыс. человек и держать их на месте назначения не менее года. Однако пока еще европейцам не хватает важных оперативных составляющих в таких сферах, как переброска, мобильность, разведка, управляемость и выносливость своих соединений; для устранения этих недостатков вновь необходимы дополнительные денежные средства.
Как предполагается, эти европейские силы будут включать в себя соединения и ресурсы всех стран — членов ЕС. При их формировании используется многонациональный подход к проблеме. И хотя во всех документах ЕС указывается, что его целью не является создание «европейской армии», началась своего рода «тихая революция» на национальном уровне, оказывающая влияние на европейскую политику безопасности в целом. Как пишет Йоханнес Варвик из Института международной политики при Университете бундесвера (Гамбург), видимо, «эпоха национальных армий в Европе, несмотря на иначе звучащие заявления, рано или поздно закончится — так же, как закончилась эпоха национальных валют» (1, с. 49). Но для этого, как считает автор, необходимы перспективный эволюционный подход, включающий в себя общее понимание структур безопасности на континенте, а следовательно, общая военная стратегия, которую следует отразить в Белой книге по европейской безопасности. Необходимо в большей мере проводить согласование систем национального военного планирования. Иными словами, нужен целый ряд предпосылок, чтобы можно было думать о создании «евроармии», которые пока еще отсутствуют. Нельзя не признать, что европейская политика в области безопасности и обороны оказалась одной из самых динамичных сфер интеграционного процесса в Европе. «Потребовалось новое изменение расстановки сил в мировом масштабе, прежде чем Евросоюз в начале XXI в. вновь осознал себя как сообщество всеобъемлющей безопасности», — подчеркивает Варвик (1, с. 47).
Что же ожидает трансатлантические отношения как на нынешнем этапе развития, так и в будущем? Какой будет роль Соединенных Штатов в этих отношениях? Есть все основания полагать, что эти связи будут расширяться и улучшаться, несмотря на имевшиеся и еще имеющиеся трения и непонимание между сторонами. Это будет
стратегическое партнерство, а лидером в ближайшие годы, безусловно, останутся США, хотят этого европейцы или нет. Одновременно происходит процесс сближения культур в политической и военной областях, что в долгосрочной перспективе будет, по всей вероятности, определяющим моментом, несмотря на существующие расхождения в интересах союзников по обе стороны Атлантики. Президент Буш-младший во время встречи США — ЕС в Гётеборге в июне 2001 г. приветствовал шаги ЕС/ЗЕС по созданию новых европейских возможностей в военной области, что должно «усилить как ЕС, так и европейскую опору Атлантического альянса» (9, с. 3). В совместном заявлении США — ЕС особо подчеркивалось, что «то, что объединяло нас, всегда было больше того, что нас разъединяло» (9, с. 2). Видимо, этот лозунг будет действенным и эффективным в нынешнем, XXI столетии.
Список литературы
1. Варвик Й. «Евроармия»: Стремительное развитие европ. структур безопасности // Intern. Politik. - М., 2001. - № 9. - С. 41-52.
2. Глоанеш А.-М. де. Европа как действующее лицо международной политики // Там же. - № 2. - С. 33-39.
3. Данилов Д. Общая внешняя политика и политика безопасности ЕС // Европ. союз на пороге XXI в.: Выбор стратегии развития / Под ред. Борко Ю.А., Буториной О.В. - М., УРСС, 2001. - С. 166-192.
4. Bandin P. De la défense de l'Europe à l'Europe de la défense // Défense nat. - P.,
2000. - А 56, N 11. - P. 34-48.
5. Cardot P. Relancer l'Union européenne et approfondir son projet politique // Ibid. -
2001. - A. 57, № 5. - P. 5-16.
6. Faupin A. Europe de défense et lien transatlantique: Convergences et divergences // Ibid. - N 10. - P. 126-143.
7. Flahaut A. La présidence belge de l'UE: Les priorités en matière de sécurité et de défense // Ibid. - N 7. - P. 21-29.
8. Heisbourg F. European defence: Making in work. - P., 2000. - 87 p. - < http: www.weu.int /institute/ chaillot/ chai 42 e. html >.
9. Joint US-EU statement at Göteborg summit, 14 June 2001. - P. 1-6. - <http: // www.usinfo. state. gov/regional/eur/ bush01/sweden joint. htm>.
10. Sirius, Grasset Ph. La défense européenne: Rapports transatlantiques // Défense nat. - P., 2000. - A. 56, N 11. - P. 17-33.
11. Tuomioja E. Sécurité et défense (le point de vue finlandais sur la PECSD) // Ibid. -2001. - A. 57, № 3. - P. 5-17.
