CC BY
194
УДК 341.231
С. Д. Шестакова*, Т.Г. Николаева**
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: принципы правового регулирования в контексте положений, релевантных уголовному судопроизводству
Европейский Суд по правам человека выявил и сформулировал четыре принципа правового регулирования, заложенные в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод; принцип соразмерности (пропорциональности), принцип свободы усмотрения государств — участников Конвенции, принцип положительных обязательств и принцип динамичного толкования Конвенции. Этими принципами следует руководствоваться при приведении национального, в частности, уголовно-процессуального законодательства в соответствие с конвенционными положениями и реализации их в правоприменительной практике.
Ключевые слова: Европейский Суд по правам человека, нарушение Конвенции, гарантированное Конвенцией право, ограничение прав, принцип.
S.D. Shestakova*, T.G. Nikjlayeva**. The European Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms: the principles of the legal regulating in a context of the provisions relevant to criminal proceedings. Four basic principles of the legal regulating which are contained in the European Convention on Human Rights were found out and formulated by the European Court on Human rights. They are; the principal of proportionality, the principal of the power of appreciation of Contracting States, the principle of the positive obligations and the principal of the dynamic interpretation of the Convention, These principles are to be taken into consideration when the national and, in particular, criminal procedural legislation and practice are being improved in accordance with conventional provisions.
Keywords: European Court of Human Rights, violation of the Convention, right safeguarded by the Convention, restriction of the rights, principle.
Вступление России в Совет Европы и ратификация в 1998 г. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) является очередной вехой в развитии отечественного уголовного процесса. Конвенция содержит комплекс положений, релевантных уголовному судопроизводству, которые закрепляют права, нуждающиеся в обеспечении при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности; право на свободу и личную неприкосновенность (п. «с» ч. 1 ст. 5); право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6); право на уважение частной (личной) жизни, жилища и корреспонденции (ст. 8); право на апелляцию по уголовным делам (ст. 2 Протокола № 7) и др.
Конвенция гарантирует минимальный объем прав, который должен быть обеспечен государствами-участниками в национальном законодательстве и правоприменительной практике.
Положения Конвенции могут применяться лишь в официальной трактовке Европейского Суда по правам человека. Для реализации конвенционных положений большое значение имеют решения Европейского Суда по правам человека, вынесенные не только в отношении России, но и в отношении других государств — участников Конвенции. Это объясняется тем, что свои решения Европейский Суд по правам человека мотивирует ссылками на предшествующие решения по делам с аналогичными обстоятельствами. Например, в решении по делу Косей против Соединенного Королевства Европейский Суд указал; «Следовать прецеденту необходимо в интересах правовой определенности и регулярного развития прецедентного права согласно Конвенции». Отклоняться от ранее принятых решений Суд будет по «убедительным основаниям» «для обеспечения того, чтобы толкование Конвенции отражало изменения в обществе и оставалось в соответствии с реалиями сегодняшнего дня» [1].
Е. А. Чефранова верно отмечает, что «позиция по принципиальному вопросу, однажды занятая Судом и сформулированная в решении по конкретному делу, становится прецедентом и раз за разом воспроизводится в решениях по аналогичным спорам, хотя и претерпевает некоторые изменения, эволюционирует» [2, с. 182]. Таким образом, в содержание российских правовых актов, аналогичное положениям иностранного законодательства, признанных Европейским Судом нарушающими Конвенцию, надлежит внести соответствующие исправления. Это позволит своевременно предотвратить нарушение прав человека, защищаемых Конвенцией, и избежать неблагоприятных юридических последствий, наступающих в отношении государства — члена Совета Европы в случае констатации Европейским Судом нарушения этих прав.
* Шестакова, Софья Дмитриевна, профессор кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор юридических наук, доцент. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail; shestakova_sofia@mail.
** Николаева, Татьяна Геннадьевна, доктор юридических наук, профессор. Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
* Shestakova, Sofia, professor of criminal proceedings of the St. Petersburg University, Russian Interior Ministry, doctor of law, associate professor. St. Petersburg, Pilot Pilyutova st. 1. E-mail; shestakova_sofia@mail.
** Nikolaeva, Tatyana, doctor of law, professor. St. Petersburg law Institute (branch) of the Academy of the General procuracy of the Russian Federation
Статья поступила в редакцию 6 марта 2012 года.
© Шестакова С.Д., Николаева Т.Г., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
Гражданский и уголовный процесс
При приведении национального законодательства, а также правоприменительной практики в соответствие с Конвенцией необходимо основываться на заложенных в ней принципах правового регулирования в сфере прав и свобод человека, т. е. принципах действия Конвенции. Эти принципы были выявлены и сформулированы Европейским Судом по правам человека. К ним относятся: принцип соразмерности (пропорциональности); принцип пределов усмотрения государств — участников Конвенции; принцип положительных обязательств государств — участников Конвенции; принцип динамичного толкования Конвенции.
Принцип соразмерности (пропорциональности) распространяется на те случаи, когда Конвенция допускает определенные ограничения гарантированных ею прав. Ограничения некоторых прав не разрешаются Конвенцией ни при каких условиях. Это касается прежде всего установленного ст. 3 Конвенции запрета пыток и бесчеловечного и унижающего человеческое достоинство обращения и наказания. Применительно к данному положению вопроса о действии принципа соразмерности не возникает.
Между тем большинство прав, гарантированных Конвенцией, могут быть ограничены в целях достижения баланса между противоположными интересами отдельных индивидов либо при противоречии интересов индивида общественным интересам. Исходя из принципа пропорциональности, национальное законодательство должно устанавливать такие правила, чтобы свобода каждого человека простиралась лишь до того предела, где начинается свобода других людей.
В решении по делу Класс против Федеративной 'Республики Термании Европейский Суд постановил, что «системе Конвенции внутренне присущ компромисс между требованиями защиты демократического общества и личных прав» [3, с. 179].
Чем шире и глубже вмешательство в охраняемые Конвенцией права человека, тем более вескими должны быть причины для его оправдания и тем более надежными должны быть гарантии от злоупотребления властей. Например, ограничение гарантированного п. «Л> ч. 3 ст. 6 права обвиняемого на очную ставку с показывающими против него свидетелями Европейский Суд признал допустимым в целях защиты безопасности свидетелей и при наличии процедур, делающих данное ограничение минимальным.
Решением по делу Аоорсон против Нидерландов Европейский Суд признал отсутствие нарушения Конвенции в случае, когда личность свидетелей обвинения не была раскрыта обвиняемому в целях обеспечения безопасности свидетелей, но при этом обвиняемому и его защитнику была предоставлена возможность участвовать в их допросе в условиях, исключающих визуальное наблюдение допрашиваемых [4].
В то же время решением по делу Ван Мехелен и другие против Нидерландов Европейский Суд признал, что
ч. 3 ст. 6 Конвенции была нарушена, т.к. целью непредоставления обвиняемому информации о личности свидетеля обвинения было обеспечение оперативных потребностей полиции, а именно, возможности эффективно осуществлять свою деятельность свидетелю-агенту в дальнейшем [5, с. 445]. Решением по делу Костовски против Нидерландов Европейский Суд признал нарушение ч. 3 ст. 6 Конвенции, в частности, потому, что никаких уравновешивающих процедур, направленных на минимизацию ограничений права обвиняемого, лишенного возможности допросить анонимного свидетеля, использовано не было [6, р. 330].
В упомянутом деле Класс против Федеративной Республики Тфмании заявитель утверждал, что его право на уважение частной (личной) жизни и конфиденциальность корреспонденции, гарантированное ст. 8 Конвенции, нарушается наличием Закона О, допускающего в целях борьбы с терроризмом прослушивание телефонных переговоров без уведомления их участников и без судебного разрешения. Европейский Суд посчитал, что отсутствие судебного контроля за прослушиванием телефонных переговоров в указанных целях не превышает пределов того, что может быть признано необходимым в демократическом обществе, поскольку Парламентский совет и Комиссия О 10 (надзирающие за законностью прослушивания) независимы от органов, ведущих наблюдение, и они наделены достаточными полномочиями и властью осуществлять эффективный и постоянный контроль. Европейский Суд признал отсутствие нарушения ст. 8 Конвенции, т.к. в результате подробного анализа Закона О усмотрел наличие равновесия между осуществлением прав лица, гарантируемых ему ч. 1 ст. 8 Конвенции, и необходимостью, вытекающей из ч. 2 ст. 8 Конвенции, вводить тайное наблюдение для защиты демократического общества в целом.
В решении же по делу Броуган и другие против Соединенного Королевства Европейский Суд посчитал, что даже такие насущные в Северной Ирландии цели, как борьба с терроризмом, не оправдывают расширения содержащегося в ч. 3 ст. 5 Конвенции понятия незамедлительности доставления задержанного по подозрению в совершении преступления к судье в срок до четырех дней и шести часов [7, с. 617-618].
Таким образом, в двух последних решениях выражена следующая позиция Европейского Суда по правам человека. Законное стремление защитить общество от терроризма оправдывает существование строго регламентированных законом мер тайного наблюдения и прослушивания телефонных переговоров (ограничивающих право на уважение частной (личной) жизни и тайну корреспонденции). Однако это же стремление (эта же цель) не может служить оправданием такого ограничения права на неприкосновенность личности, как продление срока задержания без судебного решения до четырех дней и шести часов. Иными словами, цель — борьба с терроризмом, и меры, ограничивающие права граждан при прослушивании телефонных переговоров, в сочетании с предусмотренными законодательством Еермании гарантиями от злоупотреблений властей уравновешивают друг друга. В результате соблюдается баланс между интересами граждан и интересами демократического общества, и гарантированное конвенцией право на уважение частной (личной) жизни и тайну корреспонденции не нарушается. В то же время задержание без судебного решения на
срок до четырех дней и шести часов этой же самой целью борьбы с терроризмом не уравновешивается, и образуется дисбаланс, в результате чего происходит нарушение гарантированного Конвенцией права на свободу и личную неприкосновенность.
На основании изложенного можно сделать вывод о том, что принцип соразмерности представляет собой своеобразную трехчленную пропорцию, состоящую из ограничиваемого права, ограничительных мер и цели ограничения. Данная пропорция призвана обеспечить баланс между такими социально-правовыми ценностями, как права человека, с одной стороны, и интересами общества по контролю преступности — с другой.
Принцип пределов усмотрения государств — участников Конвенции состоит в том, что им предоставляется определенная свобода в выборе правовых средств, обеспечивающих реализацию гарантированных Конвенцией прав и допускаемых ею ограничительных мер.
Этот принцип был сформулирован в решении по делу Хендисайд против Соединенного Королевства, в котором заявитель говорил о нарушении гарантированного ст. 10 Конвенции права на свободу выражения своего мнения. С тех пор Европейский Суд по правам человека руководствуется данным принципом, рассматривая жалобы на нарушения и других конвенционных положений, в т.ч. релевантных уголовному судопроизводству.
В решении по делу Хендисайда указывается, что «п. 2 ст. 10 оставляет за договаривающимися государствами определенную сферу усмотрения. Эта сфера предоставляется как законодателю, так и органам, в том числе и судебным, которые призваны толковать и применять действующее законодательство... Тем не менее п. 2 ст. 10 не дает им неограниченной свободы усмотрения, ... в задачу Суда входит не подмена национальных судов, а контроль за соответствием ст. 10 тех решений, которые они вынесли, осуществляя свое право усмотрения» [8]. В решении по делу «Санди Таймс» против Соединенного Королевства Европейский Суд отметил, что, реализуя свои дискреционные полномочия, государство — участник Конвенции остается под контролем Суда в отношении совместимости его действий с обязательствами, вытекающими из Конвенции; дискреционные полномочия государств — участников Конвенции должны использоваться ими разумно, осторожно и добросовестно [9].
Применительно к ст. 8 Конвенции, У. Килкэли и Е. А. Чефранова обращают внимание на то, что «Европейский Суд предоставляет национальным властям определенный предел усмотрения в вопросе
о том, будет ли ограничение прав, гарантированных ст. 8 Конвенции (на уважение частной и семейной жизни, жилища и тайны корреспонденции), оправданным в рамках ч. 2 этой статьи. Пределы усмотрения зависят не только от цели ограничительных мер, но и от природы самого деяния. Факторы, которые следует принимать во внимание при определении предела усмотрения в данной области, включают существование общих основ в законодательстве стран-участниц, “чувствительности” рассматриваемой области и различия в правах, политике и практике стран-участниц» [2, с. 48]. В решении по делу Салабяку против Франции Европейский Суд указал, что ст. 6 Конвенции не исключает возможность существования в национальном законодательстве правовых и фактических презумпций, переносящих бремя доказывания невиновности на обвиняемого. Однако любое положение, которое определяет перенос бремени доказывания невиновности или делает возможным применение презумпции, действующей против обвиняемого, должно быть ограничено «разумными пределами, учитывающими важность того, что поставлено на карту для обвиняемого, и обеспечивающими его право на защиту» [10].
Примером действия принципа пределов усмотрения государств — участников Конвенции при рассмотрении жалоб на нарушение права на свободу и личную неприкосновенность, гарантированного ст. 5, является решение по делу Худобин против Российской Федерации. Заявитель жаловался на нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции, в частности, в связи с тем, что, по его мнению, продление срока содержания его под стражей не было необходимым. Европейский Суд, излагая общие принципы, применимые в данном деле, указал, что «прежде всего, именно внутригосударственные судебные органы власти должны решить, было ли необходимо в рамках конкретного дела применять к заявителю меру пресечения в виде заключения под стражу... Право Европейского Суда пересматривать решения внутригосударственных органов в этом контексте очень ограничено: только если доводы внутригосударственных органов власти являются произвольными и не имеют фактических обоснований, может вмешаться Европейский Суд и определить, что заключение под стражу было неоправданным» [12, с. 31].
Н. Н. Ковтун и А. С. Симагин [13, с. 96-97] отмстили, что высказанное нами положение о том, что «Европейский Суд по правам человека, пересматривая решения, вынесенные судами государств — членов Совета Европы, по сути, решает вопрос о соответствии норм внутригосударственного права положениям Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод» [14], якобы неверно трактует правовое значение постановлений Европейского Суда. Однако, вопреки утверждению Н. Н. Ковтуна и А. С. Симагина, из контекста указанной научной статьи никоим образом не следует, что постановления Европейского Суда изменяют или отменяют предшествующие постановления национальных судов. Используемое в тексте деепричастие «пересматривая» вовсе не несет смысловой нагрузки, приписанной ему Н. Н. Ковтуном и А, С. Симагиным, а лишь воспроизводит терминологию Европейского Суда по правам человека.
Принцип положительных обязательств государств — участников Конвенции означает, что по смыслу Конвенции они не только должны воздерживаться от вмешательства в гарантированные ею права, но и предпринимать активные действия, чтобы предотвращать или пресекать подобное вмешательство со стороны других субъектов. В решении по делу Х&У против Нидерландов Европейский Суд определил, что, «хотя целью ст. 8 и является в основном защита индивида от произвольного вмешательства со стороны властей, она не просто обязывает государство воздерживаться от такого
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
Гражданский и уголовный процесс
вмешательства: это негативное обязательство может дополняться позитивными обязательствами, неотъемлемыми от действительного уважения личной и семейной жизни... Эти обязательства могут включать в себя принятие мер, направленных на обеспечение уважения личной жизни даже в сфере отношений индивидов между собой» [16, с. 499].
Примером выполнения Россией положительного обязательства по исполнению ст. 8 Конвенции может служить установление уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ), нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 138), нарушение неприкосновенности жилища (ст. 139 УК РФ). Субъектом указанных преступлений являются как должностное, так и частное лицо.
Принцип динамичного толкования положений Конвенции означает, что Европейский Суд по правам человека не склонен окончательно и категорично определять понятия, содержащиеся в Конвенции. Так, Европейский Суд четко не установил, какой конкретно временной промежуток соответствует понятию «незамедлительно», употребленному в ч. 3 ст. 5 Конвенции при характеристике времени, в течение которого лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, должно предстать перед судом для проверки законности и обоснованности задержания. Европейский Суд признал, что слово «незамедлительно» в контексте ч. 3 ст. 5 Конвенции не может означать «немедленно», «вопрос незамедлительности должен оцениваться в каждом случае в соответствии с его особенностями» [17]. Аналогичную позицию Европейский Суд занял при трактовке понятия разумного срока, который должен соблюдаться при производстве по делу (ст. 6 Конвенции) и при содержании лица под стражей (ч. 3 ст. 5 Конвенции) [18; 19; 20].
Как отмечают У. Килкели и Е. А. Чефранова, понятиям «личная жизнь», «семейная жизнь», «неприкосновенность жилища» и «тайна корреспонденции», содержащимся в ч. 1 ст. 8, Европейский Суд не дал исчерпывающих дефиниций. Подход Европейского Суда состоит в том, чтобы «определить применимость ст. 8 — и тем самым установить, соответствует ли предмет индивидуальной жалобы тому перечню прав, которые защищаются по ст. 8 по каждому конкретному делу, от дела к делу, создавая тем самым концепцию независимого и гибкого понимания положений Конвенции» [2, с. 12].
Рассмотренные четыре принципа Конвенции имеют большое значение для приведения национального законодательства стран-участниц в соответствие с ее нормами и их соблюдения в правоприменительном процессе. Данные принципы позволяют прогнозировать решение Европейского Суда по правам человека в каждом конкретном случае ограничения прав и свобод индивида в ходе уголовного судопроизводства. Следовательно, они служат ориентирами органам государственной власти при оценке внутригосударственных правовых норм и практики их применения с точки зрения соответствия Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, рассмотренными принципами действия Конвенции необходимо руководствоваться в целях предотвращения и своевременного устранения нарушений гарантированных ею прав.
Список литературы
1. Cossey v. The United Kingdom. Judgment of 27 September 1990. § 35 // Series A 184.
2. Килкэли У., Чефранова К А. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Статья 8. Право на уважение частой и семейной жизни, жилища и корреспонденции. Прецеденты и комментарии. — М, 2001.
3. Решение по делу Класс и другие против Федеративной Республики Еермании от 6 сентября 1978 г. (п. 59) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения : В 2 т. / редколл.: В. А. Туманов и др. — Т. 1. — М., 2000. — С. 179.
4. Doorson v. The Netherlands. Judgment of 26 March 1996. § 25. 28. 70, 71 // Reports 1996-II.
5. Решение по делу Ван Мехелен и другие против Нидерландов, 23 апреля 1997 г. (п. 60) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. — М., 2000. — Т. 2. — С. 445.
6. Kosiovski v. The Netherlands // Leading Cases of the European Court of Human Rights / compiled, edited and annotated by R. A. Lawson & H. G. Schcrmcrs. — Leiden, 1997.
7. Решение по дслу Броуган и другие против Соединенного Королевства от 29 ноября 1988 г. (п. 62) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. — Т. 1. — М., 2000.
8. Handyside v UK. Judgment of 7 Dec. 1976. § 48-50//Scries А. № 24.
9. Sunday Times v United Kingdom. Judgment of 26 April 1979. § 59 // Series A. № 30.
10. Salabiaku v. France. Judgment of 7 October 1988. § 28 // Series A. № 141-A.
13. Решение по делу Худобин против Российской Федерации от 26 октября 2006 г. // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. — 2007. — № 11. С. 31.
14. Ковтун, H. H., Симагин, А. С. Европейская конвенция и акты Европейского Суда по правам человека в механизме обеспечения прав и свобод личности при осуществлении уголовного судопроизводства в России : уч. пособие. — Н. Новгород, 2007.
15. Шестакова, С. Ä. Значение гармонизации европейских уголовно-процессуальных систем для развития российского уголовно-процессуального права / / Правоведение. — 2004. — № 4.
16. Решение по делу X&Y против Нидерландов от 26 марта 1985 г. (п. 23) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. — Т. 1.
17. De Jong, Ballet & Van Den Brink v. the Netherlands. Judgment of 22 May 1984, § 52 // Series A. № 77.
18. Mat%netter v. Austria. Judgment of 10 Novcmber l969. § 52 // Series A, № 10.
19. Labita v. Italy. Judgment of 6 April 2000// ECHR 2000 IV.
20. Решение по делу Калашников против России от 15 июля 2002 г. // Российская газета. — 2002. — 17 октября.
