CC BY
6
УДК 101.2;130.31
DOI 10.24147/1812-3996.2023.28(1).13-19
ЭВРИСТИЧЕСКИЙ СМЫСЛ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ИСТИНЫ
Н. Н. Мисюров
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 17.01.2022
Дата принятия в печать
19.12.2022
Дата онлайн-размещения
27.06.2023
Ключевые слова
Познание, знание, истина, отчуждение и объективация, самоорганизация субъекта
Аннотация. В статье анализируются факторы и обстоятельства, поставившие под вопрос «самостоятельность» истины и изменившие сами процедуры познания (традиционного знания, конституируемого в духе «классической рациональности»). Доказывается, что «неотчужденная активность» субъекта обусловлена рядом коррелят (внешних по происхождению и имманентных по своей природе). Констатируется, что субъектный феномен «массового» человека в новейших условиях «общества потребления» (когнитивный результат коммуникации предопределен социокультурной парадигмой постмодерна и этикой утилитаризма) есть единственно возможная форма существования и даже выживания этой «самоорганизующейся» системы на уровне как отдельно взятого индивида, так и более или менее консолидированного социума. Делается вывод об эвристическом смысле истины в структуре «эмпирических содержаний познания».
HEURISTIC MEANING OF THE INDEPENDENCE OF TRUTH
N. N. Misyurov
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Article info
Received 17.01.2022
Accepted
19.12.2022
Available online
27.06.2023
Keywords
Cognition, knowledge, truth, alienation and objectification, self-organization of the subject
Abstract. In the article analyzes the factors and circumstances that called into question the "independence" of truth and changed the very procedures of cognition (traditional knowledge, constituted in the spirit of "classical rationality").It is proved that the "inalienable activity" of the subject is due to a number of correlates (external in origin and immanent in nature).It is stated that the subjective phenomenon of the "mass" person in the latest conditions of the "consumer society" (the cognitive result of communication is predetermined by the socio-cultural paradigm of postmodernity and the ethics of utilitarianism) is the only possible form of existence and even survival of this "self-organizing" system - both at the level of an individual and at the level of a more or less consolidated society. The conclusion is made about the heuristic meaning of truth in the structure of the "empirical contents of cognition".
1. Введение. Традиционное знание и новые задачи познания
Актуальность исследуемого вопроса определена тем обстоятельством, что традиционное знание - обезличенное «объективно-истинное», не соответствующее возможностям информационного общества - уже не удовлетворяет современного человека, стремящегося к философской истине [1, с. 71]. Конкретные формы «трансцендентности» субъекта научного познания, рациональность которого сохраняет свое значение и для новейшей эпистемологии, имеют большую ценность, нежели принципы клас-
сической онтологии. Дисфункция структур представления знания существенно меняет функции «эпизодических моделей» обработки макроструктур дискурса. Методологически значимо положение о социальных характеристиках контекста и вообще условий релевантности прагматической интерпретации [2, с. 14]. Прагматическая этика «общества потребления» (в соответствии с культурной парадигмой постмодерна) покончила с сакрализацией «трансцендентности» познания и «абсолютного» знания. Деформируется когнитивная картина мира: мыслящий субъект коммуникативных (в марксизме - производ-
ственных) отношений воспринимает объект как «нечто чуждое и враждебное» [3, р. 141]. Отчужденному «массовому» человеку приходится действовать в индифферентном по отношению к нему реальном мире, осмысливать и обсуждать его феномены с другими участниками коммуникации, подчиняясь определенным онтологическим стереотипам (субъективным моделям феноменов действительности). Обострился вопрос об «имплицитном» смысле всей совокупной «проблематики разума» в связи с необходимостью выявления природы изменившихся социальных отношений. Усложняет вопрос характерное антропоцентрическое смещение эпицентра человеческого бытия- вопреки логике классической культуры; человеческий разум не сводим к «пафосу мышления», важен сам процесс «понимания» [4, с. 3]. Процесс «оценивания» познающим субъектом мира, себя самого и всякого «другого» становится новой формой «целеполагания духа». Это сегодня -сверхзадача познания.
В имеющихся по данной теме научных работах предлагаемые решения проблемы имеют отношение либо к фундаментальной «классической» постановке вопроса (в парадигме гегелевской и марксистской диалектики), либо к «альтернативной» интерпретации (в парадигме философского прагматизма и психологии). Отечественные и зарубежные работы 1960-70-х, 1990-х и 2000-х гг. заметно различаются не столько «сущностным» содержанием, сколько коммуникативной моделью (см. специально: [510]).
Таким образом, объектом исследования становится «личностное» бытие как экзистенциальная реакция на кардинальные изменения в онтологической картине мира, предметом - становление субъекта, стремящегося преодолеть посредством процедуры «самоорганизации» свою «отчужденность». В соответствии с целью работы определены и исследовательские задачи.
2. Современное общество и новый мир «значений»
В современной науке отмечается, что на смену «интуитивным» методологическим операциям иллюстративного характера пришли «позитивистские редукции» эвристического характера; акцентирование внимания на социальном способе человеческого бытия подразумевает равную значимость философского, антропологического и социокультурного знаний и равное участие смежных дисциплин в решении поставленных задач в любых исследованиях данной тематики. Однако несостоятельность
означенной методологии настойчиво доказывается «системным мышлением», акцентирующим внимание на качественном различии сложных динамических систем разных типов; этим направлением обосновывается категория «сложности» как качественного своеобразия всякого данного уровня развития (несводимость «высшего» к «низшему»), что предполагает более глубокое исследование генетических связей простого и сложного в гуманитарных исследованиях. Такая методика вполне приложима к анализу иерархической взаимосвязи познающего субъекта и «самостоятельной» истины. Обозначим еще одну удовлетворяющую требованиям предпринятого исследования методологическую парадигму: синергетика - усложненная исследовательская программа - изучает взаимосвязи «одноуровневых» и «многоуровневых» систем, образующихся различными силами (природными, социальными и культурными) в сопоставлении [1, с. 32]. Актуализировано неокантианское противопоставление традиционным «наукам о природе» постмодернистских «наук о культуре». Сказанное означает необходимость междисциплинарного подхода.
Методика обусловлена неокантианским «прочтением» рассматриваемой проблемы. Познание является автономной, особенной областью культуры, свободной от «страданий индивидуализации»; так называемые «практические знания» суть «нечто теоретическое», полученное эмпирическим путем и обращенное в сферу практического применения, но - как «безусловное» знание, принадлежащее к идеальному «миру истин»; всякое наше действие основывается на известных понятиях, правильных либо ложных, служащих улучшению нашей жизни, или же ведущих нас к гибели; все наши представления- результат «совершенно субъективного» образа мыслей - не являются механическим отражением реальности, в которую погружен индивидуум [11, с. 30]. Существует вероятность того, что эти бесчисленные представления, определяющие наши поступки, не приведут субъекта познания к «желательным последствиям» в осмыслении «предметной» реальности, поскольку истинным признается зачастую ложное; однако среди многообразия «теоретических элементов» существуют такие, которые соответствуют нашей воле к жизни и предоставляют возможность «правильного познавания» [11, с. 62]. Важно не ошибиться в выборе.
«Самостоятельность истины», очевидная для предшествующей философии, ныне оспаривается философскими течениями постмодерна. Возникает
методологический вопрос: существует ли истина, «независимая в своем существе», направляющая течение человеческой жизни в верное русло (в соответствии с «главным направлением» в экономике, политике, культуре)? Возможный ответ предполагает корректировку классических постулатов: уже не «суверенный разум» предопределяет истинность наших представлений, но сама жизнь, в силу «грубой утилитарности», а также релевантности духовным потребностям человека (когнитивному смыслу коммуникативных отношений индивидов, связанных интересами социальной общности и ценностями «общественного наследия») вырабатывает необходимую объективную оценку наших субъективных представлений об окружающем мире.
В вопросе выбора эффективного и продуктивного метода, «ищущего прочные основания для познания», на самом деле не так важны заявленные принципы, объяснял В. Дильтей, сколько лежащее в основании мировосприятия исследователя отношение к действительности, образующее в философии все известные и разнящиеся между собой «группы систем». Материализм и натурализм, метафизика и объективный идеализм, позитивизм и другие многочисленные методологии старой и новейшей философии одинаковым образом являются все тем же теоретико-познавательным преобразованием человеческого миросозерцания; нюансы обусловлены трансформацией «идеальных понятий» на основе экстраполяции «отношений ценностей, целей и воли» субъекта познания в общественную практику [12, с. 119].
Аксиологический аспект исследования очевиден: состояние современного «мира значений» актуализирует фундаментальную «позитивную» роль ценностей и ценностных ориентиров как всякого отдельно взятого индивидуума, так и данного социума. Сам факт провозглашения К. Поппером обоснованного им «открытого общества» (едва окончилась Вторая мировая война) отнюдь не означал оптимистическую репрезентацию всех возможностей новой глобальной по форме и прогрессивной по содержанию человеческой формации [10]. По прошествии времени стало ясно, что «врагов» у этого общества больше, чем предполагалось. Старые «экзистенцио-нальные» проблемы никуда не ушли, бытие человека обрастало новыми проблемами - и познания, и отношений (социальных, межличностных, эстетических и пр.).
Современное общество - как всякая «открытая» структура (под «открытым произведением»
У. Эко понимает не только художественное произведение как таковое) - неспособно себя переформатировать изнутри. Сегодня «по ту сторону противоречий» - в ракурсе осмысления исторического опыта человечества - между коллективистским обществом (обществом «традиционного» типа) и капиталистическим («обществом отчуждения») возникает уникальная ситуация. Скепсис ускорил кризис философской универсальности, что привело к «радикальному обновлению» (мнение Э. Гуссерля) и саму философию, и человека, осознавшего необходимость искать «собственную истину». Эра грандиозного «самопознания человечества» закончилась неожиданным для многих «саморазоблачением» философии. «Истинный» метод ушел в прошлое со смертью всей классической культуры. На данный момент наука и отдельный познающий субъект столкнулись с «реальностью индустриального общества, которое ставит новые проблемы (в плане отчуждения)» [14, с. 372]. «Отчуждение» и «объективация» (У. Эко напоминает об известной критике Марксом соответствующих идей Гегеля) не тождественны друг другу как категориальные понятия и реально существующие феномены; однако «упразднение предметности» в любом случае вызывает определенные затруднения субъекта в способности ориентироваться в «действительном» мире и в возможностях своей социализации [15].
Теория самоорганизации гласит: всякие «открытые системы» с сильной нелинейностью подвергаются «естественным колебаниям развития», тенденции дифференциации неожиданно переходят в интеграцию, усиление иерархически организованных взаимосвязей необъяснимым образом сменятся их ослаблением [1, с. 121]. Это о противоречивости объекта познания - мире, стремящемся к своему внутреннему единству через многообразие. И еще одно принципиальное замечание по поводу статики и динамики «абсолютного». Заново «структурировать» данную действительность, по мнению Ф. фон Хайека, невозможно, поскольку эта сложно организованная и структурированная динамическая система, уподобляемая «целостному организму», на самом деле управляется в полном смысле этого слова имманентными, внешними по отношению к индивидам силами. Другое дело, что результаты наших наблюдений «должны использоваться для наших целей» [16, с. 71]. Означает ли это, что институциями «естественного порядка» уже не гарантирован традиционный гносеологический оптимизм субъекта познания?
Унаследованные и опробованные в процессе «общественной практики» общечеловеческие ценности утрачивают свои основные функции - мотивирующую и регуляторную. Глобализация нивелирует национальное своеобразие различных конструктов аксиологического характера (национальные концепты, образы классической культуры, идеи эстетического воспитания, мораль, религиозные догмы и принципы светской этики). Современная модель социума- общество «эпохи индустриализма»; информация, научные знания и культурные смыслы превращаются в банальный товар. Моралистическая установка в «аналитическом» философствовании по поводу актуальных проблем современности и «первостепенных» вопросов бытия подразумевает постановку самого главного философского вопроса - об «абсолютных пределах» человеческих знаний. Остается ли хотя бы возможность самоорганизации «эк-зистенционально не оформленного» (незавершенного в своем духовном развитии) субъекта в невыгодных жизненных обстоятельствах, определяющих соответствующий - фрагментарный и неустойчивый - когнитивный фон познания?
Сформулируем основные тезисы, раскрывающие гносеологическое содержание анализируемой проблемы.
Объективная определенность непосредственного знания поглощается «глубиной субъективности» (в гегелевском определении), однако непосредственное содержание самого философского познания «внешний авторитет и аргументы, привнесенные извне»; это касается не только религиозного сознания [17, с. 238]; требуется «опосредствование» наших представлений об окружающем мире - подлинное понимание и даже «самосознание» мыслящим субъектом действительности. Истина есть единство столь же одностороннего непосредственного знания, как и опосредствованного.
«Истинность» априорного метафизического знания, непосредственно заимствованного из опыта, интуитивна и синтетична; исторически модифицированные структуры «чистой субъективности» трансцендентальной философии ограничивают достоверность априорных знаний; фундаментальная онтология определяет познание как «бытийный модус присутствия» и отделяет при этом «истинное» бытие человека от самого «бытия сущего»; «различие из сферы сущности и бытия перемещается в сферу слов» [18, с. 75].
Скепсис по поводу возможностей «универсальной» философии означает утрату современным
«массовым» человеком веры в самого себя и в «собственное разумное бытие» (определение Э. Гуссерля); «само собой разумеющаяся» задача познания остается прежней, но осуществлению этой кажущейся понятной благой цели мешает противостояние философских систем.
Современная эпистемология, акцентирующая психические параметры «измерения» человека и его внутреннего мира, неспособна раскрыть совокупности человеческих возможностей, которые могут стать основой самопознания и самооценки; препятствует этому и современное положение человека, лишенного достаточных условий для каких-либо свободных решений.
Современное «одномерное» общество, олицетворяющее собой «успех исторических усилий человечества», открывает новые измерения для самореализации, но одновременно вынуждает индивида выбирать «между жизнью как целью и жизнью как средством»; иррациональна его «всеохватная рациональность», считает Г. Маркузе, даже эмпирический анализ исторических альтернатив кажется «нереалистичной спекуляцией» [19, с. 23].
Сделаем предварительные выводы в обсуждении материалов данного исследования. Во-первых, описываемый качественно новый способ социальной организации, экономической модели «хозяйствования» и «потребления» культуры было бы неверным рассматривать своего рода коммуникативным компромиссом (в целях избежать конфликтной ситуации когнитивного диссонанса); это - проблема дальнейшего существования человека. Во-вторых, процесс конструирования человека в социальном пространстве протекает на основе определенных механизмов «самоорганизации», но не меньшую значимость, если не большую, имеют «технологии» конструирования (речь идет не только о воздействии на сознание индивида и манипулирование массами). В-третьих, такая перестройка сознания (связанная с «физическими», биологическими характеристиками индивида) ориентирована именно на те модные жизненные стандарты, которые приняты в обществе «потребления» и которые преследуют цель обеспечить каждому члену общества успехи процветание в соответствии с распространенными представлениями о «благе».
Систему социальных и культурных смыслов, зафиксированных в языке (являющемся одновременно и основой культуры, и ее продуктом), следует рассматривать как проекцию ментальной сферы в
коммуникативную; мышление становится инструментом коммуникации и социализации индивидов.
Самоорганизация предполагает взаимодействие двух фундаментальных принципов - принципа «максимума информации» [20] и принципа «необходимого разнообразия» [21]; подчеркнем эволюционную значимость динамической и структурной форм «непосредственного» знания, а также неизбежность возникновения системных противоречий между целями и «ограничениями», чем объясняются противоречивость мировосприятия (фрагмен-тированное сознание субъекта не позволяет оценить целостность мира, «самостоятельность» истины о мире ускользает от человека). Очевиден мировоззренческий характер совокупной проблематики самоорганизации человека [22].
Установлено, что современная «обезличенная» индивидуальность есть наиболее распространенный тип «массового» человека информационного общества; фихтеанское разграничение «Я» и «не Я» замещается далекой от классической рациональности формулой экзистенциальной «встречи» со всяким «Другим». Даже социальные «общности» утрачивают характер «солидарных» (ключевой момент их развития по М. Веберу), решающее значение имеет теперь личностная ориентация индивидов; на практике это означает пассивную или активную солидарность отдельно взятого индивида [23, с. 55]. В противоположность «продуктивной» социальной активности в общественной практике укоренилась, считает Э. Фромм, «отчужденная активность»; в лучшем случае мыслящий субъект познания и социализации ощущает себя самого субъектом своей многообразной деятельности [24, с. 142]. Таким образом, поиски «правильных» путей и эффективных способов самоорганизации субъекта становятся важнейшей задачей современности.
Аксиомой футурологической мысли нашей эпохи сделалось критическое суждение о человеке, ставшем настоящей «фигурой умолчания» с точки зрения совсем не антропологической эпистемологии. Современную философию не раз упрекали в отсутствии «достаточного чувства ответственности» (мнение немецкого писателя Г. Гессе): вместо того, чтобы заняться вплотную «целостным» человеком, его нераскрытыми еще наукой и нереализованными возможностями, она занимается «механизмами» жизненных процессов. Единственно существенным с метафизической точки зрения признается не конкретность «целостного человека», но его абстрагированное «наличное бытие». Философствование как
функция самой действительности, утверждал К. Ясперс, есть лишь «безличный образ объективированных философских мыслительных форм» [25, с. 135]. «Мыслительные образования», ведущие происхождение из личной жизни «познающего субъекта», в качестве «сообщений» передаются по коммуникативной цепочке к другим, к человеческому сообществу в целом. Очевидна дисфункция «неклассической рациональности» в стремлении дать исчерпывающее определение и адекватную оценку «обновленной» (субъективно измененной) онтологической реальности.
От активности индивида, идентифицирующего «хаос» (созидательная функция его обоснована древнегреческой философией) и «становление» (его осмысление порождает новые проблемы описания перманентно меняющейся реальности), зависит онтологическая перспектива достоверного восприятия реальности как уже ставшего бытия. Сознанию субъекта как бы заново открывается пространство коммуникативной сферы существования культуры, радикально преобразившейся науки в целом (включая философию), естественно-научного и гуманитарного, а также социального знания.
Итак, истина как подлинная реальность (по П. Флоренскому, «сущее») не только объективна, но всегда конкретна в ее аксиологическом и праксеоло-гическом аспектах [26]. Однако в своей «абсолютной» объективности истина не предшествует человеческому знанию, она венчает собой всю конструкцию философской логики [27, с. 18]. Следовательно, «истинный метод» философского познания заключается в том, чтобы гарантированно обеспечить радикальное преодоление идеализма, характерного для классической эпистемологии, и «всякого скептицизма» (критическая оценка Э. Гуссерля), столь свойственного новейшим системам; каждый из нас должен попытаться найти собственную истину. Человеческий ум обретает необходимую внутреннюю устойчивость, сумев выработать продуктивные («правильные») формы самосознания. Самореализация субъекта познания («самоопределение индивидуума» на языке немецких романтиков) всякий раз осуществляется в созерцаемом и через опыт постигаемом действительном мире, который независимо от результатов жизнедеятельности человека сохраняется неизменным в своей сущностной структуре, в собственном конкретном «казуальном способе бытия», абсолютно независимо от того, постигаем ли мы его непосредственно или с помощью «каких-то искусственных средств» [28, с. 219]. «Субъ-
ектному» индивиду не следует сомневаться в «самостоятельности истины», для этого нет онтологических оснований. «Функциональное» понимание бытия есть не только многозначный и противоречивый, порождающий еще больше вопросов результат философского синтеза объективного и субъективного, но (с подачи М. Хайдеггера) фактическое смещение акцента с «самостоятельности» объекта на «самоорганизацию» субъекта.
3. Заключение. Императивы познания и задача преобразования бытия
Философия, полагают скептики, будто бы уже не способна указать человеку «действительный путь»; эмпирическое (даже «нагромождение эмпирии», по М. Фуко) одержало верх над трансцендентальным (трансцендентальной рефлексией по поводу непознанного). Эмпирические содержания познания превращают человека в «парадоксальную фигуру»; субъектом познания утрачена прежняя ясность самого акта мышления, непонимание грозит собственным небытием, но в то же время ускользающая целостность знания провоцирует индивиду-
альный дух на преобразование самого способа бытия и форматов познаваемого: «Мысль тотчас приводит в движение все, чего она касается» [28, с. 348]. Современная трактовка императивов самопознания (вопреки сомнениям известных философов «закатной Европы», констатировавших обесценивание опорных точек и невозможное уже состояние «метафизического комфорта») акцентирует внимание на скрытой в человеке духовной силе, определяющей его - если не творца, то уж «исполнителя» истории-стремление выйти за пределы непосредственно данного ему опыта, попытаться приблизиться к вожделенной истине, тем самым решиться на кардинальное изменение человеческого бытия. В этих изменившихся обстоятельствах (в «эпоху индустриализма» глобализация нивелирует различие между системой «имманентных ценностей жизни» и системой предметных ценностей) метафорически и дис-курсивно размытая «самостоятельность» истины приобретает особый эвристический смысл: «отчужденный» мыслящий субъект в процессе самопознания и собственной социализации нуждается в определенных точках опоры - «императивах познания».
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М. : Прогресс-Традиция, 2002. 496 с.
2. Дейк Т. А., ван. Язык. Познание. Коммуникация. Благовещенск : БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 2000.
308 с.
3. Olmann B. Alienation: Marx's conception of man in a capitalist society. Cambridge : University Press, 1976. 360 p.
4. Библер В. С. От наукоучения - к логике культуры. М. : Политиздат, 1990. 413 с.
5. Батищев Г. С. Введение в диалектику творчества. СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. 464 с.
6. O'Connor D. J. The correspondence theory of truth. L. : Hutchinson, 1975. 144 p.
7. Rescher N. The coherence theory of truth. Oxford : Clarendon Press, 1973. 374 p.
8. Johnson L. E. Focusing on truth. L. ; N. Y. : Routledge, 1992. 279 p.
9. Alcoff L. Real knowing: new versions of the coherence theory. Ithaca : Cornell University Press, 1996. 240 p.
10. Olsson E. J. Against coherence: truth, probability and justification. Oxford ; N. Y. : Oxford University Press, 2005. 232 p.
11. Зиммель Г. Избр. : в 2 т. М. : Юрист, 1996. Т. 2 : Созерцание жизни. 607 с.
12. Дильтей В. Сущность философии. М. : Интрада, 2001. 160 с.
13. Поппер К. Открытое общество и его враги : в 2 т. М. : Феникс, 1992. Т. 2. 448 с.
14. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М. : Академический Проект, 2009. 489 с.
15. Эко У. Открытое произведение. Форма и неопределенность в современной поэтике. СПб. : Академический проект, 2004. 384 с.
16. Хайек Ф., фон. Дорога к рабству. М. : Новое изд-во, 2005. 264 с.
17. Гегель Г. В. Ф. Философия религии : в 2 т. М. : Мысль, 1975. Т. 1. 532 с.
18. Докучаев И. И. Бытие и истина // Личность. Культура. Общество. 2010. Т. 12. Вып. 1. № 53-54. С. 7178.
18 -
Herald of Omsk University 2023, vol. 28, no. 1, pp. 13-19
Вестник Омского университета 2023. Т. 28, № 1. С. 13-19
ISSN 1812-3996-
19. Маркузе Г. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М. : ACT, 2002. 526 с.
20. Голицын Г. А., Петров В. М. Информация - поведение - творчество. М. : Наука, 1991. 221 с.
21. Иванченко Г. В. Принцип необходимого разнообразия в культуре и искусстве. Таганрог : ТРТУ, 1999. 206 с.
22. Бурнашев К. Э. Конструирование человека в социальном пространстве // Личность. Культура. Общество : Междунар. журн. социальных и гуманитарных наук. 2009. Т. 12. Вып. 3. № 50. С. 323-328.
23. Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии. Общности. М. : Изд. дом Высш. шк. экономики, 2017. 432 с.
24. Фромм Э. Иметь или быть? М. : АСТ, 2015. 320 с.
25. Ясперс К. Общая психопатология. М. : Практика, 1997. 1056 с.
26. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины: опыт православной теодицеи. М. : АСТ, 2003. 640 с.
27. Jaspers K. Von der Wahrheit. Philosophische Logik. München ; Zürich : Piper Verlag, 1958. 1102 р.
28. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных знаний. СПб. : A-cad, 1994. 408 с.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Мисюров Николай Николаевич - доктор философских наук, профессор, профессор кафедры журналистики и медиалингвистики, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Россия, г. Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: misiurovnn@ omsu.ru.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Misyurov Nikolay Nikolaevich - Doctor of Philosophycal Sciences, Professor, Professor of the Department of Journalism and Media Linguistics, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: misiurovnn@omsu.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Мисюров Н. Н. Эвристический смысл самостоятельности истины // Вестн. Ом. ун-та. 2023. Т. 28, № 1. С. 13-19. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(1).13-19.
FOR QTATIONS
Misyurov N. N. Heuristic meaning of the independence of truth. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2023, vol. 28, no. 1, pp. 13-19. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(1).13-19. (in Russ.).
