CC BY
149Доклады и сообщения
Гольцов Виктор Иванович
кандидат исторических наук Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королёва
ЭВОЛЮЦИЯ СТЕРЕОТИПОВ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ В МАССОВОМ ИСТОРИЧЕСКОМ
СОЗНАНИИ
В последние годы все более распространенным становится исследование прошлого через его восприятие исторической памятью, массовым историческим сознанием1. Эти темы все заметнее проникают в историческую науку; историческая память и массовое историческое сознание выступают, с одной стороны, как предмет изучения и весьма информативный исторический источник2, с другой - как новое средство историописания, позволяющее взглянуть на те или иные периоды истории сквозь призму массового сознания, не обладающего специальными историческими знаниями, но имеющего свой взгляд на минувшее под влиянием целого ряда факторов. Таким образом рождается попытка посмотреть на прошлое с новой, нестандартной стороны. Его познание посредством изучения исторической памяти, массового исторического сознания превращается в одно из актуальных исследовательских направлений.
Особенности и черты исторической памяти, массового исторического сознания
1 Понятия «историческая память» и «массовое историческое сознание», хотя и не являются тождественными, но для удобства изложения будут использоваться в статье как взаимозаменяемые. Понятие «массовое историческое сознание» будет употребляться не столько в смысле сознания, противоположного элитарному, сколько в смысле «коллективное сознание». Следует отметить, что все эти термины пока не являются конвенциональными.
2 См., напр.: Время - История - Память: историческое сознание в пространстве культуры. М., 2007; Историческое познание и историографическая ситуация на рубеже ХХ-ХХ1 вв. М., 2012; История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени. М., 2006; Мир Клио. Сборник статей в честь Лорины Петровны Репиной. М., 2007. Т. 1-2; РепинаЛ.П. Историческая наука на рубеже ХХ-ХХ1 вв.: социальные теории и историографическая практика. М., 2011; и др.
Доклады и сообщения
достаточно освещены в литературе3. Не вдаваясь в детали отметим, что им присуща способность превращать в сознании людей конкретные исторические события в мировоззренческие, а, значит ценностные (аксиологические) установки по отношению к прошлому.
Важно подчеркнуть, что массовое историческое сознание опирается на стереотипы, которые, являясь устойчивыми представлениями о той или иной исторической проблеме, имеют тем не менее тенденцию к изменению. Можно выделить целый ряд источников образования подобных стереотипов. Во-первых, стереотипы массового исторического сознания в значительной степени зависят от системы ценностей, превалирующих в обществе. Во-вторых, они сознательно формируются государственной пропагандой, реализующей свои цели разнообразными средствами, в том числе и средствами художественного воздействия. В-третьих, они возникают под влиянием конкретно-исторической обстановки, исторического и политического контекста и даже идеологической и политической конъюнктуры. В-четвертых, стереотипы массового исторического сознания в немалой степени являются следствием преподавания истории и отражают тем самым, хотя бы косвенно, определенные концептуальные установки исторической науки. В-пятых, они зарождаются под влиянием тех или иных комплексов, фобий и иных психологических особенностей, свойственных массовому сознанию, коллективной исторической памяти.
Думается, это далеко не весь перечень источников формирования стереотипов массового исторического сознания. Но и их изучение позволит историку вольно или невольно затронуть широкий круг проблем.
Если общие черты массового исторического сознания и исторической памяти, как уже отмечалось выше, более-менее полно освещены в исторической науке, то изучение отражения Гражданской войны в массовом историческом сознании, его стереотипах и их эволюции делает пока первые шаги4, одним из которых является данная статья. Ее целью является продемонстрировать отражение Гражданской войны в стереотипах массового исторического сознания и изучить эволюцию этих стереотипов. Одной из задач статьи
3 См.: Нора П.: 1) Проблематика мест памяти // Déjà vu: сайт. URL: http://ec-dejavu.ru/m-2/Memory-Nora.htmL (дата обращения: 05.06.2017); 2) Всемирное торжество памяти // Журнальный зал: некоммерческий литературный интернет-проект. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/nora22.htmL (дата обращения: 06.06.2017); РепинаЛ.П.: 1) Историческая память и современная историография // Новая и новейшая история. 2004. № 3; 2) Память и историописание // История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени. М., 2006; Соколова М.В. Что такое историческая память? // Преподавание истории в школе. 2008. № 7; Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2000. № 4; и др.
4 См., напр.: Гражданская война в России (1917-1922): историческая память и проблемы мемориализации «красного» и «белого» движения: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции (Омск, 16-17 июня 2016 г.). М., 2016.
Доклады и сообщения
является выяснение процесса формирования стереотипов, связанных с восприятием Гражданской войны, под влиянием вышеупомянутых факторов их образования. С учетом того, что эволюция стереотипов происходила в результате таких перемен в обществе, как изменения, происходившие в ценностной ориентации, во внутренней политике, идеологии, научно-образовательной сфере, - другой задачей является показ этих изменений в жизни нашего общества. Принимая во внимание, что стереотипы восприятия Гражданской войны не только формировались и эволюционировали под влиянием упомянутых обстоятельств, но и подчас сами влияли на них, еще одной задачей является анализ обратного процесса - влияния стереотипов на политические, идеологические, ментальные факторы нашей истории.
Анализ вышеупомянутых процессов будет предпринят преимущественно на материалах средств художественного воздействия, в первую очередь - кинематографа5 и художественной литературы.
Эволюция стереотипов восприятия Гражданской войны в массовом историческом сознании показывает следующие векторы их развития: переход от апологетики Гражданской войны к осознанию ее как национальной трагедии; постепенное преодоление романтизации и героизации Гражданской войны; тренд от восприятия Гражданской войны как противоборства красных и белых к ее пониманию как многополярного явления, в котором участвовало большое количество военно-политических сил. По этим направлениям и целесообразно, на наш взгляд, вести изложение проблематики статьи.
Гражданская война: от апологетики к идее национальной трагедии
Гражданская война как политическое, а затем и военное противоборство между соотечественниками в принципе не могла быть оценена однозначно ее участниками6. Но постепенно, к 1930-м годам, в массовом историческом сознании сформировалось в целом позитивное ее восприятие.
Происходило это под влиянием той военно-политической силы, которая сохранила и укрепила свою власть, т. е. красных, большевиков. (Термин «победители» применительно к Гражданской войне в статье не употребляется сознательно, ибо вряд ли могут быть победители в войне соотечественников).
Причины внедрения позитивного восприятия Гражданской войны очевидны. Большевистская власть стремилась преподнести войну как явление, хоть и сопровождавшееся рядом эксцессов, но в целом положительное; видя в ее итогах мандат
5 Все фильмы, использованные в данной статье, взяты с сайта http://fiLm.arjLover.net/fiLm/ (за исключением фильма «Адмиралъ»).
6 Очевидно, что два миллиона представителей первой волны русской эмиграции (белой эмиграции), никак не могли оценить Гражданскую войну одинаково с представителями красных.
Доклады и сообщения
на власть, полученный от большинства народа. Позитивная оценка опиралась и на основные постулаты марксистского учения, а именно - о роли классовой борьбы как движущей силы истории и о революциях и гражданских войнах как высших точках классовой борьбы. Поэтому власть индоктринировала идею о Гражданской войне как о движущей силе на пути к новому, справедливому социальному строю, в котором будет отсутствовать эксплуатация, власть будет принадлежать трудящимся и т. п. В.И. Ленин, к примеру, подчеркивал, что Гражданская война «является продолжением политики революции, политики свержения эксплуататоров, капиталистов и помещиков»7. Внедряя подобные мысли в массовое сознание, власть укрепляла как свою идейную основу, так и собственную легитимизацию.
Указанная оценка внедрялась в массовое сознание посредством официальной историографии, пропаганды, средств массового художественного воздействия. Огромную роль в формировании позитивного стереотипа восприятия Гражданской войны сыграла литература. «Разгром» А.А. Фадеева, «Железный поток» А.С. Серафимовича, «Как закалялась сталь» Н.А. Островского формировали облик Гражданской войны как трудного, трагического, но праведного дела, ведущего к торжеству справедливости. Но это вовсе не означает, что вся литература так называемого «социалистического реализма» выполняла «социальный» или «государственный заказ».
Многие из авторов, так или иначе выступавших с апологетикой Гражданской войны, делали это совершенно искренне, будучи увлеченными гигантскими масштабами социального эксперимента и совершенно сознательно посвятив этому эксперименту свои литературные дарования. В этом контексте становится понятно, к примеру, что мечта В.В. Маяковского, которая сегодня воспринимается чуть ли не как лакейская: «Я хочу, чтоб в дебатах потел Госплан, мне давая задания на год»8, - была вполне искренней, отражала внутреннее состояние поэта. И даже слова М.А. Шолохова, сказанные им на II Всесоюзном съезде советских писателей в декабре 1954 г.: «О нас, советских писателях, злобствующие враги за рубежом говорят, будто пишем мы по указке партии. Дело обстоит несколько иначе: каждый из нас пишет по указке своего сердца, а сердца наши принадлежат партии и родному народу, которым мы служим своим искусством»9), которые в современном контексте могут восприниматься как лукавство, - несли в себе часть правды, применимой по крайней мере к 1920-м годам.
Изложенное выше вовсе не означает, что процесс формирования позитивного стереотипа восприятия Гражданской войны проходил гладко и однолинейно. Восприятие столь сложного феномена, каким является Гражданская война, сам факт раскола общества
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 406.
8 Маяковский В.В. Соч. В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 344.
9 Шолохов М.А. Собр. соч. В 8 т. М., 1986. Т. 8. С. 219.
Доклады и сообщения
до такой степени, что сограждане стали стрелять друг в друга; - в принципе не могли не вызвать противоречивых суждений.
Плохо вписывается в официальную трактовку Гражданской войны творчество Б.А. Лавренева10, в частности его повесть «Сорок первый»11, которая в 1956 г. была талантливо экранизирована Г.Н. Чухраем12. Но если экранизация вышла в годы хрущевской оттепели и вполне объясняется историческим контекстом, то сама повесть была написана и опубликована еще в 1924 г. Это означает, что позитивный стереотип в восприятии Гражданской войны на том отрезке времени еще не сформировался, да и не мог формироваться без проблем и противоположно направленных тенденций. Известность сюжета избавляет нас от подробных комментариев. Тем не менее следует подчеркнуть, что коллизия взаимоотношений Марютки и Говорухи-Отрока, вольно или невольно показывающая ужас ситуации, при которой противоположные политические ценности убили зарождающееся счастье двоих людей, никак не может способствовать формированию позитивного образа Гражданской войны. Примечательным является и тот факт, что «Сорок первый» был пропущен советской цензурой.
Показательна в этой связи и судьба романа М.А. Шолохова «Тихий Дон», особенно его первых трех книг (томов), написанных в 1926-1927 гг. и опубликованных в журнале «Октябрь» в 1927-1930 гг. Их внимательное прочтение показывает, что роман, в сущности, в значительной степени не вписывается в начинающую постепенно формироваться апологетику Гражданской войны. Грязь, кровь, зверства, в том числе и со стороны красных; физические и нравственные страдания Бунчука, вынужденного заниматься кровопролитием в ЧК13; ночь, которую провели накануне казни Ф.Г. Подтелков
10 Борис Андреевич Лавренев (настоящая фамилия Сергеев) был офицером в Добровольческой армии, впоследствии перешедшим на сторону красных. Не случайно его произведения о Гражданской войне отличаются от произведений других писателей меньшей односторонностью.
11 Лавренев Б. Сорок первый // TheLib.Ru: электронная библиотека. URL: http://theLib.ru/books/Lavrenev_boris/ sorok_perviy-read.html (дата обращения: 07.06.2017).
12 Фильм Г.Н. Чухрая - не первая экранизация повести «Сорок первый» (была экранизация Я.А. Протазанова в 1927 г.), но наиболее популярная. Фильм с участием О.А. Стриженова и И.В. Извицкой был лидером проката в 1956 г., собрав 25,1 млн зрителей. Впоследствии экранизация Чухрая получила специальный приз Венецианского кинофестиваля.
13 Вот как это показано в «Тихом Доне»: «Почти ежедневно в полночь вывозили за город на грузовом автомобиле приговоренных, наспех рыли им ямы, причем в работе участвовали и смертники, и часть красногвардейцев. Бунчук строил красногвардейцев, ронял чугунно-глухие слова:
- По врагам революции... - и взмахивал наганом, - пли!..
За неделю он высох и почернел, словно землей подернулся. Провалами зияли глаза, нервно мигающие веки не прикрывали их тоскующего блеска...
Однажды Бунчук вернулся, как и всегда, за полночь. Анна открыла ему дверь, спросила:
- Ужинать будешь?
Бунчук не ответил: пьяно шатаясь, прошел в свою комнату и, как был в шинели, сапогах и шапке, повалился на кровать... Анна подошла к нему, заглянула в лицо: глаза его были липко зажмурены, на
Доклады и сообщения
и М.В. Кривошлыков вместе со своими сторонниками, засыпавшими «лежа, сидя, стоя», и где «на заре один какой-то, то ли наяву, то ли во сне, расплакался навзрыд; страшно, как плачут взрослые грубые люди, с детства позабывшие соленый привкус слез»14. Эти и многие другие моменты «Тихого Дона» показывают, что в романе Шолохова присутствует, хотя бы в зачаточном виде, совсем другой, по сравнению с формируемым властью, стереотип массового исторического сознания - негативное восприятие Гражданской войны, ее трактовка как события трагического15.
Точнее, следует говорить не столько о зачаточном, сколько о рудиментарном состоянии стереотипа, отраженного в «Тихом Доне». Официальная концепция Гражданской войны уже побеждала, издание третьего тома затянулось по цензурным соображениям, да и опубликован роман был с сокращениями и цензурной правкой.
Процесс выработки официальных стереотипов Гражданской войны и их внедрения в массовое историческое сознание набирал темпы. Из оборота вытесняется выражение «братоубийственная война». Гипертрофированный классовый подход не позволял называть братьями, пусть и в переносном смысле, соотечественников, относящихся к другим классам. Какие нам братья помещики, капиталисты, классовые враги, эксплуататоры, белые? Этот вопрос исключал возможность восприятия Гражданской войны как братоубийственной.
Формирование официальных стереотипов в трактовке Гражданской войны, индоктринированных в том числе и в массовое историческое сознание, включало в себя и тенденциозную трактовку мотивации сил-участниц. Только за красными признавались благородные цели: освобождение трудящихся от эксплуатации, стремление к установлению строя, основанного на справедливости и равенстве. Их противникам
оскаленных плотных зубах искрилась слюна, редкие, вывалявшиеся от тифа волосы лежали на лбу мокрой прядью. Она присела рядом. Жалость и боль когтили ее сердце. Спросила шепотом:
- Тебе тяжело, Илья?
Он стиснул ее руку, заскрипел зубами, отвернулся к стене. Так и уснул, не сказав ни слова, а во сне что-то невнятно и жалобно бормотал, силился вскочить. Она с ужасом заметила и содрогнулась от безотчетного страха: он спал с полузакрытыми, заведенными вверх глазами, из-под век воспаленно блестела желтизна выпуклых белков». (Шолохов М.А. Собр. соч. В 8 т. М., 1985. Т. 2. С. 280-281).
14 Там же. С. 341.
15 Написанное в «Тихом Доне» контрастирует с дальнейшими трудами Шолохова. В том числе с романом «Поднятая целина», который, по сути, представляет собой иллюстрацию к сталинской трактовке коллективизации. С его речью на XXIII съезде КПСС, где он призывал к ужесточению наказания писателям А.Д. Синявскому и Ю.М. Даниэлю. С его творческим бесплодием, наступившим в последние десятилетия его жизни. Поэтому неудивительно, что данный контраст породил, наряду с другой информацией, споры об авторстве «Тихого Дона». Оставляя их за скобками, хотелось бы отметить, что проблема противоречивости творчества Шолохова может быть решена, если учесть, что первый том «Тихого Дона» вышел в 1927 г., когда апологетическая концепция Гражданской войны ни в официальной пропаганде, ни в массовом историческом сознании полностью еще не сложилась.
Доклады и сообщения
приписывались исключительно корыстные мотивы - возвращение власти и собственности, стремление возродить эксплуататорский строй. Их уподобляли гайдаровскому Мальчишу-Плохишу, который за бочку варенья и корзину печенья помог «буржуинам» схватить Мальчиша-Кибальчиша.
Эти «тезисы» добавлялись к сформулированным ранее и усиленно внедрялись в массовое сознание, в том числе художественными средствами, в первую очередь через кинематограф.
Огромное воздействие на аудиторию оказал фильм режиссеров Г.Н. и С.Д. Васильевых (творческий псевдоним - братья Васильевы) «Чапаев» (1934 г.). Картина имела оглушительный успех, иные зрители ходили на нее десятки раз. Примечательно, что фильм отразил практически все существовавшие на тот момент официальные стереотипы Гражданской войны: ее апологетику и трактовку как высшей формы классовой борьбы; тенденциозную оценку сил, участвовавших в войне; их мотивов. И, разумеется, фильм исключал хоть малейшую возможность обращения к термину «братоубийственная война».
Белые в фильме - однозначно отрицательные герои. Этот образ сохраняется за ними с первых кадров, в которых они появляются на экране. Верноподданный ординарец полковника белых войск униженно просит того о помиловании родного брата. Расстрел был заменен на экзекуцию только потому, что полковник хочет иметь слугу, который не выстрелит ему в спину. Из дальнейшего хода фильма нам известно, что брат после ударов шомполами умирает, а ординарец переходит на сторону красных. Впечатление о белых как о циничных и жестоких людях складывается из мелочей, образующих целостную отрицательную картину. Так, во время «каппелевского наступления» идущие впереди офицеры демонстративно не выпускают изо рта сигары.
Необходимо отметить, что и красные в фильме иногда показаны в негативном контексте. Красноармейцы (не все, а отдельные - несознательные - их представители), например, банально воруют поросят. Это потребовалось авторам фильма для того, чтобы показать позитивный, в отличие от белых, образ комиссара, который (а вслед за ним и Чапаев) наводит порядок.
Пожалуй, с фильма «Чапаев» начинает складываться ситуация, в которой кинематограф уже не только отражал те или иные исторические стереотипы, но и сам превратился в силу, их формирующую. Для того чтобы осмыслить ситуацию, обратимся к известному фильму «Неуловимые мстители» (1966 г., премьера - 29 апреля 1967 г.).
В многочисленных интервью его режиссер Эдмонд Кеосаян не скрывал, что на работу над фильмом его подвигла собственная профессиональная амбициозность. Он открыто заявлял, что его задевает ситуация, при которой на зарубежные картины выстраиваются очереди, а отечественные - часто идут при полупустых залах. Поэтому он решил создать увлекательный фильм на материалах отечественной истории, посмотреть
Доклады и сообщения
который стремилось бы огромное количество зрителей, в первую очередь детей и подростков. Так сказать, дать достойный ответ американской «Великолепной семерке». И Э.Г. Кеосаян сознательно применил жанр вестерна к материалам Гражданской войны. По мнению многих, фильм явился родоначальником (либо ярчайшим образцом) нового жанра: истерн, т. е. вестерн, созданный на Востоке16.
В качестве отправной точки для создания сюжета фильма послужила книга П.А. Бляхина «Красные дьяволята». Впрочем, прямых сюжетных параллелей между книгой и фильмом нет. Сходство лишь в том, что героями приключений (приключений!) и тут и там являлись подростки, как говорилось в фильме - юные герои Гражданской войны.
Справедливости ради следует констатировать, что Кеосаян своей цели добился. Ему удалось снять фильм, который не просто пользовался огромным зрительским успехом, но и стал для многих поколений наших сограждан самым известным и часто просматриваемым фильмом о Гражданской войне17. Фильм разобрали на цитаты, которые ушли в народ.
Более того - фильм «Неуловимые мстители» можно рассматривать как феномен, который не столько отразил существовавшие стереотипы о Гражданской войне, сколько сам стал источником формирования этих стереотипов для новых поколений советских детей. Причем если даже официальная апологетика Гражданской войны допускала показ ее трагических сторон, то картина «Неуловимые мстители» и его продолжения создали новый стереотип восприятия Гражданской войны - как захватывающего приключения. В этом приключении лихо закрученный сюжет. Действуют «наши» и «не наши». «Наши» правы всегда. Все, что они ни делают, не вызывает и не должно вызывать моральных сомнений. «Не наши» выглядят откровенными негодяями (как Лютый) или пьяницами и идиотами, как остальные члены банды батьки Бурнаша. Их убийство приветствуется и вызывает радость зрительного зала.
16 См.: «Неуловимые мстители»: сайт. URL: http://chiLdactors.narod.ru/neuLovarticLe.htmL; Druzya.com: Культурно-развлекательный международный проект. URL: http://druzya.com/forum/threads/ehdmond-keosajan.1292/ (дата обращения: 08.06.2017).
17 Только за первые два месяца фильм посмотрели около 30 млн зрителей, а всего за 1967 г. он собрал 54,5 млн зрителей. В огромной стране не было подростка, который не посмотрел бы «Неуловимых» хотя бы пять раз. Но были и такие, кто смотрел фильм по нескольку десятков раз. Например, Вите Косых (исполнителю роли Даньки. - В.Г.) пришло письмо от девочки, которая писала, что к 50-летию Октябрьской революции (ноябрь 1967 г.) посмотрела картину ровно 50 раз, то есть в среднем по 10 раз в месяц. См.: «Неуловимые мстители»: сайт. URL: http://chiLdactors.narod.ru/neuLovarticLe.htmL (дата обращения: 09.06.2017). Вот характерный отзыв, оставленный на форуме кинопортала Кино-театр.ру: «Именно на "Неуловимых" мы ходили практически целыми классами, и даже зная почти все фразы героев фильма наизусть, все равно этот фильм хотелось смотреть. Почему? Не знаю. Сейчас, наверно, потому что это одна из тех тоненьких незримых ниточек, еще связывающих нас с детством, юностью, с прошлым». URL: http://kino-teatr.ru/kino/movie/sov/4452/forum/ (дата обращения: 09.06.2017).
Доклады и сообщения
Итак, Кеосаян вошел не только в историю отечественного кинематографа, но и в историю вопроса о формировании стереотипов восприятия Гражданской войны. Но можно ли согласиться с его стремлением изобразить войну как захватывающее приключение? Прав ли он был, применив к столь трагической странице отечественной истории, как Гражданская война, жанр вестерна (истерна)?
Обратимся к одному из эпизодов фильма, вполне для него характерному. «Мстители» убивают ехавшего на службу к Бурнашу казачка Григория (Гриню). Они подходят к кибитке, открывают ее - оттуда выпадает труп Грини, заметим, ровесника героев фильма. Данька начинает хладнокровно рассуждать о том, что «Григорий-то ростом аккурат с него будет». Разрабатывается план внедрения Даньки во вражеский стан в качестве разведчика. А про убитого подростка больше ни слова. Невольно возникает мысль: и хорошо, что он убит - есть возможность проникнуть к врагам...
Дело даже не в конкретных эпизодах. Сам жанр, предполагающий подобного рода сюжеты, сама попытка превратить трагедию в приключение вряд ли уместна. Ее можно объяснить политическим и идеологическим контекстом, но едва ли можно оправдать.
Конечно, режиссер стремится «утеплить и очеловечить» образ борцов за революцию. Данька и его сестра Ксанка - пострадавшие (их отца на глазах у подростков убивает Лютый). Тот же Лютый устраивает Даньке жестокую экзекуцию. «Мстители» возвращают многодетной матери корову, отнятую «бурнашами»; Данька спасает детей от внезапно понесших лошадей и т. д. Но на первом месте не это, а противоборство -бескомпромиссное, не на жизнь, а на смерть, не требующее объяснений и изначально оправданное18.
Несколько позже «Неуловимых», в 1970 г., вышел телевизионный фильм режиссера Н.Б. Бирмана «Волшебная сила искусства», состоящий из трех новелл, долженствующих на разном материале показать позитивное, облагораживающее влияние искусства. В первой новелле второклассники вместе со своей учительницей идут в кинотеатр на просмотр фильма «Неуловимые мстители». Новелла выдержана в духе официального подхода -апологетики красных и Гражданской войны. Но, желая показать облагораживающее действие фильма «Неуловимые мстители» на детей, авторы невольно показали нечто, мягко говоря, вызывающее вопросы.
Новелла «Мстители из 2-го "в"» фильма «Волшебная сила искусства» показывает, как непосредственно и эмоционально реагируют дети на перипетии фильма, как сочувствуют «Неуловимым». И вот - кульминация. Поезд, вырывающийся из окружения, атакован
18 Высказывается мнение, что «Неуловимые мстители» есть самый несоветский фильм на самую советскую тематику. См., напр.: Druzya.com: Культурно-развлекательный международный проект. URL: http://druzya.com/forum/threads/ehdmond-keosajan.1292/ (дата обращения: 10.06.2017). Такая точка зрения опирается на то, что фильм есть сказка о Гражданской войне, героико-романтический экшн, истерн и т. п. Вряд ли можно согласиться с подобной точкой зрения.
Доклады и сообщения
белыми (точнее, теми, кто за таковых в «Неуловимых мстителях» выдается). И тут второклассники достают рогатки, трубочки для стрельбы жеваной бумагой, игрушечные автоматы и прочее «оружие» и по призыву одного из учеников («Поможем нашим!») начинают стрелять в белых. Когда очередной «не наш» сваливается с лошади, это вызывает радость в рядах второклассников.
В итоге «мстители из 2-го "в"» получили выволочку от служителей кинотеатра, а затем и от директора школы («в результате полотно в трех местах повреждено», «пострадал наш советский кинозал»), но не сильную. Поступок-то второклассников идейно правильный. В песенке (да-да, директор поет) есть слова: «Я и сам стрелять не прочь, чтобы мстителям помочь».
Может показаться, что автор статьи сгущает краски - ведь это всего лишь игра в войну, так свойственная детям. Но стоит задуматься над тем, что под влиянием пропаганды, в частности кинематографической, дети изначально, не обладая достаточной информацией о Гражданской войне, делят соотечественников на своих и чужих, - и становится не по себе.
Представляет большой интерес то обстоятельство, что на общем фоне продолжающейся апологетики Гражданской войны появлялись фильмы, выбивающиеся из этого ряда. К ним в первую очередь следует отнести фильм «Служили два товарища» (1968 г., режиссер Е. Карелов, сценаристы Ю. Дунский и В. Фрид) и «Бег» (1970 г., по мотивам произведений Михаила Булгакова «Бег», «Белая гвардия» и «Черное море», режиссеры А. Алов и В. Наумов). Удивительно, что эти фильмы были пропущены цензурой и не положены на полку вслед за снятым в 1967 г. фильмом «Комиссар». Удивительно потому, что в них, пожалуй впервые в советском кинематографе, была показана трагедия братоубийства, трагедия и красных, и белых.
В то время как Э. Кеосаян снимал продолжения «Неуловимых», в частности фильм «Корона Российской империи, или Снова неуловимые», где он представил белую эмиграцию как скопление подлецов и дебилов; в фильме «Бег» показана трагедия белой эмиграции, тоскующей по Родине и вынужденной добывать себе кусок хлеба случайными, подчас унизительными заработками. Производит сильное впечатление эпизод, когда белогвардейский полковник в исполнении Олега Ефремова распускает свой полк, состоящий из молоденьких юнкеров, и, говоря о том, что белое движение проиграло, просит своих бывших солдат спрятать форму, чтобы сохранить жизнь при красных, которые наступают и вот-вот войдут в Севастополь. Но ему, русскому офицеру, в этих условиях жизнь не нужна, и он вместе с двумя офицерами кончает жизнь самоубийством, предварительно вызвав гробовщика и оплатив его работу, чтобы тела были похоронены по-человечески.
Севастополь в дни эвакуации белых талантливо показан в фильме «Служили два товарища». Отбывающие в эмиграцию люди понимали, что никогда не смогут вернуться,
Доклады и сообщения
никогда не увидят Россию, остающихся в ней родных и близких. Поручик Александр Брусенцов (на взгляд автора статьи - самая удачная роль в кино Владимира Высоцкого) перед отплытием в Стамбул венчается с сестрой милосердия Александрой (Ия Саввина), чтобы вместе эмигрировать. Батюшка в церкви не собирается их венчать, мотивируя тем, что в город входят красные, и лишь револьвер Брусенцова оказывается решающим аргументом. Во время венчания Александра спрашивает Брусенцова, зачем он это делает, ведь он же ее не любит. И тот не обманывает ее словами о любви, а говорит, что должно же быть что-то постоянное, стабильное в условиях, когда все рушится.
Брусенцов пытается найти в Саше спасение, удержаться за нее как за спасательный круг. Не получилось: он смог взойти по сходням на последний пароход, отправляющийся в Стамбул, а она - нет. Не смогла сделать шаг, отделявший ее от всего, что было в ее судьбе раньше. Так и осталась на берегу, словно застыла.
А поручик теряет не только ее, но и верного коня, не раз спасавшего его. Он попытался провести коня на пароход, но его не пустил распорядитель с нагайкой и чуть ли не с матом: какой конь, когда людям места не хватает!
В результате Брусенцов с удаляющегося от берега парохода видит, как на набережной стоит словно окаменевшая Александра, а по набережной мечется, оставшись без хозяина, его верный конь, который в конце концов бросается в море и плывет за судном, пока его не покидают силы. Этого Брусенцов выдержать не смог - он стреляет в себя и падает за борт, в море, ставшее могилой для него и его коня. Противостояние красных и белых закончилось для него трагически, как и для главного героя фильма, красноармейца Некрасова (Олег Янковский, одна из первых его ролей), которого Брусенцов по пути в Севастополь убивает просто так, чтобы последний патрон в винтовке не пропадал...
То, что эти фильмы вышли на экраны, до сих пор является загадкой. Видимо, это можно объяснить, если учесть, что не все в истории объясняется закономерностью и объективными причинами. Часто срабатывает его величество случай. Так или иначе, но картины эти показывают, что процесс формирования положительного стереотипа Гражданской войны давал сбои не только в случае с «Тихим Доном», «Сорок первым», но и с указанными фильмами.
Когда же начались масштабные изменения в стереотипах восприятия Гражданской войны? Хрущевская оттепель оказалась поверхностной и не затронула идеологических основ режима. Пожалуй, лишь во времена перестройки благодаря политике гласности, введению в оборот нового, недоступного ранее круга исторических источников (в том числе мемуаров деятелей белого движения), произошло то изменение исторического и политического контекста, которое привело если не к изменению стереотипов восприятия Гражданской войны в массовом историческом сознании, то к определенному вектору, по которому сложившиеся стереотипы стали меняться.
Доклады и сообщения
В 1988 г. в популярном тогда сборнике «Историки спорят» была помещена беседа трех историков под названием «Гражданская война: ломка старых догм и стереотипов». Несмотря на радикальное название, принципиальной ломки старых стереотипов в данном материале пока не наблюдалось. Авторы, уделив много внимания проблеме периодизации и хронологических рамок Гражданской войны, перешли к обсуждению «военной оппозиции» и Сталина, к проблеме новой оценки Б.М. Думенко и Ф.К. Миронова, посетовали об отсутствии смелости для того, чтобы сказать всю правду о Махно и Петлюре, и практически закончили на этом разговор19. Самая критическая мысль по отношению к традиционным трактовкам Гражданской войны сводилась к тому, что, «очевидно, нужно изучать не только положительный опыт РКП(б) и органов советской власти в годы Гражданской войны, но и негативные явления, которые проявлялись в то время и которые партия решительно исправляла, хотя они порой и успевали нанести определенный вред»20. Таким образом, никакого качественно нового - тем более аксиологического - подхода здесь намечено не было. Но показательно, что возник сам вопрос о «догмах» и «стереотипах».
Постепенно переосмысление Гражданской войны становилось более принципиальным. И хотя исторические споры времен перестройки, обусловленные концепцией деформированного (сталинского, казарменного, административно-командного) социализма, подталкивали как историков, так и массовое историческое сознание преимущественно к анализу сталинского периода, это не могло не привести к изменениям стереотипов восприятия и Гражданской войны.
В правах восстанавливается термин «братоубийственная война». Провозглашенный в годы перестройки приоритет общечеловеческих ценностей медленно, но все же формировал осознание того, что Гражданская война страшнее войны обычной, войны с иноземным захватчиком, ибо в ней свои воюют со своими. Преодолению гипертрофированного классового подхода способствовало и то, что классовая идеология, образно говоря, одряхлела и превратилась скорее в ритуал. Разумеется, свою роль сыграли публикации воспоминаний А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, других деятелей белого движения, которые позволили взглянуть на Гражданскую войну с противоположной стороны.
Огромную роль в переосмыслении Гражданской войны, как уж повелось, вновь сыграл кинематограф. В 1987 г. зрители могли увидеть фильм режиссера А.Я. Аскольдова «Комиссар», снятый по рассказу В.С. Гроссмана «В городе Бердичеве»21 (1934 г.). Снятый
19 См.: Литвин А.Л., Поликарпов В.Д., Спирин Л.М. Гражданская война: ломка старых догм и стереотипов // Историки спорят. 13 бесед. М., 1988.
20 Там же. С. 81.
21 Гроссман В. В городе Бердичеве // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://Lib.ru/PROZA/ GROSSMAN/r_berdichew.txt (дата обращения 12.06.2017).
Доклады и сообщения
еще в 1967 г., фильм сразу был положен «на полку». Причем среди не выпущенных к зрителю фильмов он оказался рекордсменом - пролежал на этой «полке» два десятка лет.
«Комиссар» выглядит, на первый взгляд, вполне традиционным фильмом, показывающим героизм красных в трагических обстоятельствах Гражданской войны. За что же тогда цензоры разлучили картину со зрителем на два десятилетия? Только ли в перестраховке здесь дело? Только ли во всплеске антисемитизма в СССР после «шестидневной войны» 1967 г., несовместимом с положительным образом еврейской семьи из фильма (наиболее часто гуляющая в сети Интернет версия22)?
Обратимся к сюжету23. Женщина-комиссар Клавдия Вавилова (ее играет Н.В. Мордюкова) показана убежденной революционеркой, для которой существует только дело, которому она служит. Уже сам ее внешний образ, талантливо слепленный режиссером, актрисой, художником по костюмам, обращает на себя внимание. Мешковатая шинель, делающая женщину огромной, мужской рисунок поведения производят впечатление. Кажется, что перед нами не женщина, а некий условный организм, идущий напролом к поставленной революционной цели.
Но, как оказывается, жизнь продолжается даже на войне. И комиссар встречает любимого человека. Он впоследствии погибает, но их любовь не проходит бесследно. Клавдия Вавилова забеременела. Ребенок ей совсем не нужен, он будет мешать ей воевать за революционное дело. Она неоднократно говорила, что «извела бы его, да запустила. Три месяца с коня не слезала». А когда добирается до госпиталя, врач не берется прерывать беременность, хоть Вавилова и грозила ему маузером. Настал момент, когда стало ясно, что воин из нее - никакой. Надо отправлять ее в тыл рожать, а там -видно будет.
Клавдию Вавилову отправляют в маленький городок Бердичев и оставляют на постое в бедной еврейской семье мастерового Ефима Магазанника. В ней шестеро детей, которые постоянно носятся по дому и двору, шумят, но комиссар этого как будто не слышит. Она ни с кем не разговаривает, сидит на кровати в гимнастерке и галифе. Досада ее понятна - ее товарищи борются за революционное дело, а она вынужденно отстранилась от этой борьбы.
Волей-неволей хотя бы по бытовым вопросам ей приходится вступить в контакт с женой Ефима, окружившей беременную «мадам Вавилову» заботой. Та рассказывает комиссару о своих проблемах - конечно же, о детях. Сколько с ними хлопот и как тревожно, как страшно, когда они болеют. И вместе с тем как радостно и чудесно жить в
22 См., напр.: Вокруг ТВ: сайт. URL: http://www.vokrug.tv/product/show/komissar/ (дата обращения 13.06.2017) и др.
23 Необходимо подчеркнуть, что в статье анализируется сюжет фильма «Комиссар», а не рассказа Гроссмана «В городе Бердичеве», по мотивам которого снят фильм. В рассказе акценты расставлены совсем иным образом. Представляется целесообразным оценить фильм как драму, а рассказ - как жанровую революционную сцену, написанную в духе апологетики Гражданской войны.
Доклады и сообщения
большой семье, где все любят друг друга. И что рожать - это не менее трудно, чем воевать. Комиссар слушает эти рассказы, но как будто вполуха. Семья Магазанников для нее - совершенно иной мир, к которому она не привыкла.
Ефим с женой сшили Вавиловой платье. Зрители впервые за весь фильм видят ее в другом обличье - сидящей во дворе в женской одежде, в платке. Комиссар впервые начинает улыбаться, глядя на забавы детей.
Настает время рожать. Роды проходят трудно - Вавилова чуть не умирает. Рождается мальчик. И мы видим совсем другого комиссара. Она начинает своему ребенку петь колыбельные песни. В фильме есть эпизод, когда чета Магазанников слышит эти песни и Мария говорит мужу: «Ты послушай, как она поет. Эта кацапка совсем с ума сошла. То [неразборчиво] простудился, то у него жар. Как хорошая еврейская мать, одним словом». На что Ефим отвечает: «А что ты думаешь? Если женщина одевает кожаные штаны, она от этого становится мужчиной?»
Не следует думать, что состояние дел в семье Магазанников изображено совершенно беззаботным и идиллическим. И дело не в том, что семья очень бедная и еле сводит концы с концами. В город, который из-за того, что в свое время находился в черте оседлости, населен преимущественно евреями, вот-вот могут войти белые. Под ними подразумеваются войска украинских националистов, являющихся откровенными юдофобами. Упоминаются атаман Струк, который убил брата Ефима, и некая «Шальная Маруся». Ефим Магазанник пытается бодриться, говорит, что смена власти - лучшее время, когда нет ни реквизиций, не погромов, но на самом деле с ужасом ждет эту новую власть. Он говорит Вавиловой, что в их городе никогда не будут ходить трамваи, потому что в них некому будет ездить - никого не станет.
В фильме много аллегорических сцен. В него вкраплены образы, видения, визуализировавшиеся страхи. Так, в трагической сцене накануне смены власти в городе перед глазами Ефима, его жены и даже детей проходят картины, в которых их, в робах с пришитыми к ним звездами Давида, сгоняют на гибель - то ли в гетто, то ли в концлагерь. Так что атмосфера любви в семье Магазанников поддерживается не благодаря, а вопреки обстоятельствам, их семейная гармония граничит с находящейся рядом смертью.
Несмотря на это, несмотря на риск, что их кто-нибудь выдаст, чета Магазанников уговаривает Вавилову остаться у них, а не уезжать с полевым госпиталем, как предлагали навестившие комиссара боевые товарищи.
Комиссар спорит с Ефимом на политические темы. Тот не согласен с разделением людей по классам и нациям, и говорит о «добром Интернационале». Вавилова, конечно, с ним не соглашается. Она говорит: «Откуда ты, Ефим, взял эти сказки о добром Интернационале? Интернационал замешан на рабоче-крестьянской крови. Люди за него глотают порох, и становятся очень злыми. Бои, походы, вши. Вши, бои, походы. Голова идет кругом». И хотя комиссар верит в правоту своего дела и на реплику Ефима: «А когда
Доклады и сообщения
же жить?» - говорит: «Будем мы жить! И настанет на Земле трудовое согласие людей!»; видно, что это уже не совсем прежняя Вавилова. Она устала. Она уже не напоминает «железобетонного» комиссара.
Тем не менее настало время выбора. Комиссар вылезает с ребенком из подвала, где прячется семья Магазанников в ожидании «новых хозяев города»; видит, как уходят последние части красных, и принимает решение уйти воевать. Окна и двери дома, где у нее форма и портупея, забиты досками. Вавилова кладет запеленатого младенца на камни (в кадре видно, какой ребенок крохотный) и торопливо, руками, отдирает доски, закрывающие вход. Сцена прощания с малышом показана так. Вавилова последний раз кормит сына, говоря при этом: «За ворота не выбегай. За воротами тебя коняшки сшибут. На березу не лезь, упадешь - голову ударишь. Не самовольничай, слышишь? А как подрастешь, так знай, отца твоего Кириллом звали, как тебя, а мать Вавилова». После этого комиссар закутывает младенца в одеяло, кладет на кровать, целует и убегает, одеваясь в форму на ходу. Пробегая по двору, она несколько раз зовет Марию.
Через некоторое время из подвала вылезает Ефим, видит открытый вход в дом и понимает, что произошло. Он берет ребенка, на руках с ним выбегает на улицу - но комиссара уже нет. И тогда Ефим громко, отчаянно и безнадежно кричит: «Клавка!..» Он впервые назвал ее так, по-русски, как называют простых русских баб. А до этого он чаще всего звал ее «мадам Вавилова». После этого он много раз с удивлением повторяет: «Она ушла»24.
В финальной сцене фильма на фоне какого-то неестественного пейзажа красные, во главе с комиссаром Вавиловой идут в бой. Идут почему-то растянутой цепью. Вавилова со знаменосцем - в центре. Взрываются снаряды, и цепь людей постепенно становится все реже и реже. В конце концов - на экране чистое поле.
Столь подробное изложение сюжета потребовалось для того, чтобы сделать аргументированный вывод: чиновники, запретившие фильм и положившие его «на полку» на два десятилетия, сделали это не случайно - не из-за перестраховки, а вполне сознательно. И не столько из-за выпадения из канонов социалистического реализма или из-за международной политической конъюнктуры, сколько из-за возможных последствий его просмотра.
В самом деле, зритель, посмотрев фильм, обязательно отреагирует на сцену расставания Вавиловой с крошечным сыном. Естественной человеческой реакцией будет жалость к младенцу, оставляемому родной матерью. Понятно, что семья Магазанников не
24 Подчеркнем, что в рассказе Ефим одобрительно смотрит вслед ушедшей за отрядом Вавиловой и говорит о том, что вот настоящие люди, а они сами - «не люди, а навоз». (Гроссман В. Указ. соч.). Отметим еще раз, что рассказ был написан в 1934 г. и отражает уже сложившуюся апологетическую концепцию Гражданской войны, а фильм снимался вскоре после хрущевской оттепели. Таким образом, разный исторический и политический контекст создания этих двух произведений привел к разной интерпретации сюжета.
Доклады и сообщения
бросит его, но что будет с самой этой семьей? Естественной реакцией будет и досада на поступок Вавиловой: ну как же, вроде бы и колыбельные песни уже петь начала. И неизбежно в голове даже самого аполитичного зрителя возникнет вопрос: а стоит ли вся эта революция и вся эта война таких жертв? Неужели ради всеобщего счастья необходимо, чтобы матери бросали детей?
Следовательно, запрет фильма, с точки зрения той власти и той идеологии, на службе которой находились чиновники от кинематографа, представляется совершенно логичным. Цензоры понимали, что действовавшая тогда идеология - тотальна, она существует, пока в ее правоте нет ни малейших сомнений. Стоит им появиться - может обрушиться все.
Таким образом, фильм «Комиссар» может рассматриваться как некая веха, знаменующая начало перехода массового сознания от апологетики Гражданской войны к ее восприятию как трагической страницы нашей истории; тем более что его выход на экраны в годы перестройки соединился с политическими реалиями того времени25.
Процесс набирал обороты и в постперестроечный период. Иначе стали трактоваться мотивы участников Гражданской войны. Как они трактовались в советское время - было показано выше. Теперь негативные мотивы (в первую очередь безудержное властолюбие и склонность к рискованным социальным экспериментам) приписывают большевикам, а позитивные (борьба за великую Россию) - белым. Ярким примером тому может служить фильм «Адмиралъ»26 (2008 г., режиссер А.Ю. Кравчук), в котором А.В. Колчак показан патриотом России, а красные - неизвестно почему «восставшим быдлом».
Массовое историческое сознание попало здесь в ловушку, очень характерную для современного общества: после долгого периода господства одних стереотипов возникли другие, отличающиеся от прежних лишь знаками, поменявшимися с плюса на минус и наоборот.
Психологически это вполне объяснимо, но подобная «смена стереотипов» не может служить глубокому пониманию смысла Гражданской войны и, в частности, сути ее трагедии. А трагедия эта не в том, что одни были плохими, а другие хорошими, а в том, что все, как это ни парадоксально, были правы. Правы, разумеется, по-своему. И каждая сила, участвовавшая в Гражданской войне, отстаивала свою правоту силой оружия, не желая отступать, не желая пойти на компромисс. В результате получилась ситуация, в которой все боролись за Россию, за ее благо (понимаемое по-своему), но России от этого становилось только хуже.
25 Тот факт, что фильм был снят в ранние брежневские годы, объясняется инерционным действием импульса, данного еще хрущевской оттепелью. Кроме того, съемки картины во второй половине 1960-х годов еще раз доказывают уже сформулированный вывод о том, что позитивный стереотип восприятия Гражданской войны не мог формироваться без проблем и противоположно направленных тенденций.
26 Онлайн-кинотеатр ivi. URL: https://www.ivi.ru/watch/42256 (дата обращения: 14.06.2017).
Доклады и сообщения
Современное общество в целом пока не поднялось до осознания такого вывода, хотя и наметились позитивные тенденции, заключающиеся в преодолении иконизации одной из сторон (какой бы то ни было) в той усобице, что сотрясала Россию в начале XX века.
В свое время в Испании было признано, что во благо Родины боролись все участники гражданской войны в этой стране. Смерть объединила и примирила их. И там, в Испании, были отданы почести всем сражавшимся по разные стороны баррикад. Подобная тенденция наметилась в последнее время и в России. По-прежнему отдавая дань памяти красным, государство и общество начинают вспоминать и тех, кто воевал на противоположной стороне. К примеру, можно только приветствовать торжественное перезахоронение в русскую землю праха А.И. Деникина и участие в этой церемонии первых лиц государства. Заслуживает одобрения и уже упоминавшееся издание в России материалов по истории белого движения, трудов представителей белой эмиграции. Это свидетельствует о формировании нового, более адекватного стереотипа восприятия Гражданской войны.
Несмотря на медленность и половинчатость процесса, на тенденцию замены одних кумиров другими, осознание Гражданской войны движется от восхваления к пониманию ее как одной из самых трагических страниц отечественной истории. Данный вектор эволюции стереотипов массового исторического сознания следует признать позитивным и свидетельствующим о повышении степени зрелости нашего общества.
Гражданская война: проблема романтизации и героизации
Практически с самого начала образ Гражданской войны приобрел налет романтизации и героизации. Нетрудно заметить, что романтизация шла из лагеря красных. Вряд ли подобное явление сознательно планировалось на уровне большевистской власти, хотя она, безусловно, не возражала против этого: героизировать, романтизировать - значит оправдать.
В первую очередь Гражданскую войну романтизировали представители средств массового художественного воздействия. В значительной степени они это делали по причинам, уже указанным выше: из-за увлеченности гигантским социальным экспериментом, огромными социальными изменениями, участниками которых невольно оказались. Следует также учитывать и популярность социалистических идей в бедной, отягощенной огромными проблемами стране. Увлеченность идеалами социальной справедливости была велика, и любое действие по их достижению представлялось многим в героико-романтическом свете. Не исключено, что здесь имелись и определенные психологические причины. Многие писатели и поэты, романтично воспевшие Гражданскую войну, были ее участниками, и созданный ими образ войны возвышал их в собственных глазах.
Доклады и сообщения
Понятно, что об осознании войны как трагедии и о братоубийстве вопрос не ставился. Более того, ряд революционных романтиков даже воспевали это братоубийство. Вот несколько строк из поэмы Джека Алтаузена «Баллада о четырех братьях» (1928 г.):
Второй мне брат был в детстве мил. Не плачь, сестра! Утешься, мать! Когда-то я его учил Из сабли искры высекать...
Он был пастух, он пас коров, Потом пастуший рог разбил, Стал юнкером. Из юнкеров
Я Лермонтова лишь любил.
За Чертороем и Десной Я трижды падал с крутизны, Чтоб брат качался под сосной С лицом старинной желтизны.
Нас годы сделали грубей; Он захрипел, я сел в седло, И ожерелье голубей Над ним в лазури протекло27.
Советская литература, как известно, не жаловала классовых врагов. Но строчек, подобных этим, в которых сам акт братоубийства, описанный столь натуралистично, так воспевался; - еще поискать.
Обычно советская литература действовала не столь прямолинейно. Кроме того, многие произведения, героизирующие Гражданскую войну, написаны действительно талантливо. Достаточно вспомнить стихи М.А. Светлова28, чтобы в этом убедиться. Трогательный образ украинского хлопца, прочитавшего в книжке про Гренаду, пошедшего воевать за счастье испанских крестьян, и, конечно, погибшего, запоминается и вызывает сочувствие. Отряд красноармейцев не заметил его смерти, но воина оплакивает сама природа («Лишь по небу тихо сползла погодя / На бархат заката слезинка дождя»). Автору статьи приходилось слышать мнения, что долголетие этого стихотворения (написанное в 1926 г., оно в конце 1950-х годов было положено на музыку В.С. Берковским, -
27 АлтаузенД. Баллада о четырех братьях // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://Lib.ru/POEZIO/ ALTAUZEN/aLtauzen.txt (дата обращения: 15.06.2017).
28 Светлов М.А. В разведке; Гренада // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://Lib.ru/POEZIO/ SWETLOW/stihi.txt (дата обращения: 15.06.2017).
Доклады и сообщения
получилась популярная песня) связано вовсе не с его идеологической составляющей, а с тем, что оно - о несбывшейся мечте. И в этом смысле оно понятно и близко людям разных взглядов. Возможно, что так. Кроме того, разумеется, подкупает и авторская интонация, оптимистичная, и в то же время грустная, и масштаб таланта поэта, заставляющего забыть или отложить естественный вопрос: а может, прежде чем спасать крестьян в Испании, лучше сначала навести порядок в собственном доме? Привлекает и отсутствие бахвальства и шапкозакидательства, свойственного многим произведениям о Гражданской войне. А в стихотворении «В разведке» (1927 г.) погибают все, хотя у его героев была возможность спасти свои жизни. Грустно-романтический ореол стихотворению придает «Меркурий - иностранная звезда», сначала присутствовавшая в разговоре разведчиков, а затем равнодушно плывущая над их простреленными телами.
Не случайно такие стихи Светлова появились именно в 1920-е годы, когда память о войне была еще жива и к ней старались относиться бережно. Алтаузен, правда, тоже писал в 1920-е, но ситуацию с ним следует объяснять индивидуальными особенностями поэта.
Говоря о романтизации Гражданской войны, нельзя не отметить великого и недооцененного романтика советской литературы А.П. Гайдара. Конечно, на всех его произведениях, образно говоря, стоит большая печать: «Написано при Сталине». В его рассказах и повестях обязательно действуют шпионы, вредители, подкулачники и т. п. И, тем не менее своеобразный слог, простая и доверительная интонация, трогательные сюжеты вкупе с талантом дают удивительный романтический сплав, в том числе и в произведениях, где речь идет о Гражданской войне.
Так, в рассказе Гайдара «Пусть светит» (1933 г.) без аффектации, без нагнетания страха и тем не менее наглядно показана драматическая ситуация, когда жители маленького городка, которым пришлось эвакуироваться от белых, заблудились, рискуя нарваться на тех, от кого уходили. И даже в этой обстановке комсомольцы Ефимка и Верка мечтают о будущем, которое должно наступить. Ефим говорит: «Да ты, мама, не охай. Вот погоди, отгрохает война - и заживем мы тогда по-новому. Тогда такие дома построят огромные... в сорок этажей. Тут тебе и столовая, и прачечная, и магазин, и все, что хочешь, - живи да работай. Почему не веришь? Возьмем да и построим. А над сорок первым этажом поставим каменную башню, красную звезду и большущий прожектор... Пусть светит!» А когда Верка спросила, а куда же будет светить этот прожектор, застигнутый врасплох Ефимка сказал: «Ну, никуда. А что ему не светить? Тебе жалко, что ли?» На что Верка созналась: «Не жалко. Я и сама люблю, когда светло. Пусть светит!»29
Формирование героико-романтического стереотипа восприятия Гражданской войны продолжилось и далее. Но осуществлялось оно уже поколением, не заставшим войну.
29 Гайдар А. Пусть светит // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: http://Lib.ru/GOLIKOW/pustsvet.txt (дата обращения: 15.06.2017).
Доклады и сообщения
Если авторам 1920-х, да и 1930-х годов еще было свойственно бережное отношение к материалу, то далее, с тех же «Неуловимых мстителей», начинается героизация и романтизация путем превращения Гражданской войны в приключение. И если фильму «Неуловимые мстители» еще свойственен профессионализм режиссуры, динамичный сюжет, хорошая актерская игра, то картинам 1970-х и особенно 1980-х годов, превратившим Гражданскую войну в некое «развлечение для настоящих мужчин», всем этим «Зеленым фургонам» с песнями о том, что «двадцатый год крест-накрест прошлое штыком перечеркнет»; - была уже присуща спекуляция на теме отнюдь не развлекательной, а трагической, в целях повышения зрительского рейтинга.
Так бесславно завершилась линия романтизации и героизации Гражданской войны. Сейчас романтизация красных не просматривается. Учитывая, однако, свойство новых стереотипов восприятия Гражданской войны, касающихся оценки ее участников: отличаться от прежних всего лишь сменой оценочных знаков; - можно ожидать продолжения наметившейся линии героизации белых. Помимо сложности преодоления романтизации и героизации Гражданской войны, это говорит и о том, что стереотипы массового исторического сознания в данном случае все еще находятся в рамках биполярного мышления.
Гражданская война: от биполярной к многополярной концепции
Одним из самых распространенных стереотипов массового исторического сознания, касающихся Гражданской войны, является ее биполярная концепция.
Строго говоря, данная концепция - не только стереотип массового исторического сознания, но в первую очередь научная теория, характеризующая расстановку сил в годы войны. Причем концепция, не только монопольно господствовавшая в отечественной историографии вплоть до 1990-х годов, но весьма часто встречающаяся и в настоящее время. Ее суть заключается в сведении всех сил Гражданской войны к двум противоборствующим военно-политическим блокам: к красным и белым. При этом понятие «белые» трактуется расширительно. К ним относят всех противников красных, в том числе и правительства умеренных социалистов, и крестьянские повстанческие армии, и национальные движения, подобные дашнакам и мусаватистам, и интервентов. Таким образом, биполярная концепция расширяет белое движение до такой степени, что теряется его суть. Необходимо отметить, что в рамках этой концепции отождествляются понятия «белое движение» и «антибольшевистское движение» и совсем не учитывается то очевидное обстоятельство, что все белые - антибольшевики, но не все антибольшевики -белые.
Биполярная концепция Гражданской войны сложилась, прежде всего, по политическим причинам. Так, большевиками в годы Гражданской войны неоднократно подчеркивалось единство белого движения и интервенции. Порой в пылу борьбы белыми
Доклады и сообщения
называли и меньшевиков с эсерами. Сказывалась логика противоборства. В условиях ожесточенного противостояния было не до полутонов в восприятии сторон, находящихся по другую сторону баррикад, что приводило к позиции: «кто не с нами - тот против нас». Еще одна из причин возникновения биполярной концепции носит психологический характер: концепция эта легко укладывалась в привычную дихотомию «свои - чужие», «наши - не наши».
Проявления биполярной концепции многообразны. Существуя в исторической науке, она закономерно находила отражение в учебной литературе, где широко распространена до сих пор30. И практически все поколения школьников и студентов воспитывались (да и продолжают воспитываться) в духе черно-белого, а точнее красно-белого мышления. Биполярное восприятие Гражданской войны было внедрено в массовое историческое сознание. Этот стереотип отражался и в иных сферах - в художественной литературе, в публицистике, в кинематографе; которые его только усиливали. Выше, при анализе фильма «Неуловимые мстители», фигура речи «белые» (точнее, те, кто за таковых в «Неуловимых мстителях» выдается) была не случайной, так как «белые» в фильме -члены банды батьки Бурнаша, которые, по сути, есть пародия на повстанческие отряды, воюющие против красных. (Заметим, что в «Новых приключениях неуловимых» действуют уже настоящие белые). В фильме «Комиссар» «белые» - это, скорее всего, украинские националисты. И это лишь малая толика примеров.
Негативные стороны биполярной концепции заключаются не только в том, что она превратно отражает реалии Гражданской войны, искажает суть белого движения, смешивает понятия «белые» и «антибольшевики». На уровне стереотипа массового исторического сознания можно говорить уже о вреде биполярного подхода. Он, упрощая сущность Гражданской войны, порождал превратное восприятие ее причин, сводил их исключительно к действиям одной из сторон. То, что в Гражданской войне участвовало много сил и все воевали со всеми, начисто искоренялось из исторического сознания. А это приводило к затушевыванию подлинной сущности и истинных причин Гражданской войны, смысла ее трагедии.
Справедливости ради следует сказать, что биполярное восприятие Гражданской войны было характерно не только для красных. Белые тоже не видели оттенков и полутонов. Если советская пропаганда могла позволить себе назвать эсеровское (то есть социалистическое) в своей основе правительство - Комитет членов Учредительного
30 Ряд современных учебников по-прежнему причисляет к белым интервентов, меньшевиков, эсеров, крестьян, казаков, т. е., как и прежде, отождествляет понятия «антибольшевистское движение» и «белое движение». См., напр.: История России 1Х-ХХ вв.: Учеб. для студентов вузов, обучающихся по эконом. специальностям / [Г.А. Аммон, Е.И. Нестеренко, Н.А. Разманова и др.]. М., 2002. С. 535-536; История России и мировые цивилизации: Учебное пособие / М.А. Баранов, Ю.В. Баранов, А.Ю. Гаврилов и др. М., 1997. С. 212-213; Деревянко А.П., Шабельникова Н.А. История России: Учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006. С. 387; и др.
Доклады и сообщения
собрания в Самаре - «белогвардейской учредилкой»31, то и для белых принципиально неважными были оттенки социалистического движения. Для них все они были «красными», в том числе и Самарский Комуч.
В настоящее время биполярная концепция расстановки военно-политических сил в Гражданской войне хоть и превалирует по инерции, но утрачивает свою доминирующую позицию. Формируется и укрепляется многополярная концепция. Ее суть заключается в том, что, помимо красных и белых, в Гражданской войне существовали и третий путь, представленный так называемыми умеренно социалистическими партиями (меньшевиками и эсерами), и крестьянство как особая сила, и интервенты, которых нельзя объединять с белыми, и др.32
Все эти силы были против красных. Так, эсеры и меньшевики расходились с ними тактически по многим вопросам, крестьяне страдали от продразверстки, интервенты стремились не допустить распространения революции за пределы России.
Но всех их никак нельзя отождествлять с белыми. Меньшевики и эсеры -социалисты, а белые - рьяные антисоциалисты; крестьяне страдали не только от продразверстки, но и от восстановления белыми помещичьего землевладения; интервенты, сходясь с белыми тактически (необходимость борьбы с красными), расходились с ними в стратегических целях. Если белые писали на своих знаменах «Великая, могучая и неделимая Россия», то интервентам такая страна была не нужна как потенциальный конкурент на международной арене.
Таким образом, красные и белые, являясь наиболее крупными силами Гражданской войны, были далеко не единственными ее участниками. Помимо них были силы, имевшие собственные цели. И Гражданская война была сложным конгломератом действий, где красные распускают эсеровское Учредительное собрание, а белые физически уничтожают членов Комуча; где крестьяне то ищут «меньшее зло», то, при наличии харизматического лидера, воюют и с красными, и с белыми; где интервенты то помогают белым, чтобы власть не захватили красные, то прекращают помощь.
Подводя общие итоги, можно отметить, что происходившие изменения в обществе находили свое отражение в эволюции стереотипов массового исторического сознания, в том числе и в эволюции стереотипов восприятия Гражданской войны начала XX века в
31 Слова взяты из текста мемориальной доски, в советское время находившейся на здании в г. Самаре, в котором в 1918 г. располагалась контрразведка Комитета членов Учредительного собрания. Текст доски гласил, что в подвале этого дома белогвардейская учредилка расстреляла десятки борцов за дело революции.
32 См., напр.: Калягин А.В.: 1) Гражданская война в России. 1917-1920: Учеб. пособие. Самара, 2002; 2) Идейно-политическая платформа Самарского Комуча. (К вопросу о причинах краха «третьего пути» в Гражданской войне) // Исторический вестник. М., 2013. Т. 4; Калягин А.В., Парамонов В.Н. «Третий путь» в Гражданской войне. (Опыт деятельности Самарского Комуча): Учебное пособие. Самара, 1995.
Доклады и сообщения
России. И изменения в обществе представляются не только причиной, но отчасти и следствием этой эволюции.
Основное направление эволюции стереотипов массового исторического сознания, касающихся Гражданской войны, заключается в движении от ее апологетики к осознанию и восприятию ее как одной из самых трагических страниц нашей истории.
Вместе с тем приходится признать и инерцию сложившихся подходов. Инерцию, когда все еще сохраняется биполярное восприятие Гражданской войны. Инерцию, когда вместо одних стереотипов восприятия Гражданской войны, касающихся ее участников, возникают другие, отличающиеся от прежних всего лишь сменой оценочных знаков, а романтизация и героизация красных порой сменяется идеализацией белых.
