CC BY
49
НАЗАРОВА АННА ИГОРЕВНА родилась в 1978 г. Окончила Чувашский государственный университет. Занимается изучением вопросов ментальности народов Востока. __________________________________________________________
Г.А. НИКОЛАЕВ
ЭВОЛЮЦИЯ СРЕДНЕВОЛЖСКОЙ ДЕРЕВНИ РУБЕЖА XIX - XX ВЕКОВ В ЭТНИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ: ОБЩИЕ КОНТУРЫ ПРОЦЕССА
И великокняжескую Киевскую Русь Олега, и царскую Московию Ивана Грозного, и императорскую Россию Петра Великого непременно отличало одно общее качество - многонациональный состав их подданных. Это «родимое пятно» с перешагиванием страны с одного исторического этапа на другой лишь прогрессировало - держава становилась все более многоликой. Жизненное пространство России соткано из множества разной степени продвинутое™ культур. Со стародавних времен в ее лоне происходит их сложное взаимодействие. Каждый народ - особый мир. Образ жизни, обычаи, традиции, духовные ценности, поведенческий стереотип, мировосприятие. Все переплелось...
В изучении истории самого многочисленного сословия России периода капитализма взгляд через «оптику» национального не получил должную прописку. Важность же такого аспекта более чем очевидна. Буржуазная эволюция деревни, раскрытие масштаба, глубины, закономерностей и особенностей которой и есть одна из основных задач историографии, определялась в числе других и таким фактором, как этническая принадлежность ее жителей. Как луч света в водной среде, именно в социокультурном поле преломлялся вектор развития аграрной сферы в эпоху модернизации.
Объект нашего внимания - многонациональное крестьянство Казанской и Симбирской губерний. Разработка истории многоликого класса-сословия в региональном плане - необходимый этап в изучении этой сложной и практически неисчерпаемой темы. Такой подход позволяет выявить общие черты и особенности в эволюции деревни в разном этническом пространстве. Исследование охватывает отрезок времени с 90-х годов XIX в. по 1914 г. Нижний хронологический рубеж автор связывает с завершением промышленного переворота в стране. Ограничение исследования 1914 г. вызвано тем, что с началом первой мировой войны крестьянство было поставлено в особые условия, что может быть предметом отдельного разговора. Из широкого спектра вопросов для изучения выбраны наиболее важные блоки: этнодемографиче-ские процессы, эволюция землевладения и землепользования, динамика ос-
новных отраслей крестьянского хозяйства и социальной структуры сельского населения. Исследование построено на источниках самого разного плана, в составе которых особенно значимы земская статистика и историкоэтнографические наблюдения современников. Специфика темы потребовала соответствующей корректировки документальной опоры. Исходным рубежом в предпринятом исследовании стали выполненные на сегодня по очерченной проблематике труды.
Палитра этнических красок средневолжской деревни рубежа Х1Х-ХХ столетий была весьма специфичной. В Казанской губернии в составе сельского населения русские составляли 34,75%, татары - 32,25, чуваши - 25,21, марийцы - 6,16, мордва - 1,11, удмурты - 0,48, украинцы, белорусы, немцы и прочие народы - 0,04%. Первые три национальности здесь являлись относительно равновеликими этническими общностями. Картина по Симбирской губернии существенно иная. В ней русские существенно преобладают (66,07%) и представляют собой как бы компонент, соединяющий (цементирующий) в единый живой организм все другие этносы - мордву (13,24%), чувашей (11,22%), татар (9,15%), белорусов (0,09%), украинцев (0,06%), эстонцев (0,05%), немцев и прочих народов (0,12%).
Сложившаяся национальная карта - это своего рода зеркало, отражающее имевшиеся здесь место в прошлом сложные этнодемографические процессы, обусловленные политическими, экономическими, идеологическими, природно-географическими и иными факторами и условиями. Среднее Поволжье со стародавних времен являлось своеобразным этническим котлом, включавшим различные компоненты. В эпоху Казанского ханства здесь жили в соседстве татары, чуваши, марийцы, удмурты (южные) и мордва, а русский элемент в основном был представлен в лице полонянников. Падение Казани явилось рубежным этапом в становлении средневолжской полиэтнической общности. Приток русских мигрантов сюда вскоре стал массовым. К середине XVIII в. заселение региона в основном завершилось, и он постепенно перешел в качественно иное состояние: сам стал выталкивать мигрантов в слабозаселенные районы страны.
В юридически-правовом отношении крестьянское население региона было объединено в три разряда: бывшие государственные, бывшие удельные и бывшие помещичьи. В свою очередь, последние объединяли более мелкие сословные группы хлебопашцев. В этническом плане следы средневековых перегородок гуще пестрели на теле русской деревни, выделяя ее тем самым на фоне относительно сословно однородных общностей других народов. В среде крестьян различной национальной принадлежности русские являлись наиболее помещичьими: в Казанской губернии - 44%, в Симбирской - 58%. В Казанской губернии практически все нерусское сельское население проживало в бывшей государственной деревне (татары - 99,98%, мордва - 97,6%, чуваши - -100%, марийцы - 100%, удмурты - 100%). Принцип статус-кво в
отношении этносов инкорпорированных территорий стал важнейшей составляющей национальной политики России: их запрещалось обращать в крепостное состояние.
Русские крестьяне являли собой в средневолжской деревне наиболее приверженную христианству паству. В мордовской, но особенно в чувашской, марийской и удмуртской деревнях, в христианине явственно проступал язычник. Конфессиональная карта ислама в регионе почти во всех очертаниях повторяла территориальное размещение татарского этноса. Незначительную брешь в ней составляли селения крещеных татар. Исторический процесс заселения и хозяйственного освоения Среднего Поволжья имел своим следствием причудливый, мозаичный рисунок территориального размещения народов. Весьма важная деталь. В прибрежной полосе Волги, Камы, Вятки и Суры, игравших важную роль в экономической жизни региона и страны, проживали в основном русские хлебопашцы. И окрестности городов преимущественно были заселены русскими. В конце XIX в. в Казанской губернии в населенных пунктах, расположенных в 15 верстах от уездных центров, они составляли 64,5% их жителей, в Симбирской - 71,4%.
Народы Среднего Поволжья представляли разные типы этносов. Русские в Российской Империи являлись государствообразующим, «старым», «большим» этносом. Чуваши, мордва, марийцы и удмурты - народы «молодые», «малые». В силу выпавшей драматической исторической судьбы в эпоху модернизации они вступили «крестьянскими» этносами, хотя в прошлом и им была присуща достаточно сложная, иерархически организованная социальная структура и они находились или на предгосударственной ступени общественного развития, или имели подобную традицию. На рубеже Х1Х-ХХ вв. их отличали отсутствие собственной элиты, беспрерывной традиции письменного языка и «высокой» культуры. К «малой» нации принадлежали и татары. Но в отличие от других нерусских народов они не являлись чистым ее типом. Названная национальность, будучи в прошлом государствообразующим этносом, имела более продвинутую социальную структуру, сумела сохранить свой литературный язык и исламскую культуру.
Конфессиональная и национальная компоненты тысячами невидимых нитей были вплетены в повседневную жизнь деревни и оказывачи влияние на все ее сферы. Но социокультурный фактор не являлся непреодолимой преградой для взаимодействия социумов. Находясь в едином правовом и экономическом пространстве и проживая длительное время бок о бок, каждая из относительно закрытых этнических общностей в той или иной степени была погружена в инокультурное поле. Соседство с иными национальными группами и «гордый внук славян», и «инородец» воспринимали как реальность, которую нельзя изменить. Хлебопашец из мордвы или татар отнюдь не считал, что русский или чувашский пахарь несет более легкий крест. Почвы для
выраженной национальной нетерпимости в регионе не было. Межэтническое согласие зиждилось, как бы парадоксально это не звучало, и на психологической опоре. Каждой из этнической общностей были присущи соответствующие во многом их «рангу» поведенческий стереотип и самооценка. Эти не установленные никем, но возникшие из самой жизни нормы сожития, сглаживали, если не все, то многие трения еще в зародыше. Но в пространстве межэтнических отношений, вместе с тем, отнюдь не царил и полный «штиль».
Предпринятый анализ позволил воссоздать общие контуры демографического поведения крестьян разных национальностей. Относительно высокая мобильность и сравнительно низкий естественный прирост - характерные штрихи к портрету русских хлебопашцев. Мордва несколько чаще, чем их нерусские соседи, меняла свое этническое самосознание, вливаясь в основном в состав русских. В силу сложившихся обстоятельств и условий чуваши, марийцы и удмурты более были подвержены отатариванию. Татары имели самый высокий в средневолжской деревне уровень естественного прироста. У марийцев аналогичная характеристика, напротив, была наименьшей.
В 1905 г. фонд удобных земель в Казанской губернии исчислялся в 5498553, в Симбирской - 3998691 дес. Уезды, где русские составляли преобладающее население, в Казанской и Симбирской губерниях выделялись сравнительно высоким удельным весом землевладения частных лиц. Позиции же государственного землевладения в общем земельном фонде, за редким исключением, были наиболее сильны в уездах, где преобладали нерусские народы. Исходя из политических соображений, царское правительство в XVI и в последующих столетиях не прибегало к массовой раздаче земель поволжских народов в частную собственность. Динамика землевладения в районах проживания этнических групп имела свои особенности. В местностях, где преобладающе население составляли русские хлебопашцы, крестьянское буржуазное землевладение росло главным образом за счет введенных в рыночный оборот помещичьих и купеческих земель. Иная картина наблюдалась в нерусской деревне. Во-первых, объем проданных земель здесь был существенно меньше. Во-вторых, другим был и состав продавцов - казна и отчасти удельное ведомство (й Симбирской губернии).
Надельное землевладение - главная материальная основа крестьянского хозяйства в средневолжской деревне. В начале XX в. среди хлебопашцев различной национальной принадлежности наибольшими наделами на двор в Симбирской губернии выделялись русские (6,1 дес.; у мордвы - 6,0 дес.; у чувашей - 5,8 дес.; у татар - 5,3 дес.), в Казанской - удмурты (12,7 дес.; у марийцев - 9,4 дес., у русских - 7,9 дес., у мордвы - 7,7 дес., у чувашей - 7,4 дес. и у татар - 7,2 дес.). Различия в обеспеченности надельной землей между отдельными разрядами продолжали сохраняться. Особенно сильно варьировала величина надела в русской деревне, более пестрой в сословном отноше-
нии: от 2,1 дес. (бывшие помещичьи дарственные) до 14,3 дес. (бывшие государственные дарственные). Проживая сравнительно компактной массой в отличавшихся по ландшафту, флоре и размещению общественного производства районах, этнические группы имели во многом коррелирующий с местом их расселения состав наделов. Особенно явственно прослеживалась эта связь и зависимость у марийцев: относительная площадь неудобных земель, лесных и луговых угодий у жителей края лесов, озер и болот в среде поволжских народов была наибольшей. Капитану чужды этнические границы. И русский пахарь, и его нерусский сосед, втянутые в рыночные реалии, вынуждены были хищнически эксплуатировать свои наделы: вырубались уцелевшие леса, распахивались жизненно необходимые луга и выгоны. Житель нерусской деревни в лице «двоевера» посягнул и на территорию общественных молений. В их пределы вступили соха и топор.
Раскрытие глубинных причин различного экономического положения национальных групп крестьянства предполагает прежде всего установление качества принадлежавших им земель. Наличие плодородных почв - одно из необходимых условий для успешного хлебопашества. От структуры, состава и типа почв зависели приемы ее (почвы) обработки, время и норма высева семян, в конечном итоге в значительной мере и объем получаемой сельскохозяйственной продукции. Для решения поставленной исследовательской задачи были привлечены четыре свода земских оценочных обследований конца XIX-начала XX вв., содержащих необходимую информацию. «Расшифровка» источников и произведенные расчеты дали следующие результаты. В Казанской губернии по естественному плодородию почв (чистый сбор ржи с десятины неудобренных земель всех типов в пудах) первую позицию занимали мордовские крестьяне (53,5), последующие места - соответственно татары (43,1), чуваши (42,7), русские (41,8), удмурты (37,2) и марийцы (28,9). По Симбирской губернии этот ряд представлен следующим образом (чистый сбор с десятины земель всех типов в пудах): татары (56,7), чуваши (53,1), русские (49,3) и мордва (49,1). Исследователям еще предстоит выяснить взаимосвязь между качеством сельскохозяйственных угодий проживавших в регионе этнических групп сельского населения и аграрно-национальной политикой самодержавного государства, правительственной и церковномонастырской колонизацией края и перемещениями самих этносов, этническими процессами.
На рубеже веков Среднее Поволжье являло собой территорию, где абсолютное большинство крестьянского населения было объединено в общины. Здесь были представлены все три типа поземельных союзов: простые - состояли из одного села, сложные - включали в свой состав два и более населенных мест, раздельные - в скорлупе селения автономно функционировали несколько союзов, каждый из которых объединял группу домохозяев. В сво-
ем большинстве простые и раздельные общины умещались в границах сельского общества. В сложной общине, особенно в многодеревенской, весьма часто функционировали несколько низших административных единиц.
Социальные организации национальных групп сельского населения выделяли существенные особенности. Раздельные общины были характерны главным образом для русских хлебопашцев. В начале XX в. в Казанской губернии их доля в общем числе поземельных союзов данного этноса достигала 37%, в Симбирской - 59,4%. В подавляющем большинстве случаев названный тип социальных организмов вылуплялся в гнезде помещичьей деревни, чуть ли не все население которой в регионе составляли русские. Уход из жизни его владельца имел своим следствием весьма часто и дробление наследства между его отпрысками, что и положило начало раздельным общинам. Освобожденные в ходе отмены крепостного права по различным условиям, они, и спустя десятилетия, продолжали сохранять свою обособленность.
Национальную деревню прежде всего отличало наличие составных земельных союзов. Древо сложной общины имело иные корни. Основной из них - социокультурный. Есть основание считать, что вскоре после вхождения Среднего Поволжья в состав Московии сельские поселения коренных народов представляли самостоятельные поземельные союзы. В последующие века в ходе хозяйственного освоения территории многие из них превратились в более сложные организмы: выделившиеся из материнской деревни околотки и починки продолжали числиться при ней и сообща с ней пользоваться с общей земельной дачей. В Казанской губернии в начале XX в. доля сложных общин составляла: у марийцев - 60,7%, у чувашей - 50,2, у удмуртов - 10,5, у мордвы - 7,2, у татар - 3,9%. В отличие от своих соседей татары были менее привержены патриархально-родовым традициям: при освоении новых земель их дочерние селения вскоре рвали связь с материнским.
В ходе эволюции поземельный союз хлебопашцев непрерывно приспосабливался под местный строй жизни. В зависимости от конкретных обстоятельств и условий его территориальные границы принимали самые разные очертания. К рубежу XIX - XX вв. средневолжская община в своем развитии дала ряд модификаций. Особенно отличались в данном плане земельные союзы марийцев и чувашей. Община, будучи весьма гибким и развивавшимся социальным организмом, чутко реагировала на рыночные реалии. В раздельных общинах усилилась тенденция сближения: от совместного пользования смежными угодьями до слияния в одно сельское общество. В части однодеревенских сообществ со смешанным составом населения, напротив, наметился раскол по признаку племени и конфессии, что явилось внешним проявлением усиления крестьянского национализма. Что касается сложных общин, то они оказались чересчур громоздкими социальными образованиями для рыночной эпохи. Складывавшиеся реалии требовали быстрой перестрой-
ки крестьянских хозяйств под капиталистические отношения. Реакцией на зов времени стали структурное упрощение и распад многодеревенских общин. В годы реализации столыпинской аграрной реформы этому процессу был дан новый импульс. Но в целом, как и прежде, стремление сел и деревень составных социальных союзов выделиться в самостоятельные земельные единицы в большинстве случаев разбивалось об сковывавший их обруч в виде однопланных дач и общих владений. Тем не менее к автономии был сделан значительный шаг. Процесс административного обособления сельских обществ сложных общин в регионе шел по нарастающей.
В сфере земельных отношений и в русской, и в национальной общине уравнительно-передельный механизм, имевший широкий диапазон действий - коренной (общие), «качественный» (пережеребъевки) и частный («свалки-навалки») переделы, -тонко был налажен под местные условия. Технически процесс перераспределения усадебных, пахотных, лесных, сенокосных угодий и прочих земель крестьянами был доведен до совершенства. Втянутая в рыночные реалии средневолжская община, откликаясь на изменившиеся социально-экономические условия, вынуждена была менять свой инструментарий. В мордовской, удмуртской, чувашской и татарских деревнях передел земли по наличным душам вошел в широкую практику. Традиционализм в названных этнических пространствах взял вверх. Иная ситуация складывалась в русской деревне. Здесь преобладали ревизские разверстки, что свидетельствовало о достаточно успешном отражении верхней стратой потугов остальной массы на уравнительное перераспределение земельных угодий. Мирской дух в русской общине был более деформирован, нежели в национальной. В начале XX в. в Казанской и Симбирской губерниях к категории беспередельных принадлежало соответственно 47,7% и 39,3% их (русских) поземельных союзов.
Реальная жизнь богаче любых схем. По доле беспередельных общин марийцы занимали первую позицию в регионе (56,2%). Жители края лесов, болот и озер были не меньшими сторонниками традиционализма, чем чуваши или удмурты. По экономической мощности верхняя страта марийской деревни существенно уступала русской. Отсутствие переделов здесь было связано прежде всего с качеством пахотных угодий. Они были малоплодородными и требовали систематического внесения удобрений, что было возможно только при продолжительном нахождении земли в одних руках. Сказывалось и сравнительно малая людность их населенных мест: решение земельных и податных вопросов в малодворных общинах существенно упрощалось.
Применительно к теме весьма важен вопрос о конечном, итоговом землепользовании этнических групп (надельная земля + купчая + арендованная -сданная в аренду). «Расшифровка» и обработка материалов земской подворной переписи 1910-1911 гг. позволили получить ряд характеристик крестьян-
ского хозяйства многонациональной деревни на приписной наличный двор. В Симбирской губернии в начале XX в. различные земельные операции дали возможность хлебопашцам расширить величину надела в среднем: в русской деревне - на 3,58 дес. (с 5,53 до 9,11), в мордовской - на 2,36 (с 5,91 до 8,27), в чувашской - на 1,67 (с 5,79 до 7,46) и в татарской - на 0,87 дес. (с 5,29 до 6,16). Вследствие обстоятельств и условий, сложившихся исторически, спрос на землю в русском этническом поле мог удовлетворяться полнее, чем в инонациональном. И другой, не менее важный момент: слой зажиточных крестьян, располагавших необходимыми для покупки и съема в аренду земельных угодий денежными средствами, в русской деревне был в основной своей массе более состоятельным, нежели в нерусской. В эпоху рыночных реалий этнические границы не могли быть непреодолимым препоном для капитала. Движение крестьянской земли от одной национальной группы к другой в средневолжской деревне имело место, но оно не получило сколько-нибудь значимого размаха.
Строй хозяйствования различных этнических общностей в регионе имел одну и ту же структуру, стержневыми составляющими которого являлись земледельческое производство и животноводство. В своей основе традиционное крестьянское хозяйство многонациональной деревни не отличалось. Его элементы одни и те же: паровая зерновая система земледелия, трехпольный севооборот, соха и косуля, серп и цепь, рожь и овес, лошадь и корова... Своими корнями аграрный сектор уходит в экологическую среду. В приспособлении полеводства и животноводства к местным природногеографическим условиям одинаково преуспели и русский пахарь, и его нерусский собрат по сословию.
Хозяйствование на земле - это и образ жизни поволжских народов. Социокультурная составляющая - элемент, глубоко вросший в занятия хлебопашцев, Чувашами, марийцами и татарами полба выращивалась в больших размерах, чем русскими. Мука и крупа из этого хлебного злака и названными национальными группами использовались для приготовления обрядовой пищи. Возделывание овощных культур в национальной деревне имело меньшие размеры, чем в русской. Из технических культур русские крестьяне предпочтение отдавали льну, чуваши и татары - конопле. Далеко не случайно вошли в лексику современников понятия типа «черемисская лошадь» или «жать по-русски». Стадо у татарских крестьян выделялось более высоким удельным весом лошадей (конина ими употреблялась в пищу). Этот ряд может быть продолжен.
Основные тенденции в эволюции крестьянского полевого хозяйства и животноводства в конце Х1Х-начале XX в. в многонациональной деревне были схожими. Качественные сдвиги в развитии производственнотехнической базы сельского хозяйства - а они у русских были более выражены, нежели у их соседей, - у всех этнических групп имели своим следствием рост производства и продажи хлеба. При этом русский пахарь был теснее
связан с рынком. Согласно произведенным расчетам в Симбирской губернии в 1910-1911 гг. у жителей русской деревни товарная масса в общем валовом сборе хлеба могла составлять 46%, тогда как чувашской - 40,5, татарской -38,8 и мордовской - 31,5%. Крестьянское животноводство переживало длительный застой. Его перестройка под рыночные отношения у всех национальных групп выразилась в увеличении удельного веса крупного рогатого скота в составе продуктивного стада. В средневолжской деревне, преимущественно в русской, появились первые маслодельные «заводы». Русский пахарь стал специализироваться и на выращивании улучшенных пород скота. Капитализация и животноводческой отрасли крестьянского хозяйства в русской деревне была более выражена, нежели в национальной.
Многонациональное крестьянство, будучи специфическим социумом, создало свою систему социально-утопических представлений о праведной жизни, в которой всему сущему отводилось подобающее место. В психологическом плане, русские и татары, погруженные в лоно соответственно христианства и ислама - мировых религий классового общества, - по своему мировосприятию являли более благодатную ниву для капитала, чем их соседи, ориентированные в основной своей массе на традиционные народные верования. Вызревание страт новой эпохи в русской среде шло сравнительно быстрее, чем в нерусской.
Литература
1. Николаев Г.А. Социальное расслоение многонационального крестьянства Среднего Поволжья в конце XIX - начале XX в. // Вестник Чуваш, ун-та, 1996. № I .С. 3 - 12.
2. Николаев Г.А. Надельное землевладение многонационального крестьянства Казанской губернии в конце XIX - начале XX в. // Исследования по истории Чувашии и чувашского народа. Чебоксары, 1997. Вып. 1. С. 78 - 129.
3. Николаев Г.А. Столыпинская аграрная реформа в Чувашии: итоги и задачи изучения // Аграрный сектор экономики Чувашии в XX в.: преобразования, проблемы и перспективы развития. Чебоксары, 1997. С. 5 - 27.
4. Николаев Г.А. Предприимчивые люди средневолжской многонационально деревни в конце Х1Х-начале XX в. (По материалам Казанской и Симбирской губерний) // Предпринимательство Поволжья: истоки, традиции, проблемы и тенденции развития: Мат. науч. конф. Чебоксары, 23-24 июня 1997 г. Чебоксары, 1998. С, 148 - 166.
5. Николаев Г.А. Опыт применения материалов земских обследований конца Х1Х-начала XX в. для оценки качества земельных угодий национальных групп крестьянства Среднего Поволжья // Марийский археографический вестник. 1999. № 9. С. 87 - 96.
6. Николаев Г.А. Заметки о чувашско-русских взаимоотношениях в средневолжской деревне на рубеже XIX - XX столетий // Проблемы национального в развитии чувашского народа. Чебоксары, 1999. С. 38 - 52.
7. Николаев Г.А. Межэтнические взаимоотношения в Среднем Поволжье на рубеже XIX -XX столетий: взгляд современника // Вестник Чуваш, пед. ун-та им. И.Я. Яковлева, 1999. № 4/9. С. 161 - 163.
8. Николаев Г.А. Рыночные реалии второй половины XIX - начала XX столетий и крестьянская община чувашей (По материалам Казанской и Симбирской губерний) // Поволжье в
системе всероссийского рынка: история и современность: Мат. науч. конф. Чебоксары, 5-6 октября 1999 г. Чебоксары, 2000. С. 81 - 103.
9. Николаев Г.А. «Чувашская натура» в воспоминаниях И .Я. Яковлева: некоторые размышления и источниковедческие заметки // И.Я. Яковлев и проблемы яковлеведения. Чебоксары, 2001. С. 19-41.
10. Николаев Г.А. Этнический и конфессиональный компоненты в повседневной жизни средневолжской деревни второй половины XIX - начала XX столетий: к постановке проблемы // Христианизация народов Среднего Поволжья и ее историческое значение: Мат. регион, науч. конф. Йошкар-Ола, 23-24 ноября 2000 г. Йошкар-Ола, 2001. С. 90 - 105.
11. Николаев Г.А. Средневолжское зажиточное крестьянство второй половины XIX - начала XX в. в глазах соплеменников-современников // Зажиточное крестьянство России в исторической ретроспективе: Мат. ХХУП сессии Симп. по аграрной истории Восточной Европы. Вологда, 2001. С. 247- 254.
12. Николаев Г.А. Богатство и богатые люди в представлениях средневолжского чувашского крестьянства второй половины XIX - начгча XX вв. // Мир предпринимательства Поволжья в исторической ретроспективе: Мат. науч. конф. Чебоксары, 15-16 ноября 2001 г. Чебоксары, 2002. С. 19 - 40.
13. Николаев Г.А. Полевое хозяйство крестьян Среднего Поволжья на рубеже XIX - XX столетий: национальный аспект (По материалам Казанской и Симбирской губерний) // Проблемы аграрной истории и крестьянства Среднего Поволжья: Сб. материалов У1 регион, науч. конф. историков-аграрников Среднего Поволжья. Йошкар-Ола, 2002. С. 209 - 224.
14. Николаев Г.А. Крестьянское животноводство Среднего Поволжья рубежа XIX - XX столетий в этническом измерении // Вопросы российской и всемирной истории: Мат. межвуз. У науч.-практ. конф. «Дискуссионные вопросы российской истории в вузовском и школьном курсах». Арзамас, 2002. С. 245 - 249.
НИКОЛАЕВ ГЕННАДИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ родился в 1956 г. Окончил Чувашский государственный университет и аспирантуру Института истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук, докторант кафедры источниковедения и архивоведения Чувашского университета. Автор более 60 научных публикаций. Сфера научных интересов - крестьяноведение, межэтнические отношения, этнопсихология.
Г.А. НИКОЛАЕВ
ПОЗЕМЕЛЬНАЯ ОБЩИНА НАРОДОВ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ
В НАЧАЛЕ ВЕКА:
ТИПЫ, МОДИФИКАЦИИ И СТРУКТУРА
Внешний облик крестьянской общины Среднего Поволжья характеризуют такие параметры, как ее тип, модификация и структура. В региональной историко-этнографической литературе названная тема не получила должного
