CC BY
38
особые качества и их роль намного расширяется. Традиция для кочевого общества не только является «универсальным механизмом, который благодаря селекции жизненного опыта, его аккумуляции и пространственно-временной трансмиссии позволяет достигать необходимых для существования социальных организмов стабильности и устойчивости»[5,с.87]. Но она также становится центром урегулирования и стимулирования всего жизненного процесса в обществе. Традиция прирастает от «коллективной памя-ти»[6,с.105] к памяти жизненной. В кочевничестве традиция выглядит неотъемлемой частью жизни общества. У кочевников нет понятия традиции как таковой. «Традиционное общество не знает понятия традиции. Оно руководствуется ею, живет ею, но не предается рефлексии о ней»[12,с.63]. Кроме этого, основные условия существования общества, такие как: географическая среда, климат, ландшафты, виды хозяйственно-экономической деятельности, политическое управление, влияние религии, зависимость личности и т.д.- все эти факторы влияют на определение роли традиции для любого общества. Если общество находится в оседлом, неподвижном положении (в буквальном смысле этого слова), то изменчивость становится стимулом для его развития и действует на жизненные процессы данного общества. Она проявляется такими явлениями, как сдвиг, скачок, модернизация, прогресс, революция и т.д. В таком обществе периодически не хватает каких-то изменений и движений. В таких нетрадиционных обществах традиция считается консервативным, стабилизирующим явлением и она функци-
онирует только как сдерживающее начало, не более того. Если общество находится в подвижном состоянии, то не изменчивость, а устойчивость приобретает доминирующее положение. Например, в кочевом обществе, где все жизненные процессы зависят от передвижения, именно устойчивость определяет жизненный баланс. Она проявляется в качестве постоянства, повторимости, эволюционности и т.д. Если общество находится в закрытом состоянии, т.е. оно находится под деспотическим управлением или сильным религиозным и иным влиянием, то традиция тоже приобретает негативную направленность.
Таким образом, роль традиции для разных человеческих сообществ определяется по-разному. Если традиция в нетрадиционных обществах считается тормозом на пути прогресса, то в традиционных обществах, в том числе в кочевом обществе, она поддерживает весь жизненный баланс общества. С одной стороны, можно рассматривать традицию как устойчивую, неподвижную, неспособную для модернизации и развития систему, с другой - она сама имеет способ введения нового и в своем круге постоянно дополняется, совершенствуется за счет новаций и других прогрессирующих жизненных элементов. Традиции в традиционных обществах по разным причинам приобретают особые качества. Либо эти качества возникают из-за закрытости, либо из-за особых жизненных условий, например, в кочевом обществе. Традиция для кочевого общества есть регулятор всех жизненных процессов кочевников, при этом она функционирует как саморазвивающаяся система.
Библиографический список
1. Философский словарь /под. ред. И.Г.Фролова. М . 1987. С.459, 487.
2. От редакции //Советская этнография. 1981. №3. С.72.
3. Спиркин А.Г.Человек, культура, традиция. // Традиция в истории культуры. М., 1978. С.10.
4. Власова В.Б. Традиция как социально-философская категория. //Философские науки. 1980. №4. С.35, 38.
5. Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции. //Советская этнография. 1981. №2. С.80, 85, 87.
6. Чистов К.В. Традиция, «традиционные общества» и проблема варьирования. //Советская этнография. 1981. №2. С.105, 106.
7. Бернштейн Б.М. Традиция и социокультурные структуры. //Советская этнография. 1981. №2. С.109.
8. Барсегян И.А. О классификации форм культурной традиции. //Советская этнография. 198l.№2. С.102.
9. Антонов А.Н. Научная традиция как форма развития науки. // Традиции и инновации в духовной жизни общества. М. 1986. С.118.
10. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М. 2007. С.292, 294.
11. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М. 2002. С.402.
12. Гофман А.Б.Традиции и инновации в современной России. М. 2008. С.63.
УДК 316:1
ЭВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ОБЩЕСТВЕ ЗНАНИЙ В ЗАПАДНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ
Л
И.А.Журавлёва1
Иркутский государственный университет, 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1.
Приведён ретроспективный анализ представлений об обществе знаний, раскрывающий особенности эволюции западного научного дискурса в отношении данного социального феномена. Рассмотрены позиции известных западных исследователей, отражающие сущностные характеристики современного этапа общественного развития,
1Журавлёва Ирина Александровна, кандидат философских наук, доцент кафедры регионоведения и социальной экономики Института социальных наук, доцент кафедры социальной философии и социологии, тел.: (3952) 200137, e-mail: irlend@mail.ru
Zhuravleva Irina, Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Regional Studies and Social Economics of the Institute of Social Sciences, Associate Professor of the Department of Social Philosophy and Sociology, tel.: (3952) 200137, e-mail: irlend@mail.ru
связанного с движением к обществу, основанному на знаниях. Библиогр.11 назв.
Ключевые слова: информационное общество; общество знаний; знание; наука.
EVOLUTION OF IDEAS ON THE SOCIETY OF KNOWLEDGE IN THE WESTERN SOCIAL THEORY I.A.Zhuravleva
Irkutsk State University 1, Carl Max St., Irkutsk, 664003
The article presents a retrospective analysis of the ideas on the society of knowledge that reveals the evolution features of the western scientific discourse with respect to the social phenomenon under the study. The positions of well-known western researches that reflect essential characteristics of the modern stage of social development associated with the movement towards the society based on knowledge are examined. 11 sources.
Key words: informational society; society of knowledge; knowledge; science.
Современный этап социальной трансформации связан с развитием информационно-коммуникационных технологий, послуживших мощным импульсом системных изменений общества на рубеже столетий. К концу XX века интеграция информационных и телекоммуникационных технологий в индустриально развитые страны породила совокупность новых явлений в сфере экономических и социальных отношений: изменение социальной структуры общества, вызванное ростом количества занятых в сфере услуг; трансформация экономики, связанная с резким увеличением производительности труда в результате «интеллектуализации» используемых технологий и доминирования интеллектуальных товаров и услуг; изменение в системе власти, связанное с внедрением новых принципов управления.
Рубеж 1980-1990-х г. можно обозначить как начало нового этапа в развитии концепций информационного общества, связанного с обобщением новых эмпирических данных и экстраполяцией выявленных трендов. Значительно активизировались исследования в области перехода постиндустриального, информационного общества к обществу знаний, доминирующую роль в которых играют экономические и социологические аспекты. Большинство американских и европейских исследователей стали акцентировать внимание на роли и значении не столько информации, сколько знаний, что породило целый спектр новых определений современного общества как общества знаний. В англоязычных странах стали говорить о возникновении "knowledge society", "knowledgeable society", в немецкоязычных - о Wissensgesellschaft, у французских исследователей мы встречаем capitalisme cognitif и societe de la connaissance. В начале 90-х годов были опубликованы исследования, позволяющие говорить об эмансипации концепции общества знания от теорий постиндустриализма и информационного общества. Наиболее значительными среди них были работы американского экономиста Роберта Бертрана Райха «Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века» («The work of nations. Preparing ourselves for 21st century capitalism», 1991), известного американского экономиста, одного из создателей современной теории менеджмента Питера Фердинанда Дракера «Посткапиталистическое общество» («Post-capitalist society», 1993), немецкого социолога, одного
из ведущих теоретиков «общества знания» Нико Ште-ра «Знание, труд, собственность» («Wissen, Arbeit, Eigentum», 1994). Важно отметить, что не только эти труды, но весь спектр позиций и рассуждений, посвященных новой, теперь решающей роли знания в экономической и социальной организации, оказался весьма востребованным, что стало свидетельством устойчивого спроса на сам дискурс общества знания в современной социальной теории.
Мысль, высказанную основоположником постиндустриализма Д.Беллом о теоретическом знании, «аналитически и, возможно, сущностно» отделяемом от количественных факторов, поддерживают исследователи, рассматривающие формирование и развитие нового типа общества как результат качественных социальных изменений, обусловленных теоретическим знанием. К началу 60-х годов в индустриально развитых странах произошел важнейший социальный сдвиг: количество квалифицированных специалистов и менеджеров ("белых воротничков") начало превышать количество индустриальных рабочих. Выразитель так называемого «менеджеризма» П. Дракер еще в 1959 г. предвидел дальнейшее углубление этой тенденции, введя термин «knowledge worker» - когнитивный работник, или специалист по работе со знанием. В 1969 г. он ввел в научный оборот понятие «общество знаний» (Knowledge society, К-общество), хотя мало кто знает, что впервые понятие «общество знаний» было использовано американским политологом Р.Лэйном в 1966 году для характеристики влияния научного знания на сферу публичной политики и управления. Однако именно благодаря П.Дракеру новый термин был актуализирован в широком социальном контексте и получил дальнейшее детальное развитие в девяностых годах в более поздних его работах. В тот же период появились и такие ключевые для современной общественной практики понятия, как «обучающееся сообщество» (learning society), предложенное в 1968 году Роббертом Хатчинсом, и «обучение в течение всей жизни» (life long learning), введённое в 1974 г. Торстеном Хусеном, что было связано с фиксацией в социально-политическом дискурсе особой роли знания как структурообразующего фактора социальных трансформаций современного общества.
Своё видение современного состояния и перспективы развития западной цивилизации П.Дракер представил в уже упомянутой книге «Посткапиталистическое общество». Показательно название её первой главы - «От капитализма к обществу знания» («From Capitalism to Knowledge Society»). По мнению П. Дра-кера, современная эпоха представляет собой эпоху радикальных изменений основ общественного устройства - трансформации капиталистического общества в общество, основанное на знаниях. П. Дракер убеждён в том, что аналогичными по своему историческому значению могут быть названы лишь эпохи Ренессанса и становления основ индустриального общества. Он подчеркивает, что этот процесс происходит под воздействием радикальных изменений в самой концепции знаний. «В настоящее время знание систематически и целенаправленно применяется для того, чтобы определить, какие новые знания требуются, является ли получение таких знаний целесообразным и что следует предпринять, чтобы обеспечить эффективность их использования. Иными словами, знание применяется для систематических нововведений и новаторства» [5, с. 95]. По мнению П.Дракера, коренное изменение роли знания явилось основным фактором трансформации современного общества в посткапиталистическое. Эта мысль стала ядром концепции преодоления традиционного капитализма, раскрывающей суть происходящих сложных и взаимосвязанных процессов масштабных социально-экономических изменений -переход от индустриального хозяйства к экономической системе, основанной на знаниях. П.Дракер акцентирует внимание на следующих процессах, ведущих, по его мнению, к преодолению традиционного капитализма: переход от индустриальной системы хозяйства к экономической, основанной на знаниях, главенствующую роль в которой выполняет творческий, интеллектуальный труд, а рабочая сила приобретает свойства человеческого капитала; преодоление капиталистической частной собственности и «отчуждения», связанного (в марксистском понимании) с окончанием классовой войны и идеологии коммунизма; формирование новой системы ценностей современного человека и трансформация идеи национального государства в сторону глобальной экономики и глобального социума. В своей концепции П. Дракер соотносит прогресс с тремя этапами изменения роли знания в обществе:
• на первом - знания применялись для разработки орудий труда, технологий и организации промышленного производства, что послужило основой промышленной революции;
• на втором - знания начали применять к процессам организованной трудовой деятельности, что обеспечило беспрецедентный рост производительности труда (революция в производительности труда);
• третий (современный) - характеризуется тем, что знание становится основным условием производства и "знание теперь используется для производства знания", что обусловило «революцию в сфере управления» [5].
Описывая третье изменение роли знания, П.Дракер подчёркивает: «И на Западе, и на Востоке знание всегда соотносилось со сферой бытия, существования. И вдруг почти мгновенно знание начали рассматривать как сферу действия. ... Сегодня знание уже применяется к сфере самого знания, и это можно назвать революцией в сфере управления. Знание быстро превращается в определяющий фактор производства, отодвигая на задний план и капитал, и рабочую силу»[5, с. 70-71]. Принципиальным моментом для современного общества является тот факт, что знание стало не просто одним, а главным ресурсом производства, традиционные ресурсы не изжили себя, но получили второстепенное значение. В современном обществе, считает П. Дракер, эти ресурсы можно получать без особого труда, если есть необходимые знания. Превращение знания в реальную полезную силу, средство достижения социальных и экономических результатов обусловило трансформацию современного общества в посткапиталистическое. Этот переход создает новые движущие силы социально-экономического развития и влечет за собой изменения в сфере властных отношений - власть и контроль постепенно переходят от обладателей капитала к тем, кто обладает знанием и информацией и эффективными технологиями его использования. Причем это не отменяет значения капитала - как правило, капитал перераспределяется, а точки концентрации знания и информационных технологий становятся одновременно и точками управления финансовыми потоками.
Как и многие исследователи современных информационных процессов, П.Дракер рассматривает развитие информационных технологий в качестве основы формирования новых инновационных механизмов трансформаций. Однако, на наш взгляд, один из наиболее важных и перспективных выводов П.Дракера выходит за рамки детерминантности процессов информатизации и заключается в том, что сегодня основной импульс прогресса исходит не от социальной структуры, а от конкретного индивидуума, и что современные условия требуют от каждого человека активных действий по преобразованию не только общества, но и прежде всего самого себя. Признавая значимость и масштабы происходящих изменений, П. Дракер всё же полагает, что современное общество еще преждевременно рассматривать как «общество знания», можно говорить лишь о создании экономической системы на основе знания применительно к наиболее развитым странам. Он также подходит к постановке целого ряда принципиальных проблем: разработка методологических оснований определения эффективности использования информации и знаний; возникновение нового типа противоречий в обществе, социальная стратификация в котором основана на способности генерировать новые знания; возникновение негативных последствий информационного развития и появления новых рисков. Однако он не дает однозначных ответов на большинство вопросов, что, по его мнению, вполне естественно, так как общество, находящееся в процессе трансформации, не может быть изучено в полной мере.
В начале 90-х годов предпринимается ряд примечательных попыток разработки предварительных версий концепции общества знания. Проблематика общества знания получает существенное развитие в работах немецких учёных Н.Штера, П.Вайнгарта, Г.Бехманна.
Достойную внимания научного сообщества самостоятельную научно-философскую концепцию общества знаний разработал профессор Университета Це-пеллина во Фридрихсхафене (Германия), один из крупнейших исследователей процессов трансформации современных обществ в общества знаний Нико Штер. В своих рассуждениях он идёт гораздо дальше своих предшественников, постулируя, что мы уже находимся в обществе знания, главной отличительной особенностью которого является стремление человека XXI века обустроить уже не отдельные фрагменты жизни, а всю жизнь на началах знания. По мнению Н.Штера, знание играло важную роль в жизни человека и общества на всех этапах развития, в определённом смысле общественные формации прошлого можно рассматривать как прообразы или ранние формы "общества знания". В качестве примера он приводит древнеизраильское и древнеегипетское общества, которые были структурированы на основе знания Торы и соответственно астрономического и агрономического знания. Развивая эту мысль, Н.Штер утверждает: «Сам факт происходящих ныне быстрых социальных перемен не нов. В прошлом также были периоды стремительных общественных трансформаций. Новыми представляются скорее ценностная значимость и движущая сила социальных, экономических и культурных изменений. Если знание не только является конститутивной особенностью современной экономики, но и становится организующим принципом всего общества, уместно назвать такую форму жизни "обществом знания"»[10, с.31].
Основу концепции Н.Штера составляет расширенное понимание теоретического знания, рассматриваемое как «универсальное свойство человека» и включающее в себя не только собственно теоретическое знание, но и все кодифицированные, абстрагированные от практического применения и поддающиеся обобщению знания. Он выделяет следующие формы знаний: знание содержательное, как просвещенческий идеал, необходимое для понимания; продуктивное знание, применяемое в производстве; действенное знание, связанное с повседневной практической деятельностью. Н.Штер отдаёт приоритет именно научной форме знания, которое проникая во все сферы общественной и индивидуально-личной жизни и даже в те из них, которые конституировались на основе ненаучного знания- традиционного, обыденного, религиозного, философского, вытесняет другие формы знания из их исторически сложившихся ниш. Знание можно определить как «способность к действию», как возможность «что-то привести в движение», - пишет Н.Штер. Научное знание, обладающее особым статусом в структуре знания, по его образному выражению - «...уже не только путь, открывающий доступ к тайнам мира, но одновременно ключ к ним»[10, с.31].
Этим особым статусом в современном обществе оно обязано не столько своей абсолютной истинности, объективности или адекватному отображению реальности, сколько тому, что эта форма знания перманентна, в большей мере, чем какая-либо другая, создает новые возможности действия, выступая предпосылкой социального действия. В подтверждение этой мысли Н.Штер подчёркивает, что современные развитые индустриальные общества основываются на неоспоримом проникновении науки во все сферы общественной жизни. Конкретные проявления этого процесса он описывает следующим образом:
• «насыщение всех сфер жизни и деятельности научным знанием (сциентификация);
• замещение других форм знания наукой (в т.ч. профессионализация занятий);
• развитие науки в качестве непосредственной производительной силы;
• появление специализированных направлений политической деятельности (научная и образовательная политика);
• формирование нового сектора производства (производство знания);
• изменения в структуре власти (дебаты о технократии);
• трансформация основы легитимации власти в направлении специализированного знания (эксперто-кратия - но вовсе не обязательно - «путь интеллектуалов к классовому господству»);
• развитие знания на основе социального неравенства и социальной солидарности;
• трансформация основных источников социальных конфликтов» [6, с.45].
Усиление социальной роли знания и его глобальное распространение создает "освобождающий потенциал действий" для человека и общества, но вместе с тем влечёт за собой непредвидимые риски и неопределенности. Н.Штер высказывает идею о "хрупкости" новых обществ, основанных на знании. В современном мире власть и господство традиционных и когда-то могущественных социальных институтов — государства, церкви, армии и т.д. существенно ограничивается научным знанием и растущим потенциалом действия отдельных групп, в частности, транснациональных корпораций, оказывающих значительное влияние на мировую экономику и политику. Именно наука и техника являются главными источниками растущей неопределенности современных общественных отношений. Таким образом, для Н. Штера, знание, расширяющее способность действия для человека и общества, неразрывно связано с потенциальными угрозами и рисками.
Вслед за Н.Штером к проблематике общества знания обращается другой известный немецкий философ и социолог, специалист в области социологии знаний Петер Вайнгарт, интерпретирующий современные социальные трансформации как становление общества знания, конститутивные характеристики которого отражают возрастающую роль знания и связанного с ним труда для развития общества. Он критически оценивает термин "информационное обще-
ство", широко распространённый в европейской и американской социально-политической риторике, отмечая, что он: «.может ввести в заблуждение: это не информация, характеризующая будущие общества, но контекстно-зависимое производство, применение и использование информации в порядке создания знания. Поэтому термин «информационное общество» постепенно замещается термином «общество знания» [3, с. 201]. В современном обществе наука обретает ряд новых качеств и функций и становится мощным фактором, влияющим на массовизацию как сознания научного сообщества, так и общества в целом. Свою концепцию общества знания П.Вайнгарт основывает на том, что:
• производство знания направляется ожиданиями полезности и ориентацией на практическое применение;
• процесс социального обучения, ведущий к общественным изменениям, может иметь место лишь в том случае, если поддерживается знанием;
• фундаментальные исследования все чаще переходят из университетов в промышленные лаборатории, а основными стимулами их проведения становятся экономические интересы;
• наука более не ориентируется исключительно на познание природы и открытие ее законов, а развивается в сферах ее вероятного применения;
• организация исследований происходит на фоне усиливающегося напряжения между тенденциями специализации и трансдисциплинарности [6, с. 4445].
Исследования П.Вайнгарта связаны с осмыслением экспоненциального роста науки как основного фактора перехода от индустриального общества к обществу знания. К современным тенденциям развития науки он относит её усиливающуюся дифференциацию, основной формой которой является более высокая степень абстракции, ведущая к "углубленному пониманию постулируемых структур объекта". Другой формой дифференциации является экспансия науки на различные сферы и элементы общественной жизни - политику и средства массовой информации. Взаимоотношения между наукой и политикой, наукой и СМИ П.Вайнгарт характеризует как парадоксальные: в первом случае они представляют собой соединение двух взаимозависимых процессов - сциентификации политики и политизации науки; во втором случае -усиливающуюся связь науки и масс-медиа по мере того, как они становятся всё более независимыми. Исследователь указывает на всё более тесное взаимодействие науки и общества, что, по его мнению, становится серьезной проблемой для производства достоверного знания. Он высказывает опасение по поводу того, что усиливающиеся коммерциализация и приватизация знания вытесняют фундаментальное, элитарное, теоретическое знание, что порождает научно-политический популизм, создаёт опасность ускоряющегося роста тенденции имитации научного знания. Однако, по его мнению, напрашивающийся вывод о том, что наука теряет свое значение, не вполне корректен. Скорее речь идёт о потере дистан-
ции между наукой и другими сферами общественной жизни. «Эта потеря дистанции не ведет к концу коммуникации истины. Вера и доверие остаются конституирующими и редкими ценностями в коммуникации, и чем больше общество зависит от истинного знания, тем больше они необходимы. Основная характеристика сегодняшнего общества - это соревнование за до-верие»[3, с. 201].
Свою интерпретацию общества знаний, весьма содержательную и неординарную, представил один из наиболее известных его теоретиков, немецкий исследователь Готхард Бехманн, который рассматривает современное общество на основе синтеза метафорических макромоделей, отражающих его сущностные характеристики - современное общество как информационное общество, как общество риска и как общество знания. Примечательно название его книги -«Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний», вышедшей в России в 2010 году и ставшей, по признанию российского философа, академика В.С.Стёпина, событием в современной философской науке, поскольку обобщает обширный материал по целому спектру актуальных философских проблем, активно дискутируемых в современной западной и отечественной философской литературе. Речь идёт в первую очередь о проблематике информационного общества, которое у Г.Бехманна онтологизировано в следующих ипостасях: информационное общество как информационная экономика; информационное общество как постиндустриальное; информационное общество как конец массового производства; информационное общество как общество знаний: «.если акцент делается не только на росте значения теоретического знания (научного и общепризнанного), но и на социально детерминированных процессах его распределения и воспроизведения, причем не только научного зна-ния»[2,с. 107-108]. Однако при этом возникает ряд методологических и онтологических проблем, связанных с возрастанием социальной роли знаний, перестающих быть прерогативой лишь научного производства и расширяющих общественную способность действия. Для Г.Бехманна именно подключение ненаучного знания является главным измерением новой формы производства знаний. Другой важной характеристикой общества знаний выступают изменившиеся в последние десятилетия, отношения между наукой и обществом. Г.Бехманн подчёркивает, что в современном обществе производство научных знаний должно непосредственно интегрироваться в процессы принятия экономических и социально-политических решений. Наука во всё большей степени ориентирована на решение социальных проблем, что обусловило развитие новых форм производства научных знаний. Исследователь выделяет два наиболее заметных изменения: способы организации и установки по отношению к политике. В современной науке важнейшей организационной формой, пронизывающей все научные дисциплины и исследовательские области, становится проектная деятельность, определяющая селективный характер научно произведённого знания, которое ста-
новится всё больше зависимым от его организационных факторов. Аналогичным образом изменяется соотношение науки и политики, в котором современная наука, по образному выражению Г.Бехманна, выступает как «деятель, как Кассандра, принимающая меры». Дисциплинарный принцип организации науки, заложенный в Новое время, не позволяет науке современной разрешать новые проблемы. Здесь уместно задать вопрос: а что же представляют собой эти новые проблемные темы, заставляющие науку так глубоко переориентироваться? Ответ Г.Бехманн видит во всё возрастающей их сложности, под которой понимает: «.непрозрачность и непрогнозируемость предметных отношений, касающихся этих тем, так что комбинаторный масштаб сложности приводит к утверждению, что каждое предметное отношение, интуитивно обозначаемое как сложное, действительно бесконечно сложное»[2, с.137].
К исследованию отдельных существенных аспектов общества знаний как формирующегося нового типа общества обращались Р. Манселл, Р. Райх, М.Крюгер-Шарле, Д. Фрэнк, Д. Майер, Г.Коцыба, у.уфер, Х. Вильке и др.
Профессор Лондонской школы экономики Робин Манселл в качестве обязательного условия формирования общества, основанного на знании, рассматривает включение человека в образовательный континуум на протяжении всей жизни. По её мнению, образование на протяжении всей жизни следует рассматривать как один из основных способов самосовершенствования и самореализации личности, понимаемого как способность и к адаптации, и к автономии. Для становления общества знаний обязательным является развитие инфраструктуры знания, что предполагает развитие информационных сетей и обеспечение возможности свободного доступа к знаниям и информации. По мнению Р.Манселл, проблема развития непрерывного образования не является привилегией только наиболее развитых стран, а актуальна и для развивающихся стран, еще далеких от удовлетворения базовых образовательных потребностей населения. Развитие информационно-телекоммуникационных технологий, лежащих в основе непрерывного образования, для развивающихся стран будет способствовать созданию, наряду с технической, соответствующей социальной инфраструктуры и инновационно ориентированного сектора в экономике [11].
Один из идеологов постфордизма, американский экономист Роберт Бертран Райх акцентирует внимание на развитии сектора знания в экономике, под которым понимает элитную группу производств и профессиональных занятий, связанных с созданием продукции, всё более насыщенной информацией и знанием. Приоритетными становятся определённые виды профессий, объединяемые тем, что они, по выражению Р.Райха, являются информационными. Представителей этих профессий он называет символическими аналитиками, «постоянно вовлечёнными в оперирование идеями» и обладающими интеллектуальным капиталом. Именно они становятся главным двигателем экономики и организаторами инноваций.
Немецкий социолог М.Крюгер-Шарле констатирует, что понятие «общества знаний» является ключевым в современных междисциплинарных исследованиях и в тематическом поле политического дискурса. Он критически оценивает позиции исследователей, пытающихся связать эмпирически наблюдаемые признаки формирования общества знания, в наибольшей степени, с дерегулированной экономикой, по его выражению, «с приматом экономики над политикой». Он не склонен преувеличивать значение экономического и технологического факторов в формировании общества знания, утверждая, что в констуитивной для его реализации области - экономике знания - существует множество противоречий. Исследователь убеждён в том, что для адекватной оценки концепта общества знания необходимо осмыслить аспект самоорганизации социума, или «обучающейся организации», ориентированной на самообразование субъекта.
Американские социологи Дэвид Фрэнк и Джон Майер подвергают сомнению адекватность трактовок общества знания как социальной системы, опирающейся на знание в большей степени, чем предшествующие типы социальных систем. Они полагают, что недостаточно говорить только о континууме социальной сложности. «Качественное изменение, характерное для современного общества знания, состоит в природе той социетальной модели, для реализации которой необходимо знание» [9, с. 216]. В обществе знания образование играет центральную роль не только в производстве знания и наращивании человеческого потенциала, но и в воздействии на генезис социальных институтов, определяющих характер и динамику общественного развития. В совокупности эти факторы способны обеспечить новое качество социального развития. По мнению Д. Фрэнка и Д. Майера, это в первую очередь связано с университетским образованием, а масштабы и динамика развития университетов, характеризуемые как экспансия университетов, является одним из важных «симптомов» формирования общества знания. Исследователи приводят следующие характеристики радикальных изменений в положении университетов, происходивших на протяжении последних 60 лет:
• экспоненциальный рост количества университетов и числа студентов;
• увеличение числа учебных программ и специальностей, связанное с появлением новых областей знаний;
• структурные изменения, сопровождающиеся значительным ростом административного аппарата университетов, созданием новых рабочих мест в сферах управления и обслуживания, не связанных непосредственно с процессом преподавания [9].
По мнению американских социологов, выявленные изменения указывают на беспрецедентную степень взаимозависимости социума и университетов, что является качественной характеристикой современного общества как общества знания.
В заключение следует отметить, что разработка концепции общества знаний как современной интерпретации теории информационного общества, свиде-
тельствует о смещении акцента в построении прогнозов будущей социальной реальности «.с технических компонентов на исследование программных аспектов сложных систем и информационных потоков в этих системах, замыкающихся на человеческом компонен-те»[2, с. 37]. Рефлексия по поводу глобальных проблем и рисков, стремление преодолеть негативные тенденции, складывающиеся в современном мире,
выявляет необходимость разработки новых ориентиров цивилизационного развития. Таким образом, в современной западной социальной теории наметился переход от известных концепций постиндустриального, информационного общества, к исследованию природы социального пространства общества знаний, комплексная и дисперсная природа которого требует новых подходов.
Библиографический список
1. Бехманн Г. Концепции информационного общества и социальная роль информации // Полит. наука. 2008. N 2. С.10-28.
2. Бехманн Г. Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний / пер. с нем. М.: Логос, 2010. 248 с.
3. Вайнгарт П. Момент истины для науки. Последствия "общества знания" для общества и науки // Концепция «общества знания» в современной социальной теории: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; отв. ред. Д.В. Ефре-менко. М., 2010. С.193-202.
4. Вайнгарт П. Отношение между наукой и техникой: социологическое объяснение // Философия техники в ФРГ. М.: Прогресс, 1989. С. 131-162.
5. Дракер П. Посткапиталистическое общество/Новая постиндустриальная волна на западе. Антология // под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С.67-100.
6. Концепция «общества знания» в современной социальной теории: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-
информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; отв. ред. Д.В.Ефременко. М., 2010. 234 с.
7. Крюгер-Шарле М. Диагноз времени-общество знания: К реконструкции одного публичного дискурса // Концепция «общества знания» в современной социальной теории: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. ис-след. Отд. социологии и социал. психологии; отв. ред. Д.В.Ефременко. М., 2010. С. 185-190.
8. Уэбстер Фрэнк. Теория информационного общества / пер. с англ. М.В.Арапова, Н.В. Малыхиной; под ред. Е.Л.Варталовой. М.: Аспект Пресс, 2004. 400 с.
9. Френк Д.Дж., Майер Дж. Экспансия университетов и общество знания // Концепция «общества знания» в современной социальной теории: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; отв. ред. Д.В. Ефременко. М., 2010. С.213-218.
10. Штер Н. Мир из знания / пер. с нем. А.Н.Малинкина // Социологический журнал. 2002. № 2. С. 31-35.
11. Mansell R. Knowledge societies: information technology for sustainable development.-Oxford: Oxford univ. press? 1998. 323 p.
УДК 947
ПРОБЛЕМЫ ЗАХОРОНЕНИЙ ЯПОНСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ 2-Й МИРОВОЙ ВОЙНЫ НА ТЕРРИТОРИИ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ
С.В.Карасёв1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматриваются вопросы работы с захоронениями японских военнопленных на территории Забайкальского края. Представлены статистические данные численности военнопленных, а также сравнительные статистические данные по захоронениям российской и японской сторон. Определяются причины смертных случаев. Табл. 1. Библиогр. 27 назв.
Ключевые слова: военнопленные; военные захоронения; советско- и российско-японские отношения; Чита; Япония.
BURIAL PROBLEMS OF THE JAPANESE PRISONERS OF THE SECOND WORLD WAR ON THE TERRITORY OF THE TRANS-BAIKAL REGION S.V. Karasev
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article focuses on the problems to deal with the Japanese war graves on the territory of the Trans-Baikal region. The statistical data on the number of prisoners of war, as well as comparative statistics on the burials of Russian and Japanese sides are presented. The causes of deaths are determined. 1 table. 27 sources.
Key words: prisoners of war; military burials; Soviet- and Russian-Japanese relations; Chita; Japan.
1Карасёв Сергей Владимирович, доктор исторических наук, профессор кафедры общеобразовательных дисциплин Заочно -вечернего факультета, тел.: (3952) 405851, (3952) 495520, 89148779707.
Karasev Sergey, Doctor of History, Professor of the Department of Disciplines of General Education of the Faculty for Part-Time Evening Students and Students by Correspondence, tel.: (3952) 405851, (3952) 495520, 89148779707.
