CC BY
112
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 ^ Том 9 № 3 Часть 3
ЭВОЛЮЦИЯ МИРОХОЗЯЙСТВЕННОГО МЕХАНИЗМА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
ВОЛЬЧИК В.В.,
доктор экономических наук, профессор, Южный федеральный университет , e-mail: [email protected]
В статье рассматриваются современные тенденции эволюции институциональной структуры мировой экономики в контексте глобализации. Анализируются исторические, социальные и технологические детерминанты институциональной динамики. Рассматривается роль международных институтов и организаций в формировании вектора изменений механизмов регулирования и институтов.
Ключевые слова: глобализация; мировая экономика; институциональные изменения; экономическая политика; постиндустриальная экономика.
This article reviews current trends in the evolution of the institutional structure of the global economy in the context of globalization. Examines the historical, social and technological determinants of institutional dynamics. Examines the role of international institutions and organizations in the formation of the vector changes of regulatory mechanisms and institutions.
Keywords: globalization; world economy; institutional changes; economic policy; industrial econ-omy.
Коды классификатора JEL: B15, B25, F01.
Мирохозяйственный механизм не является чем-то статичным, не подверженным изменениям. В современных условиях глобализации скорость и масштабы изменений институтов и механизмов регулирования значительно возросли. Асинхронность изменения институтов, с одной стороны, и механизмов регулирования, с другой, является одной из важных причин кризисных явлений, наблюдающихся в мировой экономике с 2008 г. Анализ динамики мирохозяйственного механизма с позиций институциональной экономической теории, прежде всего, концентрируется на исследовании качественных закономерностей формирования и изменения институциональной организации мировой экономики в ее связи с разработкой и реализацией мер экономической политики.
Глобализация является дополнительным источником институциональной диффузии. В ходе глобализации и формирования общества, основанного на знаниях, создаются новые продукты и рынки. Темпы формирования институтов могут не совпадать (запаздывать) с темпами технологических и организационных изменений.
Тем не менее, процессы, подобные глобализации, начались довольно давно. Начиная со второй половины XIX в., благодаря техническим новшествам (в первую очередь изобретению и широкому распространению парохода и паровоза), а также проводимой политике свободной торговли, возникли предпосылки для формирования мировой экономики и глобализации. Вплоть до Первой мировой войны глобализация и сопровождающий ее процесс распространения промышленных методов, детерминирующих интенсивный рост экономики, которые были феноменами западной цивилизации, вели неуклонное наступление на восточные страны, например, такие как Индия и Япония [4, c. 91].
Важно учитывать разные социально - психологические механизмы мотивации, которые эволюционировали во времени. В современном постиндустриальном обществе процесс глобализации сопровождается диффузией западных индивидуалистических ценностей во всем мире. Глобализация представляет феномен именно западной цивилизации.
Современный процесс глобализации, таким образом, не является чем-то уникальным по сравнению с предыдущей историей человечества. Но современное общество обладает особенными важными чертами. В экономической сфере это, в первую очередь, возросшая роль информации и технологий ее создания, передачи и хранения, а также доминирование возрастающей отдачи в новых отраслях мирового хозяйства. Необходимо учитывать, что институты имеют информационную природу. И их информационная природа подвержена воздействию информатизации и возрастающей отдачи как характеристик современного общества и экономики [22]. Особо существенно влияние современных процессов глобализации на процесс институциональных изменений.
© В.В. Вольчик, 2011
Важно не забывать о тех противоречиях, которые создают современная глобализация и развитие технологий информационного общества. Эти противоречия, например, подъем национализма, продолжающаяся дифференциация доходов, так и не побежденная бедность, создают предпосылки для нестабильности. Действительно, отличительной чертой глобализации является подъем национализма в его крайней форме - национального «самообожания». Историк Александр Янов разработал формулу, так называемую «лестницу Соловьева», которая характеризует разные стадии национализма. Вот как выглядит эта формула в последовательности исторических стадий национализма: «национальное самосознание - национальное самодовольство - национальное самообожание - национальное самоуничтожение» [21]. В рамках глобализационных процессов возникают значительные угрозы для современной цивилизации, и «национальное самообожание», по крайней мере, в настоящее время создает питательную среду для развития идеологий широких групп интересов, своими действиями препятствующих формированию эффективных политических и рыночных институтов.
Подъем либерализма, с ним также ассоциируют глобализацию [4, с. 148], сопровождается консервацией на периферии мировой экономики экономических порядков, которые можно отнести к современному меркантилизму1. Современный меркантилизм очень живуч, так как основывается на устойчивых и эволюционно сложившихся институтах [2]. Следовательно, опасность для либерализации и экономического развития в современную эпоху исходит, прежде всего, от институтов современного меркантилизма и национализма в его стадии «национального самообожания».
Не менее важным фактором формирования нового качества институциональной структуры в постиндустриальном обществе является социальный капитал, который представляет социальные связи и организации. Именно благодаря качеству социального капитала, который можно охарактеризовать как «солидарность свободных индивидов», западная цивилизация смогла сформировать институциональную среду, благоприятствующую формированию эффективных рыночных экономических порядков.
Процесс замещения оборотного капитала основным стал по Дж. Хиксу основным фактором промышленной революции [20]. Это выразилось в замене надомной системы фабричной. В постиндустриальную эпоху произошла еще одна значительная трансформация - на смену основному капиталу приходит человеческий капитал, который в обществе, основанном на знании, играет ведущую роль в новых отраслях производства [9]. Именно возрастающее значение человеческого капитала детерминирует не только новую структуру занятости, отличную от индустриальной, но также создает предпосылки для разрушения старых и формирования новых групп специальных интересов.
Однако в условиях постиндустриального общества неизбежно изменяется социальная структура общества, которая во многом зависит от изменения структуры занятости. Также меняется структура влиятельных групп интересов. Например, в эпоху постиндустриального общества снижается численность членов профсоюзов, но это не означает, что профсоюзы перестают оказывать заметное влияние на политику занятости в отраслях, где они традиционно играют существенную роль, например, в тяжелой промышленности, ресурсных отраслях и т.д.
При изменениях структуры занятости, социальной организации повседневности, форм социальных связей (социального капитала) неизбежно будут разрушаться, трансформироваться и возникать новые группы специальных интересов. Старые группы будут терять свое влияние, а влияние новых малых, но сплоченных групп специальных интересов может значительно усилиться вследствие возникновения новых групп, а также новых механизмов и способов коммуникации.
Важным, но довольно мало исследованным экономистами, является вопрос об изменении стимулов в постиндустриальном обществе. Изменение стимулов у различных слоев общества (но в первую очередь у низших) в либеральных экономических концепциях связывается с господством государства всеобщего благосостояния [4, с. 195-201].
Если постиндустриальное общество и представляет новый и особенный этап в развитии общества и экономики, в частности, то, в первую очередь, особенности данного этапа заключаются в формировании институциональных условий, благоприятствующих технологическому прогрессу, основанному на нанотехнологиях, использовании и тиражировании информации и т.д. Глобализация только усиливает эффект диффузии институтов постиндустриального общества. И здесь для понимания эволюции институтов нам необходимо обратиться к проблеме групп специальных интересов и их действий как институциональных инноваторов.
Важным источником инноваций являются новые комбинации разнообразных технологий и организаций [27]. Однако такие комбинации могут осуществляться только в рамках заданного институциональной средой пространства возможностей. Безусловно, это несколько сдерживает и ограничивает некоторые варианты управленческих и технологических решений. Но надо помнить, что одновременно институциональная среда формирует условия для самого существования рыночных обменов и организаций. Здесь полезно обратиться к трактовке институтов Дж. Коммонсом, который дал следующее определение: «Институт - коллективное действие по контролю, освобождению и расширению индивидуального действия» [23]. Безусловно, наблюдается асинхронность в изменениях институтов, с одной стороны, и технологий и механизмов управления и организаций, с другой. Институты, прежде всего, создают те условия, без которых технологические и организационные изменения были бы просто невозможны. Экономические историки приводят релевантные подтверждения, что технологические новации западной цивилизации в новое и новейшее время были возможны благодаря развитым институтам частной собственности, контрактации и рыночного обмена [11, 8, 7].
Как и в век промышленной революции, современные изменения постиндустриального общества формируют специфические традиции и институты, которые могут в дальнейшем восприниматься как традиционные2. Большую роль в этом направлении может сыграть формирующаяся современная «сетевая культура».
1 Анализ современного меркантилизма как экономического порядка в странах третьего мира см.:[13, 14].
2 Э. Гидденс отмечает, что многие традиции и элементы культуры переоцениваются обществом относительно их древности [3, ^ 53-55].
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 ^ Том 9 № 3 Часть 3
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 ^ Том 9 № 3 Часть 3
162
В.В. ВОЛЬЧИК
Важно понимать, что традиции и институты часто являются результатом целенаправленного действия групп специальных интересов. Традиции в отличие от привычек не относятся к свойствам индивидуального поведения. Также традиции не только эволюционируют, но и подвержены резкому, внезапному изменению и трансформации, они все время изобретаются заново [3, c. 57].
В литературе распространена точка зрения, что, благодаря технологическим достижениям и глобализации рынков, рыночные сигналы распространяются быстрее и с меньшими искажениями, чем когда-либо в прошлом [5]. Однако быстрота распространения информации создает проблему ее интерпретации и здесь возрастает роль неявного знания3, формирующегося как результат рыночных взаимодействий, а также эволюции организационных форм [27, p. 132].
Либерализация международных финансовых рынков, кроме создания действительно эффективных механизмов перелива капиталов, послужила причиной многочисленных финансовых катастроф в регионах с развивающимися рынками, например, Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и России. Это также может служить иллюстрацией асинхронности формирования и функционирования экономических механизмов и институтов.
Современная глобализация приводит к созданию надгосударственных структур регулирования, таких как ВТО, МВФ, Всемирный банк, Комиссия Европейского Союза и т.д., действия которых могут приводить (и приводят) к ситуациям «провалов регулирования»4. Создание надгосударственных структур увеличивает экономическую власть различного рода чиновников, деятельность которых не ограничена эволюционно сложившимися демократическими институтами западной цивилизации [6].
В условиях глобализации финансовых рынков возникает проблема обработки и интерпретации информации, связанной с собственностью на различные финансовые инструменты, в частности, деривативы. Национальные финансовые кризисы в крупнейших мировых экономиках вследствие глобализации дестабилизируют мировые рынки. Несовершенство национальных и наднациональных механизмов регулирования приводит к дисфункции институтов, обеспечивающих функционирование современных финансовых рынков. Примером здесь может служить дисфункция института рейтинговых агентств в контексте кризиса 2008 г. В связи с ипотечным кризисом в США 2008 г., генеральный прокурор и Комиссия по ценным бумагам и биржам США запросили информацию из восьми ведущих банков и трех рейтинговых агентств [24]. Регулирующие органы США интересовал вопрос, не вводили ли в заблуждения инвесторов банки и рейтинговые агентства, пытаясь получить различные выгоды от размещения заведомо убыточных финансовых инструментов.
Тот факт, что крупнейшие рейтинговые агентства (Standard and Poor's, Moody's and Fitch Ratings) оказались замешаны в финансовых скандалах, заставляет обратить внимание на институт рейтинговых агентств. Этот институт в современном виде начал формироваться в США. В первую очередь созданию рынка услуг рейтинговых агентств способствовало государственное регулирование финансовых рынков со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам США (Securities and Exchange Commission).
Экономическая функция рейтинговых агентств состоит в снижении асимметрии информации. Однако значимость рейтингов для национальной и мировой экономики позволяет рейтинговым агентствам в определенных случаях манипулировать поведением инвесторов и регулирующих организаций. Действия рейтинговых агентств есть не что иное, как очередная попытка «помочь» рынку через посредство различных форм рационирования. И если рынок всегда будет спонтанным и обезличенным механизмом обмена, ценообразования и распределения собственности, то деятельность рейтинговых агентств всегда будет связана с человеческим фактором», который не исключат никакие совершенные рейтинговые методики.
Формирование фундамента постиндустриальной экономики часто осуществляется под знаменами модернизации. Однако модернизация экономики не есть что-то совершенно новое для современного этапа развития социальных систем. Важным для понимания процесса модернизации как варианта институциональных изменений является тот факт, что модернизация не обязательно приводит к образованию эффективных институциональных структур. Более того, модернизация может привести к замене сравнительно эффективных институтов неэффективными. Этот тезис прекрасно иллюстрируют примеры из экономической истории.
Исторически проблема накопления и использования знания относится к временам промышленной революции. И, хотя в то время экономисты-современники не уделяли этому особого внимания, во второй половине XX столетия появилось множество работ, посвященных объяснению успехов промышленной революции через призму накопления и использования знаний [11, 28, 26, 25]. Как справедливо отмечал К. Поланьи, важнейшим интеллектуальным фактором промышленной революции являлись не технические изобретения, а социальные новшества; свой решающий вклад в развитие техники естественные науки внесли лишь по прошествии целого столетия, когда промышленная революция уже завершилась [10]. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что прогресс в создании и использовании полезного знания в экономике во многом зависит от качества институциональной структуры хозяйственного порядка.
Возникает резонный вопрос: что может дать экономическая наука для объяснения современных тенденций постиндустриального общества и разработки мер экономической политики, ведущей к процветанию? Традиционные неоклассические рецепты в реалиях национальных институциональных особенностей экономик могут оказаться лекарством с побочными негативными последствиями [15, 16]. Более того, негативные последствия могут значительно превышать позитивный эффект. Наиболее подходящей методологией может служить синтез теоретических подходов, например таких, как традиционный институционализм и посткейнсианство, исследовательские инструменты, которые органично сочетаются и дополняют друг друга [12].
3 Проблема использования неявного знания традиционно является одной из центральных в рамках Австрийской школы. См.: [18, 19, 17].
4 Например, резкая критика глобализации и действий подобных структур содержится в книге Алле М. [1].
Эволюция институциональной организации мирохозяйственного механизма является длительным и зависящим от предшествующей траектории развития процессом. Роль институциональной экономической теории состоит в идентификации наиболее значимых институтов и закономерностей их развития, что необходимо для создания релевантной картины происходящих процессов, которая будет служить основой для разработки мер экономической политики. Выработка адекватных мер экономической политики также невозможна без формирования интеллектуальной среды, способствующей пониманию происходящих процессов. Институционно-эволюционная экономическая теория может дать адекватные инструменты и модели, необходимые для понимания закономерностей становления постиндустриального общества и его основных институтов в глобализирующейся экономике.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алле М. Глобализация: разрушение условий занятости и экономического роста. М.: ТЕИС, 2003.
2. Вольчик В.В. Природа меркантилистической экономики и институт власти-собственности // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2005. Т. 3. № 2.
3. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Изд-во «Весь Мир», 2004.
4. Лал Д. Непреднамеренные последствия. Влияние обеспеченности факторами производства, культуры и политики на долгосрочные экономические результаты. М.: ИРИСЭН, 2007.
5. Линдси Б. Глобализация повторение пройденного. Неопределенное будущее глобального капитализма. М.: Альпина Бизнес Букс, 2006. С. 25.
6. Мартин Г.П., Шуманн Х. Западня глобализации: атака на процветание и демократию. М.: Альпина, 2001.
7. Мокир Дж. Меркантилизм, просвещение и промышленная революция // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2006. Т. 4. № 1. С. 7-31.
8. Мокир Дж. Общество знания: теоретические и исторические основы // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2004. Т. 2. № 1. С. 10-37.
9. Нуреев Р.М. Развитие человеческого капитала как реальная альтернатива сырьевой специализации страны // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2007. Т. 5. № 2.
10. ПоланьиК. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002. С. 235.
11. Розенберг Н., Бирдцел-мл. Л.Е. Как Запад стал богатым. Экономические преобразования индустриального мира. Новосибирск, 1995.
12. Розмаинский И.В. Посткейнсианство + традиционный институционализм = целостная реалистичная экономическая теория XXI века // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т. 1. № 3.
13. Сото Э. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире. М., 2001.
14. Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М., 1995.
15. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Изд-во «Мысль», 2003.
16. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? К десятилетию начала переходных процессов // Вопросы экономики. 1999. № 7.
17. Хайек Ф.А. Использование знания в обществе // Индивидуализм и экономический порядок. М., 2000.
18. Хайек Ф.А. Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12. С. 183.
19. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М.: Новости, 1992.
20. Хикс Дж. Теория экономической истории / Общ. ред. и вступ. ст. Р.М. Нуреева. М.: НП Журнал «Вопросы экономики», 2003. С. 181-182.
21. Янов А. Патриотизм и национализм в России 1825-1921. М.: ИКЦ «Академкнига», 2002. С. 21.
22. Arthur W.B. Increasing Returns and the New World of Business. Harvard Business Review, July-Aug., 1996.
23. Commons John R. Institutional Economics // American Economic Review. Vol. 21 (1931). No. 4. p. 651.
24. Eight banks face US investigation // BBC News Thursday, 13 May // http://news.bbc.co.uk/2/hi/business/10115471.stm.
25. Mokyr J. Knowledge, Technology, and Economic Growth During the Industrial Revolution. Forthcoming in Bart Van Ark and Gerard Kuper, eds., Technology and Productivity Growth. The Hague: Kluwert, 2000.
26. Mokyr J. The lever of Riches: Technological Creativity and Economic Progress. New York: Oxford University Press, 1990,
27. Nooteboom B. Innovation, learning and industrial organization // Cambridge Journal of Economics. 1999. Vol. 23.
28. Rosenberg N. Perspectives on Technology. Cambridge University Press. 1976.
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 ^ Том 9 № 3 Часть 3
