CC BY
82
раздел ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, ПОЛИТОЛОГИЯ и КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 316.3./4
ЭВОЛЮЦИЯ ФОРМ СОЦИАЛЬНОГО НАСИЛИЯ: ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ
© Т. С. Гогузева
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, г. Уфа, 450074, ул. Фрунзе, 32.
Тел.: + 7 (3472) 273 66 81.
Е-шаИ: 1е1и дгИ@. Ufa.muh.ru
В статье представлен анализ эволюции форм социального насилия в традиционном, индустриальном и постиндустриальном типах общества через призму гендерного подхода. Показана трансформация форм прямого и косвенного насилия в разные периоды общественного развития, выявлены новые формы косвенного насилия, характерные для современного общества
Ключевые слова: гендерная теория, социальное насилие, формы насилия, типы
общества.
Насилие существовало и существует в любом обществе, оно стало социальным феноменом, имеющим свою социальную цену. Насилию подвергаются и мужчины, и женщины, но для женщин риск насилия особенно велик. Насилие в отношении женщин является гендерной проблемой, которая тесно связана с социальной практикой и структурами, которые принижают значение женщины и ограничивают его подчиненным положением женщины в обществе.
Социальное насилие - чрезвычайно многогранное по своим внешним и внутренним характеристикам понятие. В философской литературе имеется огромное количество определений насилия, каждое из которых раскрывает отдельный аспект этого явления общественной жизни [1,2].
Современные социальные философские концепции, например гендерная, подчеркивают, что насилие является ключевой установкой общества патриархального типа. Разнообразные феномены и понятия в обществе такого типа (природа - культура, чувственное - рациональное, телесное - духовное) объединяются в единый культурно-символический ряд, где отожествляются либо с мужским, либо с женским (категория гендера здесь представлена как культурологическая интерпретация). Все то, что относится к мужскому, автоматически оказывается на вершине социальной пирамиды патриархального общества и имеет право прибегать к насилию ради сохранения власти и поддержания своего авторитета.
Аппарат насилия оказывает влияние как на тело человека, так и на его душу. Целью насилия в такой ситуации объявляется создание управляемого индивида.
Техники воздействия на тело существовали еще в древности (например, обряд инициализации в древнем обществе), с самых первых проявлений культуры патриархального типа. Это, как правило, техники причинения боли, они применялись для помещения человеческого тела в определенное со-
циальное пространство, где осуществлялся первичный контроль над индивидом. Насилие через причинение боли стало подготовительной ступенью социализации, которую был обязан пройти каждый член общества. Так посредством насилия обеспечивалось воспроизводство социальной памяти и социализация новых членов общества. С течением времени этот способ обозначения власти приобретал новые формы. Т ак, например, в Европе в XVIII в. ещё было достаточно распространено применение пыток.
Французский постструктуралист М. Фуко, исследуя более поздние периоды истории, пришел к следующему выводу: несмотря на то что, казалось бы, произошло явное смягчение нравов и человечество в основном отказалось от казней и пыток, техники причинения боли не исчезли, а, скорее, перешли на другой уровень. Если ранее власть, использующая насилие, воздействовала в первую очередь на тело, то теперь главным объектом воздействия стала душа человека.
Для действий над душой западная цивилизация создала особый социальный институт - тюрьму, её основные функции - контроль над поведением индивидов через надзор и наказание. Тюрьма, по Фуко, стала тем «местом», где происходит конструирование европейской «души», местом её страхов и ожиданий, где боль не ощущалась явно и буквально, но постоянно присутствовала. Для этого тюрьма должна была воздействовать на различные стороны функционирования человека в обществе: способность к труду, психический склад, повседневное поведение, его мораль, сознание и т.д. Под «душой» Фуко понимал особое образование, сфабрикованное самим аппаратом насилия, жестокими властными процедурами, а не проявление «я»-субъекта, как это принято в классической философской традиции [3].
Таким образом, можно утверждать, что в более ранние исторические эпохи преобладало прямое социальное насилие, сопровождающееся непо-
средственным применением силы. Впоследствии возобладала другая форма насилия - косвенное социальное насилие, когда непосредственное использование силы отсутствует. Скрытое насилие использует психологическое, моральное или идеологическое давление, чем покушается на основные права и интересы личности, её естественные свободы.
Политика насилия распространилась, в первую очередь, на женщин для осуществления социального контроля над ними. Её реализация происходит различным образом: начиная с прямого физического или сексуального насилия над женщиной в традиционном патриархальном обществе и заканчивая существованием неявного психологического давления, «двойных» моральных стандартов в современную эпоху. Как отмечает современный российский гендерный исследователь О. А. Воронина, под физическим насилием можно подразумевать осуществление обществом контроля над жизнью женщин, женским телом, сексуальностью [4].
В истории существует множество примеров контроля над женщиной - это практика убивать новорожденных или продавать ненужных детей (девочек), существующая до сих пор в некоторых традиционных странах, например в Индии. В этой же стране по сей день сохранился другой, поражающий своей бесчеловечностью обычай - сожжение вдов на погребальном костре мужа [5]. Ещё один факт - жертвоприношение девственниц, существовавший не только в примитивных племенах, но и в достаточно просвещенном Риме. Исследователь А. Дворкин отмечает: « В Х веке в Китае было положено начало физической, духовной и интеллектуальной дегуманизации женщин, выразившееся в таком явлении, как обычай «бинтования ног»... Ступня ребенка подвергалась принудительному и постоянному давлению, поскольку целью являлось не только ограничение развития ступни, но и сгибание пальцев под ступню, а также максимально тесное сведение пятки и подошвы. Он отражал и увековечивал низшее, по сравнению с мужчинами, положение женщин в социальном и психологическом плане: «бинтование ног» жестко привязывало женщин к определенной сфере с определенными функциями - объектов секса и кормилиц детей. «Бинтование ног» стало частью общей психологии и массовой культуры, а также суровой действительности женщин числом миллион, помноженным на десять веков» [6]. Кроме того, женщине предписывалось не принимать пищу вместе с мужчинами, есть меньше, не заниматься спортом. Особая роль отводилась женской одежде: её покрой был призван ограничивать возможность в передвижении и демонстрировать (или даже создавать) физическую слабость, уязвимость, сексуальную привлекательность или покорность. Контроль над женским телом продолжается сегодня, но в бо-
лее завуалированных формах. Это различные технологии сохранения молодости, красоты, изменения физических параметров, в том числе путем хирургического вмешательства.
Ещё одна форма насилия - контроль над женской сексуальностью - выражается в амбивалентном отношении к ней. В рамках традиционного общества принято, с одной стороны, считать проявления женской сексуальности греховными, а с другой - детородная способность женщины объявляется возвышенной, благородной. Это выражается в двойном моральном стандарте: практически до сегодняшнего дня сохранилось представление о возможности до- и внебрачных связей для мужчин и невозможности их для женщин.
Женщина и женская сексуальность, согласно нормам патриархальной культуры, понимается как созданная мужчинами и для мужчин. Французский философ-экзистенциалист Симона де Бовуар отмечает: «Человечество создано мужским полом, и это позволяет мужчине определять женщину не как таковую, а по отношению к самому себе: она не рассматривается как автономное существо.. Она самоопределяется и выделяется относительно мужчины, но не мужчина относительно неё: она - несущественное рядом с существенным» [7].
Проявлением косвенных видов насилия как контроля над женщинами также можно считать отсутствие у них политических и юридических прав, пропаганду гендерной идеологии, когда различия в правовом обеспечении полов объясняется их «естественной заданностью», что оправдывает иерархическую модель взаимоотношений. Несмотря на то что женщины в развитом обществе получили политические и юридические права, de facto прежний идеал женщины-домохозяйки, замкнутой в частном пространстве своего дома, продолжает существовать и в эпоху постиндустриализма. Иначе говоря, гендерная стратификация оказывается принятой и широко распространенной сегодня формой социальной, политической и экономической стратификации, а значит, насилия.
Не следует отрицать, что насилие, как прямое, так и косвенное, применялось не только в отношении женщин, но и в отношении мужчин. Как известно, помимо гендерной конструкции «женственности» существует гендерная конструкция «мужественности» - «маскулинности», которая в качестве «естественных» черт присваивает мужчине такие качества, как агрессивность, постоянное нарушение общественных законов. Как правило, средства массовой информации предлагают мужчине роли убийцы, насильника, преступника, ему отводится роль активного субъекта завоевателя и покорителя.
Одним из вариантов пропаганды доминантно агрессивной насильственной маскулинности является любая милитаристская идеология, пропаган-
дирующая в конечном счете открытые вооруженные столкновения между различными народами и государствами. Любой агрессивный милитаризм существует только в форме насильственной патри-архатной системы и жесткого гендерного порядка, где мужчинам и женщинам отведены различные социальные роли.
Такой тип военно-гендерного порядка предусматривает для женщины всего лишь одну роль -роль матери, «они принимают манипулятивно навязываемую роль инкубаторов, выводящих новых (и все больше и больше) «членов» своей Нации» [8]. Женщины исчезают как субъекты политики, они не участвуют даже в принятии тех решений, которые касаются их напрямую, при этом социальный статус женщин во время военных конфликтов неуклонно снижается. «У них более нет профессии, никакого призвания, никакой идентичности кроме.. роли матерей-защитниц-своего-потомства.. Спасаясь от постоянного страха и угрозы смерти, от насилия над их телами (и душами), этого (циничного) «мужского военного удовольствия», от коварной стратегии запугивания, женщины вынуждены оставить свою комплексную идентичность» [8].
В современном мире насилие носит преимущественно косвенный, скрытый характер, но даже в постиндустриальном обществе присутствуют элементы патриархатного типа общества, не говоря уже об обществах, сохранивших традицию патри-архатной регуляции до наших дней, а это значит, что проанализированные ранее механизмы прямого социального насилия существуют и сегодня.
Вместе с тем формы насилия приобретают иной характер, особенно не присущие ему ранее черты и масштабы. Если в прошлые века были ясны причины тех или иных насильственных действий, то в современном обществе насилие стало принимать иррациональный и даже стихийный характер; превратилось в самоцель, не будучи направленным на достижение каких-либо четко сформулированных целей. «Феномен насилия, -утверждает французский социолог Э. Морин, - носит совершенно новый, необычный для всех прошлых эпох характер, ибо он есть продукт общества, определяемого как индустриальное и постиндустриальное» [9].
К числу таких явлений относится опасность широкого и неконтролируемого распространения оружия массового поражения, ядерного шантажа и международного терроризма. Реалии современного общества показывают, что целые народы и страны могут быть подвергнуты насилию не только со стороны государства, получившего возможность производить ядерное оружие, но и террористической организации, и даже одного агрессивно настроенного человека.
Кроме того, в постиндустриальную эпоху появились такие формы насилия, которые не всегда осознаются, но весьма резко навязываются. На наш взгляд, создается особая социальная технология, связывающая два явления в единое целое, возникает опасная связка: «насилие - удовольствие», делающая феномен насилия если не тотальным, то весьма распространенным в силу свей привлекательности. Социальные институты, приводящие этот механизм в действие, различны, но главное место среди них принадлежит средствам массовой информации, которые имеют возможность воздействия на человека на уровне подсознательного, и индивид постепенно привыкает получать удовольствие от действий, носящих разрушительный характер для его социального здоровья (алкоголь, наркотики, понимание свободы как вседозволенности и т. д.). Все это можно квалифицировать как новые виды насилия [2].
В рамках современной социально-философской мысли Запада существует тенденция объяснять стремление к агрессии и насилию действием врожденных инстинктов, данных человеку от природы. Ряд западных психологов и этологов (К. Лоренц, Н. Тинберген, Т. Томпсон) формулируют концепции насилия, основанные на тезисе о том, что агрессивность есть естественный инстинкт человеческой природы. К. Лоренц на основании изучения поведения некоторых видов животных в естественных условиях пришел к выводу, что агрессия имеет такой же врожденный характер, как чувство голода или половой инстинкт. Он утверждал, что между открытыми им закономерностями в поведении животных и действиями людей в общественной жизни существует прямая аналогия: «. социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но по-прежнему подчиняется еще тем закономерностям, которые присущи любому филогенически возникшему поведению, одной из которых является внутривидовая агрессия» [10].
Сходные положения о причинах и природе человеческого поведения содержались ещё в психоанализе З. Фрейда, утверждавшего, что детерминирующим фактором человеческого поведения выступают бессознательные врожденные инстинкты и иррациональные влечения человека. К ним относятся сексуальный инстинкт, посредством которого осуществляется сохранение и продолжение вида, и инстинкт самосохранения - «инстинкт жизни» (Эрос) и «инстинкт смерти» (Танатос), который выражает присущую любому виду живой материи тенденцию возвращения в первоначальное состояние покоя и равновесия. «Существование индивида - это компромисс между двумя главными инстинктами - Эросом и Танатосом, причем превалирует второй, получающий выражение в актах агрессии, которая может быть направлена как на других, так
и на самого субъекта» [11]. «Инстинкт смерти» фактически идентичен «инстинкту агрессии». Таким образом, склонность к агрессивному поведению, по Фрейду, является врожденным качеством человеческой природы, то есть источник насилия находится не в социальных или экономических условиях жизни, а исключительно во внутреннем субъективном мире личности.
По мнению представителей неофрейдизма Э. Фромма и К. Хорни, человек, живущий в современном обществе, постоянно находится в кругу неразрешимых антиномий - между требованиями своих инстинктов и многочисленными ограничениями, налагаемыми общественной системой. Он стремится в наиболее полном объеме пользоваться всеми достижениями и благами современной «потребительской цивилизации» в ущерб своей «естественной природе», что неизбежно ведет к внутреннему разладу личности. Чувство постоянной неудовлетворенности и конфликтности по отношению к окружающей среде выливается в индивидуальные или коллективные акты агрессивного поведения, носящего, как правило, спонтанный характер [12]. Насилие и агрессивное поведение рассматриваются ими как своего рода защитная реакция личности на различные внутренние и внешние раздражители, оказывающие стимулирующее воздействие на создание стрессовых ситуаций и вызывающие у индивида или группы индивидов ответные насильственные поведенческие реакции [13].
На наш взгляд, любые утверждения об укорененности стремления к насилию в природе человека лишают его подлинной свободы. Наоборот, если биологические инстинкты берут верх над сознательными устремлениями и возможностью человека сделать свой выбор, тогда можно говорить об отсутствии свободы у человека, об искажении самой его сущности как о патологически болезненном состоянии.
Исследуя проблему насилия, можно сделать вывод о состоянии социального здоровья нации. Если насилие становится неотъемлемым элементом общественных отношений и политической жизни, то можно с уверенностью констатировать стагнацию или то, что А. Тойнби называл надломом цивилизации [14].
В данной статье предпринята попытка проанализировать эволюцию форм социального насилия в таких типах общества, как традиционное (патриар-хатное), индустриальное и постиндустриальное. На основании приведенных ранее фактов можно утверждать, что если в ранние исторические эпохи
преобладало прямое социальное насилие, то в эпоху постиндустриализма возобладало косвенное социальное насилие, которое выражается в психическом, моральном и психологическом давлении на человека. Появились новые формы насилия, в частности упомянутое «насилие - удовольствие», когда человека принуждают получать удовольствие от действий, носящих разрушительный характер для его социального здоровья. Появилась особая социальная технология, которая делает насилие едва ли не тотальным феноменом, «вписывает» его в порядок получения удовольствия и связывает их в единое целое.
Социальная философия должна выявить причины появления новых форм насилия в современном обществе, разработать механизм предотвращения появления этих форм, а самое главное - предложить модели адаптации к ним как отдельного индивида, так и целых социальных групп.
ЛИТЕРАТУРА
1. Философский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1988. - 391 с.
2. Денисов В. В. Социология насилия. М.: Политиздат, 1975. - 214 с.
3. М. Фуко. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы/ Пер. с фр. М.: Ad Marginem, 1999. С. 3-90.
4. Воронина О. А. Универсализм и релятивизм культуры в конструировании гендерной системы // Теория и методология гендерных исследований. Курс лекций / Под общ. ред. О. А. Ворониной. М.: МЦГИ-МВШСЭН-МФФ, 2001. С. 21.
5. Индийская жена: Исследования, эссе / Сост. И. П. Глуш-кова. М.: Издательство «Восточная литература», 1996. С. 220.
6. Дворкин А. Геноцид, или китайское бинтование ног // Антология гендерной теории: Сб. пер./Сост. Комментарии Е. И. Гаповой, А. Р. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. С. 13.
7. Бовуар С. Де. Второй пол: В 2 т./ Под общей редакцией Айвазовой. М.: Прогресс: СПб.: Алетейя, 1997. С. 28.
8. Папич Ж. Национализм, война, гендер. Экс-феминность и экс-маскулинность экс-граждан экс-Югославии // Гендерные исследования. 1999. № 2.
9. Morin E. Risk of Death- Revolution- Violence. «Solidarity», vol. V. Manila, 1970. N 1. P. 46.; Цит. по Денисов В. В. Социология насилия. М.: Политиздат, 1975. С. 44.
10. Лоренц К. Агрессия: Так называемое «зло»/ Пер. с нем. М.: Прогресс, 1994. С. 234.
11. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1989. С. 438
12. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. АСТ, 2007 - 627с.
13. Хортни К. Невроз и развитие личности: Пер. с англ. // Под. ред. В. Е. Кагана, Д. А. Леонтьева. М.: Смысл, 1998. С. 360-374.
14. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории: Пер. с англ. СПб.: Прогресс-Культура, 1996. С. 3-34.
Поступила в редакцию 21.04.2007 г.
