CC BY
487
УДК 1 (091) (44) «1947/2004»
А. В. Петров Эволюция философского творчества Поля Рикёра
В статье на основе анализа динамики соотношения философско-антропологических и философско-культурных дискурсов в воззрениях Поля Ри-кёра выявляются этапы эволюции его взглядов (герменевтикоантропологический, аналитический, антрополого-социальный). В качестве центрального тезиса постулируется утверждение о системном единстве обозначенных научных дискурсов, выявляется приверженность П. Рикёра к проблемному полю философии человека.
The author analyses the dynamics of anthropological and cultural discourses in Ricotur’s ideas to single out stages (hermeneutic-anthropological, analytical, anthropological-social) of his theoretical evolution. The major argument is that of the said discourses forming a system, the author highlighting the philosopher’s overall interest in human philosophy (philosophy of the man) problems.
Ключевые слова: П. Рикёр, эволюция, философская антропология, философия культуры, герменевтика, человек способный, воля, память-забвение, самоидентефикация.
Key words: P. Ricoeur, evolution, philosophic anthropology, philosophy of culture, hermeneutics, an able man, will, memory-forgetfulness, self-identification.
Поль Рикёр - один из ярких мыслителей XX в. Проблема человека занимает центральное положение в творчестве философа. В своих работах французский исследователь проанализировал взаимоотношения волевых и безвольных структур антропологической природы, осветил вопросы личной идентичности, взаимоотношения человека и социального бытия, процесса признания и самопризнания личности и др. Итогом философско-антропологических поисков учёного стали постулирование и экспликация понятия «человек способный».
Интерес к философскому наследию Поля Рикёра в отечественной науке сформировался достаточно недавно, в 90-е гг. ХХ в. Анализ высказанных исследовательских интерпретаций творчества философа позволяет выявить магистральную линию оценок - Поль Рикёр внес существенный вклад в развитие герменевтических традиций XX в. (В. Кузнецов [5], Е.Н. Шульга [20], И.С. Вдовина [2] и др.). Наряду с этим, отечественные учёные подчеркивают вклад французского мыслителя в исследование проблемы нарративности культурного текста
© Петров А.В., 2013
(Е. В. Петровская [9], Н.В. Мотрошилова [7] и др.), разработку культурно-семиотического статуса философского текста (О.И. Мачульская [6], Т.А. Клименкова [4] и др.). В продолжение этого отметим два важных обстоятельства. Первое - философские идеи П. Рикёра в настоящее время оцениваются российскими исследователями как актуальные, нуждающиеся в детальном, пристальном изучении (А.Ф. Зотов [3], И.И. Блауберг [1], А.В. Павлов [8] и др.). И второе -как возможные и необходимые, ибо пребывают в состоянии недостаточно изученных, направлениями исследования творчества мыслителя следует полагать философско-антропологический и философско-культурный дискурсы.
Развитие взглядов Поля Рикёра на комплекс философско-антропологических и философско-культурных проблем, динамика соотношения данных научных дискурсов могут служить основанием периодизации его философского творчества. А именно: эволюцию философских воззрений П. Рикёра возможно зафиксировать, выделив три следующих периода: герменевтико-антропологический (19501960), аналитический (1970-1980) и антрополого-социальный (1990).
Первый этап деятельности французского философа начинается «после окончания Второй мировой войны» [13, с. 13]. В диссертационном исследовании («Волевое и непроизвольное», 1950) Рикёр анализирует диалектику взаимоотношения волевых и непроизвольных структур (контекстов) антропологической природы (бытия человека). Воля, амбивалентная по своей природе, по мнению исследователя, составляет основу жизни человека, заключает в себе условие проявления им свободы: «каждый момент свободного принятия решения объединяет одновременно действия и страсти, инициативы и рецепторы» [21, р. 483-484]. Заслуживает внимания констатация мыслителем динамичности воли, важности линии детерминированного единства воли, качества ее развития, с одной стороны, и «телесной спонтанности и характера» человека - с другой [21, р. 483-484]. Таким образом, первая крупная работа Рикёра написана в контексте философско-антропологического дискурса. В сочинении «Волевое и непроизвольное» воля представлена как существенная характеристика человека, имманетно ему присущая.
В 1955 г. вышел в свет сборник научных статей П. Рикёра «История и истина», где автор размышляет о различных проблемах истории и культуры, поднимает ряд эпистемологических проблем, актуальных для всей гуманитаристики. Позволим себе обозначить ряд выводов, предложенных автором. Первое: необходимым условием анализа ис-
тории культуры выступает умение исследователя, реализующего собственный статус субъекта познания, объективно интерпретировать события прошлого. Второе: результат любого научного исследования, его качество детерминируются важнейшим антропологическим фактором - нравственностью исследователя, ее наличествующим состоянием: «та или иная дисциплина может зависеть от нравственного состояния человека, который ею занимается...» [13, с. 23]. Третье: именно корректная организация процесса познания позволяет контролировать влияние нравственности исследователя на постулируемые им выводы, ибо наука должна полагаться по отношению к субъективности исследователя (включая нравственные предпочтения и императивы) в плоскость «автономности, если иметь в виду её (той или иной дисциплины) проблемы и метод» [13, с. 23].
В конце 50-х годов Рикёр завершает многотомный научный труд «Философия воли», в третьей части которого («Символика зла», 1960) исследуется проблема природы человеческой погрешимости. Очертив границы дискурса презентации человеком зла, проигрывания злодеяния, учёный отмечает, что человек выражает зло через самого себя, сам выступает в роли репрезентанта зла. Впоследствии французский философ напишет: «Мы даем начало злу, через нас зло входит в мир» [14, с. 360]. В процессе написания «Символики зла» автор формулирует также вывод о том, что именно герменевтика позволяет наилучшим образом понимать «человеческую реальность, воплощающуюся через миф» [22, р. 6].
Работа «Герменевтика, конфликт интерпретаций» (1969) объединяет феноменологические и герменевтические идеи, изложенные мыслителем. Поль Рикёр утверждает, что на протяжении всей жизни человек сталкивается с обилием барьеров в понимании культурного текста. Одно из возможных столкновений - «наличествующая информация, содержащаяся в культурном тексте» - «человек как адресат этой информации, часто не наделенный умением ориентироваться в ситуации знаковости» - он очерчивает очень точно и узко: «письменный текст как особый культурный артефакт» - «человек как читатель». Отталкиваясь от данной аксиоматичной констатации, П. Рикёр предлагает тезис, сопровождая его развернутой аргументацией, проецируя его в методологическую плоскость, в плоскость современной философии и даже прогностики в отношении современной философии: «прививка герменевтической проблематики к феноменологическому методу» [14, с. 34] открывает философскому знанию ряд перспектив.
В данном сочинении автор развивает тезис о наличии барьеров в общении человека с культурным текстом, отмечает обилие способов интерпретации символов. Анализируя процесс трактовки человеком знака, философ использует такие понятия, как «прошлое», «настоящее», «будущее», возможность преломления которых в понятийнокатегориальную плоскость философии человека не вызывает сомнения. Характеризуя жизнь человека как процесс имманентно символичный, Рикёр формулирует тезис о жизни человека как процессе самоидентификации. Исследователь выделяет три стадии идентификации: однозначная («я - человек»); множественная («я - человек, я -сын, я - в будущем отец и т. д.»); абстрактная («я - многообразие возможных ролей»). Все выделенные стадии жизни человека как процесса идентификации философ интерпретирует в контексте темпоральных характеристик бытия, что даёт ему возможность интерпретировать жизнь человека как постоянную самоидентефика-цию, символическую (коннотативную) по своей природе, ибо подобную логику мыслитель обнаруживает в процессе функционирования символа. Первая стадия, в рамках которой происходит знаковое обозначение денотативности, - «скачок от физического зарождения к появлению слова»; вторая - разрушение прежней идентификации через новую «разрушительную» с ее последующим «признанием» и, наконец, третья - формирование символа, «обособившегося» от денотативной единицы реальности [14, с. 598].
Таким образом, в рамках первого этапа творчества Поля Рикёра нами зафиксировано обращение мыслителя к философско-антропологической проблематике. Параллельно исследуя проблемы философского осмысления истории и культуры, трактовки символов, антропологический дискурс мыслитель полагает в центр своих исследований.
В 70-е годы в деятельности французского исследователя наступает второй период - аналитический. Основанием для данного утверждения является зафиксированное нами изменение методологии философствования мыслителя. Наряду с герменевтикофеноменологической ориентацией в дискурсе учёного обнаруживается обращение к достижениям аналитической заокеанской философии. В работе «Живая метафора. Метафорический процесс» (1975) в границах философской антропологии Рикёр исследует природу языка как одного из имманентных феноменов бытия человека. Мыслитель полагает, что человек, вырабатывающий в процессе жизни широкую систему целей, двигаясь в направлении их реализации, параллельно
использует взаимодействующие ощущения, воображение, разум как «инструмент когнитивной деятельности» [15, с. 456]. Результат процесса познания, по мнению философа, характеризуется метафорическим смыслом.
Знакомство с работами Рикёра позволяет зафиксировать его склонность к дедуктивной логике интерпретации различных аспектов проблемы человека. Исследуя явление воображения, ученый ведёт повествование о человеке как о «человеке-читателе», «человеке-авторе», воображение является инструментом их коммуникации. Ожидания автора и надежды читателя пересекаются в процессе чтения. Таким образом осуществляется акт интерсубъективного общения, где «ни субъективность автора, ни субъективность читателя не являются первичными» [19, с.160]. Неважно, какой временной промежуток разделяет создателя произведения и его читателя, любой текст обладает автономией. Эту независимость от автора Рикёр связывает с одной из существенных антропологических характеристик -возможностью повествовать, рассказывать.
В трехтомной работе «Время и рассказ» (1983-1985) мыслитель интерпретирует феномен повествовательности в контексте общих закономерностей существования западной цивилизации. Любое письменное произведение, по его мнению, имеет нарративное содержание. Отправная точка размышлений учёного - экспликация понятия «повествование» и как феномена человеческой деятельности, и как основы западной культуры. Определив круг общих характеристик художественного и исторического текстов, Рикёр предложил и эксплицировал круг понятий: «квазиинтрига», «квазисобытие», «квазиперсонаж». Бесспорно, возникает вопрос о возможности
использования предложенных номинативных единиц в контексте антропологических размышлений. Ответ на данный вопрос нам представляется утвердительным. Аргументируя свою позицию, приведем экспликацию мыслителем понятия «квазиперсонаж», в котором необходимо мыслятся два другие. «Квазиперсонаж», по мнению французского учёного, есть некий тип человека - понятия родового, облик которого соответствующим контекстом, ситуацией жизни может ограничиваться до круга видовых номинаций. В роли подобных учёный предлагает осмысливать «класс», «нацию», «общество» и, наконец, «цивилизацию» [10, с. 262]. «Квазиперсонаж» для Рикёра есть собирательный образ человека, субъекта культуры, субъекта истории.
Анализируя художественный текст (в сравнении с историческим), мыслитель формулирует темпоральную его особенность - допущение «отклонения» от реального времени описываемого
исторического события. Автор художественного текста, формулируя свое видение исторического события, добавляет к «времени рассказываемых событий» вторую временную модальность, в которой пребывает он сам. Рикёр фиксирует некое «время, затраченное на рассказ», которое подчеркивает нетождественность времени события и времени автора [11, с. 164]. Подобные размышления в дальнейшем приведут философа к констатации проблемы художественного текста как некого артефактного поля, раскрывающего природу человека как субъекта культуры. Характеризуя соотношение реального исторического времени и времени автора, французский учёный констатирует феномен игры, разворачивающейся как в повествовании в целом, так и в репликах автора: автор пребывает во времени «акта высказывания», а высказывания, которыми он наделяет героев повествования («высказывание в ходе повествования»), обнаруживаются в другом отрезке времени [11, с. 164].
В конце третьего тома Рикёр формулирует выводы относительно центральной проблемы трилогии - подмены реального времени художественным. По мнению мыслителя, рассказ и время объединяются в термине «нарративная идентичность». Через рассказ субъект репрезентирует себя как автор, и одновременно выступая читателем-слушателем, узнаёт себя в повествованиях других, тем самым отыгрывая свою идентичность. «Субъекты узнают себя в историях, которые они рассказывают о себе» [23, р. 244-249].
Книга «Я сам как другой» (1990) непосредственно примыкает к работе «Время и рассказ», разворачивая дискурс о «повествовательной идентичности». В данной работе, представляющей собой «обзор философии языка, философии действия, философии повествования и философии морали», постулируются понятия личности и «человека могущего» [19, с. 422]. Поль Рикёр сосредотачивает внимание на идентичности человеческого «я», разграничении «я» как самости и как тождественности, разделении самости «я» и инаковости «другого». Позволим себе обозначить ряд выводов, предложенных автором. Первое: определение «я» возможно через метод аттестации, подтверждающий связь «между рефлексией и анализом в самом плане способа бытия Я» [19, с. 353]. Человек как субъект культурного действия обнаруживает себя через свои мысли и фразы. Второе: разграничение самости и тождественности связано со способностью человека к действию. Интенция человека содействует отождествлению в его сознании «действия» и «возможности» деятельного акта. Таким образом, в сознании человека в отношении любого культурного действия формируется некое тождество представления о результате деятельности и
самого результата. Фиксация данного тождества не увела философа от понимания жизни как идентификации человеком себя. Характеристики данного сущностного процесса, раскрывающего природу человека, Рикёр дополняет еще одной: именно через обещание - верность своему слову - сохраняется самость человека [19, с. 370]. Третье: в осознании собственной самости человек необходимо фиксирует ина-ковость другого, асимметрия с которой обнаруживается тремя видами пассивности: «инаковость моего тела; инаковость другого; инаковость совести» [19, с. 372]. Четвёртое: модальный глагол «мочь» объединяет круг возможностей человека, органически имманентных ему: «я могу действовать, я могу рассказывать, я могу признавать себя ответственным за свои поступки» [19, с. 422]. Таким образом, сочинение «Я сам как другой» фиксирует развитие взглядов Рикёра на проблему человека, которая в рамках второго периода поднимается учёным на уровень многоаспектного философского дискурса.
В 90-е гг. XX в. наступает третий, заключительный этап в деятельности французского учёного. В своём творчестве мыслитель обращает внимание на ряд социально-политических проблем. С помощью герменевтики философ интерпретирует ряд феноменов человеческого бытия: мораль, этику, политику, справедливость, память, забвение, признание и др.
В середине 90-х гг. выходит в свет сборник статей П. Рикёра «Герменевтика, этика, политика» (1995), в котором автор размышляет над социальными, этическими, политическими проблемами, актуальными для современного общества, затрагивает проблемы герменевтики, возникающие в исследовании культуры, анализирует феномен повествовательности.
Одна из ключевых задач сборника, разрешенная Рикёром, - экспликация понятий «мораль» и «этика» как важнейших номинаций философии человека, в которых мыслятся инвариантные феномены культуры, феномены бытия человека. С точки зрения Рикёра, понятие «этика» необходимо употреблять «по отношению к сфере блага», в то время как «мораль» возможно проецировать лишь на «сферу долженствования» [12, с. 38]. Мыслитель интерпретирует мораль как некую актуальную парадигму, используемую человеком для решения практических задач, жизненных проблем: «Благодаря этике моральная основа проявляет себя в конкретной форме в результате ее применения в определенной ситуации» [13, с. 16].
Работа «Справедливое» (2001) посвящена философско-юридическим дискурсам, в центральном из которых Рикёр анализирует явление человеческой справедливости, размышляет о ее месте в
культуре как таковой, наделяет «справедливость» статусом закономерности функционирования культуры. В контексте философско-антропологического дискурса Рикёр исследует юридические сложности, с которыми сталкивается человек, в ходе взаимодействия с правовой сферой. Мыслитель убеждён в том, что важнейшим условием рационального взаимодействия личности и государства является актуальное, наличествующее доверие человека как субъекта политики к аппарату власти. Может сложиться впечатление, что в дальнейшем автор уходит в область анализа судебной процессуальности, ибо размышляет о принципе состязательности, условиях его эффективности, о барьерах, возникающих в истолковании преступления. Позволим себе отметить, что на основе данных размышлений Рикёр, как это уже привычно и ожидаемо, поднимается на уровень антропологических, философско-культурных обобщений. Судебные противоречия, которые призван разрешить суд, становятся для исследователя одним из многочисленных иных барьеров понимания, столь актуальных для любой сферы жизни человека. И путь преодоления этих барьеров учёный обнаруживает, выходя за рамки судопроизводства. В этой связи он отмечает: необходимо «понять, выслушать внятное и приемлемое повествование о том, что произошло» [18, с. 279].
В конце научной карьеры П. Рикёр анализирует круг вопросов, о которых ранее говорил не столь подробно, как они этого заслуживают. В этом «финальном дискурсе» мыслитель находит место и для антропологических размышлений. Так, работа «Память, история, забвение» (2004) посвящена изучению феномена человеческой субъективности: «памяти-забвения» как некой «антропологической структуры исторического состояния». Философ интерпретирует память и забвение как два прочно сплетенных лика одного и того же феномена, ибо память есть «способность, возможность запоминать» [16, с. 698], забвение же представляет собой обратную, отрицательную сторону мнемонического явления, ибо приводит к «такой степени запутывания ролей, что становится невозможно в них разобраться» [16, с. 696]. В работе «Путь признания» (2004) автор исследует вопросы личной идентичности, а также аспекты признания человека. Признание в учении философа «неразрывно связано со способностями человека, и прежде всего - со способностью быть ответственным субъектом собственной деятельности» [17, с. 268].
Таким образом, заключительный этап творчества Поля Рикёра демонстрирует внимание исследователя к различным проблемам философии человека, философии культуры. Более того, соотношение данных дискурсивных линий видится нам равнозначным, не прием-
лющим каких-либо четких внутренних линий демаркаций. Однако последние труды учёного посвящены проблемам философской антропологии, что кажется нам очень символичным, так как именно в рамках этой тематики (работа «Волевое и непроизвольное») начиналась деятельность учёного. В это же время мыслитель завершает свой антропологический проект, дополнив его осмыслением мнемонических феноменов и структуры признания и самопризнания личности.
Итак, в философской деятельности Поля Рикёра можно выделить три периода: герменевтико-антропологический (50-60-е гг.), аналитический (70-80-е гг.) и антрополого-социальный (90-е гг.).
Философско-антропологическая проблематика преобладает в работах начального этапа творчества Поля Рикёра. «Волевое и непроизвольное» как первое крупное произведение французского мыслителя посвящено изучению волевых и непроизвольных структур человеческой природы, а также анализу процесса человеческого выбора. Следующие труды учёного «История и истина», «Конфликт интерпретаций» направлены на философское осмысление истории и культуры, исследование проблемы интерпретации человеком символов. Антропологическая проблематика, ярко представленная в этих работах размышлениями о роли человека в истории, археологии, культуре, о телеологии личности, о феномене отцовства, продолжает оставаться центральным дискурсом в деятельности французского философа на протяжении всего периода. Проблема человека сохраняет прочные позиции и в сочинениях аналитического периода. Мыслитель пристально и детально исследует ряд имманентных феноменов человеческого бытия (проблема языка, референция языка, метафора и воображение). Произведения антрополого-социального этапа философии Рикёра демонстрируют наделение автором проблем философии человека и философии культуры равным вниманием. Последние работы учёного, анализирующие мнемонические феномены человеческой природы и структуры признания и самопризнания личности, завершают антропологический проект исследователя.
Таким образом, философская антропология выступает изначальной и конечной точками эволюции философии Поля Рикёра. Философско-культурные дискурсы дополняют и расширяют антропологическую концепцию мыслителя.
Список литературы
1. Блауберг И.И. О памяти и забвении: П. Рикёр и А. Бергсон // Поль Рикёр - философ диалога / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред. И.И. Блауберг. - М.: ИФРАН, 2008. - С. 60-76.
2. Вдовина И. С. Феноменология во Франции (историко-философские очерки). - М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2009. - 400 с.
3. Зотов А.Ф. Современная западная философия. - М.: Высш. шк., 2001. -779 с.
4. Клименкова Т А. От феномена к структуре. - М.: Наука, 1991. - 87 с.
5. Кузнецов В. Г. Герменевтика и её путь от конкретной методики до философского направления. - М.: Логос, 1999. - № 10. - С. 43-88.
6. Мачульская О.И. Поль Рикёр о проблемах перевода в контексте теории интерпретации // Поль Рикёр - философ диалога / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред. И.И. Блауберг. - М.: ИФРАН, 2008. - С. 103-112.
7. Мотрошилова Н.В. Поль Рикёр об апориях временного опыта // Поль Рикёр - философ диалога / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред. И.И. Блауберг. - М.: ИФРАН, 2008. - С. 93-103.
8. Павлов А.В. «Справедливое»: философский анализ права // Поль Рикёр -философ диалога / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред. И.И. Блауберг. -М.: ИФРАН, 2008. - С. 129-134.
9. Петровская Е.В. «Великая нарратология» (Размышления о книге П. Рикёра «Время и рассказ») // Поль Рикёр - философ диалога / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред. И.И. Блауберг. - М.: ИФРАН, 2008. - С. 76-93.
10. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. - СПб.: Университ. кн., 1998. - 313 с.
11. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 2. - СПб.: Университ. кн., 2000. - 216 с.
12. Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. - М., 1995. - 160 с.
13. Рикёр П. История и истина. - СПб.: Алетейя, 2002. - 400 с.
14. Рикёр П. Конфликт интерпретаций Очерки о герменевтике / пер. с фр. и вступит. ст. И.С. Вдовиной. - М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2002. -624 с.
15. Рикёр П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение. Живая метафора / Теория метафоры. - М.: Прогресс, 1990. - С.435-456.
16. Рикёр П. Память, история, забвение. - М.: Изд-во гуманит. лит-ры, 2004. - 728 с.
17. Рикёр П. Путь признания. - М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2010. - 268 с.
18. Рикёр П. Справедливое. - М.: Гнозис, 2005. - 279 с.
19. Рикёр П. Я сам как другой. - М.: Изд-во гуманит. лит-ры, 2008. - 416 с.
20. Шульга Е.Н. Проблематика предпонимания в герменевтике, феноменологии и социологии. - М.: ИФ РАН, 2004. -165 с.
21. Ricoeur P. Freedom and Nature: The Voluntary and the Involuntary. -New York, 1966. - 498 p.
22. Ricoeur P. The Symbolism of evil. - New York, 1967. - 358 p.
23. Ricoeur P. Time and narrative, Volume 3. - Chicago: The University of Chicago Press, 1988. - 355 p.
