CC BY
38Ю.А. ВИНОГРАДОВ IU.A. VINOGRADOV
ЭТЮД К ИСТОРИИ КЕРЧЕНСКОГО МУЗЕЯ НА ГРАНИ ЭПОХ (1918 - 1921)1 ETUDE ТО THE HISTORY OF THE KERCH MUSEUM ON THE BORDER OF EPOCHS (1918 - 1921)
История Керченского музея изучена далеко не равномерно. К примеру, мы неплохо знаем обстоятельства, связанные с его созданием, деятельностью музея в рамках Императорской археологической комиссии и т.д., но положение этого археологического учреждения в годы Гражданской войны в России до недавнего времени практически не привлекало внимания исследователей [см.: Марти, 1926, с. 45]. Сейчас эта ситуация меняется к лучшему [см.: Виноградов, 2012, с. 328-332, 335-341; Федосеев, 2017, с. 161-167; Панкратова, 2018, с. 10-15], но слишком многие важные моменты в истории музея всё ещё остаются неясными. В немалой степени такое положение объясняется тем обстоятельством, что архивы сохранили немного документов, относящихся к этому сложнейшему времени. В этом отношении весьма важным представляется дело «Переписка с Керченским музеем древностей о его работе по реорганизации», находящееся на хранении в Рукописном отделении Научного архива ИИМК РАН [РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. On. 1. 1921 г. Д. 13]. Оно содержит телеграммы, письма, отчёты и другие документы, которые директора Керченского музея К.Э. Гриневич (в большей степени) и Ю.Ю. Марти (в меньшей степени) направляли в Петроград. Материалы этого дела не привлекали внимания исследователей, но они (по крайней мере, некоторые из них), на мой взгляд, чрезвычайно ценны, и ученому сообществу следует о них знать.
Как известно, 12 ноября 1920 г. Красная Армия прорвала оборону белых на Перекопе, 16 ноября была занята Керчь, на этом Гражданская война в Европейской части России закончилась. Повсеместно была установлена советская власть, и Керченскому музею надо было адаптироваться к новой политической и экономической ситуации в стране. Вряд ли стоит говорить о том, что на протяжении многих лет (с 1859 г.) музей входил в состав Императорской археологической комиссии [Виноградов, 2012; 2019], после Февральской революции эта организация была преобразована в Российскую государственную археологическую комиссию (РГАК), а в 1919 г. на ее базе была создана Российская (потом Государственная) Академия
1 Публикация подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ «A.A. Миллер и Таманская экспедиция ГАИМК (история, исследовательская деятельность, значение для современной науки)» 20-09-00180 А.
истории материальной культуры (РАИМК/ГАИМК). Керченскому музею, разумеется, следовало как можно скорей найти место в новой, советской системе, осознать свое соотношение с центральными научными организациями и пр.
В декабре 1920 г. ученый секретарь ГАИМК Б.В. Фармаковский направил в Керчь телеграмму, в которой поручалось заведование музеем и распоряжение имуществом бывшей Археологической комиссии директору, то есть К.Э. Гриневичу, являвшемуся к тому же руководителем Подотдела искусств при Керченском отделении народного образования (наробраза). От него потребовали также предоставить отчет о деятельности музея и смету расходов на ближайшее время [РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп.1. 1921 г. Д. 13. Л. 1]. Константин Эдуардович на это ответил телеграммой: «Жду дальнейших распоряжений относительно Керченского музея. Пока все нормально. Готовлю подробный отчет и смету. Заведую по приглашению Моисеева. Утвержден бывшей властью» [там же, л. 3].
В краткой телеграмме, разумеется, многого не скажешь. О настроениях К.Э.Гриневича того времени более подробно свидетельствует письмо, направленное Б.В. Фармаковскому 10 марта 1921 г. [там же, л. 38]:
<<Дорогой Борис Владимирович!
Почему Вы молчите, почему от Вас я не получил ни одного письма, ни звука... Я работаю на поприще керченских древностей, изучаю древние памятники на месте, <исследую> топографию древних городов и заведую Керченскими музеями. Но здесь некому прочесть <свои сочинениям, не с кем поделиться результатами работ. Одиночество ужасное. Скажите, дорогой Борис Владимирович, можно ли надеяться возвратиться в Петроград и там продолжить научную работу? Есть ли к тому возможность и, если есть, спросите в Университете, мог ли бы он облегчить мне переезд? Где древности Археологической Комиссии? Мне хотелось бы над ними работать. Яжажду работы - иработаю пока что сувлечением.
Пишите. Производил летом 1920 г.раскопки некрополя.
Преданный К. Гриневич».
31 марта 1921 г. К.Э. Гриневич направил отчет (назовем его Первым отчетом, поскольку будет и второй), в котором кратко рассказал о своей жизни в предшествующие годы [там же, л. 13-14]:
«Во исполнение возложенных на меня Петроградским университетом и Археологической Комиссией научных заданий по собиранию археологического материала из области греческой культуры на юге России, я в августе 1918 года приехал на Украину и в течение продолжительного времени работал в Херсонесе, исследуя остатки древнегреческого поселения, посетил древний Страбоновский Херсонес2
2 Старым Херсонесом или Старым Страбоновским Херсонесом некоторые исследователи признавали археологические объекты, расположенные на Маячном полуострове [по этому вопросу см.: Щеглов, 1994; 1997; Зедгенидзе, 2017; Смекалова, Виноградов, 2020].
и осмотрел побережье до Балаклавы. Но, к сожалению, не смог устроиться в Севастополе на зиму для продолжения изысканий и вынужден был остановиться в Харькове, как ближайшем южном университете. В течение зимы 1918-1919 г. я прочел двухсеместровый курс "Греческие колонии на юге России и скифский мир" в Харьковском университете в звании приват-доцента. Дальнейшие события отрезали меня от Петрограда, но я получил официальное предложение от временно исполняющего делами председателя Археологической Комиссии Л.А. Моисеева занять должность директора Керченского музея древностей, куда в сентябре 1919 г. и приехал. При Музее мною были организованы Археологические курсы для создания новых кадров работников в области практической археологии (провел 2 семинара). Летом 1920 года были устроены археологические раскопки, было вскрыто 23 древних гробницы, содержание которых послужило мне материалом для написания работы "Вопросы датировки эллинистической керамики на Боспоре".
Был принят в число приват-доцентов Таврического университета, но ни разу приехать в Симферополь не удалось.
С 1918 годамною написаны следующие общие и специальныеработы.
1918:
¡.Мегалитические памятники Закавказья.
2. Влияние пергамской художественной школы на юге России.
3. По заказу Украинского издательского общества написал книгу (около 250 стр. с иллюстрациями) "Древнейшие греческие цивилизации на юге России " <... >. Издается в Полтаве.
4. Почемумы должны беречь памятники искусства и старины (брошюра).
1919-1920:
5. История Боспора по новым данным (около 250 стр.).
6. Терракоты Керченского музея <из>раскопок 1901-1918 гг.
7. Гемма Олимпия.
8. Краткий спутник поМузею.
9. Г 'Archéologie classique de Panticapée.
10. Отчёт о деятельности Керченского музея за 1920 год.
1 ¡.Древности Керчи (руины на г.Митридата и др.).
12. Вопросы датировки эллинистической Керамики наБоспоре.
13. Гидрии Керченского музея.
14. Акварельные вазы Керченского музея.
15. Орфей.
К сожалению, по условиям времени с величайшим трудом удалось напечатать только №8и9. Остальные имеются врукописи, готовые к печати. Осенью 1919 г. посетил Таманский полуостров и осмотрел Тузлинский некрополь и городища. Лето и осень 1920 - экскурсировал по Керченскому полуострову, что особенно предполагаю организовать в 1921 г. летом. При помощи скаутов вел показательные экскурсии ираскопки. Теперь - при помощи Всеобуч.
В виду того, что в последнее время мое научное задание, особенно в области изучения топографии Боспорской державы, приходит к концу, а даже в виду обременения меня в Керчи побочными обязанностями ненаучного характера (редколлегия Живой Газеты, заведование Подотделом искусств и проч.) я считаю долгом в срочном порядке поднять вопрос об отозвании меня для продолжения научной деятельности в Петроград, так как пребывание меня, университетского работника, в Керчи по исполнению определенного научного задания считаю с государственной точки зрения ненужным и вредным, не говоря уже о том, что я, как начинающий научный работник, нуждаюсь в научном руководительстве и поддержке коллег по специальности. Но так как просто мне отсюда уехать не удастся в виду нужды здесь, на месте в культурныхработниках, я прошу взять на себя активную помощь и облегчить мне выезд из Керчи и проезд в Петроград».
Из этого документа вполне ясно, что в судьбе К.Э. Гриневича важную роль сыграл Л.А. Моисеев, который в отчете назван «исполняющим делами председателя Археологической Комиссии», что полностью соответствует действительности, поскольку граф A.A. Бобринской, летом 1919 г. уезжавший через Крым за границу, поручил Лаврентию Алексеевичу заведование Комиссией [Гриненко, 2000, с. 193-194]. Именно Л.А. Моисеев выдвинул Константина Эдуардовича на должность директора Керченского музея, и надо признать, что он имел на это право. Выбор оказался вполне удачным, и деятельность К.Э. Гриневича, как явствует из письма, была в высшей степени плодотворной, но о ней немало любопытного сказано и в документах, которые будут приведены ниже. Сейчас же стоит обратить внимание на его желание покинуть Керчь и вернуться в Петроград.
Вскоре после первого отчета, 3 апреля 1921 г., Константин Эдуардович написал очень трогательное письмо Б.В. Фармаковскому [РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921 г. Д. 13. Л. 10]:
«Дорогой Борис Владимирович!
Я послал уже Вам привет со священных берегов Боспора Киммерийского, но не знаю, получили ли его. Я только что получил Вашу телеграмму об упразднении Археологической Комиссии и бесконечно рад, что Вы живы и по-прежнему стоите у <штурвала> научнойработы...
Я же ... Хотя я сам направил свою ладью в Пантикапей, но сейчас жажду вернуться к научной работе в Петроград. И сейчас поймете и увидите, что я прав. Уже два года, как я живу на берегах Боспора. За это время я написал и поработал много - скажу прямо - работал все время, исколесил Керченский и Таманский полуострова, даже производил показательные раскопки, пользуясь налаженным аппаратом Музея.
Мне здесь очень трудно работать научно в виду нагрузки посторонними должностями и отсутствия настоящих, живых и библиотечных руководителей. Я боюсь опуститься, окончательно опровинциалиться, а между тем у меня есть
силы сделать из жизни священное делание, претворение в жизнь научной работы.
Помогите вырваться мне и устроиться там, на севере. Я просил бы подыскать мне должности сообразно моей специальности и наклонностям - я не чуждаюсь организационнойработы и музееведения.
Преданный К. Гриневич».
Ситуация с административным положением Керченского музея к тому времени вполне прояснилась, и, надо признать, она сильно изменилась по сравнению с дореволюционной. 25 апреля 1921 г. К.Э. Гриневич шлет в Петроград следующую телеграмму: «Только Академии ли подведомствен Керченский музей? Ныне он подчинен Керченскому наробразу по разъяснению Крымского наробраза. Будет вскоре возможность произвести раскопки. Жду распоряжений и инструкций. Мне необходимо приехать в Петроград для доклада <о состоянии> археологического дела на юге. Был в Херсоне. Могу сообщить много. Вскоре буду в Тамани и Сенной. Отвечайте. Жду командировки. Подробности почтой» [там же, л. 9]. Б.В. Фармаковский на это отвечал 27 апреля тоже телеграммой: «В административном отношении музей подведомствен местному Наробразу. Возможно научное объединение с Академией. Устав Академии, командировочное удостоверение высылаем почтой» [там же, л. 7]. В общем, роль ГАИМК в делах керченских археологов оказалась весьма ограниченной, по существу всем стали распоряжаться местные власти.
7 мая 1921 г. К.Э. Гриневич направил в Петроград «Отчет о деятельности Керченского музея с 1918 года по 1 мая 1921 г.», который значительно интересней первого, датированного 31 марта [там же, л. 17-18]:
«15 декабря 1918 года неизвестным злоумышленником у порога Музея убит директор Музея В.В. Шкорпил. Крымское краевое правительство назначило на его место керченского коллекционера-богача П.К. Месаксуди. Подробных сведений о времени его заведывания не имеется в делах Музея, а 8 марта 1919 г. П.К. Месаксуди вместе с Краевым правительством бежал за границу. С этого момента по мой приезд Музеем заведывала вдова покойного директора Л.Х. Шкорпил по доверенности П.К. Месаксуди. Летом 1919 я получил от временно исполняющего делами председателя Археологической комиссии Л.А. Моисеева официальное предложение занять должность директора Керченского музея, а осенью того же 1919 года я приехал в Керчь и вступил в должность.
Дела канцелярии Музея я нашел в порядке, а также в относительном порядке имущественный инвентарь, но нашел полный хаос в деле регистрации археологических памятников: с 1890 года не велся инвентарный каталог древностей, и я доселе занят составлением систематического научного каталога. В административном отношении в моем заведывании состоят:
1) Центральный Музей (угол Магистратской и Мещанской). При нем находятся канцелярия и квартира заведывающего. Теперь Музей состоит из 5 за-
лов. Составляется краткий научный каталог, и я предполагаю его напечатать. Мною тотчас по приезде был составлен "Краткий археологический спутник по Керченскому музею", где самым важным является введение. При сем прилагаю по одному экземпляру русского и немного измененного французского издания этой брошюры, печатание которой стоило неимоверных трудов и усилий. Ненапечатанными остается моихработ около 15. (Музейная библиотека имеет около 5000 книг).
2) Отделение Музея на гореМитридата. Собрание надгробий и образцы произведений древней культуры. Здание, построенное в 1834 <году>, требует капиталъ-ногоремонта (осадка юго-восточногоугла).
3) Отделение Музея в Мелек-Чесменском кургане. По ходатайству заведывав-шего курганом Ю.Ю. Марти, в виду прекращения выдачи содержания Одесским Обществом Истории и Древностей, Музей Мелек-Чесменского кургана с 1918 перешел в ведение директора Керченского музея.
4) Отделение музея в Царском кургане. Собрание эпиграфических и монументальных скульптурных памятников. Предполагаю с наступлением теплой погоды составить систематическийуказатель этих древностей.
5) Раскопки на гореМитридата.
6) Склеп Деметры (Зайцевская катакомба 1895 года). Необходимо сообщить, что роспись склепа под влиянием проникновения свежего воздуха заметно блекнет и частью даже осыпается.
Сейчас <же> по приезде мне пришлось натолкнуться на факты противозаконного кладоискательства, причем привлеченные мною к ответственности "счастливцы" угрожали расправиться со мною, как с моим предшественником; в виду того, что при белых властях не было твердого правопорядка, и у меня не было средств действительной борьбы с кладоискательством, я выпустил прилагаемое при сем воззвание "К кладоискателям", в котором я ставлю условия раскопок, так как совершенно прекратить кладоискательство было невозможно: надо было ввести его в русло научной работы. В результате этого воззвания летом 1920 года было раскопано 23 древних гробницы трудами кладоискателей, но все могилы были разобраны надсмотрщиками Музея в моем присутствии, и все содержимое было приобретено Музеем (см. присылаемый вслед отчёт ораскопкахМузея в 1920)3.
В целях пропаганды любви к классической старине нашего юга, что я считаю одним из заданий Музея, как могучего рассадника внешкольного образования, мною сделано следующее:
Прочитан ряд публичных лекций и напечатан ряд статей в местной газете научно-популярного характера о значении эллинской культуры и керченских древностей и о значенииМузея какрассадника просвещения.
Видя пробудившийся интерес, я, войдя в соглашение со случайно находившимися в Керчи научными силами, открыл при Музее Археологические курсы. Они должны
3 В Отчёт о раскопках в «Деле» отсутствует. 282
были дать интересующимся в доступной форме необходимые историко-археологи-ческие сведения о греко-скифской культуре нашего юга.
Курсы были рассчитаны на три месяца. Чтение лекций происходило три раза в неделю по вечерам в зале Музея. На первый семинар записалось 32 человека. 20 января 1920 года Археологические курсы были торжественно открыты, и началось чтение лекций. Были прочитаны следующие курсы:
Приват-доцент К.Э. Гриневич. Введение в археологию.
------------------------------------- История античного мира.
------------------------------------ История и древности Боспора
Киммерийского и очерк греческих колоний на юге России.
Проф.М.В.Довнар-Запольский4. История торговых сношений в Восточной Европе в течение древней истории и средневековья.
------------------------------------- Основы архивоведения.
Ю.Ю.Марти. Основы эпиграфики и палеографии.
----------------- Основы нумизматики.
При курсах образовалась группа изучающих древнегреческий язык под руководством преподавателя В.М.Гуссова.
По окончании чтения лекций были организованы показательные археологические экскурсии и открыты в целях осмотра "Стасовская" (1872 года) и "Сораковская" (1891 года) катакомбы5. Живопись в них значительно пострадала от сырости, судя по фотографиям их издателей... 1 семестр закончился 10 июня 1920 г.
2 семестр начался осенью 1920 года, но не мог быть закончен вследствие ареста и высылки М.В. Довнар-Запольского и отъезда проф. Н.И. Палиенко6. Остальные курсы читались согласно приложенной при сем программы.
Административное и хозяйственное управление курсами находилось в руках Совета и избранного им заведывающего и секретаря. Я был избран заведующим, а о.Маркиан Федоровский - секретарем. Сейчас курсы не функционируют.
Кроме курсов, при Музее было открыто "Историко-археологическое общество при Керченском музее древностей". С организацией в Керчи Боспорского университета, это общество перешло к университету, но до перехода состоялось 5 заседаний в помещении Музея (организационное заседание состоялось 27 ноября 1919 года).
1-ое организационное, 2-ое <заседание>, посвященное памяти В.В. Шкорпила (по случаю исполнившейся 15 декабря 1919 г. годовщины со дня смерти). На 3 заседа-
4Митрофан Викторович Довнар-Запольский (1867-1934) - исследователь белорусской истории, народной культуры и этнографии.
5 Склеп Сорака был открыт не в 1891, а в 1890 г. [Ростовцев, 1913-14, с. 244-252 ; Ернштедт, 1955, с. 267-269; Виноградов, 2017]. Возможно, К.Э. Гриневич имел в виду другую расписную гробницу -склеп 1891 г. [Ростовцев, 1913-14, с. 183-198 ; Штернберг, 1955, с. 258-262].
6 Николай Иванович Палиенко (1867-1937) - российский, украинский учёный-юрист, теоретик права, академикАН УССР (с 1930 г.).
нии 4 января 1920 были заслушаны доклады: Ю.Ю. Марти "Стихотворная эпитафия амастрийца Илиодора Илиева"7 с демонстрацией памятника и К.Э.Гриневича - "Ближайшие задачи археологии в Керчи" (создание научного каталога Музея, археологической карты Керченского района с топографическим изучением его, продол-жениераскопок Пантикапея, создание в Керчи Археологического института на подобие Константинопольского, открытие отделения дирекции Музея на Таманском полуострове). 18 января состоялось 4-ое заседание Общества. В.М. Гуссов прочел доклад "Керченские древности и предстоящая им роль служения педагогическому делу в новой школе" (применение трудового принципа), 22 февраля состоялось 5-ое заседание Общества. Был заслушан доклад слушательницы Археологических курсов Н.В.Маргориной "Квопросу о древнейшем Херсонесе".
Что касается охраны археологического района, то она была возложена на 2-х надсмотрщиков: И.М. Анищенко и Л.Ф.Демиденко. С приходом советской власти я принял на службу Ф.С. Зяблова, старого опытного надсмотрщика.
Ещё в ноябре 1919 г. я отправился на Таманский полуостров, убедился в сохранности у В.В. Соколова8 музейного инвентаря, поехал на древний могильник в Тузлу и убедился в наличии самочинных раскопок, которые невозбранно велись на всем полуострове. Знаменитый мраморный саркофаг я видел стоящим в ограде церкви в деревянной будке, одна сторона которой открыта. Мне кажется, необходимо поднять вопрос о скорейшей перевозке саркофага в Керченский музей, к чему местное население относится враждебно. На днях я предполагаю с надсмотрщиком поехать на Таманский полуостров, посетить городище Фанагории, Близницы, Тузлу, Зеленскую гору для выяснения вопроса о законченности ее исследования и заехать вАнапу, где находится имущество Археологической Комиссии у вдовы проф. H.H. Веселовского (раскопочныйинвентарь). <...>.
Но мое главное внимание было обращено на Керченский район. Работая лично над выяснением темных вопросов в области топографии европейской части Боспора, я все время, поскольку позволяла погода, производил научные экскурсии с фиксацией достопримечательностей фотографически и путем нанесения на карту. Большие надежды в этом отношении я возлагаю на грядущее лето.
В связи с изучением музейных ваз, происходящих из курганов на Юз-0бе, я специально изучал этот интереснейший могильник и нашел на нем небольшое городище.
Летом 1920 года удалось изучить побережье на юг от Керчи и подробно остановиться на важном в научном отношении городище "Нимфея" (б. имение Эльтиген) и на городище предполагаемой колонии "Дии" (Камыш-бурун).
Необходимо в связи с изложенным снова поднять вопрос об организации ох-
7См.КБН. 134.
8 Василий Васильевич Соколов - энтузиаст изучения таманских древностей, ставший деятельным помощником директора Керченского музея В.В. Шкорпила [Виноградов, 2012, с. 281-282], автор ряда полезных археологическихпубликаций [Соколов, 1919а; 19196].
раны древностей Таманского полуострова, а именно создать в Тамани отделение Керченского музея, в виду того, что переезд туда сопряжен сейчас с большими трудностями (вне пределов Крыма), а научный неусыпный надзор крайне необходим, пока не будет окончательно (исчерпывающе) исследованы древности Таманского полуострова.
Далее, необходимо сказать о библиотеке Музея. С большими затруднениями при посредстве Л.А. Моисеева удалось приобрести целиком библиотеку В.В.Шкорпила, а немного спустя и часть (особо ценную) библиотеки С.А. Новиковой. С приходом советской власти в Музей поступило много ценных книг по археологии и истории. В настоящее время составляется алфавитный каталог всей библиотеки. Насчитывается около 3500 названий и около 5000 книг специального содержания. Наличие подобной, довольно хорошо подобранной библиотеки и археологическое значение Боспора - вот те две причины, которые побуждают меня говорить о целесообразности создания здесь научно-административной коллегии, на подобие многочисленных соответствующих учреждений в Афинах и Риме... Летом 1920 года Керченское общество "Скаут" пригласило меня прочесть детям несколько лекций на тему о керченских древностях и провести ряд показательных археологических экскурсий. Желавшие могли держать экзамен на степень гида по керченскому району. Видя большой интерес среди детей и подростков, я повел ознакомление по расширенной программе; на бивуаках, в лагерной обстановке я давал им необходимые сведения из древних и средних веков...
Более того, видя их готовность и далее работать, я предложил им создать на добровольных началах дружину и при ее помощи были произведены небольшие археологические раскопки. Сейчас организуются уже две подобные дружины, с которыми можно начать серьезные работы (допризывники). Кроме того, этот небольшой опыт дает мне право говорить об учебном значении археологии (соответствующий доклад-статья послана мною в издаваемый сейчас в Симферополе журнал «Вестник искусства»).
Из моментов прошлого лета (1920) упомяну поездку в Севастополь и Херсонес, по вызову Л. Моисеева. В течение двух недель я работал над древностями Херсонесского городища.
С приходом советской власти компетенция администрации Музея расширилась. Согласно полученным телеграммам, Музей должен был находиться в непосредственном ведении Секции по охране памятников искусства (ОХР ИС) при Крымнаробразе, а в недавнее время - в ведении подотдела искусства Керченского Отдела народного образования. По приказу Крымского Отдела Наробраза, музей должен был концентрировать в своих руках все произведения искусства и проч. культурные ценности. На основании этого в Музей поступило очень много старинного фарфора, картин, статуй и пр.
В настоящее время идет организация постоянной Картинной галереи, куда уйдет этот посторонний археологическому Музею материал. В настоящее время
мною посланы телеграммы в Симферополь, и <я> уведомил Керченский отдел наробраза о непосредственном административном подчинении вверенного мне Музея Российской Академии <истории> материальной культуры в Петрограде.
В целях пропаганды любви к древней культуре при содействии опытного режиссера была поставлена на сцене местного театра трагедия Софокла "Антигона", прошедшая с большим подъемом и премированная местным Ревкомом, так как участниками являлись дети-подростки. Теперь они подготовляют "Ипполита" Эврипида. Это - мои бывшиеучащиеся гимназии.
Штаты Керченского музея к 1-му мая 1921 года
№ Имя, отчество и фамилия Должность Срок поступления
1. Конст. Эдуард. Гриневич ДиректорМузея Офиц. с бноября 1919 г.
2. Люде. Леоп.Домгер Помощник С27 декабря 1920 года
3. ЮлийЮльев.Марти Зав.Мел.-Чесм. курган. С15 апреля 1921 года
4.Мар. Вас. Прыгунова Делопроизводитель С 1 апреля 1920 года
5. Ив.Минов. Анищенко Надсмотрщик С1902 года
6.Леонт.Федор.Демиденко Тоже С1916года
7. Фед. Семен. Зяблое Тоже С 20 ноября 1920 года
8. Елисей Григ. Курочка Сторож центр.Музея Со 2 марта 1921 года
9. Ник. Симон. Коржов Стор.Музея на гореМитридат С1918 года
10. Григ. Емельян. Ефименко Стор.Мелек-Чесм. кург. С 1906года
11. Андр. Андр. Кацыка СторожЦарского кург. С 1917
12. Савел. Вас.Маслиное Сторож нараскопках С 1906
13.Степ.Иван.Кузнецое Стор.склепаДеметры С1917
14МирраМендел.Мукеоз УборщицаМузеее С 3 марта 1921 года
15 Любовь Никол. Кудь БиблиотекарьМузея С 1 мая 1921 г.
Очень остро стоит вопрос с вооружением. По характеру службы карманное огнестрельное оружие обязаны иметь сторожа Музеев, надсмотрщики и заведующий, часто отлучающийся в глухие части уезда. В оружии, вернее, в разрешении <его иметъ> местный Ревком нам отказал... Но оружие необходимо. Прошу соот-ветствующегораспоряжения Академии».
Второй отчет, на мой взгляд, содержит немало любопытных фактов. Он еще раз подтверждает, что после трагической смерти В.В. Шкорпила во главе музея встал Петр Константинович Месаксуди, сын знаменитого табакопромышленни-ка Константина Ивановича Месаксуди [Быковская, Санжаровец, 2017]. Вопреки мнению Н.Ф. Федосеева [Федосеев, 2017, с. 163], вдова В.В. Шкорпила, Лидия Христофоровна Шкорпил, заняла эту должность только после эмиграции П.К.Месаксуди, т.е. после 8 марта 1919 г.
Вызывает немалое удивление информация о весьма активной деятельности Керченского музея в 1920 г., т.е. когда Крым находился в руках Врангеля. К.Э.Гриневич во втором отчете записал, что он «все время, поскольку позволяла погода, произ-
водил научные экскурсии с фиксацией достопримечательностей фотографически и путем нанесения на карту». Такая деятельность в условиях военного времени, как представляется, была смертельно опасна. Любой патруль, заметив в крымской степи человека с картой и фотоаппаратом, вполне мог посчитать его шпионом со всеми вытекающими последствиями.
Летом 1920 г. даже удалось провести раскопки и открыть 23 древние гробницы. Правда, осуществление такого мероприятия стало возможным только при помощи керченских «счастливчиков». Обращение К.Э. Гриневича «К кладоискателям» (рис.1) - документ своего роде уникальный. Надо признать, что и до него директора Керченского музея так или иначе допускали сотрудничество с частными лицами в проведении раскопок [Виноградов, 2012, с. 207, 216-217], но до публичного обращения к кладоискателям дело ни разу не доходило. Вряд ли стоит слишком сильно осуждать Константина Эдуардовича за эту попытку ввести кладоискательство «в русло научной работы», все-таки он тогда трудился в особой обстановке, требующей неординарных решений, да и раскопки, проведенные им таким образом, оказались вполне удачными.
Приведу текст этого воззвания полностью [РО НА НИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921
г. Д. 13. Л. 37]:
«От директора Керченского музея древностей К КЛАДОИСКАТЕЛЯМ.
За последнее время сильно развилось хищническое разрывание древних могил. Предупреждаю, что мною усилен надзор за кладоискателями, и каждого, уличенного надсмотрщиками Музея в хищническом разрывании могил или искании "обрезов", буду привлекать к суду по ст. 29 Уложения о Наказаниях. Но нужно понять, что законом преследуется только хищническое разрывание могил, так как при этом для науки навсегда погибает и гробница и обесцениваются все найденные вещи.Для науки надо знать точно, какие вещи и как находились в могиле.
Поэтому всякий, кто имеет желание разрывать древние могилы, пусть еще до начала работ обращается ко мне (Музей древностей) и под моим наблюдением и личным моим руководством может свободно их разрывать, соблюдая, разумеется, общие условия работ этого рода. Первое право на приобретение находимых вещей принадлежит Музею, в случае непокупки вещей Музеем, их можно продавать на сторону.
Предупреждаю, что только подобные раскопки я допущу. Все самочинные кла-доискательства, по примеру прошлых лет, будут строго преследоваться.
Исп. обяз.ДиректораКерченскогоМузеяДревностей, прив.-доц. К. Гриневич».
Эта листовка была допущена к распространению военной цензурой, и нетрудно представить, как ею были «украшены» заборы и стены керченских домов.
Публикации брошюр «Краткий археологический спутник по Керченскому музею (вместо каталога)» на русском языке и «Классическая археология Пантикапея» на
фрацузском (рис. 2) - факт в высшей степени примечательный; по одному экземпляру брошюр подшито в «Деле». В отчете от 7 мая 1921 г. К.Э. Гриневич подчеркнул, что наиболее ценным в этом «Спутнике» является введение (оно было составлено 12 декабря 1919 г.), по этой причине воспроизведу его полностью:
«Большая нужда в печатном каталоге чувствуется уже давно. Дирекция музея занята теперь подготовкой издания систематического каталога всех хранящихся древностей, в первую очередь, отдела расписных ваз и памятников статуарной пластики. Тем не менее, мы решились выпустить этот краткий археологический спутник по нашему Музею в уверенности, что для широкой публики он временно заменит систематический каталог хранящихся памятников. Каталогу мы предпослали небольшой очерк, дающий сведения историко-археологического характера, необходимые для понимания древностей.
Что касается описания древностей Музея, мы сознательно ограничиваемся только суммарным их описанием по двум причинам: во-первых, в виду подготовки к печати полного научного каталога Музея, во-вторых, потому, что все витрины Музея снабжены пояснительными надписями» [Гриневич, (1920), с. 2].
К.Э. Гриневич даже в столь небольшой книжечке, конечно, не мог не сказать хотя бы несколько слов о сущности переживаемого исторического момента: «Все мы являемся современниками великой исторической эпохи. На наших глазах сшиблись в кровавой схватке почти все народы земного шара, на наших глазах великие мировые державы разлетались как карточные домики и на их обломках созидались другие... Поэтому мы должны особенно интересоваться историей, - наукой о прошлом и ея верной спутницей -археологией. Человечество издавна стремилось к закреплению в памяти потомства великих деяний и, вообще, всех особенностей уклада жизни, т.е культуры» [там же, с. 3]. Да, проблема спасения культуры в рушащемся мире стояла очень остро.
Не очень укладывается в голове вопрос о том, каким образом Константин Эдуардович намеревался издать систематический каталог древностей, находящихся в музее, «в первую очередь, отдела расписных ваз и памятников статуарной пластики». Такие каталоги стали появляться совсем недавно, буквально на наших глазах [см.: Зинько, Матковская (ред.), 2004; Матковская и др., 2009; Ягги, Лазенкова, 2012].
Совсем фантастической выглядит мечта К.Э. Гриневича создать в Керчи организацию типа Русского археологического музея в Константинополе или археологических учреждений, существовавших в Афинах и Риме. Но ведь все-таки было организовано «Историко-археологическое общество при Керченском музее», которое потом было включено в состав Боспорского университета - тоже факт в высшей степени знаменательный. К тому же активно работали Археологические курсы, где читались лекции; присланная в Петроград афиша с программой лекций по-своему очень показательна (рис. 3). Более того - К.Э. Гриневич проводил экскурсии по памятникам культуры Боспора Киммерийского. И все это в условиях Гражданской войны!
В 1921 г. К.Э. Гриневич все еще считал, что Керченский музей входит в струк-
туру ГАИМК, как раньше это было с Императорской археологической комиссией. Очевидно, по этой причине в Петроград им был направлен документ, названный «Сметные предположения на вторую половину 1921 года». Приведу его без всяких сокращений [там же, л. 18]:
«В виду неимения в Керчи тарифных ставок, я затрудняюсь называть цифры содержания личного состава Музея. Считаю долгом сообщить, что все служащие Музея, особенно нижний состав, в настоящую минуту очень бедствуют. Они получают паек в виде 1 фунта хлеба на главу семьи и % фунта на членов и больше почти ничего. На базаре можно все достать по недоступным ценам, и в результате такого положения сторож Центрального музея Антон Основский умер от истощения, Л. Демиденко, С. Кузнецов, Г. Ефименко, Ф. Зяблое больны цингой на почве недоедания. Остальные живут на продукты, покупаемые в обмен на белье, платье и проч. Положение усугубляется еще тем, что получают скудное содержание, не хватающее даже на приобретение десятка яиц... Я остановился на этом вопросе потому, что необходимо срочно прийти на помощь, и я настоящим прошу АКАДЕМИЮ от имени всех служащих, помимо высылки следуемого содержания, выдать единовременное пособие в награду за их действительно честное и ревностное исполнение служебных обязанностей.
Положение с топливом катастрофическое. Археологическая Комиссия всегда высылала аванс на топливо. Необходимо приобрести хотя бы 150 пудов дров, 3 пуда древесного угля и 1 пуд керосина для освещения... Это двухмесячная летняя норма. Есть кроме того срочный ремонт по Музею: как я уже указывал, здание Музея на горе Митридат от взрыва порохового погреба в крепости во время пребывания здесь немцев, дало сильную осадку юго-восточного угла. Оказалось, что здание построено не на материке, а на насыпи древнего городища. Приглашенный мною еще в 1920 году весною городской архитектор К.И. Надалец осмотрел здание и предложил связать его железными скобами (имеется официальный протокол осмотра), а проф. архитектуры Киевского политехникума, случайно у меня гостивший, пришел к иному выводу: по его мнению, возможно подвести новый фундамент под больную часть здания (проф. П.И. Голландский).
Из других срочных работ необходимо указать на устройство пешеходного мостика кМелек-Чесменскому кургану, который былразобран жителями на дрова.
Зимою 1920 года, вследствие топливного кризиса, бедствующим населением были разобраны на дрова (тайно, ночью) деревянные заборы, тротуары и пр. В том числе, несмотря на ряд принятых мер, была похищена деревянная ограда вокруг древнего городища, раскопанного К.Е. Думбергом. Необходимо принять срочные меры к ограждению раскопа хотя бы глубокой канавой. Для этого необходимы средства, так как попытка сделать это через Отдел Государственных Сооружений не увенчалась успехом. На днях обращусь в новоорганизованный Трудовой батальон.
Было бы желательно - и это вполне возможно, открыть для публики, на подо-
бие склепа Деметры, еще два древних склепа, места которых уже давно принадлежат Керченскому Музею. В случае согласия Академии, подробности и смету по устройству входа вышлю дополнительно.
Переходя к другим статьям расхода, по научной работе, каковую я считаю самой важной из обязанностей заведующего Музеем, следует упомянуть расход по служебным поездкам. Эти поездки часто носят срочный характер и всегда носят научно-административный характер. Далее, необходимо иметь хотя бы небольшую авансовую сумму для приобретения древностей, так как, несмотря на запрет, в частном владении в Керчи имеется еще много древних памятников.
Ощущается большая нужда в кратком путеводителе по Керчи - мною таковой почти закончен. Необходимы средства для его издания. Помимо каталога музеев, этот вадемекум должен дать краткие, но исчерпывающие сведения по топографии и истории Боспора Киммерийского и дать географический указатель остатков древних поселений и некрополей на основании последних археологических данных. Я должен указать далее на расход по съемке планов и карт, рисование реставрационных чертежей и фотографирование (кстати, необходимо выслать в Керчь все фотопродукты).
Итак, статьи сметногорасхода суть следующие.
1. Содержание личного состава (около 600 000 р.)
2. Отопление
3. Освещение
4. Хозяйственныерасходы (ремонт и проч.)
5. Канцелярско-чертежныерасходы
6. Покупка древностей (необходим аванс ок. 300 000 р.)
7. Расходы по научнойработе (необходим аванс ок. 300 000 р.)».
Из фактов, приведенных в «Сметных предположениях», прежде всего следует обратить внимание на бедственное положение сотрудников музея в 1921 г. До этого, в 1920 г., когда, по словам К.Э. Гриневича из отчета, составленного им 7 мая, «при белых властях не было твердого порядка», но на голод не было и намека, люди не разбирали заборы и деревянные тротуары на дрова, а музей осуществлял достаточно активную деятельность. К сожалению, плачевное положение керченских археологов не улучшилось и в следующем 1922 г. [Виноградов, 2012, с. 340-341].
Весьма любопытно свидетельство, что здание Музея, расположенное на горе Митридат, пострадало «от взрыва порохового погреба в крепости во время пребывания здесь немцев». Последние, как известно, ушли из Крыма в ноябре 1918 г. Если сообщение о взрыве соответствует действительности, то надо считать, что Керчь тогда тряхнуло очень сильно. Правда, просадка юго-восточного угла здания была связана не только с этим, ноис тем, что фундамент музея был возведен не на скале, а на древнем культурном слое.
Имеют интерес и другие документы, относящиеся к этому времени. Так, 13 июня 1921 г. К.Э. Гриневич послал в ГАИМК телеграмму следующего содержания [там же, л. 40-41]:
«Необходимо принять срочные меры к сохранению таманского мраморного саркофага. Всего лучше <его> перевести <в> Керчь. Он шесть лет стоит на воздухе, мрамор покрылся паутиной, разрушается непогодой. <В> научно-административном отношении необходимо объединение всей территории Боспорского царства, как раньше, вруках Керченского музея. Подробности таманской поездки сообщу специальным докладом. Организую научную экспедицию для исследования побережья пролива и древнего вала. По окончании ее было бы желательно выехать в Петроград».
В ответ на это Б.В. Фармаковский телеграфировал: «Академия Истории Материальной Культуры считает перевозку мраморного саркофага в Керчь желательной. Перевозите местными средствами» [там же, л. 42]. Местных средств для перевозки таманского саркофага, конечно, не оказалось. В следующий раз судьба этого замечательного памятника классической древности взволновала ученый мир уже во время Великой Отечественной войны, в июле 1941 г., когда его решили переправить в Государственный исторический музей (г. Москва), против чего резко выступил заведующий Таманским музеем А.Г. Остроумов [Виноградов, 2020, с. 385-388], и тогда перевозка не удалась. Стоит напомнить, что транспортировку саркофага сумели осуществить немцы, - 14 июля 1943 г. его доставили в Керчь и разместили в склепе Мелек-Чесменского кургана. Там он находился до освобождения города Красной армией и уже оттуда 20 августа 1944 г. был отправлен в Москву; в ГИМ его доставили 2 сентября этого года [Пятышева, 1949, с. 6-7].
В конце июля 1921 г. К.Э. Гриневич сумел исполнить свою мечту - покинуть Керчь и прибыть в Петроград. Понятно, что найти здесь подходящее место для работы было совсем не просто. Некоторые особенности того времени хорошо отражены в «Заявлении», которое К.Э Гриневич направил в ГАИМК 1 августа [РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921 г. Д. 13. Л. 49]:
«5о исполнения требования Российской Академии Истории Материальной Культуры № 649 я прибыл из Керчи в Петроград, имея остановку в Харькове, где я осмотрел ящики с древностями Херсонесского музея9, хранящиеся в библиотеке б. Харьковского университета и убедился в их сохранности и неприкосновенности. При сем прилагаю официальный акт осмотра10.
9 Решение об эвакуации части херсонесских древностей было принято Императорской археологической комиссией в связи с началом Первой мировой войны. Эту задачу исполнил Л.А. Моисеев. В Харьков было отправлено 25 ящиков с наиболее ценными находками [Гриненко, 2000, с. 191-192; Зубарь, 2009, с. 9].
10Акг осмотра, состоявшегося 18 июля 1921 г., в деле имеется [РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921г. Д. 13.Л. 48].
С собою, помимо отчета о состоянии Керченского музея и о новых его приобретениях, я привез доклады:
1. Отчет об исследовательской экспедиции на Таманский полуостров с 9 по 19 мая 1921 г.(с4 световыми картинами).
2. Отчет об исследовательской экскурсии на Еникалъский маяк (исследование северо-восточной части Керченского полуострова) (с 2 световыми картинами).
3. Отчет об исследовательской экскурсии на Юз-Обу.
4. Отчёт об исследовательской экскурсии в Кашай Ресы и Туркмен.
5. Отчет об исследовательской экскурсии вдоль древнего вала и рва от озера Чурубаш до Азовского моря.
6. Отчет об исследовательской экспедиции от Керчи вдоль пролива до горы Опук в Черном море.
7. «Гемма Олимпия». Доклад.
8. Раскопки Керченского музея в 1920 году.
9. Могила № 22 раскопок Керченского музея 1920 года (с демонстрацией памятника).
10. Две гидрии из VI Каменистого кургана на Юз-Обе11.
11. Учебно-воспитательное значение керченских древностей.
Все эти доклады мне было бы желательно представить на авторитетное суждение Академии.
Настоящим я прошу, как командированного, зачислить <меня> на паек.
В Керчи, согласно аттестата за № 9846, выданного Заведующим Керчгоротднаробраз, я был удовлетворен только по день моего отъезда в командировку, т.е.по 10 июля и то только жалованьем.
Настоящим я прошу Академию выдать мне причитающиеся командировочные деньги с 10 июля по 1 августа, исходя из ставки 7680 р. в месяц и 200% премиальных, как мне выдавал Керченский наробраз.
Кроме того, я просил бы возместить расход по поездке при остановке в Харькове и переезде в Москве с вокзала на вокзал, а именно:
Извозчики в Харькове 45 000 рублей.
2 служителям библиотеки б. Харьковского Ун-та за переноску и помощь в освидетельствовании целости ящиков с древностями -30 000 р.
Извозчики в Москве - 25 000 р.
Итого 100 000 рублей
В виду затруднительного материального положения очень просил бы Академию скорее удовлетворить мою просьбу».
Обращает на себя внимание низкая зарплата директора Керченского музея - всего 7680 руб. в месяц. Если здесь нет ошибки, то стоит обратить внимание, что в ниже
110 раскопках VI кургана Юз-Обы см.: Виноградов, Зинько, Смекалова, 2012, с. 62-66.
приведенной смете расходов музея отмечено, что рабочий день одного человека на ремонтных работах оценивается в 10 ООО руб. Зарплата директора кажется чудовищно жалкой в сравнении со стоимостью извозчиков в Москве и особенно в Харькове. Все перечисленные К.Э. Гриневичем в «Заявлении» материалы в РО НА ИИМК РАН отсутствуют, но имеется «Доклад о Керченском музее древностей», составленный им уже в Петрограде 15 августа 1921 г. [там же, л. 52-53]:
«За время двухлетнего заведывания Керченским археологическим музеем достаточно выяснились те нужды и то необходимое реформирование, которые ныне являются насущной необходимостью для более плодотворной деятельности на месте. Начну с правового положения Музея: со времени своего основания в 1823 году Музей древностей являлся своего рода археологической станцией для более удобного проведения археологических кампаний и для лучшего сохранения найденных памятников. С 1859 года, со времени учреждения Императорской Археологической Комиссии, Керченский музей вошел в число учреждений Академии и являлся до 1918 г. как бы ее органом. Музей не только хранил памятники, но и производил раскопки и следил за целым археологическим районом, оберегая его посредством штата надсмотрщиков от самочинного кладоискательства местных "счастливцев". Со времени событий 1917 и последующих лет Музей по инерции продолжал проявлять свою тройную деятельность, не чувствуя, однако, под собой законной почвы для продолжения деятельности. В настоящее время положение Музея таково: он является, прежде всего, Музеем, затем он надзирает за археологическим районом и в случае необходимости проводит раскопки. До последнего времени им ведал Отдел народного образования при Крымском Военно-Революционном Комитете в Симферополе. Но, ввиду расстройства транспорта, Крымнаробраз передал Музей в ведение местного Отдела (Керчгоротнаробраз), и таким образом чрезвычайно важное в научно-административном отношении учреждение, являвшееся до этого времени ученой станцией на месте, оказалось в заведовании некомпетентного учреждения. Из полученных мною от Российской Академии Истории Материальной Культуры телеграмм выяснилось, что Музей должен быть по-прежнему в ведении означенной Академии12, и я на месте сделал соответствующие шаги для передачи Музея в ведение Академии, изъяв из ведения местного Отдела народного образования. Выяснилось, что местный Отдел будет содержать личный состав Музея, а все основные расходы и движение служащих по службе должны быть в компетенции Академии. Настоящим я просил бы окончательно это закрепить и прилагаемые при сем штаты Музея, а равно и смету включить в штат и смету Академии.
Одновременно с этим прошу меня, как университетского работника, оказавшегося на юге вследствие командировки Петроградским университетом в 1918 г.,
12 Подобных телеграмм в «Деле» нет.
уволить от должности директора Керченского музея с сего числа, а на мое место просил бы назначить оставленного <...> заведующего - Юлия Юлъевича Марти, curriculum vitae которого при сем прилагается.
В связи с этим выяснилась насущная необходимость в коренном реформировании постановки археологического дела в Керчи. Чрезвычайно трудно и быть ответственным за Музей, и за неприкосновенность обширного археологического района, и вести раскопки. (Еще надо принять во внимание, что директор заведует отделени-ямиМузея вразных частях города!).
Во-первых, необходимо расширить предел археологической компетенции Музея, а именно включить и Таманский полуостров, т.е. чтобы Музей был археологическим центром всей территории б. Боспорской державы (от Темрюка и Анапы до Феодосии включительно).
Во-вторых, соответственно этому необходимо произвести реформирование дела административного управления археологической областью. Необходимо в Керчи создать научно-административную станцию с коллегиальным управлением (председатель, два члена, секретарь и штат канцелярии: делопроизводитель и писец-регистратор, курьер). Эта коллегия не обязана жить все время in corpore в Керчи, наоборот, желательно, чтобы ее члены бывали часто на местах древних поселений и, главное, один член должен находиться в Тамани, совершенно остающейся, как я лично убедился, вне археологического наблюдения. Кандидатом в Тамани может явиться доцент Киевского университета г.Остроумов13, кандидатами в Керчи могут явиться г. Ю. Марти и Л. Домгер. Наличие при Музее специальной библиотеки по древностям Босфора дает некоторую возможность научно работать в этой области. При этой Коллегии должен находиться Керченский музей, и хранитель его должен быть непосредственно подчинен председателю Коллегии.
Насущная необходимость подобной реформы чрезвычайно назрела, и я просил бы Академию в срочном порядке разработать этот вопрос.
Штат и смета Керченского музея на 2 половину 1921 года 1. Личный состав
1. ДиректорМузея К.Э. Гриневич, вр. и. д. ЮлийЮльевичМарти <...>.
2. Его помощник Людвиг ЛеопольдовичДомгер
3. ДелопроизводительМария Васильевна Прыгунова
4. Библиотекарь Анна Владимировна Филиппова
5. Курьер-сторож Центрального музея П.Г. Курочка
6. УборщицаМ.М.Муквоз
13 Это предложение К.Э. Гриневича было исполнено в полной мере, и А.Г. Остроумов, как было сказано выше, стал директором Таманского музея.
7. СторожМузея вМелек-Чесменском. курганеГ.Е. Ефименко
8. СторожМузеявЦарскомкургане А.А.Кацыка
9. СторожсклепаДеметра С.И.Кузнецов
10. СторожотделенияМузеянаМитридате Н.Н.Корор
11. Сторожраскопа наМитридате С.В.Маслинов
12. Надсмотрщик археологическогорайона И.М. Анищенко
13. ---------------------------------------Л.Ф.Демиденко
14. ---------------------------------------Ф.С.Зяблов
Содержание получают по ставке ВСЕРАБИС
2.Хозяйственныерасходы
a. Наем помещения для Центр, музея и канцелярии ----------60 000 р.
b. Отопление - 200 пудов дров и 75 пудовугля (на зиму) — 1 500 000 р.
c. Освещение - 3 лампы: в библиотеке, в канцел.,у сторожа — 500 000р. ё. Вода, привоз воды --------------------------------------------------------30 000р.
е. Вывоз нечистот--------------------------------------------------------------100 000 р.
/.Мелкийремонт--------------------------------------------------------------------------------------200 000 р.
Итого 2 390 000 р.
3. Техническиерасходы
a.Чертежныематериал ы------------------------------- 100 000 р.
b. Фотографические материалы---------------------- 150 ООО р.
c. Чистка, склейка древностей и пр.----------------- 200 000 р.
ё. Канцелярия: бумага, перъя, чернила, карандаши, лента - 150 000р.
Итого: 600 000р.
4. Библиотечныерасходы
Ремонт книг Переплет
Приобретение новых книг -------------300 000 р.
5. Передвижение по археологическому району (по территории б. Боспорского царства) 400 000 р.
6. Раскопки иразведки 300 000 р.
7. Очередные неотложные расходы по срочным работам, согласно прилагаемой записки 2 920 000 р.
8. Приобретение древностей 1 ООО ООО р.
Итого - 7 910 000 р.»
В этом документе смущает, что К.Э. Грнневнч признает ГАИМК руководящим органом Керченского музея, хотя на самом деле этого уже не было. В этом отношении стоит напомнить о телеграмме Б.В. Фармаковского от 27 апреля, в которой тот констатировал, что в административном отношении музей подчинен местному Наробразу, хотя и признавал возможность объединения двух учреждений на научной почве.
Очевидно, уже в Петербурге К.Э. Гриневичем был составлен еще один документ - «Смета срочных работ по Керч. Охр. Ис. Объяснительная записка» [там же, л. 54]. Он в немалой степени повторяет сведения, приведенные выше, но все-таки и его стоит опубликовать:
«I. Зимой 1920 г. жители предместья разобрали деревянный мост, соединяв-шийМелек-Чесменский курган с Садовойулицей (продолжением ее Кузнечный пер.). В дождливое время года нельзя подойти к кургану из-за болот, его окружающих. Разобранный мостик являлся частью дамбы. Необходимо устроить примитивный переход из штучных камней. Длина этого перехода - около 3 саженей, ширина -1саж. Необходимо скосить отвесы дамбы, замостить откосы и положить штучные камни на месте водостока.
II. Необходимо сузить каменную изгородь вокруг Мелек-Чесменского кургана; ввиду того, что внутри ее застаивается вода, изгородь пришла в ветхость и она захватывает огромное пространство земли, помимо площади кургана. Для починки мостика (см. выше) будет употреблен освободившийсяматериал.
III. Необходимо исправить сени сторожки при том же кургане, ввиду того, что сени ее от времени пришли в большую ветхость и пропускают холод. Материал даст излишек камня из изгороди кургана.
IV. Для хранения древних памятников надо перекрыть имеющиеся навесы во дворе того же кургана сплошной крышей, чтобы памятники не погибли от сырости и морозов. Потребуется железо, балки и доски. Приблизительная площадь требуемого перекрытия 5*10 арш.
V. В Царском кургане требуется увеличить площадь навеса для сохранения всех памятников, ныне гибнущих под открытым небом. (Уже многие надписи нельзя читать). Необходимы: 6 бревен-устоев и материал для покрытия площади 6 х 27 арш. (доски и железо).
VI. Там же необходимо произвести срочный ремонт оконных рам в сторожке: пять оконных рам, сделанных в 30 годах прошлого века (!) пришли в совершенную негодность (сгнили).
VII. Склеп Деметры (Зайцевская катакомба 1895 года) также нуждается в ремонте: сгнила наружная деревянная рама, двери при входе в дромос склепа, и ее необходимо переменить.
VIII. Срочной работой необходимо счесть устройство изгороди вокруг раскопок древнего города на Митридате. Уже есть случаи повреждения древних памятников свободно заходящими сверху и безнаказанно убегающими хулига-
нами; глыбой камня, вкаченной сверху озорниками, раздроблена стена храма Геркулеса14, а в другом месте повреждена древняя кладка восточной стены того же помещения. Коровы также причиняют немало неприятностей. Необходимо окопать городище глубокой канавой (необходимое протяжение ее - около 200 саж.).
IX. Необходимо было бы открыть еще два древних склепа, находящиеся под домами, принадлежащимиМузею. Оба склепарасписные и чрезвычайно важные в исто-рико-художественном отношении. (Оба изданы в трудеМ. Ростовцева "Античная декоративная живопись на юге России"). Необходимоустроить каменные крытые спуски, на что потребуется некоторое количество камней, дерева и железа.
X. Необходимо очистить колодезь (18 саж. глубины), который от времени засорился, на Царском кургане, в его ограде.
Смета в приблизительных цифрах, считаярабочий день одного человека
вЮОООруб.
& Статьирасхода Сумма Примечания
I Сооружение мостика у Мелек-Чесменского кургана 300 000 р. Считая 8 рабочих на 3 дня и 60 ООО заготовка материала
II Переделка каменной ограды того же кургана 100 000 р. 5 рабочих по 2 дня (только работа)
III Исправление сторожки 300 000 р.
IV Сооружение дополнительного навеса при М<елек-Чесменском> кургане 300 000 р.
V То же при Царском кургане 500 000 р.
VI Ремонт оконныхрам 100 000 р.
VII Ремонт дверной рамы склепа Деметры 150 000 р.
VIII Рытьё канавы вокруграскопа 300 000 р.
IX Устройство входа в склепы 800 000 р.
X Очистка колодца на Царском кургане 70 000 р.
Итого 2 920 000р.
14Храмом Геркулеса К.Е. Думберг назвал монументальную постройку, раскопанную им в Пантикапее [Виноградов, 2012, с. 243-244, 246, рис. 81].
Любопытно, что, находясь в Петрограде и явно не желая возвращаться в Керчь, К.Э. Гриневич продолжал заботиться о Керченском музее, пытался найти поддержку в разрешении его насущнейших потребностей. Жизнь, однако, поворачивалась таким образом, что и у Константина Эдуардовича искали поддержки. Так Ю.Ю. Марти, оставленный в должности временно исполняющего обязанности директора музея, писал ему 10 августа 1921 г. [там же, л. 50]:
«Глубокоуважаемый, дорогой Константин Эдуардович!
Пользуясь Вашим пребыванием в Петербурге, обращаюсь к Вам с следующей покорнейшей просьбой. Если Вамудастся устроиться при Университете, и Вы останетесь на зиму в Петрограде, то прошу Вас ходатайствовать перед Академией Материальной Культуры в назначении меня заведующим (постоянным) Музея в Керчи. Мое краткое сипси1ит уНае, если таковое потребуется. Родился я в 1877 г. Среднее классическое образование получил в Гродненской гимназии. В 1897 окончил Петроградский Историко-филологический институт по классическому отделению. Все время состоял преподавателем древних языков в Керченской гимназии. С1903 г. заведуюМелек-Чесменским курганом. <...>
Имею звание действительного члена Одесского общества истории и древностей, а также члена Таврическойученой архивной комиссии.
Принимал живое участие в раскопках В.В. Шкорпила и на археологических кур-сахК.Э. Гриневича.
Если будут какие-нибудь новинки (в печати) в области нашей и иностранной археологии, сообщайте и присылайте в нашу библиотеку. Буду весьма обязан.
Преданный Вам Ю.Марти».
Не известно, в какой мере Константин Эдуардович сумел поддержать Юлия Юльевича, но его послание все-таки оказалось в Архиве ГАИМК. 15 октября 1921г. в Академию поступило «Заявление» Ю.Ю. Марти, которое иначе, чем криком о спасении, назвать невозможно [там же, л. 55-56]:
«Довожу до сведения Академии Материальной Культуры, что положение служащих при Керченском Музее Древностей бедственное. Служащие удовлетворены жалованием только по 1-ое мая. Что касается пайка, то он в размере 3/8 фунта хлеба выдается только на работника, но не на членов семьи. При таких условиях рабочие не могут исполнять своих прямых обязанностей и, спасая себя и семью свою от голодной смерти, ищут посторонних заработков. Авансовые суммы, по смете предназначенные на ремонтные работы, которые по большей части могут быть выполнены рабочими Музея, задерживаются в Симферополе, а, если попадают в распоряжение Керченского Наробраза, то их оттуда крайне трудно извлечь. Ввиду этого прошу срочного распоряжения выдать жалованье служащим за все время службы и сделать местный Охрис самостоятельным, открыв кредит в финотделе непосредственно заведывающему местным Охрисом.
По личному делу обращаюсь в Академию Материальной Культуры со следующей просьбой. Ввиду того, что трехмесячный срок отпуска зав. Керченским
Музеем К.Э. Гриневича и моего заместительства 10 октября уже истек, и К.Э., по-видимому, решил остаться на жительство в Петрограде, как он и предполагал уезжая, то я просил бы утвердить меня в должности зав. Керченским Советским Музеем Древностей. <...> Назначение на эту должность, при лучшем материальном обеспечении, дало бы мне возможность отдаться любимому делу».
Ответом на эту просьбу стала телеграмма, направленная Б.В. Фармаковским в Главмузей 9 ноября 1921 г. [там же, л. 57]: «Российская Академия Истории Материальной Культуры, препровождая при сем копию заявления заведующего Керченским Музеем, просит оказать Музею возможное содействие». Ю.Ю. Марти, как известно, был утвержден в должности директора Керченского музея и исполнял эти обязанности до 1939 г.
Повторюсь, что материальное положение сотрудников Керченского музея оставалось ужасным и в 1922 г. [см.: Виноградов, 2012, с. 340-341]. Но здесь следует обратить внимание на другое - надежды на улучшение положения у керченских археологов были связаны с ГАИМК, как наследницей Императорской археологической комиссии. Даже подчинение музея Отделу наробраза мало что изменило в этой иррациональной вере.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Быковская Н.В., Санжаровец В.Ф. Табачные короли империи // Керченская старина. Научно-популярные статьи по истории города и его окрестностей. Симферополь, 2017. С.322-330.
Виноградов Ю.А. Страницы истории боспорской археологии. Эпоха Императорской археологической комиссии. БИ. Вып. XXVII. Симферополь-Керчь, 2012. 360 с. Виноградов Ю.А. Склеп Сорака // Античная декоративная живопись Боспора Киммерийского: от графической фиксации к фотографии. СПб, 2017. С. 40-52. Виноградов Ю.А. Императорская археологическая комиссия и изучение древностей Боспора Киммерийского // Императорская археологическая комиссия (1859-1917): история первого государственного учреждения российской археологии от основания до реформы. 2-е изд. СПб, 2019. С. 354-536. Виноградов Ю.А. Несколько писем из стола В.Ф. Гайдукевича (Всю ли правду нам надо
знать?) // Археологические вести. 2020. Т. 27. С. 384-391. Виноградов Ю.А., Зинъко В.Н., Смекалова Т.Н. Курганный некрополь аристократии Боспора. Т. I. История изучения и топография. Симферополь-Керчь, 2012. 288 с. (БИ. Supplementum 9).
Гриневич К.Э. Краткий археологический спутник по Керченскому Музею древностей (вместо
каталога). Издание Керченского Музея древностей, (1920). 16 с. Гриненко Л.О. Из истории Херсонесского музея (1914-1924 гг.) // Древности, 1997/1998.
Харьков, 2000. С. 187-197. Ернштедт Е.В. Монументальная живопись Северного Причерноморья (общий обзор памятников живописи) // АГСП. I. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 248-296. Зедгенидзе A.A. «Древний Херсонес» Страбона в свете археологических исследований 1985—
1990 гг. // Pontica et Caucasica. Крым и Северное Причерноморье в археологических исследованиях 1956-2013 гг. Warsaw, 2017. С. 319-332. Зинько Е., Маткоеская Т. (ред.) Античная скульптура. Из собрания Керченского государственного историко-культурного заповедника. Лапидарная коллекция. Т. I. Киев, 2004. 256 с.
Зубаръ В.М. Летопись археологических исследований Херсонеса-Херсона и его округи. Т. I (1914 г. - начало 60-х гг. XX в.). Т. II (60-е гг. XX в. - 2005). МАИЭТ. Supplementum 6. Симферополь, 2009. 496 с. Марти Ю. Сто лет Керченского музея (исторический очерк). Керчь, 1926. 96 с. Маткоеская Т., Твардецки А., Тохтасьев С., БехтерА. Боспорские надгробия II в. до н.э. - III в. н.э. Из собрания Керченского историко-культурного заповедника. Лапидарная коллекция. Т. III. Киев, 2009. 495 с. Панкратова Е.Г. История археологического изучения античных памятников Восточного Крыма: от Октябрьской революции до Великой Отечественной войны (1917-1941 гг.). БИ. Supplementum 18. СПб, 2018. 196 с. ПятышеваН.В. Таманскийсаркофаг. М., 1949. 36 с.
Ростовцев М. И. Античная декоративная живопись на юге России. СПб, 1913 (Атлас).
112 ил.; 1914 (Текст). 537 с. Смекалова Т.Н., Виноградов Ю.А. История археологического изучения и современные исследования Маячного полуострова // Археологические труды Н.М. Печёнкина. Гераклей-ский сборник. IV. СПб, 2020. С. 39-44. Соколов В. Карта древних поселений и могильников в районе станицы Таманской // ИТ^АК. 1919. 56. С. 39-53.
Соколов В. Курганы Лысой горы близ Тамани и находки в них // ИТЖК. 1919. № 56. С. 60-63. Федосеев Н.Ф. Греки на Боспоре Киммерийском: 200 лет исследований. Симферополь, 2017. 315 с.
Щеглов А.Н. «Старый» Херсонес Страбона. Укрепление на перешейке Маячного полуострова: топография и фортификация // Проблемы истории и археологии Крыма. Симферополь, 1994. С. 8-42.
Щеглов А.Н. «Старый» Херсонес Страбона. Укрепление на перешейке Маячного полуострова. III. Следы архаического поселения в вершине Казачьей бухты // Бахчисарайский историко-археологическийсборник. Вып. 1. 1997. С. 42-54. Ягги О., Лазенкова Л!Аттические краснофигурные вазы IV в. до н.э. Из собрания Керченского историко-культурного заповедника. Коллекция расписной керасмики. Киев, 2012. 343 с.
REFERENCES
Bykovskaya N.V., Sanzharovets V.F. Tabachnyye koroli imperii. Kerchenskaya starina. Nauchno-
populyarnyye stat'ipo istoriigoroda iyego okrestnostey. Simferopol', 2017, pp. 322-330. Ernshtedt E.V. Monumental'naya zhivopis' Severnogo Prichernomor'ya (obshchiy obzor pamyatnikov zhivopisi). Antichnye goroda Severnogo Prichernomor 'ya. I. Moscow; Leningrad, 1955, pp. 248-296. Fedoseyev N.F. Greki na Bospore Kimmeriyskom: 200 let issledovaniy. Simferopol', 2017, 315 p. Grinevich K.E. Kratkiy arkheologicheskiy sputnik po Kerchenskomu Muzeyu drevnostey (vmesto kataloga). Izdaniye Kerchenskogo Muzeya drevnostey, (1920). 16 p.
Grinenko L.O. Iz istorii Khersrnesskogo muzeya (1914-1924 gg.). Drevnosti, 1997/1998. Khar'kov, 2000, pp. 187-197.
Zedgenidze A.A. «Drevniy Khersones» Strabona v svete arkheologicheskikh issledovaniy 1985— 1990 gg. // Pontica et Caucasica. Krym i Severnoye Prichernomor'ye v arkheologicheskikh issledovaniyakh 1956-2013 gg. Warsaw, 2017. S. 319-332.
Marti Yu. Sto letKerchenskogo muzeya (istoricheskiy ocherk). Kerch', 1926, 96 p.
MatkovskayaT., Tvardetski A., Tokhtas'yev S., Bekhter A. Bosporskiye nadgrobiyallv. do n.e. - Ill v. n. e. Iz sobraniya Kerchenskogo istoriko-kul 'turnogo zapovednika. Lapidarnaya kollektsiya. T. III. Kiyev, 2009. 495 p.
PankratovaE.G. Istoriya arkheologicheskogo izucheniya antichnykhpamyatnikov Vostochnogo Kryma: ot Oktyabr 'skoy revolyutsii do Velikoy Otechestvennoy voyny (1917-1941 gg.). St. Petersburg, 2018, 196 p. (Bosporskie issledovaniya. Supplementum 18).
PyatyshevaN.V. Tamanskiysarkofag. Moscow, 1949, 36p.
Rostovtsev M.I. Antichnaya dekorativnaya zhivopis' na yuge Rossii. St. Petrsburg, 1913 (Atlas). 112 ill.; 1914 (Tekst). 537p.
Shcheglov A.N. «Staryy» Khersones Strabona. Ukrepleniye naperesheyke Mayachnogo poluostrova: topografiya i fortifikatsiya. Problemy istorii i arkheologii Kryma. Simferopol', 1994, pp. 8-42.
Shcheglov A.N. «Staryy» Khersones Strabona. Ukrepleniye naperesheyke Mayachnogo poluostrova. III. Sledy arkhaicheskogo poseleniya v vershine Kazach'yey bukhty. Bakhchisarayskiy istoriko-arkheologicheskiysbornik. Vol. 1. 1997,pp. 42-54.
Smekalova T.N., Vinogradov Yu.A. Istoriya arkheologicheskogo izucheniya i sovremennyye issledovaniya Mayachnogo poluostrova Arkheologicheskiye trudy N.M. Pechonkina. St. Petersbutg, 2020, pp. 39-44 (Gerakleyskiy sbornik, IV).
Sokolov V. Karta drevnikh poseleniy i mogil'nikov v rayone stanitsy Tamanskoy. Izvestiya Tavricheskoy uchenoy arkhivnoy komissii. 1919. 56, pp. 39-53.
Sokolov V. Kurgany Lysoy gory bliz Tamani i nakhodki v nikh. Izvestiya Tavricheskoy uchenoy arkhivnoykomissii. 1919.№56,pp.60-63. .
VmogradovYu.A.Stranitsyistoriibosporskoyarkheologii.Epokhalmperatorskoyarkheologicheskoy komissii. Bosporskie issledovaniya. T. XXVII. Simferopol' - Kerch', 2012. 360 p.
Vinogradov Yu.A. Sklep Soraka. Antichnaya dekorativnaya zhivopis'Bospora Kimmeriyskogo: ot graficheskoyfiksatsii kfotografii. St. Petersburg, 2017, pp. 40-52.
Vinogradov Yu.A. Imperatorskaya arkheologicheskaya komissiya i izucheniye drevnostey Bospora Kimmeriyskogo. Imperatorskaya arkheologicheskaya komissiya (1859-1917): istoriya pervogo gosudarstvennogo uchrezhdeniya rossiyskoy arkheologii ot osnovaniya do reformy. 2-ye izd. St. Petersburg, 2019, pp. 354-536.
Vinogradov Yu.A. Neskol'ko pisem iz stola VF. Gaydukevicha (Vsyu li pravdu nam nado znat'?). Arkheologicheskiye vesti. 2020. T. 27. pp 384-391.
Vinogradov Yu.A., Zin'ko VN., Smekalova T.N. Kurgannyy nekropol' aristokratii Bospora. T. 1. Istoriya izucheniya i topografiya. Simferopol'-Kerch', 2012,288 p. (Bosporskie issledovaniya, Supplementum 9).
Yaggi O., Lazenkova L. Atticheskiye krasnofigurnyye vazylVv. do n.e. Iz sobraniya Kerchenskogo Istoriko-kul'turnogozapovednika. Kollektsiyaraspisnoykerasmiki. Kiyev, 2012, 343 p.
Zedgenidze A.A. «Drevniy Khersones» Strabona v svete arkheologicheskikh issledovaniy 1985— 1990 gg. Pontica et Caucasica. Krym i Severnoye Prichernomor'ye v arkheologicheskikh issledovaniyakh 1956-2013gg. Warsaw, 2017, pp. 319-332.
Zin'ko Е., Matkovskaya T. (red.) Antichnaya skul'ptura. Iz sobraniya Kerchenskogo gosudarstvennogo istoriko-kul'turnogo zapovednika. Lapidarnaya kollektsiya. T. I. Kiyev, 2004, 256 p.
Zubar' V.M. Letopis' arkheologicheskikh issledovaniy Khersonesa-Khersona i yego okrugi. T. I (1914 g. - nachalo 60-kh gg. XX v.). T. II (60-ye gg. XX v. - 2005). Simferopol', 2009, 496 p. (Materialy i issledovaniya po archeologii, istorii i etnografii Tavridy, Supplementum 6).
Резюме
В статье приведены документы из Архива Института истории материальной культуры РАН, относящиеся к истории Керченского музея в 1919-1921 гг., т.е. в годы Гражданской войны в России. Это письма, телеграммы, отчёты и пр., отправленные директорами музея К.Э. Гриневичем и Ю.Ю. Марти в Государственную академию истории материальной культуры (Петроград). В 1920 г., несмотря на военное время, в Керчи работали Археологические курсы, проводились научные экскурсии, даже были предприняты раскопки. После окончания Гражданской войны руководству музея необходимо было выяснить систему взаимоотношений с советскими центральными организациями, в особенности с Государственной академией истории материальной культуры. Документы свидетельствуют о тяжелейшем положении сотрудников музея в это время.
Ключевые слова: история науки, Боспор Киммерийский, Керченский музей, Гражданская война.
Summary
The article presents documents from the Archive of the Institute for the History of Material Culture of the Russian Academy of Sciences related to the history of the Kerch Museum in 19191921, i.e. during the Civil war in Russia. These are letters, telegrams, reports, etc., sent by the directors of the museum K.E. Grinevich and Yu.Yu. Marti to the State Academy of the History of Material Culture (Petrograd). In 1920, despite the wartime, archaeological courses worked inKerch, scientific excursions were conducted, and even excavations were undertaken. After the end of the Civil war, the management of the museum had to find out the system of relations with the Soviet central organizations, in particular with the State Academy of the History of Material Culture. The documents testily to the dire situation of the museum staff at this time.
Key words: history of science, Cimmerian Bosporus, Kerch museum, Civil war.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Виноградов Юрий Алексеевич, д.и.н.,
ведущий научный сотрудник Института
истории материальной культуры РАН (С-Петербург).
(812) - 764 -85 -71
vincat2008@yandex.ru
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Vinogradov Iurii Alekseevich,
doctor ofthe historical sciences,
leading scientific researcher ofthe Institute
for the History ofMaterial Culture RAS (St. Petersburg).
(812) - 764 -85 -71
vincat2008@yandex.ru
Рис. 1. Воззвание «К кладоискателям» (РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921 г. Д. 13. Л. 37).
Jf-
Edition du Musée des antiquités de Kertcli № %. Prof. C. Grinévitch
Directeur du Musée de Kertch.
L'A rchéologie classique de Panticapée
(Introduction aux études archéologiques de Kertch)
Dromos du Kourgan «Royal».
Kertch 1920.
Керчь, тип. X. H Лаго—№ 1455—50Э
Рис. 2. Брошюра Ю.Ю. Марти «Краткий археологический спутник по Керченскому музею» (РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Он. 1. 1921 г. Д. 13. Л. 28).
ори ЬСерченсьсомчь Myecfe Древностей,
разрешенные Управлетемъ Народнаго Просв*щешн.
¿Л Ы"
2-odä |саь4остоятельыыш| ООЕНШИ
ЮТР'Ь.
Въ еерединЪ сентября 1920 г. открывается 2-ой еемеетръ Археологичеекихъ куреовъ, ц-Ьль которыхъ— •дать интереоующимея древностями нашего Юга возможность получить необходимый иеторико-археоло-гичестя знашя, По npHMtpy перваго еемеетра лекцш будутъ читаться доетупнымъ языкомъ и KpoMt лек-Ц1й будутъ веетиеь практичеешя заняия еъ привлечешемъ памятниковъ нашего Музея и будутъ организованы, по примеру прошлаго еемеетра, археологичееюя показательный экекуреш. hfl КУРСЗДЪ ПРЕПОДАЮТЪ:
j Орд. проф. Шевскаго Университета (ныне Боспорскаго) М. В. Довнарпь-Запольсшй.
Прив.-доц Петроградскаго Университета (ныне доц. Боспорск.) К. Э. Гриневич-ъ.
Преподаватель Алекс. Гимназш Ю- Ю. Марти. Преподаватель В. М. Гуссовпь Архив НИМИ
-0.-*. Новикова и др,, , , N. •/, /ffl
ПРЕДПОЛОЖИМИЛЯ ПРОГРАММ ОСЕПМЯГО СЕМЕСТРА 1920 ГОДА: •
. Орд. проф. Харьковсваго (ныне Таврическаго) Университета Н. И. Палйенко.
(ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ СЕМЕСТРА Ю НЕДИЛЬ)
Аэх. !
ФАМИЛ1Я ЛЕКТОРА: Н А 3 В А HIE КУРСОВ Ъ:
Проф. М. В. Довнаръ-ЗапольскШ Скиесыя древности
Преп. Ю. Ю. Марти HcTopifl Боспорскаго Царства
Прив.-доц. К. Э. Гриневичъ Вопросы тонографш Боспорскаго Царства
Преп. В. М. Гуссовъ Практичеешя заняла по ист. Боспорскаго Царства
Прив.-доц. К. Э. Гриневичъ Очерки по исторш античнаго искусства въ связи съ южнорусскими памятниками
Проф. Н. И. ПалЬнко Основы греческаго государственнаго права
С. А. Новиков» Очерки,ло лстор1в-др.—рречеекой литературы
Плата за прослушаше 2-го семестра 5000 рублей. Прошешя съ обязательнымъ приложеше.мъ всей означенной суммы подавать въ Канцелярш Музея Древностей ежедневно отъ II—-2 час. дня по нов. времени. Тамъ же веб справки. Пр1еиъ прошешй до 10 сентября. По пр^ру прошлаго семестра будутъ организованы, за особую плату, группы для изучежя древне-греческаго языка. Лица, выдержавппя при Курсахъ испыташя, получайтъ соотв'ЬтствуюшДя свидетельства.
Зав-ЬдывающШ фхеологическими Курсами, и. д. Директора Керч. Музея К. ГРИНЕВИЧЪ.
Тип. А. Г. Коиисара. Дозв. ■
г. и гр«*д. цензурой
Рис. 3. Афиша с программой археологических курсов (РО НА ИИМК РАН. Ф. 2. Оп. 1. 1921г. Д. 13. Л. 19).
