CC BY
47УДК [001:930] (477.75)-057.4
Николай Марр и крымоведение 1920-х гг.
Андрей Непомнящий
(Таврический национальный университет
им. В.И. Вернадского)
Аннотация: На основе эпистолярных источников из Санкт-Петербургского филиала Российской академии наук, которые впервые вводятся в научный оборот, восстановлены научные и личные коммуникации с председателем Государственной академии истории материальной культуры Николаем Марром ведущих крымоведов эпохи - Константина Гриневича и Арсения Маркевича. На материалах новых документов восстановлено влияние ведущих деятелей советской науки на проведение крупных крымоведческих мероприятий, которые проходили в то время в Крыму, в т.ч. - двух Конференций археологов СССР в Керчи и Херсонесе. Восстановлены неизвестные страницы биографии К.Э. Гриневича, крымоведческий аспект научной деятельности Н.Я. Марра. Приведены интересные отзывы современников о состоянии крымоведения той эпохи. Приведены выдержки из научной переписки крымских краеведов с деятелями науки из Ленинграда.
Ключевые слова: Н.Я. Марр, К.Э. Гриневич, А.И. Маркевич, крымоведение, Конференции археологов СССР в Керчи и Херсонесе, эпистолярное наследие.
Состояние и динамика крымоведения - интеллектуального сообщества с определенными общими целями и объектом исследования - на различных этапах развития науки во многом может быть реконструирована благодаря привлечению неизвестных ранее источников личного происхождения. В частности, корпус эпистолярия предоставляет возможность посмотреть на определенное научное сообщество в интерьере «историографического быта» эпохи, выявить многие скрытые процессы внутренней со-
циализации науки, реконструировать внутринаучную коммуникацию. В этой связи особенный интерес представляет переписка местных деятелей науки с крупными учеными из академических центров, которая в последнее время активно вводится в научный оборот и способствует воссозданию многих неизвестных страниц крымоведения [11; 13; 15].
Говоря про переписку, мы, в большей мере, имеем лишь письма местных деятелей к столичным коллегам, личные архивы которых и служебная переписка организаций неплохо сохранились в центральных архивохранилищах. То есть работаем с односторонней перепиской. В личном архивном фонде А.И. Маркеви-ча, который образовался в рукописном отделе Научного архива Института истории материальной культуры РАН, отложились письма к А.И. Маркевичу немногих его корреспондентов (в основном - досоветской эпохи) - профессора Университета Св. Владимира, историка и археолога Юлиана Андреевича Кула-ковского, архитектора Сергея Семеновича Некрасова, первого председателя Таврической ученой архивной комиссии Александра Христиановича Стевена, археолога Александра Андреевича Спицына. Это крохи, которые остались от огромного корпуса посланий сотен людей крымоведу номер Один.
Судьба личного архива Арсения Ивановича восстановлена нами в результате многолетних архивных разысканий. В разное время, по частям, А.И. Маркевич передавал свой эпистолярный архив в музей Таврической ученой архивной комиссии. Так, протокол заседания Комиссии от 19 мая 1920 г. фиксирует, что «А.И. Маркевич пожертвовал для музея Комиссии 106 писем к нему разных лиц и 40 приглашений и почетных билетов на разного рода торжества». 1 февраля 1925 г. А.И. Маркевич передал в дар Обществу письма председателя Московского археологического общества П.С. Уваровой (18 писем), археолога-любителя, секретаря Военно-исторического общества по разряду военной археологии и археографии Н.М. Печенкина (18 писем) и нумизмата О.Ф. Ретовского (9 писем) [14, с. 6-8]. Архив Таврической ученой архивной комиссии после установления советской власти был распылен. В фонде ТУАК, отложившемся в ГААРК (ф. 161), переписки ученых с А.И. Маркевичем нет. Гораздо более репрезентативны документы ТУАК, хранящиеся в фондах Крымского
республиканского учреждения «Центральный музей Тавриды». Среди анкет по обследованию археологических памятников, списков членов Комиссии, протоколов заседаний сохранилась и обширная переписка. В частности, выделяется корпус писем Арсения Ивановича к А.Л. Бертье-Делагарду, датированный 19031917 годами. Основная интереснейшая часть эпистолярия, которая скрупулезно собиралась руководителем крымских краеведов в отдельных папках, подписанных именем корреспондента, была уничтожена Арсением Ивановичем (сожжена) в связи с объективной боязнью, что письма эти могут быть легко использованы против него и членов его семьи. В этой связи мы работаем с сохранившейся односторонней перепиской крымских ученых, определяя в текстах возможное содержание обратных посланий.
Выявленный недавно очередной неизвестный блок писем лидера крымоведов к руководителю центрального союзного учреждения, занимавшегося изучением и охраной культурного наследия чрезвычайно информативен для истории изучения Крыма. Николай Яковлевич Марр (1864-1934) - российский, советский востоковед-языковед, археолог-кавказовед - крупнейшая и до сих пор малоисследованная фигура советской исторической науки. Несмотря на появившиеся в последние годы исследования [2; 16; 17], значительная часть научной биографии ученого остается в тени. Не исключение и связи руководителя крупнейшего археологического учреждения СССР - Государственной академии истории материальной культуры с крымоведами в 20-е годы ХХ века. Содержательную информацию по проблеме удалось выявить в личном архивном фонде ученого в Санкт-Петербургском филиале Архива Российской академии наук (ПФАРАН) (ф. 800, оп. 1-9), где обнаружены письма к Н.Я. Марру крупнейших кры-моведов эпохи - К.Э. Гриневича и А.И. Маркевича.
Основные вехи биографии Н.Я. Марра известны. Он родился в Кутаиси в семье ботаника, подданного Великобритании (мать -грузинка). Выпускник Кутаисской гимназии (1884 г.). По окончании в 1888 году факультета восточных языков Санкт-Петер-бургского университета талантливый студент был оставлен на кафедре армянской и грузинской словесности для подготовки к профессорскому званию (1888-1891). После совершенствования знаний в Германии и Италии (1894-1896) он защитил магистер-
скую (1899 г.) и докторскую (1902 г.) диссертации по разряду словесности (армянской). Далее - служба привет-доцентом (1891-1900), экстраординарным (1900-1902), ординарным (19021916), заслуженным ординарным профессором (1916-1925) кафедры армянской и грузинской словесности. С 1907 года Н.Я. Марр - член-корреспондент императорской Археологической комиссии, с 1909 г. - адъюнкт, а с 1912 года — действительный член Академии наук по истории и литературе азиатских народов. В 1911-1919 годах — декан факультета восточных языков столичного университета. Ученый стал одним из создателей и первым председателем Академии истории материальной культуры (с 1919 г.). В 1918 году, после отъезда А.А. Бобринского в эмиграцию, Н.Я. Марр становится председателем Российской государственной археологической комиссии. С этого времени он с перерывами возглавлял Российскую академию истории материальной культуры - Государственную академию истории материальной культуры до 1934 года. Ученый создал и возглавил Яфетический институт (1921 г.). В 1924-1931 годах он также занимал пост директора крупнейшего на то время книжного собрания СССР - Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. С 1930 года он вице-президент Академии наук СССР. И лишь с 1930-го - член ВКП(б).
В среде специалистов по крымской археологии Николай Яковлевич уже был известен не только благодаря публикациям [5; 8], но и многочисленным выступлениям и комментариям на заседаниях императорской Археологической комиссии, Русского и Московского археологических обществ, которые публиковались в протоколах трудов этих организаций. Избрание Николая Яковлевича в действительные члены крупнейшего и авторитетнейшего крымского ученого научного содружества - Таврической ученой архивной комиссии - пришлось на бурный 1917 год. 27 июля 1917 года Арсений Иванович как глава Таврической ученой архивной комиссии уведомлял письмом своего петроградского коллегу, что Н.Я. Марр «в заседании от 12 июля 1917 г. единодушно избранный в ее члены в уважение к Вашим неутомимым и плодотворным трудам на почве науки. Комиссия льстит себя надеждой, что Вы не откажитесь принять участие в ее скромной деятельности по сохра-
нению и изучению памятников истории и древности Тавриды» [ПФАРАН, ф 800, оп. 3, д. 605, л. 1].
Наступивший перерыв в эпистолярном общении А.И. Мар-кевича и Н.Я. Марра был связан с перипетиями революционного лихолетья, когда постоянное почтовое сообщение между Симферополем и Петроградом было весьма проблематичным. Переписка восстанавливается в начале 20-х годов. Однако полный объем писем А.И. Маркевича Н.Я. Марру не сохранился. Скорее всего, Николай Яковлевич, уничтожал часть посланий к нему, чтобы не стать впоследствии заложником содержащейся там критики советской власти. Не исключено, что в своих первых письмах к Н.Я. Марру после окончательного установления советской власти на полуострове Арсений Иванович делился эмоциями по поводу новшеств политической жизни, уничтожения памятников истории культуры. Осколки переписки А.И. Маркевича с его петроградскими друзьями (Д.В. Айналовым, А.А. Васильевым, С.Ф. Платоновым, А.А. Спицыным) свидетельствуют, что в свойственной ему эмоциональной форме, лидер крымских краеведов критиковал новые порядки [14]. Из посланий к Н.Я. Марру периода советской власти сохранилось письмо А.И. Маркевича в Ленинград от 22 мая 1925 года. Из его текста, круга обсуждаемых вопросов, становится ясным, что это продолжения отправленных ранее писем. Так, А.И. Маркевич благодарит Николая Яковлевича за полученное приветствие по случаю юбилея. Традиционно он сообщал о ходе своих научных разысканий: «А сейчас я ломаю голову над встречающимися в Крыму названиями урочищ, оканчивающимися на нда, как, напр., Орианда, Аунда, Масандра, Панда, Караиунда, Ургенда <...>, которые я, конечно, отличаю от татарских, напр. Суянда» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 2]. А.И. Маркевич советовался с Н.Я. Марром по поводу определения языка, носители которого стали прародителями данных названий. Он склонялся к тому, что это остатки языка тавров. «Думаю, что и некоторые из названий на тка, как Мшатка, Мухалат-ка, Сватка, очень древнего происхождения, не татар и не греческие» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 2]. Арсений Иванович в это время действительно много работал над обобщающим трудом по крымской топонимике.
1926 год ознаменовался приездом Николая Яковлевича Мар-ра в Крым. В этом году исполнялось 100-летие со дня официального основания Керченского музея древностей. И столичные археологи, и местные ученые силы объективно считали необходимым отметить столь знаковую дату проведением в Керчи крупной научной конференции. Конечно, подразумевался созванный по дореволюционным классическим канонам Археологический съезд. Тем самым, наконец, реализовывалась мечта элиты советской археологии собраться для решения наболевших теоретических и практических вопросов. Однако всем было ясно, что о таком названии собрания советских (!) археологов не может идти речи. За организацию конференции взялся КрымОХРИС совместно с Керченским археологическим музеем.
В досоветское время состоялась пятнадцать археологических съездов, участниками которых стали наиболее деятельные силы историков, археологов и этнографов Российской империи. Уже запланированный на июль 1914 года в Пскове XVI Археологический съезд был отменен в связи с началом Мировой войны [12; 15]. Все верили, что с окончанием военного противостояния и революционных перипетий очередной съезд все же состоится. Эти надежды лелеяли и ведущие археологи, сотрудничавшие в Российской академии истории материальной культуры - Государственной академии истории материальной культуры. Для проведения организационной работы были образованы три комитета - один местный крымский (КрымОХРИС и Керченский музей), второй - в Москве в Главнауке и третий - в Ленинграде (в Государственной академии истории материальной культуры). В.П. Бу-зескул и Н.Я. Марр являлись официальными докладчиками на Конференции от Академии наук СССР [3, с. 556].
Во Всесоюзной конференции археологов СССР в Керчи участвовало 135 представителей научных организаций, что не многим уступало числу членов проводившихся в досоветской России областных археологических съездов. 5 сентября, перед открытием конференции, состоялось заседание организационного комитета, где был определен состав президиума конференции и утвержден распорядок ее работы. Председателем пленарных заседаний был избран профессор В.А. Городцов, а его заместителем -авторитетнейший крымский краевед Арсений Иванович Марке-
вич, секретарем - К.Э. Гриневич. В президиум вошли представители государственных и областных учреждений из Москвы и крымских городов, в том числе - академики В.П. Бузескул, Н.Я. Марр [9, с. 1], С.Ф. Платонов. Кроме пленарных заседаний проходила работа секций «Первобытной археологии», «Ирано-эллинской археологии», «Средневековой археологии» и «Тюрко-татарской археологии». Конференция открылась выступлением начальника Главнауки Федора Николаевича Петрова и докладом директора Керченского музея Юлия Юльевича Марти «Сто лет работы Керченского музея». На четырех пленарных заседаниях были заслушаны доклады академиков В.П. Бузескула и Н.Я. Мар-ра, профессоров Т.А. Арне, В.А. Городцова, К.Э. Гриневича, А.И. Маркевича, А.А. Спицына. Были приняты резолюции, связанным с дальнейшим развитием археологических разысканий в СССР и необходимостью восстановления периодических археологических съездов.
Своими эмоциями о конференции в письме от 27 сентября 1926 года к другу по студенческим годам академику Игнатию Юлиановичу Крачковскому делился Виктор Иосифович Фило-ненко - интереснейшая личность фигура крымской довоенной ориенталистики: «Я был на Керченской конференции. Не знаю, как проходили раньше археологические съезды, но Керченская конференция носила какой-то карьерный характер. Для того, чтобы угодить кому-то, подчас искажалась сама истина. Особенно профессор Бороздин в этом отношении оказался виртуозом.
Несколько разочаровал меня и Н.Я. Марр. Как-то странно было слышать из его уст об «империализме в наших научных учреждениях» и том, что «всех старых ученых нужно разогнать», и чем скорее, тем лучше, и, наконец, шедевр всего - это тост на банкете «За здоровье первого турколога В.В. Бартольда и Коммунистическую партию»!
Главный доклад Николая Яковлевича [Марра - А.Н.] был — это «Скифский язык». Слушать и понимать Николая Яковлевича без привычки очень трудно. На своем «яфетическом коне» он, как вихрь, носится с Востока на Запад, с Запада на Восток, разбрасывая вокруг себя «третий элемент», «материальную культуру», «проблемы». Все как-то сторонятся, жмутся, боясь быть раздавленными. А, в общем, все выступления Николая Яковлевича
всегда сопровождались шумным успехом» [ПФАРАН, ф. 1026, оп. 3, д. 922, л. 177-178].
В дни проведения Конференции археологов СССР в Керчи руководитель Государственной академии истории материальной культуры прочитал «для местного пролетариата» лекцию о значении изучения в русле развития краеведения малых народов, в частности - крымских татар, караимов, крымчаков. Переработанный материал этой лекции был прочитан Н.Я. Марром на краткосрочных курсах по музееведению в Москве и затем опубликован в журнале «Краеведение» [6].
По возвращении в Ленинград В.П. Бузескул и Н.Я. Марр выступили в Собрании Академии наук с подробным отчетом о пребывании на Конференции археологов СССР в Керчи, где в тезисах повторили основные положения свои научных докладов [ПФАРАН, ф. 2, оп. 1 (1926 г.), д. 15, л. 497-517].
В это время А.И. Маркевич активно занимался вопросом баллотировки в члены-корреспонденты Академии наук СССР. Ему помогали в этом его столичные друзья - академики И.Ю. Крачковский, С.Ф. Платонов, А.Н. Самойлович. К Н.Я. Марру Арсений Иванович также обратился за обязательным для подачи документов для баллотировки отзывом о его работе на ниве изучения охраны культурного наследия. Такой разговор состоялся в Керчи во время одной из экскурсий, организованных для гостей Конференции. Одновременно председатель Таврического общества истории, археологии и этнографии просил ленинградского ученого прислать статью в готовившийся сборник трудов Общества. Из-за противодействия властей и краеведов «нового поколения» получить разрешение на издание сборника не удавалось. Его выход откладывался год за годом, что, безусловно, болезненно воспринималось А.И. Маркевичем. Вот почему он решил, как можно более наполнить его столичными знаменитостями. Николай Яковлевич оперативно прислал в Симферополь письмо поддержки для баллотировки А.И. Маркевича в члены-корреспонденты АН СССР, подготовленный под грифом Академии истории материальной культуры. В письме от 23 декабря 1926 года А.И. Маркевич благодарил его за это [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 3].
В следующем письме, датированном 19 февраля 1927 года, А.И. Маркевич благодарил Н.Я. Марра и «за присылку статьи для сборника» Таврического общества истории, археологии и этнографии [7]. Интересно, что в связи с «отсутствием субсидий» предполагалось печатать «Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии» исключительно за счет «самообложения» - путем сбора с авторов средств за публикации их статей. А.И. Маркевич высылал в Ленинград корректуру статьи [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 4]. Статья Н.Я. Марра была посвящена методологии разработки крымской топонимики. Этой же проблеме посвящены целые страницы его переписки с Арсением Ивановичем в это время. Н.Я. Марр настаивал на лингвистической подоплеке объяснения крымских топонимов, а
A.И. Маркевич, не желавший вдаваться в тонкости филологических обзоров, старался уйти от лингвистики в своих исследованиях.
Первый выпуск «Известий» Общества было решено посвятить юбилею А.И. Маркевича, который отмечали в 1925 году. К этому времени и был подготовлен том, однако перипетии с его изданием позволили «подтянуть» многое весомые крымоведческие фигуры. Об этом говорилось на первой странице издания: «Выпуская после 7-летнего перерыва настоящий том своих «Известий» к 40-летию своего существования (1887-1927) Таврическое Общество Истории, Археологии и Этнографии, бывшая Таврическая Ученая Архивная Комиссия, посвящает его своему долголетнему Председателю и руководителю своих работ, высокозаслуженному исследователю прошлого Крыма Арсению Ивановичу Маркевичу, дабы тем ознаменовать исполнившееся в 1926 году 50-летие его научной деятельности и 70-летие со дня его рождения».
Среди авторов 37 статей юбилейного сборника - имена выдающихся ученых той эпохи - цвета советской исторической науки - друзей А.И. Маркевича: академиков Д.В. Айналова,
B.В. Бартольда, С.А. Жебелёва, И.Ю. Крачковского, Н.Я. Марра,
C.Ф. Платонова, А.И. Соболевского; член-корр. АН - А.Н. Са-мойловича, профессоров И.Н. Бороздина, Б.В. Варнеке, Г.В. Вернадского, Ю.В. Готье, С.С. Дложевского, Н.С. Державина, В.В. Лункевича, НИ. Новосадского, ЕВ. Петухова, ИИ. Толстого, В.И. Филоненко и др. В сборнике приняли участие и предста-
вители «новой волны» в крымском краеведении - О.Н. Акчок-раклы, У.А. Боданинский, П.И. Голландский, К.Э. Гриневич, Б.С. Ельяшевич, И.С. Кая, Ю.Ю. Марти, П.Я. Чепурина, Н.Л. Эрнст, Я.М. Якуб-Кемаль.
18 августа 1928 года А.И. Маркевич сообщал в Ленинград:
«Глубокоуважаемый Николай Яковлевич.
Только теперь, два года спустя после Керченского археол. съезда, напечатана моя статья о топонимике Крыма, представляющая мой доклад, сделанный на этом съезде [4, с. 1]. Ваше внимание к моему докладу побуждает меня просить Вас принять от меня на память оттиск этой статьи. Я не вдавался в ней в лингвистические проблемы, - моя задача в этой статье другая. Но глубоко буду благодарен, если Вы укажете мне промахи в моей статье, хотя бы существенные.
С глубоким почтением, А. Маркевич.
Симферополь, Архивная, 28» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 5].
Далее в сохранившейся переписке А.И. Маркевича и Н.Я. Марра вновь значительная лакуна. Следующее письмо, отложившееся в личном архивном фонде академика Н.Я. Марра, датировано 14 декабря 1932 года и оправлено с новой квартиры Арсения Ивановича (улица Ленина, 18). Крымский ученый благодарит Николая Яковлевича за внимание к его рукописи по топонимике Крыма. Из текста письма становиться ясным, что академик читал труд А.И. Маркевича и прислал в Симферополь объемный комментарий со своими замечаниями и исправлениями. А.И. Маркевич традиционно делился своими планами: «Теперь я заканчиваю другую работу, более существенную, на которую позволю себе также обратить Ваше внимание. Заглавие ее: «Судьба памятников древности Крыма и их изучение». (Работа довольно большая, приблизительно 180 страниц моего письма большого (листового) размера. Она состоит из 3-х глав: 1. Состояние памятников древности Крыма во время присоединения его к России. 2. Судьбы их в эпоху русской власти; а) Продолжение их уничтожения, порчи; б) заботы об их сохранении; 3. Изучение древностей Крыма (самая большая глава), доведенная до настоящего времени. На эту работу я употребил много времени и труда, и рад, что оканчиваю ее (собственно говоря, окончил) как раз к
50-летию моей жизни в Крыму, связанной прошлым его и его древностями » [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 6-6 об.]. Арсений Иванович интересовался, не поможет ли Н.Я. Марр с публикацией данной работы. Наверняка, крымский историк имел в виду возможность напечатать свой труд по истории охраны и изучения крымского культурного наследия в «Известиях Государственной академии истории материальной культуры». Очевидно, Н.Я. Марр запросил текст статьи в Ленинград. 27 июля 1933 года А.И. Маркевич сообщал, что передал свою статью о памятниках в ГАИМК через своего зятя, профессора Н.С. Кошлякова, проживавшего в Ленинграде, и просил Н.Я. Марра посмотреть ее [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 7].
Последнее из сохранившихся писем А.И. Маркевича к Н.Я. Марру датировано 27 сентября 1933 года, где также оговариваются вопросы истории памятникоохранительной работы в Крыму [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 605, л. 8].
Еще одна интересная линия коммуникации Н.Я. Марра с крымскими учеными - Константин Эдуардович Гриневич. Крупная, противоречивая фигура не только в крымоведении, организатор науки в масштабах всей Российской Федерации, этот человек сделал очень много для крымской археологии, музейного дела, охраны культурного наследия, в целом. Однако все биографические исследования, касающиеся деятельности К.Э. Гриневича в Крыму не раскрывают полностью всю его многогранную работу.
Судьба впервые тесно свела Н.Я. Марра и К.Э. Гриневича в октябре 1919 года, когда принималось решение о замещении должности директора Керченского музея, подчиненного Российской государственной Археологической комиссии. Хотя в это время в Крыму главенствовали Вооруженные силы Юга России, подвластные А.И. Деникину, научные связи Петроград - Керчь оставались нерушимыми. 6 ноября 1919 года Константин Эдуардович -вчерашний приват-доцент Петроградского университета - возглавил Керченский музей древностей. Он смог за короткое время развернуть здесь активную деятельность по охране культурного наследия, открыл Археологические (культурно-просветительные) курсы, которые осенью 1920-го были преобразованы в Боспорский университет, организовал систематические археологические исследования, смог в условиях жесточайшего дефицита издать путе-
водители по Керченскому музею древностей на русском и, с учетом большого количества представителей военных Антанты, на французском языке. Однако, не выдержав жестокого голода, свирепствовавшего на полуострове в 1921 году, фактически сбежал в столицу, бросив музей на произвол судьбы. Безусловно, в Археологической комиссии, ставшей вскоре Российской академией истории материальной культуры, ему этого не простили.
В рукописном отделе Научного архива Института истории материальной культуры РАН нами выявлена содержательная переписка сотрудника Керченского музея Юлия Юльевича Марти с руководством в Петрограде. Фрагменты писем проливают свет на отдельные страницы биографии К.Э. Гриневича. Ю.Ю. Марти сообщал в Академию истории материальной культуры 15 октября 1921 года: «положение служителей бедственное, жалование было по 1 мая. Т.к. трехмесячный отпуск Гриневича истек, он, видимо, решил остаться на жительство в Петрограде, я просил бы утвердить меня директором. Я получил историко-филологическое образование, окончил Историко-филологический институт по классическому отделению в 1897 году. Археологией занимаюсь с 1904 года. Тогда занял должность директора Мелек-Чесменского кургана» [ИИМК РАН НА РО, ф. 2, оп. 1 (1921 г.), д. 70, л. 53-54].
А вот строки из переписки того же Ю.Ю. Марти уже с самим К.Э. Гриневичем, находившемся в столице. 19 августа 1921 года Ю.Ю. Марти, понимая, что директор не собирается возвращаться на свое официальное место работы, написал ему: «Если Вам удастся остаться в Петрограде, прошу ходатайствовать перед АИМК о назначении меня заведующим» [ИИМК РАН НА РО, ф. 2, оп. 1 (1921 г.), д. 70, л. 48-49]. Продолжая тему ужасного положения научных сотрудников музея, Ю. Ю. Марти сообщал тому же адресату в 1922 году: «Керчане один за другим бегут из Керчи. Становится как-то жутко в ожидании новой зимы. Кто уцелеет, а кто и нет. Борьба становится все тяжелее, а сил все меньше» [ИИМК РАН НА РО, ф. 2, оп. 1 (1922 г.), д. 59, л. 7].
Такое поведения Константина Эдуардовича во многом объясняет отношение к нему в АИМК, о чем явствует следующее письмо. 17 октября 1924 года Константин Эдуардович в официальном послании «Председателю Академии истории материальной культуры Н.Я. Марру» сообщил:
«Глубокоуважаемый Николай Яковлевич.
Мне так и не удалось дождаться Вас в Ак[адемическом] Центре, в Академии я Вас не застал, и так как я очень хочу поделиться с вами некоторыми важными для меня соображениями, то разрешите это сделать в форме частного письма. Пишу вам эти строки как к Председателю АИМК именно в форме частного письма, на которое прошу так и смотреть. То, о чем я буду говорить, является для меня больным вопросом и я долго не решался говорить о нем (я не люблю шуметь), целых два года! - но в результате моего оставления этого вопроса открытым, я затерт, мои работы не печатаются, а Вы лучше меня знаете, как важно для молодого ученого иметь печатные «опусы», я сам 75% своего времени должен отдавать постороннему труду (работа на Рабфаке, сотруднячание [так в тексте - А.Н.] в журналах не по специальности...). Годы идут, лучшие годы, этого пропуска не вернуть и я невольно оказываюсь в хвосте научной работы, для которой я так много уже отдал времени и сил. Что делать? Помогите мне. А помощь нужна вот в чем: уже с 1915 года я идеологически связан с Археологической Комиссией, вся моя работа над древностями нашего классического юга связывает меня в смысле общностей заданий с Вашим учреждением, которое почему-то смотрит на меня совершенно по непонятным для меня причинам в высшей степени косо и враждебно. Мои доклады снимались с очереди, меня изолировали (не говоря уже о сокращении, когда мне было предложено вместо штатного регистратора - смешно быть регистратором с 6 летним стажем самостоятельной исследовательской работы в Университете, как приват-доцента - было предложено быть сверхштатным научным сотрудником, а потом запрещено даже было и так именоваться) (и, что было особенно чувствительно, мои доклады (о таманском саркофаге - помните?, о реставрации одного краснофигурного обломка) не печатались, лежа по 15 - 20 месяцев без надежды увидеть свет. И сейчас эти доклады у меня как специально археологические, напечатать их негде. Их ценность проверена Б.В. Фармаковским.
Скажите, я мог работать при этих условиях, видя, что главной причиной было просто то, что физиономия моя, вероятно, кому-нибудь не понравилась. и всюду идет это отношение, замеченное даже москвичами: Академия, не могущая меня не знать
с 1915 года, как работника в области юга Росси, почти оказывает в выдаче мне Открытого листа, и не на раскопки, а на разведки... Далее, инцидент с организованным мною в Севастополе Семинарием? А последняя гнусная клевета на меня, будто я. арестовал Моисеева? И даже Вы попались на удочку, поверив этой гнусной порочащей мое имя клевете, не потрудившись ее проверить. разве все это идет не из Академии?
Не смотрите на это письмо, будто я прошусь к Вам на службу, но с чисто государственной точки зрения скажите, разве нормально оставлять за бортом много летнего квалифицированного работника, на которого столько сил истрачено государством, а наполнять учреждения иным элементом? В прочем, что не мое дело. Когда нас всех сняли с ак[адемического] пайка, я почти голодал, я должен был заняться и теперь занимаюсь на 75% посторонней литературно-учебной работой, и в то же время героически, именно, героически продолжаю свои работы в любимой области. Но я вчетверо медленней иду по своей дороге.
Словом, как будто выходит, что Академия не концентрирует молодые силы вокруг себя, а как будто их душит, да, именно душит, ибо иначе я не могу назвать политику Ак[адемии] по отношению ко мне.
Теперь мне предложено заведование Херсонесом, который идеологически связан с Академией, где будут работать сотрудники Академии и т. д. Скажите, нормально все то, о чем только что говорил и как связать все это? Надо во что бы то ни стало пользу дела поставить выше личных отношений. Скажите, разве нормально, что мне 2 года отказывали в Эрмитаже в занятиях над акварельными керченскими вазами? Я деликатен, не хотел шуметь, но факт возмутительный <.>.
К. Гриневич.
ул. Халтурина, 5, кв. 8.
Спросите Орбели, что стало с моим, довольно большим исследованием об ушебти, последнюю корректуру он мне отдал в 1918 году? Кажется, он повинен в оставлении за бортом уже набранного текста (для Зап. Восточного отделения Русского Археологического О-ва» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 1-1 об.].
Таким образом, ясно, что неординарные организационные способности, проявленные К.Э. Гриневичем на посту директора
Керченским музеем не были забыты и он и далее привлекался к работа в Археологической комиссии, но не так, как ему хотелось. А назначение в Херсоне еще раз подчеркивает симпатию к его деятельности руководившего АИМК Н.Я. Марра. Кстати, рукопись К.Э. Гриневича «Египетские погребальные статуэтки «ушебти»» нам удалось выявить в личном архивном фонде академика И.А. Орбели [ПФАРАН, ф 909, оп. 5, д. 15, л. 1-12].
К.Э. Гриневич познакомился с авторитетным кавказоведом Иосифом Абгардовичем Орбели еще в досоветское время, когда последний являлся секретарем Восточного отделения (19141918) Русского археологического общества. В 1918-1920 годах И. А. Орбели являлся ученым секретарем вновь созданной Коллегии по делам музеев при Российской государственной археологической комиссии. С 1918 года он, как один из активнейших организаторов трансформации императорской Археологической комиссии в Российскую академию истории материальной культуры также - член совета РГАК - РАИМК. Именно И.А. Орбели способствовал назначению К.Э. Гриневича на пост директора Керченского музея древностей и очень болезненно воспринял его бегство из Керчи и факт того, что музей был просто брошен на произвол судьбы.
К теме взаимоотношений с И.А. Орбели К.Э. Гриневич возвращается в письме к Н.Я. Марру от 28 октября 1926 года: «Орбели продолжает меня травить. Боюсь, что дело об этом придется мне перенести в Секцию научных работников, если он не уймется. Я же не могу допустить безнаказанного опорочения моего доброго имени» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 2].
Переписка ученых активизировалась в 1927 году в связи с организацией в Севастополе К.Э. Гриневичем Второй Всесоюзной конференции археологов 10-13 сентября. Успех конференции, проведенной в Керчи, подтолкнул К.Э. Гриневича к проведению аналогичного съезда крымоведов на базе возглавляемого им Херсонесского музея. Уже в начале 1927 года в Москве, Симферополе и Севастополе были созданы специальные комиссии по организации торжественного празднования столетия начала археологического изучения на территории Херсонеса и созыва по этому поводу Конференции археологов СССР. Московская комиссия, организованная по распоряжению Главнауки Наркомата
просвещения РСФСР 15 февраля 1927 года состояла из Б.С. Жукова (председатель), Д.В. Айналова, В.А. Городцова, С.П. Григо-рова, К.Э. Гриневича, Б.Н. Засыпкина, Н.И. Новосадского, Н.Д. Протасова и Б.В. Фармаковского. Симферопольская организационная комиссия была создана соответствующим решениям Наркомата просвещения Крымской АССР 5 марта 1927 года в составе И.П. Бирзгала, У.А. Боданинского, П.И. Голландского, К.Э. Гриневича, А.Н. Деревицкого, А.И. Маркевича, Ю.Ю. Мар-ти, Д.С. Спиридонова, Н.Л. Эрнста. Именно здесь составлялась программа конференции, которая потом утверждалась в Москве. Аналогичная комиссия в Севастополе, созданная решением местного райисполкома, занималась исключительно организационными делами: Х.К. Циммер (зам. председателя исполкома - председатель комиссии), К.И. Гриневич, К.Э. Гриневич, В.В. Красникова, В.С. Торопов. При этом Государственная академия истории материальной культуры, не без стараний К.Э. Гриневича, оказалась в стороне от непосредственной организации съезда.
Так, 16 мая 1927 г. К.Э. Гриневич в письме к своему ленинградскому коллеге просил разрешение на выдачу ему из архива ГАИМК рукописи Н.И. Репникова «Раскопки Херсонесского некрополя в 1908 г.». При этом Гриневич оговорил, что «согласие автора получено» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 3]. Далее он продолжал традиционную тему про свои взаимоотношения с Государственной академией истории материальной культуры: «Я думаю, раз Вы говорите, что трения между мной и Академией ликвидированы, можно снова поднять вопрос о Херсонесском сборнике, но уже в иной плоскости: издать в нем те доклады и те материалы, которые будут доложены на Херсонесской конференции.
Мне кажется, что кто-то упорно, но скрыто мешает наладить связь между Академией и Херсонесом. Ведь - странное и удивительное дело: уже 3 года идет только разговор. Где-то есть скрытые пружины этого явления. Ради пользы дела было бы желательно все это ликвидировать» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 3].
В письме от 2 июня 1927 г. К.Э. Гриневич сообщал Н.Я. Марру о находках при исследовании «в армяно-католической церкви Карасубазара»: деревянные двери из Ани (разбиралась надпись и датировка, орнамент). За подробностями Грине-вич рекомендовал Н.Я. Марру обратиться к Абдул Гамиду Шейх-
Заде или в КрымОХРИС в Симферополе [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 4].
20 июля 1927 г. директор Херсонесского музея официально приглашал руководителя ГАИМК на Херсонесскую конференцию:
«Глубокоуважаемый Николай Яковлевич.
Очень прошу почтить личным присутствием Херсонесский съезд, которому Вы, - я лично от Вас это слышал, - сочувствуете. Не взирая на множество трений, - мне удалось добиться его организации и теперь нужно добиться полного и хорошего проведения съезда.
Мы все надеемся, что Вы приедете на съезд с докладом» [ПФАРАН, ф. 800, оп. 3, д. 276, л. 5].
Мандатной комиссией Конференции в Херсонесе было зарегистрировано 88 членов, которые представляли четыре союзные республики СССР: РСФСР (76 делегатов, в том числе из Крыма -48), УССР (8 представителей), БССР (1 делегат) и Закавказскую ССР (1 ученый). Было представлено двадцать городов Советского Союза. Наибольшим числом делегатов выделялись Симферополь (19 человек), Севастополь (18), Москва (16), Ленинград (10). Посредством своих делегатов в Конференции приняли участие 57 учреждений и организаций [1, с. 5-6].
Приглашение на Конференцию в Херсонесе Н.Я. Марр проигнорировал. В.И. Филоненко в письме к И.Ю. Крачковскому так охарактеризовал второй опыт советского археологического съезда: «С горя уехал в Херсонес на конференцию, которая, нужно сказать, прошла очень и очень вяло. Мало было приезжих, человек 60 не более, неинтересные доклады, более восхваляли Грине-вича, так, что можно было подумать, что происходит не столетний юбилей раскопок, а юбилей Гриневича» [ПФАРАН, ф. 1026, оп. 3, д. 922, л. 219 об.].
Переписка К.Э. Гриневича и Н.Я. Марра продолжалась и позже, после перевода Константина Эдуардовича на работу в Москву. Так в письме от 26 января 1929 г. он обговаривал с руководителем ГАИМК инструкции к Открытым листам, а также работу раскопочной комиссии. Последнее из сохранившихся писем датировано 10 ноября 1930 г. и посвящено переводу статьи.
Выявление, анализ и введение в научный оборот новых источников личного происхождения позволяет по-новому взглянуть на ранее известные события и значительно дополнить биографии крупных деятелей науки живыми фактами из отзывов их современников-коллег. Это способствует объективному воссозданию интеллектуального напряжения научной жизни в крымской провинции в довоенное время.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе 10-13 сентября 1927 года: по случаю столетия Херсонесских раскопок / Херсо-несский музей; под ред. А.Н. Деревицкого, К.Э. Гриневича, Н.Л. Эрнста. Севастополь, 1927. 67 с.
2. Голубева О.Д. Н.Я. Марр. СПб., 2001. 280 с.
3. Летопись Российской академии наук / гл. ред. Ю.С. Осипов: в 4 т. СПб.: Наука, 2007. Т. 4: 1901-1934 / отв. ред. Э.И. Колчинский, Г.И. Смагина. 1052 с.
4. Маркевич А.И. Географическая номенклатура Крыма как исторический источник: Топонимические данные крымских архивов: [Тезисы] // Бюллетень Конференции археологов СССР в Керчи. Керчь, 1926. № 4. 8 сент. С. 1.
5. Марр Н.Я. Заметка о двух армянских надписях, найденных в Херсонесе // Известия имп. Археологической комиссии. 1904. Вып. 10. С. 106-108.
6. Марр Н.Я. Значение и роль изучения нац. меньшинств в краеведении // Краеведение. 1927. № 1. С. 1-20; То же. Л., 1927. 20 с.
7. Марр Н.Я. К вопросу о топонимике Крыма: к его методологической постановке // ИТОИАЭ. 1927. Т. 1 (58). С. 115-118.
8. Марр Н.Я. Приложение к статье М. И. Ростовцева «Бронзовый бюст боспорской царицы» // Древности: труды имп. Московского археологического общества. М., 1916. Т. 25. С. 27-31.
9. Марр Н.Я. Скифский язык: [Тезисы] // Бюллетень Конференции археологов СССР в Керчи. Керчь, 1926. № 2. 6 сент. С. 1. См. публикацию полного текста доклада: Марр Н.Я. Скифский язык // [Марр Н.Я.] По этапам развития Яфетической теории: сб. ст. Н.Я. Марра / Н.Я. Марр; Научно-исследовательский институт этнических и национальных культур Востока СССР; № 8. М.; Л., 1926. С. 336-387.
10. Непомнящий А.А. «Еще держится у нас старая культурность.»: новые материалы по истории крымоведения в переписке ме-
стных историков с академиком И.Ю. Крачковским // Историческое наследие Крыма. 2007. № 19. С. 181-202.
11. Непомнящий А.А. «Поки обертаемо та рятуемо, де можна, але це дуже важко...»: невiдомi матерiали з ютори пам'яткоохоронно! ро-боти в Криму за матерiалами листування А.1. Маркевича та С.Ф. Платонова // Пращ Центру пам'яткознавства / НАН Укра!ни ; Украшське т-во охорони пам'яток ютори та культури. - Ки!в, 2008. Вип. 13. С. 201226; Вип. 14. С. 133-156.
12. Непомнящий А.А. «Труды» Археологических съездов как источник изучения развития исторического краеведения Крыма // Про-блеми ютори та археологи Укра1ни: зб. доп. М1жнар. наук. конф. до 100-рiччя XII Археолопчного з'1зду в м. Харковi 25-26 жов. 2002 р. / Харшвський нац. ун-т iм. В. Н. Каразiна. Харшв, 2003. С. 8-11.
13. Непомнящий А.А. Академш Г.Ю. Крачковський i кримськ1 орiенталiсти: за матерiалами ешстолярш // Сх1дний свiт. 2008. № 1. С. 194-209; № 2. С. 148-157.
14. Непомнящий А.А. Арсений Маркевич: страницы истории крымского краеведения. Симферополь: Бизнес-Информ, 2005. 432 с., ил. (Серия: «Биобиблиография крымоведения»; вып. 3).
15. Непомнящий А.А. Археолопчш з'!зди та розвиток кримо-знавчих дослщжень за дорадянсько! доби // Питання ютори науки i технiки. 2007. № 2. С. 9-19.
16. Платонова Н.И. «Беззаконная комета на научном небосклоне»: Н.Я. Марр // Знаменитые универсанты. СПб., 2002. Т. 1. С. 156-178.
17. Платонова Н.И. Николай Яковлевич Марр - археолог и организатор археологической науки // Археологические вести. 1998. № 5. С. 371-382.
Сведения об авторе: Андрей Анатольевич Непомнящий - доктор исторических наук, профессор кафедры региональной истории и специальных дисциплин Таврического национального университета им. В.И. Вернадского (95000, просп.Вернадского, 4, Симферополь, Крым); aan@home.cris.net
Nikolai Marr and studying of the Crimea 1920s
Andrey Nepomnyashchiy
(Taurida National V.I. Vernadsky University)
Abstract: On the basis of the epistolary sources of the St. Petersburg branch of the Russian Academy of Sciences, being introduced to the scientific circulation at first, the academic and personal communication with Chairman of the State Academy of history of material culture Nikolai Marr leading concerned Crimea era - Konstantin Grinevich and Arseniy Mar-kevich was restored. The influence of the leading figures of Soviet science to conduct large events on studying of the Crimea taking place at that time in Crimea, including two Conferences archaeologists USSR in Kerch and Chersonese, was restored on materials of new documents. Unknown pages of the biography of C. E. Grinevitch, aspect of studying of the Crimea of scientific activity of N.J. Marr was restored. Interesting responses of contemporaries about the state of studying of the Crimea of that era was provided. Extracts of scientific correspondence crimean regional specialists with scientists from Leningrad was provided.
Keywords: N.J. Marr, K.E. Grinevich, A.I. Markevich, studying of the Crimea, the Conference of archeologists of the USSR in Kerch and Chersonese, epistolary heritage.
REFERENCES
1. Vtoraya konferentsiya arkheologov SSSR v Khersonese 10-13 sen-tyabrya 1927 goda: po sluchayu stoletiya Khersonesskikh raskopok [The second conference of archaeologists USSR in Chersoneses 10-13 September 1927: the centennial of Chersoneses excavation]. Chersoneses museum; ed. A.N. Derevitskiy, K.E. Grinevich, N.L. Ernst. Sevastopol', 1927. 67 p.
2. Golubeva O.D. N.Ya. Marr. [N.Y. Marr]. SPb., 2001. 280 p.
3. Letopis' Rossiyskoy akademii nauk [Annals of the Russian Academy of Sciences] / Ed. Yu.S. Osipov: in 4 vol. SPb.: Nauka, 2007. Vol. 4: 1901 -1934. Ed. E.I. Kolchinskiy, G.I. Smagina. 1052 p.
4. Markevich A.I. Geograficheskaya nomenklatura Kryma kak istori-cheskiy istochnik: Toponimicheskie dannye krymskikh arkhivov: [Tezisy] [Geographical nomenclature Crimea as a historical source: Crimean Topo-nymic data files: [Abstract]. Byulleten' Konferentsii arkheologov SSSR v
Kerchi [Bulletin of the Conference of Soviet archaeologists in Kerch]. Kerch', 1926, no. 4., 8 sent., p. 1.
5. Marr N.Ya. Zametka o dvukh armyanskikh nadpisyakh, naydennykh v Khersonese [A note on the two Armenian inscriptions found in Chersones-es]. Izvestiya imp. Arkheologicheskoy komissii [Proceedings of imp. Archaeological Commission]. 1904, Issue. 10, pp. 106-108.
6. Marr N.Ya. Znachenie i rol' izucheniya nats. men'shinstv v krae-vedenii [The importance and role of studying nat. minorities in regional studies]. Kraevedenie [Local studies]. 1927, no. 1, pp. 1-20; To zhe [Ibid]. N.Ya. Marr. Leningrad, 1927. 20 p.
7. Marr N.Ya. K voprosu o toponimike Kryma: k ego metodo-logicheskoy postanovke [On the toponymy of Crimea: his methodological statement]. ITOIAE. 1927, vol. 1 (58), pp. 115-118.
8. Marr N.Ya. Prilozhenie k stat'e M.I. Rostovtseva «Bronzovyy byust bosporskoy tsaritsy» [Annex to Article M.I. Rostovtsev Bronze bust of Queen Bosporus]. Drevnosti: trudy imp. Moskovskogo arkheologicheskogo obshchestva [Antiquities: works by imp. Moscow Archaeological Society]. M., 1916, vol. 25, pp. 27-31.
9. Marr N.Ya. Skifskiy yazyk: [Tezisy] [Scythian language: [Abstract] / N.Ya. Marr. Byulleten' Konferentsii arkheologov SSSR v Kerchi [Bulletin of the Conference of Soviet archaeologists in Kerch]. Kerch', 1926, no. 2, 6 sent., p. 1. See publication of the full report: Marr N.Ya. Skifskiy yazyk [Scythian language] [Marr N.Ya.] Po etapam razvitiya Yafeticheskoy teorii [By developmentally Japhetic theory]: coll. art. by N.Ya. Marr / Nauchno-issledovatel'skiy institut etnicheskikh i natsional'nykh kul'tur Vostoka SSSR [Research Institute of ethnic and national cultures of the East of the USSR]; no. 8. M., L., 1926, pp. 336-387.
10. Nepomnyashchiy A.A. «Eshche derzhitsya u nas staraya kul'tur-nost'...»: novye materialy po istorii krymovedeniya v perepiske mestnykh istorikov s akademikom I.Yu. Krachkovskim [«Once we kept the old cultural ...»: new materials on the history Crimean studies in correspondence with local historians academician I.Y. Krachkovsky]. Istoricheskoe nasledie Kryma - Historical heritage of Crimea, 2007, no. 19, pp. 181-202.
11. Nepomnyashchiy A.A. «Poki oberigaemo ta ryatuemo, de mozhna, ale tse duzhe vazhko...»: nevidomi materiali z istoriï pam'yatkookhoronnoï roboti v Krimu za materialami listuvannya A.I. Markevicha ta S.F. Platonova [«Until preserve and save where you can, but it is very difficult...»: unknown memorial study materials on the history of work in the Crimea on the materials correspond by A.I. Markevich and S.F. Platonov]. Pratsi Tsentru pa-m'yatkoznavstva [Proceedings of the Center Monument studies] / NAN Ukraïni; Ukraïns'ke t-vo okhoroni pam'yatok istoriï ta kul'turi [National
Academy of Sciences of Ukraine; Ukrainian society protection of monuments of history and culture.]. Kiyv, 2008, Vol. 13, pp. 201-226; Vol. 14, pp. 133156.
12. Nepomnyashchiy A.A. «Trudy» Arkheologicheskikh s'ezdov kak istochnik izucheniya razvitiya istoricheskogo kraevedeniya Kryma. [«Proceedings of» Archaeological Congress as a source for studying the development of local history of Crimea]. Problemi istoriï ta arkheologiï Ukraïni: zb. dop. Mizhnar. nauk. konf. do 100-richchya XII Arkheologichnogo z'ïzdu v m. Kharkovi 25-26 zhov. 2002 r. [Problems of History and Archaeology of Ukraine: Coll. ext. Intern. sciences. conf. to the 100th anniversary XII Archaeological Congress in Kharkiv on 25-26 October. 2002] / Kharkivs'kiy nat. un-ty named V.N. Karazin. Kharkiv, 2003, pp. 8-11.
13. Nepomnyashchiy A.A. Akademik G.Yu. Krachkovs'kiy i krims'ki orientalisti: za materialami epistolyariyu [Academician G.Yu. Krachkovskii and Crimean Orientalists: Based epistolary] // Skhidniy svit [Oriental world]. 2008, № 1, pp. 194-209; № 2, pp. 148-157.
14. Nepomnyashchiy A.A. Arseniy Markevich: stranitsy istorii krym-skogo kraevedeniya [Arseny Markevitch: the pages of history of the Crimean Regional Studies]. Simferopol': Biznes-Inform, 2005. 432 p., il. (Seriya: «Biobibliografiya krymovedeniya»; vyp. 3).
15. Nepomnyashchiy A.A. Arkheologichni z'izdi ta rozvitok krimo-znavchikh doslidzhen' za doradyans'koi dobi [Archaeological Congress about Crimea and development of research on pre-Soviet era]. Pitannya istorii nauki i tekhniki [Questions of the History of Science and Technology]. 2007, no. 2, pp. 9-19.
16. Platonova N.I. «Bezzakonnaya kometa na nauchnom nebosklone»: N.Ya. Marr [«Lawlessness comet on the scientific horizon»: N.Ya. Marr]. Znamenitye universanty [Famous universanty]. SPb., 2002, vol. 1, pp. 156178.
17. Platonova N.I. Nikolay Yakovlevich Marr - arkheolog i organizator arkheologicheskoy nauki [Nikolay Yakovlevich Marr - archaeologist and organizer of archaeological science]. Arkheologicheskie vesti [Archaeological news]. 1998, no. 5, pp. 371-382.
About the author: Andrey Anatol'yevich Nepomnyashchiy - Doctor of historical sciences, professor, Chair of regional history and special disciplines, Taurida National V.I. Vernadsky University (95000, Vernadsky av., 4, Simferopol, Crimea); aan@home.cris.net
