CC BY
191
Ю.П. ШАБАЕВ
ЭТНОПОЛИТОЛОГИЯ В РОССИИ: ФОРМИРОВАНИЕ УЧЕБНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
Россия как страна со сложным этническим составом населения, сильными традициями политизации этничности и ее огосударствления, безусловно, нуждается в серьезном осмыслении политического ресурса этничности. Более того, казалось бы, особенности развития общественных наук в стране логически вели к тому, чтобы еще в СССР сформировалась национальная школа этнополито-логии.
Политизация этнографии / этнологии началась еще в первые годы советской власти, когда большевики взяли на вооружение доктрину этнического национализма [Тишков, 1993] и приступили к формированию в стране этнической федерации [Филиппов, 2003]. В советской версии этнополитики произошло совмещение политических и этнических принципов организации общества, а потому термин «национальность» (nationality), который в других странах означает лишь гражданство, стал в СССР синонимом этнической принадлежности. Политизация культурных различий превратилась в важное направление внутренней политики, и потому, когда в 1932 г был введен внутренний гражданский паспорт, графа «национальность» стала в нем обязательной, а фиксация этнической принадлежности гражданина осуществлялась согласно инструкции, суть которой сводилась к принудительному и пожизненному навязыванию этничности (национальности).
Казалось, что использование этничности в качестве политического инструмента, последовательная линия на определение
«границ» между этническими сообществами, выраженная в стремлении к национально-государственному «размежеванию», приведут к возникновению потребности и в научном обеспечении этно-политики, но этого не произошло. Только крах советского «этнического федерализма» [Филиппов, 2003] привел к возникновению такой научной дисциплины, как этнополитология, и не случайно сам термин «этнополитология» вошел в лексикон отечественных обществоведов с начала 1990-х годов. Сформировалась же дисциплина лишь к концу последнего десятилетия ХХ в., когда в общих чертах стали ясны и ее предметные рамки, и ее предназначение.
Актуальная проблематика дисциплины, включающая концептуальные положения и теоретические новации о природе феномена этничности, анализ основ устройства многоэничных государств, государственного устройства России, рассмотрение стратегии и механизмов национальной политики (этнополитики) весьма подробно рассмотрены в двух изданиях книги В.А. Тишкова [Тишков, 2001; 2005]. Сформировавшиеся на сегодняшний день методы и приемы этнополитологического анализа, модели этнополитики и ее значение проанализированы в совместном труде автора данного материала и В. А. Тишкова [Тишков, Шабаев, 2010], а специфика развития российской этнополитологии рассмотрена в нашей более ранней работе [Шабаев, 2008]. Важную роль в становлении этно-политологии сыграло включение соответствующих учебных курсов в программы подготовки студентов-политологов. На наш взгляд, будет интересно проанализировать становление этнополи-тологии как учебной дисциплины, ибо таковая не только отражает степень теоретического обобщения проблем данной научной отрасли, суммирует опыт исследований, но ее состояние служит индикатором общего понимания целей и задач этнополитологии в современном обществе и степени ее востребованности в общественной практике. По большому счету, анализ учебной дисциплины дает основания говорить не столько о текущем состоянии данной отрасли науки, сколько о перспективах ее развития. В нашем случае рассмотрение этнополитологии как учебной дисциплины, помимо всего прочего, позволяет отчасти указать и на степень научной обоснованности отечественной национальной политики / этнопо-литики, и на проблемные сферы этнополитологического анализа.
В данном обзоре мы сознательно ограничиваемся временным отрезком, который охватывает два последних десятилетия, ибо именно в это время, на наш взгляд, этнополитология как научная дисциплина получила признание и оформилась в самостоятельную дисциплину.
Предмет этнополитологии и модели учебного курса
Надо отдать должное российскому экспертному сообществу, которое вовремя осознало как необходимость серьезного этнопо-литологического анализа российских реалий, так и необходимость этнополитического образования. Очевидная потребность в системном изложении этнополитологических знаний, в критическом освещении проблем этнополитики, проявившаяся на рубеже 19801990-х годов, привела к активизации усилий ученых, направленных на познание этнополитических процессов. Эти усилия способствовали также и тому, что отечественные исследователи стали обобщать накопленный опыт и предлагать различные варианты учебного курса этнополитологии, первый из которых был апробирован в Московском государственном университете. Можно, конечно, отдать первенство во внедрении основ этнополитологии в учебный процесс и Санкт-Петербургскому университету, поскольку там еще в 1995 г. на кафедре культурной антропологии и этнической социологии (создана в 1993 г.) в рамках курса социальной антропологии в качестве спецкурса по выбору начала преподаваться политическая антропология, которая с 1997 г. стала обязательным предметом, но все же и объект, и предметная область политической антропологии уже, нежели этнополитологии (этнополитология тоже преподается ныне в Санкт-Петербургском университете).
Согласно определению, которое приведено в одном из известных социологических словарей, «политическая антропология (political anthropology) - часть социальной антропологии, изучающая политический процесс и политические учреждения в простых обществах» [Джерри, 1999, с. 39]. Эти общества называют еще сегментированными и безгосударственными. Несомненно, что такие общества требуют изучения, и оно должно составлять особую область научного знания в силу самой специфичности объекта изучения.
Этнополитология не может рассматриваться ни как часть социально-культурной антропологии или этнологии, ни как особая предметная область политологии. В самом общем плане социальная / культурная антропология и этнология имеют один и тот же предмет изучения - этнические культуры [Арутюнов, Рыжакова, 2004], хотя в российской традиции, например, принято считать, что этнология изучает этносы во всем многообразии проявлений их культурной и общественной жизни и под этносами понимает любые культурные сообщества, а западная социальная антропология вообще не использует категорию «этнос» и сосредоточивает внимание, в основном, на изучении социальной организации доинду-стриальных обществ, культурная же антропология изучает культуры этих сообществ, деятельностный аспект культуры. Сегодня предметная область социальной / культурной антропологии существенно расширилась и разница между западными и отечественными подходами стала менее существенной.
Что касается политологии, то ее предметная область, как известно, связана с изучением политической жизни, определением форм, задач, типов, видов политической деятельности.
Политические сообщества, институты и этнические группы по-разному организованы, и функции этих сообществ различны. Поэтому очевидно, что этнополитология как дисциплина носит пограничный характер, и целью этнополитологов является выяснение того, где и как этничность «пересекается» с политикой, каковы формы политизации этничности.
Среди отечественных авторов нет единого мнения по поводу предмета этнополитологии.
В предмет этнополитологии пытаются включить и юридическую антропологию, и политическую философию, и историческую этнологию, и предметные области других дисциплин.
На наш взгляд, предметом этнополитологии являются источники, побудительные мотивы и закономерности формирования этнонациональной политики, формы и механизмы ее реализации, идеология и практика этнополитических движений, этнополитиче-ские ориентации населения и формы их практических выражений.
Более коротко предмет этнополитологии - изучение политических функций этничности, условий и стимулов, которые превращают этничность в политический ресурс.
Помимо разной трактовки предмета этнополитологии, теоретики этнополитологии имеют и существенные различия в моделях построения курса.
Мы полагаем, что в принципе все предлагаемые учебники, учебные пособия и электронные версии курса можно свести к двум конкурирующим моделям.
Первая модель целиком строится на основе дискурса этнич-ность и национализм. При этом сторонники данного подхода полагают, что этничность носит «устойчивый, надситуационный характер», хотя такой характер, по идее, должен ограничивать возможности политического манипулирования этничностью. В этом ключе написаны учебники В. Ачкасова, Р. Абдудатипова, В. Тураева, В. Кирдяшова [Абдулатипов, 2004; Тураев, 2004; Ачкасов, 2005; Кирдяшов, 2004].
Вторая модель основывается на представлении этничности в качестве специфического политического ресурса, а общая парадигма курса строится, исходя из понимания этничности как социального конструкта, что позволяет «встраивать» этничность в самые разные сферы политической жизни. В таком ключе построена также целая группа учебников и учебных курсов [Мухаметшина, 2005; Шабаев, 2005; Тишков, Шабаев, 2010].
Сторонники первой модели, так или иначе, настаивают на том, что этничность служит основанием для получения власти, обретения политического статуса этнической группой; сторонники второй полагают, что этничность есть лишь инструмент, с помощью которого обретается власть, ведется борьба за ресурсы и осуществляется культурная конкуренция.
Рассматривая этничность как одно из константных и первичных состояний социальных систем, приверженцы подобного подхода полагают, что такое видение этничности требует усиленного государственного вмешательства в дела этнических групп, государственного патронажа над этническими сообществами. Но если этничность столь органична и устойчива, как ее пытаются представить, то тогда непонятно, зачем необходима массированная государственная поддержка этничности: придание государственного статуса языкам титульных этнических групп, этнизация системы школьного образования, государственная поддержка культур меньшинств, создание гарантий их политического представительства.
Здесь имеется явное логическое противоречие, которое указывает, что этничность нуждается в государственной поддержке именно потому, что сама по себе неустойчива и без мощных «подпорок» со стороны государства часто существовать не может. Собственно и сам опыт национально-государственного строительства в России показывает, что этничность может весьма успешно конструироваться с помощью государства. Молдавская, азербайджанская, казахская, алтайская и многие другие идентичности создавались, по существу, «сверху» - с помощью государства. Государство создавало для творимых им же этнических общностей и административные границы, и культурные институты, и сами этнонимы, т.е. названия этнических сообществ.
Различия в теоретических подходах к построению курса эт-нополитологии во многом отражают ситуацию, которая характерна как для отечественной этнополитологии, так и для отечественного гуманитарного знания в целом. А именно: в России до сих пор чрезвычайно сильно влияние примордиалистских (эссенциалист-ских, натурфилософских) подходов к пониманию природы социальных явлений, включая этничность.
Если на Западе «сдвиг к инструментализму / конструктивизму произошел после 60-х годов», то, как замечает японский исследователь Т. Уяма, «советская наука этногенеза была настолько хорошо организована и оформлена, что преодоление ее наследия до сих пор представляется проблематичным» [Уяма, 2003, с. 42-43]. Это означает, что примордиалистский подход к пониманию природы этничности продолжает доминировать, причем его разделяют сегодня уже не столько собственно этнологи, сколько многие историки, политологи, социологи, философы, лингвисты, которые в своих трудах так или иначе затрагивают проблемы этничности, национализма и культурных прав.
Концептуальные различия курсов «этнополитологии», конечно, сказались на выборе авторами ключевых проблем этнополитологи-ческого дискурса. Но все авторы уделяют значительное внимание раскрытию таких тем, как этничность и власть, этничность и государство, этничность и право. Основательно анализируются принципы этнонациональной политики, которыми руководствуются российские власти; рассматриваются политические практики этнонацио-нальных движений в России.
Этнополитологию называют «новой» и «молодой» научной и учебной дисциплиной, подчеркивая, что ее возникновение спровоцировано так называемым «этническим парадоксом современности», «взрывом этничности», суть которых состоит в том, что в условиях глобализирующегося мира происходит актуализация этничности. Но многие отечественные исследователи связывают становление этнополитологии как дисциплины с колониальной экспансией мировых держав в Новое время. Корифеи социальной антропологии К. Леви-Стросс, Б. Малиновский, А. Радклифф-Браун, Э. Эванс-Притчард отмечали необходимость изучения механизмов управления в туземных обществах, актуальность познания особенностей политических систем, сформировавшихся в колониальных странах еще до прихода туда европейцев. Британский антрополог Э. Тейлор оценивал антропологию как «политическую науку», а его соотечественник Н. Томас впервые использовал антропологические материалы в 1908 г. для организации так называемого «косвенного» управления британскими владениями в Нигерии. В ряде британских колониальных владений даже была введена должность правительственного антрополога [Ярская-Смирнова, Романов, 2004].
Особая роль в формировании этнополитологии принадлежит не социальным антропологам и этнологам, а политическим идеологам. В числе первых этнополитических концепций, вероятно, следует назвать идею национально-культурной автономии, разработанную австрийскими социал-демократами О. Бауэром и К. Рен-нером еще в начале ХХ столетия [Бауэр, 2002]. Некоторые современные исследователи полагают, что именно в их работах впервые был создан концепт мультинации, который в последней трети ХХ в. стал основой этнонациональной политики в целом ряде развитых демократических государств. На наш взгляд, наиболее важную роль в становлении этнополитологии как науки сыграли масштабные политические перемены, которые стали итогом двух мировых войн, но не меньшее влияние на становление науки оказали процессы нациестроительства в бывших колониях и массовые миграции, которые во второй половине ХХ в. существенно изменили культурный облик многих стран.
Первая же серьезная попытка дать систематизированное представление об этнополитике и изложить некие принципы этно-политологии была сделана американским политологом Дж. Рот-
шильдом, который в 1981 г. опубликовал книгу «Этнополитика», хотя в числе основоположников называют и много других имен.
Он в общем виде описал процесс политизации этничности. В его понимании, суть этого процесса состоит в превращения этничности из сугубо психологического, культурного или социального фактора «в собственно политическую силу с целью изменения или стабилизации сложившихся в обществе конкретных систем неравенства среди этнических групп» [Rothschild, 1981, р. 2].
В названной работе, которая стала своеобразным рубежом в процессе кристаллизации этнополитологических воззрений, Род-шильд предложил свою типологию полиэтнических государств, показал роль статуса этнической группы во внутриполитической жизни страны, указал, что происходящие в обществе изменения привели к политизации этнических групп и этничности, ввел эти понятия в политологический дискурс. В результате понятие этнич-ности превратилось из сугубо культурологического в политическое, а на стыке этнологии и политологии сформировалась этнопо-литология.
Сущность дисциплины
Наиболее основательные отечественные курсы по этнополи-тологии строятся, исходя из высказанной Ротшильдом идеи о конвертации такого культурного явления, как этничность, в политическую силу. При этом значительная часть этнополитологов согласны, что этнополитология - это не столько теоретическая дисциплина, сколько прикладная, а потому ее методы ориентированы на конструктивно-прикладное осмысление этнополитических реалий.
В связи с этим, вероятно, следует признать важнейшей целью данной научной дисциплины не изучение деятельности государства и «правящих центральных и региональных элит», связанной «с участием в этнополитических процессах» [Ачкасов, 2005, с. 5], не анализ форм «политического самоопределения, поведения, взаимодействия этнических групп» [Кирдяшов, 2004, с. 8] и не процесс «политической социализации этносов» [Абдулатипов, 2004, с. 16], а, в первую очередь, решение принципиального вопроса о пределах политизации этничности в общегражданском пространстве современного национального государства.
Главный смысл определения пределов политизации состоит в том, чтобы проанализировать этничность как политический ресурс. При этом этничность может рассматриваться как ресурс общегосударственного значения, когда политиками берется на вооружение концепция нации-этноса, а не нации-полиса; как региональный политический ресурс, когда ведется борьба за политический статус этнической группы, отстаивается ее особое положение в территориальном сообществе; или локальный и индивидуальный политический ресурс, когда этнополитическая организация на местном уровне борется за политическое влияние и когда в конкурентной политической борьбе этническая принадлежность кандидатов на оспариваемые должности приобретает значение политического маркера.
Одной из ключевых проблем современной этнополитики специалисты называют проблему меньшинств. Однако есть основания полагать, что нет проблемы меньшинств, а есть неправильное понимание многими специалистами политической роли меньшинств. Не сами меньшинства создают угрозы социальной стабильности, а этнические антрепренеры, которые политизируют проблемы меньшинства.
Опасность представляет ситуация, когда культурное меньшинство превращается в политическое меньшинство, т.е. когда оно обретает некий политический статус и получает право претендовать на политическое доминирование, распределение ресурсов, когда возникает ситуация политического противостояния с государством и другими группами. В этом смысле весьма показательна ситуация в Индии, которая отличается огромным разнообразием культур, сложным этническим и религиозным составом населения, а также вполне очевидными и нередко болезненными проявлениями местных национализмов. Этот факт явился поводом для многочисленных пророчеств о неизбежном распаде Индии как единого государства. Но государственное единство страны выдержало все испытания во многом потому, что сильное государство необходимо как гарант интересов многочисленных этнических меньшинств.
Материал, который приводится в качестве иллюстрации в учебных курсах по этнополитологии, достаточно очевидно демонстрирует опасность политизации этничности и ее разрушительную силу. Поэтому актуальной проблемой этнонациональной политики в России и в мире является деполитизация этничности. Такой
подход диктует необходимость отдельно рассмотреть вопросы, связанные с неполитическими формами реализации этнонацио-нальной политики. К таким сферам мы относим систему школьного образования, культурные институты, социальную рекламу и СМИ. Идея деполитизации этничности является существенно значимой при анализе правовых аспектов этнополитики. Здесь главное значение имеет рассмотрение политического смысла концепта групповых прав («прав этносов»).
Многие специалисты не видят позитивного начала в идее коллективных прав и в легитимации этой идеи путем ее юридического оформления, так как коллективное право следует логике этноцентризма. Правовая система может основываться только на признании прав личности, и все «коллективные права» неизбежно сводятся к индивидуальным, а «девальвация» индивидуальных прав выгодна только этническим элитам, которые и присваивают себе роль выразителя коллективных интересов этнических групп.
Закон должен строиться на четком понимании того, что представляет собой субъект права. В случае с этническими (и расовыми) сообществами такого четкого понимания быть просто не может, так как границы этнических (расовых) сообществ весьма условны, размыты, а многие представители этнических групп в полиэтничных (миграционных) государствах имеют множественную идентичность (т.е., к примеру, ощущают себя одновременно и русским и евреем или русским, евреем и поляком одновременно и т. д.) или же вообще не характеризуют себя с помощью этнических категорий, а называют себя американцем, россиянином, т.е. для них существует только гражданская идентичность.
При этом стоит согласиться с еще одним очень важным принципом, который нельзя упускать из виду, когда дискутируется проблема коллективных прав этнических (или расовых) сообществ, а именно: «Субъект права должен не только иметь способность приобретать и реализовывать права своими действиями, но и исполнять обязанности, а также нести ответственность. Условное или статистическое множество подобными свойствами не обладает, и речь может идти только о фикции» [Осипов, 2004, с. 443].
Таким образом, как только упускается личностный аспект защиты интересов и прав, проблема теряет правовое значение и приобретает значение политического инструмента, с помощью ко-
торого отстаиваются интересы не абстрактных коллективов, а неких групп лидеров, отождествляющих себя с данной группой или выступающих от имени группы.
Не следует думать, что попытки политизации этничности, которые были особенно ощутимы в политической практике России в 1990-е годы, исчерпали себя, а общегражданские идеалы и ценности стали безусловным приоритетом для отечественных политиков. Этничность продолжает использоваться как политический ресурс, и особую роль здесь играют как обычное морализаторство, так и попытки представить такие культурные явления, как язык и религия, в качестве идеологии, равно и откровенная спекуляция культурными правами, рассматриваемыми исключительно как групповые права. В этом смысле довольно уместной является модель «этнополитического маятника», предложенная для объяснения отечественных этнополитических реалий Эмилем Паиным [Паин, 2009, с. 32-34].
Проблемы развития учебной дисциплины
Наличие разноплановых учебников по этнополитологии есть важное и наиболее значимое свидетельство того, что данная дисциплина активно внедряется в учебный процесс. Если проанализировать сайты отечественных высших учебных заведений, и прежде всего университетские сайты, то на многих из них можно найти указание, что среди гуманитарных дисциплин, которые преподаются в вузе, числится и этнополитология. Еще несколько лет назад акцент на наличие в учебных программах этнополитологии не делался, и представляется, что произошедшие изменения весьма показательны. Впрочем, важно также заметить, что значительное количество российских ученых, занимающихся этнополитологической проблематикой, являются преподавателями вузов, а те немногие научные центры, которые систематически обращаются к анализу этнополитики, тесно взаимодействуют с вузовской наукой. Так, Центр независимых социологических исследований тесно координирует свою работу с Европейским университетом (С.-Петербург), Центр этнополитических исследований Института этнологии и антропологии РАН взаимодействует с московскими вузами. Те или иные связи с вузами имеют и сотрудники Центра этнополитических
и региональных исследований (Москва), Центра этнологических исследований Института истории АН РТ (Казань).
Тесная связь между вузовской и академической наукой не есть, однако, гарантия полного признания статуса этнополитологии как дисциплины.
Во-первых, до сих пор нет самостоятельного государственного образовательного стандарта по этнополитологии. Он включен в общий стандарт по политологии, что, на наш взгляд, не совсем верно и что, безусловно, снижает значимость (статус) столь важной дисциплины. Во-вторых, сама дисциплина все еще носит характер «периферийной», а потому либо преподается как спецпредмет / факультатив, либо не включается в число профилирующих научных дисциплин даже там, где это кажется оправданным и необходимым. К примеру, в многочисленных академиях государственной службы, функционирующих при администрациях глав субъектов РФ, этнополитологию (именно как этнополитологию, а не как приложение к другим курсам) преподают редко. Между тем в полиэтничной и поликонфессиональной стране, каковой является Россия, подготовка современных политических менеджеров вряд ли будет достаточно качественной, если они не будут обладать необходимым комплексом знаний этнологического и этнополитоло-гического характера (это касается и работников миграционных и юридических служб, а также ряда других специалистов, вовлеченных в сферу социальной работы).
Современный статус этнополитологии влияет также и на информационное обеспечение науки вообще и учебного курса в частности. В вузах, где ведется преподавание этнополитологии, очевидно не хватает не столько учебников, сколько вспомогательного учебного материала в форме хрестоматий по этнополитологии и узкоспециализированных пособий. В качестве последних желательно было бы иметь разработки по темам «Модели этнополити-ки», «Этнические миграции и миграционная политика», «Языковая политика», «Практики межкультурного диалога» и др. Конечно, освоение этнополитологических знаний возможно и при самостоятельном анализе интернет-ресурсов, поскольку российские этно-политические организации создают собственные сайты и информационные центры, на которых размещается самая разнообразная информация об их деятельности. Но начинающему слушателю
курса этнополитологии трудно самому ориентироваться в тех потоках этнополитической информации, которые присутствуют на информационном рынке. А учитывая тот факт, что этнические антрепренеры давно и настойчиво пытаются монополизировать право на этнополитологическое просвещение в стране и экспертный анализ этнополитики, ориентироваться в потоках информации, затрагивающей сферу этнополитики, становится еще сложнее. Необходимость в действительно научных, а не ангажированных оценках и разработках приобретает еще большую актуальность в связи с очевидной потребностью в укреплении гражданского согласия и культуры толерантности в России.
Затрудняет возможности глубокого освоения этнополитоло-гических знаний и еще одна проблема, которая непосредственно касается особенностей развития отечественной этнополитологии. Суть этой проблемы состоит в том, что до сих пор нет общероссийского научного этнополитологического журнала. С 2008 г. начал издаваться журнал «Вестник российской нации», в 2009 г. после 16-летнего перерыва возобновлено издание журнала «Этнополис». Но оба названных издания можно расценивать скорее как политические проекты, но не как академические периодические издания, призванные вести дискуссии об актуальных проблемах развития названной дисциплины. Полтора десятка лет выходил в свет Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, в котором обсуждаются проблемы государственной национальной политики в целом и этнополитические проблемы различных российских регионов, но и он из-за финансовых сложностей перестал выходить регулярно, а кроме того, названный бюллетень хотя и востребован, но также не имеет статуса общероссийского журнала и может скорее рассматриваться как добротное, но «узкоцеховое» издание.
При этом важно заметить, что внимание к освещению проблем этнополитики в мире в последние годы все более усиливается под воздействием процессов политической модернизации и культурной глобализации. Это привело к учреждению целой серии периодических изданий, посвященных этнополитике: североамериканских журналов «Nationalities Papers» (c 1977 г.), «Canadian Review of Studies in Nationalism» (1973), международного журнала «Ethnic and Racial Studies» (1978), европейских научных журналов
«Nations & Nationalism» (1995), «Nationalism & Ethnic Politics» (1995), «National Identities» (1995), «Journal on Ethnopolitics and Minorities Issues in Europe» (2001), «Global Review of Ethnopolitics» (2003).
Доступность всех вышеназванных изданий для российского читателя, в том числе и тех специалистов, которые непосредственно связаны с этнополитической практикой, крайне ограничена, что также требует создания «информационных площадок» для обсуждения текущих этнополитических проблем, подготовки специализированных изданий, освещающих мировой опыт регулирования отношений между государством и культурными группами.
Для подготовки самих этнополитологов и преподавателей данной дисциплины, для обобщения опыта этнополитики (особенно региональной), несомненно, важны такие формы обмена опытом, как конференции.
Несмотря на то что на многих серьезных политологических конференциях, посвященных анализу политических проблем и рассмотрению этнических и этнополитических процессов, характерных для российской действительности, этнополитологические секции и «круглый столы» стали почти обязательной частью общих научных дискуссий, в стране до сих пор не проводятся специализированные всероссийские научные симпозиумы и конференции, на которых рассматривались бы наиболее актуальные проблемы отечественной этнополитогии. При этом отдельные научные центры и исследовательские сети прилагают существенные усилия для того, чтобы осуществлять обмен научным опытом и пропагандировать результаты этнополитических исследований и разработок. Так, Центр независимых социологических исследований (С.-Петербург) в последние два года проводит серию семинаров «Этничность, миграции, национализм», целью которых является критическое рассмотрение таких понятий, как «этничность», «национализм», «мультикультурализм», «согражданство», а Сеть этнологического мониторинга уже полтора десятка лет проводит ежегодные семинары, предназначенные для обмена опытом исследовательской деятельности и обсуждения практических проблем мониторинговых исследований. Но при всей значимости подобных научных форумов, они имеют значение для довольно узкого круга специалистов.
Наконец, последнее замечание относительно преподавания этнополитологии и подготовки специалистов-этнополитологов касается того, что российская этнополитология в целом и учебные курсы этнополитологии в частности еще недостаточно широко обобщают позитивный опыт отечественной и зарубежной этнопо-литики, в недостаточной мере ориентированы на рассмотрение конкретных механизмов и практики этнополитики, нациестрои-тельства, использования культурного опыта в политической и социальной модернизации. Последнее в немалой степени связано с тем, что сама этнополитика в России часто носит декларативный характер и неэффективна, особенно в плане противодействия ин-толерантности, расизму, этническому фаворитизму и другим негативным явлениям.
Заключение
Таким образом, можно констатировать, что этнополитология в России как учебная дисциплина развивается успешно. Уже вполне очевидны объект и предметная сфера данной дисциплины, ее методы и функции, создан ее теоретический фундамент. Разработаны учебные курсы и учебники, которые хотя и близки в содержательном плане, строятся на разных теоретических подходах и опираются на различный научный опыт. Сама дисциплина заняла свое место среди учебных дисциплин гуманитарного профиля, но при этом все еще остается не вполне востребованной, несмотря на очевидную ее значимость для отечественной политической практики. Такое положение учебной дисциплины, безусловно, связано с особенностями развития этнополитологии как науки. Даже некоторые специалисты продолжают называть ее «квазинаукой» [Воронков, 2009, с. 35], а политические менеджеры, признав фактически данную дисциплину принятием в 1996 г. Концепции государственной национальной политики РФ и аналогичных региональных документов (они разрабатывались при непосредственном участии уче-ных-этнополитологов), в практике этнополитики предпочитают действовать стихийно или ориентируясь на позиции этнических антрепренеров. Между тем на Западе, особенно после признания мультикультурализма в качестве официальной политики, научные исследования, ориентированные на оптимизацию межкультурного
взаимодействия и совершенствование практики отношений государства с этническими общинами, были признаны необходимой составляющей этой политики. И, кстати, именно ученые стали первыми указывать и на пагубность некоторых принципов мульти-культурализма, и на полную неэффективность практики «позитивной дискриминации», и на многие другие опасные явления.
Дальнейшее успешное развитие российской этнополитоло-гии как учебной дисциплины и как науки будет зависеть от того, насколько она станет востребована политическим менеджментом, притом что потребность в данной дисциплине вряд ли будет подвергаться сомнению.
Список литературы
АбдулатиповР.Г. Этнополитология: Учебное пособие. - СПб.: Питер, 2004. - 313 с. Арутюнов С.А., Рыжакова С.И. Культурная антропология. - М.: Весь мир, 2004. -216 с.
Ачкасов В.А. Этнополитология: Учебник. - СПб.: Издательство СПб. университета, 2005. - 337 с.
Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия // Нации и национализм. -
М.: Праксис, 2002. - С. 52-120. Воронков В. О политизации общественных наук // Неприкосновенный запас. - М.,
2009. - № 1(64). - С. 33-44. Джери Д. Большой толковый социологический словарь (Collins). - М.: Вече, 1999. - T. 2. - 528 с.
Кирдяшов В.Ф. Этнополитология: Учебное пособие. - Саранск: Издательство
Мордовского университета, 2004. - 168 с. Миськова Е.В., Мехедов Н.Л., Пименов В.В. Этнология: Учебное пособие. - М.:
Академический проект: Культура, 2005. - 624 с. Мухаметшина Н.С. Этничность и политика: Учебное пособие. - Самара: Са-
марск. гос. арх.-строит. ун-т., 2005. - 168 с. Национальная политика в императорской России / Сост. Ю.И. Семенов. - М.:
Старый сад, 1998. - 368 с. Осипов А.В. Национально-культурная автономия. Идеи. Решения, институты. -СПб.: Центр независимых социологических исследований, 2004. - 508 с.
Паин Э.А. Об эволюции межэтнических отношений в постсоветской России: (из выступления на Алтайском форуме. Август, 2008 r.) // Этнополис. - М., 2009. -№ 1. - С. 29-38.
Тишков В.А. Стратегия и механизмы национальной политики // Национальная политика в Российской Федерации. - М.: Наука, 1993. - С. 8-40.
Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. - М.: Наука, 2001. -240 с.
Тишков В.А. Этнология и политика: статьи, 1989-2004 гг. - 2-е изд., доп. - М.: Наука, 2005. - 383 с.
Тишков В.А., Степанов В.В. Измерение конфликта. Методика и результаты этно-конфессионального мониторинга Сети EAWARN в 2003 году. - М.: ИЭА РАН, 2004. - 321 с.
Тишков В.А., Шабаев Ю.П. Этнополитология: политические функции этнично-сти. - М.: РГГУ, 2010. - 360 с.
Тураев В. Этнополитология: Учебное пособие. - М.: Логос, 2004. - 388 с.
Уяма Т. От «булгаризма» через «марризм» к националистическим мифам: дискурсы о татарском, чувашском и башкирском этногенезе // Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-Уральского региона: Сборник статей / Под ред. К. Мацузато. - Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido university, 2003. -C. 16-51.
Филиппов В.Р. Критика этнического федерализма. - М.: Центр цивилизационных и региональных исследований, 2003. - 379 с.
Шабаев Ю.П. Этнополитология в России: наука «без периферии» // Политическая наука в России: проблемы, направления, школы, (1990-2007). - М.: Российская ассоциация политической науки (РАПН): Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. - С. 145-164.
Миськова Е.В., Мехедов Н.Л., Пименов В.В. Этнология: Учебное пособие. - М.: Академический Проект: Культура, 2005. - 624 с.
Ярская-Смирнова Е.Р., Романов П.В. Социальная антропология. - Ростов-н/Дону: «Феникс», 2004. - 416 с.
Rotshild J. Ethnopolitics: A conceptual framework. - N.Y.: Columbia univ. press, 1981. - 290 p.
