CC BY
67
АНТРОПОЛОГИЯ И Этнология в XXI БЕКЕ
УДК 316.454 ББК 60.54
Д.П. Каранов
этнокультурное развитие ингерманландских финнов
во второй половине xix в.: основные компоненты процесса
В работе рассматривается становление национальной общности ингерманландских финнов во второй половине XIX в. Многие исследователи связывают этот процесс с формированием национального самосознания, распространением чувства групповой солидарности, повышением уровня общей грамотности, расширением границ духовной и материальной культур, то есть с этнокультурным развитием. Анализируется роль субъективного фактора в процессе этнокультурного развития ингерманландцев. Особое внимание уделяется мотивам и формам просветительской деятельности лютеранского духовенства и местной интеллигенции.
Ключевые слова:
ингерманландская идентичность, ингерманландская интеллигенция, ингерманланд-ские финны, лютеранская церковь, этнокультурное развитие.
т
о
Актуальность темы данной статьи обусловлена значительным интересом в современной науке к вопросу генеза национальных и этнических групп. Дискуссии на эту тему в последние 20-25 лет захватили практически все гуманитарные дисциплины. Благодаря научной интерпретации исторических фактов и установлению объективных закономерностей жизни различных обществ пресловутый «национальный вопрос» раскрывается с новых сторон. Большой вклад в теорию вносят исследования, направленные на выявления причин возникновения и развития отдельных наций и народов. В данной работе проливается свет на генезис ингерманландских финнов, с точки зрения субъективных факторов.
Начало изучения ингерманландских финнов было положено еще в первой половине XIX в., однако на сегодняшний день остается много тем, требующих своего раскрытия. Такой темой, безусловно, является вопрос об этногенезе данной группы. В статье выдвигается предположение о формировании ингерманландских финнов как группы во второй половине XIX в., что и составляет новизну работы, по сравнению с устоявшимся мнением, относительно постепенного развития ингерманланд-
ских финнов начиная с XVII в. К тому же, новизну обозначенного подхода подкрепляет рассмотрение причинно-следственных связей с учетом влияния субъективных факторов.
Под ингерманландскими финнами принято понимать финнов-лютеран, проживавших в Санкт-Петербургской губернии и обладавших культурными и лингвистическими особенностями, отличавшими их от финнов Финляндии и местных финских народов - ижоры и води. В работах, посвященных истории данной этнической общности, ее генезис связывают с переселенческой политикой Шведского королевства, проводимой им в XVII в. Получив под свой контроль Ижорскую землю (Ин-германландию), шведские власти стали оказывать давление на местных жителей православного вероисповедания, облагая его налогами, своими действиями инициировав бегство части населения в Россию.
Этноним «ингерманландские финны» или «ингерманландцы» (ткегПатеп) тесно связан с топонимом «Ингерманландия». К сожалению, этимология этого названия не до конца ясна и историки имеют несколько вполне достоверных гипотез. В соответствии с одной из них, название «Ингерманландия» происходит от имени
шведской принцессы Ингигерды, жены князя Ярослава Владимировича [12]. По другой версии, оно связано с финским названием реки Ижоры - ЫкеН [6, с. 15]. Кроме того, в исторических документах упоминаются и другие названия этой территории - Водская пятина, Ижорская земля, Ингрия и др.
Считается, что ингерманландские финны существенно отличались от финнов Финляндии. Первым это заметил Анд-реас Шегрен, выделивший в их среде две субэтнические (в некоторых интерпретациях - этнографические)[3, с. 44] группы -савакот (savakot) и эурямёйсет (ayram6iset) [15, с. 179]. Эти группы отличались друг от друга языком (разные диалекты финского), одеждой, бытовой обрядностью, а также, по мнению ряда исследователей и наблюдателей, психологическими свойствами. Историк Суло Халтсонен упоминал в своих трудах Густава-Вильгельма Келльба-ка, пастора прихода Серепетта ^егереИа) в 1837-1846 гг., который утверждал, что «между эурямёйсет и савакот была огромная разница, употребляемые ими диалекты языка были различны» [10, с. 272]. С подобными утверждениями согласны современные исследователи ингерманланд-ских финнов, в частности, этнограф Ольга Конькова и краевед Владимир Кокко. Они пишут: «Различия между этими двумя этнографическими группами до начала XX в. были велики. Наиболее ярко они проявлялись в традиционной культуре и «национальном» характере»[3, с. 45].
К концу XIX в. различия между эуря-мёйсет и савакот стали менее заметны, а уже к 20-м гг. XX в. не каждый финн-ингер-манландец мог рассказать о них что-либо существенное. Этнонимы «ayram6iset» (эурямёйсет) и «savakot» (савакот) уступили место «ткегПатеп» (ингерманландцам) или «ткегт suomalainen» (ингерманланд-ским финнам).
Для целостности рисуемой картины отметим, что в действительности, дифференциация ингерманландцев до середины XIX в., вероятно, была более сложной. «Уникальные» черты и свойства, которыми исследователи наделяли ингерман-ландцев, отделяя их, таким образом, от финнов Финляндии, могут быть представлены в ином свете. Например, что собой представляет ингерманландский диалект финского языка? Ранее считалось, что существуют два ингерманландских диалекта - савакский и эвремейский [3, с. 138]. Однако последние исследования показали, что языковая картина Ингерманлан-
дии была более разнообразной. Петрозаводский лингвист Ю. Коппалева считает, что языковые группы Ингерманландии не совпадали с этническими группами [4, с. 13]. Она выделила 4 группы ингер-манландских говоров, не соотносящихся с этническим разделением на савакот и эурямёйсет: северную, восточную, центральную и западную. В общей сложности 28 говоров [4, с. 19-20]. Из этого следует, что практически каждый приход в плане лингвистики отличался от другого, а это значит - ни о каком ингерманландском языке и речи быть не может. То же самое можно сказать и об остальных компонентах культуры. Одежда, хозяйственная деятельность, обряды и другие элементы культуры разнились от прихода к приходу, от деревни к деревне.
Таким образом, к середине XIX в. фин-ны-ингерманландцы не являлись обособленной группой в этническом, лингвистическом, культурном и ином отношении. Однако нам известно, что уже к 1917 г. выпускались две ингерманландские газеты, действовало просветительское общество, работали деревенские библиотеки, проходили национальные праздники, то есть, выражаясь марксистскими категориями: ингерманландское общество обладало культурными институтами, характерными для уровня нации. Более того, в среде ингерманландских финнов даже сложилось национальное политическое движение, имевшее поддержку у местного населения. Что же случилось за 60 лет? Что могло способствовать трансформации разнородной массы в консолидированное общество?
Как нам известно, практически любой социальный или культурный процесс можно представить в виде цепочки взаимосвязанных элементов. Этнокультурное развитие ингерманландских финнов во второй половине XIX в. не исключение. Отметим, что ингерманландцы насчитывали к этому времени порядка 100 тыс. человек, проживавших в сотнях населенных пунктах, и их консолидации способствовало установление стабильных культурных синхронных связей между ними. Возникнуть сами по себе или вследствие влияния среды (климата, географического положения и т.д.) они не могли. Более вероятно, что формированию «ингерманландскости» способствовала деятельность социальных субъектов - индивидов, групп или организаций. Очень часто роль таких субъектов выполняют государства, политические партии, общественные организации, клу-
о
бы, тайные общества и т.д. В случае ингерманландских финнов пристального внимания заслуживает деятельность еван-гелическо-лютеранской церкви.
Церковь, в лице пасторов и канторов, управляла духовной жизнью приходов, борясь с предрассудками языческого наследия с XVII в. Пользуясь своим авторитетом, она успешно воздействовала на сознание финноязычного населения Ин-германландии. Наибольшего успеха лютеранское духовенство достигло в этом направлении в XIX в.
В 1820-х гг. появились планы по реформированию лютеранских приходов России, а за их реализацию энергично взялся первый лютеранский епископ Санкт-Петербурга Закариас Сигнеус. Для укрепления позиций лютеранства Сигнеус обязал пасторов следить за грамотностью прихожан. При нем в приходах начинают создаваться конфирмационные школы, а желающие вступить в брак должны сдавать экзамены на умение читать и на знание священного писания. Те, кто экзамен не сдавал, - к браку не допускались [11, с. 171].
Лютеранство и церковь занимали важное место в социокультурной среде ингер-манландцев XIX - начала XX вв. Многие ученые, изучавшие лютеранскую церковь в России, отмечали ее незаменимую роль в жизни ингерманландцев. О.В. Курило пишет об этом: «Церковь Ингерманлан-дии помогала финнам в России сохранять свою национальную идентичность и язык посредством объединения лиц финской национальности в общинах, поддержания финской традиции в праздниках и обрядах, проведения богослужений на финском языке» [5, с. 183].
Практически все сферы жизни финнов в XIX в. находились в руках церкви. Особенно ее позиции укрепились после создания в 1859 г. Кассы взаимопомощи лютеранских приходов [11, с. 185]. На ее средства строились новые кирхи, школы, пастораты, оплачивался труд пасторов и канторов, выделялись пенсии и стипендии. На средства Кассы была основана Кол-панская семинария, из неё же выделялись средства для оплаты труда ее администрации и преподавателей. За 50 лет было построено около 200 церквей, 350 школ, и более 100 пасторатов [11, с. 186]. Наличие собственного денежного фонда давало церкви самостоятельность, уверенность, а иногда и смелость. Например, это показывает тот факт, что Генеральная консистория в 1864 г. предпринимала действия
(закончившиеся неудачей) для освобождения детей лютеран Северо-Запада России от изучения русского языка в церковных школах [1].
Именно лютеранской церкви принадлежит заслуга в создании условий для появления в среде ингерманландских финнов группы, не в меньшей степени, способствовавшей этнокультурному развитию своих соплеменников. Речь идёт об ингерманландской интеллигенции, значительная часть представителей которой были воспитанниками Колпанской учительской семинарии.
Создание этого учебного заведения, поистине, выдающееся решение лютеранского духовенства. Его принятию способствовали постепенное увеличение количества финнов-ингерманландцев и объективные условия того времени, требовавшие развития сети начальных образовательных учреждений. Эти проблемы руководство евангелическо-лютеранской церкви попыталось (небезуспешно) решить с помощью создания финноязычного духовного педагогического учебного заведения на территории Санкт-Петербургской губернии.
Открытие учительской семинарии состоялось 4 сентября 1863 г. в пос. Малые Колпаны [14, с. 166]. За более чем 50 лет существования (1863-1919) она подготовила свыше 250 учителей, составивших ядро ингерманландской интеллигенции. Благодаря существованию данного заведения к 1910 году Ингерманландия могла сама себя обеспечивать педагогическими кадрами, выйдя в этом отношении из зависимости от Финляндии. По образному выражению епископа Л. Хассинена, семинария «стала источником света для финнов Ин-германландии»[8, с. 29].
Таким образом, в структуре этнокультурного процесса четко выделяются два инициативных субъекта - лютеранская церковь и ингерманландская интеллигенция. Первый субъект - лютеранская церковь - был единственным в своем роде с 1830-х по начало 1880-х. Важнейшим событием в этот период истории евангелическо-лютеранской церкви и ингерманландцев стало учреждение Кассы взаимопомощи лютеранских приходов в 1859 г.
Другой субъект - ингерманландская интеллигенция - имея меньшие финансовые возможности, сделал не меньше для этнокультурного развития ингерманланд-цев, чем церковь. Но если ингерманланд-ская церковь была организацией, подчиненной Министерству внутренних дел, имевшей устав, внутренние положения,
департаменты, сотрудников, на которых были возложены функциональные обязанности, и консолидация ингерманландских финнов была, возможно, неосознанным следствием выполнения ею наложенных на нее обязанностей, то интеллигенция представляла собой субъект иного рода. Деятельность интеллигентов была вполне осознана и направлена на «возрождение национальной культуры», «укрепление национального самосознания», «сплочению финнов». Эти желания и стремления были частью их мировоззрения. Они чувствовали ответственность за судьбу своих соплеменников (возможно, их научили чувствовать это в стенах Колпанской семинарии). Это видно при анализе стенограмм многочисленных собраний, печатавшихся в газете «Ыкеп». Но почему инициативы, рожденные в их среде, имели успех? Вероятно, благодаря такому неспецифическому для интеллигенции как для группы свойству как организованность.
Организованность поддерживалась благодаря развивавшимся с 1870-х гг. общественным организациям. Одним из первых объединений стало созданное Мо-озесом Путро, выпускником Колпанской семинарии, в 1872 г. «Pietarin Suomalainen Laulaseura» (Петербургское финское певческое общество) [7, с. 29]. Сам М. Путро был его бессменным руководителем вплоть до своей смерти, то есть до 1919 г. Среди общественных организаций немузыкального характера, особое место принадлежало обществам трезвости, ключевую роль среди которых занимало общество «А1ки» (Начало). Общество «А1ки» учредили четыре финских купца в 1885 г. [6, с. 51]. В его цели входила популяризация трезвого образа жизни среди финских жителей Петербурга. Среди участников этого объединения встречались фамилии выпускников Колпанской семинарии - Карло Манстен, Петр Ряйкконен и др. [14].
Ингерманландские интеллигенты осознавали, что у них одна цель, что «возрождение» ингерманландцев - это их общее дело. Это понимание ковалось на многочисленных собраниях и конференциях. Несмотря на разность позиций по некоторым вопросам, они создавали ингерман-ландских финнов из разрозненной (в культурном отношении) крестьянской массы.
Лютеранская церковь и ингерманланд-ские интеллигенты своей активной деятельностью способствовали консолидации ингерманландских финнов к началу XX в. Остается открытым вопрос, каким образом они осуществляли воздействие на
ингерманландцев и находило ли это воздействие отклик у последних?
Средства массовой коммуникации, которые могли служить каналами передачи идей и убеждений в массы, в XIX в. были менее развиты и многочисленны, чем в наши дни. В случае ингерманландских финнов их можно разделить на социокультурные институты и массовые культурные акции. К первым относились, в первую очередь, школьная система, церковная система и периодические издания (прежде всего еженедельные газеты «Inkeri» и «Neva», общий тираж которых достигал 6000 экземпляров). Их основная черта -систематичность передачи информации и ее организованность. Так, через финские школы, в которых число учителей-ингер-манландцев к 1910-м гг. достигло 70%, этнокультурная информация поступала к учившимся там детям. Школа становилась местом встречи коммуникатора (учитель) и реципиентов (ученики). От него они получили не только знания, определенные программой обучения, но и информацию об окружающей их среде, об их истории, о событиях в других приходах и т. д. То же самое касается церквей, в которых в качестве коммуникатора выступал пастор или кантор, а реципиентами являлись прихожане. После или до проведения церковных обрядов пастор обращался к пастве с вступительным словом или проповедью.
К культурным массовым акциям можно причислить просветительские лекции, общенациональные праздники, конкурсы и соревнования, конференции и собрания. Разница между социокультурными институтами и культурными массовыми акциями значительна, но и те и другие проводили в массы образы, идеи, убеждения, символы, то есть информацию, способствовавшую формированию ингерманланд-ской идентичности и ингерманландской солидарности. Особое место принадлежит национальным певческим праздникам ин-германландцев, которые проводились раз в два года, начиная с 1899 г. Как правило, само мероприятие занимало несколько дней, и на него съезжались тысячи людей со всей Санкт-Петербургской губернии. Праздничное событие широко освещалось в газете «Inkeri»: для этого редакция готовила отдельный праздничный номер.
Эти и другие акции позволяли ингер-манландцам увидеть и услышать «самих себя». Эти мероприятия формировали ингерманландскую идентичность, делая Ингерманландию реальной в сознании их участников.
Таким образом, этнокультурное разви- этих групп способствовала консолидации
тие ингерманландских финнов, проходив- некогда разобщенных ингерманландцев.
шее со второй половины XIX по начало Уже находясь в эмиграции в Финляндии,
XX вв., имело как материальное выра- лидер ингерманландских социал-демок-
жение, и было связано ростом школьной ратов Каапре Тюнни, отвечая на воп-
системы, строительством церквей, орга- рос «Благодаря чему ингерманландские
низацией библиотек, выпуском финских финны заметно изменились к 1910-м гг.?»
газет, так и нематериальное, которое писал, что «прямо или косвенно, это ре-
было связано с формированием группо- зультат полувековой работы преподава-
вой солидарности, ингерманландской телей» [16]. Однако мы смогли показать,
идентичности, национального самосо- что евангелическо-лютеранская церковь
знания и т.д. Оба направления трансфор- сделала для культурной трансформации
мации были следствием организованной не меньше, если не больше. Ее по праву
деятельности церкви и ингерманланд- можно считать важнейшим участником и
ской интеллигенции, использовавших инициатором этнокультурного развития
имевшиеся у них ресурсы. Деятельность ингерманландских финнов.
Список литературы:
[1] Дело об отказе Генеральной евангелическо-лютеранской консистории в освобождении церковных школ Северо-Западного края от преподавания на русском языке. - РГИА. Ф. 821, Оп. 5, Д. 402, Л. 1.
[2] Иванов М. Лютеранский квартал в Петербурге. - СПб.: Европейский дом, 2004. - 126 с.
[3] Конькова О.И., Кокко В.А. Ингерманландские финны. Очерки истории и культуры. - СПб.: МАЭ РАН, 2009. - 164 с.
[4] Коппалева Ю.Э. Финская народная лексика флоры (становление и функционирование). - Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2007. - 287 с.
[5] Курило О.В. Очерк по истории лютеран в России (XVI-XX вв.). - М.: ИЭА РАН, 1996. - 183 с.
[6] Мусаев В.И. Политическая история Ингерманландии в конце XIX-XX век. - Кишинев; СПб: Nestor-Historia, 2001. - 400 с.
[7] Мусаев В.И. Россия и Финляндия: миграционные контакты и положение диаспор (конец XIX -1930-е гг.). - СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2007. - 484 с.
[8] Риехкалайнен Ю. Ингерманландские финны. История и судьба. - Петрозаводск: Периодика, 2009. -176 с.
[9] Халтсонен С. Ингерманландские финские школы и этапы народного просвещения // История ингерманландских финнов / Пер. с фин. Р.И. Иванен. СПб: Полторак, 2010. - С. 206-272.
[10] Халтсонен С. О прежней жизни народа Инкери // История ингерманландских финнов / пер. с финского Р.И. Иванен. - СПб: Полторак, 2010. - С. 272-327.
[11] Халтсонен С. Укрепление ингерманландской финской, церкви в период 1800-1917 гг. // История ингерманландских финнов / пер. с финского Р.И. Иванен. - СПб: Полторак, 2010. - С. 166-206.
[12] Inkerinmaa // Inkeri. - № 39, 29.09.1895.
[13] Jamalainen E. Inkerin kulttuurityon tekijoita // Inkerilaisten viesti. 1982. - № 2 - S. 3-29.
[14] Kolppanan seminaari 1863-1913. - Viipuri: Karjalan kirjapaino O. - Y., 1913. -175 s.
[15] Sihvo P. Savakoita, ayramoisia, inkerikoita // Inkeri: historia, kansa, kulttuuri. - Helsinki: Suomalaisen kirjallisuuden seura, 1991. - S. 179-198.
[16] Tynni K. Kolppanan opettajaseminaari ja sen merkitys Inkerin kansan elamassa // Suomalainen Inkeri. -1934. - S. 3-7.
о
