CC BY
106
УДК 316.4.051.63
ЭТНИЧЕСКОЕ САМОСОЗНАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ Г. СЫКТЫВКАРА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ ПОКОЛЕНИЙ*
Н.П. МИРОНОВА
Отдел «Научный архив и энциклопедия» Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар
В статье приводится описание результатов социологических исследований 2007-2011 гг. по проблемам этнической самоидентификации в молодежной среде Республики Коми. Анализируются уровень этнической осведомленности и роль исторической памяти в процессе идентификации. Показаны множественность и ситуативность этнической идентичности и ее символическое значение для современной молодежи.
Ключевые слова: этническая идентичность, этничность, молодежь, историческая память
N.P. MIRONOVA. ETHNIC IDENTITY OF SYKTYVKAR MODERN STUDENTS IN THE CONTEXT OF GENERATIONS’ HISTORICAL MEMORY
The author describes the results of a series of sociological studies on ethnic identity among youth of the Komi Republic in 2007-2011. The level of ethnic awareness and the role of historical memory in the process of identification is analyzed.
Key words: ethnic identity, ethnicity, youth, historical memory
Социально-экономическое и культурное реформирование России вызвало необходимость обращения к теме этничности, особенно в свете усилившегося интереса к проблемам нациестроитель-ства. В этих условиях становится актуальной задача исследования общегражданских и этнокультурных установок современной студенческой молодежи, которая является наиболее динамичной социальной группой. Изучение молодежи позволяет прогнозировать состояние общественного сознания, поскольку современная молодежь будет в дальнейшем сама участвовать в формировании самосознания последующих поколений. При обращении к этнической принадлежности человек всегда апеллирует к своей истории. Этническое самосознание представлено как форма идентификации, обращенная в прошлое и воплощенная в культурной и исторической традиции индивида или группы.
Изучение вопросов этнического и национального самосознания имеет богатую историю. В отечественной литературе термин «национальное самосознание» впервые появляется в трудах историков, в частности Д.С. Лихачева, в середине 1940-х гг. на волне подъема национальных чувств в период Великой Отечественной войны. Вторым этапом в изучении этнического самосознания стала широкая дискуссия 1960-1970 гг. [1- 4], в рамках которой пред-
* Доклад представлен на расширенном заседании Президиума Коми НЦ УрО РАН, посвященном Дню науки 8 февраля 2012 г.
лагалось рассматривать этническое самосознание как наиболее значимый этнический признак. Дальнейший анализ сущности самосознания и его роли как этнической категории осуществил Ю.В. Бромлей. Так, в работе «Очерки теории этноса» он одним из основных признаков этноса называет определенную общность исторического прошлого на протяжении поколений. По его мнению, исторический опыт передается из поколения в поколение в первую очередь через культурные традиции [5].
Начало пересмотра прежних теоретических позиций в российской этнографии было положено публикацией статьи В.А. Тишкова «Советская этнография: преодоление кризиса» [6], окончательное оформление позиция автора нашла в работе «Реквием по этносу»[7]. Этничность, по мнению исследователя, является формой социальной организации культурных различий. При этом важнейшим аспектом при определении этнической группы признается самокатегоризация или категоризация другими. Активная дискуссия по теоретическим проблемам этничности завязалась с середины 1990-х гг. на страницах журнала «Этнографическое обозрение» [8-15]. Но в пылу жарких споров о сущности этноса и этничности, этнических признаках и культурных границах все больше на второй план отодвигались вопросы, а что все-таки такое этничность для отдельного человека, как происходит формирование его этнического самосознания и какова при этом роль исторической памяти?
Само понятие «историческая память» теоретически разработано недостаточно. Также немного приводится и конкретных исследовательских методик, позволяющих анализировать проблему «исторической памяти» в этнологической перспективе. Среди немногочисленных историко-социологических исследований, непосредственно посвященных исторической памяти и историческому сознанию, методологическое значение имеют работы Ж.Т. Тощен-ко [16], В.В. Карлова [17] и В.А. Шнирельмана [18].
Всеми исследователями признается разнообразие форм исторической рефлексии: научное историческое знание, официальная история (трактовки истории, принятые в официальных учреждениях и системе образования), эмпирическая история (данные статистики, демографии и др.), историческая память, передававшаяся устным путем благодаря фольклорной традиции и (или) мифологии и т.д. При этом чаще всего анализируются именно групповые формы исторической памяти, которые могут быть подвержены манипулированию со стороны власти или интеллигенции и актуализируются в переломный для общества момент в виде мифических архетипов и смыслов, часто оторванных от реального представления членов общества. При обращении к личностному уровню исторической памяти необходимо учитывать и то обстоятельство, что коллективная и личностная ее формы тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Что касается молодежной проблематики, то в числе первых отечественных исследователей, обративших внимание на проблему этнического самосознания молодежи, следует назвать работы И.А. Снежковой [19] и Е.М. Галкиной [20]. С начала 2000-х гг. данная тема становится достаточно популярной и разрабатывается во многих регионах РФ. Многочисленные работы по проблеме этнического самосознания преимущественно выполнены на основе количественных методов, широко применяемых в этносоциологических и этнопсихологических исследованиях.
В Республике Коми собран и изучен значительный материал по этнической истории [21-24], современным этническим процессам [25-27], языковым ориентациям [28-30] и специфике межэтнического взаимодействия [31-35].
Несмотря на достаточно широкий круг работ, посвященных этнической проблематике, на сегодняшний день недостаточно представлены исследования способов и инструментов культурных репрезентаций, их роли в структуре воспроизводства этничности, функционировании этничности в городе. Также существенным пробелом в региональных исследованиях остается проблема межпоколенной трансляции этнической информации и роли исторической памяти в формировании этнической идентичности современной молодежи.
Цель настоящей работы - определение содержания представлений об этнической принадлежности у современной студенческой молодежи г.Сыктывкар в контексте исторической памяти поколений. Прежде всего требовалось оценить, какую роль при формировании этнической идентичности
играет межпоколенческая передача исторической памяти и в чем она выражается (знание своей родословной, семейные традиции, реликвии и т.д..
Основу данного исследования составили полевые материалы автора за 2007-2011 гг. Молодежь рассматривается на примере г. Сыктывкар, поскольку в столице Республики Коми как политическом, экономическом, образовательном и культурном центре представлена сельская и городская молодежь, что дает возможность составить достаточно полную картину. Опрос по вопросам этнической, гражданской и региональной идентичности современной студенческой молодежи г. Сыктывкар был проведен весной 2007 г. (500 чел.). В исследовании принимала участие молодежь, которая на момент проведения опроса проживала в г. Сыктывкар и обучалась в вузах (студенты первого - третьего курсов). Выборка студентов разных национальностей для решения поставленных задач была недостаточной. Русские и коми составили большинство, поэтому для анализа выделены эти две основные группы респондентов, а в группе «другие» объединили всех представителей других национальностей (украинцы, белорусы, татары и др.).
Необходимо отметить ограниченность количественных методик при анализе этнического самосознания, поскольку они не всегда позволяют оценить его содержание и механизмы функционирования этнических образов. В такой ситуации на помощь приходят качественные методы биографического и глубинного полуструктурированного интервью. Так, по этому методу за весь период изучения было опрошено 40 студентов Сыктывкарского гос-университета (СыктГУ) и Коми государственного пединститута (КГПИ). При исследовании этнического самосознания биографический метод позволяет более глубоко на личностном уровне показать символы и значения, на основании которых происходит этническое самоопределение молодых людей. Материалы свободных в изложении интервью представляют собой описание родословной, в которой выделяются основные исторические события, в некоторых случаях дается оценка этих событий, описание семейных традиций и реликвий. В ходе интервью респондентам помимо рассказа о родословной предлагалось ответить на вопрос о том, как они определяют свою этническую принадлежность.
В данном случае комплекс представлений об этнической принадлежности студенческой молодежи г. Сыктывкар рассматривается на индивидуально-личностном уровне с учетом субъективных характеристик и оценок, которые присваиваются молодыми людьми при анализе своей этнической принадлежности. В системе жизненных ценностей учащейся молодежи на первое место как «очень важные» выходят семья, друзья, работа и организация свободного времени. На второй план уходят такие категории, как религия, политика и этническая принадлежность. При этом этническая принадлежность совершенно не важна для каждого пятого. Так, лишь 4 % из опрошенных в 2007 г. студентов на первое место в структуре самоидентификации поставили этническую принадлежность. Этни-
ческая принадлежность не актуализирована и не занимает ведущих позиций в структуре самоидентификации молодежи. Но это еще не означает, что она отсутствует и никак себя не проявляет.
Актуализация этнических образов и их реализация в современной молодежной среде происходит в досуговой сфере. Этничность представлена и преподносится зрителям в формате шоу и выступает как общий антураж действия, которое является по сути молодежной тусовкой. Примерами подобных этнических шоу с участием молодежи могут служить ставшие неотъемлемой частью культурной жизни республики финно-угорские фестивали моды, конкурсы красоты и спортивные соревнования. Публичная артикуляция этнической идентичности не служит накоплению социального и политического капитала. В.С. Малахов называет этот феномен «экспериментальной» или «креативной» этнично-стью. В данном случае этничность выступает не как нечто фиксированное и предопределенное, а как то, что переопределяется, адаптируется и творится самими индивидами. Этничность становится объектом рефлексии и творчества [36].
Выбор этнической принадлежности у большинства опрошенных студентов совпадает с этнической принадлежностью родителей. Среди русской молодежи только у половины респондентов оба родителя - русские. В этнически смешанных семьях молодые люди чаще называют себя коми, если у них мать - коми (17 %), чем если отец - коми (10 %) и также чаще считают себя представителями других этнических групп, когда отец - представитель других неосновных этнических групп республики (38 %). Обычно человек причисляет себя к тому этносу, к которому принадлежат его кровные родственники и родители и довольно жестко ограничен в выборе своей этнической принадлежности. По данным опроса 2007 г., порядка 5 % респондентов затрудняются в определении своей этнической принадлежности и этнической принадлежности своих родителей. Этническая принадлежность может обозначаться не одним словом, а описательно и множественно: «ближе к русской», «скорее между русскими и украинцами», «и коми и русский в равной мере».
Таким образом, невозможность четкой этнической самоидентификации не является показателем низкого уровня этнической осведомленности и кризиса идентичности, в данном случае речь идет скорее о явлении «дрейфа идентичности». В условиях дрейфа этничность может изменяться в зависимости от множества условий и даже конкретных ситуаций.
«Я не могу точно сказать, кто я по национальности, мама у меня - коми, папа - молдаван, я родилась и выросла в поселке, где все говорят на русском языке, хотя очень много всякого народу совсем не русского. В жизни мне иногда приходилось менять свою национальность, я считаю, что это абсолютно нормально и ничего плохого в этом нет. Благодаря своим родителям я знаю, кроме русского, и коми, и молдавский, могу общаться и это здорово» (ж, 1985).
Или такой пример:
«Я на самом деле никогда не могла ответить на вопрос: кто я по национальности? Для меня это неразрешимый вопрос. Это не значит, что у меня совсем нет чувства, кто я. Просто, я чувствую себя и коми, и русской одновременно, могу говорить на коми, даже читать и петь, у меня много друзей в деревне, но я не могу полностью сказать, что я - коми» (ж, 1989).
В реальности же люди имеют больше вариантов выбора, чем полная идентификация с одной из этнических общностей. Индивид может одновременно идентифицировать себя и с двумя релевантными группами. Такую идентичность могут иметь не только выходцы из смешанных браков, но и люди, живущие в полиэтничной среде. Также встречаются и ситуации внешнего приписывания этнических характеристик в монокультурной среде.
В одном из интервью была описана подобная ситуация: «... я родился в Азербайджане (г. Баку), отец привез мою мать из Коми АССР в начале 1980-х гг, а когда началась война, мы всей семьей (у меня еще есть старшая сестра Адыля) убежали на Родину матери в село Дон Усть-Куломского района Республики Коми, и в школу я пошел уже там. Конечно, в отличие от своей старшей сестры, азербайджанского языка в совершенстве я не знал, а может забыл, зато по коми говорю лучше многих местных. Но за мной на всю жизнь в деревне закрепилось прозвище «щед Эльмар», так до конца и не приняли за своего...» (м, 1984).
При характеристике этнических представлений современной молодежи биографические интервью позволяют рассмотреть не только варианты ситуативной сложной этнической идентичности, но раскрывают и биографически неподкрепленную идентичность.
Данную ситуацию иллюстрирует и следующий пример описания своей этнической принадлежности: «Из своих предков я знаю только бабушку и дедушку и не могу определить свою национальность. Дедушка - армянин, Саркисян, был репрессирован, а бабушка - коми, Анна Николаевна. Мама армянского языка не знает, меня и братьев не учили, и на родине дедушки мы никогда не были. Наверно, я - русская» (ж, 1990).
Большинство описанных биографий начинается с описания жизненных путей дедушек и бабушек, реже прабабушек и более «древних предков», в основном, биографические сведения начинаются с описания событий конца 1920-1940-х гг. и заканчиваются сегодняшним днем. Преимущественно описывается время коллективизации, формирование совхозов, промышленное освоение республики, работа в шахтах, лесопунктах, на сплавах леса, участие в Великой Отечественной войне. Помимо рассказов старших родственников, источниками исторической памяти для современной молодежи являются семейные фотоальбомы, письма с фронта, семейные предания, реликвии, награды, которые могут и не иметь ярко выраженной этнической окраски.
Анализ биографических интервью также показал, что молодые люди, которые затрудняются в определении своей этнической принадлежности («я не могу точно сказать, кто я по национальности»; ж, 1989) или указывают на ее множественный характер («много национальностей в роду»; м, 1987; ««и русский и коми в равной мере»; м, 1988) более подробно описывают историю своей семьи и связывают невозможность четкой этнической идентификации со сложной этнической родословной. В то же время молодые люди, которые не знают своей родословной и ограничиваются биографическими сведениями о своих родителях, чаще называют себя «просто россиянами» или же указывают, что «национальность вообще не важна в современной жизни».
При этом категория «национальность» понимается молодыми людьми не как согражданство, а как этническая категория. Согласно традиционному для советской этнографии подходу, произошло слияние воедино теории этноса и теории нации. Влияние этого наследия ощутимо и сегодня, особенно это заметно в политическом и обыденном лексиконе, где в синонимичном смысле бытует этнос как национальность, национальный и т.д. Так, согласно данным опроса 2008 г. по программе «Российская нация: становление и этнокультурное многообразие» в г. Сыктывкар 65,8, или абсолютное большинство опрошенных, все же считают, что «национальность» - это категория, связанная с происхождением родителей и предков (а 42,1 % указали, что оно является производным от языка и культуры)[37]. Иными словами, понимание категории «национальность» не как гражданского определителя, а как этнического остается доминирующим.
В данной ситуации встает вопрос, а что они понимают и какое содержание вкладывают в это понятие «просто россиянин», потому что когда начинаешь интересоваться: «Ты считаешь себя патриотом?» - ответ обычно утвердительный: «Да». А когда спрашиваешь: В армию пойдешь? Ответ получаешь: «Конечно, нет».
И что интересно, очень часто вопрос о важности этнического самоопределения в современном обществе в интервью с респондентом «просто россиянином», который не знает истории своей семьи, оборачивается интолерантными высказываниями типа: ««...я совсем не хотела бы быть кавказской национальности в Республике Коми, мне кажется, я чувствовала бы себя неуютно...» (ж, 1988) или «...могу честно сказать, что испытываю личную неприязнь к лицам кавказской национальности, так как они засоряют нашу республику и занимают рабочие места, где могли бы работать местные жители...» (м, 1990). Явно схематизированные суждения, вырванные из общественного дискурса, возможно неосознанные, но весьма простые для восприятия.
По подобному принципу описываются негативные этнические установки по отношению к представителям титульного меньшинства. Внешний критерий приписывания особенно важен, когда этнич-ность проявляется в очень явных физических характеристиках. Подобные представления формиру-
ют собирательный «портрет абсолютного Другого». Что значит быть абсолютно другим в клишированном сознании типичного городского жителя? Это значит быть уроженцем и жителем периферии, сельским жителем, носителем другого (т.е. нерусского) языка, человеком с иными ценностями и образом жизни, нетипичной (не встречаемой в городах) профессии, малограмотным, с нетипичными для горожанина потребностями и запросами. Этот портрет полностью выстроен в негативных терминах [38].
Таким образом, подобного рода высказывания демонстрируют достаточно противоречивый характер идентичности молодых россиян в современных условиях. О чем свидетельствует и наличие этноизоляционистских настроений (31, 4 % из всех опрошенных студентов поддерживают лозунг «Россия для русских»). Также 37 % среди русских и 28 % среди коми молодых людей не согласны принять в свою семью представителя другой национальности, расы, религии.
Указанные позиции молодежи свидетельствуют об объективных трудностях процесса формирования гражданской нации, которые кроются в том числе и в наследуемых культурных стереотипах. Снижение уровня позитивной оценки говорит, видимо, не столько о реальных проблемах в межэтническом взаимодействии, сколько о нарастающей тревожности при оценке ситуации в данной социальной сфере, а иногда и чрезмерном муссировании национальной тематики.
Таким образом, историческая память - это основа этнического самосознания. Этническое самосознание, так же как и историческая память, не является статичным, раз и навсегда данным явлением, а непрерывно развивается. В этническом самосознании проявляется избирательность исторической памяти, поскольку в нем актуализируется далеко не все, что знает человек об истории своего народа, а лишь то, что связано непосредственно с ним и вызывает определенный эмоциональный отклик. Посредством исторической памяти происходит межпоколенная трансляция этнической информации. Причем, данная информация не всегда позитивна и может включать стереотипные представления и негативные установки. Знание и осмысление прошлого является одним из решающих факторов для формирования биографичной, имеющей свои корни, этнической идентичности.
Литература
1. Токарев СА. Проблемы типов этнических общностей (к методологическим проблемам этнографии) // Вопросы философии. 1964. №11. С.43-53.
2. Чебоксаров Н.Н. Проблемы типологизации этнических общностей в трудах советских ученых // Советская этнография. 1967. №4. С.94-110.
3. Семенов Ю.И. Категория «социальный организм» и ее значение для исторической науки // Вопросы истории. 1966. №8. С.88-106.
4. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Советская этнография. 1974. №2. С.24-38.
5. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1973.
6. Тишков ВА Советская этнография: преодоление кризиса// Этнографическое обозрение. 1992. №1. С. 5-19.
7. Тишков ВА Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии/ Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н.Мик-лухо-Маклая. М.: Наука, 2003. 544 с.
8. Чешко С.В. Человек и этничность // Этнографическое обозрение. 1994. №6. С.35-49.
9. Арутюнов СА Этничность - объективная реальность (отклик на статью С.В. Чешко) // Этнографическое обозрение. 1995. №5. С.7-10.
10. Александренков Э.Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность»// Этнографическое обозрение. 1996. №3. С.13-23.
11. Заринов И.Ю. Исторические рамки феномена этничности (по поводу статьи С.В. Чешко «Человек и этничность») // Этнографическое обозрение. 1997. №3. С. 21-31.
12. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнографическое обозрение. 1998. №4. С. 3-27.
13. Рыбаков С.Е. К вопросу о понятии «этнос»: философско-антропологический аспект // Этнографическое обозрение. 1998. №6. С. 3-15.
14. Заринов И.Ю. Время искать общий язык (проблемы интеграции различных этнических теорий и концепций) // Этнографическое обозрение. 2000. №2. С.3-18.
15. Карлов В.В. Этнонациональная рефлексия и предмет этнологии (к проблеме самосознания науки) // Этнографическое обозрение. 2000. №4. С. 3-21.
16. Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2000. №4.
17. Карлов B.B. Заметки на «мосту между прошлым и будущим», или историческое сознание этноса как феномен и объект изучения//Эт-нографическое обозрение. 2004. №2. С.7.
18. Шнирельман ВА Интеллектуальные лабиринты. Очерки идеологий в современной России. М.: Academia, 2004. 480 с.
19. Сшж^ва ИА К проблеме изучения этнического самосознания у детей и юношества (по материалам Киевской и Закарпатской областей) // Советская этнография. 1982. №1. С.80-88.
20. Галкина Е.М. Этническая идентичность подростков из национально-смешанных семей: Ав-тореф. дис... канд. ист. наук. М., 1993. 20 с.
21. Лашук Л.П. Очерк этнической истории Печорского края. Сыктывкар, 1958. 200 с.
22. Жеребцов Л.Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М., 1982. 233 с.
23. Жеребцов И.Л. Население Коми края во второй половине XVI - начале XVII в. Екатеринбург, 1996. 258 с.
24. Жеребцов И.Л., Рожкин Е.Н. Этнодемографи-ческие процессы в Коми крае (XI - начало XX века). Сыктывкар, 2005. 376 с.
25. Фаузер В.В., Рожкин Е.Н., Загайнова Г.В. Республика Коми в XX веке: демография, расселение, миграция. Сыктывкар, 2001. 145 с.
26. Попова ЛА., Фаузер В.В., Рожкин Е.Н. Развитие этнических процессов в Республике Коми. Сыктывкар, 2001. 16 с. (Ин-т. соц.-экон. и энерг. проблем Севера Коми НЦ УрО РАН).
27. Этнический фактор в демографическом развитии Республики Коми (середина XIX-начало XXI века). Очерки истории народонаселения. Сыктывкар, 2006. 184 с.
28. Денисенко В.Н. Родной язык и этнос: коми и коми-пермяки // Материалы XXXXVI Международной филологической конференции. Вып. 9. Уралистика. 12-17 марта 2007 г. СПб., 2007.
29. Айбабина ЕА., Безносикова Л.М. Неологизмы в коми языке: социолингвистический аспект изучения. Сыктывкар, 2008. 28 с.
30. Шабаев Ю.П., Денисенко В.Н., Шилов Н.В. Язык и этничность: дискуссии о языковой политике в регионах проживания финно-угров РФ //Этнографическое обозрение. 2009. № 2. С. 92-106.
31. Рогачев М.Б. Межнациональные браки в го-
родах Коми АССР в 30-70-е годы XX века (на примере Сыктывкара и Воркуты) // Вопросы этнографии народа коми. Сыктывкар, 1985. 181 с. (Тр. ИЯЛИ КФАН СССР.
Вып.32).
32. Котов О.В., Рогачев М.Б., Шабаев Ю.П. Современные коми. Екатеринбург, 1996. 178 с.
33. Шабаев Ю.П. Этническое самосознание народов коми: основа интеграции или база дезинтеграции? // Рубеж. 1998. №12. С.193-208.
34. Пешкова В.М. Городское русское население Республики Коми: самосознание, этнические контакты и социокультурные ориентации: Автореф. на соискание ученой степени к.и.н. М., 1999. 20 с.
35. Шабаев Ю.П. Территориальное сообщество и
этнические воззрения населения коми // Социологические исследования. 2004. №11.
С.75-82.
36. Малахов В.С. Этничность в Большом городе// Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2007. №1 (51). С.185-205.
37. Шабаев Ю.П. Этнокультурная ситуация в Сыктывкаре // Российская нация: становление и этнокультурное многообразие/ Под ред. В.А. Тишкова. М.: Наука, 2008. 291 с.
38. Соколовский С.В. Категория «коренные наро-
ды» в российской политике, законодательстве и науке. URL: www.prof.msu.ru/publ/
book3/sok.htm (дата обращения: 18.02.2011)
