CC BY
30второго государственного высказались 96% русских, свыше 1/2 таджиков и меньше 30% узбеков (с. 219). Замену советских и русских названий узбекскими одобрило абсолютное большинство узбеков, 3/4 таджиков и 1/2 русских (с. 220). Положительное влияние на межэтнические отношения законодательства о государственном языке отметили 1/2 узбеков, 1/3 таджиков, тогда как негативное — 1/2 русских (с. 222). Тем не менее 70% не знающих узбекского языка русских не выражали желания выучить его.
Автор заключает, что языковая политика ужесточила границы между узбекским и таджикским этносами. Учитывая эмиграцию русских и высокую рождаемость узбеков, "языковая узбекизация" в республике будет продолжаться.
С.И.Кузнецова
ЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ, РЕГИОНАЛЬНАЯ ОБЩНОСТЬ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
1. KUBICEK P. Regionalism, nationalism and real politic in Central Asia // Europe—Asia studies. — Glasgow, 1997. — Vol. 49, №4. — P. 637-655.
2. KUBICEK P.Managing inter-ethnic relations in Central Asia: theory and practice // Eurasian studies. — Ankara, 1996. — Vol. 3, №3. — P. 85-101.
П. Кубичек (Кочский университет, Стамбул, Турция) рассматривает перспективы интеграции государств Центральной Азии (ГЦА). У каждого из них множество труднейших проблем, которые легче решать сообща. Но возможно ли сотрудничество между ними?
Школа неореалистов полагает, что имперская политика России должна сплачивать ГЦА для противодействия ей. Согласно теории гегемонистской стабильности (hegemonic stability), именно Россия как единственный кандидат на роль регионального гегемона должна стать инициатором сотрудничества ГЦА. Сторонники теории взаимозависимости исходят из необходимости совместного решения транснациональных проблем (Аральское море, распределение водных ресурсов).
Решение лидеров ГЦА ввести термин "Центральная Азия" для обозначения региона вместо прежнего советского наименования "Средняя Азия и Казахстан" свидетельствует об осознании необходимости единства (общая история и религия). Лидеры ЦА неоднократно встречались с тем, чтобы создать многосторонние
структуры в рамках СНГ и вне его. Однако продвижение в этом направлении оказалось весьма ограниченным, единая Центральная Азия, по словам поэта О. Сулейменова, остается "бумажной конструкцией".
ГЦА теснее связаны экономически с Россией, чем между собой, СНГ казалось им привлекательнее, чем единый Туркестан. Согласованная экономическая политика не проводится. Кроме того, каждая страна формирует свою национальную государственность. Центральноазиаты могут обнаружить, что у них меньше общего, чем они первоначально думали. В этом основная проблема для будущих интеграционистов: даже если удастся преодолеть множество объективных трудностей, остается глубокое противоречие между строительством национального государства и строительством региона. "Прежде чем создавать Туркестан для тюркских народов (не говоря о судьбе Таджикистана), должен быть Узбекистан для узбеков, Туркмения для туркмен и т. д." (1, с. 644).
ГЦА многоэтничны. Самые многочисленные меньшинства — русские и узбеки, причем проблема русских особенно серьезна. Существуют опасения, что Туркестан станет лишь прикрытием Великого Узбекистана. Все это ослабляет шансы на создание региональных институтов. "Во всем регионе национализм оказался простейшим способом легитимизации новых элит и государств... Более того, несовпадение между этническими и государственными границами, уменьшающийся экономический пирог, трудные вопросы распределения собственности и наличие козлов отпущения (русских, иногда узбеков) — все это облегчило рождение национализма" (1, с. 646). Региональная идентичность противоречит национальной идентичности, поэтому во всех государствах поощряется последняя. Кроме того, не совпадают интересы отдельных государств: например, И.Каримов резко отверг идею Евразийского союза Н.Назарбаева.
Созданию чисто центральноазиатских структур мешает и сохраняющаяся экономическая и военная зависимость от России, опасающейся, что подобные структуры могут стать враждебным союзом на южных границах. Поэтому ГЦА важнее хорошие отношения с Россией, чем интеграция региона.
Таким образом, судьба интеграции ГЦА зависит от внутренней политики в самой России (атлантисты против евразийцев), ее отношений с ГЦА и отношений между последними, наконец, от взаимоотношений центральноазиатской элиты с ее противниками. Важнее всего интересы России. "Главной темой в политическом развитии постсоветской Центральной Азии останется поиск равновесия между требованиями
государственной консолидации и интересами России во имя сохранения стабильности и независимости" (1, с.653).
Во второй статье Кубичек подчеркивает опасность конфликтов, порожденных межэтническими отношениями. Национализм обеспечивает легитимность ГЦА, но его не может принять население, не принадлежащее к титульной нации. Избежать конфликтов путем ассимиляции меньшинств исключительно трудно, если они живут на родине предков (таджики в Самарканде и Бухаре) или имеют четко отличающуюся идентичность (русские, немцы, корейцы). Раздел на моноэтничные территории обычно влечет конфликты, нередко с применением насилия.
В ЦА (за исключением Таджикистана) этнические конфликты оказались менее острыми, чем в Закавказье, из-за "меньшей степени урбанизации, преобладания общего мусульманского сознания над этническим, силы клановой идентичности, отсутствия политической мобилизации, власти авторитарных правителей, которые приручили ярых националистов, традиций кочевников, менее привязанных к определенной территории, и отсутствия четко сформулированных "национальных" историй" (2, с. 95).
Таджикистан — пример неудачного строительства нации, перешедшего в кровавый конфликт. Отсутствие межэтнических войн в Казахстане и Киргизии объясняется тем, что лидеры осознали ее опасность и выбрали "гражданское определение нации" (2, с. 96). Они пошли на ряд уступок национальным меньшинствам; "стремление элит поставить государственную идентичность выше клановой или этнической способствует консолидации и гражданскому миру" (2, с. 98). Кроме того, большую роль сыграли возможность вмешательства России и относительная демократичность режимов по сравнению с другими ГЦА, что порождает терпимость.
Чтобы уменьшить вероятность этнических конфликтов, Кубичек призывает укреплять государственную, а не этническую идентичность, воспитывать чувство социальной терпимости.
С.И.Кузнецова
