CC BY
31УДК 94(09)(=16/=43)
БЕЛЕНОВ Н.В.
ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ И ТОПОНИМИЯ МОКША-МОРДОВСКОГО НАСЕЛЕНИЯ САМАРСКОЙ ЛУКИ1
Ключевые слова: этническая история, топонимика, мордва-мокша, Самарская Лука, этноязыковые связи.
В статье, на основе комплекса исторических и лингвистических данных, рассматриваются дискуссионные аспекты этнической истории мокша-мордовского населения Самарской Луки. Впервые привлекаются топонимические данные, собранные автором в мокша-мордовских населенных пунктах Самарской Луки в течение полевых сезонов 2017-2018 годов. С учетом введенных в научный оборот новых данных, формулируется ряд этноисторических выводов, намечаются дальнейшие направления исследования. В частности, показано, что комплекс заимствований в географической лексике носителей мокша-мордовских говоров на Самарской Луке свидетельствуют о тесной связи данной группы с носителями русского и кыпчакского языков. Представляет также интерес отсутствие в рассматриваемых говорах явных заимствований из чувашского языка.
BELENOV, N.V.
ETHNIC HISTORY AND TOPONYMY OF MOKSHA-MORDOVIAN POPULATION OF SAMARA BEND
Keywords: ethnic history, toponymica, Mordva-Moksha, Samara Bend, ethno-linguistic links.
In the article, on the basis of a set of historical and linguistic data, considered the discussion aspects of ethnic history of the Moksha-Mordovian population of Samara Bend. For the first time it attracted the toponymic data, collected by the author in the Moksha-Mordovian settlements of Samara Bend during the field seasons of 2017 - 2018. Taking into account the new data entered into scientific circulation, it formulated a number of ethno-historical conclusions, it outlined a further directions of research. In particular, it is shown that the complex of borrowings in the geographical vocabulary of Moksha-Mordovian dialects on Samara Luka indicate the close connection of this group with native Russian and Kipchak languages. It is also of interest that there are no obvious borrowings from the Chuvash language in the dialects under consideration.
Территории формирования мордовского этноса, генезиса мордовских языков и раннесредневековой истории мордвы лежат вне пределов Самарского Поволжья. Первые мордовские поселенцы появились здесь в результате масштабных изменений этноязыковой карты Восточной Европы, вызванных монгольским нашествием. Наиболее ранними достоверными памятниками мордовских племен в Самарском Поволжье являются Муранский и Барбашинский могильники, давно получившие известность среди отечественных археологов. На Муранском могильнике раскопки проводились В.Н. Поливановым в конце XIX века, на Барбашинском могильнике первые раскопки были проведены В.Н. Глазовым и В.А. Миллером в начале ХХ века [1]. Муранский могильник расположен в окрестностях села Муранка - на правом берегу реки Усы, от которого и получил свое название. В непосредственной близости, так же на берегу реки, обнаружено селище, растянувшееся вдоль Усы на два километра и, очевидно, привязанное к могильнику [2]. В настоящее время значительная часть территории этих памятников затоплена водами Куйбышевского водохранилища, вследствие чего дальнейшее их исследование крайне затруднено. Между тем, известно, что необследованными, как на могильнике, так и в селище, остались значительные площади, что подтвердилось многочисленными находками, сделанными краеведами-любителями в местах затопления, обнажившимися в результате засухи летом 2010 года.
Наши данные о памятниках базируются, главным образом, на результатах раскопок двух исследователей - В.Н. Поливанова и А.Е. Алиховой. По материалам раскопок погребений (типы застежек сюльгам, пулокери), погребальному обряду и ориентировке (преимущественно, на правом боку, ноги согнуты, руки согнуты в локтях, ладони сложены под висками; ориентация юг либо юго-запад) исследователями было выдвинуто обоснованное
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Правительства Самарской области в рамках научного проекта № 18-412-630002\18
предположение о принадлежности данных памятников мордве-мокше. Датировать памятник можно достаточно уверенно по ордынским монетам, встречающимся в погребениях (XIV век).
Исходя из имеющихся в нашем распоряжении данных, можно реконструировать историю данного поселения следующим образом. После завершения стадии становления в Поволжье нового государства - Джучиева Улуса, известного также как Золотая Орда, для организации земледельческого хозяйства на данной территории потребовалось население, обладающее земледельческими навыками. Такое население имелось в мордовских землях, также находившихся под властью ордынских ханов. Соответственно, в XIV веке, или немного ранее, значительная часть мордвы была целенаправленно переселена ордынцами в Самарское Поволжье. Основным ресурсом для такого переселения А.В. Богачёв считает Присурские территории [3].
Дополнительные уточнения по данному вопросу может дать диалектологический анализ говоров мокша-мордовского языка на Самарской Луке, о чем подробнее ниже. В Самарском Поволжье мордовские земледельцы были поселены на берегу реки Усы, под надзором ордынской администрации, представителям которой, вероятно, принадлежат мусульманские захоронения на Муранском могильнике. Подчиненный характер мордовского населения на ордынских землях также выражался, вероятно, в запрете на ношение им оружия, чем и объясняется его отсутствие в материалах раскопок.
Трудно судить о дальнейшей судьбе жителей данного поселения. С большой долей вероятности можно утверждать, что оно не пережило похода Тамерлана в Поволжье 1395 года, который, в отличие от кампании 1391 года, проходил по правому берегу Волги. При этом не обязательно связывать его упадок именно с военной катастрофой в результате вторжения войск Тамерлана. Возможно, жизнь на поселении прекратилась на несколько десятилетий ранее - синхронно с аналогичным ему Барбашинским поселением на Левобережье, которое, по уточненным данным, прекратило функционировать не позднее 60-х годов XIV столетия.
Этническая принадлежность населения Муранского селища, его территориальная близость к Самарской Луке и ряд других факторов позволяют рассматривать возможность участия, по крайней мере, какой-то части этого населения в этногенезе современного мокша-мордовского населения полуострова.
Д.А. Сташенков считает возможным датировать Барбашинский могильник концом XIII - началом XIV веков, причем верхняя дата устанавливается им достаточно точно с помощью нумизматических материалов из погребений (начало 60-х годов XIV века) [4]. Что касается антропологического типа захороненных на Барбашинском и Муранском могильниках, то, по мнению А.А. Хохлова, они «демонстрируют облик, резко отличающийся от монголо-татар и волжских болгар. Это длинноголовые, среднешироколицые европеоиды с некоторым уклонением черт в сторону уральского антропологического типа» [5].
Представляется заслуживающим внимания тот факт, что, окаймляя Самарскую Луку, мордовские памятники практически не встречаются на ее территории. Памятники ордынского времени здесь, в особенности вдали от волжского побережья, практически неизвестны (особняком стоит Чиликинское городище, но этот памятник пока слабо исследован, чтобы на его основании делать какие-либо выводы). Как мы полагаем, селиться непосредственно на Луке мордве в данный период запрещала ордынская администрация, поскольку природно-географические особенности полуострова существенно затрудняли бы контроль над такими поселениями.
Ситуация изменилась с началом кризиса Орды. Внутренние усобицы и вторжения иноземных завоевателей, как мы уже отмечали, привели к запустению известных мордовских поселений в окрестностях Самарской Луки (прекращению функционирования могильников при них). При этом мы не располагаем сведениями о тотальном геноциде в это время мордовского населения на указанных территориях, как не имеем и археологических материалов, позволяющих проследить направление переселенческих потоков мордвы из этих мест. Самарская Лука, территория которой, безусловно, была знакома жителям окрестных мордовских поселений, представляла собой в сложившихся условиях идеальное место для
переселения. Альтернативная точка зрения состоит в том, что мордва, оставившая археологические памятники ордынского времени в Самарском Поволжье, в результате войн и усобиц частью была ассимилирована татарами, частью переселилась на северо-запад - в родственную этноязыковую среду.
Н.М. Малкова полагает, что предки нынешней самаролукской мордвы пришли с Пензенско-Саратовских территорий, и они никак не связаны с мордовским населением края ордынского времени [6]. В качестве археологического подтверждения данной гипотезы Н.М. Малковой приводятся материалы с территории Саратовской области, главным образом -Аткарского мордовского могильника, датировку которого она распространяет на XV век. Если бы это действительно было так, то материалы Аткарского могильника можно было бы привлекать к решению данного вопроса. Однако современные исследования памятника позволили уточнить его датировку: к настоящему времени не обнаружено материалов, которые позволяли бы утверждать, что Аткарский могильник функционировал позднее конца XIV века. Так, согласно новейшим исследованиям памятника, выполненным С.В. Ляховым: «по отдельным категориям инвентаря (серьги в виде знака вопроса, наконечники стрел), рассмотренные выше погребения Аткарского грунтового могильника не выходят за рамки XIII - XIV вв» [7]. Очевидно Н.М. Малкова опиралась на более широкую датировку памятника, которой придерживался ряд специалистов в период его открытия, и которая впоследствии не подтвердилась [8]. Уточненная датировка хорошо согласуется с данными письменных источников, согласно которым в конце XIV века по Волжскому Правобережью вплоть до Самарской Луки огнем и мечом прошла армия Тамерлана, разоряя все на своем пути [9]. В этом контексте крайне маловероятно предполагать, чтобы указанные масштабные события обошли стороной оседлое мордовское население, оставившее Аткарский могильник.
В отмеченном контексте, особое внимание целесообразно уделить исследованию мордовских говоров на прилегающей к Самарской Луке территории. Изыскания такого рода, к сожалению, не проводились - по крайней мере, в русле проверки обозначенной гипотезы, они выходят и за рамки нашего исследования. На настоящем этапе можно дать лишь общую характеристику, которая, конечно, будет уточнена после проведения полевых исследований, которые планируются автором. Большинство мордовских сел, расположенных на прилегающей к Самарской Луке с запада территории являются эрзянскими, что уже исключает их насельников из круга возможных предков мордовского населения Самарской Луки.
Учитывая вышесказанное, вполне логично, по нашему мнению, полагать, что, по крайней мере, часть мокшан Самарской Луки является потомками той мордвы, которая переселялась ордынской администрацией (либо переселение проходило под ее контролем) в Среднее Поволжье с середины XIII века и которая оставила здесь Муранский и Барбашинский комплексы памятников. Переселение на Самарскую Луку могло произойти под влиянием политических событий в Орде, апофеозом которых для Самарского Поволжья стала битва на Кондурче 1391 года, после которой победоносные воины Тамерлана подвергли тотальному разорению окрестные земли и вывели огромный полон. В этот же период прекратили свое существование и другие оседлые центры на Левобережье, например, Сухореченское селище [10]. На такое развитие событий указывает ряд заимствований в языке самаролукских мокшан, восходящих к какому-то тюркскому источнику. По всей вероятности, к кыпчакскому (при том, что кыпчакоязычное население никогда на Самарской Луке компактно не проживало). Кроме того, на древность мордовского населения Самарской Луки указывает факт отсутствия в его среде преданий о переселении из прежних мест обитания - столь обычных для мордовских сел Самарского Поволжья (сравним: Благодаровка (мордва-мокша), Старое Вечканово (мордва-эрзя), Большая Йога (мордва-эрзя); в своих исторических преданиях они убедительно называют прежние места проживания, и эта информация подтверждается архивными источниками).
Итак, на данный момент решение вопроса происхождения мордвы Самарской Луки разрабатывается в русле двух основных гипотез. Во-первых, интересна гипотеза о раннем заселении мордвой Самарской Луки, в контексте которого мордовские первопоселенцы на
полуострове рассматриваются как потомки мордовского населения Самарского Поволжья ордынского времени. Во-вторых, актуальна гипотеза о сравнительно позднем (первая треть XVII века) проникновении мордовского населения на Самарскую Луку с Пензенско-Саратовских территорий. По нашему мнению, решение данных ключевых для истории самаролукских мокшан вопросов возможно лишь с привлечением максимально широкого круга источников, среди которых видное место будут занимать данные мокша-мордовской топонимии Самарской Луки [11].
Работа по сбору и анализу мокша-мордовской топонимии Самарской Луки проводилась нами в течение полевых сезонов 2017 - 2018 годов в рамках реализации проекта РФФИ совместно с Правительством Самарской области «Мокша-мордовская топонимия Самарской Луки» (грант 18-412-630002\18). В процессе исследования собирались не только собственно географические названия, но и другие элементы, составляющие топонимическое пространство этнической группы: географическая лексика, оттопонимические фольклорные предания и т.д. Проведенные исследования мокша-мордовской топонимии Самарской Луки позволили сформулировать следующие положения по этнической истории самаролукской мордвы:
1. Ареал расселения мордвы на Самарской Луке в XVII - XVIII веках был существенно шире современного, на что указывает распространение мордовской топонимии на территориях, входящих сегодня в топонимическое пространство русских сел Рождествено, Подгоры, Выползово, Винновка и города Жигулёвска: Мордово Поле, Мордовинский овраг, озеро Ушеф, озеро Маза, урочище Ижбулдина Поляна, посёлок Моркваши, Мордовинский ключ, село Мордово, Мордовинская Воложка. При этом подавляющее большинство подобной топонимии группируется на волжских предпойменных террасах, в отличие, например, от чувашской топонимии Самарской Луки (ПМА, Самарская область, Волжский и Ставропольский районы, Жигулёвск, Подгоры, Рождествено, Осиновка 2017 - 2018).
2. Мокша-мордовские говоры Самарской Луки, при несомненной близости в ракурсе противопоставления говорам иных мокша-мордовских диалектов, имеют между собой и ряд существенных отличий, лежащих, главным образом, в области лексики. Нами, в процессе исследований, выделено три мокша-мордовских говора на Самарской Луке: бахиловский, торновский и шелехметский. По-видимому, лексический состав каждого из говоров претерпел значительные изменения в зависимости от условий этноисторического развития их носителей, в первую очередь, - этноязыкового окружения. Отличия между ними закономерно отразились как на географической терминологии соответствующих говоров, так и на восходящей к ним топонимической номенклатуре.
3. Бахиловский говор мокша-мордовского языка сохранил ряд мокшанских лексических архаизмов, например, термин «кура», который в настоящее время имеет здесь значение «озеро; пруд» и встречается в составе топонимов Алкурай кереметь, Веркурай кереметь, Пачкарайка. Однако на основе сравнительного анализа бахиловского говора с говором мордовского населения села Старая Бинарадка на волжском Левобережье, куда в начале XVIII века переселилась значительная часть бахиловской мордвы, удалось установить исходное значение термина «кура» в данном говоре - «часть села; улица». При этом в бахиловском говоре сохранился общемордовский топоформант «лей» со значением «река» -зафиксирован нами в составе гидронима Кудналейка - в то время как в торновском и шелехметском говорах он в настоящее время неизвестен (ПМА, Самарская область, Ставропольский район, село Бахилово, 2018).
4. Торновский говор мокша-мордовского языка имеет ряд заимствований из тюркских кыпчакских языков, неизвестных в шелехметском и бахиловском говорах, в числе которых и географические термины, например - «чанэ» со значением «колодец» в составе топонима Старип-чанэ (ПМА, Самарская область, Волжский район, село Торновое, 20172018). Этот факт свидетельствует в пользу тесных этноязыковых контактов между торновской мордвой и группами кыпчакоязычного населения в прошлом. Исторически данные контакты могут восходить к двум периодам: ордынскому времени, либо эпохе существования
Казанского ханства. Более точно датировать данные контакты помогут дополнительные исследования в данной области.
5. Торновский говор мокша-мордовского языка испытал на себе сильное влияние русского языка, которое нашло отражение и в его географической лексике. Так, здесь имеет значительное распространение термин «рипча», являющийся адаптированным в мокша-мордовской среде русским термином «репище», также характерным для русской топонимии Самарской Луки.
6. Шелехметский говор мокша-мордовского языка содержит заметно большее число эрзянизмов, чем торновский и бахиловский говоры [12]. В числе прочего лексического материала можно указать термин для обозначения колодца в шелехметском говоре -«анксема», а также термин «кужо» в значении «улица» - бытующем в данном значении чаще в эрзянских, чем в мокшанских говорах. В Шелехмети имеется также улица с названием Кужо
- это неофициальное название улицы Горной (ПМА, Самарская область, Волжский район, село Шелехметь, 2018). Данный факт может являться аргументом в пользу гипотезы об изначальном смешанном, мокшанско-эрзянском, характере мордовского населения Самарской Луки, что, в свою очередь, хорошо коррелирует со смешанным составом мордовского населения, оставившего Барбашинский могильник.
7. Комплекс заимствований в географической лексике носителей мокша-мордовских говоров на Самарской Луке свидетельствуют о тесной связи данной группы с носителями русского и кыпчакского языков. Представляет также интерес отсутствие в рассматриваемых говорах явных заимствований из чувашского языка, что, в свете многовекового соседства мордовских и чувашских этнотерриториальных групп на Самарской Луке, требует дополнительного исследования.
Литература и источники
1. Поливанов В.Н. Археологическая карта Симбирской губернии. - Симбирск: Типо-литография А.Т. Токарева, 1900. - С.47.
2. Алихова А.Е. Мордовские могильники X-XIV веков// КСИИМК. Вып.25. 1949. - С. 101.
3. БогачёвА.В. Самарское краеведение: археологические эпохи. - Самара: изд-во СМИУ, 2008. - С.118.
4. Сташенков Д.А. Барбашинский могильник на территории города Самары: некоторые итоги изучения и перспективы исследования// Известия Самарского научного центра РАН. - 2014. - Т. 16. - №3. - С. 326.
5. Сташенков Д.А. Новые археологические исследования на территории города Самары. - Самара: Ас Гард, 2012. - С. 136.
6. Малкова Н.М. Погребальный обряд и инвентарь могильников эрзи и мокши XVI - начала XIX вв. Автореф. ... канд. ист. наук. - Самара, 2000. - С. 15.
7. Ляхов С.В. Исследования Аткарского грунтового мордовского могильника XII - XIV вв. в 1996 году. - Саратов: СГУ, 1997.
- С. 156.
8. Арзютов Н.К. Финский могильник 13-15 вв. близ г. Аткарска // Труды Нижневолжского краевого музея. - Саратов, 1929. -Вып. 1. - С. 7.
9. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.2: Извлечения из персидских сочинений. -М.-Л.: Наука, 1941. - 112 с.
10. Васильев И.Б., Матвеева Г.И. У истоков истории Самарского Поволжья. - Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1986. - С. 195.
11. Беленов Н.В. Мокша-мордовская топонимия Самарской Луки. - Самара: Порто-принт, 2018. - С.33.
12. Беленов Н.В. Эрзянизмы мокшанских говоров Самарской Луки в этноисторическом контексте//Историко-культурное наследие народов Урало-Поволжья. - 2018. - №2. - С. 120
References and Sources
1. Polivanov V.N. Arheologicheskaya karta Simbirskoj gubernii. - Simbirsk: Tipo-litografiya A.T. Tokareva, 1900. - S.47.
2. Alihova A.E. Mordovskie mogil'niki X-XIV vekov// KSIIMK. Vyp.25. 1949. - S. 101.
3. Bogachyov A.V. Samarskoe kraevedenie: arheologicheskie ehpohi. - Samara: izd-vo SMIU, 2008. - S.118.
4. Stashenkov D.A. Barbashinskij mogil'nik na territorii goroda Samary: nekotorye itogi izucheniya i perspektivy issledovaniya// Izvestiya Samarskogo nauchnogo centra RAN. - 2014. - T. 1б. - №3. - S. 32б.
5. Stashenkov D.A. Novye arheologicheskie issledovaniya na territorii goroda Samary. - Samara: As Gard, 2012. - S. 13б.
6. Malkova N.M. Pogrebal'nyj obryad i inventar' mogil'nikov ehrzi i mokshi XVI - nachala XIX vv. Avtoref. ... kand. ist. nauk. - Samara, 2000. -S.15.
7. Lyahov S.V. Issledovaniya Atkarskogo gruntovogo mordovskogo mogil'nika XII - XIV vv. v 199б godu. - Saratov: SGU, 1997. - S. 15б.
8. Arzyutov N.K. Finskij mogil'nik 13-15 vv. bliz g. Atkarska // Trudy Nizhnevolzhskogo kraevogo muzeya. - Saratov, 1929. - Vyp. 1. - S. 7.
9. Tizengauzen V.G. Sbornik materialov, otnosyashchihsya k istorii Zolotoj Ordy. T.2: Izvlecheniya iz persidskih sochinenij. - M.-L.: Nauka, 1941. -112 s.
10. Vasil'ev I.B., Matveeva G.I. U istokov istorii Samarskogo Povolzh'ya. - Kujbyshev: Kujbyshevskoe knizhnoe izdatel'stvo, 198б. - S. 195.
11. Belenov N.V. Moksha-mordovskaya toponimiya Samarskoj Luki. - Samara: Porto-print, 2018. - S.33.
12. Belenov N.V. EHrzyanizmy mokshanskih govorov Samarskoj Luki v ehtnoistoricheskom kontekste//Istoriko-kul'turnoe nasledie narodov Uralo-Povolzh'ya. - 2018. - №2. - S. 120.
БЕЛЕНОВ НИКОЛАЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ - кандидат педагогических наук, доцент Самарского государственного социально-педагогического университета (belenov82@gmail.com).
BELENOV, NIKOLAY V. - Ph.D. in Pedagogy, Samara State University of Social Sciences and Education.
