CC BY
94
УДК 323:316.422
ГАРМАШ И.Ю. Этапы политической
модернизации России: анализ содержания научных дискуссий
Статья раскрывает содержание научных дискуссий по поводу предпосылок, характера и итогов политической модернизации России. Автор изучает различные концептуальные подходы к оценке результатов «имперского» и «советского» этапов модернизации российского общества. Предлагается оригинальное видение решения актуальных проблем по модернизации политической системы современной Российской Федерации.
Ключевые слова: модернизация, политическая модернизация, реформа, политическая система, постиндустриальное общество.
Содержание и актуальные задачи современной политической модернизации уже не первый год являются предметом широкого обсуждения в научном и экспертном сообществах. В полемику вовлечены не только ученые, но и представители аппарата государственного и муниципального управления, лидеры общественных движений. Конкретизация и уточнение задач модернизации требуют обобщения некоторых итогов и выявления приоритетных проблем дальнейшего развития. В условиях посткризисного политического процесса Российской Федерации необходимо сформулировать стратегические направления осуществления мо-дернизационного проекта. Усилиями научного сообщества и представителей органов государственного управления необходимо выработать адекватный сложившейся социально-экономической и политической ситуации механизм реализации запроса гражданского общества на прогрессивное развитие России. Успех проводимых в нашей стране преобразований, отчет которых ведется с известного выступления главы государства Д.А. Медведева «Россия, вперед!», во многом предопределен способностью «политического класса» всесторонне осмыслить характер и последствия реализации предыдущих модернизационных проектов.
Классическая теория модернизации восходит к доктринальным положениям
Макса Вебера о разделении мирового сообщества на государства с традиционным и современным укладом. Последние и формируются в процессе модернизации. Современное общество отличается от традиционного как по качественным, так и по количественным характеристикам. В первом смысле результатом модернизации становятся распространение рационализма и индивидуализма, разложение сословного деления общества и политизация народных масс. Политические отношения становятся более динамичными и вариативными, приводя к возникновению демократических или автократических и тоталитарных форм государственного строя. Количественные характеристики модернизации проявляются прежде всего в социально-экономической и технологической сферах. Промышленный сектор достигает 70% от всей экономики страны. Стремительно сокращается разрыв между уровнем благосостояния элитных групп и рядовых граждан. На порядок растет продолжительность жизни, и расширяется возможность доступа к среднему (до 100% населения) и высшему (не менее 30%) образованию.
В одной из недавних публикаций предлагается иметь в виду существование трех весьма условных типов модернизации. Первый из них характеризуется частичным обновлением традиционного общества под воздействием более современных госу-
дарств. Второй тип, собственно, и представляет собой модернизацию в завершенном виде, приводящую к возникновению индустриального общества. Под третьей вариацией понимается принципиально иное явление, выражающееся в формировании постиндустриального общества1. Именно необходимость достижения состояния третьего этапа модернизации фактически продекларирована в принятой Стратегии развития России до 2020 г
Обращаясь к предпосылкам и причинам развертывания модернизационных процессов, обычно выделяют следующие. Элитарные группы, находящиеся во власти или пользующиеся влиянием среди реальной оппозиции, проникаются осознанием отставания стагнации в развитии страны, грядущей перспективы проигрыша традиционным геополитическим конкурентам. Серьезной предпосылкой начала преобразований считается наличие популярного политического лидера, способного проявить волевые качества и эффективно использовать общественные ресурсы в деле модернизации.
Все предыдущие попытки в короткий срок радикально перестроить систему общественных отношений в нашей стране относят к так называемой «догоняющей модернизации», характеризуемой мобилизационным вектором развития. Для подобной модели присуща ориентация на внешний, зарубежный образец в решении преодоления политического и экономического отставания от передовых стран. Содержание «догоняющей» или «запаздывающей» модернизации отличается цикличностью преобразований. Решительные шаги правящей элиты встречают неприятие и противодействие традиционалистов, ввиду чего возникает социально-политическая дестабилизация, чреватая перерывами и затягиванием реализации замысла реформ. Основным механизмом исполнения модернизационных проектов является принудительная мобилизация общественных сил и ресурсов. Правящая элита стремится достичь максимального эффекта за кратчайшие сроки, что инициирует социальные протесты. Реформаторы пытаются внедрить достижения передовых индустриальных государств, однако короткий отрезок исторического времени, име-
ющийся в их распоряжении, как правило, не позволяет достигнуть паритета между заимствованными современными технологиями и практиками и традиционными мировоззренческими ценностями, разделяемыми большинством населения.
Отмеченное противоречие зачастую подталкивает политических лидеров к радикальным методам осуществления модернизации, попирающим интересы консервативно настроенных сограждан. Весьма актуальным остается мнение известного российского мыслителя А. Зиновьева о том, что по своей методологии радикальные реформаторы 1990-х гг. близки к большевистским вождям раннего советского периода.
Если в отношении конечных итогов модернизации в научном сообществе обычно не отмечается непримиримых противоречий, то относительно ее протекания в конкретных странах и регионах наблюдается большое разнообразие суждений и оценок.
Например, ученые расходятся во мнении относительно временных рамок и количества этапов российской модернизации. Обычно выделяют ее «петровский» и «советский» периоды; помимо этого отмечаются попытки расширения или же уменьшения временных границ какого-то этапа отечественной модернизации. Так, преобразования ХVIII-начала ХХ столетий иногда именуют «имперским» периодом, а обращаясь ко временам советской власти, выделяют так называемую «сталинскую модернизацию». Последнюю зарубежные исследователи склонны также именовать «сталинской революцией» или же «второй российской революцией»2.
Общим для представителей различных научных школ является признание отправной точки начала процесса модернизации России, за которую берется правление Петра I. Однако в научной литературе излагается тезис, согласно которому модернизаци-онный процесс в нашей стране стал реальностью уже во второй половине ХМ-^П столетиях. Доказывается, что уже в то время Россия, по крайней мере в интеллектуальной области, двигалась в том же направлении, что и большинство европейских стран.
Высказывается мнение о наличии попыток формирования продуманных программ преобразований задолго до эпохи
Петра Великого. К наиболее известным авторам проектов преобразований относят И. Пересветова (середина XVI в.), А. Ордин-Нащекина и В. Голицына (вторая половина XVII в.). Знакомство с политическими порядками европейских и некоторых восточных стран позволило российским мыслителям провести комплексное сравнение и попытаться разработать стратегию дальнейшего развития Московского государства. При этом, размышляя о путях будущих преобразований, лучшие умы России обращались отнюдь не только к опыту реформ в странах западноевропейской цивилизации. Так, известный мыслитель XVI столетия Иван Пересветов усматривал в качестве образца для подражания крупнейшую державу позднего Средневековья - Османскую империю. Заслуживает внимания программа модернизации российского общества, предложенная в середине XVII в. выходцем из хорватских земель Юрием Крижаничем. Внимание мыслителя было сосредоточено на государственной политике, которая воспринималась как инструмент регулирования различных сфер социальной действительности. Призывая проводить экономическую политику в соответствии с передовыми на то время принципами меркантилизма, Крижанич формулирует стратегическую цель России на мировой арене, видя в ней защитника и покровителя славянских народов3.
Однако большинство ученых сходятся во мнении, что по-настоящему системные и продуктивные попытки обустроить Россию, имеющие целью превратить ее в лидера мировой политики, продолжались на протяжении ХVIII-ХIХ столетий. Фактически все из них представляли собой ответ на вызовы извне, носившие принципиальный характер и угрожавшие суверенитету и территориальной целостности страны. Ответом на каждый из них становилась так называемая «революция сверху». Это означает, что инициатором и основным субъектом модернизации по-российски всегда являлись правящие круги, выражавшие организованную волю высших государственных сановников или партийной номенклатуры.
Обращаясь к опыту российских реформ, следует указать, что преобразова-
ния имперской эпохи охватывали в первую очередь сферу оборонной политики и государственного управления. Одновременно происходила европеизация культуры и мировоззрения дворянства, превратившегося в господствующее сословие страны. Однако вплоть до ХХ столетия в России так и не было построено индустриального общества. Поверхностное усвоение черт современных цивилизаций формировало целый комплекс политических и социокультурных противоречий, стимулировало общественное противостояние по линии «традиционализм»-«модернизм».
Предпринимаются попытки описать параметры всех моделей модернизации России, относимых к имперскому периоду. К ним относят выборочное заимствование военно-технологических, промышленных достижений передовых мировых держав; формирование экспортно-сырьевой экономики, централизацию и бюрократизацию административных структур, усиление эксплуатации народных масс.
Следует оспорить тезис, относящий все проекты российской модернизации к имперским, то есть однозначно ориентированным на подавление личности и максимальную эксплуатацию подданных в угоду политическим амбициям правящей элиты. В рамки формируемого в последние годы в научной литературе дискурса со всей очевидностью не укладываются проекты преобразования России, реализуемые в контексте «просвещенного абсолютизма» Екатерины II и Александра I, а также «Великие реформы» Александра II. Если «просвещенный абсолютизм», несмотря на декларируемую благород-ность замыслов, в конечном итоге не принес существенного облегчения положения абсолютного большинства населения страны, то судебная, земская, военная реформы 1860-1870-х гг., не говоря уже об отмене крепостного права, безусловно, произвели колоссальные изменения в социально-политических отношениях. В данный период «просвещенная бюрократия», выступавшая вдохновителем и исполнителем преобразований, стремилась к гуманизации всех сторон российской действительности. Это сделало возможным прогрессивное развитие производительных сил. Стоит задуматься от-
носительно справедливости безусловного остракизма научного сообщества по поводу методов, которыми действовала российская элита в деле реализации преобразований. Сохранение самодержавной формы правления, сословное деление общества, по-лицейско-бюрократический аппарат управления можно было бы воспринимать в качестве безусловных дефектов российской управленческой модели, если бы только наша страна отличалась однозначной склонностью к авторитарному правлению.
Подавляющее число политических режимов, существовавших в период «догоняющей модернизации», характеризуется чертами, весьма близких к российским. Некоторые страны, относительно успешно ставшие на путь модернизации, далеко превзошли российскую действительность в области господства бюрократии и бесправия народа.
По поводу политической системы авторитаризма, в ряде стран оказавшейся способной обеспечить кардинальные перемены общества без драматических социальных потрясений, существует мнение о ее большей близости принципам демократии, нежели репрессивной диктатуре.4 Предлагается принимать во внимание существование принципиального отличия между авторитаризмом, существующим при широкой народной поддержке, и тиранией, основанной на откровенном насилии.
Весьма противоречивой ситуация с соблюдением прав человека складывалась и в государствах, модернизация которых трактуется как носившая «органический» характер.
Некоторые представители ученого мира и популярные отечественные публицисты упускают из виду тот факт, что распространение гражданских свобод, гарантированное соблюдение прав личности в странах Запада отнюдь не сопровождалось аналогичными мерами в отношении покоренных ими народов «третьего мира». Большинство из государств, успешно модернизировавших все стороны социальной действительности, одновременно являлись крупнейшими колониальными империями. Не случайно, что отсчет времени «органической» модернизации совпадает с эпохой
«великих географических открытий», открывшей возможности для полномасштабной экспансии стран европейской цивилизации, которых тогда никак нельзя было причислить к устойчивым демократиям, по всем регионам земного шара.
Таким образом, для государств, относимых к «первому эшелону» модернизации, также характерен избирательный характер распространения демократических прав и свобод: если жители метрополий пользовались ими в полной мере, то население колоний и зависимых стран вплоть до середины ХХ столетия не могло рассчитывать на признание и реализацию собственных интересов. Аналогичным образом обстояло дело в Соединенных Штатах, где последние реликты расовой и социальной сегрегации были устранены только в 1960-е годы.
Вообще создается впечатление, что критики изъянов различных этапов отечественной модернизации порой пытаются проводить параллели между совершенно разнопорядковыми явлениями. Например, нередко сравниваются между собой политический режим России 1930-1950-х гг. и западные демократии конца ХХ века. Особенно много критических замечаний высказывается в адрес третьего этапа модернизации, связанного с политикой советской власти. Именно в это время произошло радикальное уничтожение основ патриархального общества, форсированными темпами была проведена индустриализация, создана эффективная военная организация, победившая германский нацизм и японский милитаризм.
В зарубежной науке советский этап модернизации связывается с попыткой преодоления социально-экономической и политической отсталости России в период сталинизма. При этом оценки характера и итогов данного явления неоднозначны: безусловное моральное отрицание методов преобразований сочетается с признанием позитивных изменений в различных сферах советского общества, которые в свое время находили признание среди значительной части населения мирового сообщества.
Отечественные ученые в своем большинстве расценивают итоги советской модернизации весьма пессимистично. Напри-
мер, один из наиболее известных авторов, изучающих отмеченную проблему, А.Г. Вишневский трактует преобразования советского периода «как великую социальную мутацию» или «консервативную мо-дернизацию»5. Под ней понимают исторический компромисс между принципами функционирования индустриального общества и российской архаической традицией, восходящей к общинному коллективизму6.
Как полагает известный ученый-американист В.В. Согрин, применение дефиниции «модернизация» в отношении преобразований советского периода совершенно неуместно. Базовыми основами современного общества, по его мнению, должны выступать институты и явления, соответствующие ценностями идеологии либерализма: конкурентная рыночная экономика, приоритет гражданских и политических прав свободного индивида, политический плюрализм и наличие системы сдержек и противовесов. Согласно идее ученого, провал советской модернизации обусловлен именно неспособностью правящего режима внедрить в стране модель либеральной демократии.
Однако большинство исследователей считают правомерным относить проект построения социалистического общества в качестве одной из вариаций модернизации. Любопытным представляется осмысление места идеологии социализма как идейного стержня советского проекта. Так, В.А. Красильщиков трактует социализм как специфический инструмент модернизаци-онного проекта, одновременно противостоящий капитализму и дополняющий его возможности по модернизации России. По мнению Л.И. Семенниковой, большевистское руководство, ставя перед собой цель построения коммунистического общества, вольно или невольно содействовало модернизации России. Основанием для этого является формирование в стране передовой промышленно-технологической сферы, ввиду чего она превратилась в ведущую индустриальную державу.
Представляется, что обращение отечественных и зарубежных исследователей к тематике социализма как идеологии советской модернизации имеет под собой веские основания. Ведь именно наличие взаимосвязи между социалистической
доктриной и преобразованиями общественного строя в СССР доказывает принадлежность последних к одному из мо-дернизационных проектов, сформулированных за пределами России. Как полагает Р. Инглхарт, несмотря на утопизм концепции К. Маркса, многие выдвинутые им положения актуальны и в XXI столетии. Например, нашли подтверждение тезис о всеобщей индустриализации стран и регионов мира, а также идея об обусловленности социально-политических изменений развитием экономики и технологий7.
Таким образом, не следует пренебрегать мнением о взаимозависимости модернизации советского периода и марксистской идеологии, являющейся ответом интеллектуальных кругов Европы на вызовы либерального капитализма. Отсюда можно заключить, что модернизационные доктрины не сводятся к некоей стандартной методологической конструкции, одинаковой для всех стран, достигших состояния «современности». Коренные преобразования всех сторон общественной жизни, происходившие в индустриально развитых странах, также порождали социальный запрос на альтернативные модели развития, отличные от принимаемой ныне за образец модели либеральной демократии. Поэтому советский этап модернизации, при всех его отклонениях от изначальной версии марксизма, вполне соотносится с общим мировым трендом, нацеленным на радикальную модификацию общественных отношений.
Наиболее интенсивно советская модернизация протекала в период 1930-х гг., что дает основания некоторым исследователям именовать ее «сталинской». Но модерни-зационные процессы продолжались в СССР в 1950-1970-е годы, и в их контекст вполне вписываются и либеральный курс «хрущевской оттепели», и реформы, связанные с именем Председателя Совета Министров Советского Союза А.Н. Косыгина.
В последней четверти ХХ столетия советская цивилизация оказалась не готова должным образом интегрироваться в формирующийся постиндустриальный мир. В экономической сфере отмечалась несоразмерность между промышленным сектором, ориентированным на производство вооружений и сырьевой экспорт, сельским
хозяйством и сферой услуг. Политическая система все больше дистанцировалась от широких социальных слоев, утрачивая возможность артикулировать общественные потребности и интересы.
Подавляющее большинство исследователей сегодня склонны усматривать крах советской модели модернизации в самой сути тоталитарной системы, изначально неспособной к реформированию. В этой связи научному сообществу России целесообразно обратиться к компаративистскому анализу трансформации тоталитаризма во второй половине ХХ столетия. На сегодняшний день отмеченная тематика нуждается в обновлении и включении в научный оборот новых эмпирических данных.
В качестве предварительных замечаний отметим, что опыт некоторых стран социалистической ориентации, в свое время с немалым энтузиазмом культивировавших советский образец модернизации, доказывает наличие возможности достаточно успешного преодоления былого тоталитарного наследия. Речь идет о китайско-вьетнамском варианте развития, сочетающем экономический либерализм и автократические принципы управления обществом. При этом в период полного господства тоталитарного начала народам указанных стран, особенно Китая, довелось испытать на себе эксперименты («большой скачок», «культурная революция» и т.п.), намного превосходящие по степени жестокости и волюнтаризма соответствующие советские аналоги. Кроме того, Китай и Вьетнам в течение нескольких десятилетий практически пребывали в состоянии перманентной войны -как гражданской, так и по отражению внешней агрессии.
Однако именно эти государства к началу ХХ! столетия продемонстрировали способность реализовать новые модернизаци-онные проекты. Дело здесь, видимо, в уровне управленческих навыков и компетенции новых поколений правящей элиты, продемонстрировавших умение реагировать на веяния времени. Вместе с тем, получив в наследство индустриальную державу, очередные генерации правящей элиты СССР не проявили способности дать адекватный ответ вызовам современности.
По сути, на рубеже столетий Россия фактически оказалась в состоянии демо-дернизации, покончившей с наследием советской эпохи, созданным колоссальными усилиями всего народа. Именно поэтому, реализуя очередной проект преобразования России, необходимо с объективных позиций создать научный фундамент, способствующий проведению демократической модернизации страны.
Подводя итог, отметим, что, ставя задачу по вхождению в современное соответствующее исторической эпохе мировое сообщество, Россия двигалась собственным путем, цели и характер которого несопоставимы с неким обобщенным теоретико-методологическим стандартом политического реформизма. До сих пор популярная в научных кругах и публицистике концепция «догоняющей модернизации» должна быть пересмотрена с объективных позиций. Задачей российской науки должно и в дальнейшем являться всестороннее, свободное от идеологических предпочтений изучение всех аспектов прошлых и грядущих модернизационных проектов.
1 Холодковский К.Г. Изживание традиционной модели российской модернизации // Модернизация, авторитаризм и демократия. Под ред. И.В. Загладина. М.: ИМЭМО РАН, 2010. С. 38.
2 Васильев Ю.А. Модернизация под красным флагом. М.: Современные тетради, 2006. С. 339.
3 Шестопалов И.И. О зарождении модернизационных проектов в России // Румянцев-ские чтения. Часть 2. М.: Пашков дом, 2010. С. 241-245.
4 Миллер А. От демократии ХЖ века к демократии ХХ^го: каков следующий шаг? Демократия и модернизация. К дискуссии о вызовах ХХI века. Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Изд-во «Европа», 2010. С. 100-101.
5 Вишневский А.Г. Серп и рубль: консервативная модернизация в СССР. М.: ГУ ВШЭ, 2010. С. 419.
6 В. Красильщиков. От авторитаризма к демократии на путях модернизации: общее и особенное // Демократия и модернизация. К дискуссии о вызовах ХХI века. Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Изд-во «Европа», 2010. С. 217.
7 Инглхарт Р. Модернизация и демократия // Демократия и модернизация. К дискуссии о вызовах ХХI века. Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Изд-во «Европа», 2010. С. 164.
