CC BY
336
УДК 84
ББК 83.3 (4 Фр)
Свиридова Анна Валерьевна
доктор филологических наук, профессор
кафедра русского языка и литературы и методики преподавания русского языка
и литературы
Челябинский государственный педагогический университет
г. Челябинск Sviridova Anna Valerievna Doctor of Philology Professor
of the department of the Russian language and methodos of teaching the Russian
language and literature of the Chelyabinsk State Pedagogical University Эстетика символизма в зеркале поэзии П.Верлена The aesthetics of symbolism in the mirror of Paul Verlen's poetry
В представленной статье анализируются новаторские тенденции поэзии символизм на примере эволюции творчества П.Верлена. Поэт выступает в качестве идеолога нового направления и творца обновленного языка литературного произведения.
The innovative tendencies of the poetry of symbolism are analyzed in the given article by the example of the evolution or Verlen's creative work. The poet acts as an ideologist of a new trend (tendency) and a creator if the renovated language of literary works.
Ключевые слова: эстетика, символизм, П. Верлен.
Key Words: Esthetics, symbolism, P.Verlaine.
Поль Верлен - слишком талантливый поэт, чтобы его творчество все вместилось в рамки декаданса. Для большого поэта всякие границы того литературного течения неизменно тесны, и поэтому Верлена мы не можем безоговорочно назвать декадентом.
Наряду с «Сатурническими поэмами», с «Галантными празднествами» существуют «Добрая песня», «Романсы без слов», где на первый взгляд выступает реалистическое мироощущение, на второй план отходит сумеречное состояние души.
Итак, первая особенность творчества Верлена та, что его нельзя назвать декадентом, в отличие от его талантливых эпигонов.
По всем сборникам мы можем явственно увидеть развитие поэзии Верлена, проследить, как изменялось мироощущение художника.
Первый сборник «Сатурнические поэмы» представил героя «конца века». Герой - «дитя Сатурна», полное противоречивых черт, с душой открытой всему и, порой, подчиняющейся глубоко различным влияниям жизни. Перед нами вырисовывается трагическая фигура, полная падений, бурь, разочарований, полная слабостями, злом, но, тем не менее, познавшая доброе начало, почти достигавшая идеала, но неспособная на постоянный полет. Душа героя бездонна, как океан, она арена трагических бурь, поэт сравнивает её со стихией:
Океан сурово Бьет глухой волной Под немой луной Бьет волною снова
Машет в отдаленьи Ураган крылом, И грохочет гром В грозном исступленьи.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 53-76) Подавляющее чувство лирического Я - это тоска, равнодушие к жизни, полное разочарование. Голос героя минорен:
Меня не веселит ничто в тебе, Природа: Ни хлебные поля, ни отзвук золотой Пастушеских рогов, ни утренней порой заря, ни красоты печального захода.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 53-76) Лирическое Я героя отдалено от жизни, его не принимает и смерть. Смерть страшна и герой не может даже на миг взглянуть ей в глаза. Герой не принимает все мирозданье, оно для него полная бессмыслица. Существование бессмысленно, так как есть смерть, а смерть ненавистна. Ничего нет у жизни, чтобы привлечь к себе героя, вызвать у него восторги. Существование бесцельно, следовательно, бесцельна и борьба за него. Мирозданье рассматривается как какой-то необычный каприз, давно забытый своим создателем, а существа, живущие в нем, подчинены роковому произволу.
Первый сборник Верлена необыкновенно пессимистичен, печаль, сумерки, медленное угасание стали основными мотивами « Сатурнических поэм»:
Устал я жить, и смерть меня страшит
....................................Как челн
Забытый, зыблемый приливом и отливом, Моя душа скользит по воле бурных волн.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 372) Уже в этом первом сборнике наметились многие верленовские приемы, например, аллитерации, Верлен сразу же в первом своем сборнике отверг строгий ритм и размер и отдал предпочтение свободному «александрийскому» стиху.
Второй сборник - «Галантные празднества», сюжетом стихотворений которого стали галантные празнедства с картин Ватто, который рисовал пасторальные и маскарадные развлечения французской знати 18 века. Тема пасторали, масок, карнавалов, плясок, феерии была чрезвычайно популярна. Но что же кроется под этими масками? Соответствует ли маска тому, что под ней? У Верлена получилось, что лирический герой превращается в трагического или комического актера и начинает играть сам себя. Феерия масок, увеселений, демонстраций танцев - это смена мигов, тех мимолетных настроений, которые кочуют на фоне глубокой тоски. При этом часто маски не имеют ничего общего с тем, что находится под маской.
Твоя душа - та избранная даль, Где маски мило пляшут бергамаску. Причудлив их наряд, а все ж печаль, Звуча в напеве струн, ведет их пляску.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 76-83) От маски отказаться нельзя, иначе нарушится равновесие, одно целое, которое достигается таким странным противоречием между лицом и личиной.
Амура мощь, безоблачные дни
Они поют в минорный лад впадая, И в счастие не веруют они, В лучи луны, романсы облекая.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 76-83) Во втором сборнике незаметным становится черное отчаяние лирического Я, предпочтение отдается тихой, покорной печали, она бледнеет и не насыщается таким ужасом, которым отличалась первая книга.
В «Галантных празднествах» с особой яркостью проявляются верленовские легкость и несгущенность письма, которые касаются всего налету. Во второй книге появляются мотивы философского смирения, перед нами - герой-фаталист, не верующий в будущее, но воспринимающий жизнь спокойно и, даже с некоторой долей иронии к самому себе: Плешивый фавн из темной глины, Плохой конец благих минут Вещая нам среди куртины, Смеется дерзко, старый плут, Над тем, что быстрые годины Нас к этим праздникам ведут, Где так грохочут тамбурины, Но, где кручины стерегут.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 76-83) Жизнь - очень шумный и яркий праздник, но в нем слишком много зла, чтобы на нем радоваться. Общее настроение этого сборника также очень пессимистично, но пессимизм окрашен в более нежные, туманные тона, он как бы оттенен сменой веселых феерий. Именно этой книгой было положено начало традиции символизма мимолетного, несгущенного письма. Сама же тема карнавала будет заимствована русским символизмом, в частности у А. А. Блока есть цикл под названием «Маски». Уже в самых первых сборниках видны те философско-эстетические принципы, о которых Верлен писал в «Искусстве поэзии», когда как поэт уже прекратил свое существование.
Вершиной поэтического мастерства П.Верлена явился сборник стихов «Романсы без слов». Поэт в этой книге достиг апогея тончайшего психологизма. В ней проглядывает сплав нового реализма с самыми лучшими эстетическими открытиями декаданса. Впервые, именно в стихах этого сборника, появляется обыкновенный земной пейзаж. Да, этот пейзаж также нежен и неопределен, но главное, что он реалистичен. Природа меняет свою космическую экзотику и маскарадную фантастичность, она перестает быть равнодушной. Природная стихия становится воплощением лирического Я. Можно по этому поводу назвать целый ряд стихотворений: «Осенняя песня», «Час свидания», «Втихомолку», «Хандра», «Средь необозримо унылой равнины», «Шарлеруа», «Брюссель», «Синеет небо в вышине», «Сплин», «Зелень».
Осень в надрывах Скрипок тоскливых Плачет навзрыд. Так монотонны Всхлипы и стоны -Сердце болит.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 94-98) Тема трагического одиночества, непрекращаемой душевной боли -основная, пронизывающая в «Романсах без слов». Одиночество поэта носит ницшеанскую окраску: это одиночество непреодолимо, оно роковое, слишком сложен духовный строй творца, чтобы найти среди толпы живую душу.
Второй сквозной мотив - это тихий плач, он воплощается Верленом с помощью описания пасмурного, туманного пейзажа.
У Верлена осень тускла, дождлива, холодна и полностью гармонирует с сумеречным психологическим состоянием героя:
Нет мне возврата, Гонит куда-то, Мчусь без дорог -
С ветром летящий, Сорванный в чаще Мертвый листок.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 94-98) Лирический герой даже не мечтает обрести близкую душу, обездоленность и отринутость присутствуют даже в любовной лирике. Герой боится потерять любимую женщину, может быть, единственную целительницу душевных ран. Одним из основных мотивов, сопровождающих любовное чувство, - является страх потерять последнее пристанище. Оба чувства: страх перед неминуемым и любовь у Верлена неотделимы друг от друга. Средством выражения этого становится опять-таки пейзаж. Но пейзаж этот ярко, интенсивно окрашен, что так нетипично для Верлена. Картина, нарисованная насыщенными, полнокровными тонами рождает ужас, сопровождает тревожное предчувствие сердца.
Алеют слишком эти розы, И эти хмели так черны. О, дорогая, мне угрозы В твоих движениях видны.
или
Вот листья, и цветы, и плод на ветке спелый, И сердце, всем биеньем преданное вам. Не вздумайте его терзать рукою белой И окажите честь простым моим дарам. Мы не зря обращаем внимание в первую очередь на пейзаж Верлена в «Романсах без слов». Во-первых, этот пейзаж реалистичен, во-вторых, он не явился просто ради себя, а проводником психологического настроя, в-третьих, этот пейзаж начинает приобретать социальную окраску. На его фоне начинают появляться новые герои, кроме лирического Я.
Ярчайшим примером последнему может служить стихотворение «Шарлеруа». Шарлеруа - город в Бельгии, центр угольной промышленности.
Острый и быстрый, Свет ядовит, Воздух звенит. Что это - систры?
Пейзаж, словно шквал.
Идет работа, В запахе пота Звенит металл. Чертики скачут В черной траве. Ветер в листве, Кажется плачет.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 99) Перед нами предстал город рабочих, город тяжелого труда, безликого и безрадостного. Здесь мы не услышим свободного, индивидуалистического голоса поэта, он как бы присоединяется к общему плачу, к общей жалобе на жизнь. Реалистический пейзаж послужил соединительной цепью между лирическим Я поэта и окружающим миром.
Изменение характера пейзажа - одно из важнейших отличий от стихов двух прошлых сборников. Очень характерна для «Романсов без слов» тема мечты, ухода в неё и созерцание её красоты. Перед мечтой можно понимать многое: любовь, поэзию, сон.
Ей вздумалось пройти вдоль моря сквозь прибой, Упругий ветерок взлетел, подул сильнее И тучи разогнал. Мы все пошли за нею. Навстречу шуму волн и горечи морской.
Помедлила она, чтоб искоса взглянуть: Идем ли мы вослед, не ведая сомненья,
Прочла во всех глазах одно самозабвенье -И продолжала свой победоносный путь.
(Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 94-107) Мечта делает мир прекраснее, она провозглашает «жизнь без суеты», создает Красоту и врачует душу.
В «Романсах без слов» воплотилось в полной мере художественное мировоззрение Верлена. Во многом сохраняя традиции философии декаданса, поэт смог выйти на новые рубежи поэзии: в «Романсах без слов» он стал предтечей нового реализма, новой прозы и поэтических открытий.
Знаменательно название - «Романсы без слов». Верлен затушевал значение отдельного слова, сделал его прозрачным и проницаемым для воздействия других звуковых или цветовых образов. Стихи «романсов» превращены в нежнейшую музыку. Строфы читаются на одном дыхании, невозможно выделить какое-либо из слов, невозможно сделать паузу, слова текут и тесно связаны друг с другом, это напоминает гармоничную мелодию.
Нельзя не сказать о других важных сборниках - «Мудрость» и «Добрая песня», которые нельзя подвести под термин «декадентская поэзия», так как и не нужно представлять Верлена «зловредным декадентом». «Добрая песня» -очень оптимистический сборник, он навеян светлым любовным чувством, которое получило ответный привет.
Навсегда конец печальным размышлениям, Навсегда - недобрым грезам, навсегда -Поджиманью губ, насмешкам и сомненьям, И всему, чем мысль бездушная горда.
Ибо я хочу в тот час, как гость лучистый, Ночь моей души, спустившись, озарил, Ввериться любви без умиранья чистой Именем за ней парящих добрых сил. (Верлен, Рембо, Малларме: стихотворения. - Проза, 1998 : 84-93)
Заметим, как преобразовалось сумеречное настроение поэта-декадента под влиянием одного луча любви. Нет ни тоски, ни чувства отверженности. Конечно, этот сборник еще раз свидетельствует о субъективной типизации символизма, когда в сознании личности весь мир строится через призму её чувств, ощущений, настроений, но перед нами яркий пример того, что нельзя больших поэтов втискивать в рамки какого-либо литературного течения. В творчестве Поля Верлена можно проследить прошлое, настоящее и будущее поэзии. Как великий поэт, он впитал традиции французского литературного процесса, создал самобытную символистскую школу и показал возможность рождения «нового реализма», казалось, совершенно противоположной концепции, именно из эстетических концепций, или открытий декаданса.
Библиографический список
1. Андреев А. Л. Искусства, культура и сверхкультура [Текст] / А. Л. Андреев. - М.: Мысль, 1991. - 364 с.
2. Быховский Б.Э. Шопенгауэр [Текст] / Б.Э. Быховский. - М.: Мысль, 1975. - 368 с.
3. Ницше Ф. Утренняя заря [Текст] / Собр. Соч.: в 2-х т. - М.: Мысль, 1989. - Т.1.
4. Ницше Ф. Так сказал Заратустра [Текст] / Ф. Ницше // Собр. Соч.: в 2-х т. - М.: Мысль, 1989. - Т.1.
5. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки [Текст] / Ф. Ницше // Собр. Соч.: в 2-х т. - М.: Мысль, 1989. - Т.1.
6. Обломиевский Д. Д. Французский символизм [Текст] / Д. Д. Обломиевский. - М.: Сов. Писатель, 1973. - 235 с.
7. Фрейд З. Я и ОНО [Текст] / З. Фрейд. - М.: Одесса: Научная мысль, 1988. - 203 с.
Bibliography
1. Andreev A.L. Art, culture and "sverhcultura"[Text] / ALAndreev. - М.: Mysl, 1991. -
364 p.
2. Bykhovskij BE. Shopenhauer [Text] / B. E. Bykhovskij. - M.: Mysl', 1975. - 368 p.
3. Niezsche F. The down [Text] / F. Niezsche // collected works: in two volumes - M.: Mysl', 1989. - V 1.
4. Niezsche F. Thus Spoke Zsrathustra [Text] / F. Niezsche // collected works: in two volumes - M.: Mysl', 1989. - V 1.
5. Niezsche F. The birth of tragedy [Text] / F. Niezsche // collected works: in two volumes - M.: Mysl', 1989. - V 1.
6. Oblomievskij D.D. French symbolism [Text] / D.D. Oblomievskij/ - M.: Sov.writer, 1973. - 235 p.
7. Freud S. The Ego and Id [Text] / S. Freud. - Odessa: Nauchnaja mysl', 1988. - 203 p.
