CC BY
36ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ЕЩЁ РАЗ О «НЕКОТОРЫХ» АСПЕКТАХ ИСТОРИИ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА Цветков Г.С.
Цветков Георгий Семёнович - доктор философии, руководитель, Центр социальных исследований и юридических услуг «Пардаугава», г. Рига, Латвийская Республика
Аннотация: идеи равенства и социальной справедливости не могли бесследно исчезнуть ни в современной Латвии, ни где-либо ещё. Поэтому новые власти должны подавлять то и дело возникающий крен «влево», всячески поддерживая национальную либо даже националистическую элиту. Вместо формирования демократического гражданского общества власть часто подминает под себя экономическую и социальную жизнь людей, хватаясь при этом за вроде очевидные, но чаще ложные ответы псевдоисторических изысканий и дискредитируя историю как науку. Нам всем предстоит искать для нашего европейского общества этот «системный баланс справедливости, свободы и эффективности в условиях глобального кризиса идеологии либерализма».
Ключевые слова: история общества, учение марксизма, национал-социализм, кризис идентичности, глобализация и этносы, неолиберализм, социальные модели, системный анализ истории, идеология эгалитарности и системный баланс общества.
Уважаемый читатель! Ещё раз повторю, что я причисляю себя к философам - системщикам и являюсь убеждённым сторонником методологии марксизма (как исторически наиболее научной) и считаю марксизм наукой, подверженной тем или иным коллизиям (например, тотальной идеологизации), но не догмой и не религией [4, с. 18-25].
В научном мире считается естественным и закономерным подвергать критике своих предшественников, без лишних эмоций сознавая, что новое поколение учёных может пересмотреть выводы или даже принципы, считающиеся в данный момент бесспорными. Ведь принципы научного исследования - не умозрительные, априорные постулаты, а фундаментальные обобщения эмпирических данных, обобщения, которые не остаются неизменными, а подлежат дальнейшему развитию и нередко даже пересмотру и отрицанию. Разве теория относительности и квантовая физика не являются такой основательной ревизией принципов классической механики и всей физики XVII - XIX веков? [2, с.7].
Основоположники марксизма, как уже много раз повторялось, создавая своё учение, как раз и подвергли беспощадной научной критике многочисленные теории своих предшественников. Остриё их критики было направлено против догматических представлений о вечности частной собственности на орудия и средства производства, вечности и, так сказать, естественности социального неравенства, классового строя общества, существования малоимущего и даже неимущего населения.
По Марксу, люди сами творят свою историю, являясь одновременно и актёрами (объектами) и авторами (субъектами) всемирно - исторической драмы, творя историю в революционной практической деятельности на основе существующих объективных условий в системе общественных производственных отношений [1, с. 1-3].
Развитие человеческой культуры Маркс представлял как процесс «опредмечивания» и «распредмечивания» человеческих сил и способностей. Когда человек создаёт новую форму или объект культуры, он «опредмечивает» себя в ней, напротив, когда усваивает, открывает для себя нечто из «копилки» человеческого опыта, то «распредмечивает» чьи-то способности и результаты чьей-то деятельности.
Вместе с тем в развитии человека в условиях капитализма К. Марксом была вскрыта проблема и сформулирована концепция т.н. социального отчуждения, когда «собственное деяние человека становится для него чуждой противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того, чтобы он господствовал над нею». Согласно К. Марксу человек для преодоления «отчуждения» должен «присвоить» себе весь социальный мир, сделать его своим, превратиться в деятельного, «целостного» и «универсального» индивида.
Минувший ХХ век принёс миру кроме прогресса и определённый регресс - как новые формы социального освобождения и раскрепощения человека, так и новые, даже извращённые формы социального отчуждения человека и, особенно, в сфере «обработки людей людьми», не исключая здесь из этой «сферы» ни западноевропейских, ни восточноевропейских стран. Конец
18
холодной войны, перестройка с её реабилитациями и разоблачениями, распад СССР, «война исторической памяти», которая развернулась на постсоветском пространстве между национальными государствами, - всё это породило масштабное переписывание истории, «срывание масок», «закрытие белых пятен» и т. д.
Политические обиды вынуждали многих политических деятелей и их обслуживающих «историков» - «забывать известное и искать забытое в прошлом», и, если реальная история их не удовлетворяла, то в ход шли фантазии и откровенные подтасовки фактов [4,5].
Это же всё породило и серьёзный кризис идентичности в постсоветских восточноевропейских странах (в Украине и Латвии, в том числе), когда люди затрудняются с ответами на вопрос «кто мы, зачем мы и каково наше место в мире?», хватаясь за вроде очевидные, но чаще ложные ответы псевдоисторических изысканий (непременно отвергая аналогичные, тоже часто не лучшие изыскания соседей) [4, 5].
Существующий феномен «антилевой» Латвии и сам по себе нуждается в марксистском осмыслении. Ведь, если в обществе длительное время сильны «анти левые» настроения, то необходимо анализировать причины этого, изучать социальные отношения и их корни, применяя, в том числе, марксистскую методологию. Ведь состоящая из реальных фактов, событий и живых людей история всегда одна. Кроме неё, другой истории как состоявшейся объективной реальности нет. А весь вопрос, если говорить о научном анализе, сводится к тому, как правильно, научно и наиболее точно отразить эту историю объективно.
Сейчас нередко забывается, что сам Запад не считал нацизм (или точнее, национал -социализм) преступной идеологией вплоть до конца 2-й мировой войны и осуждения нацизма Трибуналом. Наоборот, в ней - идеологии, видели яркое отражение западных ценностей и надеялись как на спасение от коммунизма. Нацизм и близкий к нему фашизм виделись как некое начало, возрождающее истинно европейский боевой дух, уже почти утерянный под воздействием финансового капитализма [6]. Они, как форма общественного устройства и идеология, казалось, давали надежду на преодоление классовых противоречий и объединение Европы на основе традиционных консервативных ценностей, осмысленных в каждой стране как исконно национальные.
По словам Адольфа Гитлера в «Майн Кампф», марксистская социал-демократия натравливает социально деклассированные слои общества на собственных сограждан, что... ослабляет нацию... Зачинщиками мирового заговора по Гитлеру были большевики, социал-демократы и евреи. Марксизм, претендовавший на мировое господство, был, по его мнению, «еврейским проектом» [6]. Сами бесчеловечные практики нацизма принципиально не отличались от того, чем привычно занимались европейские народы в колониях. Расовый подход был нормой западных обществ. В Америке расовое законодательство просуществовало до 1960-х годов, а антисемитизм с его весьма жёсткими мерами был вообще в многовековой европейской традиции. И нет ничего в том удивительного, что нацизм так долго не воспринимался как что-то недопустимое.
В мучительные первые дни и месяцы Войны лета 1941 года Иосиф Сталин, похоже, сделал для себя поразивший его самого вывод, что тот, кто служит идее (пусть даже утопической «мировой революции») может рано или поздно предать. Не предают и не обещают светлого будущего только те, кто служит Отечеству. В таких размышлениях он нашёл для себя разгадку исторической готовности великоросса к самопожертвованию. Великоросса - не обязательно по национальной принадлежности, ибо таковым вполне может себя считать и грузин, и латыш, если они чувствует большое Отечество, не сводя его к своей малой родине.
Наш ужас от нацизма и близкого к нему фашизма - специфически русский или советский, он не западный. Победители в Нюрнберге, и, прежде всего, СССР, диктовали условия будущего мира, и одним из них было осуждение нацизма. Они (победители) заставили мировое сообщество осудить нацизм и отказаться от того, что ещё недавно казалось выражением европейских ценностей.
Несколько десятилетий после Нюрнберга западные народы пытались обрести новый политический образ на основе только части своей культуры, актуализированной европейской либеральной и социалистической мыслью. И они смогли это сделать, смогли создать новую западную идеологию и вновь почувствовать себя вершиной человеческого прогресса (несмотря на «позу покорности» - исторической вины, в которую норовит встать, например, любой немецкий автор, затрагивающий тему национальных отношений).
Восточноевропейские народы, включая Латвию, после Нюрнберга, в отличие от западных народов, прошли исторически другой путь. При жёсткой авторитарной советской системе, эмигрировавшей на Запад нацистской коллаборационистской части, тем более, прошедшей
19
лагеря и ссылки оставшейся части - по сути, не коснулась денацификация и чувство «исторической вины», и они после развала СССР ощутили «наркотический вкус» национального возрождения и политического реванша [4, с. 22]. «Мы не стали ярко выраженными демократами, и против мыслящих иначе мы часто думаем даже хуже, чем в Советском Союзе. Это не та демократия, когда мы признаём права других, уважаем думающих иначе и так далее...»- признаёт латвийский политолог Кристиан Розенвалдс [7].
Более того, если мы, например, спросим, к кому россияне относятся хуже - к ветеранам «ОУН-УПА» и их балтийским «коллегам» Ваффен СС или к бывшим солдатам Вермахта - к немцам нет ненависти, потому что Германия эту страницу своей истории не прославляет, а напротив, считает её позорной и стремится доказать, что такое никогда не повторится вновь. Впрочем, тот факт, что Германия и Европа спокойно закрывают глаза на то, что происходит в Киеве последние три года, сильно подорвал имидж Европы в России, если не сказать жёстче [16, с. 78-86].
Трудно отказать украинской власти (как и любой местной традиции) в праве отстаивать и защищать свою «особость», как это, например, делал в XIX веке сторонник федеративного устройства шести главных русских народностей России профессор истории Николай Костомаров [8, с. 13]. Но как сегодня предотвратить эволюцию этой защиты - от размежевания в открытое противостояние? [8, с. 13]. Труды Костомарова, к сожалению, не дают нам ответа. Здесь в современной исторической науке, видимо, нужны серьёзные совместные усилия историков - специалистов по системному анализу истории [2-4].
История - наука о событиях в их связи и последовательности. Задача же истории, как и любой науки, состоит в том, чтобы обозреть изучаемый предмет целиком. Следовательно, нужно найти или выбрать удобную точку отсчёта или позицию для обозрения, и тут возникает необходимость концепции или теории, предваряющей научную практику, то есть, по Гумилёву, выбор аспекта [9, с. 187].
Аспект изучения не вытекает из того или иного философского построения, а диктуется исключительно практическими соображениями решаемой задачи. Историк должен выбирать исторически значимые факты, нуждаясь в критериях выбора подобных фактов. Эти критерии в общем случае зависимы от предшествующей концепции (теории) и мировоззрения, где, например, единицей истории - духовной действительности принимается так называемая «цивилизация». Согласно Арнольду Тойнби и его концепции возникновения «цивилизаций» единицами всеобщей истории считаются «общества», делящиеся на «примитивные» неразвивающиеся и «цивилизации», которых им было в истории насчитано двадцать одна [9 -10].
Для лучшего понимания всемирной истории и генезиса мировой цивилизации в научной литературе (конечно, с позиций европоцентризма) были выделены переходные эпохи, выводящие из одной формации и подводящие к другой. Это «древность или эллинизм» как время перехода от Древности к Средневековью (1); «возрождение или ренессанс» как время перехода от Средневековья к Новому времени (2); и с середины Х1Х века - время перехода от Нового времени к Новейшему (3).
Каждая из трёх эпох открывается придающим «зримость» индикатором эпохи - литературным шедевром, возвестившим о её наступлении. О первой эпохе возвестил трактат «О граде Божием» Блаженного Августина, о второй - «Божественная комедия» Данте Алигьери, и о третьей эпохе (незаконченной с первыми полётами человека в космос и на Луну) - «Коммунистический манифест» Карла Маркса (А.Тойнби, В. Вернадский, Н. Конрад, Л. Гумилёв) [9-12].
Основное направление исторического процесса уроженец Риги академик Николай Конрад видел в укрупнении народов и расширении ареала их культуры, одновременно признавая полицентричность генезиса мировой цивилизации и наличие локальных самобытных черт в развитии народов [11]. Однако остаётся «больной» вопрос Льва Гумилёва, а «не является ли наше время - эра технической цивилизации - особой эпохой, к которой неприложимы закономерности, открытые при изучении истории, а не современности?» [9, с. 238].
Вступив в новое тысячелетие, человечество обнаружило себя в ситуации, подобной которой не было никогда. Перед человечеством во весь рост встала огромная задача поиска выхода из надвигающихся кризисов (роста народонаселения, ограниченности ресурсов, загрязнения среды и изменения климата, глобализации и др.). Для их решения мыслителями разных направлений и стран предлагаются разные пути. Как пример, историзм мышления позволил философу - естественнику В. Вернадскому перейти от «геохимии» к «биосфере» и, далее, к «ноосфере» Земли и «ноосферному мировоззрению».
Ноосферное мировоззрение и само учение В. Вернадского и П.Тейяра де Шардена о ноосфере как сфере разума, возникшей на определённой стадии эволюции биосферы, в качестве главной своей аксиомы признают особую роль человека во Вселенной как
20
существа, обладающего разумом и волей, жизнь которого имеет смысл и предназначение, а не является пустой игрой стихийных сил природы [12].
Естественно, мировоззрение академика Вернадского, исходящее из того, что наука, религия и философия суть три фундаментальные и независимые формы Разума, «плохо вписывалось» в рамки диалектического материализма эпохи СССР.
Как «коренной» латгалец староверской древлеправославной общины с 300-летней историей в Латвии (то есть, ещё до формирования и консолидации латышской нации как этноса), я не считаю возможным переходить от мышления в античных категориях «истины» и «справедливости» к мышлению в категориях «интересов». А это в сознании западноевропейских протестантов - христиан является главной мудростью англосаксонской цивилизации и связывается исключительно с самим человеком. Академик В. Вернадский же связал среду - биосферу с разумом человека, влияющим на природные процессы, в понятие «ноосферы». Если Бог - Творец существует, то он лично обозревает эту «ноосферу» как результат духовного творения своего труда. А это уже базовая идея православных восточноевропейских христиан.
В результате раскола в русском этническом поле при возникшей 4 века назад Украинской греко-католической церкви получилось то, что историк и философ Лев Гумилёв называет «этнической химерой» (по аналогии с химерами в зоологии, возникающими при наличии паразитов в теле животного). «Это не просто соседство и не симбиоз, а химера, т.е., сочетание в одной целостности двух разных несовместимых систем» [9,с.380]. При этом надо помнить, что украинский этнос складывался во многом насильственно, по воле сменяющих друг друга властей. Линия разлома между цивилизациями, отделяющая греко-католический запад от православия, проходит по центру Украины уже несколько столетий.
В качестве примера «химерной конструкции» можно привести также государство, созданное орденом меченосцев в Прибалтике в начале XIII века, «проводившим военные операции при участии ливов и кормившимся за счёт обращенных в крепостное состояние леттов и куршей. Ни ливам, ни леттам не нужна была кровавая война с псковичами и литовцами, но они оказались в системе, где чужеземцы ими помыкали, а деваться было некуда» [9, с. 381].
Агрессивные химеры порождают «антисистемы» как «системные целостности людей с негативным мироощущением», творящих зло сознательно и даже часто с вдохновением, во имя каких угодно оправдывающих творимое зло абстрактных целей (наиболее известной и мощной антисистемой является нацизм, а на Украине в ХХ веке антисистема «отметилась» в зверствах Волынской резни, когда УПА уничтожила десятки тысяч поляков).
Но антисистема долго не живёт - вместе с этносом она убивает самое себя. Сегодня русский суперэтнос, похоже, начинает выздоравливать, однако для выздоровления нужны серьёзные реформы. Коммунисты в СССР искренне полагали, что все народы растворятся в такой новой исторической общности людей как советский народ, но этногенез - процесс длительный, а искусственно можно сотворить лишь химеру, что и получилось с Украиной. «В трудах основоположников марксизма содержится программа системного подхода к пониманию исторических процессов, но к этногенезу она ещё не применялась» [9, с. 44].
Русская народная история (или «общерусская народная стихия») видному историку XIX века Н. Костомарову, в отличие от государственника Н. Карамзина, виделась как история противоборства двух начал - федералистского, вечевого или майданного, и государственного, самодержавного. Поздние проявления первого начала «прошлой русской свободы» Костомаров видел в народных бунтах и казатчине. «Мы симпатизируем им, - утверждал Костомаров, - поскольку они являются выражением стремления к свободе, но успех их, доведись им одержать победу, стал бы лишь другим выражением того же начала, против которого они боролись» [8, с. 13].
Самодержавное начало Москвы, на «украинофильский» взгляд Костомарова, чудовищно - и в то же время исторически неизбежно, только такие безнравственные как, например, Иван Грозный государственные люди Москвы могли достичь исторического успеха. Однако «мысль об отделении Малой России от империи, - отмечал Костомаров, - ...в одинаковой степени нелепа, как мысль о самобытности всякого удельного княжения, на которые когда-то разбивалась Русская земля.» [8, с. 13].
Ситуация для системного анализа украинства как этноса ещё сложнее. По мнению Гумилёва, украинский этнос состоит из субэтносов, различающихся и по ландшафту обитания, и по времени вхождения в Украину, и даже по этническому субстрату (Буковина, Подолия, Полесье, Закарпатье, Галиция, Северская земля, Новороссия и Слобожанщина).
При таком раскладе гражданское противостояние на востоке Украины было неминуемо. Вопрос о статусе русского языка стал лишь поводом, как, например, ущемление православия во
21
времена Речи Посполиты. «Химеры», созданные в русском этническом поле при помощи поляков и австрийцев на западе и большевиков (коммунистов) на востоке соединились и после распада СССР «рванули» как мощная бомба [13, с. 2-3].
Увы, такое положение вещей укоренилось, видимо, всерьёз и надолго. С тех пор как, в Украине западноукраинская бандеровская идеология признана чуть ли не официальной доктриной государства, почти каждый стал бандеровцем, независимо от национальности, языка и взглядов. Бандеровец - это уже не только послевоенный «гуцул из схрона», а профессор и улыбчивый менеджер, аккуратный студент и «патлатый» неформал, и даже завсегдатай гей -клуба. Независимо от родного языка и культурных предпочтений модно придать своей внешности лёгкую воинственность или даже наколоть свастике подобную татуировку. «Восточная Европа становится всё сильнее похожа на Россию: авторитарная, узколобая, расистская... настало время осознать неприятную вещь: таким западным ценностям, как либерализм, толерантность и равноправие, противостоят восточные никчемности - расизм, невежество и узколобость» (такой (!?) вывод делает немецкий леволиберальный журналист и бизнесмен ЯкобАугштайн) [14].
Германия, единственная из западноевропейских стран, испытала в XX веке все три политически - идеологические направления - консервативное, социалистическое и либеральное. К тому же первые два, по мнению писательницы графини Марион Дёнхофф, были существенно извращены: консервативное - Гитлером, доведя до абсурда все ценности правых, а идеология левых - Сталиным с его «брутализацией» социализма [15].
В результате либеральное направление практически поглотило остальные направления, и осталась одна неолиберальная идеология глобальной рыночной экономики с претензией на исключительность или даже единственность. Возможны разные комбинации отмеченных выше направлений, а попытка изобрести «новую» идеологию на деле, видимо, сводится к одной из таких интегральных комбинаций. Создание, например, сбалансированного конвергентного, по сути, социалистического общества для России могло бы вобрать в себя лучшие национальные и социальные - социалистические черты прошлого развития России (СССР) и современной западной социальной системы.
По признанию немецкого государственного деятеля Франца Йозефа Штрауса в беседе с Михаилом Горбачёвым при посещении Москвы в декабре 1987 года: «Капитализму присущи отдельные элементы социализма, причём порой в гораздо более развитой форме, чем в социалистических странах. Основная разница заключается в частной собственности на орудия и средства производства. Но и здесь история ещё примет своё решение...».
Возможно ли вообще и насколько возможно в рамках современного общества реформировать структурные изменения экономики, общества и их постоянно меняющиеся типовые условия? Ведь и в рамках современного буржуазного общества общественную среду мы обязаны формировать как можно лучше. При отсутствии внятной миграционной политики и мер, стимулирующих приток квалифицированных кадров, среди иммигрантов доминируют и будут доминировать способные только на малоквалифицированный труд.
Изменения в политическом ландшафте Германии, отразившиеся в результатах последних парламентских выборов, свидетельствуют о том, что немецкое общество расколото. Но, конечно же, главной сенсацией этих выборов стало третье место партии «Альтернатива для Германии» с ореолом скандальности евроскептиков и борцов с мигрантами, апеллирующих к закреплённому в конституции ФРГ принципу сохранения культуры, языка и других национальных немецких ценностей [17, с.78-86].
Возможно, именно современной Германии первой предстоит найти для нашего европейского общества этот «системный баланс справедливости, свободы и эффективности в условиях глобального кризиса идеологии либерализма». Причём идеологию будущего нельзя рассматривать как абстракцию, в отрыве от сопутствующих техноэкономических факторов и их эффективности (термоядерный синтез, биогенная инженерия, космизация ноотехносферы и т.д.).
Уже становится очевидным, что нынешний мировой кризис не может быть разрешён в рамках прежней либерально-демократической модели. Но вектор изменений может быть направлен как вперёд, так и назад. Сегодня развитие общества идёт не по марксовой спирали, а скорее по принципу маятника или зигзага. Результатом регреса становится архаизация либеральной модели. Её признаки - штабная экономика, методы информационного контроля над обществом, утрата массовым сознанием научно-критических ориентиров, вплоть до легализации и роста неофашизма.
Иными словами, неолиберализм сегодня, как и коммунизм в ХХ веке, из политического учения, похоже, превращается в жёсткую систему политических догматов, принудительных сценариев поведения и правил, словом, в навязываемую жёсткую идеологию.
В то время, как либеральный Запад провозглашает новыми ценностями фактический отказ от христианства, мультикультурализм и глобализацию, Россия, защищающая христианство, традиционнын ценности и вступающая в противостояние с агрессивным исламом, начинает выглядеть привлекательно.
В этой ситуации вариант для Европы, видимо, остаётся один: это возвращение «забытых» конституционным договором ЕС ценностей христианства, которыми исторически обосновано социальное государство и справедливое общество нового типа. Идёт борьба между старым неолиберальным миром, который стремительно архаизируется, стремясь сохранить себя и возродиться - даже в форме крайней меры, - и миром христианским, способным в ближайшем (или неближайшем) будущем создать справедливое эгалитарное общество. Хотелось бы думать, что выбор за странами Европы - Евросоюзом и Россией.
Учитывая состояние современной исторической науки и социальной науки в целом, поборникам западного опыта существования разных «историй» об одной фактической истории людей, не мешало бы прислушаться к словам крупного нидерландского историка Йохана Хейзинги, который в середине ХХ века с грустью писал: «Самое досадное - это заметное повсюду безразличие к истине - indifference a la verite, достигающее своей кульминации в открытом публичном восхвалении политического обмана» [17].
Нам всем предстоит искать и, хотелось бы, найти, как говорилось, ещё «при жизни нынешнего поколения...» этот «системный баланс справедливости, свободы и эффективности» в условиях глобального кризиса идеологии либерализма. И эти серьёзные вызовы времени учёным - обществоведам нельзя сводить к упрощённому анализу «марксистского наследия», совершенно справедливо предупреждая о тупиках как «оголтелого либерализма», так и «классического ортодоксального марксизма» [18-19].
Возвращение к Марксу в этой связи столь же неизбежно, сколь неизбежен, видимо, был наш переход к рыночной экономике капиталистического типа. Именно этот переход заставляет нас отнестись к Марксу с той же серьёзностью, которую он, несомненно, заслуживает, позволяя увидеть в его учении не то, за что его выдавали при советской власти, а чем оно является на самом деле.
Пока жив капитализм, жив Маркс и марксизм, что не исключает как дальнейшей трансформации капиталистического общества, так и пересмотра или ревизии важнейших положений марксистской теории.
Список литературы
1. Маркс Карл. Тезисы о Фейербахе // Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные произведения. Соч. в 3-х т., т.1, Москва, 1970, с. 1-3.
2. Ойзерман Т.И. Оправдание ревизионизма. Институт философии, Москва, «Канон+», 2005. 688 с.
3. Межуев В.М. Маркс против марксизма. Статьи на непопулярную тему. Москва, «Культурная революция», 2007. 172 с.
4. Цветков Г.С. Марксизм и некоторые аспекты истории современного общества // Наука, образование и культура. № 7 (22), 2017. С. 18-25. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://scientificarticle.ru/ (дата обращения: 15.01.2018).
5. Latvijas suverenitates ideja liktengriezos (Идея суверенитета Латвии на крутом историческом повороте). «Зинатне», Рига, 1990. 200 с.
6. Ценпфенниг Барбара (Zehnpfennig Barbara). Spurensuche in Hitlers Buch "Mein Kampf': Anleitung zur Welteroberung (Поиск следов в книге Гитлера «Моя борьба»: Пособие по завоеванию мира). Passau [Электронный ресурс]: Режим доступа: https://www.amazon.de/Hitlers-Mein-Kampf-Eine-Interpretat/ (дата обращения: 15.01.2018).
7. Розенвалд К (Rozenvalds Kristians) [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://imhoclub.lv/user_abgut/1165/ (дата обращения: 15.01.2018).
8. Тесля Андрей, Неменский Олег. Он был русским или украинцем? // Литературная газета. № 19 (6597), 17-23 мая 2017. С. 13. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.lgz.ru/ (дата обращения: 15.01.2018).
9. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Соч.в 15 т. Т. 3. Минск, 1997. 640 с.
23
10. Тойнби А. Дж. Исследование истории. Пер. в 3-х т. СПб ун-т, 2006.
11. Конрад Н.И. Избранные труды. История. М. Наука, 1974. 472 с.
12. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М. Мысль, 1991. 271 с.
13. Виноградов Павел. Русская болезнь украинства // Секретные материалы ХХ века. Межд. газета. № 8 (472), апрель 2017. С. 2-3.
14. Аугштайн Якоб (Augstein Jakob). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://de.wikipedia.org/wiki/Jakob_Augstein/ (дата обращения: 15.01.2018).
15. Дёнхофф Марион (Doenhoff Marion). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.marion-doenhoff.de/ (дата обращения: 15.01.2018).
16. Цветков Г.С. «Самоликвидация Германии» в книге Т. Саррацина и эхо Нюрнберга // Наука, образование и культура. № 8 (23), 2017. с. 78-86. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://scientificarticle.ru/ (дата обращения: 15.01.2018).
17. Хёйзинга Йохан. Осень Средневековья. Соч. в 3-х т., т.1, М., 1995. 416 с.: [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000779/ (дата обращения: 15.01.2018).
18. Григорян Ю.Х. Утопический социализм советов // Наука, образование и культура. № 6 (21), 2017. с. 104-113. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://scientificarticle.ru/ (дата обращения: 15.01.2018).
19. Социализация общества. Вып.1. Социализация как перспектива, Рига, 2013. 64 c. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.baltijalv.lv/ (дата обращения: 15.01.2018). В рубрике «Соц. перспектива».
20. Социализация общества. Вып.2. Социализация как процессы и модели, Рига, 2013. 24 c.: [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.vozrozdenie.com/wp-content/uploads/2013/10/ (дата обращения: 15.01.2018).
ДИПЛОМАТИЯ ИМПЕРАТОРА ЮСТИНИАНА I Шайхисламова Р.М.
Шайхисламова Ромина Маратовна — магистрант,
кафедра зарубежной истории, Институт истории и государственного управления Башкирский государственный университет, г. Уфа
Аннотация: в статье рассматривается внешняя политика императора Юстиниана, направленная на укрепление власти Восточной Римской империи в территориальных рамках Великой Римской империи. В процессе достижения поставленных целей в начале своего правления, император использовал все доступные способы и методы. Одним из таких способов регулирования внешнеполитических отношений являлась дипломатия. Она была сформирована на основах, унаследованных от Римской империи, но модернизирована в соответствии с нуждами данного периода.
Ключевые слова: Юстиниан I, дипломатия, Велисарий, Хосров I, Нарсес.
УДК 94(495)
Дипломатия Византии, ее дипломатические отношения на международной арене являлись примером для окружающих империю «варваров».
Византийская дипломатия сохранила в себе традиции Римской империи и привнесла свои тонкости, которые были необходимы империи, находящейся в сложной и опасной ситуации, где часто приходилось использовать себе во благо хитрость и интриги.
Опираться на военную мощь порой было не так действенно и эффективно, как использование «новой» дипломатии Византии. Этот подход к решению конфликтов взяли на вооружение ближайшие соседи империи, в том числе Венеция, которая распространила основы Византийской дипломатии в другие итальянские государства и западноевропейские монархии нового времени.
В эпоху правления императора Юстиниана I, выдающегося дипломата своего периода, Византия достигла пика своего могущества.
Особенностью дипломатии Юстиниана было то, что большое влияние на ее ход оказывала супруга императора Феодора. Так посольства, направленные в Византию, порой в первую очередь приходили к ней, а уже после к Юстиниану.
