Научная статья на тему 'Эрос, Танатос и депопуляция: экзистенциальные аспекты демографической ситуации в России'

Эрос, Танатос и депопуляция: экзистенциальные аспекты демографической ситуации в России Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
344
91
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ДЕПОПУЛЯЦИЯ / ЦЕННОСТИ / РОЖДАЕМОСТЬ / СМЕРТНОСТЬ / СЕКСУАЛЬНОСТЬ / СИМВОЛИЧЕСКИЙ ОБМЕН / DEPOPULATION / VALUES / FERTILITY / MORTALITY / SEXUALITY / SYMBOLIC EXCHANGE

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Мосиенко Л. И.

Обосновывается необходимость философского анализа современной демографической ситуации в России. Предлагается искать истоки депопуляционных процессов в трансформации ценностной сферы жизни общества, в экзистенциальных основах жизни современного человека. С опорой на исследования Ж. Бодрийяра и М. Фуко, а также на отечественное философское наследие обосновывается наличие связи между отношением человека к своей смертности и его репродуктивной активностью. Делается вывод о том, что в современной культуре не только тема смерти, но и тема деторождения находится в области проблематизации, т. е. в сфере власти и запретов.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Eros, Thanatos and depopulation: existential aspects of the demographic situation in Russia

In the article there is justification for the need for a philosophical analysis of the current demographic situation in Russia. The author considers that the origins of depopulation processes to be found in the transformation of the value spheres of social life, in the existential foundations of modern life. Based on research by J. Baudrillard and M. Foucault, as well as domestic philosophical heritage, the author substantiates the link between a person's attitude to his own mortality and reproductive activity, concludes that in contemporary culture, not only the theme of death, but the topic fertility is in the problematization, that is, in the field of power and prohibitions.

Текст научной работы на тему «Эрос, Танатос и депопуляция: экзистенциальные аспекты демографической ситуации в России»

ФИЛОСОФИЯ

Вестн. Ом. ун-та. 2015. № 1. С. 71-74.

УДК 101.1:316:314.12 Л.И. Мосиенко

ЭРОС, ТАНАТОС И ДЕПОПУЛЯЦИЯ: ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ В РОССИИ

Обосновывается необходимость философского анализа современной демографической ситуации в России. Предлагается искать истоки депопуляционных процессов в трансформации ценностной сферы жизни общества, в экзистенциальных основах жизни современного человека. С опорой на исследования Ж. Бодрийяра и М. Фуко, а также на отечественное философское наследие обосновывается наличие связи между отношением человека к своей смертности и его репродуктивной активностью. Делается вывод о том, что в современной культуре не только тема смерти, но и тема деторождения находится в области проблематизации, т. е. в сфере власти и запретов.

Ключевые слова: депопуляция, ценности, рождаемость, смертность, сексуальность, символический обмен.

Демографы констатируют угрозу вымирания нации. Вполне возможно, депопуляция может оказаться не только российской проблемой, но и глобальной: некоторые специалисты предрекают, что в последней четверти ХХ1 в. население Земли начнет сокращаться [1; 2].

Очевидно, что существуют экономические, политические, культурные, цивилизационные причины того, что люди перестают рожать детей. Однако нас интересуют причины экзистенциальные: неужели людей перестала заботить проблема их смертности? С учетом десакрализации культуры, т. е. с угасанием веры в бессмертие души и потустороннее существование, забота о своем родовом бессмертии, казалось бы, должна стать для современного человека особенной актуальной. Однако мы наблюдаем нечто парадоксальное: единственный слой населения, не подверженный процессу депопуляции, - это как раз верующие. Более того, складывается впечатление, что проблемой малодетности семей церковь обеспокоена даже больше государства: именно православные сайты много и часто пишут об этой проблеме. Она даже стала предметом обсуждения на первом европейском православно-католическом форуме «Семья -благо для человечества» (16 декабря 2008 г.) [3].

Очевидно, что родовое бессмертие - это лишь один из возможных смыслов деторождения. Однако в ценности деторождения, как и в любой социальной норме, фиксируется определенное видение мира, а также соответствующее отношение человека к миру и к самому себе. Поэтому логично предположить, что между отношением человека к своей смертности и стремлением завести детей (либо отсутствием такого стремления) есть неразрывная связь. Рассмотрев, что произошло с экзистенциальными основами существования человека, мы лучше поймем и то, что происходит с демографией.

Может, современный человек утратил веру не только в Бога, но и в свою смертность? Присмотревшись к реалиям как российской, так и западноевропейской культуры, мы поймем, что эта мысль - не просто шутка. Если обратиться к популярным темам СМИ, то кажется: люди очень хорошо помнят о своей смертности. Тема смерти - одна из ежедневных тем новостных программ. Можно даже сказать: это одна из самых излюбленных тем современных СМИ. Однако это не вся смерть: мы фактически не видим смерти естественной - о ней молчат СМИ, о ней не принято го-

© Л.И. Мосиенко, 2015

72

Л. И. Мосиенко

ворить открыто, ее как бы нет вовсе - есть только такая смерть, как результат несчастного случая, медицинской ошибки, аварии, катастрофы и пр. Эту особенность представленности смерти в современной культуре отметил еще Ж. Бодрийяр [4]. О том же писал Ф. Арьес, сравнивая отношение к смерти средневекового и современного человека [5]. Смерть стала чрезвычайным происшествием, а не естественным завершением прожитой жизни. У современных людей нет культуры умирания, забыты обряды подготовки к смерти. Неприличным стал даже траур, под натиском урбанизации кладбища уступают урнам с пеплом: свидетельства смерти минимизируются. «На смену культа могилы приходит культ памяти, поддерживаемой дома» [5, с. 472]. Смерть естественная перестала быть социально значимой. По выражению Бодрийяра, «смерть - это антиобщественное, неисправимо отклоняющееся поведение» [4, с. 234]. На нее современная цивилизация, так гордящаяся своей свободой, накладывает запрет. Это означает, что смерть есть сфера власти, что она проблематизируется аналогично тому, как проблематизировалась тема удовольствий в предшествующие века.

Как свидетельствует классическое исследование сексуальности в европейской культуре, проведенное М. Фуко, запрет на что-либо не означает полного молчания: дискурс сексуальности XVII-XVIII вв., налагавший строгие запреты на сексуальную жизнь, предполагал активное обсуждение дозволенного/недозволенного в этой области со стороны философов, теологов, педагогов

[6]. Вероятно, можно с ним согласиться, когда он, в противовес мыслителям типа Г. Маркузе или З. Фрейда, не сводит функции власти только к репрессивной, а пытается выявить скрытое в запретах позитивное начало: «надо написать историю сексуальности, которая не руководствовалась бы представлением о власти как подавлении или цензуре, но соотносилась с идеей власти как побуждения, власти-знания» [7]. Означенную программу сам М. Фуко и выполняет, исследуя проблему сексуальности в античной культуре - за запретами в области сексуального поведения и требованием воздержанности (целомудрия) он обнаруживает «позитивную программу»: только воздер-

жанный получает доступ к истине и возможность осуществления господства над другими. Аналогичное отношение к сексуальности наблюдается и в христианской традиции, «которая относила удовольствие к области смерти и зла» [6, с. 26] и допускала деторождение как единственный смысл этой сексуальности. Однако у воздержанности был еще и высший смысл - спасение, бессмертие души. Таким образом, мы видим,

что проблематизация сексуальности означала работу над выявлением ее смысла.

Возвращаясь к теме смерти в современной культуре, мы видим аналогичное: тема смерти табуирована, но именно поэтому о ней много говорят. Остается выяснить, какие угрозы (метафизические и социальные) заставляют современную цивилизацию устанавливать это табу, а также и то, какая «позитивная программа» скрывается за этими запретами? Проблематизация смерти должна выявить ее смысл: в чем он заключается?

Попутно отметим парадоксальную закономерность соотношения табуированности смерти и сексуальности: если в культуре позволено первое, то под запретом другое, и наоборот. «Разговор о смерти вызывает смех - смех принужденный и непристойный. Разговор о сексе не вызывает даже и такой реакции: секс - легален, смерть - порногра-фична. “Освобождая” сексуальность, общество постепенно заменяет ее смертью в функции тайного обряда и фундаментального запрета. На предыдущей, религиозной стадии смерть была явно и признанной, а сексуальность запретной. Сегодня все наоборот... Похоже, мы просто сменили один запрет на другой» [4, с. 320-321].

Табуирование смерти означает, на первый взгляд, утверждение ценности жизни. Однако, как пишет тот же Бодрийяр, когда смерти нет нигде, это означает, что она везде. «Когда ее упорно смывают и стирают, то она, бывает, распространяется на все в жизни. Наша культура сплошь гигиенична -она стремится очистить жизнь от смерти» [4, с. 315].

Такое «очищение» стало возможным прежде всего за счет новоевропейского механицизма: организм - это машина, а машина либо работает, либо нет. Смерть стала мыслиться точечным событием, а не органическим процессом. Так началось ее исчезновение, изъятие из культуры, ее десоциализация. Изъятие смерти из «символического обмена» (термин Ж. Бодрийяра) человека с миром (дарение - принятие дара) привело к тому, что естественная смерть стала частным делом и потому социально бессмысленной. Какая-то осмысленность осталась только у смерти насильственной. Отсюда - завороженность современных СМИ темами катастроф, покушений, террористических актов.

Мысль Ж. Бодрийяра метафорична, истину он не доказывает, а усматривает, но все же, действительно, можно говорить о некоей связанности в единое целое социокультурных запретов и свобод, риторики и молчания. Развивая идеи Ж. Бодрийяра, поставим вопрос: а что происходит с деторождением в тех случаях, когда запрещена

Эрос, Танатос и депопуляция: экзистенциальные аспекты демографической ситуации...

73

смерть, и тогда, когда запрещена сексуальность?

Несмотря на то что деторождение во все эпохи более или менее регулировалось, вероятно, можно утверждать, что в эпохи про-блематизации сексуальности деторождение, как и смерть, мыслилось как естественный процесс. Очевидно также, что в современной культуре деторождение тоже есть территория власти, т. е. находится под запретом. Она, как и смерть, стала искусственным, а не естественным феноменом. Сексуальность, наоборот, больше не табуируется: она признана естественным влечением человека. При этом смерть и рождение одинаково стали территорией социальных программ, власти, регламентации.

Изучение господствующих дискурсов материнства и родительства, свидетельствует: приветствуется не всякое деторождение, а только «плановое», осуществляемое под строгим медицинским контролем, в рамках определенного (репродуктивного) возраста и желательно в заключенном гетеросексуальном браке (см., например, [8]). Что самое интересное (а одновременно - и самое печальное!) - многодетность в современном массовом сознании приравнивается к «отклоняющемуся поведению» (см. социологическое исследование [9], а также сайт многодетных родителей [10]). Проблематизиру-ется не количество детей, а их «качество»: не страшно, что ты не родил второго и третьего ребенка: порицанию подвергается только то, что ты своего единственного ребенка не смог обеспечить, воспитать, развить, «упаковать».

Многодетность осуждается сродни тому, как когда-то осуждалась половая распущенность - люди себя не контролируют, а надо! Почему и кому это надо? Какие метафизические угрозы (хаос) несет в себе многодетность? Если обратиться к отечественной философии, то, возможно, мы найдем подсказку: «рождающая родовая стихия» (Н. Бердяев) есть начало, враждебное личностному, творческому началу, препятствие для высшего призвания человека [11; 12]. Такая метафизическая угроза усматривается в христианском дискурсе материнства, однако личность и творчество (пусть и в светском значении - не как созидания своей души, а как создание культурных ценностей) являются высшими ценностями и в современной культуре. Власть разума над природой, т. е. и над своим телом, неизбежно ведет к проблематизации деторождения. Такова логика новоевропейского рационализма, возникшего и существующего по декартовскому принципу «Cogito, ergo sum». На исходе XX в. власть человека над природой и над своим телом обещает выйти на новый уровень - как когда-то религия, так теперь наука обещает сделать человека бес-

смертным: философы уже обсуждают очертания грядущего постчеловечества. В будущем, в киборгизированном человечестве, рождение детей станет устаревшей технологией выживания, а естественная смерть -абсолютно возмутительным деянием.

Таким образом, смерть и деторождение в культурных традициях либо одинаково эмансипированы как естественные явления, либо одновременно табуированы. Случайно ли такое совпадение? Или здесь есть внутренняя связь? Вероятно, есть. Отрицание естественной смерти возможно только в контексте забвения временности человеческого существования, т. е. телесности человека. Отрицание времени - это еще и порывание связи с родом. Дети - родовое бессмертие. Теряя связь с родом, человек не чувствует потребности и в таком бессмертии. Оно так же бессмысленно, как и естественная смерть. Гораздо актуальнее смерть личностная. Но спасением личности, личностным бессмертием теперь занимается не религия, а наука. Очевидно, что контроль над сексом связан с религиозным пониманием истины, контроль над смертью и рождением - с научной истиной.

Такое единство в культурном бытии смерти и деторождения не удивительно: в экзистенциальном опыте жизнь и смерть, рождение и умирание неразрывно связаны друг с другом. Рождение детей, дарение жизни - это принятие смерти. Мифология, особенно архаическая, очень убедительно демонстрирует связь жизни и смерти. Однако единство жизни и смерти мировоззренчески разорвано у современного человека. Оно существовало только для родового человека, т. е. телесного, рожденного. На смену ему пришел человек мыслящий, отрицающий свое тело как свою природу, - личность, творец, преобразователь. Отрицая свою телесность и временность, он поселился на пятачке сиюминутности. Создавая машины, он сам становится машиной: в современной киберкультуре он мечтает о своем полном симбиозе с ней, как о свободе и бессмертии. «В техногенном мире создание существ резко обесценилось в сравнении с созданием вещей и веществ» [13, с. 78].

Архаическое сознание знало, что рождению предшествует смерть, рождение опирается на смерть и преодолевает ее. В современной культурной ситуации нет смерти - не будет и рождения. Деторождение изъято из символического обмена вместе со смертью, поэтому оно лишено смысла.

ЛИТЕРАТУРА

[1] Антонов А. И. Причины и последствия депопуляции в России. URL: http://kfcnsr.ru/voprosy-demografii/184-2011-12-16-02-32-42.html/ (дата

обращения: 15.08.2014).

74

Л. И. Мосиенко

[2] Белобородов И. И. Демографическая ситуация в России в 1992-2010 гг. Два десятилетия депопуляции. URL: http://demographia.ru/articles_ N/index. html?idR=21 &idArt=1926/ (дата обращения: 30.08.2014).

[3] Первый европейский православно-католичес-

кий форум призвал к защите семьи, брака и материнства // Русская Православная Церковь : официальный сайт Московского патриархата. URL: http://www.patriatchia.ru/db/text/

510690.htm/ (дата обращения: 31.08.2014).

[4] Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. 2-е изд. М. : Добросвет : КДУ, 2006. 389 с.

[5] Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М. : Прогресс, 1992. 524 с.

[6] Фуко М. История сексуальности. СПб. : Академический проспект, 2004. Т. 2: Использование удовольствий. 432 с.

[7] Фуко М. Запад и истина пола // Интеллектуалы и власть : избр. политич. ст., выступления и интервью. М. : Праксис, 2002. 384 с.

[8] Шурко Т. «Обязательное материнство»: репродуктивное тело как объект государственно-

го регулирования (на материале газеты «Советская Белоруссия») // Laboratorium. 2012. № 2. С. 69-90.

[9] Грудина Т. Н. Ценностные ориентации многодетной семьи в России : автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2014. 24 с.

[10] Семья растет]. URL: http://www.semya-rastet.ru/ (дата обращения: 20.08.2014).

[11] Соколюк Н. В. Проблема родительства в русской философской традиции. URL: http://

cyberleninka.ru/article/n/problema-roditelstva-v-

r u s s koy-f i l o s ofs koy-t rad its i i/ (дата обращения:

21.08.2014).

[12] Мосиенко Л. И. Антитеза личности и рода в русской религиозной философии и перспективы решения демографической проблемы // Гражданское общество и государство в современной России : матер. Всерос. науч.-практ. конф. / отв. ред. В. О. Бернацкий. Омск : ОмГТУ, 2008. С. 148-152.

[13] Кутырев В. А. Бытие или ничто. СПб. : Але-тейя, 2009. 496 с.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.