CC BY
41
Современный мир культуры рассматривает мифотворчество как неотъемлемый элемент сознания человека. Последний создает современные мифы, которые конечно же отличаются от мифов древности и одновременно похожи. Другое дело, что мифы создаются теперь на иной почве, они развиваются уже на основе современного опыта человечества, знаний, образов. Сознание современного человека мифологично в том смысле, что и для него характерно осмысление действительности через мифологические образы. Человек нуждается в них - в образцах для подражания, которые ему способен предложить миф. Именно этим объясняется устойчивость мифа в современной культуре. Одни мифы утрачивают свою функциональную значимость, исчезают из широкого культурного употребления или вытесняются на периферию культуры и общественного сознания. На смену им конструируются новые. Современные мифы активно используют символические образы и структуры. Они тесно связаны с ценностной системой общества и создаются для поддержания социальной солидарности и упрочения стабильности общества. Личность в ходе социализации усваивает принятые в обществе мифологические системы и создает новые. На основе этого формируется сознание людей, вырабатывается отношение к обществу и самому себе [3, 54-55].
Идеологические мифы ярко проявили себя в тоталитарных режимах, сыграв немалую роль в их установлении и укреплении. Так, например, в ситуации дестабилизации общественной жизни мифотворчество в Германии накануне второй мировой войны активизировалось, и в массовом сознании стали «всплывать» старые мифологические структуры. Мифы возвращались из небытия в виде «персонифицированного желания группы», представленного в современном виде в образе вождя, лидера или диктатора. Этот процесс «конструирования» вождя происходил от полного бессилия масс решить проблемы рациональными путями, в период крушения надежд общества, когда, казалось, что все социальные и любые другие средства не помогут. Происходил регресс к архаике, поскольку возрождались архетипические образы вождя народа, совершенного общества, великого народа и т.п. [3, 56].
Особую роль в пропаганде своих идей нацисты, пришедшие к власти, отводили средствам массовой коммуникации, активно используя для этих целей кинематограф, радио, музыку. С помощью этих средств идеологические мифы и образы, сконструированные представителями власти, воспринимались, превращались во всеобщее достояние нации. Миф «крови» утверждал идею существования особой высшей арийской расы, к которой относили немцев, являвшихся избранным народом, призванным повелевать миром. Этот и другие мифы были «раскручены» немецким кинематографом предвоенного времени. Кино оказало огромное воздействие на эмоциональную сферу сознания, формировало четкие образы, которые со временем заменили в сознании людей старые. Власть, таким образом, использовала способность человека независимо манипулировать образами в его воображении, менять человека в процессе восприятия искусства. Это давало возможность компенсировать то, что человек не мог реализовать в действительности.
Подводя небольшой итог можно сказать, что мифотворчество является неотъемлемой чертой культуры ХХ и начавшегося XXI века. Сознание современного человека мифологизировано в том смысле, что ему присуще коллективное осмысление действительности через мифологические образы. Образам, в свою очередь, присуща высокая эмоциональность, обладая которой последние способны повлиять на поведение людей. Современные мифы могут создаваться обдуманно и планомерно для манипу-
лирования массами, чему способствует активное развитие средств массовой информации. Особенно ярко это проявляется в сфере идеологии. Идеологические мифы конструируют образ альтернативной социальной реальности, который может полностью заслонять собой действительное состояние общества, создавать привлекательный образ социального строя, героя, мудрого правителя и т.д. Для внедрения создаваемых идеологических мифов могут быть использованы самые разные способы.
Список литературы
1. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Ортега-и-Гассет Х.
Эстетика и философия культуры. - М., 1991.
2. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории
культур. - М., 1998.
3. Воеводина Л.Н. Миф в контексте интерактивных процес-
сов //Вестник МГУКиИ. - 2003. - № 2.
4. Элиаде М. Аспекты мифа. - М, 1995.
Е.И. Тишкина
Курганский государственный университет УДК 304.2
ЭЛИТАРНОСТЬ И МАССОВОСТЬ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ КУЛЬТУРЫ
Аннотация
В центре внимания автора - специфика функциональной асимметрии культуры, исследуемая на примере бинарных сопряженных дифференциаций элитарности и массовости. Автор стремится доказать, что данные подсистемы обладают определенной логикой развития и являются необходимым условием бытия культуры. Этот подход позволяет рассматривать народную, элитарную или массовую культуры как этапные проявления функционирования данных дифференциаций культуры.
Ключевые слова: функциональная асимметрия культуры, бинарные сопряженные дифференциации, оперативная подсистема, консервативная подсистема, культурное пространство, адаптивная эволюция, адаптивно эволюционирующие подсистемы.
E.I.Tishkina
Kurgan State University
ELITISM AND MASS CHARACTER AS DISPLAY OF FUNCTIONAL ASYMMETRY OF CULTURE
Annotation
In the center of attention of the author is specificity of functional asymmetry of the culture, investigated on an example of the binary interfaced differentiations of an elitism and mass character. The author aspires to prove that the given subsystems possess certain logic of development and are the necessary condition of culture life. This approach allows to consider national, elite or mass cultures as landmark displays of functioning of the given differentiations of culture.
Key words: functional asymmetry of culture, cultural space, the binary interfaced differentiations, operative subsystem, conservative subsystem, adaptive evolution, adaptive evolving subsystems.
Введение. Формирование культурного пространства стало для человека условием выживания в агрессивном мире. Потеря инстинкта как механизма приспособления к природной среде привела к необходимости адекватной замены. Функционально асимметричное строение мозга провоцировало функционально асимметричное строение культуры, поэтому справедливым будет утверждение, что функциональная асимметрия культуры выступила важным элементом формирования и развития культурного поля как противопоставления природному, в борьбе с ним, в естественном стремлении выжить. Однако, анализируя дальнейшее развитие культурного поля, необходимо учитывать его приоритетную опосредованность социумом.
Культурное пространство не могло формироваться статичным, созданным человеком неизменным раз и навсегда. Константность культуры неизбежно стала бы причиной ее стагнации, а затем и закономерной гибели. Уникальность творения культурного бытия в том, что оно, выступив антитезой природному бытию, основывается на принципе эволюции. Для того, чтобы сформировать способность эволюционировать, культуре были необходимы специальные элементы - бинарные сопряженные дифференциации, или подсистемы, обладающие факторами индукции, то есть потенцией «достраивать» систему до завершенности. При этом, завершенность следует рассматривать как установление между бинарными сопряженными дифференциациями культуры взаимосвязи, обладающей направлением развития [1]. Массовость и элитарность - бинарные сопряженные дифференциации, возникшие в процессе генезиса культуры. Это адаптивно эволюционирующие подсистемы, осуществляющие особую форму информационного контакта со средой, регулирующие пластичность культуры для эффективной эволюции в изменчивой среде.
Основная характеристика эволюции - это соотношение изменения и сохранения, т.е. степень пластичности. Она настолько важна, что в результате эволюции любая унитарная система превращается в бинарную[2, 27]. Эволюция создает одну подсистему для стабильной (оптимальной) среды, специализированную для сохранения (старого) и вторую для нестабильной (экстремальной) среды, для изменения (новаций). На генном уровне это женский - мужской пол (особи, органы, клетки, гормоны), а на поведенческо-психологическом - правое - левое полушария, на уровне культуры - массовость - элитарность.
Необходимо отметить, что данное деление на подсистему элитарности и массовости не подразумевает под собой автоматического деления уровней культуры на высший и низший с позиций качественной градации. Бесспорно, домен массовости, в силу своих функций, не может не включать в себя явления культуры, характеризующиеся низким качеством. Но вместе с тем, акцентирование внимания лишь на этом различии было бы явным упрощением специфики и задач функциональной асимметрии куль-
туры. В контексте данной работы понятие «масса», столь негативно оцениваемое (и не без основания) многими исследователями, равно понятию «основная часть населения», что позволяет, помимо качественные характеристик, использовать и характеристики количественные. А применительно к определенным явлениям культуры качественные и количественные характеристики могут не совпадать и не входить в противоречия.
1. Элитарность и массовость как оперативная и консервативная подсистемы. Современная общенаучная парадигма связывает системную сложность как фактор неопределенности с динамикой, развитием, неустойчивостью, нестабильностью. Культуру можно рассматривать как процесс вечной деятельности человека, стремящегося к стабильности, но с последующим ее переходом в нестабильность при рискованном творческом поиске очередной новации[3].
Следовательно, главной характеристикой эволюции культуры являются степени изменения и сохранения.
Культура - полимодальная и полиморфная система, эта специфика развития обусловливает особенность взаимоотношения подсистем культуры: для нее подсистемы изменения и сохранения являются сопряженными, а не альтернативными, что позволяет культуре находиться в состоянии устойчивого равновесия и детерминировать эволюцию из будущего, поскольку априорное моделирование альтернативных сценариев обеспечивает определение правил запрета тупиковых паттернов[4, 46-47]. Производные массовости предоставляют обычному человеку способ ориентироваться в наиболее типичных ситуациях, сообщают необходимый минимум культурных сведений, который позволяет ему вписаться в общество, в то время как дифференциации элитарности в основе своей содержат катарсис как позицию бытия. Неслучайно основополагающими единицами творческой элиты являются талант и гений. Катарсис предполагает как духовное совершенствование, так и духовное самосовершенствование, и, как следствие, постоянный поиск новаций и форм, выражающих суть культуры.
Динамика культурных вкусов и потребностей массы (и тут можно согласиться с оценкой массы, данной Р. Гвар-дини в работе «Конец нового времени»: масса «не есть проявление упадка и разложения», в этом ее отличие от черни Древнего Рима) [5], менее изменчива, нежели элиты. Именно народные массы, а в данном случае этот термин представляется более уместным, отвечают за стабильность в обществе и за преемственность в культуре в целом. Народные массы исполняют роль основного хранителя и ретранслятора, т.е. субъекта - носителя культурных традиций. Традиции свойственны и элитарной субкультуре, однако, в силу большей закрытости данной субкультуры, ее традициям не характерно широкое распространение, еслиже традиция выходит за пределы элитарной субкультуры, она, как правило, претерпевает серьезную трансформацию, преобразуя свою эстетику и символику. Традиция обращена не к рефлексирующему, рассуждающему разуму, а к мотивационной стороне сознания индивида. Личный пример или подражание играют важную роль в ее сохранении и передаче, традиция стимулирует определенные поступки и виды деятельности, а другие запрещает или осуждает. Следовательно, без некоторой степени доверия к авторитетам и общественным институтам традиции не могли бы существовать. Приятие традиции означает априорное, а не основанное на эмпирическом опыте и логических умозаключениях, принятие ценностей. Свойственная традиции достаточно высокая степень авторитарности определяет более консервативный характер культурных пристрастий народных масс. Но функцию хра-
нителя традиций народных масс нельзя абсолютизировать, поскольку великие начинания и гениальные открытия создают свои точки отсчета времени и устанавливают новые традиции. Таким образом, вышеизложенное дает нам основания рассматривать элитарность как оперативную подсистему, отвечающую за перспективу развития культуры, а массовость как консервативную подсистему, сохраняющую основные качества культуры. Следовательно, в домене элитарности локализованы эволюционно молодые идеи и функции, а в домене массовости - старые. Их специализация по консервативным и оперативным аспектам эволюции позволяет, одновременно улучшая обе, повышать устойчивость системы в целом.
2. «Шаговый принцип» формирования культуры. Развитие по законам дихронной эволюции обеспечивает соответствующие «шаговые» стратегию и тактику развития культуры: новация должна предшествовать адаптации и сохранению, то есть эволюция оперативной подсистемы будет первичной, а эволюция консервативной подсистемы - вторичной. Эволюционный дихронизм проецирует эволюционный диморфизм. Массовость и элитарность принимают на себя роль своеобразных «адаптивных фенотипов» [6] для стабильной и изменчивой среды, соответственно, регулирующих поведенческую пластичность культуры. Новые идеи, тенденции, установки, возникая в домене элитарности, проходят там проверку в течение определенного времени, сроки проверки обусловлены спецификой историко-культурных периодов, после чего новации транслируются в домен массовости, где адаптируются. Академик А.П. Капица, опираясь на выводы, сделанные представителями школы Анналов, пришел к заключению о неизбежном и постоянном сужении временных периодов истории человечества [7], что является косвенным подтверждением разновременности стадий проверки новаций. Так, например, эпоха Возрождения стала для европейской культуры периодом освоения тех новаций, которые в дальнейшем определили развитие европейской культуры. Будучи, по сути своей, элитарной культурой, культура Возрождения апробировала философские и эстетические теории, сформировала новый идеал человека - творца. Тем не менее, качественные модификации, перевернувшие мировоззрение человека и изменившие развитие культуры, первоначально реализовались лишь в достаточно узком кругу итальянской аристократии, мыслителей и тех, кого позже назовут «богемой». В то же время динамика изменений основной, «массовой» части культуры была менее стремительной: процесс трансформации растянулся на несколько столетий и его «рубиконом», вероятно, можно считать XVIII век, провозгласивший разум, прогресс и науку основой развития. «Научная революция» XVIII века способствовала проникновению этих новаций в массовое сознание (данный термин А.Я. Гуре-вич использует уже применительно к ментальности «повседневного человека» Средневековья) [8, 355].
Но, внедряясь в умы массы и адаптируясь, новые идеи, теории и доктрины неизбежно этим массовым сознанием перерабатываются, трансформируются, иногда до неузнаваемости. Таким образом, к XIX веку массовое сознание оставалось еще средневековым, а процесс освоения новаций продлился чуть более двух веков. Однако уже в XX веке массовое сознание смогло освоить новые идеи и ценности, предложенные культурой постмодерна, всего за несколько десятилетий. Серьезные изменения претерпела и та часть культуры, которая должна была хранить традиции элитарности: одним из своих лозунгов постмодерн выдвинул принцип стирания границ между элитарной и массовой культурой.
Таким образом, благодаря дихронной эволюции, все
новые признаки проверяются в домене элитарности, прежде чем передаются в домен массовости. «Архивные новации» существуют только в домене массовости, они кодируют «атавистические» признаки культуры. Их эволюционный смысл - в случае возникновения потребности либо подходящей ситуации в социуме вернуть эти признаки, не прибегая к сложной и долгой проверке в домене элитарности. Так, например, реакцией обыкновенного человека на вызов индустриальной культуры оказалось восстановление мифологии.
В новых культурных обстоятельствах одной из наиболее жизнеспособных и активных форм реализации современной мифологии стала массовая культура, представляющая особый способ переживания реальности и структурирования мира в системе иррациональных, не требующих подтверждения истинностью коллективных представлений. Именно массовая культура актуализировала ценность мифа, способного при помощи символов и обобщений реконструировать реальные и идеальные связи человека. А вместе с мифом был реконструирован и опыт мифологического мышления, но не в дологическом варианте, а в модификации, названной Я.Э. Голосовкером «имагинативной» [9, 123].
Как считает В.Г. Туркина, «одна из фундаментальных мифологем массового сознания - это представление о высшей, наделенной надындивидуальными свойствами инстанции, которую называют Героем. Не обязательно, чтобы эта инстанция обладала качеством реального бытия. Достаточно лишь, чтобы в умах миллионов людей она воспринималась как нечто вполне реальное. Миф о герое придает смысл индивидуальному существованию «массового человека», создавая для него некие «идеальные» образцы поведения и, тем самым, оправдывая в его глазах навязываемые ему извне стереотипы поведения. Иными словами, роль мифологемы героя состоит в адаптации человека массового общества к существующему социальному порядку. С другой стороны, миф о герое есть часть того социального механизма, который приводит массы в движение, порождает и закрепляет социальные инновации» [10, 3]. Мифологема Героя функционирует как средство спасения для человека массового общества, организуя его поведение и нацеливая на преодоление отчуждающих процессов массового общества — массового производства, массового насилия, массового потребления и массовой коммуникации.
А. Генис справедливо считает, что «массовая культура всегда пестовала свою, специфическую религиозность... Такой мистический Бог особенно близок массовому искусству, потому что оно изначально, по самой своей природе близко к первобытному пралогическому миросозерцанию. Популярное искусство никогда далеко не отходило от общего архаического источника нашей культуры. Оно было резервуаром мифологических образов и представлений. Это своего рода отстойник, куда стекали иррациональные отходы цивилизации, по мере того как она становилась все более рациональной. Там, в нижнем, подвальном этаже культуры, скопились ненужные атрибуты мистического мировоззрения - суеверия и приметы, обряды и ритуалы, слухи и легенды. Отсюда массовое искусство черпает архетипические мифологические образы, которыми оно щедро засевает свои угодья - комиксы, кинобоевики, телесериалы, бульварную прессу, витрины, гороскопы, видеоклипы, рекламу, моды» [11, 187-188].
3. Информационный контакт со средой. Принимая за основу принцип адаптогенеза Дарвина, можно утверждать, что эволюция системы напрямую связана с эволюцией среды, а именно: изменения среды должны провоцировать изменения системы. Схема адаптогенеза пред-
лагает следующую формулу эволюции системы: Е ^ S, где S это система, а Е - среда [2]. То есть эволюцию системы определяет среда. Выступив антитезой природному бытию, культура в качестве среды бытования ориентирована на социум. Поскольку главным управляющим потоком эволюции является поток информации, следовательно, социум в отношении культуры выступает как некий информационный потенциал, заставляющий культуру эволюционировать. Все качественные трансформации, происходящие со структурой социума, провоцируют те или иные изменения в эволюции культуры. Появление и распространение массовой культуры было бы невозможно без процесса урбанизации общества. Увеличение, а затем и количественное доминирование потребителей культуры, обладающих только первичными или слаборазвитыми культурными вкусами и приоритетами, привело к смещению доминанты в сторону массовой культуры.
Среда бытования культуры не является константной. Изменения в окружающем мире и социуме требуют от культуры не только эффективной, но и адаптивной эволюции как подсистемы элитарности, так и подсистемы массовости, поскольку только соблюдение обоих условий позволяет культуре оставаться пластичной системой в изменчивой среде.
Человек выстраивает культуру как дискретную систе-му[12], эту дискретность во времени обеспечивают, в том числе, подсистемы массовости и элитарности. Таким образом, все богатство форм и функций культуры - результат дивергентных процессов.
Вместе с тем, любое изменение для системы может иметь двоякое значение: с одной стороны, оно - необходимое условие прогресса, с другой - некоординируемое изменение может спровоцировать гибель системы. Метод проб и ошибок - наиболее эффективный метод изменения системы, дающий возможность координировать изменения путем локализации ошибок. Чтобы локализовать ошибки, полигоном для апробации новации целесообразнее выбрать не целую систему, а только ее часть. Для этого необходимо разделить систему на две подсистемы: функция одной из подсистем, «разведчика» - определить, что требуется социуму в настоящем и как нужно измениться в будущем, вторая подсистема, «хранитель», отвечает за сохранность информации и адаптацию ее к основной части социума.
4. Соотношение принципов изменения и сохранения. Однако, принцип специализации необходим культуре не только для сохранения. Для эволюционирующих систем основополагающим принципом также является второй постулат, отвечающий за специализацию - принцип изменения системы. Процесс взаимоотношений принципов изменения и сохранения системы является многоуровневым. Во-первых, консервативные и оперативные аспекты эволюции - два главных и обязательных ее условия. Отсутствие одного из них влечет за собой отсутствие эволюционной динамики: система либо находится в состоянии стабильности, что при определенных условиях может привести к стагнации, либо уничтожается или самовырождается. Подобные процессы мы можем наблюдать и на более ранних этапах развития человечества. При нелинейном переходе от первобытной к следующей стадии развития культуры, три сформировавшихся варианта развития обладали неодинаковыми потенциями саморазвития, а следовательно, разными «динамическими заря-дами»[13, 214]. Культуры скотоводов и земледельцев не содержат в себе потребности в непрерывном творческом самосовершенствовании. Земледельческая культура оказалась более жизнеспособной и смогла сохранить господствующие позиции в некоторых странах Азии вплоть до
XXI века, однако ее уровень значительно уступает уровню развития городской западноевропейской культуры, в основе которой лежит ремесленная культура античности с активным творческим потенциалом, в то время как скотоводческая культура с присущими ей наивно-примитивным мифологическим сознанием и имманентной агрессивностью не заключала в себе потребности в активном творческом саморазвитии. Скотоводческая культура стала основой многих замкнутых культур, как, например, культура инков и майя в Северной Америке.
Во-вторых, отношение изменения и сохранения характеризует эволюционную пластичность системы. Замкнутые культуры закрепляются и увековечиваются и если взламываются, «то только извне, под воздействием циви-лизационных процессов у соседних народов»[13, 217]. Примером трансформации культуры скотоводов в культуру земледельцев является процесс возникновения европейской культуры в средневековую эпоху. Однако обратные превращения в истории культуры не известны. Земледельческая культура может стать основой для формирования городской культуры, вместе с тем, полярный ход эволюции возможен лишь под воздействием серьезных социокультурных катаклизмов, как, например, гибель городской античной культуры в результате нашествия варварских племен.
В-третьих, эти условия альтернативны: чем больше изменения, тем меньше сохранения, и наоборот, так как они дополняют друг друга до единого целого, что наглядно можно проиллюстрировать формулой С + И = 1 [2]. Правомерность данного утверждения наиболее ярко может быть выявлена при анализе состояния европейской культуры второй половины ХХ - начала XXI века. Новации, предлагаемые элитарной культурой, сегодня настолько обширны и многообразны, что массовая культура оказалась не в состоянии сохранить все предлагаемое, поэтому современный европейский человек живет в постоянно меняющемся культурном пространстве. Каждый день он сталкивается с новыми тенденциями, открытиями и теориями. Апробируемые массовой культурой, многие из них устаревают и становятся неактуальными уже через месяц, полгода или год.
Вместе с тем, данное соотношение изменения и сохранения провоцирует определенное пространственное соотношение подсистем массовости и элитарности. Повышенная динамика элитарной подсистемы и пониженная динамика массовой подсистемы, при сохранении пространственной доминанты элитарной подсистемы, могла бы спровоцировать разрушение сферы культуры. Естественное стремление к самосохранению заставляет культуру изменять радиусы активности массовости и элитарности, сегодня это выражается в преобладании доли массовой культуры и снижении доли культуры элитарной. При отсутствии специализации подсистем культуре приходилось выбирать некий компромиссный оптимум соотношения «изменение - сохранение». Поиск компромисса между изменением и сохранением сводил к минимуму динамику культуры, что характерно для ранних этапов ее становления, в то время как специализация подсистем предоставляет возможность максимизировать одновременно и то и другое при оптимальных темпах развития.
5. Фенотипическая дисперсия элементов элитарности и массовости. До формирования полимодальности культуры главный управляющий поток информации был основан на принципе: среда - система. Обусловленное этим фактом мышление первобытного человека К. Леви -Брюль назвал пралогическим. Становление бимодально-сти культуры усложнило направление информационного потока, введя в него новые координаты: среда - опера-
тивная подсистема - консервативная подсистема. Следовательно, при адаптивной эволюции оперативная подсистема (элитарность) становится «посредником» между средой (социумом) и консервативной подсистемой (массовостью).
Оперативная подсистема элитарности, приняв на себя эволюционную функцию, стала своеобразным буфером, посредником между сохраняющей консервативной подсистемой массовости и средой. Чтобы принять новую информацию, оперативная подсистема культуры должна обладать более широкой, по сравнению с консервативной подсистемой, фенотипической дисперсией своих элементов, то есть структура, содержание, принципы взаимодействия основных форм культуры в подсистеме элитарности будут обладать большим разнообразием, нежели в подсистеме массовости. Многие исследователи обращали внимание на большую повторяемость, архетипич-ность наиболее популярных образов массового искусст-ва[14], в то время как суть творческой деятельности - в вовлечении предмета в новые взаимосвязи, которых нет в природе или которые не предполагались его создателем^]. И тогда распредмеченный смысл может оказаться богаче и шире того, что сознательно опредмечивалось автором. Кроме того, новая культурная ситуация, в которой находится другое поколение, раскрывает иные грани в давно созданном произведении, как это часто, например, бывает в литературе. Таким образом, человек -субъект творческого процесса, новые идеи и смыслы черпает не из самого себя, не из глубин сознания и подсознания, а из своего взаимодействия с действительностью.
Данное функциональное распределение подсистем наиболее эффективно для обеспечения развития культуры, а следовательно, в условиях, когда предлагаемое должно быть больше, нежели сохраняемое. В этих обстоятельствах приспособляемость элементов оперативной подсистемы культуры, с одной стороны, будет ниже, чем приспособляемость элементов консервативной подсистемы. Но с другой стороны, коэффициент отбора для элементов подсистемы элитарности выше, чем коэффициент отбора для элементов подсистемы массовости, поскольку только возможность выбора позволяет конструировать оптимальный путь развития культуры и предоставляет возможность избегать неразрешимых проблем. В новое время (XVI— XVIII века) в европейской культуре формируется феномен, который может быть охарактеризован как «западный активизм»[16].
Он предполагал активно-творческую позицию по отношению к миру. Установка на активизм стала в XIX—XX веках во многом естественной для людей. Сквозь «сито» подсистемы элитарности проходит огромное количество новшеств, открытий и изобретений. С конца XIX - начала XX века в европейской культуре наблюдается значительное расширение потока информации и отказ от принципа функционального разделения между подсистемами культуры мог бы привести к информационному коллапсу и изменению всей динамики культуры в сторону беспорядочного движения, лишенного направления и регулярности.
В краткосрочном измерении сохранение культуры часто бывает важнее, чем изменение, ибо отсутствие ко-ординальных изменений грозит застоем культуры, в то время как отказ от функции сохранения неизбежно привел бы культуру к исчезновению. Следовательно, мы могли бы утверждать, что подсистемы культуры статусно не равнозначны. Консервативная подсистема массовости важнее и ценнее, чем оперативная подсистема элитарности. Она сохраняет за собой некоторые черты и функции материнской унитарной системы, тогда как оперативная подсистема приобретает новые. Однако для понимания
смысла культуры нельзя ограничиться лишь пониманием смысла оперативной подсистемы элитарности. Отсутствие развития делает сохранение бессмысленным бегом по кругу - то есть простым циклическим движением без дальнейшей поступательной динамики. Таким образом, система без развития обречена в конечном итоге на гибель. Так, например, «шедевр консерватизма» [17, 9] римская цивилизация была основана на принципах закрытого мира. Рим занимался эксплуатацией и потреблением, сам ничего не производя: после эллинистической эпохи в античной культуре нет новаций в области техники, искусство осваивает созданные ранее приемы, а архитектура специализируется на формировании унитарного жилищного комплекса. Со второй половины II века римский мир уже не смог сдерживать разрушительные тенденции, и постепенно закрытая культура, отказавшаяся от развития как принципа существования, вынуждена была уступить свое место более активной культуре.
6. Аудитория воздействия элитарности и массовости. Функция сохранения новаций реализуется наиболее эффективно через расширение аудитории воздействия, то есть через постоянное увеличение количества потенциальных хранителей системы ценностей и норм культуры. В определенной степени каждый из нас является потенциальным объектом воздействия той или иной модификации подсистемы массовости, то есть подсистемы сохранения культуры.
Домен элитарности обладает более узкой нормой реакции на потребности большинства социума. Это специфика стала одной из причин того, что постепенно в культурном поле намечается отход от традиционной, формировавшейся веками и тысячелетиями, пропорции, демонстрирующей явную доминанту оперативной подсистемы -элитарности. Изменения, на которые в начале XX века указывали лишь отдельные философы, как, например, Х. Ортега-и-Гассет, К. Ясперс («Духовная ситуация времени»), О. Шпенглер («Закат Европы»), П. Сорокин («Человек. Цивилизация. Общество») во второй половине ХХ века стали очевидны и сегодня мы можем наблюдать примеры опережающей эволюции домена массовости.
Это означает, что одна и та же социокультурная информация модифицирует массовость и сужает радиус деятельности элитарности, примером чего может являться развитие такой формы культуры, как наука. Еще в XIX веке А.И. Герцен в работе «Дилетантизм в науке» [18] отмечал изначальную замкнутость, кастовость ученого сословия. Началом конца времени «аристократии знания» стало изобретение книгопечатания.
Потенции науки таковы, что, в отличие от искусства, наука является более узконаправленным феноменом культуры. Однако и в этом случае сведение духовности к разуму и возведение информации до уровня высших ценностей постепенно привело к тому, что современный человечек испытывает колоссальную потребность в адаптированных, упрощенных знаниях. С другой стороны, процесс формирования массовой культуры привел к серьезным внутрикультурным изменениям. Согласно формуле К. Шеннона о количестве информации[19, 210], в демократических системах (к которым мы можем отнести и современную культуру) информационный центр не может распоряжаться всеми ресурсами. В этом ситуации сами элементы решают, куда направить данный излишний ресурс. Вероятность выбора ошибочного направления вложения ресурса достаточно велика, однако в дальнейшем ошибочность того или иного научного направления неизбежно будет выявлена. Сочетание двух этих условий и составляет ту питательную среду, на которой расцветает современный научный дилетантизм, обеспечивший массо-
вое появление в науке XX - XXI веков не только паранауч-ных, но и псевдонаучных направлений. Неслучайно конец II - начало III тысячелетия многие исследователи называют эрой дилетантов. Таким образом, сегодня мы можем наблюдать процесс, в результате которого не только модифицируется соотношение культурных дифференциаций элитарности и массовости в культуре как таковой, но и отмечаются изменения баланса элитарности и массовости внутри форм культуры.
Таким образом, культурный диморфизм по норме реакций обеспечивает повышенную вариативную пластичность массовости в ее внутреннем развитии и качественную пластичность элитарности. Тогда массовость преобразует социокультурную информацию в фенотипическую, во временный модификационный культурный диморфизм, а элитарность, заплатив за нее снижением своего «ареала», - в генотипическую, в эволюционный культурный диморфизм, с тем, чтобы после проверки передать эти новации домену массовости наиболее легким и эффективным путем.
7. Имплицитное и эксплицитное лидерство элитарности и массовости. Было б ошибкой предположить, что доминанта той или иной бинарной сопряженной дифференциации культуры является абсолютной, поскольку применительно к процессу эволюции культуры мы вправе говорить лишь о первенстве функции, а не подсистемы. Именно этой спецификой соотношений двух дифференциаций мы можем объяснить тот факт, что в один и тот же историко-культурный период мы можем наблюдать одновременное доминирование и аутсайдерство как подсистемы элитарности, так и подсистемы массовости. Вместе с тем, одно из доминирований может быть эксплицитно, а другое - неявно, имплицитно.
Доминантность и субординатность бинарно сопряженных дифференциаций культуры - это разные по качеству воплощения фазы эволюции их новаций.
Если эволюция культуры идет в направлении появления новых свойств, качеств и функций, то доминантной будет ее авангардная элитарная подсистема, если же функция (качество, свойство) эволюционно регрессирует (утрачивается или ухудшается), - то арьергардная, массовая подсистема.
В стабильных стадиях эволюции культуры, когда системные изменения не требуются, доминантность определяют динамические характеристики подсистемы, так как если социум нуждается в изменениях культуры, то на первое место выходит «поиск» соответствующей новации, а при симметричном наличии - ее совершенствование. В первом случае будет доминировать инновационно - поисковая подсистема элитарности, а во втором - более быстрая подсистема массовости. Динамика культурных процессов в домене массовости выше, чем в домене элитарности.
В первобытной культуре традиция, зафиксированная в том числе и в ритуально - мифологическом комплексе, с одной стороны, необходима для сохранения первобытного коллектива, с другой - ведет к строгой регламентации его жизни. Первобытный коллектив столетиями следует стереотипам и шаблонам застывшей культурной традиции, которая со временем превращается в мощный тормоз его развития. Практика и мышление первобытного человека были ограниченны, поэтому степень регламентации и ритуализации его жизни была чрезвычайно велика. Это помогало избежать возможных ошибочных действий. Древний человек был уверен, что отход от традиций и ритуалов способен привести к разрушению всего миропоряд ка.
В условиях, когда развитие культуры определяет ко-
личественный приоритет традиций над новациями, неявное, имплицитное, качественное преобладание домена элитарности является объективным условием устойчивости и динамики культуры. В противном случае преобладание домена массовости, в силу своей потенциальной несостоятельности, провоцирует сведение новаций к критическому минимуму, что, в свою очередь, может стать причиной гибели культуры.
В истории культуры эстафета культурного лидерства на протяжении веков передавалась от сословия к сословию: духовенство, дворянство, новая аристократия, что обеспечивало иерархичность и устойчивость культурного процесса. Именно деятельность этих культурных «законодателей» привела к появлению классической культуры -культуры, применительно к которой мы можем говорить о явном доминировании домена элитарности.
Но эгалитарные преобразования лишили культуру ее привычных лидеров. «В многоголосии культуры, терявшей привычные духовные ориентиры, все громче звучало ее "эсперанто", понятное всем» [20, 319]. Развивающаяся массовая культура активно формирует все новые и новые формы для трансляции новой информации, необходимой рядовому человеку, чтобы выжить в постоянно меняющемся мире. Эта видимая и тотальная энергия массовой культуры позволяет утверждать, что вторая половина XX -начало XXI века считаются периодом наиболее активного развития подсистемы массовости в культуре. Вместе с тем, на уровне обывательского сознания в последние десятилетия сформировалось мнение, что мы стали наблюдателями гибели элитарной культуры.
Ученое сообщество данные процессы воспринимает более неоднозначно, рассматривает данный этап как переходный, как предвестник грядущих глобальных изменений в культурном поле. Среди ученых, занимающихся проблемами культуры, формирующейся в рамках нового информационного общества, существует фундаментальный раскол на тех, кто считают, что мы имеем дело с принципиально новым типом общества, и теми, кто, придерживаясь идеи социальной преемственности, утверждают, что процессы информатизации ранее установленных отношений еще не означают появления нового общественного уклада. К первой группе можно причислить таких теоретиков как Дэниел Белл, Алвин Тоффлер, Жан Бодрийяр, Марк Постер, Майкл Пайор, Чарльз Сейбл, Ларри Xиршхорн, Кастельс. Вторая группа состоит из таких исследователей как Герберт Шиллер, Мишель Альетта, Ален Липиц, Дэвид Xарви, Энтони Гидденс, Юрген Xабермас, Николас Гарнэм.
Но разница позиций не отменяет одной из главных характерных черт этого периода культуры: приоритета новаций над традициями. Чтобы сохранить преемственность в культуре и дать возможность большинству людей адаптировать и усвоить необходимые новации в ситуации информационного взрыва, домен массовости должен взять на себя доминантную функцию, и это будет эксплицитное лидерство. Однако, данное соотношение новаций и традиций, характерное для современного этапа культуры, является одним из предвестников серьезных сущностных изменений в культурном пространстве. В подобных ситуациях абсолютная «вторичность» домена элитарности невозможна, поскольку именно он отвечает за продуцирование основной доли новаций в культуре. Специфика подобного этапа обусловливает доминирование и домена элитарности, но имплицитного, по отношению к большинству, доминирования.
Заключение. Таким образом, элитарность и массовость можно рассматривать как бинарные сопряженные дифференциации культуры, взаимодействие которых ос-
новано на принципах функциональной асимметрии.
Выстраивается определенная диспозиция данных подсистем культуры: первая оперативная подсистема (элитарность), является созидающей. Вторая - более тесно связанная с социумом консервативная подсистема (массовость)-транслирующей. Она становится своеобразным адаптационным полигоном для новаций оперативной подсистемы элитарности. Выделение специального эволюционного буфера позволяет проверить в нем разные решения встающих перед культурой эволюционных проблем, без риска закрепления неудачных, что позволяет культуре находиться в состоянии устойчивого равновесия.
Развитие по законам дихронной эволюции обеспечивает соответствующие «шаговые» стратегию и тактику развития культуры: новация предшествует адаптации и сохранению, то есть эволюция оперативной подсистемы является первичной, а эволюция консервативной подсистемы - вторичной.
Функция сохранения новаций реализуется наиболее эффективно через расширение аудитории воздействия, то есть через постоянное увеличение количества потенциальных хранителей системы ценностей и норм культуры. Домен элитарности обладает более узкой нормой реакции на потребности большинства социума.
Доминанта той или иной бинарной сопряженной дифференциации культуры не может являться абсолютной, поскольку применительно к процессу эволюции культуры мы вправе говорить лишь о первенстве функции, а не подсистемы. Именно этой спецификой соотношений двухдиф-ференциаций мы можем объяснить тот факт, что в один и тот же историко-культурный период мы можем наблюдать одновременное доминирование и аутсайдерство как подсистемы элитарности, так и подсистемы массовости. Вместе с тем, одно из доминирований может быть эксплицитно, а другое - неявно, имплицитно.
Список литературы
1. Хакен Г. Синергетика - М.: Мир, 1980. - С. 249.
2. Гэодакян В. А. Эволюционные теории асимметрии организ-
мов, мозга и тела // Успехи физиологических наук. - 2005. - Т. 36,- № 1. - С. 24-53.
3. Андреева O.A. Стабильность и нестабильность в контек-
сте социокультурного развития. - Таганрог: ТИУиЭ, 2000. - 232 с.
4. Лесков Л.В. Синергетика культуры //Вестник Московского
университета. - Сер. 7. Философия. - 2004. - №4. - С. 46-47.
5. Гзардини Р. Конец философии нового времени // Феномен
человека: Антология. - М.: Высшая школа, 1993. - С.240-296.
6. Гэодакян В.А. Конвергентная эволюция фенотипа, асим-
метрии и сексуальности в культуре // Сексология и сексопатия. - 2003. -№6,- С. 2-8.
7. Капица С. П. Об ускорении исторического времени // Новая
и новейшая история. - 2004. - № 6 - С. 3-17.
8. Гуревич А. Я. Жак Ле Гэфф и «Новая историческая наука»
во Франции //Ле Гэфф Ж. Цивилизация средневекового запада. - М.: Прогресс - Академия, 1992. - С. 376.
9. ГолосовкерЯ. Э. Логика мифа. - М.: Наука, 1987. - 217 с.
10. Туркина В.Г. Мифологема героя и массовое сознание: Дис.
... канд. филос. наук- Саратов, 2001. - 125 с.
11. Гзнис А. Вавилонская башня: искусство настоящего
времени: Эссе. - М.: Независимая газета, 1997. - 256 с.
12. Dennett D. Darwin's Dangerous Idea: Evolution and the
Meanings of Life. - New York: Simon & Schuster, 1995. -p.519.
13. Каган M. С. Синергетика и культурология // Синергетика
и методы науки. - СПб.: Наука, 1998. - 438 с.
14. Сыров В.Н., Поправко Н.В. Гэнезис массового сознания //
Социологический журнал. -1998 - № 1/2. - С. 66-78.
15. Мареева Е.В. Культурология. Теория культуры: Учебное
пособие для вузов. - М.:Экзамен, 2001,- 466 с.
16. Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация:
от равенства к свободе. - СПб. : Изд-во С.-Петербургс-
кого ун-та, 1995. - С. 115 - 167.
17. Гэфф Ле Ж. Цивилизация средневекового запада. - М.:
Прогресс - Академия, 1992. - 376 с.
18. Гэрцен А. И. Диалектизм в науке // Сочинения: В 8 т. - Т. 2. -
М.: Правда, 1975. - С. 21-38.
19. Шеннон К. Э. Работы по теории информации и киберне-
тике. - М.: Иностранная литература, 1963 - 829 с.
20. Лебедева В. Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая
половина XIX- первая треть XX века. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2007. - 356 с.
Н.Н. Еговцева
Курганский государственный университет УДК 37.034
РАЗВИТИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ У СТУДЕНТОВ КАК МЕРА ПРОФИЛАКТИКИ ПРОЯВЛЕНИЙ ЭКСТРЕМИЗМА В МОЛОДЁЖНОЙ СРЕДЕ
Аннотация
В статье рассматриваются ценностные основы толерантного поведения, раскрывается роль образования в профилактике экстремизма, определены пути развития толерантности у студентов в высшей школе.
Ключевые слова: толерантность, экстремизм, профилактика, процесс развития
N.N. Yegovtseva Kurgan State University
TOLERANCE DEVELOPMENT OF STUDENTS AS PREVENTIVE MEASURES TO EXTREMISM DISPLAYS IN THE YOUTH ENVIRONMENT
Annotation
Tolerant behavior value basis are considered. The role of education in extremism preventive measures carried out. Ways of students'tolerance development in higher educational establishments are defined.
Keywords: tolerance, extremism, preventive measures, process of development.
В современных условиях системной модернизации, стремительного роста социально-экономических инноваций возникает процесс социального расслоения населе-
