CC BY
196
УДК 130.2 А.Ф. Поляков
ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ КИТЧА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОСТИ
Статья посвящена проблеме возросшего позиционирования китча в мире. Вопрос его духовнонравственного потенциала приобретает острую дискуссионность вследствие так называемой переоценки ценностей, влияния постмодернистских тенденций на вектор развития современной культуры.
Ключевые слова: культура, китч, духовность, нравственность, потенциал, постмодернизм.
A.F. Polyakov
SPIRITUAL AND MORAL POTENTIAL OF KITSCH IN THE CONTEXT OF THE PRESENT
The article is devoted to the problem of increased kitsch positioning in the world. The issue of its spiritual and moral potential becomes acute debatable due to so-called overestimation of the values, postmodern trend impact on the modern culture development vector.
Key words: culture, kitsch, spirituality, morality, potential, post-modernism.
Создавшийся в мире приоритет массовости ставит под угрозу эстафету достижений предыдущих эпох, нередко игнорируя и девальвируя нравственно-этические нормы традиционных культур. Нивелируя сложившийся веками порядок иерархических структур «второй природы», понятие «массовость» распространилось на общество, культуру, сознание и другие детерминанты социума, вызывая их обезличивание. Воздействие массовой культуры имеет также непредвиденные последствия из-за придания ей официального статуса нормативного явления, когда усредненные критерии предпочтений, привычек и вкусовых пристрастий подаются в качестве образца для подражания.
Своеобразным индикатором массовости в художественном облике культуры стало такое явление, как китч1, получившее статус ее феномена, фрагментарного образования, искусства развлекательного, «антиусталости», особого рода субкультуры. Отождествляясь с терминами «эрзац» и «псевдоискусство» низкого уровня, отличающийся пошлостью и подделкой под настоящие его образцы, китч приобрел негативное значение символа современной эпохи. Разграничение в последнее время понятий «массовая культура» и «китч» есть следствие развития художественных форм, своего рода переоценки ценностей, в результате которой произошло их обоснование в качестве морфологических единиц, самостоятельных явлений целостной системы культуры.
Несмотря на то что китч возник на стыке массовой и художественной культур, роль последних в его оценке весьма различна. Именно с художественностью связана острая полемика вокруг китча, выявляется та или иная точка зрения относительно его эстетики, норм и принципов репродуцирования, в то время как массовость в последнее время нередко рассматривается лишь в качестве способа его распространения.
Следовательно, художественность можно полагать определяющим фактором генезиса китча. Подтверждением данного тезиса служат выводы ряда зарубежных и российских исследователей этого феномена культуры, отмечающих возникновение его именно в сфере искусства. То есть истоки китча следует искать в художественной деятельности человека, развитие которой привело к образованию
1 Термин «китч» как феномен культуры - немецкого происхождения. Многие исследователи относят появление его к 60-70 годам XIX столетия, когда торговцы Мюнхена стали словом «китч» обозначать не соответствующие должному уровню, но успешно продаваемые картины. Китч с немецкого «кйвсИеп» (халтурить), «уегкйвсИеп» (удешевлять). По данным энциклопедического словаря, китч - это подмена оригинала, халтура, дешевка, безвкусная массовая продукция, рассчитанная на внешний эффект. Появившись вначале в станковой живописи, китч постепенно распространился во всех видах художественного искусства.
специализированного типа художественной культуры, решающей задачи интеллектуально-чувственного отображения бытия в художественных образах.
Вместе с тем широкая распространенность китча и его оценка в качестве символа современной эпохи на первый взгляд кажется не соответствующей тем границам, в пределах которых в целом позиционирует себя искусство как некая составляющая часть художественной культуры. Однако в целостной системе культуры феномену художественности отведена более значительная роль, чем принято по обыкновению считать. В первую очередь это проявляется в декорировании окружающей действительности. Редко найдется тот или иной материальный предмет, обусловленный исключительно целесообразностью. Границы понятия и применения декора достаточно гибки: от выбора рисунка, цвета, материала до непосредственной конструкции самой формы. Поэтому декорирование охватывает как многочисленные артефакты «второй природы», так и самого человека, проецируясь на его одежду, прическу и другие атрибуты внешности. Таким образом, креативное поле китча увеличивается за счет стремления человечества к украшению всего и вся.
Рассматривая китч в соответствии с общепринятой трактовкой духовности и нравственности в культурном аспекте, необходимо подчеркнуть как негативные черты этого «псевдо», «эрзац» искусства, так и позитивные его качества, объясняющие причины устойчивой рецепции китчевой эстетики массовым сознанием. Амбивалентность здесь отражает не только разницу взглядов на китч как представление, умозрительную аксиологическую конструкцию, но и как совокупность определенного рода артефактов, получивших со временем различную оценку во многих субкультурах. Если с точки зрения элитарной культуры китчевое искусство оценивается достаточно негативно по причине его пошлости, способности к любой подделке, соответствия лишь уровню дилетантизма, то отношение к нему со стороны остального художественного мира вполне иронично и даже позитивно, особенно в молодежной среде. Сам факт способности китча к репродуцированию высоких образцов культуры свидетельствует об эвристичности и креативности его методов. Следовательно, казавшаяся ранее несовместимость категорий духовности и нравственности с китчем имеет вполне реальные основания на реабилитацию ввиду определенной переоценки ценностей в свете сегодняшнего дня, объективных причин жизнестойкости этого феномена в контексте художественных образцов целостной системы культуры.
Напрашивается вывод: если массовая культура, а вместе с ней и китч, согласно А. Молю, занимают в настоящее время 90 % культурного континуума, то подобное соотношение говорит, скорее, в их пользу и в аксиологическом смысле. Вспомним, что только профессионал, как правило, не терпит китчевой продукции в своей сфере деятельности, но охотно потребляет ее в других, невольно поощряя тем самым ее дальнейшее производство. Реальность такова, что общество в целом не рефлектирует по поводу китча, оставляя эту задачу культурологам, философам, искусствоведам. Причина заключается в том, что художественная культура как область китчевой активности рассматривается обществом лишь в качестве досуга в современном его значении - досуга пассивно-развлекательного. Поэтому проблематика нравственности современного искусства, в том числе и китча, находится вне его прямых интересов. Возможность выбора духовных притязаний, предоставленная научно-техническим прогрессом в виде, например, кабельного телевидения, способствует осуществлению любого каприза. Спортивные передачи, познавательные и шоу-программы, академическое искусство, фильмы разных жанров имеют свой постоянный канал, вещающий практически круглосуточно, не говоря уже о возможностях Интернета.
Многочисленные примеры широкого распространения китча с учетом включения в его орбиту все новых художественных областей позволяют констатировать наличие в нем огромного потенциала, в том числе и духовно-нравственного. Прежде всего, какого бы не было уровня данное явление культуры, оно представляет собой все же художественное искусство, несмотря на его негативные дефиниции. Заведомо эклектичный, вызывающий, шокирующий в своей репродуктивности по причине как незнания, так и замысла, китч представляет собой объективный феномен, отражающий неординарность художественно-эстетических взглядов общества, широкий спектр духовно-нравственных притязаний его членов.
Распространенность и востребованность китча в массовом обществе объясняется, на наш взгляд, следующими причинами: во-первых, биологической особенностью природы человека, всегда стремящейся к благоприятным условиям существования, к успокоению и пассивному созерцанию; во-вторых, чрезмерной дифференцированностью самого художественного пространства в совокупности его стилей, жанров, направлений, для постижения которых требуется определенная доля профессионализма либо достаточная степень осведомленности; в-третьих, отчуждением общества, особенно молодежи, от элитарных образцов художественной культуры с помощью всевозможных СМИ, навязыванием ложных истин, ориентированием общественного сознания на сравнительно низкий уровень культурных запросов и паттернов для подражания.
Отождествляемое с мещанским образом жизни китчевое искусство чуждо пафосу какой бы то ни было революционности. Действительно, история показала несостоятельность подобных преобразований, альтернатива здесь остается все же за эволюционным развитием. Неслучайно духовно-нравственная основа мещанства и близкого ему по духу искусства китча заключается в стремлении к общечеловеческим ценностям и мирному сосуществованию. Сознательно забывается о том, что индивид создан не для подвига, а для нормальной жизни. А когда свершаться подвигу - решает сам индивид без помощи извне [1, 253].
Негативные высказывания о мещанах отражают, как правило, крайние формы мировоззренческой позиции данного сословия, которое в массе своей представляет лишь тип простого обывателя (гражданина), не чуждого «маленьким радостям» жизни. Современным поколениям вполне понятны умонастроения людей XIX века с передовыми взглядами, не мирившихся с отголосками феодализма, крепостничества, жаждущих демократических преобразований. Однако мировые войны следующего столетия и их угроза в будущем заставили общество пересмотреть культурную парадигму смысла жизни, в том числе и с позиции мещанства, духовно-нравственная составляющая образа жизни которого не вызывает теперь столь негативных сентенций, более того, она стала возводиться в некий приоритет, а вместе с ней и искусство китча. Следовательно, дальнейшая речь о духовно-нравственном потенциале этого феномена культуры должна идти уже в контексте изменившихся условий современной жизни не столько в смысле технического прогресса, сколько в позиционировании постмодернистских тенденций в искусстве как отражении онтологии сознания, когда не существует ничего запретного и тем более предосудительного.
Если для авангардизма вторичность неприемлема, то в постмодернизме из нее выжимается масса позитивных вещей и вполне результативных. Истинный идеал постмодернистов - это хаос, первоначальное состояние неупорядоченности, состояние нескованных возможностей. Поэтому постмодернизм облекает всё в игровую форму, нивелирует расстояние между массовым и элитарным потребителем, низводя элиту в массы. Вспомним постмодернистские образцы искусства, наиболее ярко проявившиеся в китчевом поле: творчество Одда Нердрума или того же Джеффа Кунса, проникнутое не только ироничностью и пародийностью, но и откровенно шокирующей беспринципностью.
В последнее время предпринимаются попытки создания особой «мидкультуры», которая устраивала бы обе стороны: не раздражала почитателей высокого искусства и удовлетворяла духовные устремления человека массы. Существует немало произведений, которые находятся на так называемом среднем уровне: «в меру интересны, в меру скучны, однако не затронуты пошлостью» [2, 16]. Вместе с тем наблюдаются всевозрастающие потенциальные возможности китча как по отношению к элитарной, так и массовой культуре, о чем можно судить из высказываний творческой элиты.
Так, по мнению композитора и философа В. Мартынова, главное доказательство бездарности нашего времени - римейки. Как следствие постмодернизма, римейк (вторичность) приобретает положение некой нормы в продуцировании объектов художественного мира. Проблема состоит в том, что все уже высказано, и все работают на каком-то эхе высказывания: «высказывание в пространстве невозможности высказывания» [3].
Действительно, современный художник ничего не производит, а отбирает, комбинирует, переносит и размещает на новом месте. Как заметил в свое время Ж. Бодрийяр, сущность современного искусства составляют цитирование, симуляция, реапроприация [4]. Даже культурная инновация, с точки зрения философа Б. Гройса, осуществляется сегодня как приспособление культурной традиции к новым жизненным обстоятельствам, новым технологиям презентации и дистрибуции, или новым стереотипам восприятия.
Неслучайно в творческих кругах бытуют пессимистические настроения, например, о «конце времени композиторов». Тот же Мартынов видит будущее за любительским искусством (читаем - китчем) по причине усталости людей от совершенности академизма, его пафоса и претенциозности, рассматривая клубную и диджеевскую музыку в качестве альтернативы искусства, выражая надежду, что из этих неформальных интересов родится новый его вид. Подобные взгляды в последнее время не редкость. Аналогичное мнение выражает Э. Поздняков, полагая «расцвет и подъем искусства на его более низких ступенях» [5, 538].
Вполне допустимо, что новое рождается не только по указке сверху, и этому есть немало исторических примеров. Однако ссылка на любительство как единственную форму креативности художественной культуры в будущем, на наш взгляд, чревата усилением потенциала китча во всех его аспектах выражения, который, как известно, не является своего рода панацеей и не всем приходится по вкусу. Создается впечатление об элементарном отсутствии талантливых композиторов, верных своим внутренним убеждениям, не идущих, как это ни парадоксально, в ногу со временем. В соответствии с бытующими демократическими принципами каждый теперь имеет право на безвкусицу и в то же время осознанное глумление над дурновкусием.
С точки зрения многих исследователей, объективно выработанных научных критериев развитости вкуса, лишенных эмпиричности и экспертного высокомерия, пока не существует. Однако хорошо известно, что подобные оценки в художественной сфере, для которой характерно преобладание чувственности и вкусовых пристрастий, как правило, даются коллегиально. Отдельный человек, безусловно, вправе судить о достоинствах или недостатках того или иного артефакта, но его мнение будет иметь весомость только при поддержке коллег как способ исключения субъективности. Следует заметить, что при изучении массового вкуса элитарный подход не всегда уместен ввиду заведомой негативности, поэтому объективность оценки требует иного подхода, учитывающего как сложившиеся социокультурные условия, так и саму природу человека. Среди апологетов китча есть немало людей, искренне полагающих, что именно его образцы являются примером истинного искусства.
В связи с этим можно привести высказывание одного из известных теоретиков декабризма в области культуры, эстетики и литературной критики А.А. Бестужева (1797-1837), постулирующего, что «человек есть существо более тщеславное, чем самолюбивое» [6, 87]. Действительно, именно тщеславие, на наш взгляд, стало той благодатной почвой в социализации художественных принципов китча, нашедших свое дальнейшее воплощение в стереотипах российского омонима «кичливости», ибо с точки зрения биологии инстинкт превосходства, господства над окружающими лежит глубже инстинкта самосохранения, являясь определенной гарантией последнего. Примером может служить проявление элементов китчевости и кичливости в пространстве элитарной, массовой и обыденной культур.
В выявлении объективных причин востребованности китча особое значение имеет оценка его духовного потенциала в соответствии с нравственными установками традиционных культур и человечества в целом. Так, по словам А.М. Яковлевой, «китч, пусть и в знаковой форме, способен сохранить общечеловеческие ценности, ориентируясь на простые формы нравственности: любви к Родине, семье, детям. Китч - общечеловеческая составляющая массовой культуры, противоположная апологетике насилия и жестокости» [7]. В отличие, например, от культуры рока, для китча характерно стремление к гармоничности и спокойствию.
Китчевое сознание - это такая картина мира, из которой, по выражению М. Кундеры, исключено наличие всякого рода негативности. Поэтому эстетика китча, построенная на принципе «красивости» любой ценой даже в знаковом эквиваленте, красноречиво свидетельствует о его духовно-нравственной позитивности. Другое дело, что она может не отличаться высоким качеством, а позиционирует себя лишь на уровне обыденности. Вместе с тем все дискомфортное, что нарушает гармоничное мироощущение, в китче неприемлемо, в то время как вся наша жизнь - это борьба позитивной жизненной философии за целостность жизни, за то, чтобы принять в картину мира все, даже то, что вызывает тревогу и дискомфорт, будучи неотъемлемой стороной нашего существования. Китч здесь весьма избирателен. Стремление его к духовности и нравственности отражает в целом парадигму культурного многообразия, в которой содержится вековая мудрость человечества как следствие его проб и ошибок. И лозунг «Красота спасет мир!», на наш взгляд, не лишен некоторой доли объективности, имеет вполне реальные перспективы при условии искреннего отношения к красоте. Китч в этом смысле занимает отнюдь не последнее место как ценитель красоты (красивости).
К так называемым издержкам китча следует отнести его неисчерпаемый эгоизм - свидетельство чрезмерной материализации китчевых артефактов в условиях коммерциализации художественного пространства согласно законам современного общественного мироустройства. Безусловно, что нравственность китча не дотягивает до героических высот самопожертвования «во имя» и «ради», оставаясь верной своим принципам «милой сердцу» повседневности. Китч, как вечный актер второго плана, необходим, востребован, но только на своем месте, сродни профессиональной квалификации - «хороший человек».
Несмотря на достаточно осторожный подход автора статьи в оценке духовно-нравственного потенциала китча, сторонники его находят в сущности данного феномена ряд положительных качеств, подчеркивая его немаловажное значение в художественной культуре общества. Особенно это свойственно представителям от дизайна, которые намеренно используют приёмы, характерные для китча с целью упрощения восприятия, привлечения внимания к вещи. Причина здесь состоит в широком распространении этого направления искусства в связи с появлением новых возможностей самовыражения с помощью искусственных материалов и отсутствием достойной критики, что характеризует современную панораму экзистенции китч-дизайна. Кроме того, перенос акцента в общественном сознании с революционности на эволюционность, с борьбы на созидание меняет вектор приложения сил в направлении онтологии обыденности в ее положительном смысле. Отсюда пристальное внимание уделяется конструированию
культурной среды обитания, где особую роль играет искусство интерьера, китчевой облик которого рассматривается уже в качестве нормы. Это подтверждается многочисленными примерами китч-дизайна в его вариантности, особенно в пространстве обыденной культуры.
Время первого позиционирования китча в живописи практически безвозвратно ушло с возникновением целого ряда иных визуальных средств демонстрации искусства, таких, как фотография, кино, телевидение, Интернет. Кроме того, любые виды дизайна, в частности, того же интерьера, связаны в первую очередь с материальными объектами, имеющими реальную стоимость в контексте купли-продажи даже без их художественного оформления. Поэтому так дружны голоса в поддержку современного китч-дизайна, отмечающие, что «художественный контекст эпохи кардинально изменился - нынешнее «большое» искусство, весь его массив - действительно принадлежит народу, даже если мы не считаем его искусством, а массового потребителя - народом» [8].
Китч здесь - «самая демократическая форма общественного сознания», «эстетическая самодеятельность», «стиль, богатый на выдумку», «одно из оригинальных направлений в дизайне», «высокий вкус и гармония», «страстная форма выражения на всех уровнях», «китч может приносить правильный эмоциональный настрой» и т.п. Стоит ли ставить под сомнение духовно-нравственный потенциал китча при таких его положительных характеристиках. Безусловно, что в области дизайна, прерогативе его современного позиционирования китчу нет равных не только в смысле распространенности, но и вседозволенности. Возможно, что начался очередной виток его успешного шествия по новым жанрам и направлениям искусства. На очереди новоиспеченные «рэп» и «брейк-данс» как отражение будущих его образцов нарождающейся эпохи роботизации, в которых, несмотря на достаточно их юный возраст, уже проявляются разные качественные уровни, в том числе и китчевой.
Говоря о духовно-нравственном потенциале китча, следует иметь в виду и те положительные стороны, по которым его оценивают апологеты массовой культуры. По их общему мнению, китч пусть и в репродуцированном, фрагментарном виде способствует приобщению к образцам высокого искусства. Вместе с тем он воспитывает толерантность в вопросах оценки художественной культуры любого уровня, позволяя в таком случае избегать резких, необоснованно критических суждений, служит умиротворенности сознания индивида, настроенного на комфортное восприятие. В этом состоит объективная оценка его духовности и нравственности в соответствии с его нормами и правилами.
Проблема широкого распространения китча, приятия его системы нравственных приоритетов, на наш взгляд, состоит в том, что модели художественной культуры даже высокого уровня впервые преподносятся молодым поколениям исключительно в виде китчевых образцов. Вспомним прежние условия формирования духовно-нравственного и художественно-эстетического вкуса, повлиявшие в дальнейшем на выбор профессии того или иного человека. Нередко можно слышать, что любовь, например, к театру у известных впоследствии актеров прививалась в результате проведения детских лет за театральными кулисами во время участия родителей в репетициях или спектаклях. Сакральное отношение к церкви, пронесенное через всю жизнь, по воспоминаниям ее служителей и высокодуховных личностей прошлого, оставалось еще с детских ощущений запаха ладана и свечей. Первые впечатления от звучания симфонического оркестра в его классическом варианте служили стимулом к серьезным занятиям музыкой, в том числе и ее сочинению, о чем хорошо известно из биографий знаменитых композиторов. И таких примеров множество.
Отсюда следует, что сознательное или непреднамеренное приобщение к определенной сфере человеческой деятельности на ранних этапах жизни является гарантом формирования соответствующих установок сознания, воспитания привычек и стереотипов поведения. Вопрос стоит только в их качестве. К сожалению, руководство современной художественной культурой, в ареале которой оперирует китч, нередко поручается экономистам - профессионалам лишь в своей области, стремящимся к так называемой оптимизации всего и вся, что вольно или невольно способствует дальнейшему распространению этого феномена культуры, усиливая тем самым и его духовно-нравственный потенциал согласно китчевой этике. Приемлем он или нет - дело вкуса, который, как известно, теперь в большей степени формируют всевозможные СМИ при малоэффективной государственной, родительской и школьной опеке.
Как можно заметить, присутствие китча в значимых по объему артефактах художественной культуры сегодня зависит от степени внимания к ним со стороны молодежи, духовно-нравственный уровень которой в массе своей достаточно низкий. Появление многочисленной, энергичной и полуобразованной массы молодежи, духовно свободной от всякого «культурного наследия» прошлого, в том числе наследия нравственного, способствовало образованию «диктующей культуры» китча. Современной молодежи свойственен «минимальный уровень образования духовной культуры, с одной стороны, и ярко выраженное чутье социального неравенства - с другой» [9, 269]. Если это стало характерно даже для современной
студенческой среды, что говорить об остальных представителях молодого поколения, более всего ориентированных на вещественную форму жизни.
С демократизацией и коммерциализацией общества впервые в истории идеи радикального гедонизма, удовлетворения потребностей в наслаждении не только не являются привилегией меньшинства, но стали доступными для большей части населения. Экономическое поведение, ранее определявшееся нравственными принципами, в современную эпоху отделилось от этики и человеческих ценностей. Манипуляция общественным сознанием средствами массовой информации с целью формирования капиталистического мировоззрения и материальных потребностей способствовала воспитанию в подрастающих поколениях обладающего (по Фромму) способа существования. Поэтому молодежь полностью вобрала в себя этот принцип, характеризуясь не только наличием собственного художественного творчества, но, прежде всего, определенного типа поведения и отношения к жизни.
Свидетельством проявления нравственных приоритетов китча в молодежной среде стало широкое распространение татуировок и пирсинга, ранее характерных преимущественно для первобытных племен. Изобретательность, даже изощренность, с какой современные почитатели пирсинга далеко обошли аборигенов Африки, Австралии или Южной Америки, красноречиво свидетельствует об отсутствии у них элементарного эстетического вкуса, ибо для последних в подобных украшениях, прежде всего, был заключен все же семантический аспект. Для современного поколения это просто бездумная дань моде.
Справедливо считается, что молодое поколение само формирует свой социум, свою досуговую деятельность, что практиковалось и раньше. Однако характерной чертой современности является то, что молодежь встала у кормила власти, потеснив представителей среднего и старшего поколения. Руководство ею средствами массовой информации, по нашему глубокому убеждению, создает прецедент тотального китчевого присутствия во всех сферах художественной культуры.
Согласно вышеперечисленным примерам, ослабление воспитательных функций социальных институтов в лице семьи, школы, государства, отсутствие внятной молодежной политики неуклонно ведет к увеличению влияния китча на художественную креативность современной молодежи, усиливая его духовнонравственный потенциал, оценка которого, согласно принципу амбивалентности, лежит в плоскости как общечеловеческих ценностей, так и вкусовых пристрастий отдельных общественных групп.
«Если звезды зажигают - значит это кому-нибудь нужно?», - вопрошал в своем стихотворении
В. Маяковский. В случае с китчем, как показывает практика, это нужно большинству, поэтому востребованность в нем все возрастает. Согласно последним данным, наблюдаются попытки вывода его из художественного ареала, придания этому феномену статуса социокультурного явления в современную эпоху массовости. Так, по мнению защитника китча Одда Нердрума, тот должен быть отделен от искусства, так как в последнем есть очевидные границы - табу против красивой и открытой жизни, с которой человек встречается в повседневности. Кроме того, считает он, если чувственности, которую не может вместить в себя искусство, просто дать другое имя, все станет значительно проще, ибо китч - сложный мир и это единственная чувственная форма выражения, способная воздать должное красивой работе [10]. Однако такой подход, на наш взгляд, противоречит самому принципу генезиса китча. Подобные предложения могут касаться лишь массовой культуры вследствие ее сопряженности с обществом и сознанием при условии закрепления за китчем художественного ареала. Как следствие современных условий трансформации массового сознания, категории духовности и нравственности рассматриваются теперь сквозь призму китчевой эстетики, его норм и правил конструирования собственного мира культуры.
Подводя итог, следует отметить, что потенциальные проявления китча в типологическом континууме целостной культуры достаточно традиционны. Несмотря на дифференциацию этимологического и терминологического характера элитарной, массовой, обыденной культур, их точки соприкосновения с китчем осуществляются лишь на художественном уровне. Наиболее общим для всех типов взаимодействия становится духовно-нравственный потенциал китча с позиции общечеловеческих ценностей, которые приемлемы как для традиционных культур с их вековыми устоями, так и современного массового общества с его проблемами глобализации, экологии, техногенного развития. Это, прежде всего, гармоничное мироощущение, спокойствие и миролюбие.
Вместе с тем своеобразие каждого типа культуры способствует выявлению определенного потенциала китча на основе его креативных особенностей. Так, в элитарной культуре китч может проявляться в виде имитации ее высоких образцов, использовании наиболее ярких в экспрессивном плане фрагментарных образований, то есть в вычленении всего комплекса привлекательных элементов. Здесь, как правило, позиционируется вся совокупность китчевых приемов и правил для осуществления успешной репродукции, в том числе и достижений последних лет. Подобная демонстрация позволяет констатировать
духовно-нравственный потенциал китчевого мира с позитивных сторон с точки зрения массового вкуса, которому, как было сказано выше, не чужды «маленькие радости» жизни. Однако в компаративном поле элитарности художественные артефакты китча проигрывают в отношении глубины содержания и искусности его воплощения. Попытка современного прочтения художественных раритетов прошлого неизбежно приводит к смысловому искажению элементов экспрессивного ряда, нарушению композиционной целостности авторского замысла.
Что касается массовой культуры, потенциальные возможности китча в ней практически безграничны в связи с общностью их типологических, сущностных черт, а также способов трансляции. Являясь синонимами современной культуры, массовость и китч получают вполне адекватные оценки: со стороны профессиональных критиков - одни, согласно общественному мнению - другие. В то же время с выделением китча из массовой культуры осуществляются попытки выведения его из художественного ареала с целью онтологического позиционирования вне зоны критики. Данная акция, как было сказано выше, является лишь гипотетической, поскольку единой точки зрения на этот счет не существует по причине генезиса китча в качестве исключительно художественного явления. Подобное решение, на наш взгляд, допустимо в отношении лишь феномена массовости в связи с приобретением им универсальных качеств, распространенности на общество, культуру, сознание.
Бесспорный духовно-нравственный потенциал китч приобретает в художественном пространстве обыденной культуры посредством эстетизации окружающей действительности с помощью декора. Подобная самодеятельность, осуществляемая в русле сохранения приоритетов повседневности, закономерно определяет феномен китча в качестве нравственного образца современной эпохи. Поэтому не признавать нравственную составляющую китчевого искусства, пусть и невысокого уровня, было бы, по меньшей мере, необъективно, хотя в целом отношение к его духовно-нравственному потенциалу амбивалентно.
Одно остается достаточно ясным: бороться с китчем постфактум бесполезно. Он был, есть и будет как отражение качественной страты любого социума. Однако свести к минимуму его влияние, на наш взгляд, представляется вполне реальным. И задачу эту должна решать культура в ее российском понимании как на уровне высоких образцов искусства, так и просветительской практики.
Литература
1. Кургузов В.Л. Наука в амплитуде колебаний. - Улан-Удэ: ВСГТУ, 2009. - 592 с.
2. Карцева Е.Н. Китч или торжество пошлости. - М.: Искусство, 1977. - 159 с.
3. Мартынов В. За последнее время не появилось ни одного талантливого композитора // О. Романцова. Новые известия. 19.02.2007. - Режим доступа: taganka.theatre.ru/history/composers/martino.
4. Бодрийяр Жан. Общество потребления. Его мифы и структуры. - М.: Культурная революция, 2006. -С.144-146.
5. Поздняков Э.А. Философия культуры. - М.: Интурреклама, 1999. - 574 с.
6. Бестужев А.А. Взгляд на старую и новую словесность в России // Хрестоматия по культурологии.
Самосознание русской культуры. - СПб.: Петрополис, 2000. - Т. 2. - 497 с.
7. Яковлева А.М. Китч или немного о дурном вкусе // Искусство. - 2001. - № 8. - С. 9-10; 15-17.
8. Шимко В. Китч в дизайне как зона общественного сознания // Художественный совет. - М., 2003. - № 3. -
С. 36-41.
9. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. - М.: Наука, 1986. - 302 с.
10. Нердрум О. Свежая трактовка китча или нечто новое в современном искусстве? - Режим доступа:
http://www.artinfo.ru/ru/news/main/ к^СпИ^т.
---------♦'-----------
