CC BY
18
УДК 811.511.142;81'37
г.Л. Нахрачева
Элементарные простые предложения хантыйского языка, формируемые
деструктивными глаголами
Аннотация. В статье описывается теоретическая база исследования элементарного простого предложения, функционирование деструктивных глаголов в элементарном простом предложении (ЭПП). Семантическая структура данных предложений изучается в связи с их синтаксической структурой: выявляются ЭПП, описывается их структура и семантика. На материале хантыйского языка нами выделены основные модели ЭПП, формируемых глаголами деструкции:
- Модель состояния одушевленного субъекта;
- Модель состояния неодушевленного субъекта;
- Модель деятельности.
По типу пропозиции первые две относятся к статальным моделям, а последняя - к ак-циональным. В статальных моделях субъект-экспериенцер пассивен, а в акциональных субъект-агенс активен, действие осуществляется по его воле либо под его контролем.
Ключевые слова: модель предложения, семантика, деструктивные глаголы, элементарное простое предложение.
G.L. Nakhracheva
Elementary simple sentences of the Khanty language formed by destructive verbs
Summary. The article deals with the theoretical base of research of an elementary simple sentence, functioning of destructive verbs in the elementary simple sentence (ESS). The semantic structure of these sentences is studied in connection with their syntactic structure: elementary simple sentences formed by verbs with this semantics are revealed, their structure and semantics are described.
On the material of the Khanty language we identified following basic models of ESS formed by verbs of destruction:
Model of animate subject condition;
Model of inanimate subject condition;
Model of activity.
By the type of proposition the first two relate to statal models, while the latter is to the active model. In statal models experiencer subject is passive, while in active models agent subject is active, the action is performed by his will or under his control.
Keywords: model of sentence, semantics, destructive verbs, elementary simple sentence.
К вопросу о моделировании структуры простого предложения в отечественном языкознании исследователи подходили по-разному, по-разному понимая структуру самого предложения.
Первые шаги в направлении моделирования русского простого предложения в 60-е годы были сделаны Т.П. Ломтевым. Он представлял предложение как двустороннюю единицу, имеющую план выражения
и план содержания. Он отмечает, что синтаксический объект простого предложения - двустороннее единство, "в котором одна сторона есть материальное воплощение явления - будем называть ее внешней, а другая - его назначение - будем называть ее внутренней". Два предложения, извлеченные из речевой последовательности, являются одним предложением языка, если не имеют отличия ни с внешней, ни с внутрен-
ней стороны, т.е. если при наложении друг на друга совпадают [1, 140-141].
Т.П. Ломтев определяет модель предложения как «образец, по которому строится не одно данное предложение, а множество различных предложений». Модель предложений обладает отвлеченной формальной значимостью, в которой фиксируется общий характер отношений между предметами и общий характер ее структурных элементов [2, 68].
В конце 60-х годов Н.Ю. Шведова разработала свои «структурные схемы» русских простых предложений, в которых использовала символический способ представления выражающей стороны. Она ввела понятие минимальной схемы предложения. На этом основании в структурную схему не входят такие компоненты предложения, как все присловные распространители, реализующие синтаксические потенции слов, формы которых образуют предложение и являются компонентами схемы. В том числе не входят в схему и обязательные при-словные предсказуемые распространители, без которого предложение не может быть минимальным сообщением, независимым от контекста. Таким образом, в структурную схему входит лишь предикативный минимум [3, 34].
Следующий шаг был сделан В.А. Бело-шапковой, которая представила расширенную схему предложения. В тюркологии в те же годы начались серьезные исследования простого предложения, основанные на понимании предложения как единицы языка, в противопоставление фактам речи.
Под моделью предложения исследователями понимается принадлежащий языковой системе «отвлеченный образец, состоящий из минимума компонентов, необходимых для создания предложения» [4, 438].
Г. А. Золотова также расширила понимание термина «структурная схема» [5, 6, 7, 8]. Автор выделяет отвлеченные образцы предложений, которые она называет "моделями" на основании того, что предложение, "осуществляя свое смысловое назначение, организуется не согласованием подлежащего и сказуемого, а сопряжением выраженных определенными синтаксическими формами слов значимых элементов, кото-
рые во многих случаях не совпадают с тем, что традиционно называют главными членами предложения" [9, 192].
В 1983 г. И.Х. Ахматовым было опубликовано первое большое структурно-семантическое исследование простого предложения, выполненное на материале современного карачаевско-балкарского языка, в основании которого лежит понимание предложения как синтаксической единицы языка, выражающая сторона которой неразрывно связана с содержательной [10].
М.И. Черемисина и Т. А. Колосова под моделью предложения понимают сложившиеся в сознании исследователя представления о том, как устроен изучаемый им объект -предложение. Реальные высказывания некоторого класса не только освобождаются от индивидуальной специфики, но и подвергаются упрощению, очищению от всех компонентов, которые не необходимы для того, чтобы обрисовать контур некоторой элементарной типовой ситуации [11, 3-9].
В конце 80-х годов к исследованию простого предложения в языках Сибири, ориентированному на модельное представление, приступила новосибирская синтаксическая школа, возглавляемая М.И. Черемисиной. Был предложен принципиально новый подход к моделированию основных единиц языка в работах М.И. Черемисиной, где модель предложения понимается как двусторонняя единица языка, планом выражения которой является структурная схема, планом содержания - пропозиция [12, 3-18].
На основании этого были изучены предложения хантыйского языка [13, 14], велось исследование мансийского [15, 16], ненецкого [17], чукотско-корякских [18] и тюркских (алтайского - Тыбыкова [19]; уйгурского - Абдуллаев [20]; шорского -Телякова [21]; тувинского - Серээдар [22]; хакасского - Чертыкова [23]) языков.
На материале марийского языка проведены исследования сложных предложений марийского литературном языка и структурных схем предложений Л.П. Васиковой [24].
Структурно-семантическое исследование мокшанского языка, проведено Ю. Юфкиным [25]. Автор изучает систему валентностей мокшанского глагола, с опорой
на которую проводит детальную классификацию элементарных предложений; в его списке моделей предложений 178 единиц. Однако из данной работы трудно уяснить, какое значение имеют субъектнообъектные отношения глагола-сказуемого для выделения моделей простого предложения.
Главные члены предложения (подлежащее и сказуемое) в обско-угорских языках, а затем семантику имени существительного, семантику падежа изучала Н.А. Лыско-ва [26, 27, 28].
Системы экспрессивных синтаксических конструкций марийского литературного языка исследованы Л.А. Абукаевой [29].
Результаты конкретных исследований моделей местонахождения, наличия / отсутствия и количества в тюркских языках Сибири обобщены в работе Н.Ч. Серээдар, Е.К. Скрибник и М.И. Черемисиной [30].
Синтаксис простого предложения южносибирских тюркских языков был рассмотрен в работе М.И. Черемисиной, А.А. Озоновой, А.Р. Тазрановой «Элементарное простое предложение с глагольным сказуемым в тюркских языках Южной Сибири»
[31]. В работе на материале трех тюркских языков Южной Сибири представлены основные принципы организации тюркского простого предложения. Основное внимание в данных языках уделено анализу общих и специфических явлений и закономерностей.
В одном из последних исследований по синтаксису хантыйского языка, в монографии В.Н. Соловар, рассматриваются элементарные простые предложения хантыйского языка в аспекте их парадигматики. Это первое системное описание ЭПП хантыйского языка и их моделей. Исследованы валентностные свойства хантыйского глагола, выявлены модели предложений, произведен анализ системных отношений между выявленными моделями ЭПП хантыйского языка, показана специфика хантыйского языка в выражении тех или иных отношений, ситуаций действительности
[32].
Основной единицей синтаксиса М.И. Че-ремисина считает элементарное простое предложение, в состав которого вводятся предикат и его обязательные распространители. Модель простого предложения по-
нимается как двусторонняя единица языка, имеющая план выражения и план содержания. Планом содержания ЭПП является пропозиция - типовая обобщенная семантика предложения. План выражения ЭПП представлен структурной схемой, которая с помощью символов отображает возможный способ морфологического выражения каждого компонента модели.
Объектом исследования в данной главе являются основные элементарные простые предложения (ЭПП) хантыйского языка, описывающие деструктивные действия.
При выделении моделей элементарных простых предложений (ЭПП) хантыйского языка мы опираемся на теорию моделирования простого предложения, предложенную В.Н. Соловар.
Мы представим семантическую классификацию деструктивных глаголов и формируемые ими модели ЭПП.
Система акциональных моделей, формируемых глаголами деструкции
Акциональные модели выражают типовое значение деятельности, воздействия на объект. Субъектом данных моделей является агенс, т.е. активный деятель, лицо, производящее действие [32, 81]. К акциональ-ным мы относим одноактантную модель деятельности и двухактантную с семантикой деструктивного воздействия на объект, а также их грамматические варианты.
Одноактантные модели деятельности
ЖОМ^ у/8иь]
Эта одноактантная модель представлена субъектом действия, деятельности или процесса, а также предикатом действия или состояния в широком смысле слова. Позицию субъекта занимает одушевленное имя, позицию предиката замещает глагол с семантикой действия, который употребляется только в субъектном спряжении.
Структурная схема ЫЫОМ Ая V/ выЦ является общим планом выражения для построения моделей ЭПП хантыйского языка с различной семантикой: действия/деятельности, состояния, поведения и эмотивного отношения, восприятия, речевой деятельности и др. [32].
Модель действия/деятельности представлена одним семантическим вариантом: «Физическое действие или процесс». Сюда входят глаголы, представляющие действие
как занятие или умение: шур. welpssldti 'охотиться, добывать', nöxrantti 'заниматься строганием (ножом)', woqxantti 'заниматься обтёсыванием', каз. nötdsti 'обрабатывать шкуру', xörsasti 'заниматься сниманием шкуры', например: шур. Ma woqxantsdm 'Я строгал'; Asem woqxantdt 'Отец строгает'; Pirds imi xüt wetpdstijds, söx jöntds 'Старушка рыбу добывала, одежду шьет'; Pirds iki woj wetpdstdt, wutitat sawijdt 'Старик охотится, заботится об оленях'; каз. Йайdм вэgпdсgdg 'Брат=мой охотится'.
Двухактантные модели действия NNOMAg NNOM Ob Vfsubj/obj
Модель с типовым значением воздействия субъекта на объект «кто что делает»
Двухактантные модели ЭПП хантыйского языка включают обозначение субъекта активного действия и его объект.
В состав пропозиции этой модели входят следующие компоненты: агенс - лицо, которое осуществляет разрушение того или иного объекта; объект, обозначающий предмет или лицо, который подвергается воздействию со стороны агенса; предикат, обозначающий действие, которое производится агенсом по отношению к объекту-па-циенсу. В этих моделях позицию субъекта замещают слова активной семантики, предполагающие, имеющие способность к действию. Это слова, обозначающие людей и указывающие на них: личные и указательные местоимения, нарицательные существительные с семантикой лица, термины родства (с лично-притяжательным оформлением), личные имена: Aset wütipörti wöj wetds 'Отец=его волка добыл'.
Все глаголы, замещающие позицию предиката в этой модели, употребляются в двух типах спряжения - субъектном и объектном. Значение предиката может зависеть от глагольных превербов и от суффиксов, которые, встраиваясь в глагол, изменяют семантику и структуру предложения.
В зависимости от семантики предиката мы выделяем несколько семантических и структурно-семантических вариантов этой модели: 1) семантический вариант со значением разрушения объекта; 2) семантический вариант со значением трансформации объекта; 3) структурно-семантический вариант с позицией инструмента.
Эту модель мы считаем базовой. Она формируется глаголами следующих групп:
ЛСГ глаголов со значением уничтожения объекта: weití 'убить', pawsttí 'добыть', würattí 'уничтожить', päratü 'уничтожить', каз. sawramttí (эвфем.) 'умертвить', xötas wertí 'убить' и др. Например:
Шур. Lüw ar wüií weimai 'Он много оленей убил'; Panne weiss 'Налима добыл'; Panne ewstssiií, nik möiisitt 'Налима нарезал, положил в котел варить'; Möjarat teiaq kürtiüwpäratss 'Сколько он стойбищ уничтожил'; каз. si xüjen imeX Àûw si sawramssXe 'Этот мужчина жену=свою он и умертвил'; In ojaq pun isa xüi weití ant pitss 'Их удачливая ловушка совсем рыбу добывать не стала' (в данном примере глагол weití имеет значение «добывать», так как сочетается с объектом - рыба и с субъектом - ловушка);
Глагол pawsttí имеет грамматический вариант NNOM Ob N LOCag Vf p ass, например: шур. Si woj asemsn pawstsa 'Этого зверя отей добыл' (букв.: уронил). Глагол josa pawsttí 'добыть, получить в свое распоряжение' формирует грамматический вариант NnomS Nobnom {Ndat Vfs^/dj}. Позиция предиката представлена глаголом pawattï 'уронить' в субъектном и объектном спряжении в сочетании с именем jos 'рука' в дательно-направительном падеже. Позицию субъекта занимает одушевленное имя существительное, позицию объекта -одушевленное или неодушевленное имя, например: шур. Asen ün sort josa pawstmai 'Отец=твой большую щуку добыл=оказы-вается'. Ampew iüw xäs änt weisssiií 'Соба-ку=нашу он чуть не убил'; Pöxije nüwiaiiiií welsksi 'Мальчик ветки (дерева) обрубают'; Lepas weiskia 'Ветки хвойные обрубают'; Ewijsn söx si tätsiia 'Девочка шкуру выделывают'; Aqkensn xüist näxsssajst 'Мама рыбы уже очистила от чешуи'.
Как отмечает В.Н. Соловар [32], разные ЛСВ некоторых глаголов бывают устойчиво связаны либо с объектным, либо с субъектным спряжением. Например, глагол weití в субъектной форме означает 'добыть': шур. Ma xüi weissm 'Я рыбу добыл', а в объектной форме, с определенным дополнением (с притяжательным аффиксом) этот глагол означает 'убить': Ma xülem weisem 'Я рыбу=мою убил'. Акциональные глаголы, направленные на изменение пред-
мета, в основном, употребляются в объектном спряжении.
2) ЛСГ глаголов со значением трансформации и разъединения объекта, частичной или полной: шур. wansti 'разрезать, рассечь, вспороть', sükatti 'ломать, разбить'; sewdrti 'рубить', moritti 'ломать', ara mansati 'разорвать', ewatti 'резать', ndx ewdtti 'отрезать', suxatti 'выщипать, ощипывать от перьев, теребить, рвать', pelki seqkti 'разбить', ndx iosatti 'разобрать', eqxasti 'снять шкуру', naxas- 'чистить (рыбу от чешуи), скоблить', xdrti 'драть, ободрать, разделывать, снимать бересту, шкуру (зверя, рыбы)', xdpatti 'отколоть', woqxti 'строгать'; каз. ara luqxitti 'разрубить', aja namriti 'разрезать на мелкие части', sopa jixriti 'разрубить, распилить на две части', katna keriti 'распасться на две части' и др., например:
Шур. Saskanem katna wanssem 'Материал на две части я разрезала'; Jüx nüw moratai 'Ветку он ломает'; Narma wansiam 'Строгаю полозья'; Xot omasti jdx soxai wansiat 'Строители доски пилят'; Katra amparei ndx iosatsei 'Старый амбар они разобрали'; Wasi suxatian, pünian xira pdniaiian 'Теребишь утку, пух в мешок собираешь'; Sdx wansiam 'Шкуру крою'; Jüxem wansiem 'Полено раскалываю'; Waj kepai wansiem 'Крою шкуры лап для кисов'; Tam sdxem ieptamtiem 'Эту шкуру сделаю мягкой' (букв.: размягчу); Maxdjat anpelki seqksam 'Я чью-то чашку разбила'; Uqx xdpatsaman 'Смолу, серу откалывали'; Tdnti xdrti jaqxsaw. Jüxkar aixdpamasem 'Ходили бересту сдирать. Кору просто (без ножа) содрала'; Jam üqxpüixdpamasam 'Хороший кусок смолы отколола'; Sumat eiti us xdpemasem, saj saiaq wertija 'От берёзы чагу отколол, чтобы сделать заварку'; Naqx°tem sükatsen 'Ты дом=мой сломал'; Türem ai ewte 'Не режь мое горло'; Sapaisewartitaxija tüwaian pa sapiai supa sewarmaian 'Отведите его на место, где рубят шею, и шею=его перерубите'; Ja, xüiem naxasiew 'Ну же, рыбу почистим'; Xüiem naxasiem 'Рыбу очищаю от чешуи'; Lajam nai woqxai 'Строгает ручку топора'; Tam xüijüx sup woqxiam 'Это бревно из ели обтёсываю'; Soxaiwoqxiam 'Доску обтёсываю'; Jüx sewariuw 'Дрова рубим'; Müq tdnti xdriaw 'Мы снимаем кору с березы'; Laqki sdxaixdriem 'Снимаю шкуру белки'; Xatiawn wüii xdriiasew 'На днях оленя
забивали'; каз. Lüw wûsqa XûjaX ewtas 'Тогда он мизинец порезал'; каз. Pôxem jüxXaX ara XüqxitmaX 'Сын=мой дрова разрубил'; каз. Jajan jüxaX supa si jixriXaXe 'Отец=твой бревно распиливает'.
Глагол ñoxdrfí в субъектной форме с дополнением walsam означает 'откалывать, настругивать', например: Jajem walsam noxaral 'Брат=мой строгает (откалывает от полена) лучинки'. Форма объектного спряжения резко меняет представление об отношении между действием и объектом: объект понимается уже не как результат действия, а как предмет, к которому прилагается действие для получения нового результата: Jajem walsamal noxarlalï 'Брат=мой лучинки раскалывает' (на более тонкие).
ЛСГ глаголов нанесения удара: seqktï 'бить', xât'satï 'ударить', welaktï 'освободить дерево от веток, обрубить сучья на дереве', kûtarttï 'ударить с размаху чем-нибудь', tûwematï 'вести удар, рассекать'; каз. wûrsitï 'стегать', senemstï 'дать щелчок', wûritï 'бить очень сильно (до крови)', sârattï 'бодать', например: Lepas welakal 'Он обрубает ветки'; Jüx welakal 'Дерево очищает от веток'; Tâmjüxwelaksew 'У этого дерева ветки мы обрубили'; Jajam kartï lüp nâremas, lôlmam jôslal eltï kâmatsa pus tûwemaslï 'Брат=мой железное весло схватил, по ворованным рукам=его несколько раз ударил';
ЛСГ глаголов со значением давления и трения, например: lôxattï 'точить', tataltï 'разминать шкуру при разработке посредством трения между пальцами, смягчать, мять, для того чтобы можно было шить', norattï 'давить, с силой нажимать', pasartï 'выжимать, сдавливать, жать', jôtaltï 'скоблить (скребком шкуру), обработать сделать годным к употреблению', tâtaltï 'мять', leptamttï 'сделать мягким': Lajamlal, kesilal som iti lôxatsallï 'Топоры, ножи наточил до блеска (букв.: как чешуя рыбы)'; Keplen jâma jôtaltï 'Камус хорошо скобли'; Keplem tatallem 'Шкуру мну (обрабатываю)';Molsaq nôpalaw tatallam, lepat at üs 'Шкуру дл малицы выделываю, чтобы мягкой была'.
Большинство физических действий естественно предполагает и включает в себя использование какого-либо орудия или средства действия. Глаголы деструктивного действия могут сочетаться не только
с двумя актантами - агенсом и объектом, но и с тремя, включая орудие действия [31, 136].
Структурно-семантический вариант модели с позицией инструмента
N S N ob Ninstr o Vfb-
^ y nom ^ y nom ^ y loc r f obj
«кто что чем делает»
При необходимости указать на инструмент в модель Nnom Ag Nnom Ob Vfjbj вводится актант Nloc, и она становится тре-хактантной Nnoms NoMOb Ninstr
LOC Vf subj/obj
«кто что чем делает», например: Ma täxti kesijan usitem 'Я шкуру ножом скоблю'; Jüx kesijan ñoxdrtem 'Палку ножом строгаю'; Läjeman xot xär soxdt jamas woqxi 'Топором хорошо обтесывай доски для пола'; Täm taqki juxalan wetsem 'Эту белку из лука убил'; Xütpunen wetset 'Рыбу сетью добывали'; Süwn wetkoptan 'Хореем обрубаешь (ветку сухую)'.
В состав данной модели входят три актанта: субъект - одушевленное лицо; объект, который может быть выражен одушевленным предметом или неодушевленным; N instr - актант орудийного типа. В позиции предиката функционируют несколько ЛСГ глаголов: а) глаголы физического воздействия: шур. karatati 'ковырять, копать' б) глаголы разрушительного действия: шур. wansti 'порезать', xat'sati 'ударить', seqkti 'бить', tuwemati 'ударить' (букв.: нести быстро), sosemati 'облить'(букв.: вылить быстро), esatti 'выстрелить', sewarmati 'рубануть', wetti 'убить', six peratti 'удушить (букв.: насмерть окрутить)'; каз. wursiti 'бить' и др.
Такие предложения описывают различные ситуации, наиболее частотными из которых являются ситуации воздействия на объект с помощью какого-либо средства или орудия.
В состав этого структурно-семантического варианта входят предикат, субъект, объект и инструмент. Местно-творитель-ного падежа требуют глаголы с семантикой разрушения, глаголы с семантикой удара, глаголы с семантикой разделения, например: Asem si iken jösan xat'sasti 'Отец ударил мужчину=этого рукой'.
В позиции NinstrLOC в данном варианте модели появляется имя, называющее инструмент, с помощью которого совершается воздействие на объект.
В позиции инструмента употребляются имена в местно-творительном падеже, которые дополняют семантику предиката, они обозначают: орудие, предмет, материал, части тела человека, вещество.
Глаголы с данной семантикой предполагают использование какого-либо инструмента, в основном это:
а) нож: Wojsdxxorí! 'Сними шкуру у оленя!';
б) топор: Lüw jüxtan wósamat 'Он снимает кору с деревьев'; Lüw lepss wetakat 'Он обрубает ветки'; Ma tajaman uxat patam wótattam 'Топором обтёсываю полозья нарты';
в) рубанок: Lüw soxatat woqxat 'Он доски тесал'; Lüw si woqxantat 'Обтёсывает доски'; Mñy soxet wótattew 'Строгаем доски рубанком';
г) напильник: Ma kesem toxatlem 'Точу нож=свой'; Lüw kesi toxatsati pa jüx sup ñóxarti pitas 'Нож наточил напильником и стал строгать полено'; Asem tajam toxatti omsas 'Он сел точить топор';
д) скребок для выделки шкур: Ma keptem kartijen usitem 'Камус железный скребком скоблю';
Весьма значительную группу предложений с замещенной позицией Ninstr составляют такие, в которых в позиции «орудия» выступают части тела человека (или животного). Воздействие квазиинструментом (т.е. воздействие не с помощью орудий человеческого труда, а мнимых инструментов, к которым мы относим части тела человека или животного):
е) руки человека: tatatti 'разминать кожу при разработке посредством трения между пальцами, смягчать, мять', pasartti 'давить': Imet taqremasti-pasarmasti, sepa ponsatti 'Жену мял-сдавил, в карман положил'; Póxen molsaq sóxtat tatatsajat 'У сына=твоего шкуры на малицу обработали (букв.: помяли)'; Masken jüreq, un masekan tatti 'Кулак=твой сильный, большим размахом кулаков обрабатывай, выделывай'; Josn jüx kar nóx xópemasti 'Рукой отодрал кору дерева'; Wasi suxattam 'Утку ощипываю от перьев';
ж) когтями, клювом, зубами: Xoptan tit owat ampan mansam 'Рукав куртки собака разорвала'; Nóxi ampan uqtijam 'Мясо обглодано собаками'.
Статус актанта Ninstr особый, специфичный. Принцип «экономии речевых средств» в хантыйском языке в некоторых специфичных глаголах предписывает не называть «привычное орудие», так как оно уже вписано в семантику самого глагола, например: Moisaq sdxem jotiasiem 'Шкуру (оленя) для малицы (скребком) скоблю'; Taxti jotiasiem 'Шкуру (оленя) (скребком) скоблю'; Soxaipdritai 'Доску просверлил'; Pdr üs pdratmas 'Просверлил дыру'; Lepas weiakai 'Он обрубает ветки'.
Фраза кошка исцарапала его когтями не только избыточна, но и нелепа, неправильна как по-русски, так и по-хантыйски (Kürqaiam katijan kunssajqan 'Ноги=мои исцарапаны кошкой') или на любом другом языке, где есть глагол царапать 'действовать когтями'.
Позиция инструментального актанта обычно остается незамещенной и проявляет себя в речи тогда, когда на неё нужно обратить внимание, когда орудие оказывается ситуативно значимым для говорящих, иногда обращает на себя внимание какими-то дополнительными характеристиками, например: Nanai pasti kesijan ewatiaii 'Хлеб острым ножом режет'; Xüiam xü aj kemjas was sdxri wus, in kesijan ii ewatmasii (фолькл.) 'Маленький Кемъяш нож с узким лезвием взял, и этим ножом отрезал'; Luw kesijanpdtkasa 'Его ножом ударили'; Imixiii aiti kesei iakemai, in Jalan iki küriai-jdsiai, dxiai-eiiai lakki seweriajat, lakki jdwaiiajat 'Ими Хилы схватил нож, ноги-руки, голову-тело Ялань ики разрубил, разбросал'; Sdxreian imeimewaleitiioñsapsalii 'Он проткнул ножом с узким лезвием грудь своей жены'; Naiaq dtan paratam 'Ножом убили человека'; Akajam iajmai pastija idxatmai 'Дядя топор остро наточил'.
В качестве средства или орудия могут выступать не только материальные предметы, естественные или полученные в результате производительной деятельности человека, а также более отвлеченные продукты умственной или другой деятельности производителя.
F,
Грамматический вариант N
ob
К**
f pass
В данном варианте модели в позиции NыоыЪ находится имя, называющее объект воздействия - это одушевленное существо,
чаще человек, его части тела, явления природы, реже предмет. Предикат употребляется в страдательном залоге, но действие, производимое активным участником ситуации — человеком, животным, не воспринимается как пассивное, например: L^em kesijanwanssa 'Палец=мой ножом порезан'.
Данная двухактантная модель является трансформом модели с прямым объектом: N^fs Vf ..... В этом случае она
NOM NOM f subj/ob]
описывает ситуации действительности, в которых участвуют те же самые предметные участники, но в результате изменения прагматической задачи действующее лицо
- агенс должен быть выделен, поэтому он употребляется в местно-творительном падеже. NObNOM - пассивный участник ситуации, подверженный действию агенса, например: шур. Kesem nawremat=3n, atpa, sukatsa 'Нож=мой детьми, наверное, сломан', Tam nûw poxen=an moritsa 'Эта ветка сыном=твоим сломана', Keptem apsem=an tatatta 'Шкура (с лапы) сестренкой=нашей будет помята' (букв.: помнется).
Таким образом, система моделей хантыйского языка занимает особое место среди моделей ЭПП русского и тюркских языков Сибири, в силу структурных, семантических, грамматических особенностей глаголов, а также особенностей синтаксической сочетаемости слов.
В качестве предикатов модели NNOMAs
NNOM Ob Vf subj/obj выступают около 300 глаголов механической деструкции, выражающих субъектные отношения. Их объединяет семантика процессуальности, которая конкретизируется в ЛСГ теми или иными семами. Системность в сфере ЛСГ глаголов проявляется в семантических отношениях между группами, составляющими одну микросистему.
В пропозициях моделей ЭПП выделяются следующие разновидности субъектов-актантов: экспериенцер, актант субъектного типа, лицо, носитель состояния; агенс - актант субъектного типа, лицо, активно осуществляющее ситуацию; сила
- актант субъектного типа, стихия, артефакт, находящиеся в самопроизвольном процессе; объектив, или пациенс - актант субъектного типа, предмет, появившийся в результате осуществления действия.
Модели деструктивных глаголов и их
варианты, связанные определенными формальными и содержательными отношениями, представляют собою систему.
В хантыйском языке шурышкарского диалекта нами выявлены простые предложения, конституируемые деструктивными глаголами, которые могут быть одно-, двух-, трех-актантными. Мы выделили 2 акцио-нальные модели, 2 семантических варианта, формируемых глаголами деструкции, они служат основой для формирования большого количества разнообразных вариантов моделей ЭПП с предикатами деструкции, являющихся зачастую индивидуальными для хантыйского языка.
Грамматические варьирование модели зависит от различных средств выражения ее компонентов. Например, в ЭПП со структурной схемой NNом А NNом оь Угш^/оЪ] позицию субъекта замещают слова активной семантики, предполагающие, имеющие способность к действию. Это слова, обозначающие людей и указывающие на них: личные и указательные местоимения, нарицательные существительные с семантикой лица, термины родства (с лично-притяжательным оформлением), личные имена; в позиции объекта-деструктива - предмет или лицо, который подвергается уничтожению или разрушению; предикат может быть выражен в двух типах спряжения - субъектном и объектном. Значение предиката может зависеть от глагольных превербов и от суффиксов, которые, встраиваясь в глагол, изменяют семантику и структуру предложения.
Под семантическими вариантами модели понимаются такие построения, которые могут иметь в своей составе семантические различия предиката и субъектного актанта, не влияющие на смысл предложения. Семантическое варьирование моделей проявляется в разных типах субъектных актантов (живое существо, артефакт) и различных
типах предикатов, обозначающих состояние и действие.
Таким образом, мы выявили, что система склонения шурышкарского диалекта хантыйского языка (три падежа) позволяет иметь небольшое количество ЭПП с предикатами деструкции, это способствует развитию большого количества семантических вариантов ЭПП с глаголами деструкции.
ЭПП, формируемые ГД допускают мета-форизацию, перенос из физической сферы в социальную, психическую, интеллектуальную и эмоциональную. Например,
в структурной схеме NNомА КомОЪ У/яЪ/оЪ,-происходит переход из физической сферы: Ма tonti хдг1ет 'Я снимаю бересту с березы'; КпЫр ]а-э1 ппхэя хдгэ1 'Средний из братьев снимает шкуру с соболя'; в социальную: ип xojattэw ох ропЫ, —г хдгЫ 'Мудрые люди молятся, приносят жертву'.
В заключении отметим своеобразную черту глаголов этой лексико-семантической группы. Многие деструктивные глаголы хантыйского языка, могут совмещать противоположные значения - «разрушать» и «создавать». Это так называемые «сложные глаголы» (по терминологии Э.В. Кузнецовой). Такие глаголы называют действие, при которых разрушение - неизбежный способ достигнуть какого-то созидательного результата. У деструктивных глаголов хантыйского языка значение созидания обнаруживается в том случае, когда они называют действия, приводящие к появлению новых предметов. Например, структурная схема \оМоЪ
У яиЪ]/оЪ] представляет полисемию модели разрушительного действия и модели созидательного действия: ЛМар ket ЫэуЫ т Ыгац wдj о^ еШ пдхзгта1 'Ручку для люльки (колыбели) тоже из лосиных рогов выстрогал'; Ма -аЬр -егпая waпsэstem 'Я новое платье крою', Афет хй йдтэШ1 'Мама рыбу надрезает (делает §птэх)\
Литература
1. Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание / Т.П. Ломтев. М., 1976. 596 с.
2. Ломтев Т.П. Принципы построения формулы предложения // Научные доклады высшей школы, Филологические науки / Т.П. Ломтев. - 1969. - № 5. - С. 56 - 68.
3. Грамматика современного русского литературного языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1970. 768 с.
4. Белошапкова В.А., Шмелева Т.В. Деривационная парадигма предложения / В.А. Белошапкова // Вестник МГУ. 1981. - № 2. - С. 46 - 51.
5. Золотова Г. А. О роли семантики в актуальном членении предложения / Г. А. Золотова // Виноградов-ские чтения. Русский язык в его истории и современном состоянии. М., 1978. С. 28-33.
6. Золотова Г.А. О структуре некоторых типов русских предложений со значением восприятия / Г.А. Золотова // Cahiers de Linguistique Slave. Vol. V Grenoble, 1979. С. 13-23.
7. Золотова Г.А. О субъекте предложения в современном русском языке / Г.А. Золотова // Филологические науки. - 1981. - № 1. - С. 33 - 42.
8. Золотова Г.А. К построению функционального синтаксиса русского языка / Г.А. Золотова // Тезисы докладов Всесоюзной конференции по функциональной грамматике. - 1983. - C. 87-93
9. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса / Г.А. Золотова. М., 1973. 351 с.
10. Ахматов И.Х. Структурно-семантические модели простого предложения в карачево-балкарском языке / И.Х. Ахматов. Нальчик: Эльбрус, 1983. 358 с.
11. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения / М.И. Черемисина. Новосибирск, 1987. 197 с.
12. Черемисина М.И. О теоретических вопросах модельного описания предложений / М.И. Черемисина // Предложение в языках Сибири. Новосибирск, 1989. С. 3 - 18.
13. Черемисина М.И., Соловар В.Н. Залоговость, переходность, прямой объект в языках разных систем / М.И. Черемисина // Языки Сибири. Грамматические исследования. Новосибирск: Наука, 1991. С. 66 - 84.
14. Соловар В.Н. Структурно-семантические типы простых предложений казымского диалекта хантыйского языка: автореф. дис. канд. филол. наук / В.Н. Соловар // Новосибирск, 1991. 16 с.
15. Скрибник Е.К. К описанию системы моделей простого предложения в мансийском языке (предложения с именным сказуемым) / Е.К. Скрибник // Системность на разных уровнях языка (на материале языков Сибири). Новосибирск, 1990. С. 95 - 125.
16. Якушко Г.Т. Модели простого предложения с глагольным сказуемым (на материале мансийского языка): автореф. дис. канд. филол. наук / Г. Т. Якушко. Новосибирск, 1997. 20 с.
17. Шилова В.В. Пространственные модели элементарных простых предложений в ненецком языке / В.В. Шилова //. Новосибирск: НГУ, 2003. 184 с.
18. Мальцева А.А. Динамика языкового развития и социальный статус языка (на материале чукотско-корякских языков): избранные материалы международной конференции «XXVI ДУЛЬЗОНОВСКИЕ ЧТЕНИЯ» / А.А. Мальцева // Вестник Томского гос. университета. Вып. № 1. 2012. - С. 64 - 69.
19. Тыбикова А.Т. Исследование по синтаксису алтайского языка: Простое предложение / А.Т. Тыбикова. Новосибирск, 1991. 225 с.
20. Абдуллаев С.Н. Структурно-семантические модели простого предложения в современном уйгурт-ском языке / С.Н. Абдуллаев. Каракол: Изд-во Иссык-Кульского гос.пед. ун-та, 1992. 98 с.
21. Телякова В.М. Простое предложение в шорском языке: (В сопоставлении с русским): автореф. дис. канд. филол. наук / В.М. Телякова. Новосибирск, 1994. 28 с.
22. Серээдер Н.Ч. Основные типы предложений с именным сказуемым в тувинском языке: автореф. дис. канд. филол. наук / Н.Ч. Серээдер. Новосибирск, 1995. 21 с.
23. Чертыкова М.Д. Глаголы говорения в хакасском языке (системно-семантический аспект): дис. канд. филол. наук / М.Д. Чертыкова. Новосибирск, 1996. 209 с.
24. Васикова Л.П. Сложные предложения в современном марийском литературном языке: Структурные схемы предложений. Сложносочиненные предложения/ Л.П. Васикова. Йошкар-Ола: Мар.кн. изд-во, 1982. 371 с.
25. Юфкин Ю.С. Модели простого повествовательного глагольного предложения в мокшанском языке: автореф. дис. канд. филол. наук / Ю.С. Юфкин. Тарту, 1985. 212 с.
26. Лыскова Н.А. Подлежащее и сказуемое в хантыйском и мансийском языке: автореф. дис. канд. филол. наук / Н.А. Лыскова. Тарту, 1988. 18 с.
27. Лыскова Н.А. Семантический аспект синтаксиса имени существительного в обско-угорских языках / Н.А. Лыскова./ СПб: Образование, 1996. 97 с.
28. Лыскова Н.А. Семантика падежа в обско-угорских языках / Н.А. Лыскова. СПб., 2003. 248 с.
29. Абукаева Л.А. Экспрессивные синтаксические конструкции в марийском языке: автореф. дис. докт. филол. наук / Л.А. Абукаева. Йошкар-Ола, 2005. 320 с.
30. Серээдар Н.Ч., Черемисина М.И., Скрибник Е.К. Структурно-семантическая организация предложений наличия, локализации, количества и отсутствия в тюркских языках Южной Сибири / Н.Ч. Серээдар, М.И. Черемисина, Е.К. Скрибник. Новосибирск, 1996. 359 с.
31. Черемисина М.И., Озонова А.А., Тазранова А.Р. Элементарное простое предложении с глагольным сказуемым в тюркских языках Южной Сибири / М.И. Черемисина, А.А. Озонова, А.Р. Тазранова. Новосибирск: изд-во «Любава», 2008. 205 с.
32. Соловар В.Н. Парадигма простого предложения в хантыйском языке (на материале казымского диа-
лекта) / В.Н. Соловар. Новосибирск, 2009. 2б4 с.
References
1. Lomtev T.P. Obshchee i russkoe yazykoznanie / T.P. Lomtev. M., 197б. 59б c.
2. Lomtev T.P. Printsipy postroeniya formuly predlozheniya // Nauchnye doklady vysshey shkoly, Filologich-eskie nauki / T.P. Lomtev. - 19б9. - № 5. - S. 5б - б8.
3. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka / Pod red. N.Yu. Shvedovoy. M., 1970. 7б8 s.
4. Beloshapkova V. A., Shmeleva T.V. Derivatsionnaya paradigma predlozheniya / V.A. Beloshapkova // Vest-nik MGU. 1981. - № 2. - S. 4б - 51.
5. Zolotova G.A. O roli semantiki v aktual'nom chlenenii predlozheniya / G.A. Zolotova // Vinogradovskie chteniya. Russkiy yazyk v ego istorii i sovremennom sostoyanii. M., 1978. S. 28-33.
6. Zolotova G.A. O strukture nekotorykh tipov russkikh predlozheniy so znacheniem vospriyatiya / G.A. Zolotova // Cahiers de Linguistique Slave. Vol. V. Grenoble, 1979. S. 13-23.
7. Zolotova G.A. O sub"ekte predlozheniya v sovremennom russkom yazyke / G.A. Zolotova // Filologiches-kie nauki. - 1981. - № 1. - S. 33 - 42.
8. Zolotova G.A. K postroeniyu funktsional'nogo sintaksisa russkogo yazyka / G.A. Zolotova // Tezisy dokladov Vsesoyuznoy konferentsii po funktsional'noy grammatike. - 1983. - C. 87-93
9. Zolotova G.A. Ocherk funktsional'nogo sintaksisa / G.A. Zolotova. M., 1973. 351 s.
10. Akhmatov I.Kh. Strukturno-semanticheskie modeli prostogo predlozheniya v karachevo-balkarskom yazyke / I.Kh. Akhmatov. Nal'chik: El'brus, 1983. 358 s.
11. Cheremisina M.I., Kolosova T.A. Ocherki po teorii slozhnogo predlozheniya / M.I. Cheremisina. Novosibirsk, 1987. 197 s.
12. Cheremisina M.I. O teoreticheskikh voprosakh model'nogo opisaniya predlozheniy / M.I. Cheremisina // Predlozhenie v yazykakh Sibiri. Novosibirsk, 1989. S. 3 - 18.
13. Cheremisina M.I., Solovar V.N. Zalogovost', perekhodnost', pryamoy ob"ekt v yazykakh raznykh sistem / M.I. Cheremisina // Yazyki Sibiri. Grammaticheskie issledovaniya. Novosibirsk: Nauka, 1991. S. бб - 84.
14. Solovar VN. Strukturno-semanticheskie tipy prostykh predlozheniy kazymskogo dialekta khantyyskogo yazyka: avtoref. dis. kand. filol. nauk / VN. Solovar // Novosibirsk, 1991. 1б s.
15. Skribnik E.K. K opisaniyu sistemy modeley prostogo predlozheniya v mansiyskom yazyke (predlozheniya s imennym skazuemym) / E.K. Skribnik // Sistemnost' na raznykh urovnyakh yazyka (na materiale yazykov Sibiri). Novosibirsk, 1990. S. 95 - 125.
16. Yakushko G.T. Modeli prostogo predlozheniya s glagol'nym skazuemym (na materiale mansiyskogo yazyka): avtoref. dis. kand. filol. nauk / G. T. Yakushko. Novosibirsk, 1997. 20 s.
17. Shilova V.V. Prostranstvennye modeli elementarnykh prostykh predlozheniy v nenetskom yazyke / V.V. Shilova //. Novosibirsk: NGU, 2003. 184 s.
18. Mal'tseva A.A. Dinamika yazykovogo razvitiya i sotsial'nyy status yazyka (na materiale chukotsko-ko-ryakskikh yazykov): izbrannye materialy mezhdunarodnoy konferentsii «XXVI DUL''ZONOVSKIE ChTENIYa» / A.A. Mal'tseva // Vestnik Tomskogo gos. universiteta. Vyp. № 1. 2012. - S. б4 - б9.
19. Tybikova A.T. Issledovanie po sintaksisu altayskogo yazyka: Prostoe predlozhenie / A.T. Tybikova. Novosibirsk, 1991. 225 s.
20. Abdullaev S.N. Strukturno-semanticheskie modeli prostogo predlozheniya v sovremennom uygurtskom yazyke / S.N. Abdullaev. Karakol: Izd-vo Issyk-Kul'skogo gos.ped. un-ta, 1992. 98 s.
21. Telyakova V.M. Prostoe predlozhenie v shorskom yazyke: (V sopostavlenii s russkim): avtoref. dis. kand. filol. nauk / VM. Telyakova. Novosibirsk, 1994. 28 s.
22. Sereeder N.Ch. Osnovnye tipy predlozheniy s imennym skazuemym v tuvinskom yazyke: avtoref. dis. kand. filol. nauk / N.Ch. Sereeder. Novosibirsk, 1995. 21 s.
23. Chertykova M.D. Glagoly govoreniya v khakasskom yazyke (sistemno-semanticheskiy aspekt): dis. kand. filol. nauk / M.D. Chertykova. Novosibirsk, 199б. 209 s.
24. Vasikova L.P. Slozhnye predlozheniya v sovremennom mariyskom literaturnom yazyke: Strukturnye skhe-my predlozheniy. Slozhnosochinennye predlozheniya/ L.P. Vasikova. Yoshkar-Ola: Mar.kn. izd-vo, 1982. 371 s.
25. Yufkin Yu.S. Modeli prostogo povestvovatel'nogo glagol'nogo predlozheniya v mokshanskom yazyke: avtoref. dis. kand. filol. nauk / Yu.S. Yufkin. Tartu, 1985. 212 s.
26. Lyskova N.A. Podlezhashchee i skazuemoe v khantyyskom i mansiyskom yazyke: avtoref. dis. kand. filol. nauk / N.A. Lyskova. Tartu, 1988. 18 s.
27. Lyskova N.A. Semanticheskiy aspekt sintaksisa imeni sushchestvitel'nogo v obsko-ugorskikh yazykakh / N.A. Lyskova./ SPb: Obrazovanie, 199б. 97 s.
28. Lyskova N.A. Semantika padezha v obsko-ugorskikh yazykakh / N.A. Lyskova. SPb., 2003. 248 s.
29. Abukaeva L.A. Ekspressivnye sintaksicheskie konstruktsii v mariyskom yazyke: avtoref. dis. dokt. filol. nauk / L.A. Abukaeva. Yoshkar-Ola, 2005. 320 s.
30. Sereedar N.Ch., Cheremisina M.I., Skribnik E.K. Strukturno-semanticheskaya organizatsiya predlozheniy nalichiya, lokalizatsii, kolichestva i otsutstviya v tyurkskikh yazykakh Yuzhnoy Sibiri / N.Ch. Sereedar, M.I. Cheremisina, E.K. Skribnik. Novosibirsk, 1996. 359 s.
31. Cheremisina M.I., Ozonova A.A., Tazranova A.R. Elementarnoe prostoe predlozhenii s glagol'nym skazu-emym v tyurkskikh yazykakh Yuzhnoy Sibiri / M.I. Cheremisina, A.A. Ozonova, A.R. Tazranova. Novosibirsk: izd-vo «Lyubava», 2008. 205 s.
32. Solovar VN. Paradigma prostogo predlozheniya v khantyyskom yazyke (na materiale kazymskogo dialekta) / V.N. Solovar. Novosibirsk, 2009. 264 s.
