CC BY
145
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2016. №4(46)
УДК 821.111
ЭКСЦЕНТРИКИ И ЭКСЦЕНТРИКА В КЛАССИЧЕСКОМ АНГЛИЙСКОМ ДЕТЕКТИВЕ
© Мария Козырева
ECCENTRICS AND ECCENTRICITY IN ENGLISH CLASSICAL
DETECTIVE STORIES
Maria Kozyreva
The paper aims to explore the way eccentricity is revealed in classical English detective stories of the late 19th - early 20th centuries (R. L. Stevenson, A. Conan Doyle, G. K. Chesterton). Eccentricity is regarded as one of the qualities of English national mentality and modes of national behavior. English eccentricity is something unique and individual in each particular case, being, at the same time, one of the features of the national character. It is a form both of personal and national self-identification. Although it seems to contradict the common sense, it is actually based on it. Each author endows their characters with unusual features. The eccentric behavior of Prince Florisel (R. L. Stevenson) is mainly based on his strict adherence to the principles of aristocratic honor. The eccentric part of Sherlock Holmes's personality is formed by means of his strange manner of playing the violin, the moments of his equally strange melancholy and his fantastic talent for disguise, which helps him in his investigations and sometimes used as a practical joke (A. Conan Doyle). Father Brown (G. K. Chesterton) never thinks about his responsibility and sometimes behaves in an absolutely unseemly manner. The author's idea of making a detective out of a catholic priest is eccentric by itself. The paper shows that these eccentric features of the main characters make them more vivid. In conclusion we prove that eccentricity is an integral part of classical detective stories, the same as this genre is an integral part of English culture. The eccentric conduct of the main characters, detectives, along with author's irony and self-irony, contribute, to a great extent, to the popularity of these characters with the readership.
Keywords: eccentricity, nonsense, irony, English detective story, R. L. Stevenson, A. Conan Doyle, G. K. Chesterton.
Статья ставит своей целью рассмотрение проявлений эксцентрики в классическом английском детективе конца XIX - начала XX века («Новые арабские ночи» Р. Л. Стивенсона, рассказы о Шерлоке Холмсе А. Конан Дойла, рассказы об отце Брауне Г. К. Честертона). Эксцентрика рассматривается как форма проявления английского менталитета, важная составляющая национального характера. Английская эксцентричность - это, с одной стороны, нечто уникальное, индивидуальное в каждом конкретном случае, а с другой - являющееся чертой национального характера и в определенной степени формой не только индивидуальной, но и национальной самоидентификации; хотя, на первый взгляд, она противостоит здравому смыслу, на самом деле часто основывается именно на нем. Каждый из авторов наделяет своего героя необычными чертами. Эксцентрика поведения принца Флоризеля (Р. Л. Стивенсон) во многом строится на его неукоснительном следовании принципам аристократической чести. Странная манера игры на скрипке, моменты столь же странной меланхолии, фантастический актерский дар и способность к перевоплощению Шерлока Холмса (А. Конан Дойл), помогающие ему в расследованиях, но порою используемые просто для розыгрыша, формируют эксцентрическую составляющую его личности. Отец Браун (Г. К. Честертон) не думает о респектабельности и может вести себя самым неподобающим его сану образом. Эксцентрична по сути своей сама авторская идея сделать сыщиком католического священника. В статье показывается, что необычность поведения героев служит оживлению образа, делает его более запоминающимся. Доказывается, что эксцентрика является неотъемлемой частью классического английского детектива этого периода, так же как и сам детектив является неотъемлемой частью английской культуры. Эксцентричность главных героев-сыщиков в сочетании с тонкой авторской иронией и самоиронией, что пронизывают эти тексты, во многом обеспечила популярность их центральных персонажей.
Ключевые слова: эксцентрика, нонсенс, ирония, английский детектив, Р. Л. Стивенсон, А. Конан Дойл, Г. К. Честертон.
Эксцентрика рассматривается как форма проявления национального британского поведения как самими англичанами, так и иностранцами. Исследователи видят ее корни в крайнем индивидуализме, присущем англосаксонской культуре [Гачев], [Тер-Минасова], [Бажанова], [Алее-ва], в то же время эксцентрика, по их мнению, является способом преодоления тех жестких рамок поведения, которые установила викторианская эпоха, и, соответственно, выражением внутренней свободы, проявлением терпимости [Тер-Минасова], [Шурупова] или формой преодоления английской стеснительности [Фокс]. Поскольку все эти утверждения имеют право на существование, мы не будем подробно вдаваться в историю вопроса. Наиболее точным представляется определение эксцентрики, данное В. Ка-расик и Е. Ярмаховой: «Эксцентричность можно определить только относительно. Эксцентриком можно назвать человека, чье поведение, взгляды и / или хобби отличаются в значительной мере от принятых норм в обществе, однако во всем остальном такой человек вполне нормален. Он (или Она) воспринимается как личность странная, необычная, нетрадиционная, сумасбродная... так называемые чудаки, или эксцентрические личности, ведут себя так потому, что просто не обращают внимание на мнение окружающих и социальные условности. Итак, чудак - это тот, кто ведет себя странно только в определенных обстоятельствах, а во всем остальном не выделяется из общей массы.» [Карасик, Ярмахова, с. 109-110]. Таким образом, английская эксцентричность - это, с одной стороны, нечто уникальное, индивидуальное в каждом конкретном случае, а с другой - являющееся чертой национального характера и в определенной степени формой не только индивидуальной, но и национальной самоидентификации (способность к эксцентричным поступкам позволяет узнать «своего»). Хотя эксцентричность, на первый взгляд, противостоит здравому смыслу, знаменитому английскому common sense, именно он часто и подталкивает англичанина к эксцентричности поведения. Вызывает некоторые сомнения утверждение Р. Бажановой, что английская эксцентрика нечто игровое, направленное вовне [Бажанова]. Английский чудак может вести себя эксцентрично наедине с собой - это форма не самоутверждения «на публику» (public image), а черта внутреннего образа англичанина.
Эксцентричность имеет свое выражение в культуре нонсенса, получившего свое наиболее яркое выражение в творчестве Л. Кэрролла и ли-мериках Э. Лира. В этом направлении существу-
ет целый ряд работ [Кобелева], [Чарская-Бойко], [Соболева]. Ни одно исследование творчества Ч. Диккенса не оставляет без внимания образы чудаков в его романах. Однако проявление эксцентрики в других произведениях английской литературы, в частности в английском классическом детективе, не становилось предметом специального изучения.
На первый взгляд, эксцентрика противоречит самому принципу детективного жанра, основанного на логических построениях и выводах из представленных фактов. Однако уже Э. По в своих детективных рассказах, в которых впервые были обобщены приемы зарождающегося жанра, ставшие в дальнейшем каноном и общепринятой формулой, делает и своего героя-детектива, и его друга людьми необычными. Отсутствие материальных притязаний, буйное воображение, любовь к изысканной литературе и, наконец, «влюбленность в ночь», делает их «иными» по отношению к окружающему миру. Однако эта инаковость скорее характеризует их как типичных романтических героев, чем эксцентриков.
Обращает на себя образ главного героя цикла Р. Л. Стивенсона «Новые арабские ночи» принца Богемии Флоризеля. Хотя эти произведения не могут с абсолютной точностью быть отнесены к детективному жанру, первая часть, «Клуб самоубийц», вполне ему соответствует, т. к. здесь имеет место и преступный замысел, и преступления, и успешная попытка их раскрытия героями, которые, в свою очередь, могут быть определены как сыщик-любитель и его помощник (Флоризель и его шталмейстер полковник Дже-ральдин). То, что Флоризель является иностранцем, на наш взгляд, не имеет в данном случае значения, т. к. принц «растворен» в Лондоне, любим его жителями и не воспринимается как чужак, и не случайно в шутливо-пародийном эпилоге волею автора оказывается свергнут с престола и становится владельцем табачной лавки на Руперт стрит.
Спокойный до флегматичности, принимающий мир таким, каков он есть, с философским смирением простого землепашца, принц богемский тем не менее имел склонность к жизни более эксцентрической и насыщенной приключениями, нежели та, к которой он был предназначен волею судеб [Стивенсон, с. 194].
Совершая во время приступов хандры, временами накатывавшей на него, вместе со своим верным другом и помощником вылазки в ночной Лондон, чаще всего сопровождающиеся маскарадом, он раскрывает различные злодеяния, с которыми сталкивается, наказывает преступников.
Легкий пародийный тон и стилизация под восточные сказки делают этот цикл предшественником подвида детективного жанра - иронического детектива. Эксцентрика поведения Флоризеля во многом строится на его неукоснительном следовании принципам аристократической чести. Ввязавшись в страшную игру клуба самоубийц, он вынужден идти навстречу своей смерти, хотя умирать ему совершенно не хочется, т. к. он не может преступить через данную клятву. Это же обстоятельство не позволяет ему и Джеральдину предать преступника в руки закона, единственным выходом становится дуэль. Определенная экзотичность этого образа, однако, не помешала ему стать предшественником других английских детективов - отголоски его мы ощутим и в образах героев А. Конан Дойля, и, безусловно, у Дороти Сэйерс, чей герой-сыщик Питер Уимзи, безусловно, обязан многими своими чертами Флоризелю.
А. Конан Дойль наделяет своего великого сыщика целым рядом необычных черт. Достаточно подробная характеристика этого образа в «Этюде в багровых тонах» не способствует, однако, созданию развернутого портрета - это всего лишь набор качеств. Образ Шерлока Холмса, как это часто бывает в произведениях серийных, складывается в сознании читателя постепенно. Многие черты его характера вполне обыденны. Он ведет образ старого холостяка, высоко ценя принцип «прайваси», являясь при этом верным другом, в этом отношении не выделяясь из типажа лондонца среднего класса.
Холмс, безусловно, был не из тех, с кем трудно ужиться. Он вел спокойный, размеренный образ жизни и обычно был верен своим привычкам [Дойл, с. 12-13].
В отличие от Дюпена, он не лишен меркантильности и не чурается гонораров, его метод сугубо научен, хотя сам Холмс часто придает своим блестящим выводам эффект театральности. Его невежество в некоторых областях свидетельствует о недостаточной образованности. Он имеет определенный талант музыканта и временами посещает оперу. Однако доктор Ватсон, а вместе с ним и читатель сразу же отмечают ряд необычных черт:
Его энергии не было предела, когда на него находил рабочий стих, но время от времени наступала реакция, и тогда целыми днями он лежал на диване в гостиной, не произнося ни слова и почти не шевелясь [Там же, с. 13].
...Не раз по моей просьбе он играл «Песни» Мендельсона и другие любимые мною вещи. Но когда он оставался один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо похожее на мелодию. Вечерами, положив скрипку на колени, он откидывался на спинку кресла, закрывал глаза и небрежно водил смычком по струнам. Иногда раздавались звучные, печальные аккорды. Другой раз неслись звуки, в которых слышалось неистовое веселье [Там же, с. 16].
Эта странная манера игры на скрипке, моменты столь же странной меланхолии, фантастический актерский дар и способность к перевоплощению, помогающие ему в расследованиях, но порою используемые, чтобы разыграть друга, формируют эксцентрическую составляющую его личности, и именно эти черты оживляют этот образ, делают его особо привлекательным для читателя.
Следующий этап развития английского детектива связан с именем Г. К. Честертона. Один из основателей Клуба писателей детективистов, он вместе с Р. Ноксом разработал правила написания детектива, которые стали кодексом клуба. Следование им было обязательно, позднее А. Кристи, нарушив один из них и сделав рассказчика преступником в одном из своих романов, чуть не была исключена из членов этой писательской организации. Для Честертона детектив стал не только развлекательным жанром, но и доступной для широкого круга читателей формой выражения философских и религиозных идей. В своем эссе «Как пишется детективный рассказ» он утверждает: «Всякое произведение искусства, каким бы оно ни было тривиальным, апеллирует к ряду серьезных истин.» [Честертон, 1984, с. 303]. Если у А. Конан Дойля эксцентрика проявляется прежде всего в образе главного героя, то детективные рассказы Г. К. Честертона об отце Брауне буквально насквозь пронизаны ею. Эксцентрична по сути своей сама авторская идея сделать сыщиком католического священника из маленького прихода в Эссексе. Эксцентричны и фигура этого героя, и его поведение.
Маленький священник воплощал самую суть этих скучных мест: глаза его были бесцветны, как Северное море. А при взгляде на его лицо вспоминалось то, что жители Норфолка зовут клецками [Честертон, 2009, с. 6].
Неотъемлемыми составляющими образа, такими как трубка у Шерлока Холмса, становятся черная широкополая шляпа и огромный зонтик. Отец Браун совершенно не думает о респектабельности и может вести себя самым не подобающим его сану образом: ползать на коленях,
нагибаться, вставать на цыпочки, чтобы посмотреть, что делается за стеной, и тому подобное. В первом рассказе цикла «Сапфировый крест», для того чтобы сначала вывести потенциального преступника на чистую воду, а затем привлечь внимание полиции, отец Браун совершает самые безумные поступки: пересыпает соль в сахарницу и сахар в солонку, разбивает зонтиком окно в гостинице, наконец, выливает суп на стену и подделывает чек. Отец Браун расследует не преступление, а путь к греху, на который вступает преступник, вот почему он часто не выдает вора или мошенника полиции: раскаяние, исповедь -вот чего он ждет. Не исключено, что именно поэтому многие рассказы содержат в себе большую долю условности; жестокие преступления, связанные с отрубанием головы («Честь Израэля Гау», «Секретный сад»), символизируют преследование убийцей здравого смысла. В первом сборнике о сыщике-священнике «Неведение отца Брауна» (1910) Г. К. Честертон позволяет себе чрезвычайно эксцентричные выходки по отношению к читателю. Если в первом рассказе отец Браун ловит вора Фламбо вместе с гением французского сыска Валантэном, то уже во втором рассказе «Секретный сад» Валантэн сам оказывается преступником-маньяком, которого сводит с ума его рассудочность, а Фламбо вскоре полностью раскаивается и сам становится частным сыщиком, которому помогает в расследованиях опыт его преступного творчества. Эти превращения, перевертыши и парадоксы, пронизывающие честертоновские детективы, являются формой выражения его философской идеи: для постижения истины надо перевернуть факты, увидеть мир «вверх ногами», - что сближает его с философией нонсенса Кэрролла и Лира.
Итак, эксцентрика является неотъемлемой частью классического английского детектива рубежа XIX-XX веков, так же как и этот детектив является неотъемлемой частью английской культуры. Эксцентричность главных героев-сыщиков в сочетании с тонкой авторской иронией и самоиронией, которые пронизывают эти тексты, во многом обеспечили огромную популярность и принца Флоризеля, и Шерлока Холмса, и отца Брауна и породили современные интерпретации этих образов, в том числе кинематографические, где акцент сделан именно на эти приемы исходных текстов.
Список литературы
Алеева Е. З. Шенди Холл Л. Стерна как модель сознания // Филология и культура. Philology and Culture. 2015. № 4 (42). С. 192-195.
Бажанова Р. К. Эксцентричность как проявление артистизма: специфика и функции // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 19-1. С. 187-192.
Гачев Г. Д. Национальные образы мира: курс лекций. М.: Академия, 1998. 429 с.
Дойл А. К. Собр. соч.: Приключения Шерлока Холмса: Рассказы / Пер. с англ. М.: Мир книги, Литература, 2009. 272 с.
Карасик В., Ярмахова Е. Лингвокультурный типаж «английский чудак». М.: Гнозис, 2006. 240 с.
Кобелева Е. В. Языковые средства создания образа английского чудака (на материале произведения П. Вудхауза «Положитесь на Псмита») // Язык, сознание, коммуникация. М.: МАКСПресс. 2011. Вып. 43. С. 38-52.
Соболева Н. В. Английская абсурдная поэзия: проблемы поэтики и перевода (на примере творчества Э. Лира): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2008. 25 с.
Стивенсон Р. Л. Клуб самоубийц / Пер. Т. Литвиновой // Стивенсон Р. Л. СОБР. Соч. в 5 тт. Т. 1. М.: Изд-во «Правда», 1967. С. 194-268.
Тер-Минасова Г. Д. Война и мир культур: вопросы теории и практики межъязыковой и межкультурной коммуникации. Уч. пособие. М.: Аст: Астрель: Хранитель, 2007. 286 с.
Фокс К. Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения / Пер. с англ. И. П. Новоселецкой. М.: РИПОЛклассик, 2011. 512 с.
Чарская-Бойко В. Я. Категория нонсенса и фольклорные традиции в английской детской литературе второй половины XIX века: автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2011. 17 с.
Честертон Г. К. Как пишется детективный рассказ // Честертон Г. К. Писатель в газете: Художественная публицистика / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1984. С. 301-306.
Честертон Г. К. Тайна отца Брауна / Пер. с англ. М.: Мир книги, Литература, 2009. 256 с.
Шурупова О. С. Чудак как ключевой тип героя в лондонском тексте английской литературы // Концепт. 2015. Современные научные исследования. Вып. 3. ART 85508. URL: http:/e-koncept.ru/304-122015/ 85508.htm (дата обращения: 17.11.2015).
References
Aleeva, E. Z. (2015). Shendi Kholl L. Sterna kak model' soznaniia [L.Sterne's Shandy Hall as a Model of Consciousness]. Filologiia i kul'tura. Philology and Culture, No. 4 (42), pp. 192-195. (In Russian)
Bazhanova, R. K. (2012). Ekstsentrichnost' kak pro-iavlenie artistizma: spetsifika i funktsii [Eccentricity as Virtuositi Displey: Specificity and Functions]. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv, No 19-1, pp. 187-192. (In Russian)
Charskaia-Boiko, V. Ia. (2011). Kategoriia nonsensa i fol'klornye traditsii v angliiskoi detskoi literature vtoroi polovinyXIXveka: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [ The Category of Nonsense and Folk Traditions in English Children's Literature of the Second Half of the 19th Cen-
tury: Ph.D. Thesis Abstract]. St. Petersburg, 17 p. (In Russian)
Chesterton, G. K. (1984). Kak pishetsia detektivnyi rasskaz [How to Write a Detective Story]. Chesterton G. K. Pisatel' v gazete: Khudozhestvennaia publitsistika / Per. s angl. Pp. 301-306. Moscow, Progress. (In Russian) Chesterton, G. K. (2009). Taina ottsa Brauna [The Secret of Father Brown] / Per. s angl. 256 p. Moscow, Mir knigi, Literatura. (In Russian)
Doil, A. K. (2009). Sobr. soch.: Prikliucheniia Sher-loka Kholmsa: Rasskazy [Gol. Works. The Adventures of Sherlock Holmes: Stories]/ Per. s angl. 272 p. Moscow, Mir knigi, Literatura. (In Russian)
Foks, K. (2011). Nabliudaia za anglichanami. Skrytye pravila povedeniia [Watching the English. The Hidden Rules of English Behaviour]. / Per. s angl. I. P. Novose-letskoi. 512 p. Moscow, RIPOLklassik. (In Russian)
Gachev, G. D. (1998). Natsional'nye obrazy mira: kurs lektsii [National Images of the World: Lectures]. 429 p. Moscow, Akademiia. (In Russian)
Karasik, V., Iarmakhova E. (2006). Lingvokul'turnyi tipazh «angliiskii chudak» [The Linguocultural Type "An English Eccentric"]. 240 p. Moscow, Gnozis. (In Russian) Kobeleva, E. V. (2011). Iazykovye sredstva sozdaniia obraza angliiskogo chudaka (na materiale proizvedeniia P. Vudkhauza «Polozhites' na Psmita») [Linguistic Means of Creating the Image of an English Eccentric (based on
"Leave It to Psmith" by P.G. Woodhouse)]. Iazyk, soz-nanie, kommunikatsiia, vyp. 43, pp. 38-52. Moscow, MAKSPress. (In Russian)
Shurupova, O. S. (2015). Chudak kak kliuchevoi tip geroia v londonskom tekste angliiskoi literatury [An Eccentric as a Key Character Type in London's Text of English Literature]. Kontsept, Sovremennye nauchnye issle-dovaniia, vyp. 3, ART 85508. URL: http:/e-koncept.ru/ 304-122015/85508/htm (accessed: 17.11.2015). (In Russian)
Soboleva, N. V. (2008). Angliiskaia absurdnaia poeziia: problemy poetiki i perevoda (na primere tvor-chestva E. Lira): avtoreferat dis. ... kand. filol. nauk [English Absurd Poetry: The Problems and Poetics of Translations (based on the works of E. Lear): Ph.D. Thesis Abstract]. Ekaterinburg, 25 p. (In Russian)
Stivenson, R. L. (1967). Klub samoubiits [The Suicide Club] / Per. T. Litvinovoi. Stivenson R. L. SOBR. Soch. v 5 tt, T. 1, pp.194-268. Moscow, Izd-vo «Pravda». (In Russian)
Ter-Minasova, G. D. (2007). Voina i mir kul'tur: vo-prosy teorii i praktiki mezh"iazykovoi i mezhkul'turnoi kommunikatsii [War and Peace of Cultures: The Theory and Practice of International and Intercultural Communication]. Uch. posobie. 286 p. Moscow, Ast: Astrel': Khranitel'. (In Russian)
The article was submitted on 26.04.2016 Поступила в редакцию 26.04.2016
Козырева Мария Александровна,
кандидат филологических наук, доцент,
Казанский федеральный университет, 420008, Россия, Казань, Кремлевская, 18. [email protected]
Kozyreva Maria Aleksandrovna,
Ph.D. in Philology, Associate Professor, Kazan Federal University, 18 Kremlyovskaya Str., Kazan, 420008, Russian Federation. [email protected]
