CC BY
48
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. № 2
ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ КУЛЬТУРЫ
А.В. Павловская
ЕДИНСТВО В МНОГООБРАЗИИ: ТИПОЛОГИЯ ПРАЗДНИЧНОЙ И ОБРЯДОВОЙ КУЛЬТУРЫ НАРОДОВ МИРА. ОТ НЕОЛИТА ДО НАШИХ ДНЕЙ
Федеральное государственное бюджетное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В статье продолжается рассмотрение типологии праздничной культуры народов мира на широком историческом и географическом материале. Автор исходит из идеи единства развития человечества на определенных исторических этапах развития, а также возможности возникновения единых базовых традиций независимо друг от друга в разных регионах, под влиянием особенностей схожей хозяйственной деятельности, во многом определившей и мировосприятие. Выделяются четыре исторических периода, или «слоя» в формировании праздной культуры народов мира. Первый, первобытный, заложил мировоззренческие основы и выработал базовые ритуалы. В данной статье рассматриваются три последних. «Неолитический», ознаменовавший переход человечества к сельскому хозяйству и разделению человечества сначала на охотников и аграриев, а в дальнейшем последних на земледельцев и скотоводов. Такого рода деление не могло не вызвать и изменений в обрядово-риту-альной культуре: для большинства народов мира главные праздники прочно слились с идеей плодородия. Следующий, «религиозный» слой структурировал и закрепил праздничные даты и многие обряды, строгую систему разрешений и запретов, а также придал народным торжествам духовный смысл. Наконец, последний, «региональный», внес существующее сегодня многообразие традиций в изначальную базовую праздничную систему. В современной праздничной культуре первые два слоя существуют в виде неких остаточных явлений, пережитков и суеверий, смысл которых часто являет собой форму без содержания. И вместе с тем формируют некую единую основу, на которую веками накладывалось все увеличивающееся разнообразие мира. Третий, религиозный, у одних народов, отошедших от догматических религиозных верований, присоединяется по сути к первым двум, у других имеет самостоятельное значение, и праздники являются важной частью духовной жизни.
Ключевые слова: история; культура; традиции; народы мира; этнология; праздничные ритуалы; обряды; неолитическая революция; религии; региональные различия.
Павловская Анна Валентиновна - доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой региональных исследований факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: annapavl@mail.ru).
Первобытный слой. В первобытный период были заложены базовые устои и глобальные принципы праздничной и обрядовой культуры народов мира. Но реальное и конкретное ее наполнение, так же как и региональные особенности, началось в период, к которому относят появление первых цивилизаций, и продолжаются по сей день.
Неолитический слой. Второй важный слой в традициях мировых праздников связан с тем событием, которые в научной литературе принято называть «неолитической революцией», хотя термин «чудо» представляется здесь более уместным. Переход к земледелию и скотоводству разделил все человечество на две группы. Одни сохранили верность охотничьему укладу и в своей праздничной культуре следовали охотничьим традициям. Однако большая часть человечества пошла иным путем, перейдя к производящему хозяйству. Произошло это где-то примерно в VIII тыс. до н.э. и в последующие тысячелетия число охотников все сокращалось, пока они практически не исчезли, а земледельцев все возрастало.
Вся жизнь агрария была связана с чудом. Чудом был его труд -посеяв зерно, он получал урожай, дававший жизнь не только его семье, но и глобально человечеству в целом. Труд этот был тяжелым, гораздо тяжелее, чем в его охотничьей жизни, требовал полной отдачи сил, причем и от мужчин, и от женщин, и даже детей. Чудом было сохранение этого урожая, подвергавшегося угрозам со всех сторон - засуха и наводнения, холод и жара, нашествия насекомых и болезни, войны и грабежи, все это могло лишить человека его пропитания в любой момент. Его благополучие стало более хрупким и еще больше зависело от случая, чем у охотника.
Наконец, самым большим чудом был процесс превращения маленького высохшего зерна, опущенного, «похороненного», в землю, в молодой сильный колос с крупными тугими плодами. Позднее, это чудо было передано знаменитой фразой из Нового Завета: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (От Иоанна, XII, 24). Безусловно, человек уже был знаком с великими законами бытия: рождение, жизнь, смерть, возможно, имел представления о жизни после смерти (свидетельством является система ритуальных захоронений, появляющаяся еще в палеолите). Но здесь он столкнулся с постоянно, циклично, системно, возрождающимся началом, круговоротом рождения-жизни-смерти, вновь рождения и так без конца. Этот процесс коррелировался с годовым движением солнца, сменой времен года, ежегодным умиранием и возрождением природы. Но в случае с зерном человек сам был творцом чуда, и повитухой, и могильщиком. И это чудо дарило ему жизнь.
Все это не могло не внести изменений в мировосприятие человека, в его систему верований, а значит, и праздников, которыми он отмечал основные вехи своей жизни, краткой с точки зрения вечности, и цикличной, как и его труд. Главным в его празднествах теперь стали мольбы об урожае, а также о сохранении и преумножении скота, еще одной основы благополучия и процветания человека эпохи неолита. А главными божествами - регулярно умирающие и возрождающиеся покровители плодородия. Вероятно, изначально это были древнейшие женские божества, «кормилицы» всего сущего, взявшие на себя функции сохранения зерна и скота. А также солнце, по-прежнему дарившее жизнь, теперь еще и через поддержание и преумножение посевов, связь здесь была очевидна. В дальнейшем, по мере усложнения верований и складывания основных религий, покровительство расширялось и переходило к разным божествам и богам, получало региональные черты и особенности, но суть оставалась прежней, и древнейший слой, где главенствовало умирающее и возрождающееся начало, сохранялся.
Временных несостыковок в празднованиях у разных народов и в разные исторические периоды в этом слое еще больше: праздник урожая в Греции отмечался в мае месяце, когда на территории большей части России только наступает время сева яровых. Однако привязка их к солнечному циклу обеспечивала некоторое концептуальное единообразие для всех регионов: весна - возрождение природы, посев, отел скота; лето - пик расцвета природы, начало сбора урожая, сенокос; осень - постепенное умирание природы, завершение сельскохозяйственных работ; зима - «мертвый» период, его кульминация в самую длинную ночь и начало поворота к возрождению природы, начало нового жизненного цикла. В этот период все три составляющие жизни древнего человека переплетаются и становятся взаимозависимыми: цикл жизни человека, смена времен года и сезонность сельскохозяйственных работ. Человек, природа (солнце) и зерно проходят одни и те же стадии - смерть, рождение, жизнь и снова смерть. Соответствующим образом переплетаются и обряды.
В крупные годовые празднества, по-прежнему привязанные к движению солнца, в этот период прочно вплелись и несколько новых тем, ставшие важными праздничными доминантами. Во-первых, это предпраздничное поминание предков, прошение их о заступничестве, почитание их памяти. Возможно, это было связано с тем, что земледелец сильнее охотника ощущал связь времен, цикличность жизни, взаимосвязь жизни и смерти в общем круговороте бытия. О том, что почитание предков и особое отношение к смерти появляются именно в эпоху неолита, косвенным образом свидетельству-
ет тот факт, что в поминальной обрядовой культуре разных народов (за немногочисленным исключением охотничьих, рыболовецких и части кочевничьих племен) преобладает зерно и выпечка.
В Древней Месопотамии предков чтили перед каждым сезонным праздником. Особо важным с этой точки зрения были дни зимнего солнцестояния, когда, как считали древние жители этих мест, предки выходят из мира мертвых вместе с возрождающимся солнцем и нуждаются в пище и тепле. Надо сказать, что кормление предков было ключевым в общении с ними, ибо шумеры были уверены, что голодные предки - злые и чинят всякие гадости своим потомкам, которые недостаточно хорошо их кормят. В шумерском источнике конца III тыс. упоминается принесение «одной откормленной овцы и одного откормленного ягненка, а также одной простой овцы на «праздник выхода отцов» (так назывался и месяц, наступавший в канун зимнего солнцестояния) [Емельянов, 2003: 112].
В Китае жертвоприношения предкам открывали сезонные праздники года. В весенний праздник Чистого Света главным жертвенным подношением была свинья, вареная или жареная, главное бескровная. Свинья - спутница земледельцев, кочевые народы не только их не разводят, но чаще всего и вообще не употребляют в пищу. К свинье добавлялось рисовое вино. В летний праздник предков поминали особого рода пельменями из клейкого риса. В дни осеннего равноденствия китайцы устраивали пышные застолья. И предкам полагалось подносить разнообразную пищу: мясные блюда, в особенности свинину и утку, чай и вино, сладости, всевозможные плоды, в частности тыкву и дыню, помело, арахис, водяной орех, хурму. Подносили и главное обрядовое блюдо осеннего праздника, так называемые лунные лепешки (или пряники) [Малявин, 2008].
На Руси поминали предков в канун Рождества. Уже в XIX в. эта традиция стала уходить в прошлое. О ней напоминала лишь обрядовая пища кануна Рождества: блины, лепешки, кутья, овсяный кисель - главные поминальные блюда в России. И в колядках встречаются упоминания об обычае класть пищу для покойников на слуховое окно:
Блин да лепешка
На заднем окошке.
Подавай, не ломай,
Не закусывай! [Жекулина, Розова, 1989: 68]
На Украине долгое время сохранялся обычай оставлять на всю ночь ложку в кутье, ожидая прихода умерших родственников. Белорусы приглашают на рождественскую кутью покойных «дедов», как называли здесь предков [Зеленин, 1991].
Поминовение предков перед началом праздника, прежде всего в форме «кормления» их, причем практически повсеместно продуктами сельского хозяйства - зерном и изделиями из него, а также в меньшей степени молочными продуктами - является важной чертой сезонных празднований.
Однако не только о прошлом думали в праздничные дни, но и о будущем. Еще одна важная новая тема главных праздников года, возникновение которой относится к эпохе неолита, - эротически-свадебная. Она становится залогом обильного урожая и гарантией приумножения скота. Соитие, оплодотворение, брак, как союз, обеспечивающий преумножение рода человеческого, все это символически связано с темой воспроизводства - зерна, скота, людей - а значит, и процветания. И главными пищевыми обрядовыми символами эротических, а потом и свадебных ритуалов повсеместно стали зерно, изделия из зерна, выпечка и молочные продукты, полный сельскохозяйственный набор.
Безусловно, «срамные игрища», как их называли средневековые русские обличители дохристианских народных обычаев, вполне могли сложиться и в предшествующий период. Разного рода брачные игры известны и охотничьим племенам. Однако системный характер в круговороте сезонных ритуалов они приобрели именно в связке с аграрным образом жизни. В народном мировосприятии небесные светила устраивают судьбу девушки-невесты, при этом солнцу отводится роль женщины-матери. Во время колядования пели: «Что не батюшка выдает, // Что не матушка снаряжает...» «Выдает светел месяц, // Снаряжает красное солнце.» [Сумцов, 1995: 54].
Еще древние шумеры устраивали брачные ритуалы по солнечным циклам. В Древней Месопотамии на весну, период равноденствия, приходились самые главные праздники года: священный брак, Новый год и восхождение на престол правителя. Церемония предусматривала обращение к предкам, с просьбой о поддержании царской власти («кормление предков»), символическое сражение молодого царя с силами зла и его победа над ними, интронизация царя, наконец, кульминация, священный брак царя и жрицы. Последний обряд имел большое значение в связи с идеей плодородия земли и скота, должен был стимулировать их и, в конечном счете, привести к процветанию и богатству. Особая роль отводилась пиру. Он завершал празднование и являлся своего рода высшей точкой праздника, продолжаясь длительное время [Емельянов, 2003].
Обратимся к Античности. Весенний цикл праздников в Древнем Риме включает эротические «луперкалии», во время которых обнаженные мужчины бегали по городу и хлестали молодых девушек ремнями из козлиной кожи, странные действия, направленные на
повышение плодовитости и продолжение рода. «Фералии» и «кари-стии», связаны с поминовением предков и прославлением рода. «Матроналии», праздник замужних женщин и опять же таки плодовитости:
Вновь плодородна земля, и скот зарождается новый,
Птицы в сучьях дерев гнезда свивают себе.
Жены латинские чтут плодотворное время законно:
Это пора их борьбы да и мольбы за приплод [Овидий, 1994: 403].
Завершали цикл «либералии», шумные до буйства празднества в честь бога вина и веселья Вакха (Либер - одно из древнейших имен греческого бога Диониса, а Либера - богиня плодородия, иногда считавшаяся супругой бога вина). Здесь были и ряженые, неизбежные спутники веселого бога, и непристойности, и пьянство. А в качестве пищевого символа-лакомства готовили пирожки из муки, меда и масла1.
Третьи новшества, вплетающиеся в форму и содержание праздников, связаны с тем, что неолитическая революция привела к возникновению цивилизаций, а это изменило жизнь человека окончательно и бесповоротно. Это не могло не отразится на праздничных обрядах. Например, карнавал, во многом сохранивший свою «звериную» охотничью сущность, получил и определенную социальную направленность, в связи с возникшим расслоением общества. В новых исторических условиях он включает идею равенства, хотя бы на краткий период празднества. В масках, в вихре празднества, все становятся равны, а в некоторых случаях, как во время декабрьских Сатурналий Древнего Рима, высший и низший классы даже меняются местами, рабы становятся господами, господа рабами. В Европе долгое время сохраняется традиция избрания праздничного короля (или «бобового», избираемого случаем с помощью запеченного в пироге боба). Каждый в праздничный день может побывать королем!
Наконец, четвертым моментом, и самым важным, наверное, для организации праздника, можно считать все усиливающуюся со временем связь праздничных ритуалов с аграрной деятельностью человека и все более широкое использование зерновых изделий и молочных продуктов, т.е. главных результатов труда земледельца, в праздничных ритуалах.
Религиозный слой. Если первобытный слой заложил концептуальные и мировоззренческие основы главных праздников года, то неолитический наполнил их конкретным аграрным содержанием.
1 См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь: В 86 т. СПб, 1890-1907. Т. ХОДа (1896). Семеновская Типолитография. С. 633.
Новый этап, связанный с формированием мировых религий, структурировал и закрепил праздничные даты и многие обряды, составил твердую систему разрешений и запретов, а также придал народным торжествам духовный смысл.
Большинство религий выросло на уже сложившемся базисе народных верований. Народные обычаи в той части, которая вписывалась в религиозную доктрину, вошли в новую систему. Праздничная культура была упорядочена и зафиксирована в календаре. Это привело, порой, к смещению древнейших праздничных дат, но одновременно и сделало их соблюдение обязательным требованием. Были также предприняты попытки увязать новые верования со старыми ритуалами и дать им объяснение с религиозной точки зрения. Это, конечно, далеко не всегда было возможно и оттого, вероятно, так много странностей и не состыковок в традициях современных праздников. Религиозный слой в силу своего мощного влияния на народную культуру и сознание сильно затемняет более древние и часто более важные для понимания слои.
Одновременно с использованием, порой бессознательным, старых верований в новых целях, шла и борьба с ними, часто бескомпромиссная. Для исследователя она является свидетельством удивительной устойчивости праздничных обрядов, выстоявших не только столкновение с новыми идеями, подчас крайне привлекательных для народа, но и открытое преследование. Хорошо известны и изучены случаи критики и гонений на народные традиции главных годовых праздников в христианстве.
Трудно не заметить связи между древними обычаями и сохранявшимися на протяжении длительной истории традициями празднования теперь уже Рождества, Пасхи и других сезонных праздников. Астерий Амасийский в конце IV - начале V в. дает нам яркую, хотя и критическую картину празднования зимних Календ. Здесь есть и жертвенные огни, и шумные бурные празднества на улицах, и «бесстыдства», и вождение животных, и переодевания в смешные женские платья, и хождения из дома в дом с песнями и прошением угощения, и обычай дарения подарков. Он считает соединение двух праздников, друг другу «враждебных и противоположных», неудачным совпадением. И сам указывает, что один из них имеет народный характер, «праздник внешней безпорядочной толпы», а другой официально религиозный, «праздник святой и истинной религии» [Астерий, 1892].
Могли ли праведники и проповедники первых веков христианства, бичевавшие язычество, представить, что тысячу лет спустя их вера завоюет практически всю Европу? Наверное, могли. Но вряд ли они могли представить в самых худших своих ожиданиях следующие картины.
Париж, 1444 год. На Рождество «во время самой службы дьяконы и субдьяконы в чудовищных харях и одеждах женщин, сводников, гистрионов пляшут в храме, поют на хорах непристойные песни, едят кровяные колбасы возле алтаря... тут же играют в кости и наполняют церковь зловонным дымом кадил, в которых сжигают куски старых подошв, скачут по всей церкви и не стыдятся своих срамных плясаний и скаканий» [Даркевич, 2006: 299].
По крайней мере, с XI в. в средневековых источниках упоминается отмечавшийся на Рождество «ослиный праздник», официально узаконенный церковью. Формально его связывали с пророком Валаамом, а также бегством святого семейства в Египет. На практике получалась очередная фантасмагория в рамках официальной религии. Особенно он был популярен на севере Европы. Красивую девушку с ребенком (или куклой) на руках разряженная толпа усаживала на осла и вела в храм, где устраивалась пышная месса, каждая часть которой завершалась ослиным криком. В конце службы священник, обращался к ослу: «Хочешь лечь спать сытым - Аминь (все опускались на колени) - окропи себя святой водой и прокричи трижды "Аминь!"» [Попова, 2007].
Надо отметить, что осел оказался в центре празднества не случайно. «Ослиным богом» называли животное, ритуально убиваемое в середине зимы во время сатурналий. []. На осле разъезжали античные боги, такие как бог вина Бахус, Силен, воспитатель Диониса, в виде осла представляли Приапа; все они связаны с древнейшими символами производительных сил природы и плодородия.
На Новый год в епархиях устраивали «день дураков». На особом собрании черного и белого духовенства избирали «дурацкого епископа» (в тех церквах, которые подчинялись непосредственно Папе Римскому - «дурацкого Папу»), после чего торжественная процессия вела его в церковь. Во время самой процессии, а потом и в храме клирики вовсю дурачились, плясали, одевали маски, переодевались в женщин, животных, скоморохов. Дурацкий епископ служил мессу и давал свое «дурацкое» благословение. После чего в церкви начиналась настоящая вакханалия с плясками, прыжками, непристойностями [Реутин,1996]. И это высшие церковные чины! Такого рода праздничные «службы» проходили и во Франции, и в Германии, и в так называемых Нижних землях (современные Бельгия и Нидерланды).
Это лишь маленькие камушки большой европейской праздничной средневековой мозаики. Не только горожане, но и сама церковь веселилась от души, отдавая дань забытым по содержанию, но отнюдь не по форме древним традициям. Конечно, когда безумство достигало апогея, следовали запретительные меры. Огоньки празднеств
тлели в деревнях и провинции, а через какое-то время пламя всеобщего праздника вспыхивало вновь.
Средневековые безумства прошли, а традиции продолжили свое существование в новых условиях. И дожили практически до дня сегодняшнего2. Даже в до крайности растиражированном венецианском карнавале подспудно живут старые традиции. Это не просто коммерческое мероприятие на потребу туристам, стекающимся сюда со всего мира. Для жителей города — это особое торжество. Они вытаскивают из шкафов, бережно хранимые наряды бабок и прабабок, это считается особым шиком, или шьют новые, и со всей важностью шествуют по улицам города, стараясь не терять лицо в шумной и суматошной толпе. Едят в большом количестве традиционные сладости, в том числе особые карнавальные: фрителлу (&й-е11а), род круглых пончиков, жареных в масле и посыпанных сахарной пудрой, или галани ^а1аш) - вариации на тему хвороста. Ходят на вечеринки, устраивают застолья с родней и друзьями, сидят в ресторанах и кафе на маленьких боковых улицах (туристическая толпа с удивительным постоянством ходит исключительно проторенными центральными улицами). В других итальянских городах, особенно маленьких и не слишком популярных у туристов, если такие еще остались в Италии, дух истории в карнавальные дни ощущается еще сильнее.
На Святой Руси ситуация была не лучше. Хорошо известны многочисленные попытки церкви и государства запретить древние традиции праздников, а также связанные с ними суеверия, обряды, гадания. Их бичевали и разоблачали в проповедях, принимали законодательные меры, не жалели угроз проклятий в адрес тех, кто продолжал следовать заветам старины глубокой. Но масштаб был слишком велик, практически весь народ, включая духовенство, особенно сельское.
Проповедники XI в. призывали и народ, и клириков не участвовать в празднествах, противных вере христианской: не играть «в бесовские игры», не участвовать в «идолослужении», которое происходит, если есть «пляска, музыка, песни мирские, сопели, бубны и всякие жертвы идольские, когда молятся огню под овином», прекратить «безумное пьянство». И, что очень важно, не смешивать «чистые молитвы с проклятым молением идольским», «пресвятую Богородицу» с древними женскими божествами, которых продолжали кормить, как встарь, но теперь уже кутьей и «иными блюдами христианской трапезы» [Данилевский, 2010: 241].
2 Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Зимние праздники. М., 1973.
Проходит 800 лет, а праздничные игрища только набирают обороты, в них теперь участвуют практически все, они в моде даже в императорском доме. А деревенский священник чуть ли не официально вынужден собирать «коляду», чтобы не умереть с голоду. Вот что писал один из них в конце XIX в.: «Эта "коляда" была для меня совершенною новостью, я о ней даже и не слышал, а теперь самому пришлось волей-неволей ехать за подаянием». Отправляемся в деревню, «в коляду», в дом идет староста и говорит: «Батюшка в коляду приехал». - Выходит хозяин: «В коляду приехали?» - спрашивает у меня. - «Да», - отвечаю я в смущении. - «Что ж, ваше дело такое, на нови нужно дать, пойдемте в амбар». - Я стараюсь как можно скорей уйти из амбара, чтобы не смотреть, как мне ссыпают коляды. Видя мое смущение, некоторые хозяева замечали: «Вы дужа рахманны, нужно быть посмелей, покойный о. благочинный сам каждого хлеба требовал. Ну, ничего, даст Бог, поживете с нами, пообвыкнете.» [Максимов, 1903: 318].
Такого рода соотношение древних традиций и относительно новых религиозных верований характерно отнюдь не только для христианства. Знаменитый праздник Новруз (или Науруз, или На-вруз, существует множество других региональных вариантов произношения) возник в глубокой древности. Он выпадает на весеннее равноденствие, и когда-то был самым священным днем зороастрий-цев, открывал древнеперсидский календарь и являлся Новым годом у иранцев. Это праздник огня, солнца и весны, возрождения жизни и начала календарного года.
На протяжении тысячелетий Новруз был главным праздником народов, живших на территории современного Ирана и Ирака, а также ряда примыкавших земель. Никакие реформы и правители не могли изменить традиции его празднования. Так, реформа календаря, проведенная при Сасанидах, привела к тому, что Новруз стал праздноваться сначала два (как в современной России новый и старый новый год), а после следующей реформы - четыре раза [Бойс, 1987].
Еще с большими проблемами столкнулись жители после завоевания Персии в VII в. арабами, принесшими на эти земли ислам. Новые правители периодически предпринимали попытки ограничить отправление ритуалов, чуждых во много по своей сути государственной религии новой державы. Так, в 897 г. один багдадских калифов из династии Аббасидов издал указ, запрещавший жителям Багдада «разводить костры в канун Нового года и поливать прохожих водой», однако, испугавшись восстания, запрет свой вскоре снял. Другой правитель попытался запретить мусульманам в день Нового года «наряжаться как неверные . красить яйца на праздник» и вообще
«предаваться веселью». Однако это мало помогало, и «мусульмане пили вино в общественных местах и ели чечевицу, подобно неверным, и вместе с ними поливали прохожих водой».
Последняя серьезная попытка если не запретить, то хотя бы уменьшить размах празднования Новруза была предпринята в Иране после исламской революции 1979 г. Однако и она провалилась, и правительство посчитало более разумным включить народный праздник в категорию древнего наследия страны и даже в некоторой степени сделало Новруз национальным символом.
Новруз и сегодня никак не связан с исламом. Согласно традициям, сложившимся за много веков, к этому дню и сегодня проращивают ростки зерновых, убирают дома и выбрасывают старые вещи, готовят традиционные блюда, в том числе и красят яйца. В сельской местности молодежь, а иногда и взрослые собираются компаниями ходят от дома к дому, распевая праздничные песни, играя на музыкальных инструментах и получая вкусные подарки от хозяев. Разжигают костры и устраивают вокруг них гулянья. Этот шумный веселый праздник остается самым любимым в народе [Shahbazi, 2016].
Сохранение традиций, несмотря на борьбу церкви с ними, привело к переплетению древнейших обычаев с новыми религиозными идеями ритуалами, причем не только в народных гуляньях, но и в церковных службах. В России на Троицу украшают церкви березками. По всей Европе масленичные гуляния связали с подготовкой к Великому посту. Рождественские песни (Christmas carols), многие из которых напоминают наши колядки и являются народными, теперь вовсю распевают в церквах во многих странах.
Возникновение четко оформленных религий структурировало не только народные обряды и ритуалы, но и придало им новый смысл и значение. Теперь уже праздничные действа и моления имеют новое направление, даже если воспроизводят старые формы. Так, на Руси с молением об урожае, т.е. основе основ жизни, обращаются к Богу, чаще всего через посредничество различных святых. Защитницей полей и урожаев на Руси становится богородица, образ женский и материнский, т.е. привычный для народа в этом качестве. К тому же Божью матерь почитали вообще заступницей Руси.
С течением времени религиозные праздники потихоньку вписались в народный календарь в первую очередь, связанный с аграрным циклом (или скотоводческим, в зависимости от хозяйственного уклада), а также с обширным кругом примет и суеверий, в свою очередь, тоже преимущественно, хотя и не исключительно, направленных на решение аграрных вопросов. Многочисленные святые заняли место покровителей сельского хозяйства и народной жизни
во всех многообразных аспектах, каждое дело теперь получило своего небесного защитника. Все это сложное, но вполне понятное и практичное переплетение разных, в том числе и взаимоисключающих верований, хорошо прослеживается в русском народном календаре. С религиозным наполнением он не просто структурировал цикл сельскохозяйственных работ, но и наполнял повседневную жизнь особым духовным смыслом.
Конечно, святители и угодники, чаще всего жившие очень давно и очень далеко от России, крайне бы удивились, узнав о возложенных на них обязанностях, однако для народа все было вполне очевидно. Иногда святой «выбирался» в силу того, что его имя напоминало то или иное русское слово. Например, мученик Лупп, верный слуга святого великомученика Дмитрия Солунского и сам мученик конца III в.; в день его памяти, 5 сентября, говорили «на святого Лупа овес морозом лупит» и «на Лупа льны лупит»3.
А иногда наоборот название праздника вызывало к жизни народные приметы (как, например, Покров, который в случае удачи «покрывал снегом землю», а «девушке платком голову», т.е. она выходила замуж).
Но чаще всего святой становился покровителем в силу совпадения дат его памяти в церковном календаре с тем или иным видом проведения традиционных сельских работ по народному календарю или с народными приметами. Здесь больше всего, пожалуй, «не повезло» Святителю Василию Великому, архиепископу Кесарий-скому, одному из Отцов Церкви, ревнителю веры, аскету и автору многочисленных проповедей, духовных сочинений и писем. День его памяти попадал в прошлом на Новый год (14 января по новому стилю) и его имя прочно связалось в народном сознании с главным праздничным блюдом этого дня - жареным поросенком. В итоге Василий Великий стал на Руси покровителем свиней и получил новую кличку «свинятник», и вошел в русские народные поговорки: «Свинку да боровка для Васильева вечерка» [Даль, 1879: 488].
Религиозный фактор повлиял и на пищевые традиции праздников. Были введены посты, часто либо предшествовавшие праздникам, либо, как в случае с масленицей, следующие за ними. Появились ограничения, связанные с запретами на тот или иной вид пищи по религиозному признаку. И наоборот, в народные праздники проникали и находили в них свое место символические и обрядовые блюда, используемые в религиозной практике.
3 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т.2: И-О: Словарь. М., 1981.
Региональный слой. Четвертый, последний, хотя и не по степени значимости, фактор, оказавший влияние на традиции основных мировых праздников, можно назвать «региональным».
На сегодняшний день именно региональный пласт играет наиболее заметную роль в современной праздничной обрядовости. Он же и наиболее разнообразен и многопланов, и труднее всего поддается систематизации и обобщению в силу обширности материала.
Несмотря на его значение и центральную роль в современных праздничных традициях, региональный пласт наиболее прост и очевиден. Его изучение является преимущественно сбором обширного, если речь идет о народах мира, разнообразного и вполне конкретного материала, а также анализ и систематизацию его. Перечислим наиболее значительные составляющие регионального пласта, в первую очередь те, которые влияют на культуру региона: 1. Географическое положение; 2. Климат региона; 3. История; 4. Этнический состав; 5. Взаимодействие с окружающим миром, заимствования; 6. Наиболее сложный аспект связан с особенностями характера народа, его предпочтениям и склонностям. Не вдаваясь в теорию вопроса, отметим лишь в качестве примера, что одни народы более суеверны и консервативны, чем другие, а, следовательно, долее хранят верность традициям.
Сегодня региональные традиции оказались в сложной ситуации. С одной стороны, существует тенденция к его выделению и подчеркиванию, порой на волне патриотического чувства и современного интереса к истории, но часто с коммерческими и туристическими целями. А с другой, он находится под угрозой. Культурная глобализация неумолимо продвигается по всему земному шару, причем на сегодняшний день ее региональная принадлежность вполне определенна. Это европейские культурные начала, прошедшие через горнило американских ценностей и мировосприятия. И никого уже не удивляют в Китае в конце декабря елки на улицах городов и рождественские песенки в торговых центрах. Возможно, некогда единая культура человека разумного стремиться к новому единению.
Таким образом, праздничная культура народов мира представляет собой своего рода слоеный пирог, где каждый слой занимает определенное место, перемешиваясь и проникая в другие слои, но сохраняя особый вкус. Первый слой, первобытный, был обусловлен историческим единством биологического вида Хомо Сапиенс. Второй слой, неолитический, определялся видами хозяйственной деятельности, главным образом переходом человечества к земледелию и скотоводству. Третий, религиозный, связан с духовными и идейными основаниями. Четвертый сформирован региональными особенностями.
В современной праздничной культуре первые два слоя существуют в виде неких остаточных явлений, пережитков и суеверий, смысл которых чаще всего давно утрачен, часто представляют собой форму без содержания. И вместе с тем формируют некую единую основу, на которую веками накладывалось все увеличивающееся разнообразие мира. Третий, религиозный, у одних народов, отошедших от догматических религиозных верований и сохранивших их ритуальную и игровую форму, присоединяется к первым двум. К ним относится, например, большинство жителей Европы. У других, сохранивших приверженность вере, он имеет большое самостоятельное значение, и праздники - важная часть духовной жизни. Не случайно, в некоторых случаях, как например с Новрузом, древние народные традиции, в большинстве своем игровые и предполагающие много веселья, шума и еды, отделены от религиозных. Региональный же пласт не только видоизменил старое, но и привнес в торжества, и продолжает привносить, новые оттенки и своеобразие.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Астерий (еп. Амасийский). Слово обличительное против празднования календ. / [Соч.] Св. Астерия Амасийского. Сергиев Посад: Изд. Ред. Богословского вестника, 1892. Томъ I. Март. С. 476-484.
2. Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1987. С. 303.
3. Даль В.И. Пословицы русского народа. Месяцеслов 2-е изд. Т. 2. СПб, 1879. С. 488-534.
4. ДанилевскийИ.Н. [Сост., автор вступ. ст. и коммент.] Памятники общественной мысли Древней Руси: В 3 т. Т. 1. М., 2010. C. 241.
5. Даркевич В.П. Светская праздничная жизнь Средневековья IX-XVI веков. М., 2006. С. 299.
6. Емельянов В.В. Ритуал в древней Месопотамии. СПб, 2003. С. 112.
7. Жекулина В.И., Розова А.Н. (сост.) Обрядовая поэзия. М., 1989. C.735.
8. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991. C. 401.
9. Коринфский А.А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц Русского народа. М., 1901. С. 159.
10. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1903. C. 318.
11. Малявин В.В. Повседневная жизнь Китая в эпоху Минь. М., 2008. С. 59-60.
12. Овидий. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. СПб, 1994. C. 497.
13. Попова И. Другая вера как социальное безумие частного человека // Вопросы литературы. 2007. № 6. С. 230.
14. Потебня А.А. О мифическом значении обрядов // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. Кн. 2. М., 1865. С. 26.
15. Реутин М.Ю. Народная культура Германии. М., 1996. C. 23.
16. Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов. М., 1995. С. 54.
17. Токарев С.А. (гл. ред.) Мифы народов мира. Т. 2. М., 1988. C. 264.
18. Shapur Shahbazi. Nowruz. In the Islamic Period // Encyclopedia Iranica, online edition, 2016. URL: http://www.iranicaonline.org/articles/nowruz-ii (дата обращения: 14.12.2018).
Anna V. Pavlovskaya
UNITY IN DIVERSITY: TYPOLOGY OF NATIONAL FESTIVE AND RITUAL CULTURES. FROM NEOLITHIC ERA TO PRESENT TIME
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article continues to analyse the typology of festive cultures in different nations based on a wide range of historical and geographical evidence. The author proceeds from the idea of unity of human development in certain historical periods, and the possibility of independent emergence of common basic traditions in different regions of the world due to similar economic operations largely forming the worldview. Four historical periods, or "layers", in the formation of festive culture of the world's nations are identified. The Prehistoric period, being the earliest one, laid the worldview foundations and formed the basic rituals. The present article concentrates on the following three periods. The Neolithic Era marked the humankind's transition to agriculture and divided the people first into farmers and hunters, and subsequently into farmers and cattlemen. The division inevitably altered festive traditions and rituals as for the majority of nations the major celebrations tightly integrated with the idea of fertility. The following "Religious layer" structured and cemented celebration dates and numerous rites, secured a rigid system of permits and restrictions, and gave spiritual meaning to folk festivities. Finally, the fourth "Regional" layer has added the existing variety of traditions to the initial festive system. In the contemporary festive cultures, the first two layers are present as residual phenomena, relics of the past and superstitions, which have preserved the form but lost the meaning. Yet they form a common foundation that has accumulated the increasing diversity of the world. For some nations that have moved away from dogmatic religious beliefs, the Religious layer is connected to the first two layers, while for the other nations it has independent significance, and celebrations are a very important part of the spiritual life.
Key words: history; culture; traditions; peoples of the world; ethnology; festive ceremonies; rites; Neolithic revolution; religion; regional differences.
About the author: Anna V. Pavlovskaya - Dr.habil in History, Professor, Head of the Department of Area Studies, Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: annapavl@mail.ru).
REFERENCES
1. Asterij (ep. Amasijskij). 1892. Slovo oblichitel'noe protiv prazdnovaniya kalend [Letter of accusation against the celebration of calends] In [Soch.] Sv. Asteriya Amasijskogo. Sergiev Posad, Izd. Red. Bogoslovskogo vestnika, vol. I. Mart, pp. 476-484. (In Russ.)
2. Beuys M. 1987. Zoroastrijcy. Verovaniya i obychai [Zoroastrians. Beliefs and customs]. Moscow, p. 303. (In Russ.)
3. Dal' V.I. 1879. Poslovicy russkogo naroda. Mesyaceslov [Russian proverbs]. Saint Petersburg, Tipografiya M.O. Vol'f, pp. 488-534. (In Russ.)
4. Danilevskij I.N. 2010. [Sost., avtor vstup. st. i komment.] Pamyatniki obshchestvennoj mysli Drevnej Rusi [Public thought in Ancient Rus']. In 3 vol. Vol. 1. Moscow, p. 241. (In Russ.)
5. Darkevich V.P. 2006. Svetskaya prazdnichnaya zhizn' Srednevekov'ya IX-XVI vekov [Social life in the Middle Ages in 9th-16th centuries]. Moscow, p. 299. (In Russ.)
6. Emel'yanov V.V. 2003. Ritual v drevnej Mesopotamii [Ritual in ancient Mesopotamia] SPb, p. 112. (In Russ.)
7. Zhekulina V.I., Rozova A.N. (eds.) 1989. Obryadovaya poeziya [Ritual poetry]. Moscow, p.735 (In Russ.)
8. Zelenin D.K. 1991. Vostochnoslavyanskaya ehtnografiya [East-Slavic ethnography]. Moscow, p. 401. (In Russ.)
9. Korinfskij A.A. 1901 Narodnaya Rus'. Kruglyj god skazanij, poverij, obychaev i poslovic Russkogo naroda [Tales, beliefs, customs and proverbs of the Russian people all year round]. Moscow, p. 159. (In Russ.)
10. Maksimov S.V. 1903 Nechistaya, nevedomaya i krestnayasila [Hostile and unknown power]. Moscow, pp. 368-373. (In Russ.)
11. Malyavin V.V. 2008 Povsednevnayazhizn'Kitaya v ehpohu Min' [Chinese daily life in the Ming era]. Moscow, pp. 59-60. (In Russ.)
12. Ovid. 1994. Sobranie sochineniy v 2-h tomah [Collected works in 2 volumes]. Vol. 2. Saint Petersburg, Biograficheskij in-t, Studia biografika, p. 497. (In Russ.)
13. Popova I. 2007. Drugaya vera kak social'noe bezumie chastnogo cheloveka [Alternative belief is the social madness of a private person]. Voprosy literatury [Questions of literature]. Moscow, p. 230. (In Russ.)
14. Potebnya A.A. 1865. O mificheskom znachenii obryadov [Mythical meaning of rituals]. CHteniya v Imperatorskom obshchestve istorii i drevnostej rossijskih pri Moskovskom universitete. Moscow, Kn. 2, p. 26. (In Russ.)
15. Reutin M.Y. 1996. Narodnayakul'tura Germanii [Folk culture of Germany]. Moscow, p. 23. (In Russ.)
16. Sumtsov N.F. 1995. Simvolikaslavyanskih obryadov [The symbolism of Slavic rites]. Moscow, p. 54. (In Russ.)
17. Tokarev S.A. (gl. red.) 1988. Mify narodov mira [Myths of the World]. Vol. 2. Moscow, Sovetskaya ehnciklopediya, p. 264. (In Russ.)
18. Shapur Shahbazi. 2016. Nowruz. In the Islamic Period. Encyclopedia Iranica, online edition. URL: http://www.iranicaonline.org/articles/nowruz-ii (accessed: 14.12.2018).
