CC BY
3
УДК 75:7.04+929 ГРНТИ 18.31.31
ЕДИНЕНИЕ МИРОВ
(О творчестве художника Александра Егорова)
О.Г. Петрова
Петровская академия наук и искусств Россия, г. Санкт-Петербург
Статья посвящена анализу творчества известного художника, почётного члена Российской академии художеств Александра Егорова. Он же преосвященный отец Александр. Он начал заниматься изобразительным искусством в начале 1970-х гг., работает в техниках масляной живописи, пастели и акварели. Излюбленные жанры: пейзаж, городские виды, жанровые сцены, композиции на темы Священного Писания. В его работах автор статьи усматривает символ несокрушимости духовного начала.
Ключевые слова: художник Александр Егоров, персоналия, пейзаж, композиция, пастель, акварель, импрессионизм, сфумато, жанр.
THE UNITY OF THE WORLDS
(About the Work of the Artist Aleksandr Egorov)
O.G. Petrova
Petrovsky Academy of Sciences and Arts Russia, St. Petersburg
The article is devoted to the analysis of the work of the famous artist, honorary member of the Russian Academy of Arts Aleksandr Egorov. He is the Right Reverend Aleksandr. He has begun to engage in fine art in the early 1970s. He works in oil painting, pastels and watercolors. His favorite genres are landscape, urban views, genre scenes, compositions on the themes of the Holy Scriptures.
Keywords: a landscape, a composition, pastel, watercolor, impressionism, sfumato, a genre.
Понятие Мир неоднозначно. Его можно использовать применительно к разным явлениям. В данном случае оно относится к изобразительному искусству. Речь пойдёт о Мире творчества художника Александра Егорова (преосвященного отца Александра).
Одна из выставок его картин так и называлась «Горний и земной мир Александра (Егорова)», и название как нельзя точно передаёт особенности творческих интересов художника. Для отца Александра, по его собственному признанию, наш мир состоит из двух начал: духовного и земного. В соединении, приведении к гармоническому единству этих двух начал и заключён для него смысл и жизни, и творчества. Основная часть его работ отражает конкретику земного бытия, осмысленную священнослужителем именно в русле его духовных исканий.
Другая часть работ посвящена отражению мира божественного. Но и в картинах
© Петрова О.Г., 2024
первого цикла божественное начало почти неизменно присутствует.
Александр Егоров родился в 1951 г. Учился на художественно-графическом факультете МГПИ им. В.И. Ленина и МГЗПИ, на факультете психологии ЛГУ, в Святотихонов-ском богословском институте. Член творческого Союза художников России, Московского союза художников, Международного художественного фонда, член-корреспондент Академии культуры и искусства. Преподавал в Заочном народном университете искусств, художественной студии при ЦДХ, на иконописном, психологическом факультетах Российского православного университета святого апостола Иоанна Богослова, на кафедре основ гражданственности Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, на факультете теории и истории искусства Московского государственного академического художественного института им. В.И. Сурикова.
Небо часто становится прибежищем ангелов, лики и силуэты которых можно рассмотреть среди облаков. На полотнах неизменно видим храмы и монастыри. Художника не слишком интересуют моменты, связанные с существованием современной цивилизации и урбанистики. Привлекают прежде всего моменты одухотворённой природы, несущие следы изначальной святости, и мало меняющиеся с течением времени сельские или провинциальные виды, также пронизанные вековой духовностью. Ну и, конечно же, старинные храмовые постройки, таящие в себе символы вечности. Попадая в мир творений Александра Егорова, можно ли сразу понять, что картины эти написаны священнослужителем? Думаю, что нет. Его искусство лишено религиозной назидательности и иллюстративности. Оно базируется на самой духовности и святости и апеллирует к божественному началу как таковому.
Первое, что всплывает в памяти при знакомстве с живописью художника, это поэзия. Прекрасные рифмы сами начинают звучать, прежде всего из Тютчева:
Эти бедные селенья, Эта скудная природа — Край родной долготерпенья, Край ты русского народа!
Можно возразить, что природа России не всегда скудна и что сейчас в деревнях и селеньях встречаются и весьма богатые здания, но это не то, что будоражит душу. Это не те места, которые «Царь небесный исходил, благословляя». А именно они привлекают художника. Или из Есенина:
Гой ты, Русь, моя родная, Хаты — в ризах образа. Не видать конца и края — Только синь сосёт глаза.
И мы видим на полотнах отца Александра эту бескрайнюю Русь с золотыми куполами церквей! Подход к её изображению одновременно и эпичен в смысле объективной монументальности и достоверности, и лиричен в силу своей проникновенной эмоциональности. Каждое полотно — это стихотворение, а все вместе они слагают поэму, воспевающую исконную Русь. Кажется, что, создавая пейзажи, кисть отца Александра вторит опять же Тютчеву: «...Вот тот мир, где жили мы с тобою. Ангел мой, ты видишь ли меня?». Конечно, у Тютчева контекст вполне конкретный, но слова эти точно передают то, что мы усматриваем на полотнах: ангелы из горнего мира наблюдают за миром земным и одухотворяют его.
Альбом живописи отца Александра назван одним словом — «Русь». Вступительное слово самого художника озаглавлено так: «О тернистом русском пути к истине». Очевидно, что талант художника дополнен талантом мыслителя-философа. Поэтичность мировоззрения дополнена аналитичностью. В результате искусство преосвященного Александра — это и поэзия, и философия. Ну и, конечно, музыка. Музыкальные ассоциации часто возникают при соприкосновении с произведениями живописными. Данный случай не исключение. Тихие лирические мелодии иногда сменяются мощными жизнеутверждающими аккордами, но порой и горнилом тревоги.
Поделившись общими впечатлениями, перейдём к конкретике творчества. Совершим путешествие по Миру полотен художника-священнослужителя.
Мир земной для Александра Егорова — тоже явление сакральное, и неудивительно, что почти на всех полотнах мы видим образ храма, божественной обители. А храм не может существовать сам по себе, Природа, его окружающая, — тоже храм, нерукотворное божественное творение. На полотнах редко (или вообще никогда) не изображаются храмы, созданные в последнее время, зачастую помпезные и кичливые. Художника привлекают старинные строения, скромные и одухотворённые. Потому и доминирует сельская местность, где мало что меняется по ходу времени. Композиции строятся на гармоничном сочетании этих двух доминирующих тем: Природы и Храма. Но само ощущение гармонии остаётся неизменным постулатом. Конечно, нет правил без исключения. Есть в творческом багаже отца Александра и просто городские пейзажи,
и образы природы в чистом виде. Но именно тема единения нерукотворного творения — Природы, и рукотворного — Храма главенствует.
Надо отметить, что мировоззрение и художественный почерк Александра Егорова сформировались в самом начале его живописной деятельности. Работы конца 70-х — начала 80-х уже производят впечатление в высшей степени профессиональное и личностное. Уже тогда сформировалась определённая система воспроизведения на полотнах особенностей его мировоззрения и техники. Очевидна и специфика цветовой гаммы, используемой для передачи представлений о земном мире. В этой сфере можно условно выделить три цикла, в зависимости от окраски той лёгкой дымки, сквозь которую мы видим образы. Мотив сфумато свойственен живописи отца Александра, что делает полотна особенно лиричными, мягкими, нежными: серо-голубой, серо-розовый и солнечный. Первый вариант обеспечивает ощущение прохлады, влажности, некоторой суровости — дискомфорта, что ещё более подчёркивает силу духовности. Второй способствует созданию впечатления благостности и тепла. Третий апеллирует к яркости и многоцветию, рождая ощущение радости. В эти три цикла вписываются далеко не все работы. Есть и полотна, выдержанные в технике неоимпрессионизма, когда цветовые нюансы напрямую зависят от сиюминутного впечатления. Но три вышеуказанных колористических цикла для меня очевидны, и именно они определяют своеобразие живописи этого художника.
Ещё одна специфическая особенность творчества отца Александра связана с изображением людей. Образ человека иногда присутствует в композиции, но никогда не доминирует. Этим подчёркивается органика земного существования, его целостность. Человек — часть мироздания, но не его центр.
Вот, например, две картины «серо-голубого» цикла: «Дорога к храму» и «Новгородские иноки». В первом случае на переднем плане — обдуваемые ветром деревья с осенней пожухлой листвой, распутица на ведущей к церкви дороге и стройный силуэт храмовой постройки с колокольней на дальнем плане. Скользкая, мокрая извилистая дорога к храму не предвещает лёгкого пути, но его надо пройти. Небо, силуэт храма, влажная почва и дымка вдали — всё окрашено тончайшими переливами серо-голубого. Во второй картине
голубое сияние исходит от лежащего на земле, на кронах деревьев и крышах снежного налёта. Серо-бежевые холодные каменные стены монастыря и на их фоне силуэтные сгорбленные фигурки прозябших иноков. Вновь рождается ощущение духовной стойкости и верности избранной цели. К «серо-голубому» циклу можно отнести и другие работы: «Рождественский сочельник», «Голубые сумерки», «Рыбацкие лодки на Северной Двине» (одна из моих самых любимых работ!), «Зимний Новгород», «Тучи над Ферапонтовом» и другие.
Тёмно-голубым вечерним светом объято пространство «Голубых сумерек». На снегу таинственные блики падающего из окон сельских домиков золотистого света. Возникает впечатление сказочной красоты и прохлады морозного сельского вечера. В работе «Московский мостик», выполненной в технике пастели, голубизна воды перекликается с бледной лазурью неба. Размытые силуэты светлых городских зданий, бледно-зелёный массив деревьев, стройный силуэт шатровой колокольни на горизонте — всё это окроплено голубоватыми бликами. Здесь отчётливо проявляется влияние эстетики неоимпрессионизма — передать сиюминутность впечатления.
Сине-голубые тона доминируют в серии поистине эпических пейзажей. Работа «При-эльбрусье. Ужба» небольших размеров, но кажется огромной, настолько ярко передана мощь природного горного ландшафта. Заснеженные вершины сливаются с плывущими по небу облаками. Такое же мощное впечатление производит и работа «Кавказ», близкая по цветовой гамме к предыдущей, но с добавлением сиреневых переливов. Обе они созданы в технике пастели, которую часто использует отец Александр.
В работах художника часто серо-голубые тона дополняются сиреневыми, как, например, в работе «Ночное Коломенское». Размытые силуэты голубоватых храмовых построек окутаны тёмно-сиреневыми воздушными массами. Золотистый световой луч подчёркивает стройность силуэта ближайшего здания и ствола одного из деревьев... Всё это кажется таинственным, сказочным.
А вот перед нами полотно «Закат над Москвой». Картина выполнена маслом, размеры её внушительны. Здесь тоже доминирует сиренево-голубоватый тон. Лёгкая дымка, сфумато, окутывает здания. На первом плане мощно прописанный храмовый комплекс, церковь и колокольня. Великолепно передана
«Дорога к храму»
«Рыбацкие лодки на Северной Двине»
«Новгородские иноки»
«Голубые сумерки»
«Московский мостик»
«Приэльбрусье. Ужба»
«Воскресная радость»
«Облака над Ферапонтовом»
архитектоника величавых зданий, а на фоне сиреневато-золотистого неба вдали вырисовываются контуры городского массива. Работа эпически-величественная, точно передающая контрасты современного города.
В работах «серо-розового» цикла розоватые тона тоже часто граничат с сиреневыми и придают полотнам особенную мягкость и теплоту звучания. Например, на полотне «Рождественский вечер» стройные силуэты храмового комплекса размыты розоватым свечением. Деревья вокруг кажутся тончайшей кружевной вязью. На переднем плане — занесённые снегом тёмные сельские избы с едва просачивающимся из окон светом. Там тепло и уютно. Работа написана в 1988 году, но кажется очень актуальной. Или ещё более ранняя работа «Облака над Ферапонтовом» (1979). Здесь тоже доминируют нежные розовато-сиреневые пастельные тона. На переднем плане — озеро с розовато-сиреневыми водами. Вдали белоснежный монастырь и низко нависающие облака, в которых мы ещё не видим ангельских ликов, но ангелы несомненно там! Полотно пронизано ощущением величественного покоя.
А вот и ещё одно полотно из окрашенных в оттенки розового, — «Воскресная радость» (2010). Здесь воссозданы сакральные строения Новодевичьего монастыря: храм, усыпальница, часовня. Над строениями вновь волшебная вязь веток деревьев. Всё это окутано тончайшей розовато-сиреневой дымкой. Те же тона окрашивают небо и снег. Это мир горний, а земной мир, хотя и представлен силуэтным методом, весьма разнообразен. Здесь и стайки птиц, и собачка, и группы прихожан. Одна из прихожанок припала к руке монаха, у которого нимб вокруг головы. Вновь единение двух миров! В то же время здесь мы видим уже вкрапление элементов жанровой живописи.
А вот работа «Ростовский кремль». Это уже 2012 год. Цветовая гамма здесь другая, яркая, «солнечная». Композиция трёхуровневая, классическая для пейзажа. Верхний слой — лазурное небо. Облака мелкие, перьевые, и в них уже просматриваются силуэты парящих ангелов с величавым размахом крыльев. Далее — слой архитектурный с пёстрым комплексом зданий кремля — белые стены, зеленоватые навершия башен, золотистые купола. Ну и третий слой — мир земной с зелёным ковром поля, силуэтами людей, как мирян, так и священнослужителей.
Мы видим и девушку в розовом на велосипеде, и старушку с козой, и мирно беседующих иноков. Вновь налицо единение земного и горнего миров.
В работе «Закат над Москвой. Новоспасский монастырь» на переднем плане изображена мощная несокрушимая колокольня. Невольно всплывают в памяти цветаевские строки: «У меня в Москве — купола горят, у меня в Москве — колокола звонят». Розово-сиреневая полоса заката с силуэтами московских высоток вдали и сияющее золотыми лучами, проникающими сквозь сиреневые облака, заходящее солнце. Горний это мир или земной?
Надо отметить, что важное значение имеет в картинах Александра Егорова соотношение деревьев, начала природного, и храмов. На этом строятся композиции многих работ, но впечатление всякий раз новое. Близко расположенные к краю пространства картины стволы деревьев говорят о мощи и вечной силе мира природы, храмовые постройки на первом плане — о примате высокой духовности. Неожиданно сильное впечатление производит небольшая по размеру работа «Мартовский Суздаль». Голубоватое погружающееся в сумрак холодное заснеженное пространство с голубыми силуэтами двух храмов и тёмный остов одинокого дерева на первом плане. В этой простой композиции сокрыто очень мощное эмоциональное начало.
Невероятно красива картина «Радуга над Кирилло-Озерским монастырём». Она тоже о целостности духовного мира. Нарочито белоснежный силуэт монастыря, сиреневато-розовые воды Сиверского озера, фиолетовое небо с сиреневыми облаками, в гуще которых отчётливо виден трубящий ангел. Эти два пласта картины объединяет яркая дуга радуги. Живопись отца Александра, как правило, лишена нарочитой декоративности, но этот пейзаж — очевидное исключение. Здесь отражено не столько само явление, сколько воплощение художником идеала абсолютной духовной красоты. Эта работа — мостик в мир горний, который у отца Александра всегда ярок и эмоционально насыщен. Колорит может быть и более ярким, и приглушенным, но неизменно рождается впечатление цветовой насыщенности и полихромности. Главные объекты здесь ангелы, парящие в небесах или пребывающие в состоянии умиротворённости.
«Закат над Москвой. , , „ „ .. „
,, „ «Мартовский Суздаль» «Три ангела»
Новоспасский монастырь»
«Радуга над Кирилло-Озерским монастырём» «Ростовский кремль»
«Ангел-хранитель» «Трубящий ангел» «Колокольный звон над Водами»
Вот, например, перед нами вытянутые светлые фигуры трёх ангелов (полотно «Три ангела»). В соединённых дланях — модель храма небесного, а внизу, у их стоп, — мир земной с рукотворными храмовыми постройками.
На картине «Небесный всадник» белый силуэт всадника вписан в облака небосвода над монастырем. Всадник едва заметен, но играет активную роль во всё той же неисчерпаемой теме единения миров. На картине «Старец и птицы» светлый ангел парит над храмом. Вдали очертания монастыря, а перед храмом старец кормит стаю чёрных птичек, небесных странниц. Тут же и ребёнок с собачкой, и другие послушники. Фигурки, как обычно, мелкие, но абсолютно ясно, кто есть кто. Бытие людское вновь охраняется небесными стражами.
Прекрасны и работы, на которых ангелы представлены крупным планом. Они торжественно парят над землёй («Ангел-хранитель», «Последняя чаша», «Небесная церковь» и др.). Часто ангелы изображаются трубящими. Трубят ангелы обычно в знак тревоги, в преддверии бедствий или призывая к борьбе. Но очевидно, что у отца Александра они трубят в знак воцарения царства Божия, как седьмой, последний ангел Апокалипсиса. Этой теме впрямую посвящено полотно «Последний ангел вострубил», дающее ключ к понимаю символики трубящих ангелов на всех других полотнах... «Когда вострубил седьмой, последний ангел, то раздались голоса, сообщающие о том, что царство мира сделалось царством Господа нашего и Христа его и будет царствовать во веки веков». И мы видим на картине двух продолжающих трубить ангелов
Ольга Геннадьевна Петрова — кандидат искусствоведения, профессор, академик Петровской академии наук и искусств; petrovaolga1610@gmail. com
и одного, последнего, ангела в полёте, освящающего землю из сакральной чаши. Запечат-лён здесь и лик Вседержителя. Он в глубине облака на тёмно-синем небе. Видим мы и дивный град на земле, состоящий из множества церквей, символизирующих воцарение Царства Господнего... Глас последнего ангела должен вселять надежду.
А вот в «Трубящем ангеле» над стройными силуэтами белоснежных храмов в тёмно-синем звёздном небе целый сонм ангелов, и из них по крайней мере трое трубящих. На переднем плане — крупно выписанный лик ангела, в руках у которого прозрачная сфера с инициалами Иисуса Христа в руках. Здесь же и силуэт Георгия Победоносца с поверженным змием. Очевидно, что речь идёт о воцарении царства Господнего. Символика звучания и высокая степень эмоциональности полотна очевидны.
Картин написано немало, но все они, как становится ясно из анализа работ, отражают божественную гармонию мироздания. Земной и горний миры в творениях отца Александра переплетены и неразрывно связаны. Цель его творчества — отразить единение миров — достигнута. Здесь нет места злу и страданиям. По сути дела, это мир идеальный, освящённый Творцом. Мир без насилия, бедствий и зла. Запечатлённая отцом Александром Калязин-ская колокольня, сохранившаяся среди вод на маленьком островке после затопления города, выступает своего рода символом несокрушимости духовного начала, которое царит в разной степени во всех его работах. Потому знакомство с творчеством отца Александра так благотворно действует на настроение и сознание, вселяет надежду на мир и гармонию.
Olga Gennadievna Petrova — PhD in History of Art, Professor, Academician of the Petrovsky Academy of Sciences and Arts; [email protected]
Статья поступила в редакцию 22.06.2024 г.
