CC BY
34
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Б. Нечаев
О некоторых малоизвестных судебных процессах первой половины 1922 года (к вопросу об изъятии церковных ценностей)
Опубликовано: Христианское чтение. 1998. № 16. С. 107-132
© Сканирование и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2013. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
Издательство СПбПДА Санкт-Петербург 2013
Александр Нечаев
О НЕКОТОРЫХ МАЛОИЗВЕСТНЫХ СУДЕБНЫХ ПРОЦЕССАХ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 1922 ГОДА (к вопросу об изъятии церковных ценностей)
Нечаев Александр Борисович, 1963 года рождения, русский, православный. Имеет три высших образования: окончил Ленинградский технологический институт им. Ленсовета, юридический и исторический факультеты Санкт-Петербургского государственного университета. В настоящее время находится в должности юрисконсульта Санкт-Петербургского государственного технологического института. В научных изысканиях специализируется в области конституционного права, в частности — исследует вопросы взаимоотношения религиозных организаций и государства.
10 (23) февраля 1922 года советское государство принятием декрета ВЦИК «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих»1 развязало, по известному выражению В. И. Ленина, «решительное и беспощадное сражение» 2 с Русской Православной Церковью. Casus belli стал жестокий голод, ужасы которого обрушились на наше Отечество, только что пережившее бедствия гражданской войны. Летом 1921 года засуха поразила районы Поволжья и Предуралья, юг Украины и Кавказ. Население районов, пострадавших от голода 1921—22 годов, составляло 31 млн. 714 тыс. человек; из них голодало (на 01.04.1922 г.) 20 млн. 113,8 тыс. человек3.
За протекшую с тех пор четверть века в центре внимания историков неоднократно оказывались события того времени, связанные с изъятием церковных ценностей. Увы, неизбежная политическая заангажированность советских исследователей, которые единственные могли в своих изысканиях хоть как-то опираться на недоступные другим авторам архивные источники, к глубочай-
1 Известия ВЦИК, № 46, 26.02.1922 г.; СУ РСФСР, 1922, № 19, ст. 217.
2 См. письмо В. И. Ленина членам Политбюро ЦК РКП(б) от 19.03.1922 г. //Наш современник, 1990, № 4, с.с. 167—169; Известия ЦК КПСС, № 4, с.с. 190—195.
3 Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции 1917—1923 гг. М„ 1968, с. 132.
шему сожалению, порождала у читателей естественное недоверие к их работам. Другие авторы, менее зависимые в своих суждениях, лишь косвенно могли реконструировать соответствующие события — ведь главным источником их исследований были свиде-тельокие показания, крайне ненадежные хотя бы и в силу все той же политической за ангажированности очевидцев. Нельзя сбрасывать со счетов и чисто идеологическую подоплеку, вольно или невольно, но присутствующую практически во всех научных и публицистических произведениях, посвященных теме изъятия церковных ценностей. Трудно поставить это в упрек публицистам — но ведь и почти никто из серьезных историков не смог удержаться на единственно приемлемой для исследователя позиции «sine ira et studio». * Увы, увы, увы. На этой почве не могли, к сожалению, не появиться, не расцвести и не стать почти каноническими многие и многие мифы, легенды, порой мистификации, спекуляции даже, весьма вольно соотносящйеся с реально происходившим. И это верно не только в приложении к изъятию церковных ценностей — во многом на сегодняшний день мифологична вся послереволюционная российская история.
Но всему приходит конёц и недавние известные русские политические события позволили и отечественным, и зарубежным исследователям получить, наконец, доступ в ранее закрытые архивные фонды. В последние годы было опубликовано большое количество доселе недоступных архивных материалов, позволяющих уже сейчас воссоздать хотя бы и в основных чертах произошедшее при изъятии церковных ценностей. Конечно, картина этого пока далеко не полна, пока не исчерпывает во всех подробностях бывшее. Полная реконструкция этих событий — нескорое дело нескольких поколений историков. Но уже сейчас очевидно, что господствующие в исторических кругах представления об изъятии церковных ценностей нуждаются в значительной корректировке.
Один из дискуссионных ныне вопросов — вопрос о числе репрессированных по уголовным делам, связанным с изъятием церковных ценностей. Еще со времен Карловацкого собора утверди-
* «Без гнева и пристрастия».
лось, что при изъятии церковных ценностей погибло 2691 представитель белого духовенства и 5409 монашествующих (1962 монаха и 3447 монахинь) 4. Эти цифры стали для многих практически бесспорными, не подлежащими никакой критике и в тех или иных вариациях фигурируют сейчас во многих авторитетных трудах, затрагивающих вопросы взаимоотношений Русской Православной Церкви и советского государства в двадцатые годы5. Есть и иные оценки количества репрессированных. Например, Вл. Степанов (Русак), отталкиваясь от приведенных цифр и принимая, что число погибших священнослужителей составляло приблизительно одну треть от общего количества репрессированных, оценивает число понесенных Русской Православной Церковью жертв в 25 (!) тысяч6. Отдавая должное огромной проделанной отцом Владимиром работе, автор настоящей статьи тем не менее не может не отметить некорректность его оценок. Отец Владимир отнюдь не оспаривает числа уголовных процессов, связанных с изъятием церковных ценностей. 250 процессов — это цифра приводится им дважды7. 250 уголовных процессов — 25 тысяч расстрелянных. Делим одно на другое и получаем совершенно фантастическую цифру: на каждом уголовном процессе к смертной казни осуждалось в среднем 100 (сто!) человек подсудимых.
Другая группа авторов в своих исследованиях оперирует совсем иными цифрами. Здесь следует отметить, что дискуссионным является не только вопрос о числе репрессированных при изъятии церковных ценностей, но и вопрос о количестве уголовных процессов, находящихся в связи с изъятиями. Вот несколько примеров. Названное Вл. Степановым (Русаком) число уголовных процессов почерпнуто им, в частности, из книги Р. Ю. Плаксина8. «Почти шесть десятков процессов, состоявшихся по итогам изъя-
ла р Г. Плененная церковь. Франкфурт-на-Майне, 1954, с. 11.
5 См., напр., Польский М. Новые мученики российские. T. I. Джордан-виль, 1949, с. 214; Поспелове,кий Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995, с. 106.
6 Степанов В. (Русак). Свидетельство обвинения. Т. 1. М., 1993, с. 136.
7 Ibid., p.p. 225, 135, 136.
8 П л а к с и н Р. Ю. Тихоновщина и ее крах: Позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской ^ойны. Л., 1987, с. 185.
тия», — эту цифру приводит М. Ю. Крапивин9. М. С. Корзун утверждает, что к уголовной ответственности по делам, связанным с изъятием церковных ценностей, было привлечено более семисот человек10. А. Б. Чертков пишет, что «за сопротивление власти осуждено 589 человек, из них 44 человека приговорены к расстрелу» и.
Так кто же прав? В известном письме В. И. Ленина членам Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 года цели кампании по изъятию церковных ценностей обозначены четко и недвусмысленно:
1) «обеспечение себе фонда в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть и в несколько миллиардов)»;
2) «дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».
Ныне почти общепризнанно, что первой из этих целей Советской власти достичь не удалось. Для достижения же второй В. И. Ленин предполагал развернуть массовый террор. «Чем большее количество представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше», — писал своим единомышленникам вождь мирового пролетариата. Политбюро ЦК РКП-(б) рьяно принялось проводить в жизнь ленинские предначертания. Кампанию по изъятию церковных ценностей возглавил сам председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий. И он, и другие большевистские лидеры прекрасно понимали важность пропагандистского обеспечения этой кампании. 20 марта 1922 года Политбюро ЦК РКП (б) принимает предложенную Л. Д. Троцким директиву об изъятии церковных ценностей12, которой губернским властям предписыва-
9 Крапивин М. Ю. Противостояние: большевики и церковь (1917— 1941 г.г.). Волгоград, 1993, с. 29.
10 Корзун М.С. Русская православная церковь. 1917—1945 годы. Минск, 1987, с. 40.
11 Чертжов А. Б. Крах. М„ 1968, с. 106.
12 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917— 1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996, с.с. 85—87, 93—96.
лось, в частности, провести неофициальную неделю агитации. В заседании 22 марта 1922 года Политбюро ЦК РКП (б) признало необходимым поставить показательный процесс по обвинению священников в расхищении церковных ценностей по любому из фактов, развернуть газетную кампанию «в бешеном тоне», дать сводку «мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.»13. 24 марта 1922 года Л. Д. Троцкий направил секретарю ЦК РКП (б) В. М. Молотову служебную запиоку с приложением секретной инструкции для печати по организации антирелигиозной газетной кампании14. В. М. Молотов разослал эту инструкцию московским и губернским органам печати.
Надо отдать должное организаторским способностям Советской власти: газетная кампания была развернута с блеском. Вот чишь несколько характерных газетных заголовков из многих: -Хищники — убийцы», «Защита религии или преступление»15, «Черносотенно-церковный заговор»16, «Дурные пастыри»17, «Же-стоковыйность духовная»18. В первой статье ее автор, укрывшийся за инициалами В. Д., призывал сделать церковников и старост лично ответственными за сохранность церковных ценностей: «Пусть за исчезновение ценностей они отвечают перед лицом ревтрибуналов в срочном порядке как убийцы при отягчающих вину обстоятельствах. Пусть кара будет строгая и беспощадная». На страницах газет и журналов появились многочисленные сообщения о судебных процессах, связанных с изъятием церковных ценностей. Эти сообщения и служили долгие годы основным историческим источником. Среди них можно найти как подробнейшие отчеты о судебных процессах, проходивших, например, в Смоленске19, в Петрограде20, в Москве21, так и краткие информа-
13 Ibid., p.p. 96, 97.
14 Источник, 1995, № 3, с. 115.
15 Правда, № 75, 02.04.1922.
16 Правда, № 76, 04.04.1922.
17 Невский В. Дурные пастыри//Петроградская Правда, 22.03.1922.
18 Летин А. Жестоковыйностьдуховная//ПетроградскаяПравда,24.03.1922.
19 Революция и церковь, 1924, № 1—2, с.с. 39—86.
20 Революция и церковь, 1923, № 1—3, с.с. 65—101.
21 Правда, № 101, 09.05.1922, № 119, 31.05.1922; Петроградская Правда, № 103, 11.05.1922.
цнонные строчки с сухим сообщением о вынесенных приговорах (например, в Туле22, в Кролевце Черниговской губернии23, в Тамбове24). Достаточно подробный обзор газетных публикаций о судебных процессах, сопровождавших кампанию по изъятию церковных ценностей, заинтересованный читатель сможет найти на страницах известной книги А. А. Валентинова 25.
В печать попадали, в основном, сведения о процессах, завершавшихся вынесением суровых приговоров. Так, в смоленском процессе к смертной казни были приговорены четверо подсудимых, в петроградском «процессе церковников» — десять, в московском,— одиннадцать. Информация же об оправдательных приговорах, общественных порицаниях, штрафах, условных наказаниях не несла за собой большой агитационной нагрузки и завершившиеся подобными наказаниями уголовные процессы, естественно, гораздо реже освещались в периодической печати. Недостаток информации порождал большое количество слухов, публикации о суровых санкциях, налагаемых на видных священнослужителей, подкрепляли их. Внес свою лепту и царивший в стране правовой произвол: упорядочивший соответствующие общественные отношения Уголовный кодекс РСФСР вступил в силу только с 1 июня 1922 года, а до этого времени революционные трибуналы выносили приговоры, руководствуясь так называемым «революционным правосознанием». На этой почве и возник благополучно доживший до наших дней миф о многих тысячах погибших при изъятии церковных ценностей.
В настоящей статье автор хотел бы рассказать о некоторых малоизвестных, связанных с изъятием церковных ценностей, судебных процессах, прошедших в первой половине 1922 года (до вступления в силу Уголовного кодекса РСФСР). Скудная информация о некоторых из них промелькнула в свое время в газетных хроникальных колонках: место суда, число подсудимых, иногда с указанием фамилий, стереотипно-общая формулировка обвине-
22 Правда, № 158, 18.07.1922.
23 Правда, № 188, 23.08.1922.
24 Правда, № 270, 29.11.1922.
25 Валентинов А. А. Черная книга («Штурм небес»). Париж, 1925.
ния, вынесенный приговор. Сведений о некоторых других описываемых ниже процессах ни в периодике того времени, ни в позднейших научных изданиях автору найти не удалось.
7 февраля 1922 года Ярославский Губернский суд по уголовному отделу за сопротивление представителям власти при изъятии церковных ценностей из церкви Благовещенья в Ярославле приговорил священника А. П. Левицкого к двум годам лишения свободы, 3. Ф. Бахиновскую — к полутора годам лишения свободы, Е. И. Захарченко и A.B. Соболева — к одному году лишения свободы. К осужденным была применена амнистия: срок наказания был сокращен А. П. Левицкому до одного года, 3. Ф. Ба-хиновокой — до девяти месяцев, Е. И. Захарченко и A.B. Соболев были из-под стражи освобождены26.
8 февраля 1922 года Судебное отделение Уголовного отдела Ярославского Губернского суда за противодействие изъятию церковных ценностей, угрозы и оскорбления в адрес комиссии по изъятию, вынудившие комиссию прервать свою работу, приговорило Е. М. Поронкову к двум годам лишения свободы (по амнистии срок был снижен до одного года), К. В. Бабаева — к двум годам лишения свободы условно, А. И. Демидову, А. И. Волкову, Е. П. Захарову — к шести месяцам лишения свободы (к последним трем также была применена амнистия и они были освобождены в зале суда) 27.
15 марта 1922 года Владимирский Губернский Революционный Трибунал в г. Суздале Владимирской губернии рассмотрел дело по обвинению священника церкви в селе Бережки П. В. Ве-селовского, священника суздальской Тихвинской церкви А. И. Фло-ришевского, священника суздальской Смоленской церкви В. А. Цвет-кова, священника суздальской Лазаревской церкви В. П. Новосельского в утрате церковного имущества из церквей и вынес в отношении всех обвиняемых оправдательный приговор 28.
26 Архив Федеральной Служы Безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивное дело № 36314, том 26, листы 47, 48,
*7 ibid., р. 49.
28 Ibid., р. 50, 51.
3 апреля 1922 года Вятский Губернский Революционный Трибунал по уголовному отделению за сокрытие церковных ценностей приговорил игумена вятокого Трифонова монастыря Г. И. Черникова к трем годам лишения свободы условно (условное наказание было назначено Г. И. Черникову из-за его преклонного возраста — к описываемым событиям ему исполнилось 75 лет), иеродиакона того же монастыря Б. И. Комаровского и рабочего А. Д. Сычу-гова — к трем месяцам исправительных работ29.
10 апреля 1922 года Общеуголовным отделом Тульского Губернского Революционного Трибунала за антисоветскую агитацию и укрывательство церковных ценностей тульский священник П. И. Павлушкин приговорен к трем годам лишения свободы30.
14 и 15 апреля 1922 года Вологодский Губернский Революционный Трибунал рассмотрел дело священника Николо-Глинков-окой церкви Вологды С. П. Видякина (отца шестерых детей), председателя церковного совета и церковного старосты А. А. Де-вяткова (обремененного семьей из восьми человек), члена приходского совета И. А. Поникарова (имевшего пять человек детей) и заведующего административно-хозяйственным подотделом Вологодского Губотюста, члена горсовета, члена городской комиссии по изъятию церковных ценностей И. М. Вересова. 12 марта 1922 года И. М. Вересов председательствовал на собрании прихожан Николо-Глинковокой церкви, на котором по инициативе остальных обвиняемых было вынесено решение о замене церковных ценностей мукой, деньгами и драгоценными металлами. 14 марта С. П. Видякин сообщил об этом на общегородском собрании духовенства и представителей приходов в кафедральном городском соборе. Ревтрибунал приговорил С. П. Видякина к двум годам лагерей принудительного труда, А. А. Девятков и И. А. Поника-ров были осуждены к общественно-принудительным работам сроком на один год каждый. И. М. Вересов за проявленную инертность был приговорен к общественному порицанию, отстранен от
29 1Ыа., р. 52.
30 1Ы<1., р. 53.
должности члена горсовета, лишен активного и пассивного избирательного права сроком на один год31.
20 апреля 1922 года Рязанский Губернский Революционный Трибунал рассмотрел дело по обвинению игумена бывшего Троицкого монастыря В. И. Овсянникова и священника этого монастыря Н. А. Светлова в сознательном укрытии от описи золотых монет на сумму 40 рублей, серебряных ценностей (серебряных венков и веток) общим весом 22 фунта 18 золотников, серебряного лома общим весом 1 фунт 90 золотников 30 долей, медной монеты общим весом 1 фунт 80 золотников 72 доли, по обвинению члена церковно-приходского совета Н. С. Кручинина в хранении с целью сбыта укрытого В. И. Овсянниковым и H.A. Светловым, по обвинению членов церковно-приходского совета Ф. Ф. Зыбина и И. И. Рождественского в несообщении об этом комиссии по изъятию церковных ценностей. В. И. Овсянников и Н. А. Светлов были приговорены Ревтрибуналом к одному году лишения свободы условно, Ф. Ф. Зыбину и И. И. Рождественскому было объявлено общественное порицание. В отношении Н. С. Кручинина ревтрибунал постановил считать его по суду опороченным32.
5 мая 1922 года Военное отделение Революционного Трибунала Карельской Трудовой Комшуны за агитацию против изъятия церковных ценностей в церкви Заводского прихода г. Петрозаводска приговорила А. Е. Печерина к двум годам лишения свободы условно с лишением активного избирательного права сроком на два года 33.
5 мая 1922 года Основной отдел Иваново-Вознесенского Губернского Революционного Трибунала рассмотрел дело священника Покровокого собора г. Иваново-Вознесенска Д. А. Сперанского, 63 лет, С. Е. Тихонравова, 71 года, Е. С. Тихонравовой, 48 лет, жителей г. Гаврилова-Посада Иваново-Вознесенской губернии И. Ф. Макарова, 67 лет, К. Д. Комаровой, 43 лет. П. И. Комарова 48 лет. Д. А. Сперанский обвинялся в том, что 14 марта 1922 года унес из Покровского собора не занесенные в опись че-
81 Ibid., р. 54.
32 Ibid., р. 55.
33 Ibid., р. 57.
тыре иконы в серебряных ризах, украшенные драгоценными камнями, и передал их на хранение С. Е. Тихонравову. Последний вместе с дочерью передал их на хранение К. Д. Комаровой. За совершенное Д. А. Сперанский был приговорен к трем годам лишения свободы, С. Е. Тихонравов — к двум годам лишения свободы (учитывая преклонный возраст осужденного, условно), Е. С. Тихонравова и К- Д- Комарова были осуждены на один год принудительных работ каждая. В отношении П. И. Комарова и И. Ф. Макарова вина была признана недоказанной и они были оправданы34.
7 мая 1922 года Брянский Революционный Трибунал рассмотрел дело по обвинению заведующего хозяйственной частью брянского Покровского собора В. С. Иванова и священника этого собора Н. А. Ивановского в сокрытии 6 апреля 1922 года одного серебряного креста во время работы в соборе губернской комиссии по изъятию ценностей, а также А. П. Комарова в хищении в соучастии с В. С. Ивановым, М. А. Комаровым и П. А. Комаровым семи икон из Покровского собора. Трибунал посчитал обвинение недоказанным и оправдал обвиняемых35.
7 и 8 мая 1922 года выездная сессия Донского областного Революционного Трибунала рассмотрела дело шестидесятидвухлетнего священника Валуйского уезда Воронежской губернии М. Н. Кравцова, обвиняемого в даче взятки, сокрытии церковных ценностей и даче неправильных сведений уполномоченному Донского отдела ГПУ (М. Н. Кравцов был его осведомителем). 20 апреля 1922 года окружная комиссия по изъятию церковных ценностей изымала имущество из Крестовой церкви при архиерейском доме, в которой М. Н. Кравцов был заведующим хозяйством. М. Н. Кравцов предлагал членам комиссии отобедать с вином, предлагал им деньги. 22 апреля М. Н. Кравцов посетил квартиру члена комиссии Белоусова, предварительно послав ему восемь бутылок вина. В гостях он дал Белоусову 20 миллионов рублей, чтобы его, Кравцова, «по делам церковных ценностей не турсу-чили». После опубликования декрета об изъятии церковных цен-
34 Ibid., р. 58.
35 Ibid., р. 59.
ностей М. Н. Кравдов в марте месяце приказал монаху Константину (К. В. Васильеву) вывезти из Крестовой церкви в епархиальный магазин (М. Н. Кравцов был также и заведующим этим магазином) не состоящие в описи ценности. Затем эти ценности под видом свечей были перевезены Константином в собор, а оттуда, уже под видом евечных огарков, — в кладовую Сельскохозяйственного кооператива при свечном заводе и спрятаны. Как секретный осведомитель уполномоченного Донского отдела ГПУ М. Н. Кравцов обвинялся в том, что дал неправильную информацию о взятке, чтобы сорвать работу комиссии.
8 мая 1922 года Донской Областной Революционный Трибунал вынес М. Н. Кравцову смертный приговор. В резолютивной части приговора, в частности, говорилось: «Принимая во внимание тягчайшую вину обстоятельств, что обвиняемый Кравцов вошел в среду секретных сотрудников с заранее обдуманной злонамеренной целью служить не трудовому народу, а черной реакции князей церкви и, вообще делу контрреволюции. Будучи такого рода секретным осведомителем во время тяжелой годины Республики в борьбе с голодом, когда миллионы трудящихся гибнут от голода, когда Республика принимает героические меры, чтобы спасти от смерти 'миллионы детей погибающих в муках голода в этот момент обвиняемый Кравцов остался глухим к стонам голодающих и верным слугою черных замыслов князей церкви, оттягивая немедленную сдачу ценностей Республики для срочной помощи миллионов голодающих»36 (орфография и пунктуация источника сохранены — А. Н.).
10 мая 1922 года Военное отделение Революционного Трибунала Карельской Трудовой Коммуны приговорило к полуторалет-нему сроку лишения свободы и к двухлетнему лишению прав выборов жительницу г. Вытегра Н. М. Смирнову. В датированном 9 апреля 1922 года письме на Украину она писала о том, что в Петрозаводске все церкви очистили «изрядно», а грабителем является комиссия по изъятию церковных ценностей, что «один из священников умирает за то, что он агитировал за изъятие цен-
36 1Ыа., р. 61.
ностей». Ей инкриминировали обвинение в распространении ложных слухов, противодействии изъятию церковных ценностей, оскорблении комиссии по изъятию 37.
12 мая 1922 года Революционный Трибунал Татарскей Республики приговорил к одному году лишения свободы со строгой изоляцией в концлагере с лишением активного и пассивного избирательного права А. Г. Николаева. Бухгалтер 3-го Механического Государственного завода А. Г. Николаев в марте 1922 года в разговорах с сослуживцами утверждал, что часть ценностей поступит не по назначению на помощь голодающим, а будет расхищена жидами и коммунистами. Рабочим А. Г. Николаев говорил, что они будут голодать до тех пор, пока не изменят своего отношения к Советской власти. А. Г. Николаеву вменялась в вину дискредитация Советской власти 38.
12 мая в Старой Руссе выездная сессия Новгородского Губернского Революционного Трибунала по военному отделению рассматривала дело о старорусских беспорядках, произошедших 15 и 16 марта 1922 года, и об агитации среди населения города и уезда против декрета об изятии церковных ценностей. 6 марта 1922 года в деревне Бряшная гора Старорусского уезда был созван крестьянский сход. На нем выступил священник староруской Успенской церкви В. И. Орлов, который агитировал против изъятия церковных ценностей и призывал крестьян придти в Старую Руссу для защиты храмов. С таким же призывом на сходе выступил также и дьякон этой же церкви И. А. Подобедов. Председатель бряшно-горского сельсовета В. П. Малышев предложил ударить в набат, когда комиссия по изъятию церковных ценностей войдет в церковь. В. И. Орлов попросил крестьянина И. И. Малышева оповестить отсутствовавших на сходе односельчан и предложить им явиться в Старую Руссу, что И. И. Малышев и сделал. 6 марта в Дмитровской церкви состоялось собрание прихожан, на котором с агитацией против изъятия церковных ценностей выступила 3. Ф. Зябкйна. 15 марта в Старой Руссе начались беспорядки.
37 ша., р. 62.
38 1Ый., р. 68.
16 марта у Спас-Преображенского монастыря собралось «скопище». Агитация В. И. Орлова, И. А. Подобедова, В. П. Малышева, И. И. Малышева возымела свое действие: в беспорядках участвовали и крестьяне Бряшной горы, в частности, A.C. Бури-хин. На свою беду в толпу затесались три крестьянина Псковской губернии, которых толпа приняла за коммунистов, назначенных для изъятия, и зверски избила (один из избитых, Козлов, скончался от причиненных повреждений). Был также избит и агент уголовного розыска Громов, которому были причинены тяжкие повреждения здоровья. В беспорядках 15 марта участвовал Н. П. Вихорев, агитировавший против изъятия церковных ценностей, 16 марта в толпе у Спас-Преображенского монастыря «высказывался» против изъятия А. В. Зверев, в избиении трех крестьян Псковской губернии и Громова участвовали Н. Иванов, Е. Архипова, И. Я. Смирнова, Н. М. Смыслов, И. П. Чегодаев, И. А. Вишневский. Участники беспорядков 16 марта были арестованы. П. П. Чегодаев напал на препровождавший их конвой и пытался отбить арестованных. 19 марта в старорусской Духов-ской церкви состоялось собрание прихожан. На собрании выступил священник В. А. Пылаев, сказавший, в частности, что ни он, ни прихожане церкви не могут отдать церковные ценности, поскольку это противоречит каноническим правилам. В Юрьевом монастыре, продолжал он, ценности изъяты и изъяты варварским способом. Выступавший после В. А. Пылаева В. М. Земсков говорил, что «ценности пойдут комиссарам на галифе, их отдавать не надо». И. Игнатьев в своем выступлении сказал: «Раньше надо отобрать кольца от жен комиссаров и жидов».
Новгородский Губернский Революционный Трибунал приговорил В. И. Орлова, В. А. Пылаева, Н. М. Смыслова к расстрелу, Н. П. Вихорева и Е. Архипову — к пяти годам лишения свободы, Н.Иванова, И. А. Вишневского, П. П. Чегодаева — к четырем годам лишения свободы, И. А. Подобедов, А. С. Бурихин, 3. Ф. Зяб-кина, И. Я. Смирнова получили по три года лишения свободы, В. П. Малышев, В. М. Земсков, И. Игнатьев, А. В. Зверев были осузцдены к двум годам лишения свободы, И. П. Чегодаев — к одному году, И. И. Малышев был приговорен к двум годам лишения
свободы условно. Все осужденные лишались также активного и пассивного избирательного права, а также права занимать какие-либо должности в советских и общественных учреждениях на те же сроки. Также проходившие по делу подсудимые Я. Щеглов, В. Ладыгин, Я. Кириллов были оправданызэ.
13 и 14 мая выездная сессия Донского Областного Революционного Трибунала рассматривала в г. Новочеркасске дело по обвинению причта Александровской церкви священника Е. Г. Фир-сова, диакона В. В. Иванова, церковного старосты С. К. Копытина, протоиерея П. С. Долгополова, церковного старосты А. И. Голов-кова, настоятеля протоиерея А. С. Мануйлова, псаломщика Д. С. Прошенко в расхищении церковных ценностей и симуляции краж. Подсудимые вину отрицали. Однако трибунал счел доказательства достаточными: «В то время, когда Советская власть и вместе с ней вся страна героические усилия к тому, чтобы спасти от голодной смерти многомиллионное крестьянство, бьющееся в предсмертных муках, находясь в когтях голода, а это рясоносная свора выполняет директивы черных князей церкви, расхищает сколоченное веками потом и кровью трядящихся церковные ценности». В 22 часа 30 минут 14 мая 1922 года был оглашен приговор: Е. Г. Фирсов, С. К. Копытин, В. В. Иванов, А. С. Мануйлов, А. И. Головков были приговорены к расстрелу, Д. С. Прошенко был осужден на пять лет лишения свободы без строгой изоляции, П. С. Долгополов приговаривался к испра1ви-тельным работам без строгой изоляции сроком на три года40.
15 мая 1922 года Военное отделение Революционного Трибунала Чувашской автономной области в г. Чебоксары вынесло приговор, которым Т. И. Старостин осуждался к трем годам лишения свободы. 7 апреля 1922 года в Покровской церкви г. Чебоксары Т. И. Старостин выслушал после богослужения речи представителя комиссии по изъятию церковных ценностей Сухарева и священника Покровской церкви о необходимости изъятия церковных ценностей для помощи голодающим. Выйдя из церкви, Т. И. Ста-
39 Ibid., р. 64.
40 Ibid., p.p. 65, 66.
ростин «в толпе нескольких человек» высказывался против изъятия церковных ценностей и призывал к восстанию41.
16 мая 1922 года Тамбовский Губернский Революционный Трибунал по основному отделению заслушал дело священника села Зеленое Подгорненской волости Козловского уезда Тамбовской губернии С. А. Виндряевского и его девятнадцатилетнего сына Н. С. Виндряевского. Суть обвинения была следующей. 8 марта на общем собрании жителей села Зеленое при обсуждении вопроса об изъятии церковных ценностей Николай Виндряевский крикнул: «Власть только пьянствует, ничего не делает, а лишь просит помочь голодающим». Отец его проводил «скрытую агитацию»: он отказался говорить по вопросу изъятия церковных ценностей, заявив, что это не его дело, приказа никакого он не имеет, а знает об изъятиях только из газет. Трибунал приговорил сына к одному году лишения свободы, а отца—к одному году принудительных работ42.
17 мая 1922 года Основной отдел Череповецкого Губернского Революционного Трибунала рассмотрел дело священника церкви села Улома Череповецкого уезда и губернии Ф. Е. Беляева и крестьян этого села П. И. Уткина, О. В. Левиной, членов церковного совета А. Т. Парсакова, И. И. Лукичева, В. В. Матвеева, Т. Е. Николаева, И. П. Уткина. 26 марта 1922 года в селе Уломе после обедни состоялось собрание верующих под председательством О. В. Левиной. Собрание вынесло резолюцию: ценности церкви не отдавать, а когда прибудет комиссия по изъятию ценностей — сообщить об этом всем нарочным. По окончании собрания П. И. Уткин предложил заменить церковные ценности хлебом. 28 марта у волисполкома в Уломе собралась толпа численностью примерно в две тысячи человек. Некоторые из них были оповещены о прибытии комиссии нарочными, других позвал звон набатного колокола. Сыпались угрозы по адресу советских работников и коммунистов, их упрекали в убийстве царя и отъеме церковных ценностей. Ф. Е. Беляев перед толпой выступить отказался.
41 1ыа., р. 69.
421ыа., р. 71.,
О. В. Левина была приговорена трибуналом к пяти годам лишения свободы и к трем годам лишения избирательных прав. Ф. Е. Беляев был осужден на- четыре года лишения свободы. А. Т. Парсаков получил три года лишения свободы и был лишен избирательных прав на такой же срок. П. И. Уткин осуждался на полтора года лишения свободы с поражением в правах на двухлетний сро-к, И. И. Лукичев, В. В. Матвеев, Т. Е. Николаев и И. П. Уткин — на два года лишения свободы условно с лишением активных и пассивных избирательных прав сроком на три года каждый43.
20 мая 1922 года Военный отдел Объединенного Революционного Трибунала Марийской автономной области рассмотрел дело по обвинению граждан Краснококшайского кантона Вараксинской волости деревни Жукова Т. П. Чернова, деревни Корякова И. И. Булыгина, Я. Я. Шеина, деревни Гомозова А. П. Чулкова и бухгалтера Мароблкомунотдела г. Краснококшайска С. В. Кельбе-дина в активной агитации против изъятия церковных ценностей. 30 апреля 1922 года в соборной церкви г. Краснококшайска про-ходилы выборы представителей верующих для участия в изъятии церковных ценностей. Т. П. Чернов, показывая на члена РКП (б) Кочетова, кричал у церкви, что «коммунисты только берут, а сами ничего не дают», что Кочетов в восемнадцатом году увез имущество из Краснококшайска в Нижний Новгород, так что пусть коммунисты сначала соберут нахапанное вокруг себя, а потом лезут в церковь, что церковные ценности пойдут по карманам коммунистов. И. И. Булыгин говорил, что комиссии никакой создавать не надо, пусть коммунисты берут все ценности сами, а Я. Я. Шеин утверждал, что лучше помереть с голоду, чем отдавать церковные ценности. Поскольку часть краснококшайского духовенства, в том числе и священник соборной церкви, подписала воззвание о сдаче церковных ценностей, Я. Я. Шеин кричал и по адресу этого священника: «Шпион! Ценности сдаешь коммунистам»! А. П. Чулков говорил, что церковные ценности пойдут по карманам властей, центральных и местных. С. В. Кельбедин кричал выступавшему
43 1Ыа„ р.р. 75, 76.
с речью члену комиссии по изъятию церковных ценностей Герасимову: «Знаем вас мы, надоело ваше ораторство!». Он же предлагал устраниться верующим от участия в изъятии ценностей, пусть, мол, коммунисты берут сами, и резко выступал против изъятия церковных ценностей.
Трибунал приговорил Т. П. Чернова к пяти годам тюрьмы, А. П. Чулкова— к трем. Я. Я. Шеин, С. В. Кельбедин, И. И. Булы-гин были осуждены к полутора годам лишения свободы каждый. Но принимая во внимание социальное происхождение осужденных, трибунал постановил заменить тюремное заключение лагерем принудительных работ без лишения свободы: Т. П. Чернову сроком на два года, А. П. Чулкову — на один год, остальным — по шесть месяцев44.
23 и 24 мая 1922 года выездная сессия Объединенного Симбирского Губернского Революционного Трибунала в г. Алатыре рассмотрела дело священника села Сутяжное Кувакинской волости Алатырского уезда Ивана Филипповича Яблонского. И. Ф. Яблонский обвинялся в том, что 19 марта 1922 года в церкви села Сутяжное зачитал своим прихожанам заметку из газеты «Наша жизнь» об отказе прихожан Рождественской церкви г. Алатыря выдать церковные ценности и призвал сутяжнинцев поступить аналогично, а также в том, что 26 марта им был составлен протокол, в котором содержался протест против изъятий церковных ценностей. Трибунал осудил И. Ф. Яблонского на два года лишения свободы.
В том же заседании председатель церковного совета церкви села Сутяжное П. Голованов и церковный староста С. Парамонов были осуждены к шести месяцам лишения свободы, псаломщик И. Соловьев был приговорен к одному году лишения свободы, члены церковного совета Ф. Сосунов, Д. Синев, М. Салин, П. Копылов, Д. Осокин, В. Мальков, А. Караулов, В. Мазуров, Г. Аристов, В. Кукарев, М. Сопудяков, С. Киряев получили по шесть месяцев лишения свободы условно. Они были осуждены за вынесенный ими 26 марта протест против изъятий церковных ценностей
44 1Ыа., р. 77.
в российских церквях, который они огласили на общем собрании жителей села Сутяжное45.
26 мая 1922 года Рязанский" Губернский Революционный Трибунал вынес приговор по делу граждан села Пощупово Новосельской волости Рязанского уезда и губернии Ф. Ф. Хохлова, Ф. И. Могунова, И. С. Борисова, М. А. Попова, М. К- Климонова, О. И. Моргунова, П. С. Архипастушкина, И. В. Бескова, И. Т. Ко-лябина, С. И. Архипастушкина, И. Т. Краюшкина, председателя церковного совета И. В. Романова, обвиняемых в антисоветской агитации и антиправительственной агитации под религиозным предлогом, пощуповокого священника И. В. Ракитина, дьякона М. П. Пихлецкого, псаломщика П. В. Процерова. 19 марта в церкви села Пощупово по инициативе И. В. Романова было созвано собрание, на котором выступал предволисполкома Лопатин, говоривший о целях и значении изъятия церковных ценностей. После Лопатина с речами против изъятия ценностей выступили Ф. Ф. Хохлов, М. К. Климонов, И. С. Борисов, поддержанные криками собравшихся. Собрание было сорвано, изъятие церковных ценностей временно приостановлено.
И. В. Ракитин, М. П. Пихлецкий, П. В. Процеров были признаны трибуналом виновными в том, что «своим молчанием способствовали ложному толкованию об изъятии церковных ценностей и срыву собрания и временно приостановление изъятия церковных ценностей». Каждый из них был приговорен к двум годам лагерей принудительных работ. Поскольку И. В. Ракитин к описываемым событиям отличался преклонным возрастом (ему ис-лолнилось 57 лет), в отношении его наказание было признано условным. Инициатор собрания пощуповцев И. В. Романов и выступавшие на нем Ф. Ф. Хохлов, М. К. Климонов, И. С. Борисов были приговорены к одному году лишения свободы условно каждый. Остальные подсудимые, особо активно кричавшие на собрании, были оправданы трибуналом, поскольку, «являясь продуктом царского строя, явились слепым оружием верующих тех кто создал обстановку на этом собрании стоящих в стороне»46.
45 Ibid., р. 78.
46 Ibid., р. 83.
26—28 мая Новгородский Губернский Революционный Трибунал по военному отделению рассмотрел дело дочери бывшего присяжного поверенного, дворянки Н. П. Боголюбовой, 28 лет, зубного врача А. М. Покровской, 42 лет, начальника Новгородской конвойной команды, члена Совета коллектива верующих Софийского собора и помощника церковного старосты Ф. С. Мало-феева, 40 лет, дворянина и бывшего капитана царской армии, дочери генерал-майора Е. М. Михайловой, 35 лет, псаломщика новгородской Тихвинской церкви В. А. Климовского, 26 лет, из новгородских мещан, пятидесятилетнего бывшего члена РКЩб) (с 1918 по 1921 гг.) и бывшего эсера (с 1905 по 1918 гг.) М.П.Панова, из мещан г. Сольцы, В. В. Быкова, 35 лет, из крестьян Вологодской губернии, А. Н. Иванова, 53 лет, из дворян. 24 марта в Новгороде Н. П. Боголюбова, А. М. Покровская, Ф. С. Мало-феев созвали общегородское собрание всех верующих под видом разъяснения мероприятий Советской власти и объяснения техники проведения изъятия церковных ценностей. Председателем собрания была избрана А. М. Покровская Н. П. Боголюбова выступила на собрании с речью против изъятия церковных ценностей. Она сказала, в частности, что коммунисты в вопросе об изъятии церковных ценностей боятся народа и потому просят «Христа ради». Там же, где они знают, что народ не восстанет, они приходят в храм и без разговоров забирают ценности, как то было, например, в Юрьевом монастыре. Ф. С. Малофеев в своем выступлении заявил, что цероквные ценности отдавать не надо, что лично он, когда придут их изымать, их не отдаст, что он неоднократно сидел в ЧК и за отказ отдать церковные ценности его опять посадят — ну и пусть! Е. М. Михайлова сказала: «Неверующие во Христа пришли просить Христа ради. Четыре года обирая народ, Советская власть решила обобрать и церковь». После этих слов раздались аплодисменты собравшихся, раздались крики: «Ценностей не отдавать!» В. А.Климовский кричал по адресу пытавшегося что-то оказать представителя Советской власти: «Долой! Зачем дают говорить в храме неверующему иудею». Выступая, он сказал, что Советская власть ничего не дала народу и сейчас отбирает остальное, что надо снять ценности, с комиссаров,
их жен, да с жидов, а уж потом идти обирать церковь. М. П. Панов заявил в своей речи, что изъятие церковных ценностей — святотатство, В. В. Быков предложил собравшимся заменить церковные ценности вещами домашнего обихода, А. А. Иванова утверждала, что верующие не имеют права отдавать церковные ценности.
Ф. С. Малофёев частично оказался прав: его арестовали. При обыске у него на квартире был найден его альбом, в котором он называл местную власть бандой захватчиков власти. Это тоже было вменено ему в вину. Но вот сидеть ему уже не пришлось — 28 мая 1922 года Новгородский Губернский Ревтрибунал приговорил Ф. С. Малофеева к расстрелу. Вместе с ним к смертной казни были приговорены Е. М. Михайлова, М. П. Панов, В. А. Кли-мовский. Расстрел В. А. Климовскому был заменен на пять лет лишения свободы со строгой изоляцией. Н. П. Боголюбова также была осуждена на пять лет лишения свободы со строгой изоляцией, четыре года лишения свободы со строгой изоляцией получила А. М. Покровская. А. Н. Иванов был приговорен к двум годам лишения свободы условно, В. В. Быков был оправдан. Все осужденные, кроме приговоренных к расстрелу, были приговорены также к пяти годам поражения в правах47.
26 мая 1922 года выездная сессия Революционного Трибунала Белоруссии рассмотрела дело по обвинению священника Буйно-вичской церкви М. В. Кульчицкого, церковного старосты Б. О. Бо-бович, псаломщика Ф. Л. Бобович, М. М. Феоктистовой, А. Н. Те-рех в организации массового сопротивления при изъятии церковных ценностей. 28 апреля комиссия по изъятию ценностей приступила к работе и предложила М. В. Кульчицкому пригласить членов церковного совета для участия в изъятии. М. В. Кульчицкий послал за членами церковного совета Б. О. Бобовича. Тот оповестил верующих, что «прибыла комиссия грабить церковь» и предложил им отобрать у него ключи от церкви: «Если комиссия и потребует, не могу дать». М. В. Кульчицкий сообщил комиссии, что инвентарной книги у него нет, а при осмотре ценностей зая-
47 1ыа., р.р. 81, 82,
вил председателю комиссии: «Не притрагивайтесь к чаше, ибо придется переосвящать». Здесь раздались возгласы присутствовавших при осмотре прихожан: «Не дадим», — и первой это произнесла А. Н. Терех. М. М. Фиактистова «допускала погромные выкрики», Ф. Л. Бобович призывал прихожан держаться стойко. Из-за сопротивления верующих комиссия по изъятию церковных ценностей вынуждена была прекратить работу. Противостояние продолжалось три дня. М. В. Кульчицкий в проповедях призывал отдать ценности, объясняя верующим, что в противном случае они все равно будут изъяты при помощи вооруженной силы. Проповеди не возымели успеха, напротив — этим М. В. Кульчицкий «только восстановил воинственность граждан, оказывающих сопротивление». Далее произошло то, о чем М. В. Кульчицкий предупреждал прихожан в проповедях — церковные ценности были изъяты с участием красноармейцев.
М. В. Кульчицкий был приговорен к расстрелу, Б. О. Бобович и М. М. Фиактистова — к трем годам лишения свободы, Ф. Л. Бобович и А. Н. Терех получили по одному году, но были освобождены из-под стражи, поскольку к ним была применена первомайская амнистия48.
18 августа 1922 года Президиумом Всероссийского ЦИК приговоренный к расстрелу некто Кульчицкий был помилован: расстрел был заменен десятью годами лишения свободы. Вероятно, речь идет об одном и том же человеке49.
27 и 28 мая 1922 года Ярославский Губернский Революционный Трибунал рассмотрел дело по обвинению священника Кре-сто-Воздвиженской церкви, председателя церковного совета Д. А. Смирнова, профессора Ярославского государственного университета, священника той же церкви, члена церковно-приход-ского совета К. Н. Смирнова, диакона той же церкви В. П. Смен-цовского, псаломщика В. А. Боголюбского в сокрытии церковных ценностей. В конце марта 1922 года Д. А. Смирнов передал не внесенную в опись икону Спасителя в золотой ризе с драгоцен-
48 1Ы<1., р. 80.
49 1Ыс1., р. 38.
НЫ-мй камнями К. М. Смирнову и забрал себе золотой наперсный крест с драгоценными камнями, также не внесенный в опись, утверждая, что крест завещан ему умершим священником Лавром Озеровым. Крест этот висел на иконе Боголюбской Божьей Матери в летней церкви и был снят с нее по распоряжению Д. А. Смирнова псаломщиком В. А. Боголюбским, который не сообщил об этом факте комиссии по изъятию церковных ценностей. В апреле месяце Д. А. Смирнов и В. П. Сменцовский вынесли из церкви две серебряные водосвятные чаши и отнесли их в квартиру некоего Дубровского. Комиссии по изъятию церковных ценностей эти чаши были представлены как значащиеся в описи.
Д. А. Смирнов был приговорен к трем годам лишения свободы с применением общественных принудительных работ, К. Н. Смирнов был осужден к полутора годам лишения свободы без принудительных работ, В. П. Сменцовский получил шесть месяцев лишения свободы с применением общественных принудительных работ, В. А. Боголюбский отделался строгим выговором50.
26—29 мая 1922 года выездная сессия Объединенного Симбирского Губернского Революционного Трибунала на правах военного трибунала рассмотрела в городе Алатыре дело граждан деревни Кольцовки и села Ждамирова Алатырского уезда и волости Симбирской губернии. На скамье подсудимых оказались пятьдесят три человека, разделенные следственной и судебной властью на пять групп.
1) 10 мая 1922 года в селе Ждамировке П. Ф. Парфенов, 59 лет, А. П. Фомевков, 68 лет, А. П. Уланов, 73 лет, А. А. Боч-карев (он же Корженков), 61 года, зазвонили в набат, отобрали у церковного сторожа ключ, заперли ждамировскую церковь, предварительно удалив из нее всех присутствующих. Потоптавшись на паперти, комиссия по изъятию церковных ценностей под угрозой расправы собравшейся толпы была вынуждена бежать.
2) В этой толпе особо выделялись М. А. Егорова-Копасаева, 36 лет, П.И. Арясова, 21 года, A.B. Великанова, 60 лет, А. Н. Зло-бова, 54 лет, М. И. Серова-Сущева, 70 лет, К- А. Шмелева, 44 лет,
50 Ibid., p.p. 84, 85<
Е. М. Макарова, 70 лет, А. В. Сергеева-Писалева, 70 лет, А. Ф. Зубова-Кляузова, 37 лет, А. Н. Козлова-Кулагина, 65 лет, М. Р. Лебедева-Ежова, 36 лет, П. А. Панкова, 56 лет, Т. С. Киселева-Черкасова, 36 лет, А. П. Моисеева, 55 лет, А. М. Моисеева, 57 лет, Д. Ф. Пулина, 63 лет, М. М. Панкова, 65 лет, А. Ф. Ар-сина, 73 лет, А. В. Капранова, 26 лет. Они выкрикивали угрозы в адрес членов комиссии по изъятию церковных ценностей и призывали собравшихся к расправе над ними.
3) Убежавшие члены комиссии председатель волсовета Бло-хинцев и председатель уисполкома Нестеров были пойманы другими крестьянами и жестоко избыты. В их поимке и избиении участвовали В. П. Уланова, 80 лет, А. М. Лакеева, 21 года, А. И. Аникина, 43 лет, А. И. Швецов-Маринин, 39 лет, Е. И. Кулагин, 54 лет, М. В. Самчелеев-Козин, 70 лет, Е. И. Кузнецов-Гришутихин, 57 лет, А. Т. Красильников, 60 лет, А. М. Дурасов, 42 лет, Д. М. Чапурин, 47 лет, С. М. Шагаров, 37 лет, В. В. Ани-кин-Глухов, 31 года, Я. М. Самчелеев-Козин, 29 лет, Г. В. Задне-нов-Чалов, 36 лет, Л. М. Лапотников, 19 лет, П. П. Царьков-Храпцов, 38 лет, И. А. Тиятин-Аксенов, 60 лет, И. М. Коробков, 55 лет, А. П. Уланов, П. В. Бочкарев, 50 лет, Н. В. Шишин, 41 года.
4) А. В. Сазанова, 49 лет, Д. И. Сазанова, 25 лет, П. А. Шиш-ляева, 47 лет, А. И. Куликова, 34 лет, И. П. Панков, 69 лет, Г. А. Лакеев, 70 лет, И. С. Шмонин, 55 лет, С. И. Сорокин, 75 лет, Ф. С. Сочнев, 56 лет, сами участия в избиении Блохинцева и Нестерова не принимали, но подстрекали к этому избивавших.
5) И наконец, на скамье подсудимых оказался председатель ждамировского сельсовета П. И. Самчелеев. Его обвиняли в бездействии: вместо того чтобы оказать помощь избиваемым Бло-хинцеву и Нестерову, он оставался в амбаре и выдавал семена.
Трибунал приговорил П. Ф. Парфенова, Е. И. Кузнецова, А. Т. Красильникова, Д. М. Чапурина к пяти годам дома заключения с более строгой изоляцией каждого, А. И. Швецова-Мари-нина, М. В. Самчелеева-Козина, И. М. Коробкова —к трем годам дома заключения с менее строгой изоляцией каждого, А. П. Фоменкова, А. А. Бочкарева, Е. И. Кулагина, С. В. Ани-
кина, Jl. М. Лапотникова, П. В. Бочкарева — к двум годам дома заключения с менее строгой изоляцией каждого, С. М. Шагаро-ва, Г. В. Задненова, И. А. Тиятина, И. П. Панкова, И. С. Шмо-нина — к одному году дома заключения с менее строгой изоляцией каждого, М. А. Егорову, П. И. Арясову, А. В. Великанову, А. Н. Злобову, К. А. Шмелеву, А. Ф. Зубову, А. Н. Козлову, Т. С. Киселеву, А. В. Капранову, А. М. Лакеева, А. И. Аникину, П. П. Царькова — к шести месяцам дома заключения с менее строгой изоляцией, М. И. Серову, М. Р. Лебедеву, П. А. Панко-ву, А. Ф. Арсину, В. П. Уланову, А. П. Уланова, А. В. Сазанову, Д. И. Сазанову, П. А. Шишляеву, Г. А. Лакеева, С. И. Сорокина, П. И. Самчелеева — к шести месяцам дома заключения с менее строгой изоляцией условно каждого. Остальные отделались пребыванием в двадцатисуточном предварительном заключении— трибуналом они были оправданы51.
30 мая 1922 года Основной отдел Северо-Двинского Губернского Революционного Трибунала в городе Устюге рассмотрел дело по обвинению священника устюжской Христа-Рождественской церкви Г. П. Попова, старосты этой же церкви Е. Н. Сорокина, священника устюжской Ильинской церкви В. А. Дмитревского, священника Вознесенской церкви И. П. Яхлакова, старосты последней М. С. Седельникова, старосты Варламской церкви И. Я. Полднева и старосты Александро-Невской церкви К. Н. Ку-тусова в утрате церковных ценностей. Комиссия по изъятию церковных ценностей обнаружила в названных церквях нехватку ценностей. Кроме того, обвиняемым инкриминировалось, что после постановления ВЦИК о немедленной сдаче ненужного для религиозных обрядов ценного имущества они не сдали немедленно ценности, «лежавшие совершенно без всякой надобности». Трибунал наложил на Г. П. Попова штраф в размере 100 миллионов рублей. Размер штрафа, наложенного на В. А. Дмитриевского, И. П. Яхлакова, К. Н. Кутусова, составлял 75 миллионов рублей, на М. С. Седельникова и И. Я. Полднева — 50 миллионов рублей, на Е. Н. Сорокина — 25 миллионов рублей52.
51 Ibid., p.p. 86, 87.
52 Ibid., р. 88.
Итак, перед нами 26 связанных с изъятием церковных ценностей уголовных процессов, прошедших в первой половине 1922 года. Двадцать шесть уголовных процессов. 194 подсудимых: 40 священно- и церковнослужителей, 154 мирянина. Четырнадцать приговоренных к расстрелу (одному из них смертная казнь была заменена пятью годами лишения свободы). Десять осужденных к пяти годам лишения свободы, пятеро — к четырем, пятнадцать— к трем, шестнадцать — к двум, шестеро — к полутора, четырнадцать — к одному. Восемнадцать подсудимых получили по шесть месяцев лишения свободы каждый. Сорок два человека приговорены к разным срокам лишения свободы условно. Восемь человек осуждены к исправительным (принудительным) работам без лишения свободы. Двенадцать человек приговорены к иным не связанным с лишением свободы наказаниями (штрафу, общественному порицанию, признанию по суду опороченным). Тридцать четыре человека оправданы в инкриминируемых им деяниях. Следует также отметить, что уже в первой инстанции некоторым осужденным первоначально назначенное наказание было заменено на менее тяжкое, а к некоторым была применена амнистия.
Иные изученные автором архивные материалы, не нашедшие своего отражения в настоящей статье, рисуют схожую статистическую картину произошедшего при изъятии церковных ценностей и позволяют утверждать, что приведенный в настоящей статье далеко не полный обзор уголовных процессов все-таки достаточно репрезентативен. Конечно, следует признать, что имеющаяся на сегодняшний день информация не является исчерпывающей. Однако уже сейчас можно с уверенностью говорить, что авторы, ограничивающие количество приговоренных к смертной казни несколькими десятками человек, много более близки к истине, нежели исчисляющие жертвы несколькими тысячами. Для окончательного разрешения этого вопроса необходимы дальнейшие кропотливые архивные изыскания. Необходимо определить не только точное количество возбужденных при изъятии церковных ценностей уголовных дел и число осужденных по ним лиц, но и назвать поименно всех, кто был привлечен к суду, оправдан или осужден, установить их дальнейшую судьбу, в частности, в ме-
стах отбытия наказания. Это не только вопрос научной добросовестности, не только долг всякого чуждого политики ученого. Это прежде всего долг православного христианина перед памятью тех, кого поносили, гнали и всячески неправедно злословили в далекие двадцатые.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная академия Русской Православной Церкви - высшее учебное заведение, осуществляющее подготовку священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области богословия, регентов церковных хоров и иконописцев.
На сайте академии
www.spbda.ru
> сведения о структуре и подразделениях академии;
> информация об учебном процессе и научной работе;
> события из жизни академии;
> сведения для абитуриентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Руководитель проекта - ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор - проректор по научно-богословской работе протоиерей Димитрий Юревич. В подготовке электронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии. Материалы распространяются на компакт-дисках и размещаются на сайте журнала в формате pdf.
На сайте журнала «Христианское чтение»
www.spbpda.ru
> электронный архив номеров в свободном доступе;
> каталоги журнала по годам издания и по авторам;
> требования к рукописям, подаваемым в журнал.
