CC BY
107
В. С. Храковский ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
ДВА ПОДХОДА К АНАЛИЗУ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ: «ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ» И «КОНСТРУКЦИОННЫЙ» (ОПЫТ СОПОСТАВЛЕНИЯ)1
В этой работе мы исходим из презумпции, что глагольная конструкция, будучи минимальной синтаксической единицей, в то же время является сложным лингвистическим объектом, состоящим из элементов (= слов), каждый из которых играет свою особую роль в формировании конструкции. При этом у конструкции есть такие свойства, которых нет у составляющих ее элементов. В частности, у конструкции есть определенное значение, которое, как правило, не является простой совокупностью значений ее элементов, и она может служить базой для минимальной полноценной информационной единицы в дискурсе. Кроме того, конструкция, будучи целостной единицей, может оказывать «обратное» воздействие на составляющие ее элементы, в результате чего они меняют присущие им свойства.
Опираясь на эти исходные утверждения, я хотел бы ниже рассмотреть все pro и contra двух подходов к анализу синтаксических конструкций, которые осторожно в кавычках можно было бы назвать «лексико-семантическим» и «конструкционным». Однако уже высказанные соображения позволяют поставить законный теоретический вопрос. Почему при анализе одного и того же объекта нужно использовать два разных подхода? Мо-
1 Я выражаю свою признательность С. С. Саю, который внимательно прочитал первый вариант данной работы. Многие его замечания и предложения были учтены при подготовке окончательного варианта. Разумеется, за все оставшиеся в статье недочеты ответственность несет только автор. В работе [Храковский 2012] представлена несколько измененная и дополненная версия этой статьи. Исследование проведено при поддержке гранта Российского научного фонда «Грамматические категории в языках мира: иерархия и взаимодействие (типологический анализ)» (проект №14-18-03406).
гут ли быть такие подходы в равной степени адекватными? На этот вопрос есть абсолютно разумный ответ. Изучаемый объект достаточно сложно устроен, и необходимая степень адекватного представления этого объекта может быть достигнута только с помощью двух ограниченных, но в то же время дополняющих друг друга моделей. Напомню, что впервые идею о необходимости дополняющих друг друга моделей при анализе микромира высказал гениальный датский физик Нильс Бор. Эта идея стала известной в науке, как принцип дополнительности Нильса Бора.
Если говорить о специфических особенностях т. н. «лекси-ко-семантического» подхода, который я бы предпочел называть «вербоцентрическим» и «порождающим», то его отправной точкой служит глагол, который, будучи предикатным словом, называющим некоторую ситуацию, открывает определенное количество мест (не больше семи) для своих аргументов, т. е. для участников ситуации, которые извлекаются из толкования глагольной лексемы. В общем случае участники ситуации иерархически упорядочены в рамках так называемой лексикографической диатезы, которая отражает иерархию участников в трактовке И. А. Мельчука [Мельчук 2004]. Самый главный — первый — участник занимает синтаксическую позицию привилегированного первого актанта (подлежащего), следующий по значимости — второй — участник занимает позицию привилегированного второго актанта (преимущественно прямого, но иногда и косвенного дополнения), другие участники, если они есть, занимают позиции остальных актантов (косвенных дополнений). Во всех конструкциях каждый актант обычно имеет свое особое оформление.
Глагол в одной из своих финитных форм вместе с теми актантами, которые входят в обязательную актантную рамку — таких актантов обычно не больше двух, — образует синтаксическую конструкцию (Я упал, Я отправил посылку, Я открыл дверь). В такую конструкцию могут быть дополнительно включены и все остальные синтаксические актанты, если они есть (Я отправил посылку Пете). Любая конструкция, включающая глагол вместе со всеми его актантами, как мы уже сказали, служит базой для минимального полноценного высказывания, в котором реализуются коммуникативные намерения говорящего.
Важно подчеркнуть, что элементы такой конструкции семантически и синтаксически неравноправны. Центральным элементом конструкции является глагол, который на правах «хозяина» управляет «своими слугами» — синтаксическими актантами [Холодович 1970, 1979]. Удаление глагола из конструкции приводит к ее ликвидации, поскольку актанты синтаксически не связаны друг с другом, тогда как отсутствие отдельных актантов в конструкции является либо нормой (как например, отсутствие первого синтаксического актанта в императивной конструкции типа Сиди тихо!), либо допустимо, если актант является факультативным (ср. Я отправил посылку Пете ^ Я отправил посылку). Заметим также, что отсутствие актантов иногда наблюдается в случае закономерного эллипсиса (например, в вопросно-ответном единстве типа Ты идешь гулять? Иду).
Хотя сирконстанты являются необязательными элементами конструкции, многие из них играют определяющую роль при ак-циональной интерпретации конструкции. Скажем, акциональная интерпретация формы несовершенного вида (далее — НСВ) и тем самым всей конструкции в примерах Я сейчас читаю книгу; Я каждый день читаю книгу; Ты когда-нибудь читал книгу при лунном свете? определяется сирконстантами. В первом примере сир-констант сейчас «проявляет» или, если угодно, маркирует актуально-длительное значение НСВ. Во втором примере сирконстант каждый день маркирует итеративное значение НСВ. В третьем примере сирконстант когда-нибудь (как и вопросительная интерпретация примера) маркирует общефактическое значение НСВ. Таким образом, при принципиально стандартной синтаксической необязательности сирконстантов они в то же время — при их наличии в предложении — служат маркерами (иногда обязательными) ряда акциональных интерпретаций конструкции.
Формирование глагольной конструкции происходит с учетом большого количества различных правил и ограничений. В этой связи я хотел бы напомнить, что существуют валентностная и семантическая классификации, в соответствии с которыми каждый конкретный глагол, с одной стороны, входит в определенный вален-тностный класс, а с другой стороны, в терминологии Ю. Д. Апресяна, в определенный семантический класс верхнего уровня, который в свою очередь может включать в свой состав подклассы
более низких уровней [Апресян 2006]. Эти две классификации соотносятся друг с другом следующим образом. Классы глаголов, обладающих разной валентностью, всегда отличаются друг от друга и семантикой (ср. Мальчик спит и Мальчик любит историю). В то же время тот или другой валентностный класс может включать в свой состав представителей различных семантических классов (ср. Мальчик любит историю и Мальчик ломает стул). В рамках валентностной классификации в русском языке выделяется восемь классов: от нульактантных глаголов типа холодать (Холодает — вполне самостоятельное предложение) до семиактантных, впервые выделенных Ю. Д. Апресяном, типа перевозить (кто, что, откуда, куда, на чем, через что, по чему) [Апресян 2006: 94].
Специфическая особенность валентностной классификации глаголов в русском языке состоит в том, что она включает в свой состав нульактантные, т. н. метеорологические глаголы типа темнеть, смеркаться, которые образуют конструкцию, состоящую только из глагола в одной из финитных форм, без учета элементов, не входящих в актантную рамку, ср. (1) и (2):
(1) Смерклось; подали свеч. [М. Ю. Лермонтов. Вадим (1833)]
(2) Уже совсем стемнело и начинало холодать. [И. С. Тургенев. Ермолай и мельничиха (1847)]
В данном, крайне периферийном и, можно сказать, вырожденном случае валентностный (нульактантный) и семантический (метеорологический) класс полностью совпадают. Но самый интересный вывод, который позволяют сделать нульактантные метеорологические глаголы, состоит в том, что любой такой глагол уже сам по себе представляет конструкцию и тем самым здесь нейтрализуется различие между лексико-семантическим (вербо-центрическим, порождающим) подходом и конструкционным подходом, о котором будет речь впереди. Кроме того, наличие глагольных конструкций, состоящих из одного глагола, позволяет предположить, что с увеличением числа элементов, образующих конструкцию, у конструкции могут появиться особые семантические, да и формальные свойства, которых нет и не может быть у глагола, породившего эту конструкцию. К тому же такая конструкция в большей мере может влиять на свойства ее отдельных элементов, в том числе и глагола.
Если принадлежность глагола к определенному валентност-ному классу указывает на число элементов конструкции, то принадлежность глагола к определенному семантическому классу говорит о том, какие роли выполняют участники ситуации, называемой глаголом, и как определенная комбинация ролей накладывает ограничения на значения граммем некоторых содержательных грамматических категорий глагола, на употребление глагола в определенной акциональной конструкции, на возможность введения в конструкцию тех или иных сирконстантов, значимость которых сильно возрастает при конструкционном подходе [Храковский, Мальчуков, Дмитренко 2008].
Рассмотрим с этих позиций, например, глагол любить, который относится к верхнему семантическому классу состояний и подклассу отношений. В толкование этого глагола входят два участника: первый из них выполняет роль Экспериенцера, а второй — роль Стимула (Петя любит Машу). Поскольку этот глагол стативный, у него нет формы совершенного вида (далее — СВ), а у формы НСВ нет прототипических для глаголов действия актуально-длительного, профетического и потенциального значений. Ее единственным значением, очевидно, является т. н. континуальное (длительное) значение. У императивной формы глагола повелительное значение заменено оптативным (выражение типа Любите Россию! — это не повеление, а всего лишь пожелание). Глагол не может употребляться в итеративной конструкции (вполне корректное выражение Я люблю ее каждый день, каждую минуту фактически означает, что чувство любви не оставляет говорящего ни на минуту). К тому же в конструкцию, образуемую этим глаголом, не могут входить сирконстанты, обозначающие временную точку (типа в 9 часов), темп (типа быстро) и, скорее всего, сирконстанты, обозначающие очень маленькие промежутки времени (типа 3 минуты). С другой стороны, например, принадлежность глагола к семантическому классу глаголов движения (типа идти, бежать) прогнозирует возможность включения в конструкцию, образуемую этими глаголами, сирконстантов, обозначающих такие параметры ситуации, как время (идти ночью) и скорость (идти медленно).
Завершая характеристику лексико-семантического подхода, обратим внимание на то, что в его основе лежит общенаучный
принцип композиционности, или композициональности, который в лингвистике называют еще принципом Фреге. Суть этого принципа состоит в том, что, хотя каждый сложный элемент в общем случае это не просто аддитивная сумма составляющих его простых элементов, все же свойства более крупных языковых единиц (в частности, синтаксических конструкций) выводимы по определенным законам из свойств этих более элементарных компонентов. Принцип композиционности в лингвистике понимается как установка на наличие общих правил семантического взаимодействия значений слов, граммем, линейно-акцентной структуры и других значимых единиц языка в составе конструкции, являющейся коммуникативной единицей.
Все вышеизложенное, на первый взгляд, как будто бы позволяет сформулировать следующий вопрос: не вытекают ли все семантические и формальные особенности любой глагольной конструкции, включая преференции и запреты на включение в состав конструкции тех или иных сирконстантов, из принадлежности глагола, порождающего эту конструкцию, к определенному семантическому и валентностному классу, и соответственно нужен ли еще дополнительно конструкционный подход? Даже рассуждая только абстрактно, можно предположить, что конструкционный подход нужен хотя бы потому, что в рамках лексико-семантического подхода практически не обращается внимание на то, что у конструкции есть два самых общих свойства, которые напрямую не детерминируются составляющими ее элементами. Это, во-первых, ее значение, а во-вторых, то, что конструкция выступает в роли минимальной коммуникативной единицы. Кроме того, в рамках этого подхода не учитывается вполне допустимое теоретически обратное влияние элементов конструкции и в особенности сирконстантов как на глагольную лексему и ее толкование, так и на интерпретацию самой конструкции в целом, ср. [Fillmore, Kay 1992; Goldberg 1995].
Мы переходим теперь к характеристике конструкционного подхода, который с полным правом можно назвать антикомпозиционным: здесь внимание заостряется на том, что целостные многокомпонентные единицы («конструкции») могут обладать свойствами, которые не выводятся из свойств составляющих элементов. Можно заметить, что в обыденной жизни мы хорошо
знакомы со многими примерами подобного рода. Скажем, цемент представляет собой монолит, а состоит он из сыпучих материалов: цементного порошка и песка, взятых в определенной пропорции, — в соединении с водой.
Рассмотрим примеры, которые, на наш взгляд, находят более естественное объяснение в рамках конструкционного, а не лексико-семантического подхода. Первый случай такого рода заключается в том, что некоторые сирконстанты с определенным значением могут отключать временной план, выражаемый словоформой вершинного глагола, или, пользуясь другой терминологией, нейтрализовать значение граммемы определенной грамматической категории. Рассмотрим в этой связи пример Он всегда такого наговорит, что уши вянут. По своей акциональной характеристике эта конструкция является итеративной. Это значение придает конструкции сирконстант всегда, который отключает значение будущего времени, стандартно выражаемое формой глагола СВ, порождающего эту конструкцию. Еще один пример: Я никак не всуну нитку в иголку. В этом примере также употреблена форма будущего времени глагола СВ. При отсутствии сирконстанта никак в конструкции эта форма, как ей и положено, относит выражаемое действие к будущему: Я не всуну нитку в иголку. Смысл этой конструкции с учетом входящего в ее состав отрицания состоит в том, что называемое действие в будущем не будет иметь места. Однако при наличии в конструкции сирконстанта никак акциональная характеристика действия принципиально меняется, и конструкция получает следующую интерпретацию: говорящий (он же в данном случае наблюдатель) в период времени, предшествующий моменту речи, совершает неоднократные неудачные (в силу неясных причин) попытки осуществить (моментальное) действие, называемое глагольной лексемой.
Возможность употребления в конструкции отдельных сир-константов может зависеть не от глагола, а от семантической специфики отдельных актантов. Рассмотрим в связи с этим следующую пару примеров: Петров купил марку новой серии /Петров купил марки новой серии. В первом примере имя объекта в позиции второго актанта выступает в ед. ч., благодаря чему в предложении выражается простая ситуация, которая реализуется как одномоментное событие. Во втором примере имя
объекта в позиции второго актанта выступает во мн. ч., обозначая тем самым раздельное множество, состоящее из отдельных марок. Это обстоятельство допускает еще одну интерпретацию, позволяющую ввести в этот пример сирконстант постепенно, который, как и многие другие сирконстанты, является одноместным предикатом, чью валентность заполняет та конструкция, в которую он вводится.
В соответствии со второй интерпретацией конструкция, в состав которой входит сирконстант, обозначает сложную ситуацию, состоящую из простых одномоментных ситуаций, «которые упорядочиваются во времени так, что каждая следующая наступает вслед за предыдущей через более или менее равные друг другу временные отрезки. М. Я. Гловинская справедливо добавляет к сказанному, что "говорящий оценивает эти промежутки как более или менее значительные"» [Апресян 2006: 120]. Я не убежден, что оценка временных отрезков, даваемая Ю. Д. Апресяном и М. Я. Гловинской, является полностью адекватной, поскольку с ней, по моему мнению, не согласуются примеры типа В течение дня бойцы нашей роты постепенно вышли из окружения. Но это не главное. Главное то, что конструкция с глаголом СВ, в которой есть сирконстант постепенно, по своему семантическому статусу представляет собой дистрибутивную конструкцию, т. е. совсем не такую, какой является конструкция без этого сирконстанта.
Теперь обратимся к анализу примера Иван поднял этот большой чемодан. В рамках лексико-семантического подхода в этом примере с глаголом действия СВ представлена простая ситуация, которая реализовалась как одномоментное событие. В эту конструкцию свободно могут быть введены антонимичные сирконстанты с трудом и без труда: Иван без труда/с трудом поднял этот большой чемодан. Эти сирконстанты, в отличие от предыдущего случая, являются двухместными предикатами: одну их валентность заполняет конструкция, в которую они входят, а другую — наблюдатель-оценщик. Введение в конструкцию подобных сирконстантов влечет за собой появление фигуры наблюдателя-оценщика, ибо эти сирконстанты указывают на ту оценку, которую некоторый наблюдатель (обычно это говорящий) ретроспективно дает способу осуществления результативного дейст-
вия: агенс, выполняя данное действие, либо не затрачивает заметных физических усилий (без труда), либо, напротив, выполняет его на пределе своих физических возможностей (с трудом).
Иными словами, — что важно подчеркнуть, — эти характеристики действия агенсом не контролируются, возникают независимо от его воли и никак не предусмотрены толкованием глагола поднять. Пойдем дальше: изменим модальную перспективу исходного примера, т. е. превратим индикативную конструкцию с глаголом СВ в соотносительную императивную конструкцию: Подними этот большой чемодан! Изменение модальной перспективы приводит, на первый взгляд, к обескураживающему результату. Хотя в императивной конструкции используется тот же самый глагол СВ, в этой конструкции возникает семантический запрет на употребление сирконстантов, которые без ограничений могли входить в состав исходной индикативной конструкции: Подними *без труда/ *с трудом этот большой чемодан! Причины такого запрета как будто бы довольно очевидны. Эти сирконстанты обозначают такие характеристики действия, которые не контролируются ни говорящим, ни слушающим и не зависят от них. К тому же в императивной конструкции говорящий каузирует выполнение будущего действия, однако в этой конструкции ни в кадре, ни за кадром нет фигуры наблюдателя, способного оценить, с трудом или без труда исполнитель будет поднимать чемодан. Сказанное требует одной оговорки. Пример Подними без труда/с трудом этот большой чемодан! вполне уместен и нормативен в реплике режиссера, обращенной к актеру, где эти сирконстанты получают контролируемое прочтение и где речь идет об имитации действия, а в роли оценщика того, насколько удачно актеру удалась имитация, выступают зрители, которые в принципе не должны догадываться о том, что они оценивают не действие, а его имитацию.
Теперь перейдем к рассмотрению примеров, в которых сирконстанты определенной семантики не только превращают контролируемое действие, выражаемое императивной формой глагола, в неконтролируемое, которое в принципе не должно совершаться, но и являются, несмотря на то, что они сирконстанты, обязательными элементами, определяющими семантическую правильность конструкции. Для начала сравним следующую пару
грамматически и семантически вполне правильных примеров: Не ломай стул!/Не сломай стул! В первом из них представлена т. н. прохибитивная конструкция, в которой говорящий запрещает слушающему совершать действие, выражаемое императивной глагольной формой НСВ. Во втором из них представлена т. н. превентивная конструкция, в которой употребляются глаголы СВ, а прескрипция в данном случае каузирует исполнителя некоторого агентивного действия поступать таким образом, чтобы случайно не совершить неконтролируемое действие, называемое императивной формой глагола СВ, ср. [Храковский 1998].
Иными словами, фраза Не сломай стул! уместна тогда, когда говорящий видит, что слушающий, который выполняет определенное конкретное действие, например, несет по комнате громоздкий предмет, может случайно задеть этим предметом стул и сломать его.
Теперь рассмотрим еще две соотносительные пары аналогичных примеров: Не звони брату!/ *Не позвони брату!; Не дари Ивану эту книгу!/ *Не подари Ивану эту книгу! Здесь мы наблюдаем уже иную ситуацию: прохибитивные конструкции вполне нормативны, а превентивные, хотя они и правильны грамматически, являются неупотребительными. Почему это происходит? Очевидно, потому, что императивные формы СВ называют действия, которые в такой степени агентивны и контролируемы, что их трудно совершить случайно при выполнении другого агентив-ного и контролируемого действия.
Исходя из этого вполне справедливого предположения, Т. В. Булыгина в свое время подчеркнула, что в превентивной конструкции «употребление формы совершенного вида от аген-тивных глаголов невозможно даже по отношению к конкретному одноактному действию» [Булыгина 1982: 75]. Однако в действительности такое употребление все же возможно. Агентивные глаголы СВ могут употребляться в превентивной конструкции при наличии сильного контекста, снимающего, нейтрализующего контролируемость. В роли такого контекста выступают сиркон-станты, эксплицитно указывающие на неконтролируемость действия, обозначаемого императивной формой глагола СВ. С учетом сказанного вполне нормативными являются примеры: Пока меня не будет дома, ты случайно брату не позвони!; Ты по ошибке не
подари Ивану эту книгу! Таким образом, сирконстанты типа случайно, по ошибке превращают контролируемое действие в неконтролируемое и тем самым предопределяют возможность употребления императивной формы «агентивного» глагола в превентивной конструкции, в которой подобные сирконстанты являются, если можно так сказать, «конструктообразующими» элементами (в каком-то смысле в большей степени, чем глагол).
Если обобщить все вышеприведенные примеры, при анализе которых, с нашей точки зрения, более уместен конструкционный подход, а не лексико-семантический, то речь идет о том, что определенные сирконстанты при включении в конструкцию не просто добавляют в нее свое собственное значение, но могут также модифицировать толкование глагола и его акциональное значение, выступая тем самым в роли элементов, которые отвечают за акциональную характеристику всей конструкции в целом, а в отдельных случаях даже являются теми элементами, которые определяют возможность существования самой конструкции.
В рамках грамматики конструкций важную роль играет понятие семантического шаблона ситуации, выражаемой в конструкции [Goldberg 1995]. Этот шаблон прежде всего по своим ак-циональным характеристикам ориентирован на определенный семантический класс предикатов, и в силу этого ему соответствует ситуация, называемая вершинным глаголом конструкции, если он относится к этому классу предикатов. Если же глагол относится к другому классу предикатов, то соответствие между семантическим шаблоном конструкции и ситуацией, называемой глаголом, нарушается.
В таких случаях интерпретация конструкции осуществляется с опорой на акциональные характеристики шаблона, которые ситуация приобретает в конструкции, адаптируясь к этому семантическому шаблону. В рамках такого подхода вершинный глагол не сам по себе порождает конструкцию, а, если угодно, задается семантическим шаблоном конструкции, который таким образом является ее первоэлементом. Теперь нам остается рассмотреть примеры, которые бы продемонстрировали законность этого основного постулата грамматики конструкций, в соответствии с которым семантический шаблон конструкции настроен на определенный тип или класс предикатов, а конкретный глагол как бы
встраивается в готовый шаблон, который может даже перестроить семантику глагола, если она не соответствует семантике шаблона.
В этой связи я вспоминаю, что в одной из первых работ по грамматике конструкций на русском материале (сейчас не помню, в какой) меня поразил следующий пример, который я запомнил: Мимо проблагоухала прекрасная дама. Чем же он меня так поразил? Во-первых, тем, что он представляет собой, с моей точки зрения, высказывание, совершенно правильное и грамматически, и семантически. Во-вторых, он поразил меня тем, что глагола проблагоухать, тем не менее в русском языке нет. Следовательно, возможность создания и употребления такого неправильного окказионального глагола однонаправленного движения задается семантическим шаблоном конструкции, в которую введен этот глагол, что подтверждает обоснованность конструкционного подхода. Однако все обстоит не так просто. В соответствии с идеями книги [Кронгауз 1998], где тоже был приведен этот пример, важную роль в интерпретации глагола проблагоухать как глагола движения играет приставка про-, одно из значений которой является пространственным и которая является типичной приставкой многих глаголов однонаправленного движения СВ, ср. пройти, пробежать, проехать, пронестись и т. п.
В семантическом шаблоне, типичном для конструкции с глаголами однонаправленного движения, глагол благоухать «встраивается в соответствующую семантическую модель приставки» [Кронгауз 1998: 19-20]. Из каких элементов состоит этот семантический шаблон? Он довольно беден и представлен двумя эксплицитными элементами — прекрасная дама и мимо — и одним имплицитным, но очень важным, а именно говорящим-наблюдателем, который видит, как мимо него проходит прекрасная дама, и воспринимает исходящее от нее благоухание. Иными словами, проблагоухала значит 'прошла благоухая' мимо наблюдателя. Какой вывод можно сделать из сказанного? Действительно, семантический шаблон конструкции настроен на определенный семантический класс предикатов, обладающих общими свойствами, которые присущи каждому глаголу, входящему в этот класс. В то же время в семантический шаблон могут встраиваться и глаголы иной семантики, но, чтобы адаптироваться к данному шаблону, они должны изменить свою исходную семантику.
В данном случае изменение семантики глагола происходит под воздействием семантики приставки. В целом грамматика конструкций, по словам Е. В. Рахилиной [Рахилина 1998], как бы нащупывает тот механизм, с помощью которого глаголы могут приобретать вторичные значения и, соответственно, другую ак-тантную рамку и другой набор сирконстантов. Но получив другую актантную рамку и другой набор сирконстантов, глагол, если его употребление не остается окказиональным, переходит в другой семантический класс предикатов и тем самым получает законные права порождать конструкцию, которая соответствует этому классу предикатов. Тем самым круг замыкается, и данный глагол уже на законных основаниях порождает соответствующую конструкцию в рамках лексико-семантического подхода.
Безусловно, интересен вопрос о том, глаголы с какой семантикой могут приобретать вторичное значение, соответствующее конкретному шаблону. Скажем, наряду с рассмотренным примером вполне возможно и предложение Мимо провонял грузовик. Здесь глагол вонять встраивается в семантическую модель приставки и адаптируется к семантическому шаблону конструкции, в которой стандартно употребляются глаголы однонаправленного движения. Ключевым моментом адаптации является то, что говорящий-наблюдатель в одном случае воспринимает благоухание, а в другом случае вонь, которые сопровождают движение. А вот глагол пахнуть (духами/бензином) не может встроиться в семантическую модель приставки и адаптироваться к семантическому шаблону конструкции. Предложения типа *Мимо пропахла духами прекрасная дама и *Мимо пропах бензином грузовик невозможны, поскольку в русском языке есть глагол пропахнуть, который толкуется как 'пропитаться каким-либо запахом':
(3) За несколько дней Анфиса, Коля и Кузя сожглись на солнце
до черноты, обветрились, пропахли полынью и пылью.
[К. Г. Паустовский. Повесть о лесах (1949)]
Излагая идеи А. Голдберг, Е. В. Рахилина рассматривает предложение Дилижанс ехал через деревню, в котором представлена «нетранзитивная конструкция перемещения». По ее мнению, в этом примере можно использовать глагол другой семантической группы, так называемой донорской зоны, «лишь бы этот
глагол сохранял идею непредельного процесса». В качестве примера приводится следующий ряд: Дилижанс пилил / чесал /молотил через деревню [Рахилина 1998: 316]. Заметим, однако, что глаголы, приведенные в этом ряду, т. е. глаголы одного профиля, обладают разными потенциями замены глагола ехать в этой конструкции.
Самая простая ситуация с глаголом пилить. В его толкование входит компонент движения, причем движения достаточно длительного и монотонного. Эти особенности и сохраняются при употреблении этого глагола в рассматриваемой конструкции:
(4) А когда от морского вокзала (...) автобус пилил еще целый час до гарнизона с дивным названием «Лесная речка», то впечатления были те еще! [Нам пишут и снимают // «За рулем», 2004.04.15]
Может употребляться в конструкции движения и глагол чесать, который в Малом академическом словаре (далее — МАС) толкуется так: 'скрести, тереть для облегчения зуда' [Евгенье-ва (ред.) 1980-1984 : 671]. Очевидно, что и в данном случае движение (скорее всего, быстрое и энергичное) является важным компонентом ситуации, чем и объясняется возможность его употребления в рассматриваемой конструкции:
(5) Аа, еще кстати забыл сказать, сёдня как всегда чесал по объездной и увидел чудный столб за мостом на Пригородный. [http://forum7gatchina.ru]
Однако, как отмечено в МАСе, этот глагол наряду со своим собственным значением «употребляется вместо того или иного глагола для обозначения действия, выполняемого с особой силой, страстностью, азартностью и т. п. (с сохранением управления этого глагола)». Эту особенность глагол чесать сохраняет и в приведенном нами примере. В МАСе приводятся следующие примеры употребления этого глагола в других конструкциях:
(6) [Мельник] читал на клиросе так громко да так быстро, что и привычные люди удивлялись. — Вот как чешет вражий сын. [В. Г. Короленко. Судный день (1890)]
(7) [Дедка Наум] сунул в сугроб палку, да как начал трепака чесать. [В. Я. Шишков. Угрюм-река. Ч. 1-4 (1913-1932)]
(8) [Враг] увидел батарею и зачал чесать прямо по ней.
[А. Н. Степанов. Порт-Артур (1940)]
Иными словами, у этого глагола очень широкие потенции употребляться в разных конструкциях. А вот подходящих примеров употребления глагола молотить вместо глагола ехать нам пока найти не удалось и в Национальном корпусе русского языка.
Сходная ситуация складывается и с глаголами звучания, которые, по мысли Е. В. Рахилиной, могут заменять глагол ехать. Вполне понятно, почему глаголы звучания могут переносно употребляться вместо глаголов движения: в принципе бесшумное движение — явление исключительное. Вместе с тем в ряду глаголов звучания, который приводит Е. В. Рахилина: Дилижанс ухал /хлюпал /скрипел /улюлюкал, по нашим данным, не все глаголы могут заменять глагол ехать. Такая возможность есть у глаголов хлюпать и скрипеть, обозначающих звуки, которые по своей природе могут сопровождать движение:
(9) На набережной по снегу и грязи хлюпали прохожие.
[А. Н. Толстой. Прекрасная дама (1916)]
(10) А к следующей клетушке скрипел протезом по коридору
Саша Парфенов. [К. Ваншенкин. Писательский клуб (1998)]
А вот примеров с глаголами ухать и улюлюкать нам и в Корпусе не удалось найти, видимо, потому, что эти звуки по своей природе не ассоциируются с движением.
Таким образом, утверждение о том, что вместо глагола ехать можно употребить любой глагол, который «сохраняет идею непредельного процесса», является слишком сильным. Реально при замене учитываются более тонкие семантические факторы.
В целом же, если отбросить крайние точки зрения и вернуться к сопоставлению обоих подходов, то есть основания считать, что два подхода представляют собой две модели, которые дополняют друг друга. С помощью лексико-семантического (вер-боцентрического) подхода мы познаем закономерности формирования конструкции из порождающего ее финитного глагола, а с помощью конструкционного — закономерности смысловой трансформации конструкции при введении в ее состав некоторых частиц и сирконстантов, а также глаголов из т. н. донорской зоны.
Литература
Апресян 2006 — Ю. Д. Апресян. Основания системной лексикографии // Ю. Д. Апресян (отв. ред.). Языковая картина мира и системная лексикография. М.: Языки славянских культур, 2006. С. 33-109.
Булыгина 1982 — Т. В. Булыгина. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. С. 7-85.
Евгеньева (ред.) 1980-1984 — А. П. Евгеньева (ред.). Словарь русского языка. В 4-х т. М., 1980-1984.
Кронгауз 1998 — М. А. Кронгауз. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. М.: Языки русской культуры, 1998.
Мельчук 2004 — И. А. Мельчук. Определение категории залога и исчисление возможных залогов: 30 лет спустя // В. С. Храковский, А. Л. Мальчуков, С. Ю. Дмитренко (ред.). 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М.: Знак, 2004. С. 286-314.
Рахилина 1998 — Е. В. Рахилина. Когнитивная семантика // Семиотика и информатика 36, 1998. С. 274-323.
Холодович 1970 — А. А. Холодович. К вопросу о доминанте предложения // R. Jakobson, S. Kawamoto (eds.). Studies in General and Oriental Linguistics. Presented to Shiro Hattory on the Occasion of his Sixtieth Birthday. Tokio, 1970. С. 318-324.
Холодович 1979 — А. А. Холодович. К вопросу о доминанте предложения // А. А. Холодович. Проблемы грамматической теории. Л.: Наука, 1970. С. 293-298.
Храковский 1998 — В. С. Храковский. Понятие сирконстанта и его статус // Семиотика и информатика 36, 1998. С. 141-153.
Храковский, Мальчуков, Дмитренко 2008 — В. С. Храковский, А. Л. Мальчуков, С. Ю. Дмитренко. Грамматика акциональных классов // А. В. Бондарко, А. С. Шубик (ред.). Проблемы функциональной грамматики. Категоризация семантики. СПб.: Наука, 2008. С. 49-114.
Храковский 2012 — В. С. Храковский. Вербоцентрический подход к конструкциям и/или грамматика конструкций // Ю. Д. Апресян, И. М. Богуславский, Л. Ваннер, Л. Л. Иомдин, Я. Миличевич, М.-К. Л'Омм, А. Польгер (ред.). Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты: Сб. ст. в честь 80-летия И. А. Мельчука. М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 288-300.
Fillmore, Kay 1992 — Ch. J. Fillmore, P. Kay. Construction grammar course book. Berkeley: University of California, 1992.
Goldberg 1995 — A. E. Goldberg. A Construction Grammar Approach to Argument Structure. Chicago: University of Chicago Press, 1995.
