CC BY
6Научная статья / Original article
УДК 398.54
https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-4-55
Духовный стих об Алексее человеке Божием в усть-цилемской устной традиции: публикация материалов Фольклорного архива СГУ им. Питирима Сорокина
Канева Татьяна Степановна
Сыктывкарский государственный университет имени Питирима Сорокина, Сыктывкар, Россия t-kaneva@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-1748-0886
Аннотация. В работе публикуются устные варианты самого популярного в репертуаре усть-цилемских старообрядцев духовного стиха - об Алексее человеке Божием. Они были зафиксированы в Усть-Цилемском районе Республики Коми собирателями Сыктывкарского университета в 1980-х, 2005-2015 гг. от местных жительниц старшего поколения - 1906-1929-х годов рождения; аудиозаписи хранятся в Фольклорном архиве вуза. Публикация сопровождена небольшой вступительной статьей и комментариями к каждому тексту.
Ключевые слова: духовный стих, св. Алексей, Усть-Цильма, устная традиция, аудиозаписи, архив.
Для цитирования: Канева Т. С. В Духовный стих об Алексее человеке Божием в усть-цилемской устной традиции: публикация материалов Фольклорного архива СГУ им. Питирима Сорокина // Вестник Сыктывкарского университета. Серия гуманитарных наук. 2022. № 4. С 55-80. https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-4-55.
Spiritual verse about Alexey the man of God in the Ust-Tsilma oral tradition: publication of the materials from the Folklore Archive of Pitirim Sorokin SyktSU
Tatiana S. Kaneva
Pitirim Sorokin Syktyvkar State University, Syktyvkar, Russia, t-kaneva@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-1748-0886
Abstact. The work publishes oral versions of the most popular in the Ust-Tsilma Old Believers repertoire spiritual verse - about Alexey the man of God. They were recorded in Ust-Tsilma District of the Komi Republic by collectors of Syktyvkar University in 1980s, 2005-2015 from local women of the older generation - born in 1906-1929; audio records are kept in the
© Канева Т. С., 2022
university Folklore Archive. The publication is accompanied by a short introductory article and comments to each text.
Keywords: spiritual verse, St. Alexey, Ust-Tsilma, oral tradition, audio records, archive.
For citation: Kaneva T. S. Spiritual verse about Aleksey the man of God in the Ust-Tsilma oral tradition: publication of materials from the Folklore Archive of Pitirim Sorokin SyktSU. Vestnik Syktyvkarskogo universiteta. Seriya gumanitarnykh nauk = Bulletin of Syktyvkar University. Humanities Series. 2022, 4: 55-80. (In Russ.). https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-4-55.
Духовный стих об Алексее человеке Божием, сложившийся в XVII в. на основе жития святого, прочно вошел в русскую устную и рукописно-книжную традиции и «стал одним из самых распространенных и любимых в народе» [Солощенко, Про-кошин, 1991, с. 28], в том числе и в репертуаре севернорусских старообрядцев [Фи-лософова, 1997, с. 35-36]. Его популярность отмечается и собирателями, и издателями, и исследователями разного времени, в то же время публикации текстов этого произведения не отражают всей полноты имеющихся материалов.
Более ста лет назад автор фундаментального исследования о житии Алексея человека Божия в древнерусской литературе и народной словесности В. П. Адри-анова писала об очередной задаче изучения духовных стихов: «точно привести в известность изданные и опубликовать рукописные записи всех духовных стихов, что значительно облегчит научную работу над ними» [Адрианова, 1917, с. 8]. На протяжении нескольких десятилетий ХХ века эта задача (которую можно понимать еще шире, имея в виду не только рукописные записи) была практически не выполнимой, в последние же 30 лет источниковая база произведений этого особого, пограничного жанра русской словесности постепенно пополняется, появляются в печати и севернорусские варианты стиха об Алексее человеке Божием. Это публикации записей 1920-1930-х гг. с Пинеги, Мезени и из Обонежья [Духовные стихи на Пинеге, 1990, № 1-3; Духовные стихи Обонежья, 1998, № 1; Петрова, 2004, № 12-17], хранящихся в фондах ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН, и архивных материалов Карельского научного центра, последние представлены значительным числом вариантов с северо-запада России (из Заонежья, Пудожья и Поморья) - 37-ю текстами [Духовные стихи Русского Севера, 2015, с. 592-595].
Стих об Алексее человеке Божием имеется и в репертуаре усть-цилемских старообрядцев - жителей Усть-Цилемского района Республики Коми (бассейн Печоры и ее притоков Нерицы, Пижмы и Цильмы). Он зафиксирован здесь как в устном исполнении, так и в письменном виде - в рукописных сборниках, в отдельных тетрадках и на листах, в самодельных книжечках на основе компьютерных распечаток. Это произведение можно оценивать как самое популярное в Усть-Цильме из зафиксированных собирателями в устном исполнении духовных стихов.
Сегодня в публикациях представлено несколько образцов устных вариантов данного стиха из Усть-Цильмы. Это запись, выполненная в 1902 г. первооткрывателем печорской традиции Н. Е. Ончуковым [Ончуков, 1908, № 1], и 3 записи
1980-хх гг. из ФА СГУ, две из них напечатаны с нотировками [Бильчук и др., 1995, № 19-21]. Между тем этими тремя текстами материалы Усть-Цилемского собрания ФА СГУ не ограничиваются. Магистрантом Е. И. Мезенцевой выявлено 15 устных вариантов записи этого произведения (включая опубликованные) [Мезенцева, 2015, с. 66-67], мы дополнили список источников еще четырьмя единицами, и таким образом, располагаем 19-ю вариантами записи. Итак, цель данной публикации - ввести в научный оборот ранее не издававшиеся устные варианты духовного стиха об Алексее человеке Божием, зафиксированные в Усть-Цилемском районе собирателями Сыктывкарского университета, и кратко охарактеризовать все записи устного исполнения стиха из ФА СГУ, включая уже напечатанные.
Прежде всего, отметим то, что из общего числа текстов, о которых идет речь, только 5 представляют собой относительно полноценные записи, выполненные при пении. Мы говорим «относительно», имея в виду, что один из них - это лишь фрагмент в 8 стихов, а другой - смешанный вариант, в котором с напевом исполнено 23 стиха (около четверти всего объема), остальной текст передан в пересказе, преимущественно с сохранением ритмического строя. Все эти 5 вариантов зафиксированы в сольных исполнениях от трех женщин: два - от Марии Дементьевны Овчинниковой (1909 г.р.) в 1984 и 1987 гг. (один из них, более ранний, объемом в 94 стиха, опубликован: [Бильчук и др., 1995, № 19], второй - см. № 1 в настоящей публикации), еще два - от Марии Васильевны Тороповой (1914 г.р.) в 1986 и 1988 гг. (опубликован фрагмент в записи 1986 г.: [Бильчук и др., 1995, № 20]), пятый, смешанный - от Александры Никитичны Тирановой (1906 г.р.) в 1988 г. (опубликован: [Бильчук и др., 1995, № 21]; см. также № 3 в настоящей публикации).
Обратим особое внимание на то, что повторная запись стиха от М. В. Тороповой более объемна, чем ранее опубликованный фрагмент, - насчитывает практически 27 стихов, напев отличается от двух других, а учитывая, что исполнительница - дочь сказителя Василия Прокопьевича Носова [Былины Печоры, 2001, с. 526], и она воспроизводила стих об Алексее с отсылкой к пению отца, то этот вариант представляет большой интерес для специального обращения к нему этномузыковедов (текстовая расшифровка аудиозаписи: см. № 2а в настоящей публикации).
Характеризуя записи духовного стиха об Алексее человеке Божием из Усть-Цилемского собрания ФА СГУ, стоит сказать, что и самые полные из них, хотя и сохраняющие основные сюжетные элементы (это варианты М. Д. Овчинниковой в 94 и 90 стихов, А. Н. Тирановой в 102 стиха), заметно уступают по объему первой усть-цилемской фиксации этого произведения, сделанной в 1902 г. Н. Е Он-чуковым от сказителя Петра Родионовича Поздеева и его жены Ксении Архиповны: их текст насчитывает 265 стихов, он был исполнен супругами двумя частями по отдельности (до 118-го стиха - Петром Родионовичем, далее - Ксенией Архиповной). Только в их тексте (на фоне всех выявленных к настоящему времени устных вариантов из Усть-Цильмы) представлены мотивы судьбоносного гласа Господа князю Ефимьяну о беременности княгини, поздравления князя с
рождением сына, крещения новорожденного, необычайно быстрого роста Алексея и его непохожести на ровесников; кроме того, он отличается подробной разработкой многих мотивов (например, поиска Алексея слугами его отца). В то же время в нем нет упоминания об унижениях неузнанного Алексея слугами после возвращения в родной дом и финального эпизода похорон святого и чудесных исцелений. Несмотря на то что устное бытование стиха поддерживалось рукописной традицией и списки, выявленные у местных жителей в 2000-е - 2010-е гг. сохраняли более 200 стихов, живое исполнение произведения без непосредственной опоры на письменный текст уже в 1980-е гг. обнаруживает заметное сокращение текста.
Бросается в глаза и то, что попытки фиксации стиха в 2000-2010-е гг. дают исключительно пересказы, нередко - очень краткие. В последних экспедиционных поездках собирателям не удалось встретить исполнителей, помнящих и охотно спевших бы стих об Алексее человеке Божием. Но все же, демонстрируя уже иную стадию бытования сюжета в традиции, которая переживает свой излет, пересказы стиха представляют не меньший интерес, прежде всего, с точки зрения наблюдений над механизмами функционирования фольклорного текста, фольклорной сюжетики и шире - устных нарративов. Примечательно, что некоторые рассказчицы приводили сюжет с отсылкой именно на прозаическое его бытование и среди представителей старшего поколения. Так, М. П. Дуркина, например, рассказала историю о святом (см. текст № 7) с уточнением, что слышала ее от своей тети, и выразила сомнение в существование стиха об Алексее человеке Божием, сославшись на то, что ей не приходилось видеть его в стиховниках (см. также в тексте № 6: «отец всё у нас покойной рассказывал»; подобное см. в текстах № 14, 16). Эти замечания позволяют предположить, что история об Алексее человеке Божием бытовала в устной традиции в форме не только музыкально-словесного произведения (стиха), но и нарратива.
Кроме собственно устных вариантов, в Усть-Цилемском собрании ФА СГУ имеются свидетельства письменного бытования стиха об Алексее человеке Бо-жием. В совокупности с материалами рукописно-книжных собраний, выявленных археографами в Усть-Цильме (в работе Е. И. Мезенцевой отмечено 8 списков духовного стиха из фондов ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН, и это, как мы предполагаем, не исчерпывающая информация [Мезенцева, 2015, Приложение 2]), они представляют отдельный интерес для изучения, в том числе - и для сравнения с устными вариантами. Более того, собирателям Сыктывкарского университета удалось зафиксировать немало рассказов о почитании Алексея человека Божьего в Усть-Цилемском районе, об обетной традиции, связанной с иконой святого в деревне Верхнее Алёхино и приуроченной ко дню его памяти. Эти легендарно-биографические истории и нарративы-пересказы стиха являются интереснейшими источниками для изучения феномена народного православия в усть-цилемской культуре.
Стих об Алексее человеке Божием «занимает видное место» не только «в народно-поэтическом творчестве Усть-Цильмы» [Панюков, 1990, с. 7]. Это произведение, как одно из немногих, связанное и с древней агиографической литературой, и с поздними рукописно-книжными традициями старообрядцев, и с устной словесностью и народно-религиозной обрядностью, и с иконописью, выступает как «перекресток» разных времен и разных форм культуры. Устные и письменные варианты стиха об Алексее человеке Божием, как и усть-цилемские списки жития святого [Волкова, 2005, с. 241], а также устные повествования о нем расцениваются нами как перспективный объект большого комплексного (интертекстуального) исследования, и задачу данной публикации мы видим в том, чтобы сократить путь к нему, сделав доступной часть архивных источников.
Настоящую публикацию составили 17 вариантов записи духовного стиха об Алексее человеке Божием и его пересказов из Усть-Цилемского собрания ФА СГУ (два варианта записи, выполненные от одной исполнительницы и во время одной встречи, печатаются под одним номером: см. № 2а и № 2б); 16 из них публикуются впервые. Ранее изданный текст в записи от А. Н. Тирановой представлен в печати с неточной текстовой расшифровкой, потому мы приводим его здесь с исправлениями (№ 3).
Тексты располагаются в хронологической последовательности - от более ранних к более современным записям.
Публикуемые тексты представляют собой расшифровки полевых аудиозаписей (ФА СГУ, Усть-Цилемское собрание, аудиофонд), они выполнены автором данной публикации (один текст - № 13 - при участии Д. И. Шомысова). В текстах в квадратных скобках курсивом приводятся вопросы собирателя, обычным шрифтом - уточнения автора расшифровки; ломаными скобками показаны вырезки незначительных фрагментов (<...>) или не поддавшиеся расшифровке фразы (<нрзб>). В текстах, записанных при пении, в круглых скобках курсивом даны комментарии и ситуативные замечания исполнителя. Знаком Z обозначены технические паузы при записи (выключение/включение магнитофона).
Подготовка текстов к публикации была в значительной мере осуществлена рамках проекта, поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований (№ 19-012-00593 «Грани духовного наследия Усть-Цильмы: фольклор, книжность, язык (новые источники)»).
Тексты и комментарии
1.
Чтой во городи было во Киеви,
Там жил-был да Ефимьян да князь богатый.
У их не было не сына да и не дочери.
Они стали молитьсе да Восподу Богу,
Чтоб послал бы им сына да ле бы дочерь.
Вот послал им Бог сына,
Нарекли ево да Оликсеём. Они ростили ево до двадцати годов, Тогда вздумали они ево жанити, 10 Выбирать стали невесту ему по уму по разуму. Они сделали ему свадьбу широкую, Собрали гостей они со всех краей да со всех областей. Z .. .Они сделали ему свадьбу широкую. Повели потом ево да во спачельню спать. Он и стал свою кнегиню упрашивать, Он и стал свою кнегиню да уговаривать: «Я не легу с тобой да ночку спати, Я не стану здесь осённю да коротати, Я пойду во Божью церкву Богу молитисе». 20 Тут и стала ево кнегиня да уговаривать, Тут и стала кнегиня ево упрашивать:
«Не ходи ты, Оликсей, да во Божью церкву Богу молитисе: Мы не так будём жить с тобой да уж как муж с жаной, Мы ведь так будём жить с тобой да уж как брат с сестрой». «Уж как брату с сестрой не подобает жить, Уж как мужу с женой да не спасти душа. Я пойду лучше во Божью церкву молитисе». Он и стал дарить да ей злачен перстень: «Заберёт тебя тоска-кручинушка, 30 Ты наложь на руку етот злачён перстень». Потом стал дарить еше шелков поес: «Заберёт ише тоска-кручинушка, Завежи кругом себя шелков поес». Тут и стал Оликсей да снаряжатисе, Тут и стал Оликсей да собиратисе, Походить он стал да он на улицу, Провожать пошла да молода кнежна. Он ведь вышел тут да он на улицу, Поклонилсе на все чатыре стороны, 40 И пошёл потом да ко синю морю, Там стоял его да ждал корабличёк. Он зашёл на тот да на корабличёк, Повезли ево да за синё морё. Он ходил ведь там да по Божьим церквам, Он молилсе там да ровно тридцеть лет. Прогласил ему потом глас с небеси: «Тебе будёт, Оликсей, Богу молитисе, Уж твоя душа да как спасёная».
«Неужеле моя мольба Богу доходная?» 50 Он ише молилсе да ровно три года,
И опять прогласил ему голос с небеси: «Тебе будёт, Оликсей, Богу молитисе, Тебя розыскивают родны родители, Тебя розыскиват да молода кнежна». Он вышёл вон да из Божьей церкви, Поклонилсе на все чатыре стороны И опять пошёл да ко синю морю, Там стоял ево да ждал корабличёк. Повезли ево да в стольной Киев-град. 60 Розыскал ведь он палаты каменны отцовскии, Он пришёл-зашёл да не сказалсе им, Он ведь так сказал: «Я вашого сына видел, Уж я жил ведь с им да в одной келейки, Уж я пил с ним, ел да с одного стола». Они построили тут ему келейку И поставили ему слуг неверныих: Что ему готовили, да не доносили то, Они то. тем кормили, что свиньям готовили. Он недолго жил да и приставилсе. 70 Донесли слуги хозяину:
«Уж как ваш-от там старец приставилсе». И пошли они да в эту келейку. Написал ведь себе да письму-грамотку, Он зажал её да во праву руку. Никому эта грамотка не даваласе, Только далась она отцу-родителю. Прочитали они да эту грамотку, Тут росплакались да все разрыдались. «Ты пошто нам, чадо, да не сказалосе! 80 Ты пошто нам, мило, не доложилосе!
Мы бы построили тебе палаты каменны». Тут и стали собирать людей со всех краей да со всех областей, Хоронить своёго чада милого. Понесли ево да на погост они. Тут и стали сыпать золоту казну. Уж нехто не брал да золоту казну, Только шли ево да проводить его. Хто безрукий был, да тот с руками стал, Хто безногий был, да тот с ногами стал, 90 Хто незрячий был, да тот с глазами стал.
ФА СГУ, АФ 0364-2: Овчинникова Мария Дементьевна, 1914 г.р., с. Усть-Цильма; зап. студентами-практикантами в 1987 г. Повторная запись, более ранний вариант (текст и нотировка) опубликован: [Бильчук и др., 1995, № 19].
Данный текст по объему и содержанию в целом очень близок ранее опубликованному (94 стиха). В сравнении с ним упущено несколько стихов (упоминание жены князя Ефимьяна Апраксии, нежелание Алексея жениться и прогневить родителей, признание Алексея «Я ведь ваш был сын Оликсеюшко» в его письме, упоминание о том, что слуги увидели преставление «старца» и о плаче молодой княжны); есть случаи стяжения двух стихов в один (например: на месте стихов «И поставили ему слуг за им ухаживать. / Уж как слуги-ти были неверныи» - стих «И поставили ему слуг неверныих»). С другой стороны, в более раннем варианте нет пяти стихов, представленных в публикуемой записи: о выборе невесты родителями (см. стих 10), приходе родителей в келью к умершему сыну (73), зажатом в правой руке письме (75), о его чтении (77) и о шествии процессии на погост (84). В обеих записях находим отличительные черты варианта этой исполнительницы: родиной Алексея человека Божьего является Киев-град (а в первой записи его отец один раз даже назван князем Владимиром, см. далее), родители женят его в возрасте 20-ти, а не 17-ти лет, в объяснении Алексея с новобрачной женой звучит фраза об «осенней ночке» (стихи 16, 17), он скитается-спасается 30 лет и три года (а не 17 лет), предсмертное рукописание Алексея названо «письмом-грамоткой». В стихе 70 слово «хозяину» проговорено, а не пропето (ср. в ранее опубликованном варианте: «Донесли-пошли кнезю Владимиру»).
2а.
Во славноём во Римскоём во царстве У богатого у князя да Ефимьяна, Уж как не было ле у ево не сына да и не дщчери. Да охот он был во церковь ходити, Да охоч он был Богу молитьсе, Да просил он у Воспода сына. Да зародила кнегина да его сына. Ой, забыла... Z [Нарекли ему имя] Аликсея. Они вздумали ли его да споженити. 10 Аликсею-то женитьсе да не хотелось,
Не хотелось ему отца-матерь да прогневити.
- Уж ты ой еси, обручная кнегина, За кого же ты меня да почитаешь? За кого же ты меня да называешь? Отвечает ему обручная кнегина:
- Почитаю я тебя да место брата, Называю я тебя да место мужа.
- Уж ты ой еси, обручная княгина,
Да уж как брату-ту с сестрой да нельзя спати,
20 Уж как мужу-ту с женой да душа да не спасати. Становился он во маленькой кораблик. Он ле дал кнегины да шёлков поес, Он ле дал ле кнегины да свой злашченый перстень: - Когда найдёт на тебя печаль-тоска-кручина, Ты завежи кругом себя да шёлков поес, Ты наложь себе да злашченный перстень, Тогда сойдёт с тебя тоска-печаль-кручина.
ФА СГУ, АФ 0377-2: Торопова Марфа Васильевна, 1914 г.р., с. Усть-Цильма; зап. А. Н. Власовым в 1988 г. Повторная запись, фрагмент; более ранний вариант (фрагмент в 8 стихов) опубликован: [Бильчук и др., 1995, № 20].
В публикуемом тексте 8-ой стих, не зафиксированный на пленку из-за выключения магнитофона, реконструирован по варианту № 2б (см. в нем стих 7).
2б.
.У богатого у князя да Ефимьяна,
Не было у его не сына да не дщери.
Да охоч он был в церковь ходити,
Да охоч он был Богу молитьсе, 5 Просил он у Господа сына.
Зародила его кнегина да сына. (Вот эти слова-те сколько ле помнила я).
Нарекли ему имя Алексея.
Сдумали его поженити... Ой, не помню, не помню, как. Не помню, как. Он [стих] такой длинный, там тя-нетсе. <...> «Во славном во Римскоем царстве» он [отец] запевал, «У богатого у князя Ефимьяна».
ФА СГУ, АФ 0377-24: см. № 2а. Фрагмент-пересказ записан во время той же встречи, что и вариант № 2а.
Оба варианта записи (№ 2а и 2б) и ранее опубликованный текст в совпадающих фрагментах (первые 7-9 стихов) практически идентичны. Примечательно использование Марфой Васильевной трех слов при обозначении состояния в обращении Алексея к супруге при их расставании - «тоска-печаль-кручина» (№ 2а, стихи 24, 26) вместо более употребительного сочетания «тоска-кручина».
3.
Во славном во городи во Киеви У богатого князя Ефимьяна Не было не сына и дощери. Да охоч был князь во Божью церковь ходити Да просил он у Господа сына. Z Зародила его кнегиня сына. Да пошёл князь во Божью церковь ходити, Да просил он попов, отцов духовных
63
Да окрестити его маленького сына, 10 Да нарекли ему имё Оликсеём. (Вот и всё.) Выростил Ефимьян сына лет семнадцеть. Z .Захотелось кнезю пожонити Да выбрал он князь Олексею кнегиню. Да обручил он с той кнегинёй, Да свели его в другую во спальню. Олексею тут не спалосе Да читал он светые Божьи книги. Да говорил Олексей кнегини слово: «Да гой еси, кнегиня, 20 Кем ты меня называешь?
Да за куго ты меня почитаешь?» Z «[На]зываю я тебя место брата, Почитаю я тя место мужа». Z [Далее текст записан в пересказе:] «А я, - го[во]рит, - уеду в другие грады, Оставлю тебе на праву руку злачен перстень, Оставлю тебе шелков поес. Z Наложь на праву руку злащчен перстень, Завяжи кругом себя шелков поес, Тогда сойдёт с тебя тоска-кручина». (Вот.) 30 Олексей одевался во черную ризу И пошёл он ко синему морю, Становился он во маленький кораблик, Понесло Олексея за синее морё, Заносило его во святую соборную церковь. Заходил Олексей в соборную церкву, Становился он по правой руки притвора И сдавал он честные земные поклоны. И Олексей тут молилсе-спасалсе лет семнадцать. Тогда Олексею, глас Олексею возгасили: 40 «Время тебе, Олексей, дома побывати,
Хватит тебе, Олексей, отца-матерь гневити И обручную кнегиню». (Вот.)
Тогда он назад к отцу поехал. (Есть много еще, да я не могу больше.) Садился в маленький кораблик Да приносило Олексея в Римское царство, В Римское царство-то.
А тут приходил богатой князь Офимьян молитьсе, Богу молитьсе И увидел он нищего да убогого,
Нищой да убогой тот был человек Божий. (Ивот и это...)
50 Богатый князь Офимьян говорит,
Это. Этот нищой да убогой стал говорить Офимьяну: «Богатый князь Ефимьяне, Построй ты мне маленькую келью, Я в той келье буду жи. молитьсе, И за вашего сына да и за вас за всех буду молитьсе». А этот Офимьян спрашиват: «Как ты моёго сына знаешь? Почто ты его называешь?» Он: «Как мне не знати?» 60 Говорит: «В один час мы с им родились, В одном купелю крестились, В одной соборе, храме ты учил».
(Экой беспутнёй был князь-от Офимьян-от, хошь бы сказал: «Не ты ле
Алексей человек Божий?»)
То он поставил ему маленькую келью,
Да и заставил его тут жити.
Увёл ещё.
Накормил его хорошой пищой, Приказал ему в той келье жити. Олексей в той келье-то жил мало.
Тут и мимо и скоро узнал Олексей про своё преставленье, 70 Написал он рукописание.
Взял он во праву руку рукописание,
И Олексей с души спустился.
И это тогды пошли святые патриархи
К богатому князю Ефимьяну:
«У тебя в маленькой келье есть святые мощи,
Надо их похоронити».
А вот тогды они пошли, зашли в келью-ту. А эти патриарши-ти брать стали -Рукописаньё-то им не далосе, 80 А далосе писаньё-то князк> Ефимьяну.
Роспечатал, стал читать князь Офимьян, Уливался он горькима слезами: «Пошто ты, - грит, - чадо моё дорогоё, Пошто ты мне не сказался? Да свет ты, моё чадо дорогоё, Пошто мне не рассказался? Я бы не таку тебе келью построил -Построил бы келью золотую». И сказали тут его матушке родимой,
90 Идёт его матушка родима,
Горькими слезами уливаетсе, Умильнима словесами причитает: «Свет ты, моё чадо дорогоё, - го[во]рит, -Пошто ты мне не сказался?
Не такой бы, - го[во]рит, - я тебя пищей кормила, Сама бы с тобой за одным столом кушала». И сказали тут молодой княгини, Идёт молода княгина, слезами уливаетсе: «Пошто мне, Олексей, не сказался? 100 Я бы с тобой вместе в келье Богу молилась».
И тогда заставили Олексея похоронити,
Лик, лицо его списати на книгу, на икону, не на книгу - на икону. Ну, и пусть хошь и на книгу. Вот и всё больше тут.
ФА СГУ, АФ 0341-42: Тиранова Александра Никитична, 1906 г.р., д. Рочево; зап. А. А. Бильчуком, Т. С. Каневой, З. Н. Мехреньгиной в 1988 г. Впервые текст и нотировка опубликованы: [Бильчук и др., 1995, № 21]. Смешанный вариант: пропето 23 стиха, далее следует пересказ с преимущественным сохранением ритмического строя.
В начале стиха его действие отнесено исполнительницей к Киеву (как и в варианте М. Д. Овчинниковой, см. № 1), далее возвращение Алексея человека Бо-жия на родину связывается уже с Римским царством (стихи 45, 46). Варианты пересказа стиха от сестер исполнительницы см.: №№ 8, 10-12.
4.
<.. .всё во Римском>, У богатого князя у богата Не было ни сына и ни дщери. Вздумал сам просить у Господа Бога, Просил, чтобы зародила его сына. Зародила сына Алексея. Окрестили тут маленького сына, Назвали его Алексеем. Олексей-от тут вырос лет до семнадцати, 10 Вздумал князь его поженити, Стал Олексею говорити, Нашёл ему невесту. Тут Алексея поженили, Собручили с этой невестой. А Олексею да не спитсе, Он стал читать святые книги, Стал читать святые книги, говорит:
«Как ты меня, - жену говорит, - как ты меня называешь? Как ты меня почитаешь?» 20 Жена отвечает:
«Называю тебя вместо брата, А почитаю тя вместо мужа». А он и говорит: «Брату с сестрой спати нельзя, А мужу с женой душу не спасати».
Он отдавал жены свой пояс шелков и пошёл на синеё морё. Оставил тут жену. Ходил, много лет ходил, молилсе, спасалсе, заходил в келейку тамо-ка. И потом отец схватилсе, стали его искати. Везде его искали, нигде Алексея не видали. Заходили во святу соборну церковь, тут Олексея увидали, и тут его сами не признали. И потом Олексею гласы согласили, что хватит тебе Богу молитьсе и хватит спасатьсе, поди ты домой. Он пришёл к синему морю, опеть сел на маленькой кораблик и покатилсе домой. Прикатилсе, опять зашёл в церковь. В церкву зашёл молитьсе Богу. Тут пришёл его отец, Ефимьяне. Говорит, он к ему подошёл: «Богатый, - говорит (это Ефимьяна-то, отца-то, называт), - поставь, - говорит, - мне-ка маленькую келью, я хочу в ней жити и в ней буду за вас Богу молитьсе». Алексей. этот, Ефимьян г[овор]ит: «Как ты меня знаешь? Почему ты меня называешь?» А он и говорит: «Как мне не знати? Как не называти? Я вме-стях, - говорит, - с тобой родилсе и в одной кельи крестилсе, одному Богу мо-лилсе». Но богатой князь не признал. Повёл его домой, поставил ему келейку, заставил его в той кельи жити. Он молилсе-спасалсе много лет. Дал ему владыку-служаку его кормити, а служака был неверный, хорошу еду выедал, оплошной1 едой кормил. Он молилсе-спасалсе, потом говорит служаке, что: «Принеси мне чернила да гумагу, я буду. напишу про своё преставленьё». Потом написал про преставленьё. Пошёл богатый князь Ефимьяне в церковь молитьсе. Опеть говорят ему: «У тебя есть <нрзб> святые мощи, надо их похоронити» - это говорят. Потом пошли его хоронить. Там зашли в келейку, двери отворели, а двери сами открывались. Подошёл этот служака, которой кормил, подошёл, стал брать письмо у его из рук - ему не далось. А потом взял богатый Ефимьяна, схватил эту - ему далось. И тут прочитали, узнали, что это ихной сын, тут плакали-горевали все, и жена тут была. А потом повезли его хоронити. Множество городов <пришли>, столько народу приступило - неможно было Олексея хоронити. Ве. везде его хоронили, и сколько всякого всечины, сколько злата-серебра разносили, но нихто народ на это не взирает, все, все прибегают. Хромы, говорит, и хто шли, <нрзб> все слепы шли, а назад пошли все здоровы. Всё, всё.
ФА СГУ, АФ 0304-19: исполнительница не названа, с. Усть-Цильма; зап. студентами-практикантами в 1986 г. Стих пересказан, небольшая часть (до стиха
1 Оплошная еда - очевидно, 'ополоски' (ср.: текст № 5).
67
25) воспроизведена с попыткой сохранения ритмического строя, далее - по преимуществу в прозаическом пересказе.
Включает редкие в сравнении с остальными публикуемыми вариантами мотивы: просьбу Алексея принести бумагу и чернила для своего жизнеописания и самостоятельное («чудесное») открывание дверей в келью преставившегося святого.
5.
В городе Риме был это. богатый, как князём, Ефимьян. У его не было ни сына, ни дочери. Он всё это просил, чтобы ему маленького сына Бог дал. (Это за границей ведь!) И вот у его и сын родилсе. Он созвал отцей ду... отцей, попов духовных, окрестили маленького сына. Нарекали сына, сыну Алексеем - это имя дали, там не по-нашему говорят-то дак. Вот. Он три го. три года ростил его и с трёх лет отдал в божеску <нрзб> в церковь уж. И. на три, на три года он отдал его, а он три месяца пожил, всю грамоту Божью достал. И он так у их жил тут, у отца да у матери. Семнадцать лет ему стало. Князю захотелось, отцу-ту, как женить его. Выбрал ему невесту хорошу и. А Алексею-ту не хотелось женитьсе, не хотелось отца-матерь прогневити. Вот. Ну, и обручали его с той невестой. Свадьба, дак уж чейно, свадьба у царя уж, дак, наверно, неделю шла уж, не меньше недели. Ну, и повели их во спальню. Тут завели в спальню, оставили. А Алексей, Алексею-ту не спитсе, Алексей это. на месте не лежитсе. И стал Божьи книги читать про отцей-то, мужей духовных. И стал у ей спрашивать: «Ты гой еси, обручная княгина, за кого ты меня да признаваешь? За кого ты меня да почитаешь?» А она: «Почитаю тебя да вместо мужа, признаваю тебя да вместо брата». Он сказал: «Брату с сестрой да нельзя спати, мужу с женой да душа не спасати. Я пойду нонь во дальние во страны». Стал во чёр. во черную ризу оде-ватьсе. «Найдёт, - говорит, - на тебя, - говорит, - обручная княгина, найдёт на тебя тоска-кручина, оставлю тебе, - говорит, - да шёлков пояс, оставлю тебе да злащен перстень. Найдёт, - говорит, - на тебя тоска-кручина, завяжи, - говорит, - круг себя да шёлков пояс, наложь на руку' да злащен перстень - сойдёт с тебя тоска-кручина». Z ... [Княгиня] принимала, противного слова не сказала. Бат2, не для того же замуж пошла, штё вдовой жить.
Алексея горячима слезами уливала,
Алексей-от тому да не сдавался.
Он во черную ризу одевался,
Ко синему морю придавался.
Поднесло ему маленькой кораблик,
Взашёл он на маленькой кораблик.
Понесло его во Ефистово царство.
Ставал он на берег, выходил он во Божью» церкву, ставал он по праву руку притворов, отдавал честны земны поклоны. Алексея тут приняли, это в мона-
2 Вводное слово, указывает на возможность ('может быть', 'наверное'), вероятность ('наверное') действия; усилительная или вопросительная частица [СРГНП, т. 1, с. 22-23].
68
стырь спасатьсе. Князь-от весьма да пробудился, о своём. проспался, о своём-то, о своём-то о сыне да Алексее. Везде он искал. Уж и милостыну-ту ездили подавали, во Ефистово царство приезжали, Алексея увидали, увидали да не признали - Бог закрыл его. <А то бы дело пришло, да?> Принял он. Подавали милости-ну. Он Бога прославил. Бог судил же своих рабов видати, от своих рабов мило-стину приняти. Молилсе он спасалсе лет 17. Ел он с укрохой3 по одному просфиру на день. <.> 17 лет прошло, Господь глас прогласил: «Тебе будет, Алексей, боле молитьсе, Тебе будет, Алексей, боле спасатьсе, Тебе пора домой да подвигатьсе,
Не призна. Не приз. Отец-мати тебя да не признают, Не признат тебя да обручная княгина» -сама у их и живёт. Тогда ведь уж повенчают, дак и чё оно? <нрзб> и живёт, будет там жить <вдовой>.
Алексей-от тому да удивился, Удивился да прослезился: «Неужели я Богу достоин? Неужели моя мольба Богу доходна?»
И стал это со всема тут-ка, с которыма спасался, с этима стал прощатьсе. Нонь ведь прощаются «До свиданья», а тогда ведь прощаются-то так, што: «Простите меня, грешного! И вас Бог простит, Бог бласловит». Ну, и Алексей пошёл, тут и во черную ризу оделся, пошёл к синему морю, придался, опять поднесло ему маленькой кораблик. Он при. приехал тут и, ни к отцу-матери зашёл, а зашёл в церковь. А Ефимьян всё ходит молитьсе в церковь. А он это не признался, што ихной сын. Он тут и: «Уж ты гой еси, - говорит, - князе Ефимьяне, ты, - говорит, - покажи, - говорит, - свои, - говорит, - ты княжески палаты. Z .Я, -говорит, - за тебя буду Богу молитьсе, за твоёго-то сына да Алексея». А он и говорит: «Как ты, - говорит, - моёго света знаешь?» Он говорит: «Как я его, - говорит, - не знаю? Мы, - говорит, - в один час родились, В одном, - говорит, - купели крестились, В одном месте, - говорит, - грамоты учились И в одном, - говорит, - месте молились-спасались. Хотел же, - говорит, - он домой побывати, Хотел же он, - говорит, - вас повидати».
Он и дал ему это, таку палату, штобы он молилсе. Молитсе да. Они <сооб-щаютсе>, тех палаты показал, дак у всех - тут у матери, у обручной княгины -всех показал, всех он посмотрел а. А тут и. еду-то ему хорошу приставляет, а слуга-то был неверной: хорошу-ту еду засъедает, а ополоски-ти ему да приставляет. После. он тут пожил чё ле и не жалитсе ничё, что таку еду, так-то так. Он уж знат, что эти ополоски уж не пошлёт он. А ну, и. после. В церкви молятсе,
3 Ел он с укрохой - «с укропом», т.е. окропленную (освященную) пищу.
69
а по городу носит благоуханьё. Они стали искать: где ле уж есть в городе святые мощи. После ходили-ходили, пришли, а к им тут а, Ефимьяну-ту а. По полатам-то, пришли в егову-ту палату, а он уж мёртвый лежит, умер уж. Письмо у его в руках. Отец начало положил, стал брать письмо - письмо не далось ему. Тут и другой стал, начало положил, письмо стал брать - тому не далось. Третей стал, начало положил, стал, это <вышний> письмо брать - тому далось. Прочитали -то самый Алексей и есь! Ему было только 34 года. А чё ведь он уж тут постарел весь, так он питался, так он молился. Z Расплакались тут отец и мати, што и обручна княгина всё тут прожила, тут, тут и осталась. И столько людей привалило к им тут-ка! Дак злато да серебро по дорогам развозили, чтобы они это, люди, как и на злато да на серебро задорились4, а нихто и не задоритсе, все к Алексею. Алексей давал хромым хожденье, слепым исцеленье, это что вот глаза чтобы смотрели. И чё ещё тут-ка? Ну, вот. Всё здоровье он тут-ка давал людям. И ему вот дано тако, што вот зимой ведь егова-та тут-ка [память], 30-го марта, по-моему, дак чтобы снег загорелсе от земли, а лёд от воды - ему дано. И вот ове-щаютсе всё тоже. Он всех спас.
ФА СГУ, АФ 0327-4: Чуркина Татьяна Никифоровна, 1918 г.р. (урож. д. Лу-говская); с. Замежная; зап. Е. А. Шевченко в 1987 г. Стих передан в прозаическом пересказе, отдельные фрагменты воспроизведены с сохранением ритмического строя.
Пересказ отличается личными рассуждениями и комментариями (о месте действия: «Это за границей ведь!»; протяженности «свадьбы у царя», обычае прощаться, характерном для печорских старообрядцев). Содержит редкий для усть-цилемских устных вариантов стиха эпизод «слезного прощания» новобрачной супруги с уходящим Алексеем и его непреклонности. В троекратный эпизод получения письма из руки умершего Алексея рассказчица каждый раз вводит указание на то, что попытке взять письмо предшествует молитва («начало положил»). Текст обнаруживает близкое сходство с письменными вариантами, бытовавшими в районе (ср.: ФА СГУ, ЭРФ 03-2006).
6.
.Алексея человека Божьего. Отец да мати не жили, как это детей наживают, так жили, это, молились только да робили. А надо им робёнка. Они стали Богу молитьсе - робёнка надо. Дак баба-то брюхом стала от святаго духа (отец у нас всё покойной рассказывал), святаго духа дак. Тут опосле родила робёнка, дак. Робёнок ведь. Выростили, бат, чё они, не в церкви, как будто Богородица в церкви-то ростила. Тут его выростили, дак как и женить стали, жёнка5 надо, отец да мати [решили]. А он, смотри, как святой уж дак, Алексей-от, стал, свята-го духа дак. Повалили на подклет6, у жёнки спросил: «Кем будёшь меня счи-
4 Задориться - желать получить что-н., приобрести [СРГНП, т. 1, с. 232-233].
5 Жёнка - замужняя женщина [СРГНП, т. 1, с. 206], здесь: жена.
6 Повалили на подклет: см комментарий к тексту № 12.
70
тать?» Она г[ово]рит: «Братом буду считать». Он г[ово]рит: «Братом, дак мене, -г[ово]рит, - нам с тобой нельзя жить». Ну, и вот ей дал кольцо своё на руку: «Когда будёт скучно, дак вспомни». Оставил ей. После ходил он сколько он годов, я то уж забыла. Z .Алексей-от умер, дак туто-ка будо у его в руки письмо, нихто не могут взеть. Отец пришёл - отцу рука раскатилась с письмом, отцу сказалсе: сын ваш. То <ничё> как горевали, плакали, что «почто ты не сказался-то?» Z . Здоровья просят у Алексея человека Божьего. Двои сутки хоронили, дак злато-серебро по сторонам метали, дак люди-ти всё к Олексею припадали: у кого руки нет, дак руку давал, у кого ноги нету, дак ногу давал, у кого глаза нет, дак глаза поставил. На злато-серебро не глядели, всё к Алексею припадали.
ФА СГУ, АФ 0349-61, 0350-1: Носова Агафья Степановна, 1909 г.р., с. Трусово; зап. А. А. Бильчуком, Т. С. Каневой в 1988 г. Краткий прозаический пересказ.
В тексте встречается редкий для рассматриваемого корпуса вариантов мотив непорочного зачатия Алексея, передан он в простонародном стиле («Баба-то брюхом стала от святаго духа»).
7.
.Он с детства был очень набожным таким, что уповал на Господа Бога, и не хотел жениться. А в семье некому было работать, и его женили. Женили его. Ну, и девушка ему, конечно, по нраву была, но он взял в ум, что он всё равно жить не будет. И вот с первой же ночи и он ушёл. Он сказал, что я сейчас зайду, и вышел и больше не зашёл. Она ждала-ждала до утра, потом встала и родителям сказала, что Алексей куда-то ушёл, нету его. Ну, они искали, в поиски пустились, а чё ж, и думали, что он утонул. А потом он уже пришёл старым. Пришёл всё-таки в это в своё гнездо вот, где родители жили. И видит вот жену, забыла, как жену звали у него, видит, что она тут ходит. Она от них не ушла. Потому что раз они уж как законно поженились, что церковью, что уже там они благословлёны были церковью, и вот она не ушла, она у них так и жила. А он к ним в дом не вошёл, а так, уже как странник, где-то около конюшни, может быть, заснёт, где-то, может быть, под забором засыпал - вот так, вот так он жил, он не пока. Он не давал виду, что он ихний сын. Но когда он умер, у него. И да, его отроки ругали, издевались над ним и смеялись - ну, как обычно, над нищими, молодые дети, понятно ведь уже. Да. Много руганий и уничижений принял он от отроков, вот так говорится даже. Да. И когда он умер, у него была записка в руке, и никому эта за. Никто не мог руку разнять, чтобы прочитать, что за бумажка. А потом пришёл отец и отнял у него руку. Отцу далось. И вот он. Z .В руках у Алексея была бумажка, и она далась только, рука открылась только для отца, а другие не могли её, вот изымали же, но не смогли. А когда отец прочитал её, заплакал, говорит: «Сыне, сыне! Почему же ты не открылся? Неужели бы мы допустили, чтобы ты столько перенёс всяких тяжестей, что ты не смог по-настоящему умереть, как все люди». А жена-то до этого ему говорила, говорит: «Батюшка, - говорит, - глаза-то, - говорит, - дак точно Алексея! Вот странник-то ходит, - говорит, - тут вот под забором и везде, - говорит, - лежит, ведь, - говорит, - точно
71
глаза-то Алексея!» Он говорит: «Ну, что ты! Столько лет прошло! Может ли это быть? Что ж, Алексей, дак разве бы не зашёл бы домой? Он же бы ведь зашёл домой. А уж раз бродит так, дак, значит, конечно, не Алексей». А когда вот это прочитал и узнал, дак очень плакали они. И похоронили, похоронили по-настоящему уже. Но вот только. И всё говорили, что кто прикоснётся к его телу, все исцелялись. Он поэтому и не открылся, что если бы он открылся, дак у него бы всё это погибло бы, все его страдания, все муки, что он бы не попал бы в святость. А вот он выстрадал всё и так умер, Бог дал ему смерти, чтобы. И он попал в святость. И вот говорили, что люди все старались, чувствовали, что они исцелялись, и сами говорили, что: «мы ведь исцелились». Вот который коснётся: «Ведь я, я же здоровый! Я оказался здоровый!» И вот тогда люди все стремились к нему, чтобы только получить исцеление.
ФА СГУ, АФ 0368-82,0369-1: Дуркина Марфа Павловна, 1925 г.р., п. Новый Бор; зап. З. Н. Мехреньгиной в 1988 г. Прозаический пересказ.
Текст изобилует нехарактерными подробностями, появившимися, вероятно, в результате именно устного пересказа сюжета, далекого от стиха: трактовкой причины женитьбы Алексея («некому было работать»), предположением, что Алексей «утонул», детализацией скитаний героя («около конюшни, <.> под забором засыпал»), предположением-узнаванием жены Алексея, основанном на «сходстве» глаз, убедительно переданном в форме ее диалога с «батюшкой», реакцией на исцеление («Я здоровый!»).
8.
.тут стих есть. Алексей человек Божий без вести пропал. 30 лет он скитал-се, потом пришёл в родительский дом, поселилсе в сторожке, как, ну, как нищий. И потом когда он умер, он описанье себе. И мать-то очень приплакивала: если бы знала, дак я бы со слугами тебе еду не посылала. Слуги-ти еду-ту понесут да не донесут, еще сами съедят. И вот это положено, что якобы какой-то голос сверху сказал, что надо всех равно кормить - нищих и богатых. Ъ . они не знали. А они всё молились. Где ле, бат, явитсе Алексей человек Божий. Нету, без вести пропал. Он и явилсе к ним. [Он как без вести пропал?] Ушёл из дома. Он ушёл как из-за неправды, вот что неровно делят.
ФА СГУ, АФ 03129-42: Дуркина Феврония Никитична, 1929 г.р. (урож. с. Трусово), с. Усть-Цильма; Зап. Т. С. Каневой в 2003 г. Краткий прозаический пересказ.
Причину ухода Алексея рассказчица трактует как реакцию на несправедливость («из-за неправды», «неровно делят»). Скитания Алексея в рассказе Ф. Н. Дуркиной длились 30 лет, как и в пересказах ее старшей сестры (см. №№ 10, 12).
9.
Он был и ушёл из дому дак, ходил где ли да и всё так. Жену бросил и, родителей бросил и, а потом пришёл к им, они его не признали. Он так у их жил, жил, умер. Они отходами его кормили, не признали его дак. [А куда он ушел от них?]
72
Ходил где ли, не знаю, где. Он в кельях где ли жил, бат, в лесу ле. Есть стих большой про его, я забыла уж. Я знала его да и забыла. [А потом что с ним случилось?] Случилось, дак он у родителей умер. Пришёл, дак жена дома была и. Они его нихто не признали дак. Он высох, в лесу жил в каких ле избушках, келейках дак, без еды дак. Чем ли - травками да чем он питалсе да. Пришёл, они его не признали - какой ле пришёл бродяга, да и всё. Так жил у их в отдельной комнатки. Потом умер, дак себе на грудь написал письмо и. Он до того писал к им письмо, дак они не признали его: врань, говорят, каку ле написал, <что> его нету живого. Он был, он дома и умер. То Алексей человек Божий, так и назвали его. Он всё вынес, перенёс и. Домой пришёл и умер дома, и дома не признавали его. Когда умер, тогды узнали, письмо написал дак, опять на грудь себе положил дак. Кто знат? Мы там не были, нихто ничё не знам. [А в лесу он что делал?] Дак ушёл спасатьсе, дак ушёл да и всё, ушёл: уйду я в лес да жить там буду, до-куль могу живу - да и всё. Ходят, бат, уходили раньше всё.
ФА СГУ, АФ 03241-55: Рочева Агафья Кондратьевна, 1918 г.р. (урож. д. Едома), д. Рочево; зап. Ю. Н. Ильиной в 2007 г. Краткий прозаический пересказ.
Как и в некоторых других вариантах (см. № 11, 12, 15) скитания Алексея происходят не в заморских землях, а просто «в лесу».
10.
Он жил у родителей. Он учился, ученье ему давалось. Учил, вместо трёх лет ему давалось, бат, в три дня, он шёл всё это так. Ну, и он стал взрослый, ему родителей неохота было прогнев^ти, и родители его захотели женити. Ну, и ему взяли княжню. И повалили их на подклеть - раньше вот на подклеть, вот в анбар повалят, там <нрзб>, быват, в клеть, на подклеть да в клеть. Ну, и он спрашиват у жёнки, г[овор]ит: «Кем ты меня, - г[овор]ит, - считаешь?» Она г[овор]ит: «Я считаю тебя вместо брата». «А кем ты меня почитаешь?» - «А почитаю тебя вместо мужа» - она. А он г[овор]ит: «А мужу с женой грехов не спасати.» - нет: «Брату с сестрой нельзя спати, а мужу с женой грехов не. не прощати как, не спасати». Ну, и он оставил ей шелков пояс и сам ушёл. И сел в кораблик и уплыл за морё. И он там, его не знают, он пришёл в этот, в монастырь, его не знают, стал поклоны эти бить, тут это молилсе. Он ходил по пустыням да всё тридцеть лет. И он назад вернулся во свой род[ной], в этот, в своё поселение, он в город ле в какой. Ну, его ведь не знают, он ведь постарел, [с]мотри, тридцеть лет - это много. Ну, а жена всё тут живёт. Ну, и он тут, он отца признал, знат, где отец, помнит и всё, а отец его не знат. Ну, и он стал говорить отцу-ту, он богатой, отец-от дак, что: «Постройте мне келью, как, я, - г[овор]ит, - буду за вас Богу молитьсе». Ну, ему построили келью. И, знашь ты, еду-то готовили, ак слуги еду-то носили, добру-ту выедали, а худу-то ему носили. И он тут жил сколько ле, и он потом умер. Он написал всё это писаньё, как жил он, это всё, всё описал, описал, и что тут и. Вот это писаньё никому, как принесли это писаньё там, оно никому в руки не даваетсе, оно далось, это писаньё, только отцу. И отец стал читать, и стали тут, и мати стала приплакивать, что «Не. я бы сама тебе пищу го-
73
товила, да не слуг бы я посылала бы тебе, я бы сама. Да построили бы мы тебе золоту келью, а не таку». Ну, вот. Вот он признался тогда. Захоронили... Всё.
ФА СГУ, АФ 03233-22: Рочева Апполинария Никитична, 1925 г.р., с. Трусо-во; зап. В. В. Головиным, Т. С. Каневой в 2007 г. Прозаический пересказ. См. другие варианты пересказа этой исполнительницы: №№ 11, 12.
11.
[Алексей] человек Божий, тоже, тоже спасалсе он. <.> Он учился хорошо, прилежно. Ну, и всё прошёл, и захотели отец-матерь его - один был сын он - же-нити захотели. Он отца да матерь не хотел прогневити. И выбрали ему невесту, ну, и поженили Алексея. Повалили на подклеть, раньше <валили> молодых. Он сказал ей: «За кого ты меня считаешь? Кем ты меня почитаешь?» Она г[ово]рит: «Я считаю тебя за брата, а почитаю за мужа». Он ответил ей, г[ово]рит: «Мужу. Брату с сестрой нельзя спати, а мужу с женой грехи не. не спасати». И дал ей шёлковый пояс и оставил ей: «Если, - г[ово]рит, - найдёт на тя печаль-кручина, завяжи этот пояс и не печалься». И он ушёл. Он много лет ходил <чё ле>. Сел в кораблик и уплыл в другое царство. И там зашёл в монастырь тоже, стал поклоны эти бить, стал. Ну, и чё, так вот жил, в лесу жил, всё спасался, спасался, он потом обратно опять приехал во свой-от город. И пришёл в монастырь. Он худой, выхудал весь, его никто не признали. Ну, и он к отцу обратился, г[овор]ит: «Для старца, может быть, - он не сказыват, что он сын ему - что для старца, может быть, келью построить?» Ну, и ему построили худящу келью. Ну, и слуги ему еду-ту носили, добру-ту съедали, а худу-ту ему отдавали. И он это всё написал своё житьё, как жил, где спасался, где как пришёл и как чё. Ну, и это писа-ньё... Умер, там в монастыре всё это благоуханье - как святой где ле умер. Умер. Стали... ну, нашли, что он умер тут. И это писанье в руки никому не давалось, далось только отцу. Отец это всё прочитал, и мати тут стала реветь-плакать, что не сама, сама бы я к тебе ходила и не таку бы еду готовила и, всё бы это, всё... Тут много съехались, его беда хоронили, тут екой святой дак. <...> Он святой, [с]мотри, много спасался.
ФА СГУ, АФ 03233-22: Рочева Апполинария Никитична, 1925 г.р., с. Трусо-во; зап. Т. С. Каневой, Е. В. Прокуратовой в 2008 г. Прозаический пересказ. См. другие варианты пересказа этой исполнительницы: №№ 10, 12.
12.
У родителей он родился, Олексей, маленьким. Ну, и стали его учить. Его, ко-торо. это учили его, год хотели учить, он его за несколько дней понял всё. Ну, и стали. отдавали это, как. учить божественному, он всё там прошёл, сквозь всё, всё <шёл>. Ну, и захотели его женить, и Олексей не стал родителей перечить. Решили его женить, взяли за его княгиню. Повалили их на подклеть -раньше ведь в анбар валили. Ну, повалили. Он у ей спрашиват: «За кого ты, -г[овор]ит, - меня считашь?» Она г[овор]ит: «Я считаю тебя заместо мужа». - «А как, еше как, за кого?..» - «А люблю я тебя как брата». Он сказал, г[ово]рит:
74
«Мужу с женой нельзя спати, а брату с сестрой грехов не спасати». И он дал ей золотой пояс и ушёл от ей, ей замкнул7. Он ушёл, сел в кораблик и уехал. Уехал за морё. Там приехал, заходит в церковь. Чё, его ведь не знают никто, он никого не знает. Он поклоны молитьсе, таки, всё так, всё это. Ну, и он тут молилсе, тут он потом ушёл в лес и там жил, в лесу стал, стал спасатьсе всё. Потом. Трид-цеть лет он не был дома! И родители не знают, где он, ничё не знают. Ну, и он, как вам сказать, он вернулся домой и опять в свой заходит это, как в церковь. Опять его никто не знают. Он старик, старенькой-старенькой. Так, его ничё. Он потом пришёл к отцу-ту и сказал, г[овор]ит: «Можно, ак постройте мне келью, я, - г[овор]ит, - пусть у вас поживу». Ну, и отец-от построил ему келейку. И стали его кормить. Кормят его, слуги носят, да слуги-ти добру-ту еду выедали, а ему остатки, как собаке, давали. Вот он так тут жил сколько ле. А потом он. Никто не знают. Потом божественно везде стало, духовно, что где ле покойный есть. Никто не знают ничё, где. Ну, и пришли к ему, у его написано всё. Это рукопи-санье брал этот, из <нрзб> из церкви, ему это рукописанье не давалось. И взял отец - рукописанье отцу далось. И он там написал всё, как жил, как он пришёл к им, и всё. И тут мати-то всё ревела-плакала: «Чё, сама я бы. Не таку бы мы тебе келью построили, построили бы золоту, и не слуг бы посылали к тебе, сама бы я тебе носила», - и всё это... Он [стих] большой, дак я не помню всё-то.
ФА СГУ, АФ 03329-22: Рочева Апполинария Никитична, 1925 г.р., с. Трусо-во; зап. Л. В. Ангеловской, А. И. Васкул в 2011 г. Прозаический пересказ. См. другие варианты пересказа этой исполнительницы: №№ 10, 11.
Все три пересказа А. Н. Рочевой воспроизводят практически один и тот же набор сюжетных мотивов с незначительными разночтениями, касающимися подробностей их воплощения (ср., например: «шелковый» (№№ 10, 11) и «золотой» (№ 12) пояс; «постарел» (№ 10), «худой, выхудал весь» (№ 11) и «старик, старенькой-старенькой» (№ 12); построили «келью» (№№ 10, 12) и «худящу келью» (№ 11); «благоуханье - как святой где ле умер» (№ 11) и «божественно везде стало, духовно, что где ле покойный есть» (№ 12)). Из эпизода посмертного оплакивания Алексея членами семьи наиболее значимым для исполнительницы оказался, очевидно, только плач матери (стала «приплакивать» (№ 10), «реветь-плакать» (№ 11) и «ревела-плакала» (№ 12)) с сожалением, что она не сама носила еду неузнанному сыну и что можно было построить ему «золотую келью» (№№ 10, 12). Эта же деталь (золотая келья) встречается и в тексте № 3, записанном от сестры А. Н. Рочевой.
В пересказах А. Н. Рочевой, как и в варианте А. С. Носовой, также жительницы с. Трусово (текст № 6), диалог-объяснение новобрачных «перенесен» из «спачельни» (№ 1), «спальни» (№№ 3, 5), вероятно, в более понятную и близкую исполнительницам обстановку первой брачной ночи крестьянской свадьбы - на «поклет / поклеть», при этом использован народный обрядовый термин «пова-
7 Закрыл.
лить на подклет / подклеть» (увести молодых на брачное ложе в специально отведенное место). Дважды А. Н. Рочева акцентирует внимание на том, что «раньше» молодых валили на подклеть «в анбар» - амбар (№№ 10, 12). У обеих рассказчиц (Рочевой и Носовой) этот диалог начат практически одинаково, также в «простонародной» стилистике: «у жёнки спросил» / «спрашивает у жёнки». В своем 3-ем варианте (№ 12) А. Н. Рочева явно оговорилась, перепутав пары «муж и жена» и «брат и сестра» в устойчиво воспроизводимом диалоге новобрачных («Мужу с женой нельзя спати, а брату с сестрой грехов не спасати», ср. в текстах № 10 и 11, как и в текстах №№ 2-6). Обращает на себя внимание, что сценой на подклети усть-цилемские тексты сближаются с мезенскими вариантами, ср.: «Поволили с обрученой на подклет. Спрашивал у обрученой таково слово: "За кого ты признаваешь? За кого ты почитаешь?".» [Петрова 2004: № 13] (см. также [Петрова 2004: № 14, 16, 17]). Хотя региональное варьирование не очень характерно для текстов этого жанра [Духовные стихи на Пинеге 1990: 180], здесь мы встречаем очередной пример регионально-локальной общности фольклорных традиций Цильмы и Мезени.
13.
Алексей Человек Божий - он. был молодой ещё у отца да матери. И его. Он не хотел женитьсе, его женили <нрзб>. Ну, и женили Олексея, отвели в спальню. Олексей, жёнка легла спать, а Олексей стал Божьё писаниё читать. И он на утро уехал куда, неизвестно куда. И он тридцать лет ле чё ле ездил - бат, не наврать хошь бы - не был дома. Ну, и захотел, его уж нихто не признавал. Там он, в цер. кельи, ну, там церковь была там дак, жил. Ну, и домой приехал, к отцу зашёл, дак и говорит: «Сделай, построй мне маленьку келью. Я, - го[во]рит, -буду за вас молитьсе и за вашого сына Олексея». «А откуда же ты мог знать моё-го сына Олексея?» - говорит, стал спрашивать. «А как же мне, - г[ово]рит, Олексея не знать, - г[ово]рит, - мы же с ним в один час родились, в одном купели крестились, и в одным. в одной церкви молились», - говорит. Ну, он построил ему келью. И он стал ему там молитьсе да. Поставил ему слугу, чтобы кормил его, носил. А слуга-то был неверный тоже, хорошу-ту пищу сам съедал, а Алек-сею-ту то-то уж отдавал - чашки да ложки умывал, и это и давал. Ну, и Олексей узнал про своё преставленье, как умереть. Написал рукописаньё и взял в праву руку, и умер. Ну, кто сколько приходили - никому это писаньё, рукописаньё не далось. А Алексей Человек Божий пришёл - и Олексею-ту далось оно. Ну, и стали читать, стал читать, а он как сын был. Тут все уплакались, плакать стали: «Почему же ты нам не сказался, почему не рассказался? Не таку бы келью я тебе построил да не так бы стал кормить, стали бы вместе ку... ести да вместе жить стали бы». Тут жёнка, жива еше тоже была, пришла, все, бат, соседи, мати. Дак вот жив-от не сказался он им. [А кому далось-то это рукописание?] Отцу. [И вот он умер и потом стал помогать людям?] Да, ему овещатьсе стали, он помогать стал, потому что он так жил дак. [А Вы откуда знаете эту историю?] Дядя у нас
был, здесь он в Усть-Цильмы жил, Гаврил Васильевич. [Вокуев?] Да. <...> Мужу моёму дядя, отцу брат был.
ФА СГУ, АФ 03354-40: Вокуева Татьяна Ананьевна, 1920 г.р. (урож. д. Едома), с. Усть-Цильма; зап. Л. В. Ангеловской, Ю. Н. Ильиной в 2012 г. Расшифровка Д. И. Шомысова, Т. С. Каневой. Прозаический пересказ.
Путаница сына и отца в эпизоде получении «рукописания» из рук умершего Алексея исправлена рассказчицей после вопроса собирателя. В связи с источником рассказа назван известный сказитель Гаврила Васильевич Вокуев (18831977) [Былины Печоры, 2001, с. 537].
14.
[Кто такой Алексей человек Божий?] Алексей Человек Божий да и всё, не знаю. Чё ле много он, шо он, шо Алексей Человек Божий он как вроде, будто говорили, шо был у богатого отца, жил. И так слыхала я, шо хотел всё, ну, молить-се, в церкви служить, не хотел женитьсе. А отец его как заставил как женитьсе. Ну, и он не захотел и ушёл, ешё как вроде будто к морю ушёл и уехал за морё. И там уж дотуда дошёл, весь обнищал, оборвалсе весь и вернулсе обратно как домой. И. А пришёл, а там слуги, дак шо его за нищего признали, дак там уж его, ну, как скота кормили, там его, тут. А потом он, это. Рукописание было, шо потом он написал от себя, шо <.> он этот, не узнали уж родители, шо он тут это, шо ихной сын такой, пришёл дак. И потом умер, дак шо написал про себя, шо это он так. И потом шо это, с которой женили-то его дак, шо, говорили, шо: «Почему ты не сказал? Я бы. стали жить бы да обе вместе молитьсе, не как муж да жена, а бы молились и всё Богу». Дак вот шо тако, шо из-за того Алексей Человек Божий его [назвали], шо он только Богу предалсе, не захотел женитьсе ничё и ушёл, как нищим уж стал, ходил. Так рассказывали стары-ти люди дак. Чё слыхала, то и говорю. [А о нем не пели стих?] Я-то не слыхала.
ФА СГУ, АФ 03357-53: Булыгина Анна Михайловна, 1929 г.р., с. Усть-Цильма; зап. Ю. Н. Ильиной, Т. С. Каневой в 2013 г. Краткий прозаический пересказ.
15.
Олексей человек Божий - у кукого ле князя ли царя ле был сын, и он, говорили мне, и он не хотел женитьсе, а его женили. И они легли, их повалили спать, он у жены спрашиват: «Как ты меня считашь - мужем ле братом?» Она говорит: «Братом». Ну, брат да сестра не живут совместно. И он ушёл куды ле. Он всё, всё он <нрзб> бродил, всё бродил <нрзб>, весь, по лесу всё бродил, говорили. И он после уж весь как оборвалсе. Тогды. Марья, Марья-блудница была, она и. Он стал и: «Марья, - говорит, - мне брось каку ле одежонку». Она тоже бродила. Она блудна была. Но она бросила чё ле, он перешёл к ей. Он тут и умер. [Он перешёл к ней?] Да, за ручей перешёл, за ручей. Так говорили раньше-то, а нынче-то чё уж я знаю?.. <.> Смерть пришла ему тут. И лев пришёл. Он говорит: «Я
умру, ты меня похорони». А у ей тоже ничё нечем. Лев пришёл, могилу вырыл, она тут его и захоронила.
ФА СГУ, АФ 03379-43: Бобрецова Прасковья Ивановна, 1927 г.р. (урож. д. Высокая Гора), с. Усть-Цильма; зап. Ю. Н. Ильиной в 2015 г. Краткий прозаический пересказ.
Текст представляет собой оригинальный рассказ, отличный от всех остальных публикуемых здесь, в котором, очевидно, соединились трансформированные элементы сюжетов об Алексее человеке Божием и о Марии Египетской (похоронить которую Зосиме помог лев). Такое сближение святых, возможно, возникло не без влияния иконописного сюжета, посвященного двум этим пустынникам.
16.
Тоже говорили, шо он женитьсе не хотел да всё, а его женили дак. Он ушёл из дому будто бы. Такой стих был. <.> Мать-то у меня про его рассказывала хорошо. <.> Будто бы ушёл из дому и. Как жена его уговаривала - там в стиху-то, шо будем как брат с сестрой да, а он не <нрзб>, так вот. Ушёл ходить. А там Алексея икона кака ле была.
ФА СГУ, АФ 03380-33: Вокуева Прасковья Тимофеевна,1927 г.р., с. Усть-Цильма; зап. Ю. Н. Ильиной, Ю. В. Леготиной в 2015 г. Краткий прозаический пересказ.
Прасковья Тимофеевна - дочь Марии Дементьевны Овчинниковой (см. текст № 1), о ней вспоминает рассказчица («Мать-то у меня про его рассказывала хорошо»).
Список сокращений
СРГНП - Словарь русских говоров Низовой Печоры: в 2 т. / под ред. Л. А. Ивашко. Т. 1. СПб., 2003; Т. 2. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2005.
ФА СГУ - Фольклорный архив Сыктывкарского государственного университета им. Питирима Сорокина, г. Сыктывкар
Список источников
1. Адрианова, 1917 - Адрианова В. П. Житие Алексея человека Божия в древней русской литературе и народной словесности. Пг., 1917. С. 8.
2. Бильчук и др., 1995 - Бильчук А. А., Власов А. Н., Захаров А. Н., Мехреньгина З. Н. Памятники русского песенного эпоса в фольклорном архиве Сыктывкарского государственного университета // Русский фольклор. Эпические традиции. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1995. Вып. 28. С. 258-290.
3. Былины Печоры, 2001 - Былины Печоры: в 2 т. / Изд. подгот. В. И. Еремина, В. И. Жекулина, В. В. Коргузалов, А. Ф. Некрылова; отв. ред. А. А. Горелов. СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 2. (Свод русского фольклора. Былины: в 25 т. Т. 1-2)
4. Волкова, 2005 - Волкова Т. Ф. Древнерусская и старообрядческая агиография в печорской рукописной традиции // Русская агиография: Исследования. Публикации. Полемика. СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 236-271.
5. Духовные стихи на Пинеге, 1990 - Духовные стихи на Пинеге в записях
A. М. Астаховой 1927 года / публ. Л. И. Петровой // Из истории русской фольклористики. Л.: Наука, 1990. Вып. 3. № 1-3. С. 180-218.
6. Духовные стихи Обонежья, 1998 - Духовные стихи Обонежья (по материалам экспедиций 1926-1932 гг.) / публ. Л. И. Петровой // Из истории русской фольклористики. СПб.: Наука, 1998. Вып. 4-5. № 1. С. 439-491.
7. Духовные стихи Русского Севера, 2015 - Духовные стихи Русского Севера / сост.
B. П. Кузнецова. Сост. нот. прил. Г. В. Лобкова, М. Н. Шейченко. Петрозаводск: Ин-т яз., лит. и истории Карельского науч. центра РАН, 2015. С. 592-595.
8. Мезенцева, 2015 - Мезенцева Е. И. Духовные стихи в устно-поэтической и рукописной традиции Усть-Цильмы: систематическое описание репертуара: Выпускная квалификационная работа по направлению «Филология», магистерская программа «Русская литература» / Науч. рук. Т. Ф. Волкова. Сыктывкар: СГУ им. Питирима Сорокина, 2015.
9. Ончуков, 1908 - Ончуков Н. Е. Печорские стихи и песни. СПб., 1908. 424 с.
10. Панюков, 1990 - Панюков А. В. Усть-цилемская версия духовного стиха об Алексее человеке Божием // Тезисы одиннадцатой Коми республиканской молодежной научной конференции. Сыктывкар, 1990. С. 7.
11. Петрова, 2004 - Петрова Л. И. Духовные стихи на Мезени (из полевых тетрадей А. М. Астаховой 1928 г.) // Русский фольклор. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2004. Вып. 32. С. 318-348. № 12-17.
12. Солощенко, Прокошин, 1991 - Солощенко Л. Ф., Прокошин Ю. С. «Словеса золотые» // Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI-XIX вв. / сост., вступит. статья, примеч. Л. Ф. Солощенко, Ю. С. Прокошина. М.: Моск.рабочий, 1991. С. 5-32.
13. Философова, 1997 - Философова Т. В. Репертуар духовных стихов старообрядцев Русского Севера // Исследования по истории книжной и традиционной культуры Севера: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Т. Ф. Волкова. Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, 1997. С. 31-44.
References
1. Adrianova, 1917 - Adrianova V. P. The Life of AlexeiRussian Literature and Folk Literature. Pg., 1917. P. 8.
2. Bilchuk et al., 1995 - Bilchuk A. A., Vlasov A. N., Zakharov A. N., Mekhrengina Z. N. Monuments of the Russian Song epic in folklore archive of Syktyvkar State University. Russian Folklore. Epic traditions. Materials and research. St. Petersburg: Nauka, 1995. Issue 28. Pp. 258-290.
3. Epics of Pechora, 2001 - Epics of Pechora. In 2 vols. / Ed. prepared by V. I. Eremin, V. I. Zhekulina, V. V. Korguzalov, A. F. Nekrylova. Ed. A. A. Gorelov. Vol. 2. St. Petersburg: Nauka; M.: Classics, 2001. (The Code of Russian folklore. Epics: In 25 vol. Vol. 1-2).
4. Volkova, 2005 - Volkova T. F. Ancient Russian and Old Believer hagiography in the Pechora manuscript tradition. Russian Hagiography: Studies. Publications. Polemika. St. Petersburg: Dmitry Bulanin, 2005. Pp. 236-271.
5. Spiritual poems on Pinega, 1990 - Spiritual poems on Pinega in the records of A. M. Astakhova in 1927 / Publ. L. I. Petrova. From the History of Russian folklore studies. Leningrad: Nauka, 1990. Issue 3. Pp. 180-218. No. 1-3.
6. Spiritual poems of Obonezhya, 1998 - Spiritual Poems of Obonezhya (based on the materials of the expeditions of 1926-1932) / Publ. L. I. Petrova. From the history of Russian folklore. St. Petersburg: Nauka, 1998. Issue 4-5. No. 1. Pp. 439-491.
7. Russian North Spiritual Poems, 2015 - Spiritual Poems of the Russian North / Comp. V. P. Kuznetsov. Comp. notes of adj. G. V. Lobkova, M. N. Sheichenko. Petrozavodsk: In-t yaz., lit. and the history of the Karelian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, 2015. Pp. 592-595.
8. Mezentseva, 2015 - Mezentseva E. I. Spiritual poems in the oral-poetic and handwritten tradition of Ust-Tsilma: a systematic description of the repertoire: Final qualifying work in the direction of "Philology", Master's program "Russian Literature" / Scientific hands. F. Volkova. Syktyvkar: SSU im. Pitirim Sorokin, 2015.
9. Onchukov, 1908 - Onchukov N. E. Pechora poems and songs. St. Petersburg, 1908. 424 p.
10. Panyukov, 1990 - Panyukov A. V. Ust-tsilem version of the spiritual verse about Alexei the man of God. Abstracts of the eleventh Komi Republican Youth Scientific Conference. Syktyvkar, 1990. p. 7.
11. Petrova, 2004 - Petrova L. I. Spiritual poems on the Mezen (from the field notebooks of A. M. Astakhova 1928). Russian folklore. Materials and research. St. Petersburg: Nauka, 2004. Issue 32. Pp. 318-348. No. 12-17.
12. Soloshchenko, Prokoshin, 1991 - Soloshchenko L. F., Prokoshin Y. S. "Golden words". Pigeon book: Russian folk spiritual poems of the XI-XIX centuries / Comp., intro. article, note. L. F. Soloshchenko, Y. S. Prokoshina. Moscow: Moscow.worker, 1991. Pp. 5-32.
13. Filosofova, 1997 - Filosofova T. V. Repertoire of spiritual poems of Old Believers of the Russian North. Studies on the history of book and traditional culture of the North: Inter-university collection of scientific tr. / Ed. by T. F. Volkov. Syktyvkar: Syktyvkar University, 1997. Pp. 31-44.
Информация об авторе /Information about the author Канева Татьяна Степановна Tatiana S. Kaneva
кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии
Сыктывкарский государственный университет имени Питирима Сорокина, 167001, Россия, Сыктывкар, Октябрьский пр., 55
Статья поступила в редакцию / The article was submitted Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing Принята к публикации / Accepted for publication
Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Russian Philology
Pitirim Sorokin Syktyvkar State University, 55, Oktyabrsky Prosp., Syktyvkar, 167000, Russia
26.06.2022 20.07.2022 28.09.2022
