CC BY
21
\ 1 J
Е.Б. Бабошина
Курганский государственный университет
УДК 37.017.92
ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Аннотация
Становление личности в образовании предполагает формирование ее ценностного мировоззрения. Отечественный менталитет всегда отличался духовностью. Духовные ценности отечественного менталитета - Добро, Истина, Вера, Любовь, Правда. Их формирование - важнейшая задача современного образования
Ключевые слова: добро, истина, вера, любовь, менталитет, культура, ценность, личность, гуманизм, существование, образование.
E.B. Baboshina Kurgan State University
THE SPIRTUAL VALUES OF THE NATIVE EDUCATION
Annotation
The education is presuming the formation of the values of the world view by a person. The native mentality was always spiritual. The spiritual values of the native mentality are the Kind, the Truth, the Faith, the Love, the Truthfulness. The formation of it is the main aim of the modern domestic education.
Keywords: kind, truth, faith, love, mentality, culture, value, person, humanism, existence, education.
Стратегия соборности - императив совершенства - оправдывает самоотверженность деяний
человека,
обнаруживает в этих деяниях
всесторонность и гармоничность его развития. Н.М. Чуринов «Совершенство и свобода»
Введение. В условиях растущей пропасти между знанием человека и его фундаментальной верой образование как процесс целостного становления личности оказывается почти не возможным. Изначально присущие ему функции - обучающая и воспитательная - все более «разъединяются». Но образование в широком
смысле и есть воспитание. Образование в целом формирует духовно-душевное отношение человека к миру и себе, его менталитет.
Российский менталитет всегда отличался духовностью (Н.А. Бердяев, Н.О. Лосский, В.С. Соловьев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, другие). Отечественные структуры социального предстают как наиболее адекватные православной идее земной иерархии: «... выражают ее внутренний духовный смысл самосовершенствования человека посредством его живого единения с другими в самой повседневности и не носят внешнего, принудительного, сугубо формального характера» [1, 176].
Условность разделения таких категорий, как Истина, Добро, давно видели отечественные философы. Так, в своей этической концепции Н.О. Лосский рассматриваетдоброкакабсолютный идеал. П. Флоренский писал: «И с т и н а, Д о б р о и К р а -с о т а» - эта метафизическая триада не есть три разных начала, а одно и это одна и та же д у х о в н а я ж и з н ь» [2, 286]. Впрочем, такое понимание ценностей свойственно не только отечественным мыслителям. Так, А. Маслоу утверждает, что на метауровне ценности не имеют между собой никакой иерархии, они одинаково важны. Стоит задуматься: не есть ли стремление к этим ценностям, их реализации в своей жизни путь к целостности и гармонии человеческой жизни?
Добро и зло. Вместе с тем православное вероучение не мыслит Добро и зло как диалектические противоположности, невозможные одна вне другой [3, 202]. Зло для Православия - «единственное в тварном мире, что не имеет основания в Божественной вере», «зло есть лишь результат Божественного «попустительства» или целесообразного разрешения, осуществляемого для пользы человека и вследствие Божественной любви», но не Божественной воли. В.С. Соловьев в работе «Три разговора» задает ключевой вопрос: «Есть ли зло только естественный недостаток, несовершенство, само собою исчезающее с ростом добра, или оно есть действительная сила, посредством соблазнов владеющая нашим миром, так что для успешной борьбы с нею нужно иметь точку опоры в ином порядке бытия?» [3, 231]. Сам философ в своих трудах развивает и доказывает позицию, согласно которой зло не есть самостоятельное начало жизни, оно не обладает субстанцией в отличие от добра, оно есть лишь вырождение добра, его оборотная сторона. Св. Григорий Нисской писал: «Зло есть название того, что вне мысли о добре» (приводится по книге Г В. Флоровского) [4, 164]. Согласно Православию, Бог допускает зло, чтобы испытать твердость веры человека.
Однако не различие ценностей между собой по степени их значимости не означает, что между ними не видели никакой разницы. В отличие от добра как максимально субъективной категории человеческого сознания в истине в первую очередь выражено стремление человека зафиксировать мир как данность, объективировать его: «Истина - отражение в сознании человека предметов, явлений и закономерностей объективной действительности такими, какими они существуют вне и независимо от познающего субъекта. И. - это не только достигнутый результат в виде суждений, понятий, теории. И. Есть процесс движения от незнания к знанию, от менее глубокого ко все более глубокому знанию» [5,303]. Истина всегда относительна, так как не охватывает всего исследуемого предмета или явления.
Вера как ценность. Проблема познания себя и мира связывается в отечественном менталитете и
православной традиции в целом с Верой как особой ценностной категорией, освящающей и направляющей движение мысли. В то же время твердость веры человека с древних времен измеряется и отношением человека к истине. В Православии это Божественное откровение, которое дается только истинно верующему - праведнику (ценность Правды в отечественной православной и в целом славянской традиции). Правда в этом понимании - синтез Веры и Истины, помноженный на ценность Добра.
Только в Правде - истоки Добра. Но Правда бывает разной. Она может быть и горькой. Вопрос о том, что лучше: горькая Правда или ложь во спасение - один из моральных вопросов отечественной философии, культуры. Данный вопрос рассматривает в художественном ключе А.М. Горький в пьесе «На дне». Образ Луки - образ праведника, правда, «от лукавого», не случайно в этом смысле и имя героя. Все же вопрос о Правде предпочтительнее в отечественной традиции решать как вопрос о твердости духа человека. Следовательно, любая Правда лучше кривды, но тогда, когда человек к ней готов сам, тверд в своей Вере.
Истина в Православии связывается с Верой понятием Благой вести (Благовещение). Слово «благое» указывает на тесную связь истины с добром. Так, В.С. Соловьев был убежден, что слово обличения неправды до конца договоренное, «если бы оно совсем ни на кого сейчас же не произвело доброго действия, все-таки ... духовно-ощутительная санитарная мера в жизни целого общества, существенно полезная ему и в настоящем, и для будущего» [3, 237]. Стремление к обличению «неправды» (к истине) есть стремление к Добру. Индивидуальный нравственный долг здесь вырастает до понятия Всемирного Блага. Отдельные поступки каждого субъекта не уходят в Лету, но обретают свой смысл в общем контексте, утверждая Смысл Мира как Творения Божьей воли. Истина мыслится как Идея, точнее, как Идея Добра.
Истина, Правда и зло. Зло же не имеет субстанции, оно не категориально, оно никогда не может быть истиной, потому что оно единственное, что «вне мысли о добре». Но именно поэтому и истин не может быть бесконечно много, в противном случае они могут «раздробить» идею Добра, привести к ее вырождению через манипулирование ею. Истин много, а Правда одна. В этом смысле Правда выше Истины, связана с Добром. Именно поэтому в православной традиции каждое действие должно быть «одухотворено» через благословение, должно быть пронизано сущностным Смыслом Бытия, то есть Добром.
Любовь есть выражение Добра, только любовью можно достичь его. Понятие истины связывается с понятием разумного. Разумное составляет безусловное достоинство человека. По В.С. Соловьеву, индивидуальный ум есть не только орган личной жизни, но также орган воспоминания и гадания для всего человечества и для всей природы. Есть Вся истина. Это «положительное единство всего», «постепенно осуществляется в жизни человечества с сознательною преемственностью ("ибо истина, не помнящая родства, не есть истина")» [3, 149]. Человек идет к своему полному бытию.
Не случайно об истине как понятии и как сущности В.С. Соловьев пишет в работе под названием «Смысл любви». Философ отмечает, что помимо повседневного сознания (осознания) своей жизни человеческое «сознание сверх явлений жизни определяется еще разумом истины». «Сообразуя свои действия
с этим высшим сознанием, человек может бесконечно совершенствовать свою жизнь и природу, не выходя из пределов человеческой формы. Поэтому-то он и есть высшее существо природного мира и действительный конец мироздательного процесса; ибо помимо Существа, которое само есть вечная и абсолютная истина между всеми другими, то, которое способно познавать и осуществлять в себе истину, есть высшее - не в относительном, а в безусловном смысле» [3, 147].
Таким образом, по В.С. Соловьеву, человек идет на «смену себе самому» как преемник самого себя в своих лучших традициях, от себя, не полностью осуществленного, к своему более полному бытию. Способность же познавать и осуществлять истину В.С. Соловьев относит к ведущему преимуществу человека перед животным миром. И эта способность не есть только родовая, но и индивидуальная, каждый может стать «живым отражением абсолютного целого».
Философ приравнивает истину к «образу Божьему». Истина есть также «всеобщее», торжествует в смене поколений. Но всеобщим не убивается отдельное, индивидуальное. Наоборот, человеческая индивидуальность важна именно потому, что может вмещать в себе истину, не упраздняется ею, а сохраняется и усиливается в ее торжестве. Но индивидуальное существо еще должно найти себя в истине. На пути к своему утверждению человек часто идет по пути животного - по пути эгоизма, «хочет быть всем в отдельности от всего - вне истины». Эгоизм как основное начало индивидуальной жизни всю ее проникает и направляет, все в ней конкретно определяет, а потому его никак не может перевесить и упразднить одно теоретическое сознание истины.
Разумное сознание потому и разумно, что оно находит правильные обоснования, «разумные» доводы в «пользу» любви, но не может определять Любовь как таковую. Ибо «разум» исходит из сознания и «пользы», и «необходимости», во многом неотрывных от эгоистического понимания. Любовь содержит в себе полноту смысла частного бытия во всеобщем. Любовь трансцендентна.
С этих позиций Истина предстает как единство и целостность Правды о мире, т.е. противоположность отдельных истин относительна, поскольку свидетельствует либо о неполноте сознания, и вследствие этого, неполноте бытия, либо то, что мы называем той или иной истиной, не является в полной мере таковой, так как не обладает всеобщим смыслом, не является полностью и «без остатка» частью Всей Истины, следовательно, в ней есть то, что от Лукавого, что есть то или иное «попустительство» Бога, есть некое первичное зло.
Православие и отечественная философия, сравнивая Истину с Добром, едины в стремлении к установлению сущностных границ истины, чтобы она не стала «служанкой» зла, не имеющего субстанции. Философско-религиозная мысль стремилась доказать, утвердить моральное, глубоко нравственное значение истины, поскольку усматривала только в этом ее главный смысл. И такое понимание истины как знания человека о мире позволяло рассматривать весь мир и себя в нем как одухотворенные субстанции, как стремящиеся в своем развитии к Добру как единственному абсолютному совершенству.
Истина же, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, по В.С. Соловьеву, называется любовью. «Пока живая сила эгоизма не встретится в человеке с другою
живою силою, ей противоположною, сознание истины есть только внешнее освещение, отблеск чужого света. Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности» [3, 151-152]. Причем любовь больше, чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасительная сила.
Говоря об «истинном существе человека», В.С. Соловьев подчеркивает, что это существо каждого человека не исчерпывается его «данными эмпирическими явлениями», но человек, «кроме своей животной материальной природы имеет еще и идеальную, связывающую его с абсолютной истиной или Богом» («Смысл любви»). Однако духовно-физический процесс восстановления Образа Божия в материальном человечестве «никак не может совершиться сам собою, помимо нас». «Начало его, как и всего лучшего в этом мире, возникает из темной для нас области несознаваемых процессов и отношений. для начала достаточно пассивной восприимчивости чувства, но затем необходима деятельная вера, нравственный подвиг и труд, чтобы удержать за собой, укрепить и развить этот дар светлой и творческой любви.» [3, 169-170].
Итак, чтобы человек свершился как человек во всей своей полноте, он должен стремиться к совершенству через совершенствование своих отношений с миром и к миру, говоря современным языком, через изменение и нравственное совершенствование собственной «ментальности».
Путь совершенствования. Вопрос, «куда» совершенствоваться, как показывает историко-культурный процесс, жизнь отдельных людей, - далеко не праздный. Его по-своему решает В.С. Соловьев. Он выделяет в мире три силы, движущие человечеством. Первая стремится подчинить человечество во всех сферах, подавить самостоятельность лица, свободу личной жизни. Результат - господин и «мертвая масса рабов». Всеобщий эгоизм и анархия - крайнее выражение этой силы.
Вторая сила характерна для западной цивилизации. Это частнособственническая психология, линия постмодернизма. Так называемый «цивилизованный мир» все ускореннее начинает двигаться, одержимый именно этой второй силой. Та мощная энергия, которой обладает этот технически обустроенный мир, все чаще по большей мере направляется на распад единого, на выделение и дробление частных интересов, начинающих действовать вопреки всеобщим смыслам. Энергия второй силы - это энергия распада и бессмысленного, безыдейного (нет направляющего для всех Смысла) развития.
Ю.А. Шрейдер подчеркивает, что постмодернизм - это лишь «иллюзия свободы», поскольку он отказывается от свободного и верного выбора, «от усилий преодоления абсурда ради постижения истины» [6, 5]. Постмодернистская концепция множественной истины оставляет идеологии возможность маневра для выбора «привилегированной» истины, ибо фактически отказывается познавать ее. В этом, по его мнению, коренится бесплодие постмодернизма и его неспособность сопротивляться идеологизации сознания.
Опасность идеологизации сознания может мыслиться гораздо шире, чем политическая «зашорен-ность». Это общее его «замутнение» и «непросветленность». Под просветленным сознанием мы понимаем сознание просвещенное. Такое сознание не просто обладает некой суммой знаний, но вбирает частный и экзистенциальный смыслы знаний,
формирующих некую «картину мира», как пространство «осмысливаемого бытия». Мы согласны с позицией Ю.А. Шрейдера, что постмодернизм - это лишь «иллюзия свободы», поскольку он отказывается от свободного и верного выбора, «от усилий преодоления абсурда ради постижения истины» [6].
Выход и истинное направление движения человечества, по В.С. Соловьеву, - третья сила. Эта сила дает положительное содержание двум первым, «освобождает их от исключительности», «примиряет единство высшего начала со свободной множественностью частных форм и элементов, созидает, таким образом, целость общечеловеческого организма и дает ему внутреннюю тихую жизнь» [3, 43]. Различие же между историческими периодами и культурными эпохами заключается в преобладании той или иной силы.
Если рассматривать с данных позиций современную цивилизацию, то опасность ее кризиса во многом заключается в том, что всемогущими выглядят и уже действуют первые две силы без должного направления третьей. И стремление к индивидуальной свободе, характерное для западной цивилизации, во многом черпающее свои «мировоззренческие ресурсы» в особенностях развития современной науки, привело к девальвации ряда немаловажных и даже основополагающих ценностей человека.
В.С. Соловьев показывает, что решение вопроса о материальном благе, либо о «всезнающей науке» не только не решает вопроса о «смысле» человеческого существования, но по-своему лишь обостряет его. И знание здесь не может, просто не способно «перекрыть» значение «веры». «Если в самом деле предположить, когда все человечество равномерно будет пользоваться материальными благами и удобствами цивилизованной жизни, с тем большею силою станет перед ним тот же вопрос о положительном содержании этой жизни, о настоящей цели человеческой деятельности.» [3, 52]. И еще: «Правда, много толкуют о том, что на место идеального содержания старой жизни, основанного на в е р е, дается новое, основанное на з н а н и и, на науке; и пока эти речи не выходят за пределы общностей, можно подумать, что дело идет о чем-то великом, но стоит только посмотреть поближе, какое же это здание, и великое очень скоро переходит в смешное» [3].
Исторически изменилось и понимание роли современной науки. «Возможности научного исследования перестали ощущаться как беспредельные. При таком взгляде наука рассматривается по преимуществу в перспективе «технологического средства», а не в перспективе ее отношения к истине» [6, 7].
Действительно, принятие тех или иных предпосылок научной теории уже есть акт веры, «природа которого глубоко родственна акту религиозной веры» [6, 10]. Разница, отмечает Ю.А. Шрейдер, состоит в том, что религиозный акт веры направлен на саму глубокую реальность и не связан с намерением эту реальность объяснить или же описать; ученому, наоборот, «заранее присуща установка на понимание и воспроизводство этого понимания для других». Ученый определяет сознание как то, «что существует совместно со знанием, сверяет его с реальностью».
Сознание и нравственность. Если исходить из этимологического значения слова «сознание», то можно обнаружить онтологическую связь с нравственным миром личности. «Исходное латинское слово "consienta" имеет аналогичную начальную частицу "con", переводимую как предлог "с" или "со". Это латинское слово одновременно означает совесть как осознание смысла
собственных действий и вытекающую отсюда нравственную ответственность за них. Неоправданное культивирование разума ведет к забвению совести. Тесная связь сознания и нравственности, точнее, нравственная природа сознания означает и что быть человеком сознающим, значит, проявлять способность к осуществлению свободы выбора на нравственной основе, быть способным ответить за свой выбор. «Вера - это свободный акт личности, а не результат вынужденных обстоятельств» [6].
Итак, в философии сосуществует несколько пониманий истины. «Истина как добро» - экзистенциальный вариант ее осмысления. В то же время сам по себе выбор между добром и истиной в пользу последнего означает преломление в сознании человека гуманного начала относительно морального и этического. Истина без добра («горькая правда») или добро вне истины («ложь во спасение») - два крайних варианта противоречия между сердцем и разумом (рассудком). Добро вне истины - мифологический или даже фанатический способ существования человека, в то время как истина без добра - начало деструкции человеческого сознания, способ интерпретации действительности, па-талогический по отношению к самому человеку, его психическому миру. Именно к такому способу более всего склонно «соскальзывать» технократическое мышление как исключившее из своих оперируемых понятий этическое начало. Крайний результат - цинизм и девальвация чувств.
Вместе с перевесом рационализма, казалось бы, мир освободился от иллюзий и вероятных на этой основе заблуждений, но практически одновременно отяготился «бездуховностью», пессимизмом, цинизмом. Оказалось важным помнить, что наша жизнь не имеет ровно никакого смысла, кроме того, что человек придает ей сам (по Э.Фромму). Такое понимание смысла несет в себе максимальный «заряд» гуманности, так как в предельной мере ориентировано на субъектность как значимую и ведущую характеристику личности. Мы сами выбираем наши дороги, но мы же и ответственны за эти выборы. В этом смысле по каждому из нас «звонит колокол». Философ А. А. Гусейнов [7, 10] справедливо подчеркивает, что человек сам задает нравственный закон, и только в этом качестве он есть моральный индивид, разумное существо, личность.
Нравственный характер понимания истины доказывает и этимологическое значение слова в родном языке. Слово «и с т и н а» в древнерусском языке чаще писалось как «и с т и н н а», то есть как определение. В старославянском же языке «И с т и н а» означало правду, прямоту, уверенность, безопасность, защиту, точный смысл, рвение, усердие [8, 149]. Замечательным является вывод В. В. Колесова о том, что между правдой и истиной сохраняется кардинальное различие в языке, нашедшее отражение и на категориальном уровне, т.е. грамматически. «П р а в д а всегда связана с действиями души и духа и отражает не логику мысли, а голос духа. Истина же всегда земная» [8, 154].
Добро как Истина. М. Бубер в своих идейных взглядах на сущность добра и зла во многом напоминает позицию отечественных философов, не рассматривавших зло в качестве самостоятельной силы. По его мысли, зло - это отсутствие направления и то, что совершается в нем как увлечение, захватывание, поглощение, обольщение, принуждение, использование, покорение, мучительство, уничтожение того, что оказывается в пределах достигаемости. «Добро же - это направление и то, что в нем совершается всей душой,
так, что в деяние входят вся сила и страсть, с которыми могло бы совершаться зло» [9, 151].
Если добро - это направление, то «принять решение о направлении» означает для М. Бубера - принять направление к той точке бытия, «в которой я, осуществляя проект, который я есть, в моей части, иду навстречу ожидающей меня божественной тайне, создавшей мою единичность».
Современный познающий человек перевернул кредо человека верующего с точностью до наоборот Истина в его глазах стала мерилом Добра. В понятии же Добра и через него «люди выражают свои наиболее общие интересы, устремления, пожелания и надежды на будущее, которые выступают здесь в виде абстрактной моральной идеи о том, что должно быть и заслуживает одобрения. С помощью идеи добра люди оценивают все происходящее вокруг них, общественные явления и действия отдельных лиц» [5, 196].
Но выбор между добром и истиной в пользу последней означает преломление, деформирование в сознании человека гуманного начала. Сама природа человеческого познания противостоит технократическому, излишне рационалистическому варианту мышления. Научные открытия, как и достижения искусства, всегда совершались с «легкой руки» вдохновения. Сегодня особенно важно сфокусировать внимание формирующейся личности к истинному смыслу человеческого познания - добру как истине, к вере в добро.
Заключение. Безусловно, приведенные в статье источники и их анализ не исчерпывают всей глубины социально-культурного, педагогического, философского представления о духовных основах существования человека в отечественной культуре. Но уже в контексте рассмотренного увидим: не смотря на своеобразие трактовок ценностей Добра, Истины, Веры, Любви есть существенное общее «поле» их рассмотрения как человеческих Абсолютов, предельно важных в отечественном менталитете и тесно связанных между собой идеей самосовершенствования человека.
Некоторые обобщения и умозаключения
Важную специфику бытия человека составляет его духовно-душевное начало, выраженное в основном стремлении человека - состояться, быть. Реализация данного стремления выражена в двух сущностных потребностях человека как особого существа - в потребности познавать и в потребности верить.
Конечный характер человеческого существования предполагает в качестве фундаментального свойства человеческого бытия его ценностное отношение к бытию и себе в этом бытии. Ценностное измерение человеком своей жизни - источник его потребности в моральном императиве.
Человек как свободное и, следовательно, «во-лящее» существо есть одновременно стремящееся к добру как единственно возможному полноценному проявлению воли («добрая воля»). При этом любое действие, совершаемое субъектом против добра, как не сопровождаемое нравственными мотивами, - действие несовершенного субъекта, «неволящего» и несвободного.
Ведущим ценностным ориентиром в отечественном менталитете является Добро как воплощение «надежды» о лучшем будущем. Любовь есть форма выражения Добра. Истина вне морали уступает Добру, так как не является Правдой.
Хотя человеческое познание всегда ориентировано на истину, в отечественной философии, менталитете истина важна, но еще важнее Правда как моральная ка-
тегория. Отечественная мысль доказывает и утверждает моральное, глубоко нравственное значение истины, усматривая в этом ее главный смысл.
Моральное понимание истины как знания человека о мире позволяет рассматривать весь мир и себя в нем как одухотворенные субстанции, как стремящиеся в своем развитии к Добру как единственному абсолютному совершенству, Добру как направлению человеческого существования.
Поскольку в основе любого жизненного смысла лежит Вера (категория аксиоматического характера) человека в нечто, моральный закон человек черпает не из действительности, а из своего представления о ней. Сегодня необходимо сфокусировать внимание становящейся личности на истинном (главному) смысле человеческого познания - добре как истине, на вере в добро. Чем совершеннее бытие человека, тем в большей мере значение ценностей уравнивается для него между собой.
Центральное «упущение» научно-технического прогресса с его технологической цивилизацией - «сужение» ценностной «семантики» человеческого бытия, неоправданное сведение мира человека к понятию «реальной пользы».
Негативное следствие разделения природы гуманитарного и естественнонаучного познания, доминирования рационалистических и сциентистских тенденций - формализация, алгоритмизация всех сторон жизни человека, отчуждение идей человека от повседневных условий существования, что порождает человека бездуховного, приземленного, «алгоритмного», нерефлексивного, нетворческого.
В условиях растущего разделения труда наука и производство породили «человека-исполнителя чужой воли», «человека знаниевого», «специалиста узкого профиля», что само по себе не так плохо, если бы одновременно это часто не означало «человека полукультуры», «человека суженного мировоззрения». «Узкий специалист», находящийся в отношениях отчужденности с ценностными идеями человеческого существования, превращается в потенциального «монстра» человеческих судеб.
Каждый человек определяет свои жизненные «ориентиры» сам, вне зависимости от чьего-то влияния. И, выбирая ценностный ориентир, он реализует ту или иную меру своей свободы как индивида, личности. Так он проявляет свою субъектность как волю и ее степень, как заложенную в нем активность. И в этом он самостоятелен или субстанционален. Однако его самостоятельность как единичного существа может закончиться этим совершенным им выбором, если избранное им направление окажется ложным, то есть не несущим экзистенциального смысла. Значит, человек совершит зло, прежде всего, против своей сущности. Но избравший в качестве своего направления «добрую волю», он не только не лишается собственной субъектности, но «взращивает» ее до уровня экзистенции, выбирая путь полноты бытия как реализацию заложенного в нем смысла.
Вышесказанное не может не привести к заключению, что вся социальная жизнь, и в первую очередь сфера образования, должна быть «пронизана» возможностью «свободных выборов» как выборов «доброй воли». Образование как особый социально-культурный институт становления человека имеет своей обязанностью и одновременно возможностью влияние на индивидуальные выборы. И, как было показано содержанием статьи, в первую очередь это влияние должно
осуществляться на менталитетной, ценностной основе, на уровне формирования определенных мировоззренческих позиций, отношений.
Это влияние не подавление индивидуальной воли. Это не манипулирование, так как не имеет целью ограничение свободной воли человека, в то же время это своеобразная и очень ценная возможность уберечь становящуюся личность от возможного «безволия», от «ненаправленности», от неспособности осуществлять тот или иной выбор («добрый выбор»). Такое образование ответственно не только за конкретные знания, умения и навыки личности, но и за формирующуюся менталь-ность человека, за его мировосприятие и самовосприятие. «Разные картины мира - это. специфические результаты осознанного или интуитивного выбора позиции по отношению к миру» [9, 43]. Образование должно осознанно отвечать за формирующуюся у человека «картину мира». Отечественный менталитет здесь является огромной сокровищницей, которую нельзя растерять ради мнимого прогресса. Становление духовности - это путь «не ради», но «во имя»!
Список литературы
1. Алексеева В.А. Онтология русского православного мироотношения: Дис. ...д-ра филос. наук. - Тюмень, 2001. -333 с.
2. Флоренский П. Столп и утверждение истины. - М., 1986. - С. 286.
3. Соловьев В.С. Избранное/ Сост. А.В. Гулыга,
С.Л. Кравец; Вступ. ст. А.В. Гулыги. - М.: Сов. Россия, 1990. - 496 с.
4. Флоровский Г.В. Святые отцы IV века. - М.: Паломник, 1992.
5. Современный словарь по педагогике/Сост.
Е.С. Рапацевич. - Минск: «Современное слово», 2001. - 928 с.
6. Шрейдер Ю.А. Ценности, которые мы выбираем. Смысл и предпосылки ценностного выбора. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 208 с.
7. Гусейнов А.А. Сослагательное наклонение морали// Вопросы философии. - 2001. - №5. - С.3-33.
8. Колесов В.В. Правда и истина в представлении древней Руси //Культуры в диалоге: Грани духовности. Ч.2: Социальные грани духовного: Альманах; Под ред.
А.С. Гагарина. - Вып. 2: Человек. Культура. Философия. -Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1994. -С. 146-155.
9. Бубер М. Два образа веры/ Пер с нем.; Под ред. П.С. Гуревича, С.Я. Левит, С.В. Лезова. - М.: Республика, 1995. - 464 с. -(Мыслители ХХ века).
