Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви (Научно-методическая разработка)

Коломейцев Александр Евгеньевич; Меськов Валерий Сергеевич; Сабанина Наталия Рафаэльевна

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 12. Вып. 2 • 2016

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 12. Ausgb. 2.

Теории, концепции, парадигмы

Практикум

УДК 16:1(091) Вл. Соловьев

Theories, Conceptions, Paradigms / Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Practicum / Praktikum

**

Коломейцев А.Е. Меськов В.С. Сабанина Н.Р.

***

А.Е. Коломейцев

В.С. Меськов

Н.Р. Сабанина

Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Коломейцев Александр Евгеньевич, кандидат философских наук, доцент, Институт «Высшая школа образования и когнитивных наук» Московского педагогического государственного университета (МПГУ) ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-7980-8082 E-mail: [email protected]

**Меськов Валерий Сергеевич, доктор философских наук, профессор, Институт «Высшая школа образования и когнитивных наук» Московского педагогического государственного университета (МПГУ) ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-7274-1225 E-mail: [email protected]; [email protected]

***Сабанина Наталия Рафаэльевна, магистрант Института культуры и искусств Московского педагогического государственного университета (МПГУ), старший преподаватель Института «Высшая школа образования и когнитивных наук» МГПУ

ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-3024-0668

E-mail: [email protected]; [email protected]

Способность человека к развитию рассматривается Соловьевым в когнитивной категории (истина), нравственных категориях (свободы, совести, долга, справедливости, веры и любви); в категории гармонии (красота). В работе предложена оригинальная авторская интерпретация взглядов русского мыслителя на становление человека для современного образования, где перспективным направлением развития педагогических когнитивных технологий и формирования методологических принципов образования может послужить исследование таких важнейшими нравственных категорий, как «Любовь» и «Совесть».

Ключевые слова: философия Владимира Соловьева; когнитивные и нравственные категории; педагогические когнитивные категории; Любовь; Совесть; Бог.

Введение

Именно сегодня, когда российское общество испытывает глубочайший системный кризис, роль настоящего учёного состоит в том, чтобы твёрдо опираясь на важнейшие результаты, рождённые кропотливым трудом великих умов человечества, сформировать чёткое видение необходимых преобразований, которые смогут послужить становлению новой российской государственности. Поверхностное видение и простые решения сегодня недостаточны и вредны для общества. Только целостный подход и понимание тех эволюционных процессов, которые лежат на сломе и рождении новых систем, поможет сегодня, в первую очередь каждому из нас, рассмотреть свою роль субъекта современной культуры. В основе подобного «человеческого строительства» в сложившемся на современном историческом этапе глобальном, информационном обществе лежат когнитивные технологии и, неизменно, их аксиологические, ценностные основания.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

В этот переломный момент отечественной истории не случайны представляется обращение к научному наследию именно Владимира Соловьева, посвятившего всю свою жизнь объяснению роли российской культуры, формулированию «Русской идеи» в становлении единого, глобального человечества, основой которого станет не сила власти над Человеком, но закон «абсолютной истины» — Любовь между людьми. Истины утверждений Вл. Соловьева изложены им так, что читатель не может не получить от овладения ими не только интеллектуальное, но и эстетическое, и, более того, нравственное удовольствие. В этом смысле Соловьев явным образом демонстрирует взаимозависимость эстетического, нравственного и, в силу этого, духовного единства (целостности) человека как божественного творения посредством любви, в которой в полной мере проявляется его всеединство — Онтос.

Можно говорить и о стремлении Вл. Соловьева применить онтичный1 закон — закон Любви — к общественной жизни,

1 Понятие «онтичный» — прил. от «онтос» (др.-греч. övToq — сущее, то, что существует)— введено и разрабатывается М.Б. Зыковым и Н.Р. Сабаниной [Зыков, Сабанина 2014]. Под онтичностью мы понимаем объективные, не зависящие от людей законы природы, общества и мышления, основанные на мировых константах.

используя строго научные основания антропологии, аксиологии и многих смежных наук и направлений философской, религиозной мысли:

«...он [человек] не есть только член естественного порядка явлений, внешним образом существующих в последующих формах пространства, времени и механической причинности, но что он вместе с тем и первее того есть член порядка абсолютного., важно, чтобы человек не только был в абсолютном порядке, но чтоб он своею собственною деятельностью осуществлял этот абсолютный порядок в порядке естественном» [Соловьев 1911-1913, т. 2, с. 190].

Целью данной работы является не просто анализ наследия Вл. Соловьева, но попытка сформулировать концепцию парадигмы образования Человека, способного найти достойное место и осуществить закон Любви в реальной жизни.

Со всей очевидностью перед человечеством в целом и Россией, в частности, сегодня встает вопрос, о том, как перенести это великое открытие человечества — Любовь — на всю жизнь человеческого общества, сформулировать её как форму человеческой культуры.

«.не национальная идея должна главенствовать великой державой, а общечеловеческая, подтверждающая и воплощающая законы жизни, законы развития» [Соловьев 1911, с. 16].

Философским основанием введения закона и принципа любви в систему образования служит то, что она является важнейшим компонентом (и одной из причин) способности человека к развитию, внутреннему росту и становлению, одну из ключевых ролей в котором играет, несомненно, современная система образования.

Система Вл. Соловьева основана на трех основных учениях:

— о Богочеловечестве и утверждении его «тринитарной» природы — телесной, социальной и духовной;

— о Всеединстве, в основе которого лежит утверждение о единой духовной, ценностной природе людей — главном основании их единства;

— об Абсолютной Истине — Абсолюте. Абсолютная истина — по В.С. Соловьеву — в своем пределе соединяется с понятием «Бог», совместность которых образуют, на современном языке понятие Универсум (Вселенная).

Одним из базовых утверждений Вл. Соловьева, имеющих прямое отношение к системе образования, является преодоление своего эгоизма на пути нравственного и духовного становления — не жертвуя своим «Я», но раскрывая его существование в других, умножая его, осуществляя свою субъектность.

В философском смысле диалектика материальной и идеальной природы человека рождает два способа образования его целостности — через чувственное воспитание или «воспитание чувств» и через обучение. Смыслом «воспитания чувств» является освоение ценностей культуры, как своего общества, так и всего человечества в целом. Последнее может привести ко всестороннему гармоничному развитию, к знаниевому и деятельностному освоению форм культуры, к формированию и развитию соответствующих культурных навыков и умений, а так же к созданию особого вида собственности человека (личной (по Соловьеву) или его человеческого капитала, понимаемого как совокупность трёх видов здоровья: телесного, психического и социального; двух видов интеллекта: смыслового критического мышления и творческой интуиции и совести. Цель образования, таким образом, и его измеримый результат заключаются в формировании и развитии такого вида собственности. При этом две исходные противоположности могут быть представлены как системное единство вербального и чувственного абстрагирований в психике индивидуума, что рассматривается в качестве основы когнитивных педагогических технологий современности.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Предложенная доктором философских наук, профессором, заведующим кафедрой философии образования МИОО В.С. Меськовым когнитивно-компетентностная парадигма образования направлена на формирование и развитие когнитивного субъекта — образованного человека (рис. 1).

Рис. 1. Трансформация человека как субъекта образования

Важно отметить, что в образовательной модели (ПНК МОП) преодолевается узко ориентированный, так называемый «профессиональный» образовательный барьер, что выводит человека в пространство ценностей, смыслов и культуротвор-чества — пространство духовной жизни. Именно такого человека И. Кант называл «просвещённым», то есть человеком (совершеннолетним, что важно), имеющим смелость жить своим умом, не подчиняясь слепо авторитету, традиции и догме.

Именно это — третье рождение человека — обеспечивает его индивидуальный переход и осуществление общественной жизни в новой, постнеклассической парадигме существования. Она характеризуется тем, что именно триединство человека — его телесной, социальной и духовной природы, определяет и индуцирует трехмерность, «тринитарность» пространства его существования.

Предпосылки такого видения человеческого существования возникли ещё у древних философов; его элементы ярко проявлены в религиозных ритуалах, обрядах и верованиях. И. Кант предвосхищал появление «большого человека» как единства отдельных людей, объединенных «духами». И, наконец, Вл. Соловьев четко сформулировал идею «богочело-вечества», имея в виду уже не только религиозные воззрения, но и веские научные основания такого состояния сознания, которое наиболее полно соответствует истинной, абсолютной человеческой природе — объединяющей чувственное и осознанное восприятие мира, отражающей его целостность и способность человека к его (мира) творческому, вдохновенному преобразованию.

Таким образом, существование и утверждение тринитарной (человекосообразной) модели развития индивидуума и его общественного становления, разработка соответствующих образовательных технологий будет способствовать осуществлению прогрессивного перехода российского общества в новую эру — эру истинного гуманизма, социально ориентированного общественного устройства и единого духовного пространства законов Универсума.

Исток данных рассуждений — как реликтовое излучение — в концепциях Вл. Соловьева, изложенных в его основополагающих работах. Его произведения нельзя рассматривать просто как аргументационные тексты. К ним невозможно подходить с мерилом, мерой гипотетико-дедуктивного метода. Представляется, что наиболее адекватным здесь будет гомилетический2 анализ. Будем понимать под гомилетикой искусство беседы, церковной проповеди, формирования убеждений

2 Гомилетика (омилетика; др.-греч. ор|Лпт1кп — искусство беседы) — церковно-богословская наука, излагающая правила церковного красноречия или проповедничества. Родственными слову «гомилетика» являются такие древнегреческие слова, как 6р|Лптп; (собеседник, слушатель, ученик) и ор|Лю (беседа, учение, но также сообщество, сожительство, обращение, собрание).

на основании Веры. В толковании гомилетики с греческого мы найдем: собеседник, слушатель, ученик, наряду с сообществом, сожительством, обращением, собранием; в то время как предметом ее — как богословской науки — является «вероучительная» истина.

Понятие «вероучительной» истины в качестве элементов объема включает истины, которым можно обучить соотнося их с Верой. Аргументация здесь не рационалистическая, основывающаяся в традиционном смысле на разуме, рассудке и здравом смысле. Безусловно, главным и всепоглощающим субъектом рассуждений Соловьева является человек, его божественное начало, его жизнь земная и духовная, отношения с Творцом. Он по-своему и неподражаемо ответил на три главных вопроса классической философии, сформулированных И. Кантом, — Кто есть «Я» как субъект? Что есть Мир? Каково отношение «Я» и Мира?

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Вл. Соловьев сформулировал три основных пресуппозиции, выраженные как три начала в человеке.

— животная природа,

— социально-нравственный закон,

— духовность.

Далее мы приведём основные следствия из принятия данных пресуппозиций:

Бог как провидение — промысел (замысел). Бог — Абсолют Любви.

Душа — это ипостась высшего. Основа души — совесть.

Когнитивный процесс личности — Я стыжусь, следовательно, я существую.

Чувство стыда отличает человека от животного.

Человек, мир и информация. Человеческий дух:

— истина и вера,

— добро и правда,

— любовь и красота.

Истина как существование.

Три момента нравственности:

— Нравственность как долженствование.

— Любовь как поиск другого субъекта, дополняющего «Я» до абсолютной индивидуальности.

— Сизигия3 как условие проявления «Я» в другом.

3 Термин «сизигия» (от др.-греч. ои-£^ос;, «сопряжение, соединение»), заимствованный у гностиков, Владимир Соловьев использовал в работе «Смысл любви» (1893) в качестве определения состояния «любви-единства», которое должно быть установлено между активным личностным человеческим началом с воплощённою в социальном духовно-телесном организме всеединой идеей. Также в философии (и психологии) используется в смысле: (а) пара связанных или коррелятивных вещей; (б) взаимная пара или пара противоположностей. О сизигии у В.С. Соловьева см. ниже.

Чувство совершенства Любви — не в отречении от самоутверждения, а в признание права на «самоутверждение» у других. Виды любви:

— восходящая,

— нисходящая,

— уравновешенная.

Полнота через дополнение (неклассичность)

a R b ^ a R а ? Любовь к себе? Эгоизм

Любовь как отношение R

(a R a) ^ (b R b)

Учитель — ученик: Любовь как отношения ученика учителю.

Что это за любовь, которая порождает ум, истину, знания? Пусть Я — Любовь, тогда

а R b

a = b

F(a) = F(b) Функция обучения

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

(Научно-методическая разработка)

Рис. 2. Представление трансцендентации субъекта путем методологии любви в образовании

Представленные схемы (рис. 1 и 2) являются визуализацией общей экспликации возможного приложения «методологии любви», вычитанной в трудах В.С. Соловьева, к образовательной деятельности. Данная экспликация является авторской и принадлежит Н.Р. Сабаниной и В.С. Меськову.

После названия каждого из разделов читатель увидит перечень основных понятий и утверждений относительно рассматриваемой ниже тематики. Кроме того, в тексте приводятся выделенные особым образом наши ремарки, призванные подчеркнуть принципиальные для нашего исследования определённые, не всегда явные, позиции Владимира Соловьева, а также наши сентенции-умозаключения, сделанные — отрефлексированные — на основе гомилетического анализа произведений философа и свидетельств его современников.

1. Творческая судьба Вл. Соловьева

София — фундаментальное основание творчества В.С. Соловьева.

София — Великое, царственное и женственное Существо, воспринимающее Божество.

София — мудрость человечества: всепонимающий ум и всепрощающая воля.

София есть имя и форма мудрости человечества и совести мира.

Философия В.С. Соловьева: Познание Бога - осуществление мудрости.

Владимир Сергеевич Соловьев родился в Москве 16 января 1853 г. в день Поклонения веригам святого апостола Петра. В августе 1864 г. В.С. Соловьев поступил в третий класс Московской 1-й гимназии и окончил ее с золотой медалью. В юности ему часто снились вещие сны и являлись видения. София4, одна из первооснов мировоззрения В.С. Соловьева,

4 София (греч. оофía — «мастерство, знание, мудрость») — понятие-мифологема античной и средневековой философии, связанное с представлением о смысловой наполненности и устроенности вещей. В дофилософском употреблении (Гомер) — разумное умение, реализующее себя в целесообразном творчестве; «знание о сущности», о «причинах и источниках» (Аристотель). В иудаизме и христианстве — олицетворенная мудрость бога. Представление о Софии как «премудрости божией» получило особое развитие в Византии и на Руси (главный храм Византии в Константинополе, VI в.; три главные русские церкви XI в. посвящены Софии — в Киеве, Новгороде и Полоцке); изображалась в виде ангела. В русской религиозной философии Х1Х—ХХ вв. учение о Софии развивали В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский.

являлась ему трижды. В тринадцать лет он пережил религиозный кризис. В результате верх одержал нигилизм. Выбросив в сад иконы и отстранившись от религии, В.С. Соловьев становится на материалистическую точку зрения. Его идеалами стали социализм и коммунизм. Однако позже В.С. Соловьев приходит к осознанию несостоятельности и коммунизма, и материализма в целом как ограниченных концепций. Изучив Ф. Шеллинга и Г. Гегеля, он создает собственную философскую систему. В ноябре 1874 г. В.С. Соловьев защищает магистерскую диссертацию на тему: «Кризис западной философии (против позитивистов)».

«Эта работа молодого Соловьева ярко свидетельствует о необычайном напоре, а также о простоте и ясности его философского мышления, о его убедительности и очевидности, соперничавших с его глубиной и широтой исторического горизонта» [Лосев 1988, с. 5].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900). Фото 1870-х гг.

Титульный лист (слева) и разворот (справа) диссертации В.С. Соловьева «Кризис западной философии (против позитивистов)» (Москва, Университетская типография, 1874)

Эта диссертация стала первой значительной работой Соловьева. В 1880 г. в Петербургском университете он защитил диссертацию «Критика отвлеченных начал» и получил степень доктора философии.

«Однако профессорская деятельность Соловьева была весьма кратковременной. До осени 1881 г. он преподавал в Московском и Петербургском университетах и на Высших женских курсах. В марте 1881 г., после убийства Александра II, Соловьев прочитал в Петербурге публичную лекцию, закончившуюся смелым призывом к царю простить убийц своего отца во имя высшей правды и не приговаривать их к смертной казни. Сказанное Соловьевым поставило его в неудобное положение по отношению к официальным сферам. Он счел необходимым подать в отставку и оставить службу в Ученом комитете при министерстве народного просвещения» [Лосский 1991, с. 94].

Тем не менее:

«В январе 1882 г. возобновил чтения по философии в Петербургском Университете и на Высших женских курсах, — пишет он о себе, — но через месяц уехал из Петербурга и оставил окончательно профессорскую деятельность» [Соловьев 1913, т. 2, с. 338].

Основным делом своей жизни теперь он полагает создание христианской православной философии, которая должна раскрыть жизненную силу и богатство христианства. По стилю жизни В.С. Соловьев был аскетом и странником, а по характеру — исполнен жалости и благородства.

«Когда у него просили денег, он вынимал бумажник и давал, не глядя, сколько захватит рука, и это — с одинаковым доверием ко всякому просившему, — пишет о Вл. Соловьеве Е.Н. Трубецкой. — А когда у него не было денег, он снимал с себя верхнее платье. Помню, как однажды, глубокой осенью в Москве я застал его страдающим от холода: весь гардероб его в то время состоял из легкой пиджачной пары... и из еще более легкой серой крылатки. Только что перед тем, не имея денег, он отдал какому-то просителю все суконное и вообще теплое, что у него было: он рассчитывал, что к зиме успеет заработать себе на шубу» [Трубецкой 1913, с. 12].

У В.С. Соловьева не было семьи, и это был бездомный человек, без имущества и без устойчивого быта.

«Безалаберность и странничество — типичные черты В.С. Соловьева. В 1897—1898 гг., задумав жить в Петербурге, он снял какую-то комнату под крышей, и жизнь его от этого стала еще хуже. Он прожил несколько месяцев совершенно один, сам таскал дрова и топил печь, а в комнате у него были только кухонный стол, две дырявые табуретки и складная кровать. Иной раз он спал не то на ящиках, не то на досках, а пить чай ездил на Николаевский вокзал» [Лосев 1994, с. 22].

Порывистость духа В.С. Соловьева и его вечные искания, неустроенность быта и социальная неустойчивость — вот те особенности личной жизни философа, которые отмечает В.В. Розанов.

«Вот уж был странник в умственном, идейном и даже в чисто бытовом, так сказать, жилищном отношении! — пишет он о В.С. Соловьеве. — Сын профессора, с большими правами на кафедру, — он не получил этой кафедры; внук священника, посвятивший памяти деда "Оправдание добра", — он был крайне стеснен в реализации своих

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

желаний печататься в академических духовных журналах; журналист, — он нес религиозные и церковные идеи, едва ли встречая для них распахнутые двери в редакциях. Он пробирался в щелочку, садился пугливым гостем, готовым вот-вот вспорхнуть и улететь со своим двусмысленным смехом» [Розанов 1906, с. 239—240].

По свидетельству А.Ф. Лосева, с юношеских лет намерения и помыслы, поступки и действия В.С. Соловьева отличались «своей чистотой, целомудрием и благородством» [Лосев 1994, с. 36]. Тонкость духовного вглядывания и широта научного мировоззрения — характерные черты «софийного» сознания В.С. Соловьева.

«То, что он был профессором, это не удивительно; и то, что он был хорошим лектором, это явление уже не такое редкое; журналистов разного рода тоже весьма много. Но необычайно одаренный от природы Вл. Соловьев был еще и талантливым журналистом: чувствующим и тончайше восприимчивым. Трудно было даже и определить, где кончалась у него ученость и начиналась журнальная нервозность, а также где кончалась его бесконечная любовь к слову и начиналась гениальная игра со словами и огнедышащая риторика» [Лосев 1994, с. 48—49].

В.С. Соловьев не мог жить в бездействии. Однако «постоянная бездомность и неустроенность жизни и деятельности Вл. Соловьева, его русская душа, всегда грезящая о всемирно-историческом духовном и материальном освобождении, его русское сердце, всегда ищущее уюта и никогда его не находящее; невозможность и недоступность такого рода идеалов, постоянно заставлявшие переходить от профессуры к литераторству и публицистике, а в журналистике — от талантливых литературно-критических анализов к прямому космическому утопизму.» [Шмидт 1961].

«Много начал, но почти во всем или не успел, или не закончил, или даже вернулся назад, — пишет о В.С. Соловьеве В.В. Розанов и здесь же добавляет, — Но если и были неудачны его "концы", то были высоко даровиты и нужны для отечества и славны для его имени — и выезды, и "начатки", и первые шаги» [Розанов 1906, с. 242].

Терпение — это выносливость духа, терпение в труде — это упорство в целенаправленной и целеорганизованной деятельности и жизни.

Успех — это истина дела, а не итог рассеянной мечтательности поэтической души.

Дополнительность и противоречивость суть условия полноты и целостности сложной натуры В.С. Соловьева. Это отмечает и Л.М. Лопатин, находящий, однако, эту сложность в мыслях и действиях В.С. Соловьева вполне для него обоснованной и естественной. Характеризуя образ жизни и мышления В.С. Соловьева, он пишет:

«Глубокая, религиозность с раннего детства и через всю жизнь, за исключением краткого перерыва в годы юности, и — полное свободомыслие. Напряженная сосредоточенность мощного и замечательно оригинального философского ума на самых трудных и возвышенных проблемах жизни, знания и чрезвычайная общительность, делавшая его незаменимым собеседником, отзывчивым товарищем, задушевным и любящим другом, составляли сущность его натуры. Редкая самобытность мысли, с ранних лет заставлявшая его на все смотреть по-своему, и — удивительно развитая способность усваивать и проникаться чужими взглядами, лежавшая в основании его громадной начитанности в самых разнообразных областях, которая давалась ему как будто сама собой, без всяких особых усилий с его стороны.

По существу аскетический и печальный взгляд на условия чувственного, земного существования, соединенный с очень серьезными, искренними и строгими идеалами душевной чистоты, и — ясная жизнерадостность, страстная пылкость темперамента, способность к беззаветным сердечным увлечениям, которая нередко проносилась опустошающими бурями в его потрясенном духе. Мистическое видение глубочайшего смысла жизни, скорбное сознание ее внутреннего трагизма и — неиссякаемый юмор, светлая веселость, детски заразительный хохот, которого не забудет никто, из знавших Соловьева лично. Ему была свойственна изумительная терпимость к чужим мнениям, позволяющая ему близко сходиться с людьми совсем другого умственного и духовного склада, чем он сам, и горячий задор в спорах. Беспечность, доходящая до безалаберности в устройстве своих личных дел, и — трогательная заботливость о чужих, не только готовность, но и тонкое практическое умение помочь в чужой нужде — всё это было присуще Соловьеву естественным образом. На всем этом лежала такая прочная и неистребимая печать внутреннего благородства, аристократизма души, что он органически был неспособен подчинять свою волю каким-нибудь пошлым и низменным побуждениям» [Лопатин 1910, с. 625—626].

Высокий строй духа был «прирожден» В.С. Соловьеву, и он пронес его до конца как непоколебимое благочестие — сквозь житейские испытания и через тернии судьбы.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

В его творческой жизни можно выделить три периода:

— в первый период интересы В.С. Соловьева сосредотачиваются в основном в области теософии5;

— во второй — в области теократии6;

— в третий — в области теургии7.

5 Теософия (др.-греч. 0£oaoфía — «божественная мудрость»; от 0£Öq — Бог и aoфía — «мудрость, мастерство») — в широком смысле слова — понятие, уходящее корнями в гностицизм и платонизм, обозначающее мистическое бого-познание, созерцание Бога, в свете Которого открывается таинственное знание всех вещей; в узком смысле — синкретическое религиозно-мистическое учение о единении человеческой души с божеством и о возможности непосредственного общения с потусторонним миром, разработанное Е.П. Блаватской и ее последователями.

6 Теократия (от др.-греч 0£Öq + краток — могущество) — господство Бога. Правление духовных, как непосредственных слуг или наместников Божиих; соединение гражданской и духовной власти в одном лице.

7 Теургия (др.-греч. 0£oupYia — художественное деяние, сакральный ритуал, мистерия; от 0£Öq + opYia — «обряд, священнодействие, жертвоприношение») — одна из значимых и самобытных категорий эстетики русского символизма. Первоначально — сакрально-мистериальное общение с миром богов в процессе особых ритуальных действ.

В течение первого творческого периода он надеялся, что осуществление мудрости в мире может быть достигнуто через познание Бога и его отношения к миру.

На втором этапе В.С. Соловьев акцентирует свое внимание на государстве, осуществляющем христианские идеи, что гарантировало бы, как он считает, справедливость во всех отношениях.

На третьем этапе он всецело занят теургией как мистическим искусством, создающим новую жизнь согласно божественной истине.

Кружок московских философов, авторов журнала «Вопросы философии и психологии». Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев и Л.Н. Толстой

Слева направо: Вл. Соловьев, С.Н. Трубецкой, Н.Я. Грот, Л.М. Лопатин. в библиотеке Румянцевского музея.

Фото 1893 г. Рисунок Л.О. Пастернака. 1928

2. История человечества в философии В.С. Соловьева

Истина, добро и красота как принципы человеческого существования. Идеальное человечество. Единая Воля в единстве совести и веры. Единичное есть индивидуализация всеединства. Человечество как действительный собирательный организм, мыслимый как единое целое и обладающий волевыми желаниями — стремлениями. Воля как отличительная черта субъекта от объекта. Человек как мера выбора. Производство жизни в ее совершенстве и полноте — главная задача человеческого существования

Вся история человечества в философии В.С. Соловьева представляется как восхождение человека к Богу. На этом основании строится и его этика, в которой Истина, Добро и Красота, — есть некие идеальные сущности и суть главные принципы человеческого существования, проявления (экземплификация) Закона Любви. Человек и его личностные качества — на первом плане мировидения В.С. Соловьева. Он представляет этическую теорию «семьи», в которой личность реализует себя как целое только наряду с другими личностями, а целостность согласованной совместности

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

организует семью. Половая любовь вполне оправдана, но она не довлеет, а содержит в себе и многое другое. Деторождение — благо, но тоже не единственное.

«Личность есть полнота, но для завершения этой полноты она нуждается в обществе. Общество есть полнота, но завершение этой полноты не просто в обществе, а во всем историческом процессе, т.е. в человечестве.

Экономическая и политическая жизнь, государство и право — это неотъемлемые моменты исторического стремления человечества к правде и добру. Но и самая общая нравственна организация человечества, считает В.С. Соловьев, еще должна быть религиозной и завершаться во вселенской церкви» [Лосев 1994, с. 174—175].

Человечество суть множество, мыслимое как единое и целое. Оно есть живой организм и как таковой обладает волевыми желаниями-стремлениями и разумными телеологически целесообразными и аксиологически осмысленными установками и действиями.

«Субъектом исторического развития является человечество, как действительный, хотя и собирательный организм» [Соловьев 1911—1913, т. 1, с. 255].

Слева — В.С. Соловьев. Фото конца 1870-х — начала 1880-х гг.

Справа — титульный лист февральского выпуска журнала «Православное обозрение» (1878, № 2), в котором была опубликована программа чтений (лекций) В.С. Соловьева о Богочеловечестве.

Субъект отличается от объекта наличием Воли.

«Голая субъективность человека, — пишет классик идеализма Г. Гегель, — единственно выражается тем обстоятельством, что он обладает волей» [Гегель 1935, с. 197].

Задачей В.С. Соловьева является согласование моментов человеческой индивидуальности с принципами целостной организации человечества, живущего в миру со своими элементами.

«Все человеческие элементы образуют такой же цельный, вместе и универсальный и индивидуальный организм — организм всечеловеческий» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 127].

Мир — это состояние воли и ее установок — на симпатию и синергию8 — как форм содружества и сотрудничества.

8 Синергия (от греч. auv£pYÍa — сотрудничество, содружество) — совместное действие; взаимодействие различных потенций или видов энергий в целостном действии. В теологии — соучастие (по М. Лютеру, невозможное) человека в искупительных делах Божьих. В социологии — совместный труд во всех областях человеческой жизни как основа общности.

«Душа мира или идеальное организма», человечество, — пишет Соловьев в развитие своего понятия «всечеловеческого содержит в себе и связывает все живые существа или души» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 140]. Человеческая воля идентифицируется должным образом с волей Человечества.

«Бытие отдельного лица в трансцендентной сфере не есть индивидуальное в смысле здешнего реального бытия. Там, т.е. в истине, индивидуальное лицо есть только луч живой и действительный, но нераздельный луч одного идеального светила — всеединой сущности. Отдельное лицо есть только индивидуализация всеединства, которое неделимо присутствует в каждой из своих индивидуализации» [Соловьев 1911—1913, т. 7, с. 45].

«Надо, чтобы мы относились к социальной и всемирной среде, как к действительному существу» [Соловьев 1911—1913, т. 7, с. 58].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Индивидуальное, по Соловьеву, становится атомным: и есть единица заданности, единственное. Так как «целое первее своих частей и предполагается ими, — заключает В.С. Соловьев, — то первичная реальность есть человечество, а не отдельное лицо; человечество есть существо, становящееся абсолютным через всеобщий прогресс» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 189]. Человечество как всеобщее и абсолютное есть, по В.С. Соловьеву, «совершенно действительное, — если не совсем личное, в смысле эмпирической человеческой особи, то еще менее безличное. Чтобы сказать одним словом, это существо сверхличное» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 186].

Абсолютное есть трансцендентное: понимаемое, но не объясняемое; воспринимаемое, но не передаваемое; улавливаемое, но не удерживаемое. Всегда «в-себе». Оно есть фон данности, условие наличия, основа существования, стержень устойчивости.

3. Проблема свободы в ф илософии В.С. Соловьева

Метафизика В.С. Соловьева и антропология раскрывают два начала в человеке, соответственно: порядок и хаос. Свободная воля понимается как свобода человека вообще, при условии ее соответствия разумности. Человечество как целое, форма и живая душа природы. Софийный идеализм В.С. Соловьева.

Бог есть целостность Мы. Бог есть Все.

Свобода как мера выбора дана человеку Богом. Быть плохим или хорошим, полезным или вредным, добрым или злым — дело ума и воли самого человека, его стремлений-установок, интенций-потенций, намерений и замыслов. Метафизика В.С. Соловьева тесно связана с антропологией, что приводит его к настоятельной необходимости раскрытия двух начал в человеке. Оттого, он так любит подчеркивать в человеке то самое начало хаоса, которое является «другим» в Божестве.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

«Бог любит хаос в его инобытии, — проповедовал В.С. Соловьев еще в книге «La Russie»9, — Бог дает свободу хаосу» (цит. по [Зеньковский 1955]).

9 Имеется в виду сочинение В.С. Соловьева «Русская идея». Весной 1888 г. Соловьев прибыл в Париж с целью издать на французском языке обширное сочинение "La Russie et l'Eglise universelle" («Россия и Вселенская Церковь»). Решив познакомить публику с основными идеями этого сочинения, он прочел в салоне княгини Сайн-Витгенштейн доклад, вышедший вскоре в виде брошюры под названием "L'idée russe".

Хаотическое начало в человеке особенно ярко выражено В.С. Соловьевым в его статье о Ф.И. Тютчеве.

«Темная основа открывается в человеке уже в новой, высшей ступени в жизни и сознании человека», и это «роковое наследие темных сил в нашей душе не что-нибудь личное, но одинаково принадлежит всему человечеству» [Зеньковский 2001, с. 491].

Хаос человеческой воли есть ее произвол:

«... моя воля есть произвол — чистое бытие воли как ее пустая свобода и ничтожный выбор» [Гегель 1977, т. 3, с. 330].

Лишь «когда самостоятельная воля получает форму всеобщности, и если ее цели соответствуют разумности», только тогда «ее понимают как свободу человека вообще» [Гегель 1935, с. 197].

Личность отличается от пустого «Я» тем, что свобода воли в ней ограничена и связана необходимостью разума. Поэтому представление общности как «всечеловеческого организма» эволюционирует в воображении В.С. Соловьева до уровня «всеединой личности» [Соловьев 1911—1913, т. 3, т. 163].

Организм (жизнь) ^ существо (субъект) ^ личность (я = ум + воля) ^ сверхличность (светлый ум + благая воля = истина божества).

«Человечество, как целое, человечество истинное, чистое и полное — есть высшая и всеобъемлющая форма и живая душа природы и вселенной, вечно соединенное и во временном процессе соединяющееся с Богом и соединяющее с Ним все, что есть» [Соловьев 1988, т. 2, с. 513].

Это есть «София — Великое, царственное и женственное Существо», «воспринимающее Божество» [Зеньковский 2001, c. 491], порождающая мудрость: идеи и цели, оценки и смыслы. София — именная персонификация мудрого лика Человечества. Человечество как организм и живое существо обладает не только позитивной волей как экстравертной интенцией, но и воспринимающей мудростью как интровертной потенцией творчества идей и переживаний сердца.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

София (мудрость) суть «творческая премудрость божия, в которой заключены все мировые идеи и которая носит в своем сердце всю природу и одновременно является вечной идеей самого человечества» [Шмидт 1961, с. 546].

Икона «Премудрость созда Себе дом», «София — Премудрость Божия» (Киевская), один из русских иконописных образов Богородицы. 1812.

Всепонимающий ум + всепрощающая воля = мудрость человечества:

София. Ум — в голове, а совесть — в Сердце. Народная совесть = сердце Народа. Добро-любовь-красота, истина-правда-справедливость — арсенал Софии в завоевании сердец Человечества: все есть Бог.

Каноны совести суть заповеди Божии. София есть имя и форма, а как содержание «софийного идеализма» она суть мудрость Человечества и совесть Мира.

Владимир Соловьев. Акварель А.Н. Руссова. 1880-е гг.

Слева — обложка труда В.С. Соловьева La Russie et l'Eglise universelle (Paris, A. Savine, 1889); справа — титульный лист издания на русском языке «России и Вселенской церкви» В.С. Соловьева (пер. с французского Г.А. Рачинского; Москва, «Путь», 1911)

Истинное — знают, в должное — верят. Божественное есть истина знания и предмет веры. Как деятельная совесть Бог определяет сферу Долга. Должное есть духовное переживание необходимости как нравственно нормированной Свободы.

Эгоизм разрушает Нацию, лишая ее и ума, и чести, и совести. Софийный идеализм В.С. Соловьева — это форма помыслов и действий благородного духа. Жизнь как живая Любовь.

«Истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Интенциал любви как творческая сила «есть-во-мне», поскольку — когда я есть в действительности и действии, на самом деле я «не есть», а я — «есмь».

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

4. Проблема совести и долга в этике В.С. Соловьева

Долженствование. Долженствование есть Любовь. Любовь ко всему человечеству как Долженствование.

Любовь к закону и порядку как долженствование. Истина — ценность всеединства. Познать истину — познать Абсолют. Конкретизация Абсолюта в явлении — Бог.

Этический глобализм В.С. Соловьева. Любовь как дар Божий. Воспитательная функция Любви. Любить, чтобы воспитать. Человек обладает двумя сущностями: материальной и идеальной. Божественное постигается разумом как истина, в жизни воплощается как любовь. Любовь к истине порождает науку, любовь к Богу — веру.

Добросовестность и благочестие — так переводится на русский язык латинское слово «religio». Верность долгу и преданность делу — религия благородного духа. Благородство — это жизнь и деятельность личности во благо рода — живущих рядом людей и всего человечества. Для ортодокса10 и ригориста11: природа «Я» = совесть «мы». Совесть являет себя

10 Ортодокс (от ортодоксия, греч. opSôç — правый, прямой и бо^а — мнение) — «правильная» доктрина, фиксированная авторитетными инстанциями религиозной общины (церкви в христианстве, умма в исламе и т.п.) и обязательная для всех ее членов; противоположность — ересь. Понятие ортодоксии имеет смысл применительно к тем религиям, в которых необходимым условием выполнения долга перед богом признается не только культ, но и «чистое учение».

11 Ригоризм (франц. rigorisme, от лат. rigor — непреклонность, острота, строгость) — строгое, неуклонное проведение какого-либо принципа в действии, поведении и мысли, исключающее какие-либо компромиссы, особенно в моральном отношении. Этический ригоризм И. Канта принимает безусловно обязательный нравственный закон и требует от нравственного человека, чтобы он при всех обстоятельствах следовал этому закону — из чистого преклонения перед законом, а не из любви или поклонения, например, Богу или человеку.

для нас как внутренний критерий совпадения или расхождения траекторий жизни: сущего — «какой я есть», и должного — «каким я обязан быть». Часть здесь подчиняется целому: желательное для общества становится должным для меня. Бог выступает единством целостности Мы. Благочестие есть установка готовности и итог испытаний — на верность Мы. Интен-циал12 есть смысл стремления и его сила. Интеллектуальный потенциал и волевой интенциал. Мышление «о» и воля «к».

12 Совокупность качеств человека, определяющих его целеполагание. От «интенция» (лат. intentio — стремление) — намерение, цель, направление или направленность сознания, воли, чувства на какой-либо предмет.

Добросовестность и благочестие суть интенциалы веры.

Направленность воли есть ее Шв^ю.

По велению долга и по зову сердца: императив 13 + индикатив 14 = модусы 15 «Я».

13 Императив (от лат. imperativus — повелительный) — требование, приказ, закон. У И. Канта в «Критике практического разума» — общезначимое нравственное предписание, в противоположность личному принципу (максиме); гипотетический императив имеет силу лишь при определенных условиях, категорический императив — безусловный принцип поведения.

14 Индикатив — изъявительное наклонение (лат. modus indicativus) — выражает действие объективно, в пределах того или другого времени, как бы в созерцании действия; различные отношения субъекта к этому действию им не определяются и передаются уже другими наклонениями

15 Модусы (лат. modus — мера, способ, образ, вид) — философский термин, обозначающий свойство предмета, присущее ему только в некоторых состояниях и зависящее от окружения предмета и тех связей, в которых он находится. Данный термин противопоставляется атрибуту — неотъемлемому свойству предмета, без которого он не может ни существовать, ни мыслиться.

Низменные интересы или высокие помыслы, хитроумие коварства и подлости или прямодушие ума и великодушие сердца — свобода в нас и дарована нам Богом. Жить «можно» индивидуально и эгоистично — или по законам Божиим — по канонам совести.

По законам совести: если ты можешь — значит, ты должен.

«С тех пор, как я стал что-нибудь смыслить, — пишет B.C. Соловьев, — я сознавал, что существующий порядок вещей (преимущественно же порядок общественный и гражданский, отношения людей между собою, определяющие всю человеческую жизнь), что этот существующий порядок далеко не таков, каким должен быть, что он основан не на разуме и праве, а, напротив, по большей части на бессмысленной случайности, слепой силе, эгоизме

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

и насильственном подчинении. Люди практически хотя и видят неудовлетворительность этого порядка (не видеть ее нельзя), но находят возможным и удобным применяться к нему, найти в нем свое теплое местечко и жить, как живется. Другие люди, не будучи в состоянии примириться с мировым злом, но считая его, однако, необходимым и вечным, должны удовольствоваться бессильным презрением к существующей действительности или же проклинать ее. ... Это очень благородные люди, но от их благородства никому ни тепло, ни холодно. Я не принадлежу ни к тому, ни к другому разряду. Сознательное убеждение в том, что настоящее состояние человечества не таково, каким должно быть, значит для меня, что оно должно быть изменено, преобразовано. Я не признаю существующего зла вечным ... Сознавая необходимость преобразования, я тем самым обязываюсь посвятить всю свою жизнь и все свои силы на то, чтобы это преобразование было действительно совершено» [Соловьев 1923, с. 87—88].

Законы сущности, бытия совместно с законами совести и долга — задают пару (истина, вера).

Наука — это то, чему можно научить, все остальное — творчество. Научная истина имеет дело с данностью — как тем «что-есть», но это «то-что-есть» на самом деле — лишь основание для инженерии воли — построения «того», что «есть» как идеальное в моей голове и «должно-быть» в мире действительности. Целесообразное действие всегда рационально, т.е. соотнесено в своих представлениях с законами и принципами естествознания — как знания о том «что-есть».

Демиургический мир действительности заменяется миром поэтического воображения и творчества.

«Поэтому истина для Соловьева, — пишет Н.О. Лосский, — это абсолютная ценность, принадлежащая самому всеединству, а не нашим суждениям или выводам. Познать истину — значит преступить пределы субъективного мышления и вступить в область существующего единства всего того, что есть, т.е. Абсолюта» [Лосский 1991, с. 110].

Конкретность Абсолюта являет нам Бог.

Познание истины как просветление сознания при этом есть придание отчетливости и ясности божественному образу.

«Вся истина — положительное единство всего, — полагает В.С. Соловьев, — изначально заложена в живом сознании человека и постепенно осуществляется в жизни человечества с сознательною преемственностью. Оставаясь самим собою, человек может постигать и осуществлять всю беспредельную полноту бытия, и потому никакие высшие роды существ на смену ему "не нужны и невозможны". В пределах своей данной действительности человек есть только часть природы, но он постоянно и последовательно нарушает эти пределы; в своих духовных порождениях — религии и науке, нравственности и художестве. За этими границами он (человек) обнаруживает себя в качестве "души мира", как осуществляющаяся потенция абсолютного всеединства, и, следовательно, выше его может быть только это самое абсолютное в своем совершенном акте, или вечном бытии, т.е. Бог» [Соловьев 1988, т. 2, с. 503—504].

Человечество как живой Бог на Земле.

Этический глобализм В.С Соловьева реализуется в понимании «мы» как всего Человечества. Любовь к человечеству и служение ему, В.С. Соловьев понимал как долженствование. Долженствование есть любовь, но любовь не взбалмошно-романтическая и не порывисто-горячая, а разумно-рассудительная, продуманно-системная, дисциплинарно-выверенная. Теоретические дисциплины науки говорят нам о том, «что есть», в то время как социальные доктрины этики сообщают всем, как это «должно быть».

Истина существования и истина долженствования. Путь долга = долгий Путь.

Отгораживаясь от этики, эстетики и других нормативных дисциплин, Х.Г. Гадамер16 пишет:

«В сущности, я не предлагаю никакого метода, а описываю то, что есть. ... Другими словами, я считаю, что научным следует признавать лишь то, что есть, а не исходить из того, что должно быть или что хотелось бы. В этом смысле я пытаюсь исходить из понятия метода в современной науке и принципиально общедоступно мыслить то, что всегда происходит» [Гадамер 1988, с. 586].

16 Ханс Георг Гадамер (1900—2002) — немецкий философ, автор ряда сочинений по истории философии, эстетике и философии истории, один из ведущих представителей философской герменевтики середины XX в. В труде «Истина и метод» («Wahrheit und Methode», 1960), исходя из идей В. Дильтея (концепция понимающей психологии), Э. Гуссерля (теория «горизонта» и «жизненного мира») и М. Хайдеггера (учение о языке), Гадамер развил концепцию герменевтики не только как метода гуманитарных наук, но и как своеобразной онтологии.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

То есть, по мысли Гадамера, наука не имеет дела с тем, чего «еще нет» или «уже нет»; таким образом,

«...в то время как интеллект (der Intelligenz) старается брать мир лишь так, как он есть, — как пишет Г. Гегель, — воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь сделать мир тем, чем он должен быть. Непосредственное, преднайденное признается волей не прочным бытием, а лишь видимостью, чем-то в себе ничтожным» [Гегель 1975, т. 1, с. 418].

Истина очевидности здесь не совпадает с истиной достоверности, а выводы ума не тождественны заключениям воли. Не верит она, что — то «что есть» — так и «должно быть». По этому поводу К. Маркс справедливо писал, что до сих пор — до него — «философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [Маркс, Энгельс 1974, с. 263]. Но если Г. Гегель всю свою сознательную жизнь строил философию как научную систему, то К. Маркс единым росчерком пера перечеркнул всю эту intelligenz писанину и создал собственную философию как «ядро» пролетарской идеологии, ставшей орудием уничтожения существующего социального организма.

Позиции В.С. Соловьева этически прямо противоположны: «Любить — чтобы — воспитать!».

«Конечно, — пишет Соловьев, — прежде всего любовь есть факт природы (или дар Божий), независимо от нас возникающий естественный процесс; но отсюда не следует, чтобы мы не могли и не должны были сознательно к нему относиться и самодеятельно направлять этот естественный процесс к высшим целям. ... Истинное существо человека вообще и каждого человека не исчерпывается его данными эмпирическими явлениями — этому положению нельзя противопоставить разумных и твердых оснований ни с какой точки зрения. Для материалиста17 и сенсуалиста18 не менее, чем и идеалиста, то, что кажется, не тождественно с тем, что есть ... Мы знаем, что человек кроме своей животной материальной природы имеет еще идеальную, связывающую его с абсолютной истиной или Богом. Этот образ Божий теоретически и отвлеченно познается нами в разуме и через разум, а в любви он познается конкретно и жизненно» [Соловьев 1988, т. 2, с. 514—516].

17 Материалист — сторонник или представитель материализма (от лат. materialis — вещественный) — научного направления в философии, решающего основной вопрос философии в пользу первичности материи, природы, бытия, физического, объективного и рассматривающего сознание, мышление как свойство материи в противоположность идеализму, принимающему за исходное дух, идею, сознание, мышление, психическое, субъективное.

18 Сенсуалист — сторонник или представитель сенсуализма (от лат. sensus — чувство, ощущение, восприятие, смысл) — философского и психологического направления, близкого к эмпиризму. В рамках сенсуализма чувственность признается исходной и главной формой достоверного познания.

19 Спиритуалист — сторонник или представитель спиритуализма (от лат. spiritualis — духовный, spiritus — душа, дух; франц. spiritualisme) — объективно-идеалистического философского воззрения, рассматривающего дух в качестве первоосновы действительности, как особую бестелесную субстанцию, существующую вне материи и независимо от нее. Как философский термин был введен в употребление французским философом, историком и политическим деятелем В. Кузеном (Victor Cousin, 1792—1867); в дальнейшем спиритуализмом стали называть ряд школ и направлений преимущественно во французской и итальянской философии XIX—XX вв.

В разуме божественное открывается нам как истина, в жизни — реализуется как любовь.

В своей божественной положительности любовь являет нам пример плодотворной силы и живородного начала. В любви как стремлении — человеческая воля выражена в своем интенциале — любовь «к»... Любовь к истине творит науку, любовь к Богу укрепляет веру. Вера в Бога и свои силы вселяет в душу надежду. Надежда на лучшее в жизни и на успех в деле воодушевляет Волю.

«Сила любви, переходя в свет, преобразуя и одухотворяя форму внешних явлений, открывает нам свою объективную мощь, но затем уже дело за нами: мы сами должны понять это откровение и воспользоваться им, чтобы оно не осталось мимолетным и загадочным проблеском какой-то тайны» [Соловьев 1988, т. 2, с. 516].

Должное видится нами в примере образца, любовь высвечивается в призме идеала. Идеальное и божественное в основании любви объединяет ее с долженствованием: как и функции долга:

«.дело истинной любви прежде всего основывается на вере» [Соловьев 1988, т. 2, с. 531].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Титульный лист третьего издания труда В.С. Соловьева «Духовные основы жизни» (С.-Петербург, типография М.М. Стасюлевича, 1897)

Обложка первого издания «Оправдания добра» В.С. Соловьева (С.-Петербург, типография М.М. Стасюлевича, 1897)

Титульный лист компилятивного издания «Заветы жизни (по Соловьеву). Извлечения из сочинения Владимира Соловьева "Духовные основы жизни и оправдание добра"» (Харьков, «Работник», 1915)

5. Религиозная этика В.С. Соловьева

Наставление на путь истинный к Богу есть первостепенная задача религиозной этики. Онтос «Я» как собственное авторство «Я» совместим с онтосами других в целостной организации «Мы». Божество как форма Провидения. Виды Любви: восходящая, нисходящая и уравновешенная. Для ребенка Провидение воплощается в матери как дарительнице жизни, кормилице. Подчинение «воле Отца» как Провидению, наставляющему через разум и совесть. Материнская любовь представляется как альтруистическое отношение. Сизигия как панацея проявления себя в другом. Половая любовь как средство совершенствования на пути к истинности, Абсолюту. Осознание смысла жизни, собственного «Я», его места и границ. Формирование представления о конечности существования: прошлое — было, будущее — будет, есть только — настоящая жизнь «Я». Трансцендентное. Человек обитает в среде и действует по законам любви, созданным Абсолютом.

Бог наделил человека свободой воли и бессмертной душой. Саморазвитие приближает человека к божественному по подобию. Смысл жизни, предназначение человека — творение Добра.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Абсолютное есть не только безусловное и безотносительное, но еще и совершенное, идеальное, полное. Существование в соответствии с принципами — будь то долг или честь, правда или справедливость, любовь или красота — суть дело нашей совести и веры.

Вера. Утверждая посредством веры именно данные, а не иные принципы, принимая на веру их содержание во имя блага и по велению совести, — мы отделяем плохое от хорошего, различаем добро и зло, действуем на пользу и движемся к лучшему.

Истина. Истина в своей необходимости и значимости есть объективное и всеобщее, вера же суть индивидуальное и субъективное содержание моей души — это «моя вера» — с моими определителями и указателями целей и смысла моей жизни. «Моей истины» — в науке не бывает, истина там — как «Я» - суть всеобщее, положенное в «данной индивидуальности», как «пространство и время», например, которые есть нечто «для всех», но никому лично не принадлежат и не подчиняются.

Любая идея без веры есть чистая потенция, она существует «во мне — но — для себя», она есть «нечто», — что принято к сведению.

Информация. Чтобы идея стала векторной силой и направленной интенцией моего сознания — не как чужая воля, а как собственная мысль, — она нуждается в любви как животворящем чувстве «моего я», одухотворяющем ее существование «в истине» моего рассудка и моего разума.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Энтузиазм. Через любовь к себе — идея живет — во мне. Как живая сила. Идея всегда целесообразна, но возлагаемые на нее надежды — невозможны «в истине» без пристрастного суда «моего я» — разумно «ли», имеет «ли» смысл. Оценка. Без надежды на успех — нет веры в победу. Как живая сила и как разумный смысл идея скрепляется с волей посредством решения «моего я».

Акт веры и наказ. Разрешение в действительность есть рождение идеи как опредмеченной воли. Лишь та идея, которая овладевает умом и волей человека, становится его реальной силой. Во мне и для других.

Уверенность.

«Истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью», — заявляет свое credo В.С. Соловьев» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Любовь.

«.Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности. Любовь больше, чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасительная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность. Только благодаря разумному сознанию (или, что то же, сознанию истины) человек может различать самого себя, т.е. свою истинную индивидуальность, от своего эгоизма, а потому, жертвуя этим эгоизмом, отдаваясь сам любви, он находит в ней не только живую, но и животворящую силу и не теряет вместе со своим эгоизмом и свое индивидуальное существо, а, напротив, увековечивает его» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

«Само по себе ясно, — делает вывод В.С. Соловьев, — что, пока человек размножается, как животное, он и умирает, как животное» [Соловьев 1988, т. 2, с. 522].

Символия и симпатия. От природы любовь слепа. Она действует интуитивно и инстинктивно — деликатно и тактично, посредством интеллектуального чутья и через «прощупывание» установок, намерений и замыслов другой воли.

Интуиция. Интуицию здесь следует понимать как совокупный интеллектуальный опыт. Уроки жизни. Догадки и открытия. Инстинкт же действует, исходя из содержания родовой памяти — по наитию и в предвосхищении.

«В мире животных, — пишет В.С. Соловьев, — вследствие отсутствия у них собственного разумного сознания истина, реализующаяся в любви, не находя в них внутренней точки опоры для своего действия, может действовать лишь прямо, как внешняя для них роковая сила, завладевающая ими как слепыми орудиями для чуждых им мировых целей; здесь любовь является как одностороннее торжество общего, родового над индивидуальным, поскольку у животных их индивидуальность совпадает с эгоизмом в непосредственности частичного бытия, а потому и гибнет вместе с ним» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Непосредственность. Любого рода созерцание предполагает некоторые формы опосредования и опосредствования — через посредство — хотя бы в признаках видимости — отчетливости и ясности, а также в условиях отдаленности — объективности и независимости. Рацио. Различение. Понимание себя.

Сам. «Сам» — это формула объективации «Я» и «ты» для их отождествления. Субъективная непосредственность суть «я-во-мне», что обозначаемо на языке «самости» как «сам-в-себе».

Ауто. Чистое состояние «сам-в-себе» есть неозабоченный покой и бестекстовая воля. Нет ни задания, ни тревог, ни забот. Нирвана: все равны, всё — равно, все — никто, всё — ничто. Ничто не имеет смысла. Никто не имеет значения. Нет различия. Равнодушие. Глубокий сон. Точечность бытия. Пустота воли.

Воля. Пробуждение есть первое событие «для меня», голод и холод суть волнения «ничто-во-мне» как зло материи, а как «некто-во-вне» — оно есть агрессия и ярость. Чтобы быть — надо есть. Такова потребность воли физиологического организма. Выживает тот — кто умеет жить. Умное тело — индивидуальное и родовое. Ум человеческого рода как родового тела являет нам совесть как способ общинного существования — семьи и нации, государств и народов, всего человечества — через принципы симпатии и синергии — посредством действий и переживаний сотрудничества и содружества.

Религио. Совесть задает свои каноны: «как должно быть» и «что хотелось бы». Повелительное и сослагательное наклонения. Пожелания и требования народной воли как субъективного фактора истории являются нравственными законами для поведения общественного индивида.

«Но для того чтобы индивидуальное существо нашло в истине — всеединстве — свое оправдание и утверждение, недостаточно с его стороны одного сознания истины — оно должно быть в истине, а первоначально и непосредственно индивидуальный человек, как и животное, не есть в истине: он находит себя как обособленную частицу всемирного целого, и это свое частичное бытие он утверждает в эгоизме как целое для себя, хочет быть всем в отдельности от всего — вне истины» [Соловьев 1988, т. 2, с. 504].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Естественная форма эгоизма — это детское состояние. Непосредственность здесь топологична и являет себя в «нулевой» видимости и «тожестве» места.

Видеть мир — глазами матери, утверждать себя — в ее «Я» и посредством ее «Я». Без созерцания и без теории. Безотносительно и безусловно. Не по знанию мира, а по праву любви. Любовь матери.

Здесь нет другого, все есть я. Становление субъективности как личного произвола. Что хочу — то и ворочу. Равнодушие и безразличие к другим. Но не только слепая любовь матери может культивировать эгоизм — существует и обратное. Заброшенные дети. Лишенность любви как душевного тепла и отсутствие любви как внимательной заботы являются естественным основанием для взросления эгоизма как формы зла. Остался только «Я». Без вины — виноватый, чужой — среди своих. Не верь — не проси, не жалей — не надейся: все — чужие, все — враги. Главное — выжить. Жизнь

— в отвращении к другим и ненависти ко всем — по законам вражды и злобы, зависти и мести. Детская трагедия — людская беда. Победа и спасение — в гуманной действенности любви. Будущее мира — во святости любви.

Наставление на путь истинный — задача религиозной этики В.С. Соловьева.

«Существа этого мира только в том случае могут подняться до Бога, — излагает Н.О. Лосский нравственную суть учения В.С. Соловьева, — если они проникаются чувством совершенной любви, т.е. отрекаются от своего самоутверждения. Это самоотречение не приводит к потере индивидуальности. Наоборот, оно обнаруживает истинное «Я» и совершенную жизнь в боге. Существо, избирающее другой путь, а именно путь ненависти к богу и соперничества с ним, вступает в область сатанинского бытия. Знакомая нам область земной жизни составляет среднее между этими двумя полюсами. Она наполнена существами, которые не борются против высшей цели их существования — приобщение к божественному совершенству. Эти существа пытаются это сделать без чувства совершенной любви к богу, не подчиняя свою волю божественному провидению. Как бы то ни было, они руководствуются волей своего «Я» и своим эгоизмом. Из истории «грехопадения» мы знаем, что это приводит к гибельным последствиям. Отвергая добровольную покорность Богу, человек становится рабом природы, которая также подвержена глубоким изменениям. Существа, сохраняющие свою эгоистическую исключительность, становятся непроницаемыми по отношению друг к другу. Их жизнь строится на грубых принципах материального мира, допускающих внешние отношения и исключающих внутреннее единство. Такая разобщенность существ неизбежно приводит их к гибели. Взаимоотношения людей складываются на основе борьбы за существование, которая порождает страдания. В такой жизни невозможно найти полноту бытия, а поэтому она никогда не дает удовлетворения» [Лосский 1991, с. 113—114].

Эгоизм потребительства. В материальной природе человека нет Бога, здесь есть лишь индивидуальный интерес. Участие в себе. Бог как истина всеединства проявляет себя в духовной природе человека — как исток его родового начала. Участие в другом. Общинный интерес. Надо только подняться «чуть-чуть» и стать выше «себя» — по велению совести и зову сердца.

Ничто. Бессовестность и бессердечность, безжалостность и безчувственность суть естественные формы «ничто» эгоизма — как «тьма души», как «холода сердца», как «молчания совести». Но это — форма активного «ничто» как действующего «зла» — перевод добра в «зияющую пасть» и «вечный зев»: я есть — значит — хочу есть. Что естественно для грудного младенца — неестественно для взрослого человека. Ничто ничего не имеет — пустое место. У «ничего» нет «места в жизни» как «именного онтоса». Бытие ничто суть нулевое событие. Вакуумное состояние. Пожирающее и сосущее. Превращение «есть» в «нет».

Я и не Я. Отрицание себя как ничто есть обретение имени: Я, причем не только «я-в-себе» и «я-для-меня», но и для другого. Но чтобы различить себя, сначала необходимо найти себя, свои интересы и склонности, призвание и назначение — «я-для-всех». Именно «я-для-всех» и есть моя «социальная истина». Именная и объективная. Бытие существует и есть — объективно, событие случается и имеет место — субъективно. Непрерывное событие — это моя жизнь, состоящая из впечатлений «во мне», имеющих смысл «для меня» — «я-в-я» — переживающий и понимающий. Но объективность моего бытия ничтожна и равна нулю — по величине и значению. Найти себя в жизни означает обрести место своему имени на карте имен человечества: имею место быть — мое местоимение, мое имя суть «я-для-всех», имя-имение-имущество есть индивидуальная собственность «моего-я» и общественная ценность «моего-топоса». На государственном языке под «топосом» обычно понимают «должность». Что умею — то и имею. По крайней мере — так должно быть. По совести.

Идеология любви — в совместном творчестве жизни — в семье и детях, в науке и искусстве, в инженерии и производстве. Любовь есть деятельность по извлечению истины, добыче добра, оттачиванию совершенства. Онтос «Я» — это не чья-то роль в неведомой пьесе, а собственное авторство «Я» — мое творческое место в жизни.

Онтос «Я» совместим с другими онтосами в целостной организации «Мы». Совпадение мыслей, психологическая совместимость, духовная близость, быть рядом, быть вместе — все это не измеряемо и не метрично, духовные «контакты»

— непосредственно интуитивны и ситуационно топологичны.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Любовь к другому согревает душу, любовь к Богу воодушевляет разум, пробуждение любви суть просветление души: не люди — в жертву идеям, а идеи — в радость людям. Найти и различить себя в другом — божественная задача любви.

«Любовь есть самоотрицание существа, утверждение им другого, и между тем этим самоотрицанием осуществляется его высшее самоутверждение, — раскрывает смысл любви В.С. Соловьев. — Отсутствие самоотрицания, или любви, то есть эгоизм, не есть действительное самоутверждение существа, это есть только бесплодное, неудовлетворенное стремление или усилие к самоутверждению, вследствие чего эгоизм и есть источник всех страданий; действительное же самоутверждение достигается только в самоотрицании, так что оба эти определения суть необходимо противоположные себя самих. Итак, когда мы говорим, что абсолютное первоначало по самому определению своему есть единство себя и своего отрицания, то мы повторяем, только в более отвлеченной форме, слова великого апостола: Бог есть любовь» [Соловьев 1988, т. 2, с. 234].

Конкретность любви В.С. Соловьев определяет как «влечение одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни» [Соловьев 1911—1913, т. 10, с. 236].

Три вида любви. Из обоюдности отношений он выводит три вида любви. Во-первых, любовь, которая больше дает, нежели получает, или нисходящая любовь. Во-вторых, любовь, которая больше получает, нежели дает, или восходящая любовь. В-третьих, когда то и другое уравновешено.

В первом случае — это родительская любовь, которая основана на жалости и сострадании и включает в себя заботу сильных о слабых и старших о младших. Перерастая родственные отношения, она создает отечество и реализуется в патриотизме как любви к нему.

Во втором случае — это любовь детей к родителям, которая покоится на чувстве благодарности и благоговении и порождает за пределами семьи представления о духовных ценностях. Любить и защищать. Чтобы быть патриотом и защищать Отечество — сначала надо любить Родину. Любовь к Родине. Отечество защищает нас — Родину защищаем Мы. В разных лицах.

Третий вид любви — любовь супружеская как любовь родителей друг к другу. Родители и дети — любовь здесь — синтез слабости и силы: у детей — как поиск защиты и признак слабости, у родителей — как принцип защиты и признак силы.

Слева — портрет В.С. Соловьева работы Н.А. Ярошенко. 1892 г.

Справа — титульный лист журнала «Вопросы философии и психологии» за 1893 г., когда в нем печатались статьи В.С. Соловьева «Смысл любви» (1892—1893).

Сем ья.

«Ребенок непосредственно признает превосходство родителей над собою, свою зависимость от них, он чувствует к ним благоговение, и отсюда вытекает практическая обязанность послушания» [Соловьев 1988, т. 1, с. 170].

Нравственное отношение детей к родителям, таким образом, не только не определяется равенством, но имеет даже прямо обратное значение — оно основывается на признании того, в чем эти существа неравны между собою, а именно: в данном отношении господствует чувство преклонения перед высшим и долг послушания ему [Соловьев 1988, т. 1, с. 174].

Провидение. Религиозное и нравственное, по мысли В.С. Соловьева, совпадают в своем воспитательном становлении и развитии в душе ребенка. По своей первоначальной идее божество здесь имеет преобладающий характер Провидения. Сперва Провидение воплощается в матери. Объясняется это тем, что различные народы, как и отдельный человек, переживают на ранних ступенях — эпоху матриархальную, для которой значение матери и культ материнства являются преобладающими.

«Но с установлением патриархального родового быта роль Провидения сохраняется для матери лишь во время материальной зависимости детей от нее как от своей кормилицы и первой воспитательницы. Тут для ребенка мать

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

есть единственное высшее существо; но, достигая сознательного возраста, он видит, что сама мать находится в зависимости от другого высшего существа — его отца, кормителя и защитника всей семьи; он есть настоящее провидение, и на него естественно переносится религиозное почитание» [Соловьев 1988, т. 1, с. 175].

Маму — любим, маме — верим, но все надежды — на отца. Дальнейшее образование самости суть — в уроках жизни: жизнь покажет «плюс» жизнь научит.

Школа жизни. Обучение тому, что есть. Сама жизнь как главный ученый. Тогда наука — это то, чему можно научить, все остальное — творчество. Право на творчество индивидуальной жизни — в соответствии с истиной и верой — и есть, по В.С. Соловьеву, дар Божий.

Инженерия жизни. Человек, вооруженный правом, верит в свою правоту. Вера в себя как «частицу мы» дает человеку право — на личный провиденциализм и индивидуальный промысл: право на обладание личной верой дополняется в рационализме правом на самостоятельность мышления и постижения истины, а в мировидении В.С. Соловьева человек достоин еще и права на промысливание — усматривание и продумывание — будущего, а также права на свое провидение его осуществимости — в угадывании ситуаций и опережении событий — через посредство предвосхищения и предупреждения хода жизни и ее испытаний как роковой судьбы: но — не из истины того, что будет как необходимость, а — из идеи, каким это должно быть — то есть человек достоин права на собственный жизненный промысел как добычу жизни — по своему разумению и по законам совести. Обеспечение и обустройство жизни состоит не в объективном предсказании и предвидении ее будущего — что есть лишь условие, а в ее субъективном попечительстве — желании и стремлении сделать жизнь лучше — что и есть ее заповедный смысл. Высшая форма собственности — это собственная жизнь. Каждому - свое, а мне — мое. Производство жизни в ее совершенстве и полноте — главная задача человеческого существа — как домашний урок Бога. От знания того — что есть, к вере в то — что должно быть: от истины бытия и природы — к истине воплощения и жизни.

«Религиозная нравственность, как и нравственность вообще, — пишет В.С. Соловьев, — не есть подтверждение всего бывающего, а предписание одного, должного. Независимо от каких бы то ни было положительных верований и какого бы то ни было неверия, всякий человек, как разумное существо, должен признавать, что жизнь мира вообще и его собственная в частности имеет смысл, что, следовательно, все зависит от высшего разумного начала, силою которого этот смысл держится и осуществляется, а признавая это, он должен себя ставить в сыновнее положение относительно высшего начала жизни, т.е. благодарно предаваться его провидению и подчинять все свои действия «воле отца», говорящей через разум и совесть» [Соловьев 1988, т. 1, с. 180—181].

Если любовь детей к родителям являет себя в благоговении, то форма любви родителей к детям определяется В.С. Соловьевым как жалость. Здесь «можно заметить, — пишет он, — что и родительская (особенно материнская) любовь, или жалость, представляющая первое коренное проявление альтруистических отношений, предполагает тоже неравенство, только в обратную сторону» [Соловьев 1988, т. 1, с. 171].

Инстинктивная любовь матери к своим детям обусловлена фактом размножения и сменою поколений как законом, господствующим в жизни животной, но не долженствующим иметь такого значения в жизни человеческой. У животных последующее поколение прямо и быстро упраздняет своих предшественников и обличает в бессмысленности их существование, чтобы быть сейчас в свою очередь обличенным в такой же бессмысленности существования со стороны своих собственных порождений. Материнская любовь в человечестве, достигающая иногда до высокой степени самопожертвования, какую мы не находим в любви животной, есть остаток, несомненно пока необходимый, этого порядка вещей.

«Во всяком случае несомненно, что в материнской любви не может быть полной взаимности и жизненного общения уже потому, что любящая и любимые принадлежат к разным поколениям, что для последних жизнь — в будущем с новыми, самостоятельными интересами и задачами, среди которых представители прошедшего являются лишь как бледные тени. Достаточно того, что родители не могут быть для детей целью жизни в том смысле, в каком дети бывают для родителей. Мать, полагающая всю свою душу в детей, жертвует, конечно, своим эгоизмом, но она вместе с тем теряет и свою индивидуальность, а в них материнская любовь если и поддерживает индивидуальность, то сохраняет и даже усиливает эгоизм» [Соловьев 1988, т. 2, с. 509—510].

Однородность и равенство во взаимодействии между любящим и любимым, а также всестороннее восполнение в их единстве различающих их свойств — суть два основных условия, без которых невозможно решительное упразднение самости в полном жизненном общении с другим. Лишь сама любовь родителей друг к другу может отвечать этим требованиям — и по силе чувств, и по конкретности предмета — а все другие роды симпатических чувств, хотя и важные для жизни человечества, не могут притязать на замену любви супружеской, которая есть любовь парная — половая.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Полнота жизненной любви в семье имеет своим источником и основанием любовь супружескую — физическую и духовную — что организует семью как субъект гражданского и нравственного значения. Благоговение и жалость в соединении с чувством стыда создают эмоциональную основу этого третьего вида любви. От sexus — к genus: смысл любви — в явлении нового человека.

«Это следует понимать и в переносном смысле — как рождение нового духовного облика у человека, так и в прямом — как продолжение человеческого рода» [Гулыга 1988, с. 41].

Рождая себя — рождаем других. Ложь и зло эгоизма состоят в исключительном признании безусловного значения за собою и в отрицании его у других: я — всё = все — ничто. Но рассудок показывает нам, что это неосновательно и несправедливо, а любовь прямо фактически упраздняет такое несправедливое отношение, заставляя нас не в отвлеченном сознании, а во внутреннем чувстве и жизненной воле признавать для себя безусловное значение другого.

«Познавая в любви истину другого не отвлеченно, а существенно, перенося на деле центр своей жизни за пределы своей эмпирической особности, мы тем самым проявляем и осуществляем свою собственную истину, свое безусловное значение, которое именно и состоит в способности переходить за границы своего фактического феноменального бытия, в способности жить не только в себе, но и в другом» [Соловьев 1988, т. 2, с. 507].

Я — последняя буква в русском алфавите. Эгоизм есть сила, непрерывно действующая во всех частностях и подробностях нашего существования, сила — не только реальная, но основная, укоренившаяся в самом глубоком центре нашего бытия и оттуда проникающая и обнимающая всю нашу действительность. Чтобы настоящим образом подорвать эгоизм, ему необходимо противопоставить такую же конкретную и определенную, все наше существо пронизывающую силу — все в нас захватывающую любовь. Похищение «Я» и восхищение «мы»: любовь как идеальный метод абдукции20. Похитить сердце, пленить душу, увести за собой. «Не-в-себе» и «сам-не-свой» — значит влюбленный.

20 Абдукция (от лат. ab — c, от и лат. ducere — водить) — познавательная процедура принятия гипотез, вид редуктив-ного вывода, когда из посылки, которая является условным высказыванием, и заключения вытекает вторая посылка. «...абдуктивные рассуждения чаще всего используются для открытия эмпирических законов, которые устанавливают необходимые регулярные связи между наблюдаемыми свойствами и отношениями явлений» [Рузавин 2001, с. 44].

Обращение интровертного состояния в экстравертное суть квантовый скачок векторного интенциала Я — в намерениях — стремлениях ~ желаниях — от «для-себя», «к-себе», «в-себе» к «для-другого», «к-другому», «в-другом», от auto и ego к inter и unio. Семья есть союз между любящими, скрепленный не только любовью, но и надеждой и верой, что являет нам ее как единство и целостность рожденного субъекта. Пол — для жизни — это половина, цель жизни — единое целое. Любовь для жизни суть инструмент ее влекущего долженствования и сердечного переживания в поисках «Я» и узнавании «того», что есть другое как «наша» имеющая смысл половина.

«То другое, которое должно освободить из оков эгоизма нашу индивидуальность, — поясняет свою идеологию сизигии21 В.С. Соловьев, — должно иметь соотношение со всею этою индивидуальностью, должно быть таким же реальным и конкретным, вполне объективированным субъектом, как и мы сами, и вместе с тем должно во всем отличаться от нас, чтобы быть действительно другим, т.е., имея все то существенное содержание, которое и мы имеем, иметь его другим способом или образом, в другой форме, так, чтобы всякое проявление нашего существа, всякий жизненный акт встречали в этом другом соответствующее, но неодинаковое проявление, так, чтобы отношение одного к другому было полным и постоянным обменом, полным и постоянным утверждением себя в другом, совершенным взаимодействием и общением. Тогда только эгоизм будет подорван и упразднен не в принципе только, а во всей своей конкретной действительности. Только при этом, так сказать химическом, соединении двух существ, однородных и равнозначительных, но всесторонне различных по форме, возможно (как в порядке природном, так и в порядке духовном) создание нового человека, действительное осуществление истинной человеческой индивидуальности. Такое соединение или, по крайней мере, ближайшую возможность к нему мы находим в половой любви, почему и придаем ей исключительное значение как необходимому и незаменимому основанию всего дальнейшего совершенствования, действительно быть в истине» [Соловьев 1988, т. 2, с. 508].

21 Здесь: сизигия (греч. «брачная чета», «сопряжение») — уходящее корнями в позднюю античность понятие для обозначения такого сопряжения горнего и дольнего, когда они сливаются в единую «супружескую» пару. Идея сизигии ведет происхождение от древнего иудаизма, считавшего, что брак есть основа человеческого существования. При этом под сизигией нужно понимать как брак мужчины и женщины, так и брак человеческого начала с божественным. «Израиль» в иудаизме часто отождествляется с девой-душой, которую любит Бог (ср. «Песнь Песней»). Согласно иудео-гностической «Книге ангела Баруха», мир рожден от брака Элохима (духовный план бытия) и Эден (душевный). Широкое распространение идеи сизигии связано также с присущим всем средиземноморским и ближневосточным языческим культам представлениям об инициации как о вхождении в «брачный чертог», принятии на себя супружеского обета.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

6. Любовь в понимании В.С. Соловьева

Любви присуща идеализация. Предмет любви — идеальный образ. Благоговение как любовь к идеалу. Эгоизм. Эгоизм — ложное утверждение индивидуальности. Себялюбие — ошибочное представление эгоиста о самом себе.

Эгоизм — отказ другим в осознании значимости, оставляющий это право только за собой. Истинный человек — высшее единство обоих полов. Непосредственная задача любви — создание истинного человека.

Любовь предполагает свободу выбора в создании истинного человека. Альтруизм. Воля есть человеческий дух с аксиологической установкой цели и принципов. Любовь — Божественная сила. Нравственная ценность существования человека в любви, в ее истинности. Истина. Истина есть Универсум. Бог есть Универсум. Промысел Божий — сила, управляющая жизнью человечества.

Функция Любви — порождающее жизнь начало. Здоровье, интеллект и совесть посредством реализации «методологии любви» в отношениях педагогов к детям.

Бог есть Любовь. Бог есть Истина. Сила любви — в признании за другим значимости и в заинтересованности его жизнью в противовес

эгоистическим проявлениям к самому себе. Половая любовь — Божественная истина во всеединстве, слияние двух в единое, соединение в одно реальное существо.

Любовь, изнутри подрывающая эгоизм. Аксиома супружеской любви: истинная жизнь есть жизнь в другом Платоническая любовь — ассоциирование страстного идеала с реальным образом Вера Любви. Истинная любовь. Истинное соединение в любви — это осознание в другом полноты собственной жизни. Истинная любовь избавляет нас от неизбежности смерти и наполняет абсолютным содержанием нашу жизнь.

Идея. Направление Идеи как Силы посредством сознания.

Любовь юношей и девушек друг к другу есть промысл Божий и Божий Дар для воспроизведения себя в кровно-родовом смысле в лучшем виде — через посредство детей как восходящей линии совершенства Человечества.

«Духовно-физический процесс восстановления образа Божия в материальном человечестве никак не может совершаться сам собой, помимо нас. Начало его, как и всего лучшего в этом мире, возникает из темной для нас области несознаваемых процессов и отношений; там зачаток и корни дерева жизни, но взрастить его мы должны собственным сознательным действием; для начала достаточно пассивной восприимчивости чувства, но затем необходима деятельная вера, нравственный подвиг и труд, чтобы удержать за собой, укрепить и развить этот дар светлой и творческой любви, него воплотить в себе и в другом образ Божий и из двух ограниченных и смертных существ создать одну абсолютную и бессмертную целостность. Если неизбежно и невольно присущая любви идеализация показывает нам сквозь эмпирическую видимость далекий идеальный образ любимого объекта, то, конечно, не затем, чтобы мы им только любовались, а затем, чтобы мы силой истинной веры, действующего воображения и реального творчества преобразовали по этому истинному образцу не соответствующую ему действительность, воплотили его в реальном явлении» [Соловьев 1988, т. 2, с. 516—517].

Идеал существует как предмет благоговения, когда само благоговение понимается как любовь в восхищении и преклонении. Зримые и ощутимые переживания любви соотносятся не с самой ее идеей, а с идеалом — не данным, а заданным в сознании и чувствах человека.

«Всем известно, — пишет В.С. Соловьев, — что при любви непременно бывает особенная идеализация любимого предмета, который представляется любящему совершенно в другом свете, нежели в каком его видят посторонние люди» [Соловьев 1988, т. 2, с. 534].

Таким образом:

«Этот живой идеал Божьей любви, предшествуя нашей любви, содержит в себе тайну ее идеализации» [Соловьев 1988, т. 2, с. 515].

«.но человек в полноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» [Соловьев 1988, т. 2, с. 513].

Любовь есть основание свободы и выбора в создании бессмертного человеческого союза — семьи, а также в процессе превращения исходно природных индивидуальностей — мужчины и женщины — в супругов и родителей.

«Смысл человеческой любви вообще, — пишет В.С. Соловьев, — есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Нравственное кредо эгоизма — это цинизм: ни стыда, ни совести, ни долга, ни чести. Общая сущность всякого эгоизма, по В.С. Соловьеву, как чистого принципа заключается в следующем:

«Между своим «Я» и другими существами утверждается здесь безусловная противоположность, непроходимая бездна. Я — все для себя и должен быть всем для других, но другие сами по себе ничто и делаются чем-нибудь лишь как средство для меня; моя жизнь и благополучие есть абсолютная цель, жизнь и благополучие других допускаются только как орудие для осуществления моей цели, как необходимая среда для моего самоутверждения. Я — единое средоточие, а весь мир — только окружность» [Соловьев 1988, т. 1, с. 166].

Отсутствие скромности, действие по хотению, волевой произвол — ничто не может быть хуже неудержимости и ненасытности эгоистических желаний и страстей в их самооправдании. Если полагать, как это делает В.С. Соловьев, долг как высшую добродетель, то эгоизм становится в его глазах нижайшим из пороков.

«Добродетельный человек есть человек, каким он должен быть. Другими словами, добродетель есть нормальное или должное отношение человека ко всему» [Соловьев 1988, т. 1, с. 185].

Должное как разумное и нормальное диктует личной совести естественное правило. Альтруизм как принцип действия определяется B.C. Соловьевым, исходя из двух позиций: не делай другому ничего такого, чего себе не хочешь от других; делай другому все то, чего сам хотел бы от других.

«Эти два правила, соединяемые обыкновенно вместе, выражаются так: никого не обижай и всем, насколько можешь, помогай» [Соловьев 1988, т. 1, с. 168].

А отношения ко всем другим существам выстраиваются следующим образом: поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобою самим. Конечно же Владимир Соловьев был хорошо знаком с аргументацией И. Канта позволившей ввести так называемый «категорический императив». Проблема не в самой формулировке, которая была известна по крайней мере от греческих мудрецов. Проблема в обосновании.

Как вписать это утверждение естественным образом в «тело» концепции? Как построить обоснование его принятия не внешним образом или на веру, а исходя из фундаментальных оснований (принципов) излагаемого учения?

Эгоизм, по мысли В.С. Соловьева, есть ложное утверждение индивидуальности, отрицающее на деле равноценность, равноправность, равновесность других индивидуальностей в их существовании, что противоречит самому факту бытия и истине его осознания. В отвлеченном, теоретическом, логическом сознании всякий эгоист, не помешавшийся в рассудке, всегда допускает полную равноправность других с собою; но в сознании жизненном, в своем внутреннем чувстве, на деле он утверждает бесконечную разницу, совершенную несоизмеримость между собою и другими: он сам по себе есть всё, они сами по себе — ничто.

«Между тем именно при таком исключительном самоутверждении человек и не может быть в самом деле тем, чем он себя утверждает. То безусловное значение, та абсолютность, которую он вообще справедливо за собою признает, но несправедливо отнимает у других, имеет сама по себе лишь потенциальный характер — это только возможность, требующая своего осуществления в сознании и жизни, ту внутреннюю грань, которая отделяет его от другого. Себялюбие эгоиста делает его «богом» — но лишь в своем больном воображении и губительном мнении. «Основная ложь и зло эгоизма, — повторяет он свою мысль, — не в этом абсолютном самосознании и самооценке субъекта, а в том, что, приписывая себе по справедливости безусловное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность» [Соловьев 1988, т. 1, с. 168].

«Как ни парадоксально, — комментирует тезисы В.С. Соловьева профессор А.В. Гулыга, — но эгоизм несет гибель личностному началу. Утверждая по видимости свою персону, эгоизм на самом деле губит ее, выдвигая на первый план животное или житейское начало в ущерб духовному» [Гулыга 1988, с. 41].

«Утверждая себя вне всего другого, человек тем самым лишает смысла свое собственное существование, отнимает у себя истинное содержание жизни и превращает свою индивидуальность в пустую форму. Таким образом, эгоизм никак не есть самосознание и самоутверждение индивидуальности, а напротив — самоотрицание и гибель», — пишет В.С. Соловьев [Соловьев 1988, т. 2, с. 507].

Человеческий дух есть организованная Воля — с ее действующими принципами (ум и совесть, долг и честь) и с ее аксиологическими целями (истина и правда, вера и справедливость, любовь и красота).

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Любовь как «эмоциональный поток» несет в себе семена добра, а как разумный свет — способствует их всходу и росту, сохранению и процветанию. Добро не бывает абстрактным, в жизни людского сообщества оно представлено в мыслях и действиях, переживаниях и поступках конкретных людей — в человеческих добродетелях. Любовь есть высшая абстракция, и, как сознательное намерение, она суть потенция добра, а как состояние благостной воли — она вызывает доверие и вселяет надежду. Кого любим, тому и верим, кто нас любит, — на тех и надеемся. Неразумная любовь, любовь инстинктивная и безрассудная, по В.С. Соловьеву, выступает как роковая сила, которая хотя и истинна по своему природному существу, но, завладевая человеком, действует им как слепым орудием в целях, положенных за пределами его собственного сознания и воли.

«Преимущество человека, — отмечает он, — перед прочими существами природы — способность познавать и осуществлять истину — не есть только родовая, но и индивидуальная: каждый человек способен познавать и осуществлять истину, каждый может стать живым отражением абсолютного целого, сознательным и самостоятельным органом всемирной жизни» [Соловьев 1988, т. 2, с. 504].

И в остальной природе есть истина как «образ божий», но лишь в своей объективной общности, неведомой для частных существ. Это — «родовая истина», действующая через них и помимо них и которой они подчиняются невольно и бессознательно; но поскольку они не могут подняться до уровня ее индивидуального осознания, то остаются вне ее.

«Человеческая же индивидуальность именно потому, что она может вмещать в себя истину, не упраздняется ею, а сохраняется и усиливается в ее торжестве» [Соловьев 1988, т. 2, с. 504].

Торжество «индивидуальной истины» суть ее благородство и благодарность в существовании во благо рода и в усилении могущества человека. Лишь индивид, овладевающий истиной, становится личностью.

Истина. «Истина есть всё», но в разрозненности многообразия, «Бог есть всё» — во всеединстве целостности. Истина являет нам «идеальную собственность» действительности: в человеке она еще только осуществляется — «для нас», в боге же она всегда действительно есть — «в-себе» и «для-себя». В природной действительности истину необходимо понимать как пустую матрицу, требующую своего наполнения идеальным содержанием — значением и смыслом; в жизненной действительности — это контурная карта жизни, которую В.С. Соловьев называет «образом Божиим» и в соответствии с которой мы прокладываем путь ко всеобщему благу — посредством труда и терпения, любви и добра — в жизненном согласии с «промыслом божиим».

Промысл.

«Управляющая жизнью человечества сила, — пишет В.С. Соловьев, — которую одни называют мировой волей, другие — бессознательным духом и которая на самом деле есть Промысл Божий, несомненно, распоряжается своевременным порождением необходимых для ее целей провиденциальных людей, устраивая в длинных рядах поколений должные сочетания производителей ввиду будущих, не только ближайших, но и отдаленнейших, произведений.

Для этого провиденциального подбора производителей употребляются самые разнообразные средства, но любовь в собственном смысле, т.е. исключительное индивидуализированное и экзальтированное половое влечение, не принадлежит к числу этих средств» [Соловьев 1988, т. 2, с. 499].

Великие сексуальные чувства не порождают великих интеллектуальных людей.

«Внешнее соединение, житейское и в особенности физиологическое, — продолжает свою мысль философ, — не имеет определенного отношения к любви. Оно бывает без любви, и любовь бывает без него. Оно необходимо для любви не как ее непременное условие и самостоятельная цель, а только как ее окончательная реализация. Если эта реализация ставится как цель сама по себе прежде идеального дела любви, она губит любовь» [Соловьев 1988, т. 2, с. 518].

Любовь не может быть товаром или собственностью, а лишь живым единством и союзом. Любовь есть жизнь, а мертвой жизни не бывает. В жизненном производстве любовь выполняет функции производства самой жизни — она суть порождающее жизнь начало: во плоти, по крови, в духе. Любовь юношей и девушек порождает семью, супружеская любовь порождает детей, любовь педагогов и врачей к детям порождает здоровье и ум, любовь инженеров и ученых к мыслительному процессу — через посредство изобретений открытий — порождает науку и технику, духовное производство реализует любовь людей к мышлению и представлению, воображению и творчеству и порождает формы культуры в их идеях. «Коллективное сознание» — будь то «мозговой штурм ученых», митинговый «протест народа», мнение «мирового сообщества», воля «союза наций» — всегда есть субъективное целое, организованное по принципу дружелюбия и альтруизма в противовес себялюбию и эгоизму. Эгоистическое начало в человеке природно-естественно, оно проникает

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

и направляет всю его индивидуальную жизнь. Но перевесить и упразднить доминантное воздействие эгоизма в помыслах и действиях личности — это задача посильная и доступная прежде всего для природной любви — поскольку первичное чувство любви к другому само по себе есть прежде всего «побуждение, внушающее нам, что мы можем и должны воссоздать целостность человеческого существа» [Соловьев 1988, т. 2, с. 519].

«Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, — определяет В.С. Соловьев, — что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе.

Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса с себя на другого, как смещение самого центра нашей личной жизни. ...в слове Божьем сказано: будут два в плоть одну, т.е. станут одним реальным существом» [Соловьев 1988, т. 2, с. 511].

Всеединство есть божественная истина, и единство двух любящих и молодых сердец есть первый шаг по восходящим ступеням божественного союза. Отсюда следует и вывод, который изначально был только логической посылкой:

«Есть только одна сила, — заключает В.С. Соловьев, — которая может изнутри, в корне, подорвать эгоизм, и действительно его подрывает, именно любовь, и главным образом любовь половая» [Соловьев 1988, т. 2, с. 507].

Энергия. Энергия есть способность к действию тогда, как сила являет нам само действие. В действительности как сфере бытия мы имеем дело не с энергией, а с силой — непосредственно ее ощущая и измеряя. Сила реализует себя как действующее начало или как противодействующий принцип.

Повелевание другими, например, или самообладание как сопротивление и выдержка. Бог есть энергия — материальная и духовная: любовь — его сила. Как сила всеединства. Как образ психофизического «Я».

Соответственно, бытие человека самоопределяет себя в двух сферах — онтологической и аксиологической, с присущими им нормативами осознания истины и культивирования ценностей.

Мера любви представима, соотносима с некоторой шкалой ценностей, индивидуальной для каждого любящего и интегрируемой как общая целостность. Что для нас наиболее ценно, то мы больше всего и любим. Чтобы красота спасла мир, надо ее любить как самое ценное.

Абстрактной любви не бывает, любовь всегда конкретна: нельзя любить все и вся. Любовь как «Божий дар» В.С. Соловьев рассматривает как «дело жизни» — в производстве «добра» и «красоты». Методология и технология здесь совпадают в принципе: «творческий путь». Любовь воодушевляет ум и вдохновляет волю как «творческая сила» их потенций: чтобы продвигать науку — надо любить истину, чтобы развивать торговлю — надо любить деньги, а чтобы совершенствовать человека — надо любить образ Божий. Бог есть любовь: для ученого Бог есть истина, для торговца — деньги. Это — их культ, их боги.

«Безотносительное достоинство человека, — полагает В.С. Соловьев, — состоит в несомненно присущей ему абсолютной форме (образе) разумного сознания. Сознавая, как и животное, пережитые и переживаемые им состояния, усматривая между ними ту или другую связь и на основании этой связи предваряя умом состояния будущие, человек, сверх того, имеет способность оценивать свои состояния, и действия. Его сознание сверх явлений жизни определяется еще разумом истины. Сообразуя свои действия с этим высшим сознанием, человек может совершенствовать свою жизнь и природу, не выходя из пределов человеческой формы. Поэтому-то, он и есть высшее существо природного мира и действительный конец мироздательного процесса; ибо помимо Существа, которое само есть вечная и абсолютная истина между всеми другими, то, которое способно познавать и осуществлять в себе истину, есть высшее — не в относительном, а в безусловном смысле» [Соловьев 1988, т. 2, с. 502].

Истина природы — это бытие, истина сознания — суть идея. Осознание любви как чувства придает ей статус истины разума как идеи.

Чтобы идея родилась в действительность и стала ее силой, ее необходимо облачить в понятие как объективированную форму, поскольку «любовь есть нечто только благодаря своему смыслу, или идее» [Соловьев 1988, т. 2, с. 518].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Должное есть обязательное и не всегда желанное — это этика, любовь же есть желание (насильно мил не будешь) и как оразумленное чувство — это стремление к совершенству. То есть — любовь есть эстетическое начало в человеческой духовности: нет ничего — прекраснее любви, потому что сама любовь — родительница совершенного и прекрасного — то есть — красоты. Истина любви — в ее ценности. Счастье суть переживание красоты и совершенства нашей жизни — воплощения ее идеалов.

Г ■ *

; ■ #

I I.

г ml т

' ' г/

от >

ь'тЩШ

Г % %

В.С. Соловьев в Узком. Фото 1890-х гг.

Красота въ природ^

Странно кажется возлагать на красоту спасете шра, когда приходится спасать саму красоту отъ художествен-¡ныхъ и критически** опытовъ, старавшихся заменить иде-•ально-прекрасное реа льно-бсзобразнымъ. Но если не смущаться I рубыми, а иногда и совсбиъ нелепыми выражениями вовЬйшаго астетическаго реализма (и утилитаризма), а вникнуть въ существенный сиыслъ его требоватй, то въ иихъ именно и окажется безотчетное и противоречивое, но гЬиъ более дорогое признана за красотою мфоиого заачешя: ея кажуииеся гонители усвояютъ ей какъ раэъ эту самую задачу спасать М1ръ. Чистое искусство или искусство для искусства отвергается какъ праздная забава: идеальная красота презирается, какъ произвольная и пустая прикраса действительности. Значить требуется, чтобы настоящее художество было ваянымг дпмж, значить |призпается за истинною красотою способность глубоко и сильно воздействовать на реальный М1ръ. Освободивши требован1я по-выхъ эстетиковъ (реалистовъ и утилитаристов*) отъ логи-■ческихъ -противоречий, въ которая они обыкновенно запу-

тываются, и сводя эти требован!« КЪ одному, мы получимъ такую Формулу: эстетически прекрасное должно вести къ ftn.i4w.4ij улучиинт дпОствителыюсти, Требоваше вполнб справедливое: и вообще говоря, отъ него никогда не отказывалось и идеальное искусство, его признавали и старые эстетики, Такъ, наприм-бръ, древняя трагсд1я, по объясне-niio Аристотеля (въ его яПоэтикеи), должна была производить действительное улучшение души человеческой чрезъ ея очищешс (»»■¡Ьри;). Подобное-же реально-нравственное д-Ьйств1е приписывает Платонъ (въ „Республике") некоторые ъ родамъ музыки и лирики, укрепляюпшмъ мужественный духъ. Съ другой стороны, художественная пластика, помимо своего эстетическаго ьшяшя на душу, представля-еть еще хотя весьма незначительное, поверхностное и частичное, но все-таки реальное, прямое и пребывающее воз-дЬйств1е на внешнюю вещественную природу,-на матер i-алъ, изъ котораго это искусство соэдаетъ свои произведена, Прекрасная статуя по отношен!» къ простому куску мрамора есть безспорно новый реальный предметъ и при-томълучний, более совершенный (въ объекта иномъ смысле), какъ более сложный и вместе съ тЬмъ бол*е обособленный. Если въ зтомъ случае улучшающее действ ie художества на матер1альный предметъ имеетъ характеръ чисто-BHimmin, нисколько ие изи£някишй существенныхъ свойствъ самой вещи, то не-гъ однако никакихъ основашй утверждать, что такой поверхностный образъ действ1Я дол^енъ непременно принадлежать искусству вообще, всегда и во всехъ его видахъ. Напротивъ, мы имеемъ полное право, думать, что воздействие художества какъ на природу вещей, такъ и иа душу человеческую допускаетъ различный степени, можетъ быть более или менее глубокимъ и сильнымъ.

Но, во всякомъ случае, какъ-бы слабо ни было это двоякое действу художника, онъ все-таки производить некоторые новые предметы и состояшя, некоторую новую прекрасную действительность, которой безъ него вовес-бы не было. Эта прекрасная действительность или эта о существ-

Разворот статьи В.С. Соловьева «Красота в природе» (Вопросы философии и психологии. 1899. II)

Красота. Под красотой обычно понимают воплощенное совершенство. Свое совершенство ученый видит в овладе-вании истиной, торговец переживает свое счастье — во владении деньгами.

Ценность денег как энергии и силы реализуется в социальном пространстве, где государство выступает гарантом их цены. Необходимость и значимость именно данной, а не иной ценности для совершенства своей жизни является делом нашей веры.

«Не разумом, но сердцем воспринимаем мы Бога, это и есть вера: Бог познается сердцем, а не разумом» («Мысли» Б. Паскаля цит. по [де Унамуно 1997]).

«Говоря о половой любви и ее действительном значении, — поясняет позиции Соловьева Н.О. Лосский, — Соловьев имеет в виду не физиологическое соединение, которое приводит к деторождению и не может воссоздать цельность человеческого существа, а соединение в Боге, т.е. платоническую, духовную любовь, обращающую любящих друг друга мужчину и женщину в одного цельного человека, способного одержать победу над смертью» [Лосский 1991, с. 129].

И.М. Сеченов — современник В.С. Соловьева — полагал, что «полная любовь» между мужчиной и женщиной имеет «три естественные фазы» развития.

Сначала юноша и девушка создают себе абстрактный идеал. Это фактически необходимая предпосылка индивидуальной любви, томление в царстве мечтаний. Юноша как бы во сне видит образ «принцессы», который сияет в небесных просторах, девушка ждет днем и ночью своего рыцаря. Но вот настает долгожданный миг. Юноша внезапно встречает девушку, которая действительно очень походит на его прекрасный идеал. Описывая (в знаменитых «Рефлексах головного мозга») трансформацию чувств этого счастливого юноши, И.М. Сеченов отмечает:

«По-нашему, он ассоциировал свой страстный идеал с реальным образом. Это и есть так называемая платоническая любовь. В ней половой характер чрезвычайно бледен на том основании, что рядом с яркими, следовательно, страстными зрительными и слуховыми ощущениями лежат неопределившиеся, еще темные половые желания»

[Сеченов 1952, с. 114].

На этой первой необходимой фазе любовь имеет «половые желания». Но они еще очень робкие, недостаточно проявившиеся, глубоко «законспирированные» [Василев 1982, с. 166].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Слева — Иван Михайлович Сеченов (1829—1905), выдающийся физиолог, психолог, ученый-энциклопедист, естествоиспытатель, просветитель, философ и мыслитель-рационалист, создатель физиологической школы; член-корреспондент (1869—1904), почетный член (1904) Императорской Академии наук. Фото 1860-х гг.

Справа — титульный лист первого отдельного издания труда И.М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» (С.Петербург, 1866).

Вторая фаза — это фаза страсти и пламенных чувств. И.М. Сеченов так описывает постепенное развитие этой необходимой фазы любви:

«И вот мужчина начинает обладать своим идеалом. Страсть его вспыхивает еще живее, ярче, потому что место темных, неопределенных половых стремлений заступают теперь яркие, трепетные ощущения любви, да и сама женщина является в небывалом дотоле блеске» [Сеченов 1952, с. 115].

Проходят месяцы, годы. Бурная, пламенная страсть неизбежно теряет свою прежнюю силу даже в «счастливых случаях», когда мужчина и женщина вполне подходят друг другу. Любовь оказывается в третьей фазе своего развития. Чувства становятся более спокойными.

«Отчего это? — спрашивает И.М. Сеченов. И сам же отвечает. — Да на основании закона, по которому яркость страсти поддерживается лишь изменчивостью страстного образа. В год, два, при жизни, очень близкой друг к другу, сумма возможных перемен и с той и с другой стороны давным-давно исчерпалась и яркость страсти исчезла. Любовь, однако, не уничтожилась: от частого повторения рефлекса, в котором психическим содержанием является представление любовницы с теми или другими или со всеми ее свойствами, образ ее сочетается, так сказать, со всеми движениями души любовника, и она стала действительно половиной его самого. Это любовь по привычке — дружба» [Сеченов 1952, с. 115].

От себялюбия и эгоизма — к дружелюбию и альтруизму. Не теряя индивидуальности, они обретают одно имя — супруги. Любовь есть дело доблести и чести, надежды и веры.

«В нашей материальной среде нельзя сохранить истинную любовь, — пишет В.С. Соловьев, — если не понять и не принять ее как нравственный подвиг. Недаром православная церковь в своем чине брака поминает святых мучеников и к их венцам приравнивает венцы супружеские» [Соловьев 1988, т. 2, с. 537].

Против всех враждебных сил у верующей любви есть только одно оборонительное оружие — терпение до конца.

«Такое утверждение не должно быть голословным, — оценивает свои позиции В.С. Соловьев, — опыту внешних чувств должен быть противопоставлен не отвлеченный принцип, а другой опыт — опыт веры» [Соловьев 1988, т. 2, с. 537].

Вера.

«Опыт веры несравненно труднее первого, ибо он обусловлен более внутренним действием, нежели восприятием извне. Только последовательными актами сознательной веры входим мы в действительное соотношение с областью истинно-сущего, а чрез это — в истинное соотношение с нашим «другим»; только на этом основании может быть удержана и укреплена в сознании та безусловность для нас другого лица (а, следовательно, и безусловность нашего соединения с ним), которая непосредственно и безотчетно открывается в пафосе любви, ибо этот любовный пафос приходит и проходит, а вера любви остается» [Соловьев 1988, т. 2, с. 537]62.

«Вера любви» В.С. Соловьева и «любовь как дружба» И.М. Сеченова суть одно и то же: любимых — любим, а другу — верим. Вера как итог духовных испытаний являет себя для нас — как истина внутреннего опыта. В отличие от внешнего опыта — как эксперимента, проявляющего и устанавливающего научную истину. Мое мнение — это истина «для меня»:

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

как истина «для другого» — оно должно быть воспринято на веру = оно может стать истиной «для другого» — лишь посредством восприятия на веру. «Должно быть» или «может стать» есть истина моего сознания и дело нашей веры. Доверие и вера — мостик дружбы — между людьми и народами. Любовь правит миром, а дружба организует его единство.

Истина — субъективна по форме и объективна по содержанию, вера — объективна по форме и субъективна по содержанию. «Во мне» и «для меня» — субъективность веры и ее волевая принадлежность, «для другого» это — объективированная воля в формах — уверенности и убежденности. Уверенность и убежденность являют нам один из синтезов ума и воли, в котором знание есть функционал ума, а вера суть функция воли.

Знаем мы много «что» и разное, а действуем — исходя из «это» и единожды. Когда «это» есть «действие», то оно само по себе «есть» синтез — «теперь» и «здесь». В противном случае — «это» или было, или будет, или его вообще «нет». Истина не дарится, а добывается — в усилиях ума, а утверждение ее необходимости и значимости для человеческой жизни — дело нашей веры.

Уверенность — это единство знания и веры, взятое со стороны ума, тогда как убежденность есть тот же синтез, но — со стороны веры. Это единство различного, восполняющее полный смысл, И.М. Сеченов называет «сочетанием», а В.С. Соловьев — в кальке с древнегреческого — «сизигией». Любовь есть форма сизигии в организации целого (семьи) и целостности (я).

Любовь в жизни — это восполнение смысла жизни как полноты содержания ее идеи.

«Истинное соединение, — пишет В.С. Соловьев, — предполагает истинную раздельность соединяемых, т.е. такую, в силу которой они не исключают, а взаимно полагают друг друга, находя каждый в другом полноту собственной жизни» [Соловьев 1988, т. 2, с. 544].

Истина природы реализует себя в бытии, истина сознания проявляет себя в идее.

Чувство любви — это искра в сердце, пробуждающая любовь как идею, вера в силу любви — вдохновляет и воодушевляет волю, которая — наполняя идею как форму — придает ей жизнь. Это — жизнь огня, а амурные стрелы — это пламенные стрелы любви.

«Каждый раз, — пишет В.С. Соловьев о чувстве любви, — когда в человеческом сердце зажигается эта священная искра, вся стенающая и мучающаяся тварь ждет первого откровения славы сынов Божьих. Но без действия сознательного человеческого духа Божья искра гаснет, и обманутая природа создает новые поколения сынов человеческих для новых надежд. Эти надежды не исполняются до тех пор, пока мы не захотим вполне признать и осуществить до конца все то, чего требует истинная любовь, что заключается в ее идее» [Соловьев 1988, т. 2, с. 519].

Идея становится силой, которая организует ум и направляет волю, но, чтобы стать силой поистине, т.е. в действительности, идея любви нуждается в своем осознании и действиях человека в соотношении с ней как с задачей, которая имеет определенный смысл.

Простая вера есть разумение без рассудка, как и пустая истина, которая суть случайный калейдоскоп фактов и набор ничтожных действий.

«Значение связанных с любовью внешних актов и фактов, которые сами по себе ничто, определяется их отношением к тому, что составляет самое любовь и ее дело, — полагает В.С. Соловьев. — Любовь есть нечто только благодаря своему смыслу, или идее, как восстановление единства или целостности человеческой личности, как создание абсолютной индивидуальности» [Соловьев 1988, т. 2, с. 518].

Любовь есть «компас» в ценностном мире, точно ориентирующий человека на полюс своей мечты. Не «в себе», «для себя», «для иного», а «во мне», «для меня» плюс «для другого»: «ты» да «Я» = мы.

Любовь есть ценность единства, целостный смысл для творчества — добра и блага, совершенства и красоты.

«В чувстве любви по основному его смыслу мы утверждаем безусловное значение другой индивидуальности, а через это и безусловное значение своей собственной. Но абсолютная индивидуальность не может быть преходящей, и она не может быть пустой» [Соловьев 1988, т. 2, с. 519].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Все есть нечто в своей полноте, ничто есть нечто в своей пустоте. Только человеческая жизнь может быть полна пустоты. Любовь являет собой влечение и желание. Любовь к жизни, например, являет себя как желание жить и увлеченность жизнью.

Отсутствие любви как света в моей душе и лишенность любви как заботы со стороны окружающих — рождают тоску «Я» как несбыточность желаний радости и надежд на счастье. Ради чего жить, если нет любви. Лишенный телесного тепла ребенок закутывается в одеяло, лишенный душевного тепла человек окукливается в эгоизме. Вынужденный эгоизм становится социально спровоцированным заболеванием. Эгоизм — это болезнь, сопровождаемая порочными влечениями и похотливыми желаниями как индивидуальными нормами вырожденной любви [Соловьев 1988, т. 1, с. 259]. Жизнь таких эгоистичных Я «схлопывается» смертью и «растирается» в ничто.

Абсолютное как безусловное и безотносительное есть во времени как бессмертное: несовместимость бессмертия с эгоистическим существованием ясна с первого взгляда. Эгоизм как пустота жизни и ничтожность бытия не нуждается в бессмертии. Лишь любовь, наполняющая жизнь как ее творческая сила, достойна истинного бессмертия — как и сама жизнь.

7. «Я» есмь «совесть» — когнитивные технологии нравственного субъекта

Истина как существование. Человек диалектическое единство идеального и материального.

Три момента нравственности: добродетель, норма, нравственное благо.

Путь субъекта — стремление к самосовершенствованию с целью познания истинной веры в Бога.

«Мы» как всеединство, — синоним Любви и Добра.

Человек, мир и информация. Позиция человека в мире. Единство социального организма.

Определение истины В.С. Соловьевым выражается в трех представлениях: сущее, единое, все.

Душа — это ипостась высшего Начала. Основа души — совесть.

Нравственный подход: я стыжусь, следовательно, я существую. Чувство стыда отличает человека от животного.

Предмет религиозной истинности — подлинное существование Абсолюта.

Существование человека как субъекта всеединства.

Истинная любовь как задача синтеза чувственности и рациональности.

Творение добра — добродетель. Бог — подлинная субстанция.

Божественное обладает тремя ликами: Личность — Логос — Сын.

Божество включает в себя и личное и всеобъемлющее.

Нравственный смысл жизни определяется творением добра посредством совести и разума.

Я есть Существо. Сущность «Я» — в существовании и наличии сущности. Форма «Я» есть «между» и «через». Наличие и действие. Сущность моего бытия есть «бытие между». Истинно то — что есть. Истина есть то — что есть. Сущность моей жизни — «сквозь» и «через».

Транс. «Транс» — это мой шаг «через». Любовь — это форма транса. Чтобы быть «в другом» — надо пройти «сквозь». Сквозь барьер эгоизма — квантовым образом. Посредством силы Любви. Воля к жизни и любовь к жизни — одно и то же. «Я» есть форма «Между». Как форма — «между» — место моего Я. «Квант» саморазличения «Я» суть неразличимый «образ действия». Внешне — это квант определимости. Различение границ «между» определяет «свое место». Суть «Я» состоит в различении «своего места» и определении «его границ». Бытие «между» суть форма «моего» бытия, бытие «между» есть сущность моего «бытия». Сущность и форма «Я» определяют меня как «существо между». Прошлое — было, будущее — будет, есть — только жизнь моего «Я».

Я есть «мост» между берегами «прошлого» и «будущего» — через реку «времени». Бытие «между» и «через» — моя Жизнь. Прошлое — дарится, помнится, забывается; будущее — не дарится, а добывается. Посредством труда. Как квантора переброса застывшей энергии прошлого — в энергетическую топку будущего.

Трансцендентно22 —«сквозь» теперь и через «это»; через целесообразные усилия людей и их рассудочную логику. Куда,

22 Трансцендентно (от лат. tгanscendens — перешагивающий, выходящий за пределы) — термин, возникший в схоластической философии и обозначающий такие аспекты бытия, которые выходят за сферу ограниченного существования, конечного, эмпирического мира. Понятие трансцендентного характеризует высшие и универсальные предметы метафизического познания, например, единое, истинное, благое.

когда и сколько. Будущее обеспечивается посредством деятельности, планируется и проектируется посредством науки и ее предвидений, нравственно организуется посредством культуры, то есть религии и искусства. Творчество «будущего» человечества есть непрерывное производство добра — материальных благ и духовных ценностей — как условий сохранения и развития своего «образа жизни» в соответствии с «промыслом божиим» и по правилам «подобия Божьего». Че-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

ловек — по совести живет в божественной среде, по промыслу же и провидению Божиему — он есть орудие и средство Его благой Воли.

«И как для существа абсолютного..., — пишет B.C. Соловьев о Боге, в котором не может быть никакого процесса совершенствования, поскольку «он» уже есть одна вечная и неизменная полнота всех благ, — и как для существа абсолютного немыслимо преуспевать в добре и совершенстве, так для человека, наоборот, немыслимо получить совершенство одним разом, без процесса совершенствования. Ведь это не есть вещь, которую один может подарить другому, а внутреннее состояние, достигаемое только через собственный опыт. Без сомнения, всякое положительное содержание жизни, а тем более ее совершенство человек получает от Бога; но, чтобы быть способным получить его, чтобы стать восприимчивою формой божественного содержания (а в этом только и состоит человеческое совершенство), необходимо, чтобы человек действительным опытом отделался и очистился от всего несовместного с этим совершенным состоянием, что и достигается для совокупности всех людей в историческом процессе, через который, таким образом, осуществляется воля Божия в мире» [Соловьев 1988, т. 1, с. 259].

Уподобиться «божественному» — значит считать себя «предназначенным» для производства Добра. По истинной любви к людям и в сфере разумной свободы, которые есть дар — от Бога. Таланты. Человек есть «среднее» — между небом и землей, между идеальным и материальным, между божественным миром и собственной средой. Он владелец и исполнитель оператора «между» — по ориентации, точке и углу зрения. «Куда» и «зачем», а также — «какой резон» и «есть ли смысл». Кому и для чего. Инверсия обращения как превращение «в иного» — стать на «его» точку зрения. Инверсия духовной ориентации — обратить в свою веру.

Бытие между есть интерес: interesse — «быть (esse) между (inter)». Присутствовать и отличаться. Для ума — homo есть тождество, для воли iste — это различие. Это есть — здесь и теперь — суть истины. Она синтетична. Истина и вера — это виды «между» в жизни человека между — земным бытием и небесным интенциалом. Истина в нашем сознании обусловлена естественными явлениями и их законами, вера же в нашем сознании сама обуславливает характер и структуру нашего поведения — исходя из нормативных особенностей человеческих мотиваций и действий.

«Мы разумеем под истиной вообще то, что есть, — пишет В.С. Соловьев, — и, следовательно, истинным знанием называем знание того, что есть» [Соловьев 1988, т. 1, с. 596].

Истинное — знают, в должное — верят. Добродетели в целом B.C. Соловьев рассматривает «как должное отношение человека ко всему» [Соловьев 1988, т. 1, с. 56]. При этом он отмечает три общих момента нравственности: добродетель (в точном смысле — как хорошее естественное качество), норма (или правило, добрых поступков) и, наконец, нравственное благо (как их следствие и цель). Истина объясняет нам то, что есть, и предполагает свое усвоение через понимание.

Понимание — это переживание истины:

«.истинное знание должно быть опытом, а не мыслью только» [Соловьев 1988, т. 1, с. 598].

Страдание. Вера диктует нам то, что должно быть: оно еще не есть, но будет — при условии исполнения. Диктат веры. Суть истинной веры — в стремлении к совершенству. Посредством работы над собой, которую В.С. Соловьев называет «совершенствованием». Утверждение добра — истинная задача религиозной веры:

«В религиозном чувстве, — пишет B.C. Соловьев, — Божество ощущается как действительность совершенного Добра (Благо), безусловно и всецело осуществленного в себе самом» [Соловьев 1988, т. 1, с. 62].

Религиозного человека он понимает как добросовестную и благочестивую личность. Но в каждом человеке есть и животное начало. Ego.

Душа человеческого «живота» — animus — есть ум и воля его индивидуального тела. Она естественна и научна. Душа человеческого «сердца» — spiritus — есть ум и воля его духа. Она социальна и религиозна. Общинная совесть — ум и воля «Мы». Родная душа. Родовое тело. Смысл формы культуры Религия преклонение пред Божеством, Вера. Человек как существо двуединого интереса — личного и общественного — является, таким образом, «предметом» — парой (объектом, субъектом) — научного исследования и религиозного воспитания. «Что» нужно знать и «во что» должно верить.

«В человечестве, — пишет В.С. Соловьев, — чрез повышенное индивидуальное сознание, религиозное и научное, прогрессирует сознание всеобщее. Индивидуальный ум здесь есть не только орган личной жизни, но также орган воспоминания и гадания для всего человечества и даже для всей природы. Тот еврей, который написал: вот книга рождения неба и земли — и далее: вот книга рождения человека, выражал не только свое личное и народное сознание — через него впервые просияла в мире истина всемирного и всечеловеческого единства. И все

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

дальнейшие успехи сознания состоят лишь в развитии и воплощении этой истины, им незачем и нельзя выходить из этой всеобъемлющей формы: что иное может сделать самая совершенная астрономия и геология, как не восстановить вполне генезис небес и земли; точно так же высшею задачей исторического познания может быть только — восстановить «книгу рождений человека», т.е. генетическую преемственную связь в жизни человечества, и, наконец, наша творческая деятельность не может иметь высшей цели, как воплощать в ощутительных образах это изначала созданное и провозглашенное единство небес, земли и человека» [Соловьев 1988, т. 2, с. 503].

В.С. Соловьев. Фото 1891 г.

Слева — обложка второго, дополненного издания «Оправдания добра» (Москва, типо-литография Д.А. Бонч-Бруевича, 1899); справа — первая страница рецензии Н.Я. Грота «Владимир Соловьев. Оправдание добра. Нравственная философия» (Вопросы философии и психологии. 1897. I. С. 155—160)

В.С. Соловьев читает «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории». Фото 1900 г.

Что мы «имеем» и что «хотим», а также — что нам «следует уметь» и что «должно делать» — задачи жизни человеческого духа. Такая вот духовная собственность. Человеческий «дух» здесь следует понимать как организованную волю — т.е. — разумно дисциплинированную и рассудочно выверенную силу: «Душой измерь, умом проверь, тогда и верь» [Рыбникова 1961, с. 52].

Вера являет собой функцию воли. Ум различает и анализирует «бытие», воля выделяет и отмечает «события».

Интерес — это стремление воли принять участие каком-нибудь деле, событии, процессе. Интенциал соучастия и совместности — активного или пассивного. Найти себе там место. Хотя бы информационно. Или прочувственно. Как зритель. Наблюдатель. Созерцатель.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Быть рядом, а лучше - там - внутри и вместе. Главное - найти себя и свое место - быть в нужном месте.

Где нужен ты или тебе там нужно. Объять свой «онтос». Иметь в жизни место — как свой участок. Тогда мой «онтос» — суть моя собственность в общественной жизни — как «мое место». Как мое участие и мой «участок». Как мой интерес: быть вместе — в одном месте. Бытие в Боге означает тогда — нахождение своего места в жизни. Имение места превращает местоимение «Я» — в мое «имя» — для коллективного существования «я-для-всех». От конспирации — к кооперации: таков путь — творческой сизигии. Сочетание и соучастие. Через соответствие и согласованность своих интересов с интересами других людей — к творческому союзу и плодотворному сотрудничеству различных «Я» в целокупном «Мы». Это и есть истинное настоящее Гуманизма.

Но есть и эгоизм. Исполнению действия оператора «единства» — «все вместе — в одном месте» — может помешать эгоистическая «непроницаемость» души.

«Безусловных эгоистов на земле не видно, — пишет B.C. Соловьев, — всякий как будто кого-нибудь да жалеет, в ком-нибудь да видит себе подобного; но ограниченный в известной сфере (обыкновенно весьма узкой) эгоизм со всею силою проявляется в других. Тот, кто не придерживается этой точки зрения по отношению к своим домашним, т.е. включает в свое Я и семью свою, тем с большею беспощадностью противополагает это расширенное Я всему чужому; кто распространяет (обыкновенно весьма поверхностно) свое Я на целый народ свой, тот с тем

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

большим ожесточением и за себя, и за этот народ становится на точку зрения эгоизма по отношению к инородцам и чужеземцам и т.д. Расширение круга внутренней солидарности, или перенесение эгоизма с лица на семью, на народ и на государство, имеет, бесспорно, большое нравственное значение в жизни человечества, поскольку в пределах данного круга себялюбие ограничивается, перевешивается, даже вовсе вытесняется отношениями человеколюбивого, нравственного характера. Однако всем этим не упраздняется в человечестве самый принцип эгоизма, который состоит в безусловном внутреннем противоположении себя и своего — чужому, в утверждении бездны между ними» [Соловьев 1988, т. 1, с. 166—167].

В гомологическом аспекте истина есть вид «между» как «соответствие» между субъектом и объектом в процессе познания. Здесь истина есть тождество субъекта и объекта.

Сизигия здесь — суть плодотворное, результативное, организованное сочетание действий жизни — по производству своих условий и самовоспроизводству в улучшенном виде. Жизнь есть о всё-в-одном.

«Сама индивидуальная жизнь животного организма, — пишет В.С. Соловьев, — уже содержит в себе некоторое, хотя ограниченное, подобие всеединства, поскольку здесь осуществляется полная солидарность и взаимность всех частных органов и элементов в единстве живого тела» [Соловьев 1988, т. 2, с. 543].

Наконец, родовая совокупность людей, реализуемая в совместной жизни — сожительстве — полагает тождество отдельного как «подобие» — по единому «образчику»: ^ приблизительно. Суть подобия «между» — в родовом тождестве:

«Древний взгляд, что подобное познается подобным, — оценивает ситуацию Секст Эмпирик. — Но Демокрит пользуется этим рассуждением по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам. Он говорит: "Ведь и животные собираются в стаи вместе с животными одного с ними рода, как например голуби с голубями, журавли с журавлями"» [Секст Эмпирик 1976, кн. VII, с. 116—117].

Стремление к заполнению «между» как отождествлению способа и формы своего «бытия» с «бытием» другого — для организации жизненного «единого» и «целого» — и есть «человеческий интерес» по своей сути. Способность определяет «способы», а организация создает «организмы».

«В человеческой жизни, — пишет В.С. Соловьев о специфике человеческого рода, — прямая линия родового размножения хотя и сохраняется в основе, но благодаря развитию сознания и сознательного общения она заворачивается историческим процессом все в более и более обширные круги социальных и культурных организмов. Эти социальные организмы производятся тою же жизненною творческою силою любви, которая порождает и организмы физические. Эта сила непосредственно создает семью, а семья есть образующий элемент всякого общества. Несмотря на эту генетическую связь, отношение человеческой индивидуальности к обществу — существенно иное, нежели отношение животной индивидуальности к роду: человек не есть преходящий экземпляр общества. Единство социального организма действительно сосуществует с каждым из его индивидуальных членов, имеет бытие не только в нем и чрез него, но и для него, находится с ним в определенной связи и соотношении: общественная и индивидуальная жизнь со всех сторон проникают друг друга. Следовательно, мы имеем здесь гораздо более совершенный образ воплощения всеединой идеи, нежели в организме физическом» [Соловьев 1988, т. 2, с. 543—544].

Создание новых социальных организмов, о которых идет речь у В.С. Соловьева, есть новообразование субъектных общностей — как — появление наделенных собственною жизненною способностью и силой субъектов воли. Семья, нация, государство, человечество — у каждого своя субъектность и собственная Воля. Это «мы» или «они» — в зависимости от проницаемости или непроницаемости: «Я» с «ними». Воля собственности — как Сила. Любовь есть Божественная сила — скрепляющая, солидаризирующая, организующая формулу субъектного всеединства — Человечества. Если между идеалами людей «нет» соответствия, если между действиями «нет» согласованности, а субъектный «образ жизни» различен до противоположности — то «идея всеединства» не реализуется «между ними», а возникает «пропасть» как формула отчужденного, атомного, эгоистического существования.

Идея всеединства есть субъективный принцип или объективное понятие. По Г. Гегелю, отмечает В.С. Соловьев, нет ничего непосредственно существующего, все есть «бываемость понятия». Сам же Соловьев считает, что «понятие не есть все, иначе, понятие как такое не есть еще сама действительность (как только понятие, оно имеет действительность, лишь насколько я его мыслю, т.е. только в моей голове)» [Соловьев 1988, т. 1, с. 62]. Идея всеединства как субъективный принцип есть мысль, побуждающая к действию. Она есть основание и координатор по организации единства в

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

жизненной действительности, где любовь есть чувственная сила, пробуждающая стремление к соединению как сочетательному и плодотворному началу. Дитя, например, есть итог плодородного сочетания жены и мужа, а истина, суть, эффект плодотворного синтеза индивида с богом как всесущим основанием. В детях мы растем и размножаемся — поистине. Истина как «идея-в-голове» стимулирует работу научного сообщества как коллективного субъекта — по ее приросту и приумножению. Психогенетически — через влечение — это любознательность и любопытство, более осознанно — в понимании тезиса «знание — сила». В любом случае истину любить надо — в уподоблении ее живому существу. Ловится она — сетями любви. В просветлении ума — в рожденных детях нормальные родители узнают себя — в лучшем виде, а как обычно — ненормальные — ученые в открытых ими истинах видят образ — своего рожденного бессмертия.

Призрак имени. Идеализм Платона. Тяготение Ньютона. Реинкарнация. Возрождение.

Истина есть всё — но — всё есть Бог. По истине существования, как мы знаем, — из «ничего» не бывает «нечто», — по промыслу же божиему:

«.вселенная творится из ничего, т.е. из чистой потенции бытия или пустоты, последовательно наполняемой реальными формами умопостигаемых вещей» [Соловьев 1988, т. 2, с. 530].

Никакой здесь мистики, конечно, нет, поскольку привычным образом в научные гипотезы, например, мы верим, рассматривая их неявность — как «истину-в-кредит». Бог есть во мне — его нет во Вне. Познай самого себя и ты познаешь весь мир и Богов. Теоретическая схема В.С. Соловьева «признает истинность формулы: всё есть Бог, и отрицает лишь формулу: Бог есть всё» [Радлов 1911—1913, т. 10, с. XXXIII]. Человек не может преодолеть своего субъективного отношения к объекту в опыте и мышлении. Поэтому ни опыт, ни мышление не могут привести к истине, так как истина означает то, что «есть», т.е. как «сущее». Истина — это «то, что есть (сущее). Но есть — всё. Итак, истина есть всё. Но если истина есть всё, тогда то, что не есть всё, т.е. каждый частный предмет, каждое частное существо и явление в своей отдельности ото всего, — не есть истина, потому что оно и не есть в своей отдельности от всего: оно есть со всем и во всём. Итак, всё есть истина в своем единстве или как единое». Таким образом, «полное определение истины выражается в трех предметах: сущее, единое, всё» [Соловьев 1988, т. 2, с. 296—297].

«Короче говоря, — подытоживает Н.О. Лосский, — истина есть сущее, всеединое», т.е. она не представляет собой отвлеченное понятие, содержимое во всём, а является конкретностью, содержащей всё в себе самой» [Лосский 1991, с. 110].

Единственное достоверное, которое содержит в себе всё конкретно, — это, как мне известно, — «Я»: принцип всеединства — в пространстве и времени, с людьми и атомами — дан мне непосредственно. Человеческое «Я» является «естественным посредником между Богом и материальным бытием» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 150]. «Я», обращенное ко внешней объективности и отображенное на «экран» нашего сознания — посредством философии и логики, физики и математики, — в этом смысл новоевропейского рационализма. Учись думать сам.

Субстанциональность «Я».

«И мне тоже пришлось пройти через эту точку зрения», — сообщает Вл. Соловьев [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 107].

Он пишет:

«Я сам думал о "Я", как подлинном субъекте субстанции ... но, возвратившись к пересмотру основных понятий теоретической философии, я увидал, что эта точка зрения не обладает той самоочевидной достоверностью, с какой она мне представлялась» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 126].

Достоверными «для меня» являются «лишь субъективные состояния сознания — психическая материя, общая логическая форма мышления, достоверен, наконец, философский замысел или решимость познать истину» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 163].

«Наше я, хотя бы трансцендентно раздвинутое, не может быть средоточием и положительной исходной точкой истинного познания» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 157].

Нужна инверсия — инверсия обращенности «Я» — от внешнего мира и его познания к миру внутреннему и его пониманию. Состояние души.

«То, что (обычно) называется душой, — читаем мы у В.С. Соловьева, — что мы называем нашим «Я» или нашей личностью, есть не замкнутый в себе и полный круг жизни, обладающий собственным содержанием, сущностью или смыслом своего бытия, а только носитель или подставка (ипостась — hypostasis) чего-то другого, высшего» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 20].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Познай основу своей души — совесть «мы» — как божественный синтаксис «своего» поведения.

Истина и вера, познание и поведение. Истинное — познают; веруя — имеют стыд и совесть. От самоочевидности мышления к самоочевидности переживания — в этом суть векторной революции «Я»:

«Я стыжусь, следовательно, я существую, не физически только существую, но и нравственно» [Соловьев 1988, т. 1, с. 124].

«Чувство стыда отличает человека от животного. Стыд, жалость, благоговение — вот три элементарных переживания, три «кита», на которых стоит нравственность. Из этих трех переживаний выводит Соловьев все богатство духовной жизни человека» [Гулыгв 1988, с. 37].

Богатство души — вот, что — мы можем получить от Бога. Если постараемся. «Cogito ergo sum» — «я мыслю, следовательно, я существую», — полагает Рене Декарт, но познающий «сам по себе» субъект для Соловьева вне безусловной истины как божественной правды становится «ничто».

«В природе, — пишет он по поводу своей позиции, — каждое существо ограничено, условно и преходяще — оно безусловно и вечно только в своем абсолютном начале, в Боге. Человек же безусловен и вечен не только в Боге, но и в самом себе ... каждое «Я» есть нечто безусловное и единичное, представляет некоторое безусловное, ему одному свойственное качество, есть некоторая безусловная идея» [Соловьев 1911—1913, т. 2, с. 320—321].

Идея свободы есть безусловная идея, и суть ее — дар Божий.

«В человеке природа перерастает саму себя и переходит (в сознании) в область бытия абсолютного» [Соловьев 1989, т. 2, с. 139], — это мысль Г. Гегеля.

«Человек не только имеет ту же внутреннюю сущность жизни — всеединство, которое имеет и Бог, но он свободен восхотеть ее, как Бог», т.е. «может утверждать себя отдельно от Бога, вне Бога», — это позиция Соловьева

[Зеньковский 2001, с. 487].

Когда «Я» как субъективный принцип определяет себя — как объективное понятие, когда «идея истины» становится «истинной идеей», а «идея всеединства» превращается во «всеединую идею», то — при добавлении качеств «безусловности» и «безотносительности», т.е. «абсолютности» — мы имеем еще один инверсионный ход, который обращает человека в представителя — «от», а все его полагания — в предложения «от»: дано и задано — «от Бога».

С нами Бог. За нами Бог. Бог во мне. Мировой процесс есть мировой порядок. Бог как средоточие человеческих умов и корень человеческой совести есть начало координат всеобщего порядка и основа синтаксиса человеческого поведения. Божественная «работа» суть установление правил и организация политики «всеединства» — человеческих умов и воль, людских слов и их дела.

Демиургия. Жизненный распорядок — в правильном сочетании, верном согласовании, истинном соответствии «Я» и «мы» — именно это «постепенное одухотворение человека через внутреннее усвоение и развитие божественного начала образует собственно исторический процесс человечества» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 155]. Соупорядочитель. Коммандитное начало — на доверии и вере. Если «бог» есть «монарх» мы, то наша «совесть» — его «экзекутор». Но в это — надо верить: что принцип всеединства — истинно и конкретно — во мне. Божество избегает «эго»: для него весь мир — его «альтер», поскольку сам мир только и возможен как Его альтруистический принцип. Он — начало мировых — Координат. Чтобы homo и «подобные» — были «вместе» и расположены в пространственно-временном порядке как целом «всеединстве» — живого сочетания, согласования, соответствия — всечеловеческого «организма».

«Религиозное значение человека состоит, как мы видели, в том, — пишет Вл. Соловьев, — что он не есть только член естественного порядка явлений, внешним образом существующих в последующих формах пространства, времени и механической причинности, но что он вместе с тем и первее того есть член порядка абсолютного, или божественного, в силу которого все и каждый внутренно и существенно солидарны между собою в абсолютном, или всеедином (в Боге); это есть основа религии, но для полноты религиозного определения необходимо еще, как мы видели, чтоб эта основа была развита, то есть чтобы человек не только был в абсолютном порядке (в Боге), но чтоб он своею собственною деятельностью осуществлял этот абсолютный порядок в порядке естественном, ибо только такое осуществление и образует свободную теократию. Но очевидно, бытие человека в боге и осуществление им божественного начала необходимо предполагают подлинное бытие этого начала, его собственную действительность. Таким образом, вопрос о предметной истинности религиозного начала разлагается на следующие три вопроса: 1) о подлинном бытии всеединого существа, или Бога, 2) о подлинном бытии человека как суще-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

ственного члена во всеедином, то есть о вечности человека, или, с отрицательной стороны, о независимости его по бытию от естественного порядка, то есть о его бессмертии, и, наконец, 3) вопрос о самостоятельности человека в его деятельности, то есть о его свободе» [Соловьев 1988, т. 1, с. 594].

Подлинное бытие «божественного начала» есть «исток» и «исход»:

«...о боге говорят как о положительном ничто, стоящем вне всяких форм и содержания» [Лосский 1991, с. 114—115].

Атомное и амерное представление. Как чистое содержание — вне всяких форм — абсолютное есть «атом»: атом есть точка — неделимость полного — чистое содержание и символ. Наличие присутствия. Точка внимания и сосредоточения. Как чистая форма — вне определенного содержания — абсолютное есть «амер»: амер суть ноль — нетождественность пустого — чистая проформа и синоним.

Отсутствие наличия. Основание необходимости и смысла. Атомность есть внимание — без значения, а потому — фокусировка в напряжении сил.

Абстракция разума. Ratio. Амерность суть свобода — без запрета, а потому есть действие — влекомости без сопротивления. Абдукция любви. Libido. Истинная любовь В.С. Соловьева синтезирует разумность и чувственность — в определениях задач любви и ее смысла. Логос как чистую божественную форму человек наполняет своим смыслом — через посредство — решения задач истинной любви — божественных по своей заданности и по своему значению. «Аксио» плюс «акцио» — имеем — «ценность в действии».

Именно так B.C. Соловьев понимает добродетели — как основу деяния добра.

«Каждая из установленных мною нравственных основ — стыд, жалость и религиозное чувство, — пишет он, — может рассматриваться с трех сторон: как добродетель, как правило действия и как условие известного блага» [Соловьев 1988, т. 1, с. 183].

Математика любви организует решение ее задач, ну а грамматика любви — организует ее смысловые предложения и осмысленные действия. Возникает конструкция — имеющая — начало координат и правила синтаксиса. Одновременно и одноместно «точка» и «нуль» совмещены в «начале координат». Это «начало» — не «метрично»: задаваемо, но не измеряемо — то «чего-нет», но что «имеется-в-виду». Понятие — без формы и без содержания, но — имеющее смысл. Здесь ноль и точка — одно и то же. Божественный «отсчет»: «мы» — слитое — с «Я». От имени — но — без лица. Точка отсчета как абсолютное начало. Начало абсолютного порядка. Координация усилий и действий «мы» суть необходимое условие для достижения всеобщего блага. В этом и есть — божественный смысл.

Индивидуальное «Я», по Соловьеву, не есть субстанция, и, как отмечает Е.Н. Трубецкой, «для Соловьева в последний период его творчества Бог является единственной субстанцией в подлинном значении этого слова» [Трубецкой 1913, т. 2, с. 247]. Предметно и сущностно «божественное» является нам в «слове» — по форме и смыслу — как «вещание». Воспринятое «слово божие» само извещает нас о том, что именно «в человеке мировая душа впервые внутренне соединяется с божественным Логосом в сознании — как чистой форме всеединства» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 148].

2 3

Личное сознание растворяется в Боге, но сам Бог не есть личность23.

23 Если мы отказываем Богу Отцу быть личностью, то тем самым мы должны отказать быть личностью и Богу Сыну и Богу Святому Духу в силу тринитарности. Однако мы можем трактовать Бога Отца как сверхличность (металичность), но опять же в силу тринитарности мы должны приписать этот атрибут Богу Сыну и Богу Святому Духу. Естественно, что есть ещё одна возможность: принять утверждение, что этот атрибут (личность) не приписываем ни Богу, ни его трём ипостасям; последнее кардинально решает проблему.

«Божество не безлично, но и не личность, не лицо. Оно сверхлично и имеет три лица. Имея три лица, оно не может само быть лицом, предикат личности приложим не к первому, а только ко второму субъекту божественного бытия — Логосу — Сыну. Божество есть существо индивидуальное, но и всеобъемлющее» [Лосев 1994, с. 161].

Он во всем. В благословении бракосочетания — он одобряет семью и нарождение детей — как естественный порядок, а в упорядочении словосочетания — он сотворяет синтаксис и организует смысл — как всеединое начало. Всемирный порядок и всеединая идея.

Суть «божественного синтаксиса» как сочетания и согласования человеческих воль — в едином устремлении к «творчеству добра». Точка зрения добра есть абсолютное основание человеческой жизни, имеющей божественное предназначение и божественный смысл.

«Нравственный смысл жизни первоначально и окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренне через нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние формы добра освобождены нравственным подвигом от рабства страстям и от ограниченности личного и коллективного себялюбия» [Соловьев 1988, т. 1, с. 96].

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Божественное содержание моего разума и моей совести есть крайнее мерило всяких внешних форм и явлений. Все нам подсудно — и небесное и земное:

«Кто имеет в себе Бога, тот ко всему относится по мысли Божией, или «с точки зрения абсолютного». Итак, относись ко всему по-Божьи» [Соловьев 1988, т. 1, с. 259].

Божественное содержание в индивидуальной личности как морфология души человека — суть — человек задуман Богом как деятельная сила и как сущностная форма — по производству Добра.

Как «топос» Бог атомен, как «логос» — амерен, как математик и грамматик — он сам — творец всех мер. Точка зрения «божественного» как абсолютного основания придает жизни человеческой как относительному существованию — непреходящий общественный смысл: никто — не забыт, ничто — не забыто. Или, как пишет сам Соловьев,

«...несмотря на продолжающуюся и в человечестве смену поколений, есть уже начатки увековечивания индивидуальности в религии предков — этой основе всякой культуры, в предании — памяти общества, в искусстве, наконец, в исторической науке» [Соловьев 1988, т. 2, с. 544].

Исходное — возвращается.

Добро. Человеческая личность не хочет и не может удовлетвориться никаким условным, ограниченным содержанием. Однако это еще не все, поскольку человеческая личность убеждена, что она «может достигнуть и положительной безусловности, т.е. что она может обладать всецелым содержанием, полнотою бытия» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 23]. Эта полнота бытия есть абсолютное добро, которое само по себе ничем не обусловлено. Наоборот,

«... добро все собою обусловливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность» [Соловьев 1988, т. 1, с. 96—97].

Жизненная задача человека и ее нравственный смысл «состоят в служении Добру — чистому, всестороннему и всесильному» [Соловьев 1988, т. 1, с. 97].

Обращение «эгоиста» в «альтруиста» есть «инверсия изнанки» и «чистое волшебство» — превращение «черной дыры» в «ясное светило».

Инверсия времени. Перевоспитание человека «из эго — в альтер» = «из врага — в друга» есть перемена знака (-) на знак (+) в человекосочетании и суть перевод стороннего «Я» — с позиций эгоизма на позиции дружелюбия, доброжелательности и благодеяния.

Отношение бога к человеку «не есть равнодушие и не есть безразличие» — он переживает и волнуется за него, хочет и требует от него — для других людей и для человечества в целом — в его прошлом, настоящем и будущем. Прошлое — помнить, настоящее — делать, будущее — промысливать и провидеть.

Абсолютная инверсия «Я» суть переход на позиции «мы» и растворение «себя» — в «точке зрения» и «жизненном деле» самого Бога.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

«Совершенное нравственное добро ведет к абсолютному совершенству, в котором неразрывно сочетаются добро, благо и блаженство.

Действительно, для человека, стремящегося к совершенному нравственному добру во всей его полноте, "само добро непременно есть и благо". Всякое желаемое благо, "чтобы не казаться мнимым, или призрачным, должно быть обусловлено добром, т.е. исполнением нравственных требований". Ради достижения такого всеобъемлющего добра человек должен подняться до уровня "всецелостного бытия".

Человек может становиться всем лишь "через внутреннее свое соединение с тем, что по существу есть все", т.е. богом. Без этого союза с богом, без созидательного божьего акта, который теологи называют "милостью", человек не может подняться до такого уровня совершенства, чтобы заслужить обожествление и стать членом царства Божьего» [Лосский 1991, с. 126—127].

Что я — хочу, что я — могу, что я — должен = нравственно воспитуемые интенциалы Воли.

Божественное — это мы — в своем желании добра, могуществе добра, исполнении добра. Бог есть во мне как моя благая Воля.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

8. «Софийный идеализм» Соловьева

Семья как любовный синтез двух полов в единый парный субъект с собственным волеизъявлением. Разумная любовь в понимании свободы и выбора в процессе творения Добра и Красоты. Свобода воли — свобода совести.

Сизигия — ключевое понятие учения В.С. Соловьева о любви. Сизигия — сочетание и взаимодополнение супругов (изнутри и снаружи) в единую абсолютную идеальную личность.

Бог — духовный топос всеединства. Истина совести. Эгоизм порождает отвращение к Любви. Любовь как панацея от Эгоизма. Любовь есть деятельность постижения самого себя. Три начала в человеке: телесное, социальное и духовное. Бог как Абсолют Любви. Абсолют есть «всё» и есть «ничто». Обезличенное, обладающее многообразием единого.

Лик Божий — Бог во мне. Всеединство: Я и Они, Боги, Мир.

Наше осознание истины, что воля к жизни есть любовь к жизни, а сама жизнь «есть» только при наличии любви как «своего условия». Разумная интенция «это» как направленность человеческого сознания в естественном мире предполагает понимание вместе как «здесь» и «теперь». Фиксация внимания на «этом» — в данный миг и заданной точке. В этом смысл физического взаимодействия.

Философия — это мудрость любви.

Дифференциальность. Различение и разность. В тождестве времени и места. Интеграция как отождествление и сумма — в разности времен и различии мест — возможна только для разумного существа. Мир воображения и духовная встреча. Волнение и переживание как факт психического взаимодействия.

«Даже и самое разумное сознание, прежде чем стать фактом в человеке, было только смутным и безуспешным стремлением в мире животных» [Лосский 1991, с. 512—513].

Любовь без разума слепа, доброта без разума пуста. Пустые пожелания. В слепом влечении родового инстинкта. Быть разумным и обладать истиной для В.С. Соловьева — одно и то же. Истина любви, опредмеченная идеалами в духовной организации личности, являет себя для нас — в человеческом достоинстве.

Человеческое достоинство. Эгоизм есть порок и зло, поскольку, реализуя себя в ненасытных потребностях и неудержимых желаниях, он лишает человека достоинства — самообладания и выдержки. Когда «хотения» доминируют в душе человека, они организуют его поведение как раба желаний и слуги беса. Безудержность и безрассудство.

«Для человека как животного совершенно естественно неограниченное удовлетворение своей половой потребности посредством известного физиологического действия, — пишет о наркомании секса В.С. Соловьев, — но человек, как существо нравственное, находит это действие противным своей высшей природе и стыдится его. Как животному — общественному человеку — естественно ограничивать физиологическую функцию, относящуюся к другим лицам, требованиями социально-нравственного закона. Этот закон извне ограничивает и закрывает животное начало, делает его средством для социальной цели — образования семейного союза» [Лосский 1991, с. 526].

Семья — как любовный синтез — не есть механическое соединение лиц противоположного пола, а есть нарожденная единица жизни.

Абстрактное мышление — мышление отвлеченное. Абдуктивное поведение — поведение увлеченное.

Влечение. Libido. Спальня инстинктов и идей. Обворожительная внешность, чарующий голос, призывный взгляд — магия любви как притягательная и влекущая сила — либо пробуждающая экстаз преклонения «пред» идеалами истины-добра-совершенства, либо — побуждающая транс склонения «к» интересам корысти-выгоды-наживы. Любовь к идее. Самооценка эгоизма исходит из субъективной установки: положительно нравственным является то, что служит интересам волевого субъекта. Для себя. Я. Семья. Нация. Государство. Партия. Класс.

Жизнь в мире и дружбе, любви и согласии — означает бытие в Боге. Бог здесь — суть духовный топос всеединства Человечества.

«Действительно спастись, — по мысли Вл. Соловьева, — т.е. возродить и увековечить свою индивидуальную жизнь в истинной любви, единичный человек может только сообща или вместе со всеми» [Соловьев 1988, т. 2, с. 538].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

По Соловьеву, патриотизм — есть «общественный» эгоизм. Здесь нет судьи — совести, как и нет ее весов справедливости — вины и долга. Совесть расставляет все на свои места: «Не так живи, как хочется, а так, как Бог велит» [Рыбникова 1961, с. 5].

|ЗлАДИМ1РЪ рОЛОБЪЕВЪ,

НАЦЮНАЛЬНЫЙ ВОПРОСЕ

въ РОССШ

ВЫПУСКЪ ПЕРВЫЙ.

С. ПЕТЕРБУРГ!».

Типографа М М. ClaCDmil., Bis. Ocrp.. ( л,, Ii.

В.С. Соловьев. Рисунок Поликсены Сергеевны Соловьевой. Вторая половина 1880-х гг.

Титульный лист третьего издания первого выпуска работы Вл. Соловьева «Национальный вопрос в России» (С.-Петербург, типография М.М. Стасюлевича, 1891)

Вина и стыд отводят нас посредством переживаний совести — от действий зловредства и злорадства как форм духовной организации эгоизма («хорошо — когда другим — плохо, плохо — когда другим — хорошо»), а ответственность и долг «инъектированы» нам самой совестью — через осознание норм желаний и мер необходимости.

Разумная любовь есть свобода и выбор в глобальном деле человеческой любви — производстве добра, поиске истины и творчестве красоты. Восполнение живого содержания человеческой души — живым божественным смыслом. Духовное сочетание, организующее полноту и цельность каждой из двух индивидуальностей в семейной любви, когда супруги во взаимовосполняющем и взаимодополняющем единстве составляют целое — «изнутри» и «снаружи», — полагается главным в учении В.С. Соловьева о любви и носит наименование «сизигии». Красавиц много, а любимая одна. Любовное сочетание должно иметь целевое предназначение и предначертанный смысл.

«Задача любви состоит в том, — определяет Вл. Соловьев, — чтобы оправдать на деле тот смысл любви, который сначала дан только в чувстве; требуется такое сочетание двух данных ограниченных существ, которое создало бы из них одну абсолютную идеальную личность. — Эта задача не только не заключает в себе никакого внутреннего противоречия и никакого несоответствия со всемирным смыслом, но она прямо дана нашей духовной природой, особенность которой состоит именно в том, что ...человек может, оставаясь самим собой, в своей собственной форме вместить абсолютное содержание, стать абсолютной личностью.

Но, чтобы наполниться абсолютным содержанием (которое на религиозном языке называется вечной жизнью или царствием Божьим), сама человеческая форма должна быть восстановлена в своей целости. ... Следует только хорошо помнить, — добавляет он, — что если действительность разумного сознания явилась в человеке, но не через человека, то реализация любви, как высшая ступень к собственной жизни самого человечества, должна произойти не только в нем, но и чрез него» [Соловьев 1988, т. 2, с. 513].

Совместная жизнь есть соитие воль. Сожительство как совокупность и совместность по производству жизни как безусловной формы добра. Люди различны по форме и тождественны по своему нравственному содержанию:

«Человек в своем разуме и совести как безусловная внутренняя форма для Добра как безусловного содержания» [Соловьев 1988, т. 1, с. 49].

Совесть являет нам божественную волю как ум родового тела — человечества — с присущими ему формами общественного сознания.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Главное свойство сознания — его интенциональность. Сознание является «общественным», лишь настолько, насколько оно основано на единых «артифактах24 культуры» и «экзибитах25 природы» — тех предметах и процессах, которые лежат

24 Артифакт — от лат. «arte», производное от arts (art) — искусство, ремесло и «factum» — частное от «facere» — делать. Артифакт можно определить как объект, который был спроектирован или создан для какой-либо конкретной цели. В более узком смысле «артифакт» представляет собой материальные предметы и процессы, созданные людьми, для культурного наследования, необходимого для поступательного развития человека и человечества ступенями культуры. [Зыков, Сабанина 2013]. В словаре Вебстера артифакт определяется как «обычно единичный материальный предмет или процесс, сделанный или модифицированный человеком в отличие от объектов, созданных или модифицированных самой природой» [Artifact 2011]. Артифакты — предметы и процессы, «человеческого» происхождения. Следует различать «АРТИФАКТ» и «АРТЕФАКТ (от лат. artefaktum — искусственно сделанное, — эффект эксперимента, возникающий вследствие дефектов методики проведения опыта). (см. также [Меськов, Сабанина 2015]).

25 Объекты (предметы и процессы) природного происхождения (от англ. exhibit — вещественное свидетельство).

в основе индивидуального становления сознания. «Наука» и «умение» понимаются Соловьевым в смысле «scientia», а «сознание» и «совесть» — в смысле «conscientia».

Истина совести реализует себя в правилах общественного поведения и оценках «общественного мнения».

«Нравственный долг религии требует от нас, — пишет Вл. Соловьев, — чтобы мы соединили свою волю с волею Божиею. .воля Божия всеобъемлюща, и, соединяясь с нею или вступая с нею в действи-те л ь н о е с о гл а с и е , м ы п о л уч а е м , те м с а м ы м , б е з ус л о в н о е и в с е о б ще е п р а в и л о д е й с тв и я [разрядка наша — Авт.].

Понятие о Боге, выводимое разумом из данных действительного религиозного опыта, настолько ясно и определенно, что мы всегда можем, если только хотим, знать, чего хочет от нас Бог. Прежде всего Бог хочет от нас, чтобы мы были сообразны и подобны Ему. Мы должны проявлять свое внутреннее сродство с божеством, свою способность и решимость к обладанию свободным совершенством. В виде правила это может выражаться так: имей в себе Бога» [Соловьев 1988, т. 1, с. 259].

«Совесть как изначальное нравственное побуждение, — можно сказать пояснительными словами, — является врожденной; но благодаря внешнему влиянию может развиться или заглохнуть. Христианская этика рассматривает совесть как «окно, через которое проникает божественная воля». Для Канта «авторитетный судья совести — это идеальная личность, которая сама себе создает разум» [Шмидт 1961, с. 538].

Бог для Соловьева — идеальная личность, она же абсолютная. Эгоизм — «сам себе — бог, сам себе — авторитет и судья». Эгоизм, порождает отвращение к любви и ненависть ко всем формулам ее производства. Истина, добро, красота — все становится предметом диавольского очернения и злобного презрения. Это снаружи. Но есть и внутри. Жизнь эгоиста — это бесконечная тоска — по теплу, по ласке, по заботе. По открытости своей души и сердечному привечанию. Любовь суть лекарство от эгоизма, поскольку она пробивается к сердцу и снимает непроницаемость души. Ее неприкаянность.

«Ибо то зло, с которым сталкивается истинная любовь, зло материальной отдельности, непроницаемости и внешнего противоборства двух существ, внутренно восполняющих друг друга, — это зло есть частный, хотя и типичный случай общего извращения, которому подвержена наша жизнь, и не только наша, но и жизнь всего мира» [Соловьев 1988, т. 2, с. 538].

В любви не познают другого, а проверяют себя. По доверию и вере. Суженый. Поверенный. Любовь есть встреча в царстве божием и соединение в Боге.

«Бог жизни и Бог смерти — один и тот же бог» [Соловьев 1988, т. 2, с. 521].

Эта истина характерна для мира природных организмов, где полнота жизненных сил индивидуального существа не есть его собственная жизнь, а есть жизнь чужая, жизнь равнодушного и беспощадного к нему рода, которая для него есть смерть. Здесь жизнь индивида не есть цель рода, а есть лишь средство для выживания последнего и обеспечения условий жизни родового существа — его питания и размножения, сохранения и защиты. Родовой эгоизм.

«Но если эта связь между рождением и смертью, между сохранением рода и гибелью особи есть закон природы, — утверждает В.С. Соловьев, — то, с другой стороны, сама природа в своем поступательном развитии все более и более ограничивает и ослабляет этот свой закон; необходимость для особи служить средством к поддержанию рода и умирать по исполнении этой службы остается, но действие этой необходимости обнаруживается все менее и менее прямо и исключительно по мере совершенствования органических форм, по мере возрастающей самостоятельности и сознательности индивидуальных существ» [Соловьев 1988, т. 2, с. 521—522].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Первичная непосредственность существования «Я» суть жизнь «общественного животного». Помимо физиологически-природного отношения полов, реализующегося в сексе, над человеком довлеет социально-нравственный закон, ограничивающий его половые влечения и определяющий их функции для социальной цели — образования семейного союза. Если бы эти два фактора оставались единственными в организации поведения человека, то доминирующим, по мнению Соловьева, был бы фактор не естественно-социальный, а естественно-животный. Семья, как форма объективации социально-нравственного закона коллективизации индивидов в субъективное целое, есть ступень человеческого прогресса, но не его вершина. Здесь обусловлены границы животного бытия человека, упорядочивающие его смертную жизнь, но не открывающие пути бессмертия.

Индивидуальное существо так же истощается и умирает в социально-нравственном порядке жизни, как если бы оно оставалось исключительно под законом жизни животной.

«Но в человеке, — пишет Вл. Соловьев, — кроме животной природы социально-нравственного закона есть еще третье, высшее начало — духовное, мистическое или божественное. Оно и здесь, в области любви половых отношений, есть тот "камень, его же небрегоша зиждущии" и "той бысть во главу угла". Прежде физиологического соединения в животной природе, которое ведет к смерти, и прежде законного союза в порядке социально-нравственном, который от смерти не спасает, должно быть соединение в Боге, которое ведет к бессмертию, потому что не ограничивает только смертную жизнь природы человеческим законом, а перерождает ее вечною и нетленною силою благодати» [Соловьев 1988, т. 2, с. 527].

Простейшие выживают — из множества, сложнейшие — из единства.

Там — рой, здесь — организм: такова природа жизни. Человечество, по Соловьеву, суть многое, не только мыслимое, но и существующее как единое — через посредство соединения и сочетания — через соитие воль (сойтись характерами, сойтись во мнении, сойтись по жизни), а также посредством совокупности родства (скот образует совокупность стада — для выживания, птицы — совокупность стаи — для полета, люди образуют совокупность — совокупляются — в семью, нацию, человечество — для производства жизни и ее совокупного продукта). Интенция любви здесь формирует склонность людей к дружелюбию, означает их влечение к организации совместной целостности, определяет функцию неумолимого тяготения к созданию всеединого организма как совершенного целого — к воодушевлению человечества. На все — воля Божия. Бог есть всё, и Бог есть ничто: всё-для-всех и ничто-для-себя. Абсолют любви.

«Всякое существование, будучи относительным и, следовательно, множественным, является по отношению к абсолютному его другим, — поясняет Н.О. Лосский логику В.С. Соловьева. — Если бы абсолютное оставалось только самим собой и исключало свое «другое», то это другое было бы границей или отрицанием абсолютного и, следовательно, абсолютное было бы «ограниченным, исключительным и несвободным», т.е. оно уже не было бы абсолютным. Следовательно, абсолютное первоначало «есть единство себя и своего отрицания». Отсюда следует, что абсолютное начало есть любовь, потому что оно — самоотрицание существа и утверждение им другого» [Лосский 1991, с. 112].

«Итак, — пишет сам В.С. Соловьев, — абсолютное есть ничто и всё: ничто, поскольку оно не есть что-нибудь, и всё, поскольку оно не может быть лишено чего-нибудь» [Соловьев 1911—1913, т. 1, с. 320].

«Кто» отличается от «что» наличием воли. «Бог» Соловьева, как абсолютный субъект, не отвечает на вопрос «что»: как «что это?» — он сам «ничто!». «Он» = «Кто». Обезличенное и безымянное «Я» — заданное в лицах и именах «рода человеческого». «Все» являет собой характеристику дискретного множества (все числа, все буквы, все люди), поэтому «Бог» Соловьева как единое и целое — во множествах своей проективности — не есть «все», а суть — «всё»: «всё во мне», «всё вокруг», «всё — всем».

Многообразие единого — как топологический инвариант «Я»: «быть-во-всём» — мыслях, желаниях, стремлениях, действиях — при сохранении лица как полноты и целостности своего достоинства. Лик божий. С нами Бог. Бог во мне. «Нечто», которое «не есть что-нибудь», в математической физике называется «точкой отсчета», которая не существует «сама-по-себе», а «имеется-в-виду» как условие и договор; а «нечто», которое, по Соловьеву, «не может быть лишено чего-нибудь», в уравнениях матфизики представляется «нулем», формальное конструирование которого и составляет суть математического описания всего многообразия физических законов.

Точка отсчета — это «метка в сознании как подсознательный прицел (teleos), формально же — это математическое тело с «нулевым» объемом — «фигура-без-размера»; а «ноль» — вообще определяется повсюду как «число-без-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

величины». В ассоциативном представлении целостность такого «абсолюта» можно вообразить как обратный конус — гироскоп — с точечным основанием (где все находятся — но никого нет) и с бесконечной по площади вершиной. По физическому смыслу — это точечный источник излучения и проблема обнаружения того, что он излучает — на бесконечности и в бесконечности. Голос совести и свет разума. Как математическая абстракция Бог реализует себя в природе, а как логическая абдукция — он активизирует себя в человеке.

Принуждение к спасению. Выведение из заблуждения. Уводить — за собой, увлекать — собой. В природе — «это» — истина и необходимость, в человеке — «это» — вера и свобода. Познание и поведение. Наука и дисциплина. Ответственность, которую обычно связывают со свободой, являет собой соответствие личного поведения и общественного долженствования. Природа — просто «есть», человек есть — «по требованию». Свои требования — общество как коллективный субъект и коллективная воля — декларирует обычно как необходимость. Им — надо, а я — должен. В естественном же смысле — человек является владельцем и собственником своей воли как дарованной ему свободы — от Бога.

«Я не один. Есть со мною Бог Вседержитель и есть мир, т.е. все, что содержится Богом» [Соловьев 1988, т. 1, с. 258].

Я и Они, Боги, Мир. И поскольку они существуют, то между ними есть положительное взаимодействие и нет отрицательного, ибо из самого понятия божества следует, что то, к чему он относился бы отрицательно и не хотел бы его существования, не могло бы и существовать. Но мир существует и, следовательно, являет собой положительное действие Бога. Однако

сам мир не может быть целью этого действия, а должен быть только средством, он есть лишь система условий для осуществления царства целей.

Человек — как то, что способно в нем к восприятию этого совершенства, — войдет с полнотою прав в это царство, прочее же служит материалом и средством при его созидании.

«Все существующее существует только в силу одобрения от Бога; но Бог одобряет двояким образом: иное есть добро как орудие, а другое — как цель и успокоение. Каждая степень мирозиждительного делания имеет одобрение свыше, но слово Божие различает одобрение простое и усиленное; о всех творениях шести мировых дней говорит оно, что они — добро, но только о последнем из них — человеке — добро зело, как и в другой св. книге говорится о Премудрости Божией, что она занималась всеми творениями, но что радость ее — в сынах человеческих. В их сознании и свободе есть внутренняя возможность для каждого из них от себя, самостоятельно относится к Богу и, следовательно, быть Его прямою целью или полноправным гражданином в царстве целей. Осуществление этой возможности для всех есть всемирная история» [Соловьев 1988, т. 2, с. 258].

9. Философия всеединства

Всеединство. Обладание истиной — условие единения с Абсолютом. Бог — идеальное единство земного и небесного.

Бог — совершенное в своей истинности, суть стремления человека к постижению совершенства.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Механизм действия Любви, трансцендентальное отношение к своему предмету, перенесение его в божественную сферу.

Мудрость любви.

В истинном состоянии действительность всеедина. Разобщенность и раздельность — это условность субъективная.

Бог есть Любовь. Любовь — сила Бога.

Взаимодополнение как процесс достижения совершенства путем взаимодействия между объектами любви.

Истинная любовь включает в себя все виды любви. Благоговение — чувство религиозное.

«Мы» как символика Всеединства и Божественной принадлежности. Свободное сознательное единение с Богом Состояния совершенства — соединение с Божеством. Бог есть пристанище для всех.

Единение с Богом есть задача человечества.

Быть в Боге и иметь в себе Бога — значит — иметь в себе истину и жить во всеединстве. На древе жизни — «Я» — лишь листик в кроне бытия — в щемящем одиночестве «трепыхательного» существования. Создание семьи как новой «клетки» живого организма есть побег роста нашего множества и смысл единства его развития. Это «мы» — как листья жизни — суть обеспечители силы ветвей наций и заботники крепости человечества ствола, возносящих нас к небесному своду — за дыханием и к свету, а также утверждающих нашу любовь к жизни — как источник своего бытия и истину совокупного существования — в нарождении и порождении друг друга. Корень — это «мозг» древа жизни как тела его бы-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

тия. Здоровье, как и счастье, ощущаешь — когда их «нет». Лишь в своей смерти — опавший листик познает корень: жизнь — после — смерти. Круговорот природы. Конус бытия.

Земля-родилица есть матерь божия как прародительница корней бытия. Земля-кормилица есть мать родная как провозвестница моего бытия. Нет земли — меня нет. Земное и небесное дано нам зримо или чувственно в понимании Бога и любви к нему как «сердцу» жизни. Средоточие любви.

«Бог как единый, различая от себя свое другое, т.е. все, что не Он сам, соединяет с собою это все, представляя себе его вместе и зараз, в абсолютно совершенной форме, следовательно, как единое. Это другое единство, различное, хотя и неотделимое от первоначального единства Божия, есть относительно Бога единство пассивное, женское, так как здесь вечная пустота (чистая потенция) воспринимает полноту божественной жизни. Но если в основе этой вечной женственности лежит чистое ничто, то для Бога это ничто вечно скрыто воспринимаемым от Божества образом абсолютного совершенства. Это совершенство, которое для нас еще только осуществляется, для Бога, т.е. в истине, уже есть действительно. То идеальное единство, к которому стремится наш мир и которое составляет цель космического и исторического процесса, оно не может быть только чьим-нибудь субъективным понятием (ибо чьим же?), оно истинно есть как вечный предмет любви Божией, как Его вечное другое» [Соловьев 1988, т. 2, с. 533—534].

Идеальное единство как цельность человечества суть integer его атомных умов и solidus его амерных воль, но чтобы суммировать-интегрировать, утверждать — солидировать разнородное — человечество каждый раз вынуждено придумывать размерности — как структурное основание отождествляющего единства. Человек — уравнитель всех вещей и мера их одинаковости.

Homo. Нужда — мать догадки. Любовь измеряется - в «ньютонах», долг — в «паскалях»: сила притяжения и сила давления — в системе единиц этического глобализма — «СИ». Если смотреть на человека как на «меру всех вещей», то божественное следует видеть как «мерило самого человека» — задающее правила и нормы — в мышлении и действии, как «образ жизни» — в познании и поведении. Генетически. Социально. Индивидуально.

Генетическая память как наследственность есть, на самом деле, заброс настоящего — в будущее, а наше проектирование и планирование жизни суть возврат будущего — в настоящее.

Истина есть природная необходимость суть «то-что-есть», истина как этическая формула есть «что-должно-быть», но есть еще и истина эстетического воображения — «что-хотелось-бы».

Идеальная сладость. Мечта как компенсаторная реальность настоящего времени. «То-что-есть» — без меня, «то-что-должно» — от меня, лишь «то-что-хочется» — только «во-мне». Для меня. В надежде.

Сила их будущего — это энергия моего настоящего, усилия моего настоящего — это энергия их будущего. Сплошная абдукция.

Напрягаясь — творю, стараясь — делаю: «чего ради?». Бога — ради, полагает В.С. Соловьев, ради — любви, понимаемой как истина и благо, добро и красота. Благо есть состояние духа — покой и воля. Суть — умиротворение души.

Творчество добра есть «суть» духовной красоты и есть «истина» человеческого достоинства.

Отдаваясь любви — овладеваешь собой!

Истина природной необходимости эквивалентна истине общинного долженствования. Для личного и общественного блага желательно и должно, требуемо и необходимо — чтобы: Я было эквивалентно Мы. Радость единства «Я» — это «мы»: старики — наше живое прошлое, дети — наше растущее будущее.

«Как истинное назначение слова состоит не в процессе говорения самом по себе, а в том, что говорится, — в откровении разума вещей через слова или понятия, так истинное назначение любви состоит не в простом испытывании этого чувства, а в том, что посредством него совершается, — в деле любви: ей недостаточно чувствовать для себя безусловное значение любимого предмета, а нужно действительно дать или сообщить ему это значение, соединиться с ним в действительном создании абсолютной индивидуальности. И как высшая задача словесной деятельности уже предопределена в самой природе слов, которые неизбежно представляют общие и пребывающие понятия, а не отдельные и преходящие впечатления и, следовательно, уже сами по себе, будучи связью многого воедино, наводят нас на разумение всемирного смысла, подобным же образом и высшая задача любви уже предуказана в самом любовном чувстве, которое неизбежно прежде всякого осуществления вводит

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

свой предмет в сферу абсолютной индивидуальности, видит его в идеальном свете, верит в его безусловность» [Соловьев 1988, т. 2, с. 515].

Дело истинной любви, полагает В.С. Соловьев, суть дело нашей веры.

Коренной смысл любви состоит в признании за другим существом безусловного значения. Но в своем эмпирическом, подлежащем реальному чувственному восприятию, бытии это существо безусловного значения не имеет: оно несовершенно по своему достоинству и преходяще по своему существованию.

Следовательно, мы можем утверждать за ним безусловное значение лишь верою, которая есть «уповаемых извещение, вещей обличение невидимых». Вместе с тем, утверждать, что данное индивидуальное лицо в своей частности и отдельности обладает безусловным и бесконечным, а тем самым абсолютным, значением, было бы нелепо и богохульно.

«Итак, — подытоживает В.С. Соловьев, — соблюдая закон логики, не дозволяющей отождествлять противоре-

чащих определений, а также заповедь истинной религии, запрещающую идолопоклонство, мы должны под верою в предмет нашей любви разуметь утверждение этого предмета как существующего в Боге и в этом смысле обладающего бесконечным значением. Разумеется, это трансцендентное отношение к своему другому, это мысленное перенесение его в сферу Божества предполагает такое же отношение к самому себе, такое же перенесение и утверждение себя в абсолютной сфере. Признавать безусловное значение за данным лицом или верить в него (без чего невозможна истинная любовь) я могу, только утверждая его в Боге, следовательно, веря в самого Бога и в себя как имеющего в Боге средоточие и корень своего бытия» [Соловьев 1988, т. 2, с. 531—532].

Общественное бытие «идеального» суть культура, заданная ценностно верой, истиной, добром, красотой и культивируемая в соответствующих институтах интеллектуального, поведенческого и творческого порядка — наука и техника, религия и искусство. «Софийный идеализм» В.С. Соловьева строится на «мудрости любви» как творческом начале, имеющем божественный смысл. Это — Его «идея», это — Его «замысел».

«Так как для Бога, вечного и нераздельного, все есть вместе и зараз, все в одном, то утверждать какое-нибудь индивидуальное существо в Боге — значит утверждать его не в его отдельности, а во всем или, точнее, в единстве всего. Но так как это индивидуальное существо в своей данной действительности не входит в единство всего, существует отдельно, как материально обособленное явление, то предмет нашей верующей любви необходимо различается от эмпирического объекта нашей инстинктивной любви, хотя и нераздельно связан с ним. Это есть одно и то же лицо в двух различных видах или в двух разных сферах бытия — идеальной и реальной. Первое есть пока только идея. Но в настоящей, верующей и зрячей любви мы знаем, что эта идея не есть наше произвольное измышление, а что она выражает истину предмета, только еще не осуществленную в сфере внешних, реальных явлений. Эта истинная идея любимого предмета хотя и просвечивает в мгновения любовного пафоса сквозь реальное явление, но в более ясном виде является сначала лишь как предмет воображения. Конкретная форма этого воображения, идеальный образ, в который я облекаю любимое лицо в данный момент, создается, конечно, мною, но он создается не из ничего, и субъективность этого образа как такого, т.е. являющегося теперь и здесь перед очами моей души, нисколько не доказывает субъективного, т.е. для меня лишь существующего, характера самого воображаемого предмета. Если для меня, находящегося по сию сторону трансцендентного мира, известный идеальный предмет является только как произведение моего воображения, это не мешает его полной действительности в другой, высшей сфере бытия. И хотя наша реальная жизнь находится вне этой высшей сферы, но наш ум не совсем чужд ей, и мы можем иметь некоторое умозрительное понятие о законах ее бытия. И вот первый, основной закон: если в нашем мире раздельное и изолированное существование есть факт и актуальность, а единство — только понятие и идея, то там, наоборот, действительность принадлежит единству или, точнее, всеединству, а раздельность и обособленность существуют только потенциально и субъективно» [Соловьев 1988, т. 2, с. 532—533].

Размножаясь «во-многих», идея остается «в-себе». Идея «всеединства» во мне реализуется в «Я». Во вне «моего-я» мое единство распадается «на-роли»: тогда «они» = мое «Я». В трансцендентной сфере бытия, полагает Вл. Соловьев, бытие «этого» лица не есть индивидуальное «Я» в смысле здешней обособленности.

«Там, т.е. в истине, — повторяем мы раннюю мысль автора, — индивидуальное лицо есть только луч, живой и действительный, но нераздельный луч одного идеального светила — всеединой сущности. Это идеальное лицо, или олицетворенная идея, есть только индивидуализация всеединства, которое неделимо присутствует в каждой из этих своих индивидуализаций. Итак, когда мы воображаем идеальную форму любимого предмета, то под этою формой нам сообщается сама всеединая сущность» [Соловьев 1988, т. 2, с. 533].

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Красивая ли — любима, любимая ли — красива: сомнение и вывод.

«Высший императив (приказ) может быть создан только высшею любовью» [Федоров 1982, с. 558].

Мистицизм во всем этом, конечно, есть, но он вполне понятен — для русского и православного человека. Бог есть энергия, любовь — его сила. Отсюда следуют и две составляющие любви как силы — телесно-физическая и духовно-мистическая.

Мистическое при этом следует понимать как уединенное переживание всеобщего. Любовь — телесна и мистична.

Человек есть совокупный продукт творческого взаимодействия любви. Мужчина для своего творческого действия имеет в лице женщины материал, равный ему по степени актуализации, перед которым он пользуется только потенциальным преимуществом почина, только правом и обязанностью первого шага на пути к совершенству; отношение между мужем и женой есть отношение двух различно действующих, но одинаково несовершенных потенций, достигающих совершенства только процессом взаимодействия; наконец, человек и его женское alter ego восполняют взаимно друг друга не только в реальном, но и в идеальном смысле, достигая совершенства только чрез взаимодействие.

«Человек может зиждительно восстановлять образ Божий в живом предмете своей любви только так, чтобы вместе с тем восстановить этот образ и в самом себе; а для этого он у самого себя силы не имеет, ибо если б имел, то не нуждался бы и в восстановлении; не имея же у себя, должен получить от Бога. Следовательно, человек (муж) есть творческое, зиждительное начало относительно своего женского дополнения не сам по себе, а как посредник или проводник Божественной силы» [Соловьев 1988, т. 2, с. 530].

Любовь не есть исключительное взаимодействие между мужчиной и женщиной как психофизических особей.

«Для Бога Его другое (т.е. вселенная) имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединяться. К такой же реализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней» [Соловьев 1988, т. 2, с. 534].

Идея всеединства посредством любви овладевает, таким образом, через индивидуальное чувствование массовым сознанием. Она становится, по мысли В.С. Соловьева, реальной исторической силой — истиной в социальном действии.

«Предмет истинной любви не прост, а двойствен, — продолжает свой анализ Вл. Соловьев, — мы любим, во-первых, то идеальное (не в смысле отвлеченном, а в смысле принадлежности к другой, высшей сфере бытия) существо, которое мы должны ввести в наш реальный мир, и, во-вторых, мы любим то природное человеческое существо, которое идеализируется не в смысле нашего субъективного воображения, а в смысле своей действительной объективной перемены или перерождения. Таким образом, истинная любовь есть нераздельно и восходящая и нисходящая» [Соловьев 1988, т. 2, с. 534].

Восходящая суть любви есть благоговение, нисходящая любовь суть жалость — из сострадания и по милосердию. Первое есть чувство религиозное и божественное (в человеке), второе — суть нравственное и человеческое (в Боге).

«Божество» являет себя для нас как нравственное «Существо». «Человек дорог Богу не как страдательное орудие Его воли — таких орудий довольно и в мире физическом, — а как добровольный союзник и соучастник Его всемирного дела. Это соучастие человеческое непременно входит в самую цель Божьего действия в мире, ибо если бы эта цель мыслима была без деятельности человека, то она была бы уже от века достигнута, так как в самом Боге не может быть никакого процесса совершенствования, а одна вечная и неизменная полнота всех благ» [Соловьев 1988, т. 1, с. 258].

Реализуя себя в мире, божественное определяет свою суть как благую Волю.

«Эта воля открывается и отдельному человеку, но, конечно, не в обмане его, а в его истине, истина же человека состоит в том, чтобы не отделять себя ото всего, а чтобы быть вместе со всем» [Соловьев 1988, т. 1, с. 259].

Отождествление индивидуальных умов есть «homo» в «синонимии», соединение атомных воль «homo» есть обретение «символии».

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

В.С. Соловьев. Фото 1890-х гг.

поняп'е о богь.

(Въ защиту филоеофш Спинозы).

За про«>ессоромъ Александром.' Ивановичем* Введенским* должно признать редкое уменье поднимать и ставить ребром* ФююсоФсше вопросы наибольшего жизненнаго интереса для мыслящихъ людей. Независимо отъ того или другого мн£шя о предлагаемых* автором* р4шеш"яхъ этого рода вопросов*, отчетливая постановка их* есть уже серьезная заслуга въ философской литературе. Такою заслугою кажется мне и последняя статья почтеннаго профессора „об* атеизме въ философш Спинозы", помещенная въ 37 книге „Вопросов* философш и психологш",— хотя я решительно несогласен* с* высказанными въ ней взглядами как* на учете Спинозы в* частности, так* и на поня^е о Боге вообще. Заслугой я считаю ясную и раздельную Формулировку вопроса: что собственно мыслится въ понятш Бога, каковы те мысленный услов!я, при понят1е действительно присут-при устраненш которых* оно >ем* месте только пустое слоя А. И. Введенскаго задела, за Спинозы (который был* мо-'

наличности которых* э ствуетъ въ нашем* уме,

во?—Признаюсь, что < меня за живое сначала ею первою любовью

а другого,

е более

интереса.

По определенно Спинозы, как* напомннает*наш* автор*, Бог* есть существо абсолютно-безконечное, -то-есть суб-

станция, состоящая изъ безконечно многих* аттрибутовъ, каждый из* которых* выражает* собою вечную и безко-нечную сущность. Въ связи с* этим* Спиноза отрицает* у Бога деятельность по целям* и произволъ, а следовательно личность въ общепринятом* смысле слова. Отсюда

про®. Введенсшй заключает*, 1

Спинозы е

атеизм*. Хотя въ своей „Этике" философ* ежеминутно говорит* о Боге, называя так* свою абсолютную субстан-цио, но он* не имштъ права этого делать, ибо понятие Бога у него отсутствует*.

„Несомненно,—говорит* про®. Введенсшй,—что всяюй вправе понимать Бога по-своему, но только не иначе как* до известнаго предела, именно до тех* поръ, пока мы не противоречим* тем* признакам*, которые оказываются присущими Богу вообще, то-есть всякому Богу. Ведь понима-ше Бога должно быть подчинено тем* же требовашямъ логики, как* и понимаше любой вещи: о всякой вещи мы вправе мыслить только то, что не противоречить содержат» ея понят1я. И что право мыслить Бога по-своему тоже ограничено подобным* пределом*, видно что въ противном* случае ничто не мешало бы виться понимать под* словом* „Бог*" любую ве мер*, матерш, и отрицать существоваше всяка Бога, и при отсутствш всякаго ограничешя въ слить Бога по-своему, нас* все-таки нельзя было бы обви нять въ атеизме. Но ведь это явная нелепость" (стр. 159)

Совершенно верно. Право всякаго понимать Бога своему имеет* безспорно свой предел*, полагаемый суше ственными признаками этого поняпя, с* исключешем* которых* оно теряетъ всякое содержате. Но как* же найти эти признаки? По мнешю А. И. Введенскаго, то общее, что приписывается Богу во всех* действительных* рели-пяхъ, въ чем* все эти религш сходятся между собою,— это и будетъ выражать неотъемлемую сущность понятая. „Разсмотрим* же,—говорит* онъ,—признаки, которые были бы общими и для Зевса, и для Перуна, и для Бога ма-

изъ того.

дь, напри о другого

Первые страницы статьи В.С. Соловьева «Понятие о Боге. (В защиту философии Спинозы)» (Вопросы философии и психологии. 1897. III. С. 383—414)

Бог есть синоним и символ Мы. Обретение в себе образа и подобия «Божиего» есть процедура гомологическая — по установлению согласия, подобия, соответствия «Я» и «мы». Мир есть состояние согласия в одновременности, Бог есть состояние соответствия в повсеместности. Мир не может быть раздроблен и разбросан во времени, Бог исчезает при раздробленности и разбросанности «мы» в пространстве — то есть — при уничтожении действий «по» принципу «все-вместе». Если время определить как «пространство действий», то «бог» и «мы» тогда — всюду. Можем быть — если захотим.

«Осуществление этой возможности для всех есть всемирная история. Участвующий в ней человек собственным опытом, чрез свое взаимодействие с другими, достигает действительного совершенства, и это им самим достигнутое совершенство, т.е. полное, сознательное и свободное соединение с Божеством, есть именно то, чего Богхочет окончательно, — безусловное добро.

Внутренняя свобода, т.е. добровольное и сознательное предпочтение добра злу во всем, есть главное, принципиальное условие этого совершенства, или полного добра» [Соловьев 1988, т. 1, с. 258].

Участие человека в общей жизни и ее совершенстве являет нам суть социальности и гуманности его интереса.

Быть среди людей и иметь место среди них значит иметь свой интерес — уметь различать себя и свое место в коллективном топосе — «все вместе — в одном месте» — присутствовать и отличаться.

Благоразумное Ego. Интерес как волевой интенциал есть желание и стремление погрузиться в «совместное бытие» как «со-бытие» — через посредство — соучастия совокупности и союза сожительства. Из побуждений выгоды и корысти — эгоизм, или по соображениям добродеяний и благородства — героизм. Героизм — это альтруизм и аскетизм в действии и деле, а не — в словах и позе. Духовное имущество человека определяется как его Имя. Все имена в одном — это — бытие во всеединстве Бога. Бог суть духовный топос Человечества. Коллективный по форме и идеальный по содержанию. Бытие бога есть бытие единства: Бог есть место и пристанище — для всех. Точка отсчета и топос жития: «в нас», «для нас», «для всех» — «всё-для-всех» и «ничто-для-себя». По своему человеческому смыслу «бог» и «совесть» едины и тождественны — суть — «одно-и-тоже». Это «мы» — в согласии и содействии. Интерес бога — в творчестве добра.

«Во всем, что существует, — пишет В.С. Соловьев, — мы должны признавать возможность (потенцию) добра и способствовать к тому, чтобы эта возможность стала действительностью. Прямая возможность совершенного добра дана в существах разумно-свободных, каковы мы сами. Признавая за собою безусловное значение в силу присущего нам сознания абсолютного идеала (образ Божий) и стремления вполне осуществить его (подобие Бо-жие), мы по справедливости должны признать то же самое и за всеми другими и свою обязанность совершенствования понимать не только как задачу личной жизни, но и как нераздельную часть всемирно-исторического делания» [Соловьев 1988, т. 1, с. 260—261].

Поэтому, полагает В.С. Соловьев, мы можем дать безусловному началу нравственности следующее полное выражение:

«В совершенном внутреннем согласии с высшею волею, признавая за всеми другими безусловное значение, или ценность, поскольку и в них есть образ и подобие Божие, — принимай возможно полное участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире» [Соловьев 1988, т. 1, с. 261].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Бытие в «царстве Божием» есть жизнь «по-совести» — в открытости и откровении. Этика Бога суть Совесть Мира. Соучастие и союзничество с Ним есть задача Человечества.

10. Резюме

Зачем и кому нужны сегодня идеи Вл. Соловьева?

При ответе на этот вопрос будем исходить из категорий «Истина» и «Вера» в качестве базовых.

Каковы истины, которым можно обучить на основе Веры, в чем их отличия от тех, которые можно и должно обосновывать с помощью Разума, рассудка и здравого смысла. Решение этой проблемы составляет один из главнейших образовательных потенциалов результатов Вл. Соловьева. Мыслители древней Греции, такие великие, как Сократ, Платон и Аристотель, считали своим гражданским долгом получить ответ на вопрос, можно ли обучить «арите» (добродетели) и какова должна быть среда для обучения этому. У греков эта среда имела специальное название — «Пайдейя». По существу, Владимир Соловьев исследует, с точки зрения образовательных задач, ту же проблему. И мы, читая его работы, способны описать уже огранённые им кристаллы ответов. Вдумчивый читатель может сделать это вместе с Соловьевым, но, что может быть ещё более важным, даст свои ответы.

В.С. Соловьев в Узком. Фото 1900 г.

Титульный лист первого тома собрания сочинений В.С. Соловьева (С.-Петербург, книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1911)

Соловьев исследовал и многие другие фундаментальные вопросы человеческого бытия. Результаты этих исследований вам уже знакомы, ибо вы проанализировали работы великого мыслителя, данные в изложении. Подведем совместно некоторые итоги.

1. Ум — наше духовное имущество. Ум различает и анализирует «бытие». Божественное содержание моего разума (ума) и моей совести есть крайнее мерило всяких внешних форм и явлений.

Ум человеческого рода как родового тела определяет СОВЕСТЬ как форму общественного сознания и способ общинного существования.

В разуме божественное открывается нам как истина, в жизни — реализуется как любовь.

2. Воля — наше духовное имущество. Человеческий «дух» следует понимать как организованную Волю.

Наличие ВОЛИ отличает субъекта от объекта.

Свобода Воли ограниченна и связана необходимостью разума. Она определяет личность, отличную от пустого «Я».

Бог есть во мне как моя благая Воля. В функцию Воли входит такой элемент, как Вера.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Воля выделяет и отмечает «события».

Стремление Воли принять участие в каком-нибудь деле, событии, процессе есть проявление Интереса. Социальные организмы, есть новообразование субъективных общностей — как появление наделенных собственною жизненною способностью и силой субъектов Воли.

Семья, нация, государство, человечество — у каждого своя субъектность и репрезентативная Воля.

3. Вера являет собой функцию Воли. Верят — в должное, знают — истинное. В научные гипотезы мы верим, рассматривая их неявность — как «истину-в-кредит».

ВЕРА — объективна по форме и субъективна по содержанию, Истина — субъективна по форме и объективна по содержанию.

4. Бытие — анализом и распознанием (различием) бытия занимается Ум. Отождествление способа и формы своего «бытия» с «бытием» другого, как стремление к заполнению «между».

5. «Событие» — отмечает и выделяет Воля.

Сочетание и соучастие.

Через соответствие и согласованность своих интересов с интересами других людей — к творческому союзу и плодотворному сотрудничеству различных «Я» в целокупном «Мы».

6. Интерес — это стремление Воли принять участие в каком-нибудь деле, событии, процессе. В коллективном топо-се: быть вместе — в одном месте (быть причастном к общему делу, процессу, найти в нем свое место).

Интерес как волевой интенциал — есть желание и стремление к «совместному бытию» как «со-бытие» — через посредство — соучастия совокупности и союза сожительства.

«Человеческий интерес» — есть отождествление способа и формы своего «бытия» с «бытием» другого — для организации жизненного «единого» и «целого».

7. Бог — Бытие в Боге означает тогда — нахождение своего места в жизни. Истина есть всё, но — всё есть Бог!

Абсолютная Истина.

Бог есть во мне — его нет вовне. Познай самого себя и ты познаешь Бога.

Конкретность Абсолюта являет нам Бог.

Бог как единство есть целостность Мы.

Бог есть энергия — любовь его сила.

Бог есть Любовь.

Жизнь в мире и дружбе, любви и согласии — означает бытие в Боге. Бог — духовный топос всеединства Человечества.

Человеческое «Я» [«Я» как посредник] является «естественным посредником между Богом и материальным бытием. Мировой процесс есть мировой порядок.

Бог — как средоточие человеческих умов и корень человеческой совести. «Божественное начало» есть «исток» и «исход».

О боге говорят как о положительном ничто, стоящем вне всяких форм и содержания. Бог есть существо индивидуальное, но и всеобъемлющее. Всемирный порядок и всеединая идея.

Суть «божественного синтаксиса» как сочетания и согласования человеческих воль — в едином устремлении к «творчеству добра».

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев.

Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Человек может становиться всем лишь «через внутреннее свое соединение с тем, что по существу есть все», т.е. Богом. Без этого союза с Богом, без созидательного божьего акта, который теологи называют «милостью», человек не может подняться до такого уровня совершенства, чтобы заслужить обожествление и стать членом царства божьего».

Бог есть во мне как моя благая Воля.

8. Место в жизни — Бытие в Боге. Место в жизни — производство своих условий и самовоспроизводство в улучшенном виде. Жизнь есть о всё-в-одном.

«Сама индивидуальная жизнь животного организма, — пишет Вл. Соловьев, — уже содержит в себе некоторое, хотя ограниченное, подобие всеединства...» [Соловьев 1990, т. 2, с. 543].

Человек по совести живет в божественной среде, по промыслу же и провидению Божиему он есть орудие И средство Его благой Воли.

9. Сизигия — имение места превращает местоимение «Я» в мое «имя» — для коллективного существования «я-для-всех». От конспирации — к кооперации: таков путь творческой сизигии. Сочетание и соучастие; — суть плодотворное, результативное, организованное сочетание действий жизни.

Любовь есть форма Сизигии, в организации целого (семьи) и целостности («Я»).

Сизигия как панацея в процессе высвобождения индивидуальности от эгоистических представлений, проявления себя в другом. Сизигия — главное понятие в учении В.С. Соловьева о любви —

состоит во взаимовосполнении и взаимодополняющем единстве субъектов, составляющих целое — «изнутри» и «снаружи», в синтезе супругов в процессе симбиоза.

10. Гуманизм — в сочетание и соучастие, через соответствие и согласованность своих интересов с интересами других людей — к творческому союзу и плодотворному сотрудничеству различных «Я» в целокупном «Мы».

11. Эгоизм —

«Безусловных эгоистов на земле не видно, — пишет B.C. Соловьев, — всякий как будто кого-нибудь да жалеет, в ком-нибудь да видит себе подобного; но ограниченный в известной сфере (обыкновенно весьма узкой) эгоизм со всею силою проявляется в других, более широких. Тот, кто не держится этой точки зрения по отношению к своим домашним, т.е. включает в свое Я и семью свою, тем с большею беспощадностью противуполагает это расширенное Я всему чужому; кто распространяет (обыкновенно весьма поверхностно) свое Я на целый народ свой, тот с тем большим ожесточением и за себя, и за этот народ становится на точку зрения эгоизма по отношению к инородцам и чужеземцам и т.д. Расширение круга внутренней солидарности, или перенесение эгоизма с лица на семью, на народ и на государство, имеет, бесспорно, большое нравственное значение в жизни человечества, поскольку в пределах данного круга себялюбие ограничивается, перевешивается, даже вовсе вытесняется отношениями человеколюбивого, нравственного характера» [Соловьев 1988, т. 1, с. 166—167].

Однако всем этим не упраздняется в человечестве тот самый ПРИНЦИП ЭГОИЗМА, который состоит в безусловном внутреннем противоположении себя и своего — чужому, в утверждении бездны между ними;

«Смысл человеческой любви вообще, — пишет Вл. Соловьев, — есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву Эгоизма» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Сущность эгоизма заключается в следующем: «Между своим «Я» и другими существами утверждается здесь безусловная противоположность, непроходимая бездна». Я — все для себя и должен быть всем для других, но другие сами по себе ничто и делаются чем-нибудь лишь как средство для меня; моя жизнь и благополучие есть абсолютная цель, жизнь и благополучие других допускаются только как орудие для осуществления моей цели, как необходимая среда для моего самоутверждения.

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

«Я — единое средоточие, а весь мир — только окружность» [Соловьев 1988, т. 1, с. 166].

Эгоизм — ложное утверждение индивидуальности, отрицающее на деле равноценность, равноправность, равновестность других индивидуальностей в их существовании, что противоречит самому факту бытия и истине его осознания.

«Основная ложь и зло Эгоизма — не в этом абсолютном самосознании и самооценке субъекта, а в том, что, приписывая себе по справедливости безусловное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность» [Соловьев 1990, т. 1, с. 166].

Себялюбие (Эгоизм) как отгороженное состояние.

«...корень ложного существования состоит в непроницаемости, т.е. во взаимном исключении существ друг другом.».

12. Душа. Чужая душа — потемки. Состояние души.

«То, что (обычно) называется Душой, — что мы называем нашим «Я» или нашей личностью, есть не замкнутый в себе и полный круг жизни, обладающий собственным содержанием, сущностью или смыслом своего бытия, а только носитель или подставка (ипостась — hypostasis) чего-то другого, высшего» [Соловьев 1911—1913, т. 9, с. 20].

В ДУШЕ человека на природно-генетическом уровне закодированы познание истины как просветление сознания, при единении с божественным образом.

13. Эгоистическая «непроницаемость» души — исполнению действия оператора «единства» = «все вместе — в одном месте» = может помешать

ЭГОИСТИЧЕСКАЯ НЕПРОНИЦАЕМОСТЬ ДУШИ [Граница]. Это «мы» или «они» — в зависимости от ПРОНИЦАЕМО-

СТИ[Граница] или непроницаемости — «Я» с «ними». Воля здесь — вид собственности — как Сила; Себялюбие (эгоизм) как отгороженное состояние.

«Если корень ложного существования состоит в непроницаемости, т.е. во взаимном исключении существ друг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом, как в себе» [Соловьев 1988, т. 2, с. 544].

Любовь суть лекарство ОТ Эгоизма, поскольку она пробивается к сердцу и снимает непроницаемость души.

14. Нравственное — расширение круга внутренней солидарности, или перенесение эгоизма с лица на семью, на народ и на государство, имеет, бесспорно, большое нравственное значение в жизни человечества.

ТРИ ОБЩИХ МОМЕНТА НРАВСТВЕННОСТИ:

добродетель (в тесном смысле — как хорошее естественное качество),

норма, или правило, добрых поступков и, наконец, нравственное благо — как их следствие и цель.

15. Истина — в гомологическом аспекте истина есть вид «между» как «соответствие» между субъектом и объектом в процессе познания. Здесь ИСТИНА [Определение истины, тождества, субъекта и объекта] есть тождество субъекта и объекта.

«Полное определение истины выражается в трех предметах: сущее, единое, всё» [Соловьев 1990, т. 2, с. 296—297].

«Истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется Любовью» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

Практикум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Истинное — знают, в должное — верят. Познание Истины как просветление сознания при этом — придание отчетливости и ясности божественному образу в душе человека. Истина — субъективна по форме и объективна по содержанию, вера — объективна по форме и субъективна по содержанию.

Истина и вера суть принадлежность ума и воли, соответственно.

16. Совокупное действие — есть согласование усилий в целях достижения результата.

17. Всеединство —

«... поскольку здесь осуществляется полная солидарность и взаимность всех частных органов и элементов в единстве живого тела. Единство социального организма действительно сосуществует с каждым из его индивидуальных членов, имеет бытие не только в нем и чрез него, но и для него, находится с ним в определенной связи и соотношении: общественная и индивидуальная жизнь со всех сторон проникают друг друга...совершенный образ воплощения Всеединой идеи.» [Соловьев 1988, т. 2, с. 543—544].

Любовь как божественная сила — скрепляющая, солидаризирующая, организующая формулу субъективного Всееди нства.

Идея всеединства — в соответствии идеалов, согласованности в действиях и единении «образов жизни» субъектов.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Принцип всеединства — в пространстве и времени, с людьми и атомами — дан мне непосредственно. Божественная «работа» суть установление правил и организация политики «Всеединства».

Всеединство есть божественная истина, и единство двух любящих и молодых сердец есть первый шаг по восходящим ступеням божественного союза.

«Истинное соединение, — пишет Вл. Соловьев, — предполагает истинную раздельность соединяемых, т.е. такую, в силу которой они не исключают, а взаимно полагают друг друга, находя каждый в другом полноту собственной жизни» [Соловьев 1988, т. 2, с. 544].

Бог — духовный топос всеединства Человечества. Идеальное единство как цельность человечества.

18. Родовая совокупность — родовая совокупность людей, реализуемая в совместной жизни полагает тождество отдельного как «подобие».

От себялюбия и эгоизма — к дружелюбию и альтруизму. Семья суть психофизическая «клеточка» человечества как всеединого «организма». Обретение полноты собственной жизни в истинном единении, при взаимном положении и дополнении друг на друга, что отражает состоятельность и раздельность обоих субъектов в целостности.

«..Любовь является как одностороннее торжество общего, родового над индивидуальным, поскольку у животных их индивидуальность совпадает с эгоизмом в непосредственности частичного бытия, а потому и гибнет вместе с ним» [Соловьев 1988, т. 2, с. 505].

Рис- 3. Бог. Любовь. Бессмертие.

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

19. «Подобие» — полагает тождество отдельного как «ПОДОБИЕ» [Отношения подобия] по единому «образцу». Бог хочет от нас, чтобы мы были сообразны и подобны Ему.

20. « Между» — суть подобия в родовом тождестве:

«Древний взгляд, что подобное познается подобным, — оценивает ситуацию Секст Эмпирик. — Но Демокрит пользуется этим рассуждением по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам. Он говорит: "Ведь и животные собираются в стаи вместе с животными одного с ними рода, как например, голуби с голубями, журавли с журавлями"» (Секст. Против математиков VII, 116—117).

Стремление к заполнению «между», как отождествлению способа и формы своего «бытия».

В гомологическом аспекте истина есть вид «Между» как «соответствие» между субъектом и объектом в процессе познания.

21. Единство социального организма

«Единство социального организма действительно сосуществует с каждым из его индивидуальных членов, имеет бытие не только в нем и чрез него, но и для него, находится с ним в определенной связи и соотношении: общественная и индивидуальная жизнь со всех сторон проникают друг друга, следовательно, мы имеем здесь гораздо более совершенный образ воплощения всеединой идеи, нежели в организме физическом» [Соловьев 1988, т. 2, с. 543—544].

Истина и вера, любовь и труд являют нам необходимые условия

ДЛЯ ЕДИНСТВА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА И ЕГО СЧАСТЬЯ.

22. Любовь. Любовь есть божественная сила — скрепляющая, солидаризирующая, организующая формулу субъективного всеединства.

Любовь как реализации в жизни божественного начала, истина божественного раскрывает-с я в р а з ум е .

Любовь как долженствование, но любовь не взбалмошно-романтическая и не порывисто-горячая, разумно-рассудительная, продуманно-системная, дисциплинарно-выверенная. ЛЮБОВЬ ЗДЕСЬ — ЭТО ВНИМАНИЕ И ЗАБОТА, ТЕРПЕНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.

Любовь есть чувственная сила, пробуждающая стремление к соединению как сочетательному и плодотворному началу. Любовь — «влечение одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни» [Соловьев 1911—1913, т. 10, с. 236].

Из обоюдности отношений В.С. Соловьев выводит три вида любви:

— любовь, которая больше дает, нежели получает, или нисходящая любовь.

— любовь, которая больше получает, нежели дает, или восходящая любовь.

— любовь, когда то и другое уравновешено.

Любовь — основополагающее начало свободы и выбора в деле организации бессмертного человеческого союза — семьи, а также в процессе превращения исходно природных индивидуальностей — мужчины и женщины — в супругов и родителей, тождественных по своему духовному предназначению. ЛЮБОВЬ — ВЫСШАЯ АБСТРАКЦИЯ, и как сознательное намерение она суть потенция добра, а как состояние благостной воли — она вызывает доверие и вселяет надежду. Функция Любви — порождающее жизнь начало.

Истина любви — в ее ценности. Она суть абсолютная ценность нравственного существования человека. Любовь есть форма Сизигии в организации целого (семьи) и целостности «Я».

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

«...Л юбовь есть нечто только благодаря своему смыслу, или идее, как восстановление единства или целостности человеческой личности, как создание абсолютной индивидуальности» [Соловьев 1911—1913, т. 10, с. 518].

«Истинная любовь есть та, — полагает он в соответствии с судом своей нравственной веры, — которая не только утверждает в субъективном чувстве безусловное значение человеческой индивидуальности в другом и в себе, но и оправдывает это безусловное значение в действительности, действительно избавляет нас от неизбежности смерти и наполняет абсолютным содержанием нашу жизнь» [Соловьев 1911—1913, т. 10, с. 521].

23. Пропасть — если между идеалами людей «нет» соответствия, если между действиями «нет» согласованности, а субъективный «образ жизни» различен до противоположности — то «между ними» (людьми), а возникает «пропасть».

24. Идея всеединства как субъективный принцип — идея всеединства есть субъективный принцип или объективное понятие. Нет ничего непосредственно существующего, все есть «бываемость понятия».

«Понятие не есть все, иначе, понятие как такое не есть еще сама действительность (как только понятие, оно имеет действительность, лишь насколько я его мыслю, т.е. только в моей голове)» [Соловьев 1911—1913, т. 1, с. 62].

Идея всеединства, как субъективный принцип, есть мысль, побуждающая к действию.

СООБРАЗУЯ СВОИ ДЕЙСТВИЯ С высшим Сознанием, человек может бесконечно совершенствовать свою жизнь и природу, не выходя из пределов человеческой формы. Он и есть высшее существо природного мира и мироздательного процесса.

25. Истина — есть эффект плодотворного синтеза индивида с Богом как Всесущим основанием. В детях мы — растем и размножаемся — жизненно и поистине.

Истина — как «идея-в-голове» — стимулирует работу научного сообщества как коллективного субъекта — по ее приросту и приумножению.

Истина есть всё, но всё есть Бог.

Ни опыт, ни мышление не могут привести к ИСТИНЕ [Путь к истине]. Так как Истина означает то, что «есть», т.е. как «сущее». Истина — это «то, что есть» (сущее). Но есть — всё, Истина есть всё!

26. Совесть — основа души — совесть.

Совесть являет себя для нас как внутренний критерий совпадения или расхождения траекторий жизни — сущего ~ «какой я есть», и должного ~ «какимя обязан быть». ПРИНЦИП СОВЕСТИ — долженствование есть предмет веры.

Истина и вера, познание и поведение. Истинное — познают, веруя — имеют стыд и Совесть.

От самоочевидности мышления к самоочевидности переживания — в этом суть векторной революции «Я»: «Я СТЫЖУСЬ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, Я СУЩЕСТВУЮ» [Принцип эгоизма] [Соловьев 1988, т. 1, с. 124].

Чувство стыда отличает человека от животного.

Бог как средоточие человеческих умов и корень человеческой Совести.

Если «бог» есть «монарх» мы, то наша «Совесть» — его «экзекутор»; Божественное содержание моего разума и моей совести есть крайнее мерило всяких внешних форм и явлений.

27. Альтруизм — Божество избегает «эго»: для него весь мир — его «альтер», поскольку сам мир только и возможен как Его альтруистический принцип. Он начало мировых координат: чтобы homo как «подобные» были «вместе» и расположены в пространственно-временном порядке как целом «всеединстве» живого сочетания, согласования, соответствия всечеловеческого «организма».

Альтруизм как принцип действия:

1) не делай другому ничего такого, чего себе не хочешь от других;

2) делай другому все то, чего сам хотел бы от других.

«Короче и проще: эти два правила, соединяемые обыкновенно вместе, выражаются так: никого не обижай и всем, насколько можешь, помогай» [Соловьев 1911—1913, т. 10, с. 168].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

28. Религия — человек элемент порядка абсолютного, или божественного, в силу которого все и каждый внутренно и существенно солидарны между собою в абсолютном, или всеедином (в Боге); это есть основа религии, но для полноты религиозного определения необходимо еще, как мы видели, чтоб эта основа была развита, то есть, чтобы человек не только был в абсолютном порядке (в Боге), но, чтобы он своею собственною деятельностью осуществлял этот абсолютный порядок в порядке естественном, ибо только такое осуществление и образует свободную теократию.

Смысл формы культуры Религия в преклонении перед Божеством — кто есть символ «Мы» и синоним «Любви» и «Добра». Человек как существо двуединого интереса — личного и общественного — является, таким образом, «предметом» — объектом «плюс» субъектом — научного исследования и религиозного воспитания.

«..Предметная истинность религиозного начала содержится в ответах на следующие три вопроса: 1) о подлинном бытии всеединого существа, или Бога, 2) о подлинном бытии человека как существенного члена во всеедином, то есть о вечности человека, или, с отрицательной стороны, о независимости его по бытию от естественного порядка, то есть о его бессмертии, и, наконец, 3) вопрос о самостоятельности человека в его деятельности, то есть о его свободе» [Соловьев 1988, т. 1, с. 594].

29. Бессмертие — независимости его по бытию от естественного порядка, то есть о его бессмертии.

«Истинная любовь есть та, — полагает он в соответствии с судом своей нравственной веры, — которая не только утверждает в субъективном чувстве безусловное значение человеческой индивидуальности в другом и в себе, но и избавляет нас от неизбежности смерти и наполняет абсолютным содержанием нашу жизнь» [Соловьев 1988, т. 1, с. 521].

30. Свобода — самостоятельность человека в его деятельности.

В.С. Соловьев.

Гравюра М.В. Рундальцова. 1890-е гг.

31. Логос — чистая божественная форма, наполняющая человека своим смыслом.

«В человеке мировая душа впервые внутренне соединяется с божественным Логосом в сознании — как чистой форме всеединства» [Соловьев 1911—1913, т. 3, с. 149].

32. Всеобщее благо — необходимое условие для достижения которого суть координация усилий и действий «мы».

33. Триединство. Оно сверхлично и имеет три лица. Имея три лица, оно не может само быть лицом, предикат личности приложим не к первому, а только ко второму субъекту божественного бытия — ЛОГОСУ СЫНУ.

Если мы отказываем Богу Отцу быть личностью, то тем самым мы должны отказать быть личностью и Богу Сыну и Богу Святому Духу. Однако мы можем трактовать Бога Отца как сверхличность (металичность), но, опять же, в силу трини-тарности мы должны приписать этот атрибут Богу Сыну и Богу Святому Духу. Естественно, что есть еще одна возмож-

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

ность принять утверждение, что этот атрибут (личность) не приписываем ни Богу, ни его трем ипостасям, что кардинально решает проблему.

34. Божественный субъект, Бытие, логос, топос. Как «топос» Бог — атомен, как «логос» — амерен, как математик и грамматик — он сам — творец всех мер.

35. Добро — творчество добра, есть суть «божественного синтаксиса» как сочетания и согласования человеческих воль — в едином устремлении; точка зрения добра есть абсолютное основание человеческой жизни, имеющей божественное предназначение и божественный смысл.

«Нравственный смысл жизни первоначально и окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренне через нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние формы добра освобождены нравственным подвигом от рабства страстям и от ограниченности личного и коллективного себялюбия» [Соловьев 1988, т. 1, с. 96].

Добро есть духовное имущество.

Человек задуман Богом как деятельная сила и как сущностная форма по производству Добра. Исходное — возвращается.

Человеческая личность не хочет и не может удовлетвориться никаким условным, ограниченным содержанием. Добро есть абсолютная полнота бытия. Ради достижения всеобъемлющего Добра человек должен подняться до уровня «всецелостного бытия».

Добродетели — как основа ДЕЯНИЯ ДОБРА [«Я» как посредник]

Человек — ПО совести живет в божественной среде, по промыслу же и провидению БОЖИЕМУ — он есть орудие и средство Его благой Воли. уподобиться «божественному» — значит СЧИТАТЬ СЕБЯ «ПРЕДНАЗНАЧЕННЫМ» ДЛЯ ПРОИЗВОДСТВА ДОБРА.

Продолжение следует

Благодарности. Мы выражаем искреннюю признательность доктору философских наук, профессору кафедры философии образования МИОО Сергею Николаевичу Бычкову и доктору философских наук, профессору кафедры философии Финансового университета при Правительстве РФ Виталию Юрьевичу Ивлеву за ценные рекомендации, повысившие качество нашей работы. Мы также благодарны Зианшиной Равиле Ибрагимовне, Мартыненко Татьяне Сергеевне, Якушиной Ольге Игоревне, внесшим вклад в подготовку рукописи.

ЛИТЕРАТУРА

1. Василев К. Любовь. М.: Прогресс, 1982.

2. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / Общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессоно-

ва. М.: Прогресс 1988.

3. Гегель Г.В.Ф. Сочинения: В 14 т. Т. 11. М.-Л.: Соцэкгиз, 1935.

4. Гегель. Энциклопедия философских наук: В 3 т. М.: Мысль, 1975 — 1977.

5. Гулыга А. В. Философия любви / / Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988. С. 33—46.

6. де Унамуно М. Агония христианства [Электронный ресурс] // де Унамуно М. О трагическом чувстве жизни

у людей и народов. М.; Киев: Мартис; Символ, 1997. С. 305 — 386. Режим доступа: http://iknigi.net/ avtor-migel-de-unamuno/64812-agoniya-hristianstva-migel-de-unamuno/read/page-6.html.

7. Зеньковский В.В. История русской философии. М.: Академический проект; Раритет, 2001.

8. Зеньковский В.В. Идея всеединства Владимира Соловьева [Электронный ресурс] / / Православная мысль.

1955. № 10. C. 45—59. Азбука веры. Православная библиотека. Режим доступа: http://azbyka.ru/ otechnik/Vasilij_Zenkovski]/ideja-vseedinstva-vladimira-soloveva/.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

9. Зыков М.Б., Сабанина Н.Р. Два источника онтичной информации предполагают два типа теоретической

абстракции / / Новое слово в науке: перспективы развития: материалы международной научно-практической конф. (Чебоксары, 10 сент. 2014 г.). Чебоксары: Интеракив плюс, 2014. С. 250—255.

10. Зыков М.Б., Сабанина Н.Р. Диалог культур как взаимодействие цивилизационных колец и матриц обще-

ства [Электронный ресурс] / / Современные научные исследования и инновации. 2013. Январь. Режим доступа: http://web.snauka.ru/issues/2013/01/19643.

11. Коломейцева М.А. Любовь и вера [Электронный ресурс] / / Актуальные проблемы современной науки.

2009. Режим доступа: http://naukarus.com/lyubov-i-vera.

12. Лопатин Л.М. Памяти Вл. Соловьева / / Вопросы философии и психологии. 1910. № 5. С. 625 — 626.

13. Лосев А.Ф. Вл. Соловьев. М.: Мысль, 1994.

14. Лосев А.Ф. Творческий путь Владимира Соловьева / / Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль,

1988. С. 3 — 32.

15. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель, 1991.

16. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: В 50 т. Т. 42. М.: Политиздат, 1974.

17. Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Texture universe [Электронный ресурс] / / Электронное научное издание

Альманах Пространство и Время. 2015. Т. 10. Вып. 1: Пространство и время текста. Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast10-1.2015.33.

18. Радлов Э.Л. B.C. Соловьев. Биографический очерк / / Соловьев B.C. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10.

СПб., [1913]. С. VII — LI.

19. Рыбникова М.А. Русские пословицы и поговорки / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. М.:

Изд-во АН СССР. М.: Изд-во АН СССР, 1961.

20. Розанов В.В. Около церковных стен: В 2-х т. Т. 1. СПб., 1906.

21. Секст Эмпирик. Против математиков. Книги VII—VIII // Сочинения: В 2 т. Т. 1. / Общ. ред., вступит. ст.

и пер. с древнегреч. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1976. С. 61—243.

22. Сеченов И.М. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1952.

23. Соловьев B.C. Письма: В 4 т. Т. 3. Пг.: Время, 1923.

24. Соловьев Вл. Русская идея / Пер. с фр. Г.А. Рачинского. М., 1911.

25. Соловьев B.C. Собрание сочинений: В 10 т. СПб., [1911 — 1913].

26. Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. M.: Мысль, 1988.

27. Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. М.: Правда, 1989.

28. Соловьев В.С. Сочинения: В 2 т. М.: Советская Россия, 1990.

29. Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьева: В 2 т. М., 1913.

30. Федоров Н.Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982.

31. Шмидт Г. Философский словарь. М.: Иностранная литература, 1961.

32. "Artifact." Stanford Encyclopedia of Philosophy. The Metaphysics Research Lab, Center for the Study of Language and

Information (CSLI), Stanford University, 11 Oct. 2011. Web. <http://plato.stanford.edu/entries/artifact/>.

33. Crone A.L. "Solovyov on Eros and Christianity: 'The Fullest Sounding Chord...'." Eros and Creativity in Russian

Religious Renewal: The Philosophers and the Freudians. Leiden: Brill, 2011, pp. 16 — 54.

34. Nollan V. "The Heart of Reality: Essays on Beauty, Love, and Ethics by V.S. Soloviev." Ars Disputandi 3.1 (2003):

223 — 225.

Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:

Коломейцев, А. Е., Меськов, В. С., Сабанина, Н. Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви (научно-методическая разработка) [Электронный ресурс] / А.Е. Коломейцев, В.С. Меськов, Н.Р. Сабанина // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2016. — Т. 12. — Вып. 2. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast12-2.2016.22

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

SPACE OF THE INTELLECTUAL WORLD. PART THREE. VLADIMIR SOLOVYOV. COGNITIVE TECHNOLOGIES OF MORAL WORLD: MAGIC OF LOVE; VERITAS OF LOVE; WISDOM OF LOVE (SCIENTIFIC-METHODICAL STUDY AID)

Alexander E. Kolomeytsev, Ph.D., Associate Professor, Institute "Higher School of Education" of the Moscow Pedagogical State University

ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-7980-8082 E-mail: [email protected]

Valery S. Meskov, D.Phil., Professor, Institute "Higher School of Education" of the Moscow Pedagogical State University

ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-7274-1225

E-mail: [email protected]; [email protected]

Natalia R. Sabanina, B.Sc. (Psychology), Master's Degree student at the Moscow Pedagogical State University, Senior Lecturer at Institute "Higher School of Education" of the Moscow Pedagogical State University ORCID ID https://orcid.org/0000-0002-3024-0668 E-mail: [email protected]; [email protected]

Superficial vision of contemporary problems including in the field of education and search for their easy solutions are not only insufficient, but also harmful to society. Only holistic approach to understanding evolutionary processes and events occurring at the turn of formations and underlying the birth of new systems will help each of us today to comprehend our own role as the subject of modern culture. In Russian philosophy, the clearest example of such holistic approach is Vladimir Solovyov's creativity.

The main and all-consuming subject of Solovyov's reasoning is a human, his divinity nature, earthly and spiritual life, and his path to the implementation of Unitotality (All-Unity). So, the subject matter of our research is Vladimir Solovyov's basic ideas directly related to those ones that he set out in his three core doctrines:

(i) on Divino-Humanity (Godmanhood) and its 'trinitarian' nature: physical, social and spiritual;

(ii) on Unitotality (All-Unity); this doctrine is based on the assertion of holistic spiritual and value nature of people that is the main basis of their unity;

(iii) on Absolute Truth that is Absolute manifested itself in love.

Here we mean by 'homiletics' the art of conversation, opinion formation on the basis of faith, and search for doctrinal (creedal) truth.

In our article, we represent our explication of 'methodology of love' read out from Vladimir Solovyov's works, and its application to the educational activity. The main points are the following:

(i) Overcoming egoism occurs on the way of moral and spiritual becoming which a person realizes without sacrificing his/her 'I', but revealing its existence in others, multiplying it and carrying out his/her own subjectness.

(ii) There are two ways of formation of human integrity: through 'emotional education', and through learning. The meaning of 'emotional education' is internalization of cultural values.

(iii) Creating a special kind of person's property (personal property, after Solovyov), or human capital is of the essence.

Homiletic approach to Solovyov's writings has allowed us to draw the following conclusions.

Firstly. The existence and adoption of Trinitarian (divine-human-like) model of an individual's development and his/her social formation as well as elaboration of appropriate educational technologies will contribute to the implementation of a progressive transition of Russian society into the new era, namely the era of true humanism as the pattern of a holistic spiritual space of ideas and values.

Secondly. What are the truths that can be taught on the basis of the Faith? What are their differences from those that can and must be justified by reason, reasoning and common sense? Solving this problem is one of the most important educational potential of Solovyov's findings. From our point of view, the third (spiritual) birth of a person provides his/her personal transition and implementation of the social life in new post-nonclassical paradigm of existence. It is characterized by the fact that it is the human's trinity (physical, social and spiritual nature) defines and induces the 'Trinity' of space of his/her existence.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Theories, Conceptions, Paradigms

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2. Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

Thirdly. Our article contains a summary reflecting in a concentrated form 35 responses to the main questions raised in three Solovyov's doctrines.

Fourthly. We offer a perspective direction of development of pedagogical and cognitive technologies as well as of formation of methodological principles of education based on the trinity of feelings, reason and faith which can be observed by the results of study of moral categories, among which the most important are the 'Truth', 'Love' and 'Conscience'.

As a whole, the main our result correlated with Solovyov's creation is Philosophy of Love, which nowadays is the mainstream in all human being hypostasis including education.

Keywords: Vladimir Solovyov's philosophy; cognitive and moral categories; pedagogical cognitive categories; Love; Conscience; God.

References:

1. "Artifact." Stanford Encyclopedia of Philosophy. The Metaphysics Research Lab, Center for the Study of Language and

Information (CSLI), Stanford University, 11 Oct. 2011. Web. <http://plato.stanford.edu/entries/artifact/>.

2. Crone A.L. "Solovyov on Eros and Christianity: 'The Fullest Sounding Chord...'." Eros and Creativity in Russian

Religious Renewal: The Philosophers and the Freudians. Leiden: Brill, 2011, pp. 16 — 54.

3. de Unamuno M. "Agony of Christianity." The Tragic Sense of Life in Men and Nations. Moscow and Kiev: Martis Pub-

lisher; Symbol Publisher, 1997, pp. 305—386. Web. <http://iknigi.net/avtor-migel-de-unamuno/64812-agoniya-hristianstva-migel-de-unamuno/read/ page-6.html>. (In Russian).

4. Fedorov N.F. Writings. Moscow: Mysl Publisher, 1982. (In Russian).

5. Gadamer H.-G. Truth and Method. Fundamentals of Philosophical Hermeneutics. Ed. B.N. Bessonov. Moscow:

Progress Publisher, 1988. (In Russian).

6. Gulyga A.V. "Philosophy of Love." Vladimir Solovyov's Writings. Moscow: Mysl Publisher, 1988, volume 1, pp.

33—46. (In Russian).

7. Hegel G.W.F. Encyclopedia of the Philosophical Sciences. Moscow: Mysl' Publisher, 1977, volumes 1 — 3. (In Russian).

8. Hegel G.W.F. Writings. Moscow and Leningrad: Sotsekgiz Publisher, 1935, volume 11. (In Russian).

9. Kolomeytseva M.A. "Love and Faith." Actual Problems of Modern Science. N.p., 2009. Web. <http://naukarus.com/

lyubov-i-vera>. (In Russian).

10. Lopatin L.M. "In Memory of Vladimir Solovyov." Problems of Philosophy and Psychology 5 (1910): 625 — 626. (In

Russian).

11. Losev A.F. "Vladimir Solovyov's Creative Career." Vladimir Solovyov's Writings. Moscow: Mysl Publisher, 1988,

pp. 3 — 32. (In Russian).

12. Losev A.F. Vladimir Solovyov. Moscow: Mysl Publisher, 1994. (In Russian).

13. Lossky N.O. The History of Russian Philosophy. Moscow: Sovetskiy pisatel Publisher, 1991. (In Russian).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

14. Marx K., Engels F. Writings. Moscow: Politizdat Publisher, 1974, volume 42. (In Russian).

15. Meskov V.S., Sabanina N.R. "Texture Universe." Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time 10.1 ('Space

and Time of Text') (2015). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast10-1.2015.33>. (In Russian).

16. Nollan V. "The Heart of Reality: Essays on Beauty, Love, and Ethics by V.S. Soloviev." Ars Disputandi 3.1 (2003):

223 — 225.

17. Radlov E.L. "Vladimir Solovyov. Biographical Sketch." Vladimir Soloviev's Collected Writings. St. Petersburg, 1913,

volume 10, pp. VII — LI. (In Russian).

18. Rozanov V.V. Near the Church Walls. St. Petersburg, 1906, volume 1. (In Russian).

19. Rybnikova M.A. Russian Proverbs. Moscow: USSR Academy of Sciences Publisher, 1961. (In Russian).

20. Schmidt H. Philosophical Dictionary. Moscow: Inostrannaya literatura Publisher, 1961. (In Russian).

21. Sechenov I.M. Selected Writings. Moscow: USSR Academy of Sciences Publisher, 1952, volume 1. (In Russian).

22. Sextus Empiricus. "Against Mathematicians. Books VII—VIII." Writings. Ed. A.F. Losev. Moscow: Mysl Publish-

er, 1976, volume 1, pp. 61—243. (In Russian).

23. Solovyov V.S. Collected Writings. St. Petersburg, 1911 — 1913, volumes 1 — 10. (In Russian).

24. Solovyov V.S. Letters. Petrograg: Vremya Publisher, 1923. (In Russian).

25. Solovyov V.S. Russian Idea. Moscow, 1911. (In Russian).

26. Solovyov V.S. Writings. Moscow: Mysl Publisher, 1988, volumes 1—2. (In Russian).

27. Solovyov V.S. Writings. Moscow: Pravda Publisher, 1989, volumes 1—2. (In Russian).

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 12, issue 2 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit' Bd. 12. Ausgb. 2.

Theories, Conceptions, Paradigms Theorien, Konzeptionen, Paradigmen

П ракти кум

Коломейцев А.Е., Меськов В.С., Сабанина Н.Р. Пространство интеллектуального мира. Часть 3. Владимир Соловьев. Когнитивные технологии нравственного мира: магия любви, истина любви, мудрость любви

(Научно-методическая разработка)

28. Solovyov V.S. Writings. Moscow: Sovetskaya Rossiya Publisher, 1990, volumes 1 — 2. (In Russian).

29. Trubetskoy E.N. Vladimir Solovyov's Philosophy. Moscow, 1913, volumes 1 — 2. (In Russian).

30. Vasilev K. The Love. Moscow: Progress, 1982. (In Russian).

31. Zenkovsky V.V. The History of Russian Philosophy. Moscow: Akademicheskiy proekt Publisher; Raritet Publisher,

2001. (In Russian).

32. Zenkovsky V.V. "Vladimir Solovyov's Idea of All-Unity." Orthodox Thought 10 (1955): 45-59. ABC of Faith. Or-

thodox Library. N.p., n.d. Web. <http://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Zenkovskij/ideja-vseedinstva-vladimira-soloveva/>. (In Russian).

33. Zykov M.B., Sabanina N.R. "Dialogue of Cultures as the Interaction between Civilizations Rings and Matrixes of So-

ciety." Modern Scientific Researches and Innovations (January 2013). Web http://web.snauka.ru/issues/2013/ 01/19643. (In Russian).

34. Zykov M.B., Sabanina N.R. "Two Sources of Ontic Information Suggest Two Types of Theoretical Abstraction."

The New Word in Science: Prospects for Development. Proceedings of International Scientific and Practical Conference (Cheboksary, 10 Sep. 2014). Cheboksary: Interakiv Plus Publisher, 2014, pp. 250 — 255. (In Russian).

Kolomeytsev, A. E., V. S. Meskov, and N. R. Sabanina. "Space of the Intellectual World. Part Three. Vladimir Solovyov. Cognitive Technologies of Moral World: Magic of Love; Veritas of Love; Wisdom of Love (Scientific-methodical Study Aid)." Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time 12.2 (2013). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast12-2.2016.22>. (In Russian).

Cite MLA 7:

Space of the Intellectual World. Part Three. Vladimir Solovyov. Cognitive Technologies of Moral World: The Magic of Love; the Veritas of Love; the Wisdom of Love (Scientific-methodical Study Aid)