CC BY
315
ФИЛОСОФИЯ
УДК 130.2
ДУХОВНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ. СТАТЬЯ 1
С.Н. Борисов1^ А.М. Дмитраков2)
^Белгородский государственный национальный исследовательский университет 2)Белгородский юридический институт МВД РФ им. И.Д. Путилина 1,2)e-mail: snborisov31@gmail.com
В статье рассматривается проблема понимания духовной безопасности. По мнению авторов, необходимо поставить вопрос о духовном как недостающем моменте в посредничестве между субъектом и Другим для обеспечения безопасности. При этом духовность необходимо связана с институтами. Поскольку партикулярная духовность не может стать составной частью общей безопасности и альтернативой биополитике или постбиополитике именно как политике.
Ключевые слова: безопасность, духовность, религия, вера, современность.
Обращение к духовной безопасности сегодня уже не столь часто, как в двухтысячные или девяностые годы прошлого века. И тому есть объективные причины. Годы не просто «перестройки» социально-политического основания, но кризиса культурно-цивилизационного основания ставили вопрос о безопасности достаточно остро, что вызывало отклик в массе научных исследований и публикаций. Еще в работе 2011 года «Проблемы обеспечения духовной безопасности в системе образования России» С.Ю. Рыбаков приводит угрожающую статистику по проблемам алкоголизма, наркомании, беспризорности. Также по количеству абортов и снижению рождаемости на начало XX века в России, делая вывод о самоуничтожении населения вследствие не только негативных экономических факторов, но также факторов духовных1.
Среди угроз также отмечается рост количества нетрадиционных религиозных организаций деструктивной направленности, которые в своем подавляющем
1 Рыбаков С.Ю. Проблемы обеспечения духовной безопасности в системе образования России. Рязань, 2011. С. 5.
большинстве разрушают традиционные социальные институты, деформируют традиционные культурные представления, формируют у своих адептов радикальные взгляды, отвергающие институт государства и приводящие к террористической деятельности или угрозе собственной жизни. Не удивительно, что финансирование этих религиозных течений осуществляется зарубежными организациями и государствами: «По информации МИДа, за один только 2000-2001 годы официально в Россию прибыло более 20 тысяч миссионеров, из них по официальным приглашениям традиционных конфессий, например, из РПЦ, - только 4,75 %, мусульманских организаций - около 1 %, буддийских - чуть более 2 %, иудейских организаций - 2,6 %. Остальную же часть - почти 90 % - составляют неопротестантские организации, новые религиозные движения, эзотерические культы - одним словом, секты»2.
Сегодня ситуация несколько изменилась, в том числе и благодаря той научной дискуссии, которая была развернута в девяностые и двухтысячные годы и послужила основой для разработки нормативной базы в сфере безопасности. Мы уже обращались к определению безопасности в законе РФ «О безопасности» в общем контексте определения безопасности, теперь обратим внимание на присутствие в данном понятии элементов, относящихся к духовной безопасности. Приведем несколько выдержек из этого закона. Так в определении объектов безопасности значатся «личность - ее права и свободы; общество - его материальные и духовные ценности; государство - его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность» (Закон РФ «О безопасности» здесь и далее в ред. от 25.12.92). Отметим, что основным субъектом признается личность и общество в их физическом и духовном измерении, что уточняется выделением материальных и духовных ценностей среди объектов безопасности.
В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации среди угроз безопасности значится: «деятельность радикальных общественных объединений и группировок, использующих националистическую и религиозно-экстремистскую идеологию, иностранных и международных неправительственных организаций, финансовых и экономических структур, а также частных лиц, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, включая инспирирование «цветных революций», разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей»3. В Доктрине информационной безопасности Российской федерации к важнейшим угрозам безопасности нашей страны относится: «Различные террористические и экстремистские организации широко используют механизмы информационного воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание в целях нагнетания межнациональной и социальной напряженности, разжигания этнической и религиозной ненависти либо вражды, пропаганды экстремистской идеологии, а также привлечения к террористической деятельности новых сторонников. Такими организациями в противоправных целях активно создаются средства деструктивного воздействия на объекты критической
2 Щербакова И.В. Религиозный плюрализм в современной России // Духовная безопасность нас и наших детей. СПб., 2008. С. 8. Цит. по Рыбаков С.Ю. Проблемы обеспечения духовной безопасности в системе образования России. Рязань, 2011. С. 6-7.
3 Указ Президента РФ от 31.12.2015 № 683 "О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации"
URL:http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_191669/82e3980c79908d189a4841285a57a0324d6 9edfc
информационной инфраструктуры»4. Отметим, что терроризм, который признается одной из глобальных угроз современности, рассматривается в Доктрине в тесной связи с идеологией и угрозами духовного порядка.
Таким образом, в нормативных актах Российской Федерации определение безопасности предполагает не только материальное измерение безопасности, но также духовное. Сама же духовная безопасность определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства в духовной сфере от внешних и внутренних угроз»5. Что отличается от общего понятия безопасности только уточнением сферы. Более конкретным представляется определение духовной безопасности как совокупности условий, обеспечивающих сохранность и развитие общества как самостоятельной и самодостаточной духовной общности. В этом случае под духовной безопасностью понимается: «состояние и условия жизнедеятельности социума, которые обеспечивают сохранение и укрепление нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны.. ,»6.
Ценности, традиции и потенциал, отмеченные в определении духовной безопасности, предполагают основными субъектами безопасности личность и общество, реализующими свои потребности существования не только как биологические сущности, но также духовные. При этом основным понятием, на которое опирается такая трактовка духовной безопасности, является понятие духовных потребностей, духовной сферы общества и духа, как исходного понятия для остальных. Уже сам подход, да и перечень приведенных понятий отсылает нас к материалистической трактовке данного понятия. Так в Философской энциклопедии дух определяется как: «совокупность и средоточие всех функций сознания, возникающих как отражение действительности, но сконцентрированных в единой индивидуальности, как орудие сознательной ориентации в действительности для воздействия на нее и в конце концов для ее переделывания. Т.о., Д. не есть только простая совокупность функций сознания, что делало бы его пассивным орудием, но он - активно действующая сила человека. Д. возникает только как явление вторичное в сравнении с действительностью, воздействуя, однако, на нее и через общественную практику переделывая ее, без чего невозможна и сама история»7.
Вторичность духа по отношению к материи в этом случае вполне объясняет вторичность духовной безопасности по отношению к безопасности вообще, которую, исходя из определения, можно понимать как безопасность в ее материальном измерении. С позиции уже рассмотренного нами биополитического подхода, он, кстати, весьма комплементарен материалистическому (по сути, им он и является) духовная безопасность вообще игнорируется. И если в отечественных определениях духовной безопасности, особенно приведенного нами периода конца прошлого, начала нынешнего века, часто мы находим еще продолжение марксистских традиций в определении духа и духовности, то сегодня они оказываются вполне совместимыми с современными западными концепциями безопасности. Они едины по вопросу если не полного отрицания, то вторичности роли духовной безопасности. Хотя за ней признается важная роль в обеспечении безопасности. При таком подходе духовная безопасность охватывает безопасность в сферах идеологии, религии и масс-медиа
4 Доктрина информационной безопасности РФ. URL:
http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_208191/a2dfe15b64a3d544537fca940236de5c023a5537/
5 Возьмитель А.А. Духовная безопасность: социологический анализ // Мир России. 2006. №6. С. 147.
6 Безопасность Евразии. 2003. С. 128.
7 Дух // Философская энциклопедия. М., 1962. Т. 2. С. 82.
(сфере коммуникаций)8. Возможны и более пространные трактовки содержания этого понятия. Например, приведенное в диссертационном исследовании Тонконогова А.В.: «Духовная безопасность рассматривается как один из видов национальной безопасности и представляет собой состояние защищённости духовной сферы современного российского общества. Она включает в себя культурную, идеологическую, информационно-психологическую, научную, образовательную и религиозную безопасности как её подвиды и характеризуется соблюдением интересов личности, общества и государства, защищённостью от внутренних и внешних угроз традиционных духовных (интеллектуальных, нравственных, эстетических) ценностей, главным образом, индивидуального, группового и массового сознания. Составляющими объекта обеспечения духовной безопасности являются: национальное самосознание, общепринятые традиции устройства общественной жизни, морально-психологическое единство нации, выражающееся в деятельной
„ 9
поддержке внутренней и внешней политики своего государства»9.
Как мы уже показали ранее, стоит поставить вопрос именно о духовном как недостающем моменте в посредничестве между субъектом и Другим для обеспечения безопасности. Вполне возможно, что понятие духовности здесь будет не вполне удачно, по крайней мере, в его материалистической трактовке. Иначе духовное трактуется в западно-европейской традиции, в которой важность религиозности и духовности отстаивалась не только религиозно ориентированными мыслителями (М. Бубер, П. Тиллих и др.), но и вполне светскими, такими, например, как М. Вебер. Сошлемся на работу К. Ваайман, в которой духовность есть процесс установления связи между Богом и человеком, а сама связь конкретизируется в формах мирской духовности, ее институциональных формах, а также периферийных или альтернативных форм духовности10. Там же мы находим указание на то, что историко-семантически понятие духовности восходит к католической традиции, но в последнее время эта отсылка к католицизму утратила свою силу в следствие развития «живой духовности», различных религиозных течений, так или иначе сконцентрированных на опыте трансцендентного. Достаточно обобщенно сегодня духовность может быть охарактеризована как: «1) «проект», посредством которого человек стремится «интегрировать» свою «жизнь»; 2) процесс, посредством которого это происходит, представляет собой «самотрансцендирование», направленное к «наивысшей осознаваемой цели»; 3) этот проект сущностно формируется «опытом сознательной вовлеченности в него»»11. Таким образом, главным в определении духовности является понятие опыта или духовного опыта, некоего переживания связи с трансцендентным, Богом, сакральным, сверхъестественным.
Несмотря на то, что в отечественном гуманитарном и философском дискурсе духовность имеет достаточно большее количество смыслов12, в отношении безопасности целый ряд авторов также связывает безопасность, прежде всего с религиозным опытом или понятием религии и веры. Так А.И. Хвыля-Олинтер связывает понятие веры и безопасности, отмечая, что: «...в первую очередь благодаря
8 Беспаленко П.Н. Угрозы и вызовы духовной безопасности России. Белгород, 2007.
9 Тонконогов А.В. Духовная безопасность российского общества в условиях современного геополитического соперничества (социально-философский анализ): Автореферат диссертации на соискание уч. ст. д. филос н. М., 2011. С. 13.
10 Ваайман К. Духовность. Формы, принципы, подходы. Т.1. М., 2009.
11 Там же, с. 306.
12 Колкунова К.А., Малевич Т.В. Понятие «духовность» в современной российской литературе // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия 2014. Вып. 6 (56). С. 72-88.
вере познаются основополагающие явления духовного и нравственного мира, а также обретается в жизни то, что верующий человек ждет. Любой сознательно и действительно верующий человек практически постигает, что всякая вера является источником тех или иных духовных знаний, умения и опыта. В зависимости от истинности или ложности веры эти знания и опыт также будут истинны или ложны, созидательны или деструктивны, правдивы или правдоподобны, ведущими к жизни или смерти. Вера отсутствует у животных. Вера есть проявление особой формы сознания личности»13. Следовательно, вера и определяет характер отношения или опыта, который получает человек. Он может быть позитивным, приводить к добру, или негативным и деструктивным, ведущим к разрушению и смерти.
Вместе с тем, конфессиональные трактовки духовной безопасности встречают достаточно серьезные возражения, поскольку основываются на жестком критерии истинности веры и потому имеют очевидные границы применимости. П.Н. Беспаленко отмечает, что в этом вопросе присутствует некоторая двойственность, заключающаяся в необходимости признания позитивного вклада традиционных религий и сложности выстраивания отношений со всеми остальными: «Общественная необходимость привилегированного статуса для некоторых религиозных организаций, как правило, мотивируется (в том числе и со стороны религиозных лидеров), реальной угрозой государственной безопасности и «духовной и этнокультурной самобытности народов России. Нельзя также не учитывать растерянность чиновников перед религиозным многообразием и их неумение
14
построить взаимоотношения со многими религиозными организациями»14.
В том числе проблема конфессиональной определенности веры и духовной безопасности поднимает проблему религиозных конфликтов. Ведь вера не только делает жизнь безопаснее, решая экзистенциальные вопросы, являясь эффективным посредником между Я и Другим, другим миром и другими. Но также мощным источником солидарности и дихотомии свой - чужой. Как пишет К. Армстронг: «Утверждение, будто «религия» всегда агрессивна, не соответствует истине. Иногда она даже обуздывает насилие... Впрочем, это редкие успехи. Государствам, в которых мы живем, насилие присуще в такой степени, что в лучшем случае пророкам и мудрецам удавалось лишь показать альтернативу»15.
Сегодня, в реальности секулярного западного общества, ситуация достаточно неоднозначна. Общепринятая точка зрения состоит в том, что секуляризация в ее аспекте равно удалённости всех конфессий от власти является гарантией безопасности. Это суть принципа отделения церкви от государства. То есть, безопасность и ограничение религии, в том числе и через развитие науки, разоблачение суеверий и рост атеизма, взаимосвязаны. Данные американского исследования, проведенного Pitzer College в 2006 году16, и исследования World Values Survey в другие года показывают, что процесс секуляризации в западной цивилизации ускоряется. «К примеру, за период с 1990 по 2000 годы число тех, кто говорил, что вера для него очень важна, сократилось в Великобритании с 16% до 14,4%, в Испании - с 18,6% до 15,7%, во Франции - с 9,6% до 8,9%... в 1994 году 95% американцев заявляли, что верят в Бога. В 2005 году таких оказалось 82%»17. Из чего был сделан
13 Хвыля-Олинтер А.И. Духовная безопасность и духовное здоровье человека, семьи, общества. М., 2008. С. 19.
14 Беспаленко П.Н. Угрозы и вызовы духовной безопасности России. Белгород, 2007. С. 105.
15 Армстронг К. Поля крови. Религия и история насилия. М., 2016. С. 429.
16 Мы приводим эти данные по монографии П.Н. Беспаленко.
17 Беспаленко П.Н. Угрозы и вызовы духовной безопасности России. Белгород, 2007. С. 83.
вывод, что беспрецедентные по меркам истории гарантии личной безопасности ведут к снижению религиозности. Но остальной мир действительно становится более религиозным: «.в 2002 году доля глубоко верующих в Европе составляла около 20%, в Латинской Америке - 60-80%, а в Африке - около 100%18.
Да и с самим западным секуляризмом большая проблема. Целый ряд современных исследователей ставит вопрос о том, насколько современное западное общество является без религиозным. В работе Саймона Кричли, «Вера неверующих» обосновывается идея о сущностной взаимосвязи политики и религии. Кричли возводит идею взаимосвязи этих феноменов к работам Ж.-Ж. Руссо о государстве, в которых власть укоренена в религии посредством суверенитета. Возможность правления восходит к необходимости контроля, который в религии приближается к совершенству, но ограничен только верующими. В этом и состоит противоречие, которое препятствует установлению безопасности в пределах национального государства с гражданами разных конфессий. Возникновение гражданской религии, государственной идеологии, устраняет это противоречие, но стимулирует новое. Оно состоит в том, что возникает феномен «веры неверующих». Людей, вера которых не привязана к определенной конфессии, но реальна. Более того, она может конвертироваться в различные формы, в том числе и деструктивные или альтернативные, как называет их К. Ваайман. Усиливается от этого внутреннего противоречия и сама институциональная религия. Кричли выделяет несколько направлений такого конвертирования «веры неверующих», среди которых сионизм, связанный с объединением религии и государства на уровне институтов, исламизм и иудаизм как политические движения, обращенные к религии, а также движения «военного неолиберализма» как «теологию свободного рынка» и «социально-демократический консерватизм» как современные формы уже не гражданских, но
19
религий вырастающих из идеологий19.
В этом феномене заключается специфика уже не секулярного, а постсекулярного мира, в котором религиозность присутствует неявным образом, как вытесненное бессознательное: «Политика осуществляет себя через устранение неверия, но также через навязывание определенной веры. Потому она связана с парадоксом веры неверующих, когда мы рационализируем повседневность, но сфера политики постоянно смещается и выносится за ее пределы в область воображаемого, иллюзии и фантазма. Сакральное же функционирует внутри секулярного как его скрытая часть или бессознательное власти»20.
Но, даже оставаясь в рамках секуляризации, не признавая постсекулярность как данность, мы также находим примеры того, что принцип исключения религии в обмен на безопасность не работает. К. Армстронг отмечает как плюсы, так и минусы секуляризма: «На Западе секуляризм стал частью идентичности. Здесь есть изрядные плюсы: в частности, тесная связь с власть имущими может создать опасные компромиссы для религиозной традиции. Однако секуляризм также сопряжен с насилием. Секуляризация во Франции проводилась путем принуждения, вымогательства и кровопролития; впервые на войну было мобилизовано все общество. Секуляризм же стимулировался агрессией против религии, которую
18 Беспаленко П.Н. Угрозы и вызовы духовной безопасности России. Белгород, 2007. С. 84.
19 Critchley S. The Faith of the Faithless: Experiments in Political Theology . Verso Books. Kindle Edition. 2012.
20 Осыка Я.М. Человек в пространстве сакрального: философско-культурологическая рефлексия: Дис. на соискание уч. ст. к.филос.н. Курск, 2014. С. 50.
поныне разделяют многие европейцы. В развивающемся мире секуляризация воспринималась как явление смертоносное, насильственное и враждебное»21.
Последний момент особенно интересен, поскольку столкновение секулярного мира западной цивилизации и традиционного остального мира есть главная причина возникновения современного терроризма, в значительной мере религиозного. Б. Хоффман приводит статистику роста религиозных террористических организаций в 90-е годы XX века: «.в 1990-х рост числа религиозных террористических групп в соотношении со всеми действующими международными террористическими организациями не только продолжился, но и значительно ускорился. К примеру, в 1994 году треть (16) из 49 известных международных террористических групп, действовавших в тот год, может быть отнесена к религиозным по своему характеру и/или мотивам; а в 1995 году. их число снова выросло, составив около половины (26, или 46%) из 56 известных действующих международных террористических групп»22. Религиозная мотивация террористической деятельности сегодня является одной из доминирующих в террористическом движении. Причиной тому, в том числе, крах альтернативных «западному» проекту идеологических альтернатив в лице коммунистической идеологии и консервативных движений. Религия остается последним и в силу своей трансцендентности беспроигрышным шансом сопротивления обществу потребления и секулярной идеологии. Тем более, что капитал вытесняет на периферию все экономические противоречия и конфликты, купируя их в своем центре. И удается это все менее эффективно. Перефразируя известное выражение из Манифеста коммунистической партии, А. Негри и М. Хардт пишут о призраке миграции, который бродит по всему миру23. И этот призрак и источник опасности, и источник спасения через сопротивление эксплуатации и отчуждению со стороны капитала.
В этой трудности институционального «захвата» субъекта, мобильность которого неизмеримо возросла, возникает вопрос о кризисе самих традиционных институтов. И адресован этот вопрос, в том числе и традиционным религиям, являющимися давно сложившимися и устойчивыми институтами. Могут ли они в современных условиях обеспечивать безопасность, то посредничество во взаимодействии с другими, которое необходимо субъекту в мире с растущей нестабильностью.
Йозеф Ратцингер (папа Бенедикт XVI) пишет об этой дилемме причастности религии к терроризму: «В последнее время нас пугает уже не столько тотальная война, сколько вездесущий терроризм, способный нанести удар где угодно. В какой-то мере терроризм выглядит защитой религиозной традиции от безбожного западного общества. Здесь встает вопрос, к которому нам еще придется вернуться: если терроризм подпитывается, в том числе, и религиозным фанатизмом - а это действительно так, - то нужно ли считать религию целительной и спасительной силой, или в таком случае это архаическая и опасная сила, создающая мнимые
24
универсалистские построения и тем поощряющая нетерпимость и терроризм»24. Западное христианство сделало акцент именно на нетерпимости, поскольку слова Бенедикта XVI об этом не случайны. Ответом стала большая терпимость или толерантность, а следствием ослабление самого института церкви. Но мы позволим себе задать некий «встречный» вопрос, что если кроме институтов у нас ничего нет.
21 Армстронг К. Поля крови. Религия и история насилия. М., 2016. С. 431.
22 Хоффман Б. Терроризм - взгляд изнутри. М., 2003. С. 109.
23 Хардт М., Негри А. Империя. М., 2004. С. 201.
24 Хабермас Ю., Ратцингер Й. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. М., 2006. С. 88-89.
Других форм для оформления религиозного или духовного опыта человечество не придумало (или Бог не дал). И, следовательно, партикулярная духовность не может стать составной частью общей безопасности, не может стать альтернативой биополитике или постбиополитике именно как политике.
Список литературы
1. Армстронг К. Поля крови. Религия и история насилия. - М., 2016. - 538 с.
2.Безопасность Евразии. - М., 2003. - С. 128.
3.Беспаленко П.Н. Угрозы и вызовы духовной безопасности России. - Белгород, 2007. - 224 с.
4.Ваайман К. Духовность. Формы, принципы, подходы. - Т.1. - М., 2009. - 590 с.
5.Возьмитель А.А. Духовная безопасность: социологический анализ // Мир России. - 2006. - №6. -С. 147-159.
6. Доктрина информационной безопасности РФ. - URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_208191/a2dfe15b64a3d544537fca940236de5c023a5537/
7. Дух // Философская энциклопедия. - М., 1962. - Т. 2. - С. 82.
8.Колкунова К.А., Малевич Т.В. Понятие «духовность» в современной российской литературе // Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия 2014. - Вып. 6 (56). - С. 72-88.
9.Осыка Я.М. Человек в пространстве сакрального: философско-культурологическая рефлексия: Дис. на соискание уч. ст. к.филос.н. - Курск, 2014. - 114 с.
10.Рыбаков С.Ю. Проблемы обеспечения духовной безопасности в системе образования России. -Рязань, 2011. - 304 с.
11.Тонконогов А.В. Духовная безопасность российского общества в условиях современного геополитического соперничества (социально-философский анализ): Автореферат диссертации на соискание уч. ст. д.филос.н. - М., 2011. - 24 с.
12.Указ Президента РФ от 31.12.2015 № 683 "О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации". - URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_191669/82e3980c79908d189a4841285a57a0324d69edfc
13.Хабермас Ю., Ратцингер Й. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. - М., 2006. - 112 с.
14.Хардт М., Негри А. Империя. - М., 2004. - 440 с.
15.Хвыля-Олинтер А.И. Духовная безопасность и духовное здоровье человека, семьи, общества. - М., 2008. - 640 с.
16.Хоффман Б. Терроризм - взгляд изнутри. - М., 2003. - 264 с.
17.Critchley S. The Faith of the Faithless: Experiments in Political Theology. Verso Books. Kindle Edition. 2012.
SPIRITUAL SAFETY AND SECURITY PROBLEMS IN THE CONTEMPORARY WORLD. ARTICLE 1
S.N. Borisov1), A.M. Dmitrakov2)
1)Belgorod State National Research University 2)Belgorod Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation. I.D. Putilina
1,2)e-mail: snborisov31@gmail.com
The article deals with the problem of understanding spiritual security. According to the authors, it is necessary to raise the question of the spiritual as a missing moment in the mediation between the subject and the Other for ensuring security. At the same time, spirituality must be connected with institutions. Since particular spirituality can not become an integral part of general security and an alternative to biopolitics or post-biopolitics precisely as a policy.
Keywords: security, spirituality, religion, faith, modernity.
